Текст книги "Мятежная весна"

Автор книги: Морган Родес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Морган Родес
Мятежная весна

Morgan Phodes

REBEL SPRING

Copyright © 2013 Penguin Group (USA)

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form.

This edition published by arrangement with Razorbill, a division of Penguin Young Readers Group, a member of Penguin Group (USA) Inc.

© М. Семёнова, перевод, 2014

© Ю. Каташинская, карта, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА ^®

Карта выполнена Юлией Каташинской

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

Персонажи

Лимерос

Завоеватели

Гай Дамора– король

Альтия Дамора– королева

Магнус Лукас Дамора– принц и престолонаследник

Люция Эва Дамора– принцесса-падчерица, волшебница из пророчества

Крон– капитан стражи

Элена– фрейлина

Дора– фрейлина

Франко Россатас– помощник зодчего Имперской дороги

Эвгенья– дочь Франко

Государь Гарет– друг короля

Оранос

Побежденные

Клейона (Клео) – пленная принцесса

Эрон Лагарис– жених Клео

Николо (Ник) Кассиан– лучший друг Клео

Мира Кассиан– сестра Ника

Лоренцо Тавера– портной из Ястребиной Брови

Домиция– изобличенная ведьма

Пелсия

Мятежники

Агеллон– предводитель восставших

Брайон Раденос– правая рука Йонаса

Лисандра Барбас– мятежница

Грегор Барбас– брат Лисандры

Тарос– юный мятежник

Нерисса– мятежница

Онория– мятежница

Иван– мятежник

Талья– старуха

Вара– подруга Лисандры

Хранители

Алексиус– Хранитель

Федра– Хранительница

Тимофей– член совета

Данай– член совета

Миленья– член совета

Стефанос– умирающий Хранитель

Ксантос– ссыльный Хранитель

Гости

Ашур Кортас– принц Крешийской империи

Пролог

На бесплодные равнины Пелсии легла долгая тень смерти.

Новости об убийстве вождя Базилия очень быстро разлетелись по всей стране, и деревенский народ впал в глубокую скорбь. Люди оплакивали уход великого человека, колдуна, прикосновенного к магии. Живого божества страны, не имевшей иной официальной религии.

– Что же мы без него делать-то будем? – плача, спрашивали люди друг друга. – Пропали мы все, вот оно что!

Но кое-где звучали и иные голоса.

– Если честно, настоящей магии мы никогда от него не видали, – говорила однажды вечером девушка по имени Лисандра. Стояли сумерки, и она со своим старшим братом Грегором выбралась из дому. – Одна болтовня! Как по мне, наш вождь был лгуном, да еще и воришкой. Он только и делал, что сытно ел и сладко пил в своей ставке, пока народ голодал!

– Тихо ты, – предупредил Грегор, хотя его самого разбирал смех. – Вечно ты что думаешь, то и говоришь, малышка Лис!

– А по существу возразить можешь?

– Я просто к тому, что слишком длинный язык тебя до беды доведет!

– Я с любой бедой разберусь! – Лисандра прицелилась и выстрелила в мишень, висевшую в двадцати шагах на дереве.

Стрела угодила в самое яблочко. Вечер был весьма прохладный, но девушка ощутила теплый прилив гордости. Она оглянулась на брата: ну как, мол?

– Неплохой выстрел, – похвалил Грегор. Его улыбка сделалась шире, и он отодвинул сестру: дескать, теперь я. – Только мой будет еще лучше.

И он с легкостью расколол стрелу Лисандры надвое. На девушку это произвело впечатление: крыть было нечем. Ради чего-то подобного они долгие месяцы втайне упражнялись вдвоем. Лисандре пришлось долго упрашивать брата, чтобы он поделился с ней секретами меткой стрельбы, но наконец он уступил. Вообще-то, считалось, что девушкам не следует учиться обращению с оружием. Их дело – готовить, убираться, присматривать за своими мужчинами, а не сражаться.

Странно рассуждали люди. Тем более что заниматься боевыми науками для Лисандры было так же естественно, как дышать.

– По-твоему, они вернутся? – негромко спросила она брата, глядя на деревушку: дымки над тростниковыми крышами, каменные и глинобитные стены.

У Грегора на скулах выступили желваки.

– Я не знаю.

Неделю назад в деревню явились важного вида люди и от лица завоевателя, короля Гая, стали зазывать добровольцев для работы где-то на востоке. Король, оказывается, желал как можно скорее выстроить новую дорогу, дабы связать Пелсию с соседствующими королевствами – Ораносом и Лимеросом.

Грегора с отцом выбрали в полномочные представители деревни, и они вдвоем всматривались в улыбчивые лица посланцев, выслушивая их заманчивые речи и не давая ни запугать себя, ни поколебать. Так и вышло, что деревня ответила королевским гонцам вежливым отказом.

Кровавый король полагал, что теперь они в его власти, однако вот тут он ошибался. При всей своей нищете эти люди были горды и ни за кем не признавали права указывать им, что делать.

Люди короля Гая спорить не стали, просто уехали.

– Все же Базилий был дураком, – проворчала Лисандра. – Он, может, и доверял этому королю, но мы-то его ошибок не повторим! Его проткнули насквозь, и поделом. Рано или поздно это все равно произошло бы. Как подумаю, что за олух был наш вождь, так прямо тошнит! – Следующая стрела Лисандры прошла мимо цели – над умением сосредоточиться следовало поработать. – Лучше расскажи мне еще об этих бунтовщиках, что задумали восстать против короля!

– А что именно ты хочешь знать? Неужели надумала стать одной из немногих девчонок, влившихся в их ряды?

– Может, и надумала!

– Да ладно тебе, малышка Лис! – Грегор рассмеялся и схватил ее за руку. – Ты сперва хоть несколько кроликов подстрели, а то ведь только стрелы о деревья портишь да болтовней занимаешься. И вообще, дались тебе эти бунтовщики! Если уж кто и пойдет с ними против короля, так это я!

– Не смешно, – буркнула Лисандра.

Хотя на самом деле брат был прав. По крайней мере в том, что касалось упражнений в стрельбе. Деревьев в окрестностях, кстати сказать, насчитывалось очень немного. Кругом расстилались безжизненные бурые пустоши, кое-где перемежаемые зеленоватыми клочками обработанной земли: там женщины разбивали огороды и пытались выращивать овощи, но урожай год от года становился все хуже – одни слезы, да и только. Чего нынче в Пелсии определенно хватало, так это слез. У матери, к примеру, глаза так и не просыхали с того самого дня, когда стало известно о смерти Базилия.

От вида такого горя у Лисандры сердце разрывалось, но все-таки она пыталась взывать к разуму.

«Думается, мы сами принимаем решения, и это касается каждого, – только накануне вечером говорила она матери. – А кто стоит во главе, не так уж и важно!»

Мать ответила ей взглядом, полным усталого и грустного долготерпения.

«Как же ты наивна, доченька… Не сбилась бы ты с пути из-за этого!»

Сейчас она молилась покойному вождю о своей дочери, не желавшей признавать общепринятых правил. Собственно, этого и следовало ожидать. Лисандра всегда была среди девушек белой вороной и плохо вписывалась в компанию подруг – те просто не понимали ее. Она предпочитала мастерить стрелы, да так увлеченно, что пальцы покрывались мозолями. Дома она бывала редко, много времени проводя на воздухе, и ее обгоревший нос едва не светился в темноте.

Грегор вытянул руку, преграждая ей путь.

– Что такое? – удивилась она.

– Смотри…

От деревни их отделяло менее мили. Прямо впереди расстилалась небольшая поляна, лишенная какой-либо растительности. Ее окружали засохшие кусты и облетевшие деревья. А посередине поляны стояла старуха. Лисандра узнала ее: это была Талья, старейшая жительница деревни. У ног Тальи лежала убитая лисица. Сцедив кровь животного в деревянную чашку, старуха макала в нее палец и чертила на иссохшей, потрескавшейся земле какие-то знаки.

Ничего подобного Лисандра в жизни своей еще не видала.

– Что она делает? Что она там такое рисует?

– Четыре знака, – шепотом ответил Грегор. – Знаешь, что это такое?

– Нет, а что они значат?

– Это символы четырех стихий: огня, воздуха, воды и земли. – Он по очереди указал ей на треугольник, спираль, две волнистые линии и круг в круге. Потом сглотнул. – А я и не знал. Наша деревенская бабка… она, оказывается, ведьма! Она из древлеверов!

– Погоди, – нахмурилась Лисандра. – Наша Талья, которая от старости уже плохо соображает, она… ведьма?

Она ждала, что Грегор расплывется в улыбке и заверит ее, что пошутил. Но брат был абсолютно серьезен.

Брови Грегора сошлись к переносице.

– Кое-какие подозрения у меня были, а теперь вот оно, доказательство. Сколько же лет она хранила свою тайну! Ты ведь знаешь, что может произойти с ведьмой!

В странах, с которыми граничила Пелсия, ведьм отправляли на костер. Их вешали. Им рубили головы с плеч. И даже здесь, в Пелсии, ведьм почитали злом. Они приносили несчастье. Это они наложили проклятие, из-за которого страна скудела и чахла. А в Лимеросе многие полагали, что именно из-за ведьм королевство постепенно сковывал лед.

Лисандра припомнила, как Талья приняла известие о гибели Базилия. Старуха повела себя необычно. Она мрачно кивнула, отряхнула пыльные юбки и произнесла всего одно слово: началось.

Ее давно уже считали поглупевшей от старости, поэтому никто не обратил внимания на это странное высказывание. И только у Лисандры бабкино «началось» еще долго звенело в ушах, а по спине гулял холодок.

«Что началось? – поймав Талью за руку, спросила она. – О чем это ты?» – «Конец грядет, деточка, вот что. – Старуха обратила на нее взгляд водянистых, выцветших глаз. – Это начало конца».

Поэтому Лисандра не сразу ответила брату, а когда наконец заговорила, сердце у нее билось так, что кровь шумела в ушах.

– Древлеверы – это кто?

– Это те, кто поклоняется стихиям. Так велит древняя вера… Старше ее только сами элементали. А судя по тому, что мы тут видим, – он кивнул в сторону поляны, – Талья нынче взялась творить магию крови…

Магия крови! У Лисандры по спине пробежали мурашки.

– А зачем? – спросила она.

Прежде она, конечно, слышала о подобном, но воочию увидела лишь теперь. Грегор всегда гораздо больше ее верил в незримое – в магию, ведьм и старые предания. Лисандра не особенно любила слушать сказителей. Пустопорожним басням она предпочитала нечто такое, что можно было пощупать, проверить. Сейчас она едва ли не впервые жалела о своем невнимании.

Вот тут-то взор Тальи с ястребиной зоркостью устремился на брата с сестрой, вычленяя их в кустах при последнем свете гаснущих сумерек.

– Слишком поздно, – проговорила она достаточно громко, чтобы они могли расслышать ее. – Я не могу привести в действие магию, достаточно сильную, чтобы всех нас защитить. Я лишь вижу тени грядущего, но остановить их мне не по силам…

– Талья! – неуверенно окликнула Лисандра. – Что ты там делаешь? Пойдем отсюда! Не надо…

– Лисандра Барбас, ты должна кое-что для меня сделать.

Девушка озадаченно оглянулась на брата. Потом снова повернулась к старухе:

– Чего же ты от меня хочешь?

Талья широко развела окровавленные ладони. Глаза у нее полезли из орбит, словно на видела кругом нечто ужасное, воистину злое.

– Бегите! – закричала она.

И в это же мгновение длинная пылающая стрела ударила Талью в грудь. Старуха зашаталась, сделала шаг назад и рухнула наземь. Одежда она ней вспыхнула неестественно быстро.

Лисандра схватила Грегора за плечо:

– Она умерла!

Грегор, вытянув шею, смотрел туда, откуда прилетела стрела. Потом оттолкнул сестру – и вторая стрела, выпущенная уже по ним, глубоко вошла в ствол дерева.

– Вот этого-то я и боялся! – вырвалось у него.

– Чего боялся? – Лисандра тоже заметила в полусотне шагов темную фигуру с арбалетом в руках. – Он же убил ее! Грегор, он ее убил! Кто он такой?

Незнакомец между тем заметил, куда они отскочили, и пустился в погоню. Грегор громко выругался и крепче перехватил руку сестры.

– Бежим! Нам надо спешить!

Она и не спорила. Держась за руки, они во всю мочь помчались в сторону деревни…

Деревня горела.

Тишина вечера сменилась жуткой неразберихой. В воздухе разносились пронзительные крики умирающих, полные страха и боли. По улицам галопом носились десятки всадников в красных камзолах. Они размахивали факелами, безжалостно поджигая один дом за другим. Люди выбегали наружу, спасаясь от смерти в огне, но на улице их уже ждали острые мечи, рассекавшие кости и плоть.

Брат и сестра остановились за каменной стенкой, прикрывшей их от солдат.

– Грегор! – закричала Лисандра. – Король Гай… Это его люди! Это он всех убивает!

– Мы отказали королю, а ему это не понравилось! – Грегор повернулся к сестре, крепко схватил ее за плечи и пристально всмотрелся ей в глаза. – Вот что, Лисандра, сестренка… Беги-ка ты отсюда, да подальше!

В воздухе явственно ощущался жар пламени, пожар разогнал сумерки, кругом было светло как днем, и от этого становилось только страшней.

– Ты о чем? Никуда я не побегу!

– Лис…

– Мне маму надо найти!

Лисандра оттолкнула Грегора и помчалась по улице, уворачиваясь от конных и пеших. Остановилась она только перед своим родным домом.

Его уже охватил огонь, и поперек порога лежало тело матери. А в десятке шагов, в луже крови, виднелось тело отца.

Лисандра еще как следует не успела осознать увиденное, когда к ней вновь подскочил Грегор. Подхватив сестру, он закинул ее себе на плечо и помчался прочь, за околицу. За пределами деревни он неловко спустил Лисандру наземь, после чего сунул ей в руки лук и пучок стрел.

– Они все умерли, – прошептала она. Сердце было точно камень, провалившийся куда-то в желудок.

– Я слушал и смотрел на бегу, – сказал брат. – Люди короля собирали всех уцелевших, чтобы угнать их на строительство дороги. – Его голос дрогнул. – Я должен вернуться и помочь тем, кто еще жив. А ты ступай… Разыщи мятежников. Сделай все, чтобы такого ни с кем больше не произошло, слышишь, Лис? Ты меня поняла?

Она замотала головой. Дым пополам с невольными слезами жег ей глаза.

– Нет! Я тебя не оставлю! У меня же теперь больше никого нет!

Грегор взял ее за подбородок и заставил поднять голову.

– Только попробуй пойти следом! – зарычал он. – Сам пристрелю! Чтобы они не поступили с тобой, как с нашими соседями и друзьями!

С этими словами он повернулся и побежал обратно в деревню.

Лисандре только и оставалось, что беспомощно смотреть ему вслед…

Йонас
Оранос

Когда Кровавый король желал что-либо подчеркнуть, он проделывал это самым недвусмысленным образом.

Стоял полдень. Топор палача с леденящим кровь стуком обрушился на шеи троих бунтовщиков, отделив головы от тел. С плахи густо потекла кровь и разлилась по гладкой мостовой у ног тысячной толпы. И Йонас мог только с ужасом наблюдать, как отсеченные головы надели на длинные пики и выставили на площади – на всеобщее обозрение.

Трое мальчиков, едва достигших возмужания, умерли, поскольку их признали смутьянами и угрозой для благополучия королевства. Теперь их головы смотрели на толпу пустыми глазами, и смерть лишила их лица всякого выражения. По деревянным древкам стекала красная кровь. Обезглавленные тела куда-то утащили.

Король, столь быстро и беспощадно завоевавший эту страну, никому не собирался давать спуску. Особенно тем, кто решался на открытое противостояние. С разного рода бунтовщиками собирались расправляться быстро, бесповоротно – и принародно.

С каждым ударом смертоносного лезвия над толпой, словно туман, сгущалась тревога. Некогда Оранос был свободной, процветающей и мирной страной. А теперь на троне сидел правитель, любивший вкус крови.

Толпа плотно заполнила большую площадь, и самые разные люди стояли буквально плечом к плечу. Рядом с собой Йонас видел молодых вельмож со сжатыми зубами и настороженными взглядами. Чуть дальше двое подгулявших толстяков чокались бокалами, словно отмечая наступление дня, полного новых возможностей. С другой стороны подозрительно озиралась седовласая женщина с глубокими морщинами на лице, облаченная в роскошное шелковое платье. Все толкались, желая занять самое выгодное место, чтобы лучше видеть короля, вышедшего на высокий мраморный балкон. В воздухе пахло дымом из труб и от раскуренных сигар, носился запах свежего хлеба, жареного мяса, душистых масел и приторных цветочных духов: здесь многие ими пользовались, вместо того чтобы мыться почаще. А какой стоял шум! Жуткая мешанина голосов, от таинственного шепота до хриплых выкриков во все горло.

Попробуй ясно мыслить в такой обстановке!

Оранийский дворец мерцал перед толпой, словно золотая корона. Высокие шпили вонзались в безоблачное синее небо. Дворец стоял в самом центре Золотого города – обнесенного стенами и застроенного богатыми виллами участка земли две на две мили размером. Самые его стены были изобильно украшены золотом. Они сверкали и переливались в солнечном свете – прямо груда монет посреди зеленой скатерти. Внутри вились мощеные улицы, соединявшие виллы, деловые конторы, таверны и магазины. Здесь могли поселиться лишь самые привилегированные вельможи. Сегодня, против всякого обыкновения, ворота были распахнуты, чтобы все желающие могли послушать речь своего короля.

– А дворец впечатляет, – с трудом пробился сквозь гомон голос Брайона.

– Думаешь? – Йонас наконец-то оторвал взгляд от выставленных голов.

Синие глаза его друга были устремлены на сверкающий дворец. Ни дать ни взять Брайон собирался украсть его да продать повыгодней.

– А мне, пожалуй, понравилось бы тут жить, – продолжал Брайон. – Иметь крышу над головой! Ступать изнеженными ножками по золотым плитам! Про то, что есть и пить сколько влезет, я уж вовсе молчу. Короче, записывайте в здешние! – Он посмотрел на казненных мятежников и поморщился. – Только с одним условием: голова останется на плечах.

Нынешние казненные были оранийцами. Они никоим образом не принадлежали к отряду Йонаса и Брайона, состоявшему из молодых единомышленников-пелсийцев, отказавшихся признать власть Кровавого короля. Вот уже три недели, с момента взятия замка, юноши прятались в густом лесу, отделявшем Оранос от более бедного соседа – их родины, Пелсии. Пограничные чащобы звались Диколесьем, и молва издавна населяла их злыми разбойниками и свирепыми хищниками. Кое-кто среди суеверного простонародья полагал даже, что в непролазных дебрях, куда еле-еле проникал солнечный свет, водились демоны и всякие нехорошие духи.

Разбойников и диких зверей Йонас давно уже не боялся. А в демонов, в отличие от большинства соплеменников, не особенно верил, считая, что страшные легенды выдумывались с одной-единственной целью – запугать народ.

Прослышав о назначенной на сегодня казни, Йонас решил посмотреть на нее своими глазами. Он был уверен, что это зрелище укрепит его решимость пойти на какой угодно риск ради того, чтобы неправедно завоеванные королевства подобно песку уплыли из рук захватившего их тирана.

Однако случилось прямо противоположное. Его душа наполнилась ужасом. Каждая голова, отлетавшая под стук топора, обретала черты его погибшего брата, Томаса.

Трое юношей, у каждого из которых вся жизнь была впереди, умолкли навеки только за то, что высказывали мнение, отличное от разрешенного.

Многие усматривали в подобных смертях руку судьбы. Исполнение предначертанного. Пелсийцы в особенности склонны были верить, что все судьбы предопределены и людям следует покорно принимать свою участь – и добрую, и злую. Такая вера помогла создать королевство покорных жертв, не смеющих противостоять гнету. Королевство, которое легко мог взять в свои руки любой счастливчик, полный решимости подобрать то, за что никто не отваживался драться.

Иногда Йонас сам себе казался единственным исключением. Он не верил ни в судьбу, ни в предопределенность, ни в магию. Для него судьба не была заранее предрешена. Он знал: если плечом к плечу с ним встанут друзья, будущее вполне можно изменить.

Тем временем толпа на краткий миг притихла, после чего снова начался ропот. На балконе появился король Гай – рослый пригожий мужчина с пронизывающим взглядом темных глаз. Этот взгляд пристально обшаривал толпу, словно король старался запомнить все лица до единого.

Йонасу внезапно захотелось спрятаться, словно иначе его найдут среди людского множества и что-то с ним сотворят. Он принудил себя сохранять внешнее спокойствие. Ему довелось раз встретиться лицом к лицу с королем, но быть узнанным сегодня в его планы никак не входило. Он кутался в ничем не примечательный серый плащ, точно такой же, как у доброй половины собравшихся, в том числе и у Брайона.

Следом за королем на балкон вышел престолонаследник – кронпринц Магнус. Он выглядел бы сущим близнецом Гая, если бы не разница в возрасте да не шрам на щеке, заметный даже на порядочном расстоянии.

Йонасу довелось мимолетно встречаться с лимерийским принцем на поле сражения. И он не забыл, что Магнус остановил удар, нацеленный ему, Йонасу, в сердце. Однако теперь все изменилось, и они больше не дрались на одной стороне. Они стали врагами.

Вот появилась королева Альтия и встала рядом с сыном, по левую руку от короля. Вид у нее был воистину царственный, в темных волосах блестела седина. Йонас никогда прежде не видел ее, но сразу понял, кто это. А как высокомерно оглядывала она толпу!

Брайон вдруг схватил Йонаса за руку, и тот покосился на друга, не удержавшись от легкого смешка:

– Решил за руки подержаться? Я, вообще-то, думаю, что…

– Просто стой тихо и сохраняй спокойствие, – без улыбки ответил Брайон. – Если потеряешь голову… короче, действительно потеряешь! Ясно тебе?

В следующий миг Йонас сообразил, что имел в виду его друг. К царственным особам на балконе присоединились государь Эрон Лагарис и принцесса Клейона Беллос, младшая дочь прежнего короля. Толпа немедленно разразилась приветствиями.

Солнце играло в бледном золоте длинных волос Клео. Йонас когда-то с ненавистью мечтал, как с корнем выдерет эти локоны, один за другим. Для него они были символом богатства Ораноса, бесстыдного изобилия, сверкавшего на расстоянии вытянутой руки от отчаянной нищеты Пелсии.

Теперь юноша понимал: не все так просто, как ему прежде казалось.

– Она – их пленница, – выдохнул он.

– Как по мне, не очень-то похоже на плен, – сказал Брайон. – Хотя тебе, конечно, видней.

– Дамора убили ее отца, отняли трон! Она наверняка их ненавидит!

– Ну да. И стоит со своим женихом как ни в чем не бывало.

Со своим женихом! Йонас перевел взгляд на Эрона, и его глаза немедленно сузились.

Убийца его брата стоял на высоко вознесенном балконе, на почетном месте, рядом с невестой и королем-завоевателем.

– Ты в порядке? – встревоженно осведомился Брайон.

Йонас не ответил. Он воочию представлял, как быстро карабкается вверх по стене, вспрыгивает на балкон и голыми руками рвет Эрона на части. Когда-то он со вкусом изобретал для этого позорного пятна на лице человечества всевозможные казни, но сейчас все сделал бы просто.

А еще ему казалось, что он давно оставил замыслы мщения ради более возвышенных целей повстанца. Как же он ошибался!

– Убить охота, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.

– Я знаю, – откликнулся Брайон. Он был свидетелем скорби Йонаса по брату и видел, как жажда мести буквально сводила друга с ума. – Когда-нибудь ты увидишь его труп. Но не сегодня.

Постепенно Йонас обуздал слепую ярость, грозившую им овладеть. Судорожное напряжение ушло из мышц, и Брайон наконец разжал руку.

– Полегчало? – спросил он заботливо.

Йонас все не отводил глаз от наглого и ненавистного хлыща на балконе.

– Полегчает, когда кровь пущу подлецу!

– Это цель, – согласился Брайон. – И вполне достойная. Но, как я уже сказал, твоя месть свершится не сегодня. Так что лучше успокойся.

Йонас тяжело перевел дух:

– Раскомандовался тут…

– Как и подобает второму по старшинству в нашей веселой маленькой шайке, если главарь неожиданно спятит. Служебные обязанности, знаешь ли.

– Приятно сознавать, что ты ко всему так серьезно относишься.

– Надо же когда-то начинать.

На балконе Эрон придвинулся поближе к Клео и, слегка наклонившись, взял ее руку в свою. Красавица-принцесса повернула к нему голову, но не улыбнулась.

– Могла бы найти жениха и получше, чем этот козел, – вырвалось у Йонаса.

– Что?

– Ничего, забудь.

С появлением короля толпа как-то сразу стала больше и гуще. День между тем стоял жаркий, солнце палило вовсю. По лбу Йонаса обильно потек пот, и он вытер его полой плаща.

Наконец король Гай шагнул вперед и вскинул руку. Моментально сделалось тихо.

– Это большая честь для меня, – начал он, и мощный голос без усилия разнесся над толпой, – предстоять перед вами не только как лимерийский король, но и как правитель Пелсии и Ораноса. Тем более что в давно минувшие времена эти три страны были единым королевством. Оно называлось Митика и было сильной, процветающей и мирной державой. И вот теперь мы опять вместе!

Люди в толпе начали вполголоса переговариваться. На большинстве лиц отражались недоверие и страх, что плоховато вязалось с едва ли не ликующим тоном королевской речи. Больно уж известна была репутация Гая как Кровавого короля. Йонас, внимательно слушавший приглушенные разговоры в толпе и до казни, и после, отчетливо понимал, что сегодня многие собирались решить для себя, друг им Гай или враг. На площади хватало таких, кто весьма сомневался в правоте казненных смутьянов. Что именно затевали погибшие, никто толком не знал, а вот сердить короля определенно не стоило. Так и на весь народ беду недолго навлечь!

Йонаса аж тошнило при виде такой невежественной и трусливой готовности избрать легкий путь. Склониться перед завоевателем, покорно внимая каждому его слову! Да как они могут?

Однако даже ему вскоре пришлось признать, что свою речь король выстроил мастерски. Все, что он говорил, прямо-таки сияло золотом, суля надежду даже тем, кто давно ее утратил.

– Я решил некоторое время пожить со своей семьей здесь, в этом прекрасном дворце, по крайней мере пока не установится новый порядок вещей. Конечно, здесь все совсем не так, как дома, в нашем любимом Лимеросе, но мы считаем своим долгом поближе познакомиться с новыми подданными, равно как и помочь всем вам войти в новую эру!

– Тем более что Лимерос весь проморожен, точно ведьмино сердце, – хмыкнул Брайон, хотя тут и там в толпе раздавались возгласы одобрения. – Во завернул! Им, оказывается, в тягость жить в таком месте, где отовсюду не свисают сосульки и под ногами снег не скрипит!

– Сегодня я хочу объявить вам о великом начинании, которое, как мы предвидим, должно обернуться благом для всех и каждого, – тем временем продолжал король. – Согласно моему повелению начато строительство великой дороги, чтобы связать три прежние державы воедино!

Йонас недоуменно нахмурился. Какая еще дорога?

– Имперская дорога будет брать начало у храма Клейоны, в нескольких часах езды от этого города. Она прорежет Диколесье, в Пелсии свернет на восток, в Запретные горы, и оттуда устремится на север, к границам Лимероса, чтобы закончиться у храма Валории. В тех местах, где она проляжет, уже трудятся отряды рабочих. Они не знают отдыха ни ночью ни днем, чтобы завершить строительство как можно скорее!

– В Запретные горы? – прошептал Йонас. – Что толку в дороге, ведущей туда, куда никто ехать не хочет?

Король явно что-то задумал, но вот что?

Внимание юноши привлек золотой отблеск в небе. Он вскинул глаза и увидел двух ястребов, круживших высоко над толпой.

Вот и Хранители, похоже, заинтересовались…

Это были странные мысли, и их следовало держать при себе, не делясь даже с Брайоном. Россказни о бессмертных, которые посещают смертный мир в облике ястребов, – это же просто сказки для детей, чтобы засыпали скорее. Йонас их когда-то наслушался от собственной мамы.

А король Гай показал зубы в улыбке, которая вполне могла показаться теплой и искренней тому, кто не знал, какая тьма крылась в его душе.

– Надеюсь, вы, как и я, понимаете, сколь великую пользу принесет эта дорога. Все мы только что пережили очень нелегкое время, и кровь, которую пришлось по ходу дела пролить, менее всего радовала меня.

В толпе недовольно и встревоженно загомонили. Однако голосов было куда меньше, чем хотелось бы Йонасу.

«А у него получается, – сказал он себе. – Обманывает тех, кто хочет оказаться обманут!»

– Вот прямо ни чуточки не радовала, – фыркнул рядом Брайон. – Да он бы в ней купался, будь у него такая возможность!

Йонас был далек от каких-либо возражений.

– Сегодня, – продолжал король Гай, – вы можете самолично убедиться, что ваша принцесса Клейона пребывает в полном здравии и благополучии. Она не была подвергнута ни ссылке, ни заточению, как надлежало бы дочери врага. Но с какой бы стати нам ее притеснять? Она храбро перенесла выпавшие на ее долю горе и боль, и мы раскрыли ей объятия, пригласив в наш новый дом.

На словах все выглядело так, будто у принцессы был выбор, но Йонасу что-то не верилось.

– Ее касается вторая весть, которую я желаю сегодня до вас донести, – сказал король Гай и протянул руку. – Подойди сюда, милая.

Клео настороженно покосилась на Эрона, но все-таки шагнула к королю. Чуть помедлив, она прошла вдоль балкона и встала подле Гая. На ее лице ничего невозможно было прочесть, но Йонас подметил плотно сжатые губы и то, как высоко она держала голову. На шее у нее сверкало сапфировое ожерелье, в волосах играли самоцветы, подходившие к темно-синему платью. Кожа принцессы, казалось, сияла в солнечных лучах. Толпа взволнованно загудела, ведь это была дочь прежнего короля!

– Принцесса Клейона изведала весьма прискорбные личные потери и сердечное горе. Поистине, это одна из отважнейших девушек, которых я когда-либо видел, и я могу понять, отчего ее так любят в Ораносе! – Если верить голосу и лицу, король Гай питал к пленной принцессе искреннюю приязнь. – Всем известно, что она была помолвлена с государем Эроном Лагарисом, достойнейшим молодым вельможей и доблестным защитником ее чести. Нам известно, как однажды в Пелсии он защитил принцессу от нападения какого-то негодяя из местных.

Брайон снова с силой вцепился в руку Йонаса. Только ощутив его хватку, Йонас обнаружил, что, оказывается, успел стиснуть кулаки и сделать шаг вперед – немедленно поквитаться за ложь, очернявшую его брата.

– Утихни! – зарычал Брайон.

– Да я пытаюсь…

– Плохо пытаешься!

Король тем временем притянул к себе Клео.

– Тот случай принес государю Эрону немало чести в глазах покойного короля Корвина, и король отдал ему руку принцессы. Была назначена свадьба, которую, как нам известно, в Ораносе ждали с большим нетерпением.

Эрон заулыбался, его глаза горели торжеством.

Йонас же вдруг сообразил, к чему клонил король: собирался назначить дату венчания Эрона и Клео.

Гай же кивнул в сторону молодого вельможи:

– На мой взгляд, государь Эрон – вполне достойный жених для нашей принцессы!

Йонас молча кипел, наблюдая, как высокородное ничтожество купалось в лучах славы, добытой обманом и кровью. Гаденыш совершил гнусное преступление – и его еще наградить собирались! Ненависть молодого пелсийца достигла небывалого накала, превращая его в чудовище, способное пожрать весь мир.