Текст книги "Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре"

Автор книги: Моисей Бельферман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Хватит якшаться с голью. Аня – голая королева. За душой – ни морали, ни капитала. Только слюна постоянно фонтанирует из поганого рта.

Зайя не хуже других. Он аристократ. По запросам. Рост метр восемьдесят. Борцовское телосложение. Густая шевелюра вьющихся черных как смоль волос. Почти юношеский возраст – двадцать восемь. На все спец! Поставит пистон. Кого угодно отдубасит. Вот так! Она пожалеет – поздно! Поймет: в серьезном деле напала нетерпячка. Нервно-словесный понос. В таком случае хитрила. Изворачивалась. Изобретала подлости. Юлила задницей. Что можно ожидать от бабы, слабой на передок? По анкете проходит передовиком производства. Ударницей комтруда. В быту – моральное разложение, разврат на почве неуравновешенности материальных вкусов-пристрастий, симпатий-антипатий. Все может произойти. В некоторых случаях. Тюлька возомнит себя сельдью. Начинает выпендриваться. Выставляет на обозрение достоинства. Подумаешь: ее сокровище – раздвинутые ноги. Словно у лунатички выпучены глаза. Прав поэт-классик: «Природа женщин в свет родила… Дала им ум и прелесть. А между ног им щель пробила и щель… назвала». И так далее.

Вовсе не женщинами рождаются. Природа творит девиц. Мужчины должны потрудиться. Превращают в женщин. Непростое дельце – продолбасить целку. Одновременно медоносностью насладиться. Мужчине легче. Он без чужой помощи с возрастом достигает возмужания. По самой природе становится совершеннолетним. Дееспособным мужчиной. Не надо ему ничего терять, ломать! А с любой девственницей столько приятной возни. Хватает визга, плача, смеха, крови… Великое событие в личной жизни! Ну хорошо. Отрезано! Не хотим больше толочь воду в ступе. Черпать наслаждения из заиленного источника. Не наша манера поведения – сомневаться, переживать.

Чувствования – пережиток мрачного вчера с классово чуждой моралью. В срочном порядке следует избавляться от всего этого. Что, эта женщина со скверным характером по имени Аня сотворена из чистого золота? Кусок мяса – и только! Евучая жидовка. Они все такие! Ненасытная самка, тварь. И т. д., и т. п. Вышла замуж за ассирийца – не чтит его нацию. Даже не выучила арамейский. Все время шпарит по-русски. Считает его языком интернационального общения. Эмансипированная на сто процентов. Даже национальным языком не владеет. От такого существа не дождешься дельного. Зайя никогда не сожалеет об отрезанном, выброшенном. Довольствуются им хищники-паразиты.

Глава 2. Вечер балета

Зайя не остается долго в упадническом настроении. При любом испытании приходит спасительное решение. Предпринимает конкретное. И на этот раз оставил квартиру. Уехал. На стороне поищет счастье. Оказался в Дебрянске. Решил в провинции успокоиться. Из этих мест происходят Минины-Сусанины. Только бы повезло! Он специально поехал на север. В Россию. Другая! Зайя не любит Украину. Презирает хохлов. Считает их худшими из славян. Среди них достаточно предателей. Благоденствуют убийцы. Военные преступники. Вместе с нацистами устроили геноцид коммунистов, партизан и жидов. Выдавали, резали. Коммунистов, жидов – не жалко.

Истребляли соседей. Выдавали родственников. Закладывали собственных родителей. Сам народ сотворил коммунистов. В них нуждается! Обесплодили, обгадили обширную страну. Превратили в пустыню. Здесь массовые захоронения жертв сталинизма, нацизма. Бабьи Яры! Оскверняют – выпасают скот на кладбищах и могилах.

Зайя занят своим обычным делом – фотографирует. Ищет клиентов – заказчиков фотопортретов. В его профессии главное – уболтать. Выманивает денежки. Его продукция имеет товарный вид. С гарантией. Действует не по типу Госстраха. Те только обдирают, обещают. Ограничиваются словесной ответственностью. В настоящее безвременье Зайе редко сопутствует удача. Люди превратились в добытчиков. В какую сторону ни плюнь – попадешь в хищника. Все только рвут! Нет желания, времени рассуждать. Надо действовать! Не сверяя свои поступки с моральными принципами.

Люди не знают угрызений совести, не мучаются ими. Только фанатики отдают весь свой досуг необходимому. Скука жизни побуждает идти на поводу у спаивающих народ. Местные власти заняты обновлением правопорядка. Удерживает свои прочные позиции жуткая консервативность. В разных местах неспокойно. Совершают зверские жестокости.

Он уже приспособился к советской жизни. Не ожиреет. Начнет цапаться. Для Зайи главное – удобства. Благополучие любой ценой! Сохраняет дружбу с ворюгами-бандюгами. Много знакомых! Отношения поддерживает с инакомыслящими.

Высказываются, протестуют. Выступают за права человека. Требуют расширения демократии.

Зайя всюду встречает афиши. Ими пестрят почти все заборы города.

Приезжает балетная труппа. С искусством этим местная интеллигенция знакома только по телепередачам. А тут реальные балерины собираются проявить свои способности. Испробуют вместительность и прочность сцены дома культуры. Пока не наблюдается особого ажиотажа. Продали мало билетов. Отдел культуры райисполкома распределил билеты между предприятиями, колхозами. Остерегаются опозориться перед областным руководством.

* * *

Космей Корытко сторожует в быткомбинате. Билет ему достался в качестве нагрузки, словно неходкий лотерейный. Старик далек от искусства. Сделался коллективистом. Поддерживает любое мероприятие. Нечего скрывать, он стал прижимистым в последние годы. Полюбил денежки. Добру не даст пропасть. Собрался в театр.

По-праздничному приоделся: пиджак со всеми колодками и нашивками о двух ранениях, отутюженные брюки… Вместо привычных для дежурства валенок еле натянул на ноги узкие полуботинки внука. В модном ныне полушубке заковылял в дом культуры пораньше… Не хочет пропустить начало представления.

Корытко уже многие годы проживает в Дебрянске. Не может привыкнуть к пестрым пейзажам средней полосы. Говорит с акцентом. Вставляет украинские слова. Он родился в крестьянской трудовой семье в революционный год. На глазах произошли экономические, социальные эксперименты, крушение устоев, преобразования. Все было! Вот только до сих пор не удалось изменить природу человека. Это вряд ли удастся. Оно ни к чему! Порядком испоганили ее. Современный человек часто неврастеник. Не умеет, не хочет сдерживать животные инстинкты. На ближнем вымещает накапливающуюся злобу. Грубо выпячивает хищничество. Выявляет непомерную жадность. Соревнуется в обретении излишних материальных удобств.

* * *

Детство Корытко провел в селе. С младенчества хлебопашествовал. Познал вкус потного труда. Он творит урожай, достаток. В те годы по партийным директивам проводили коллективизацию. Крайними методами. Случился «запланированный голод». Вынужден спасаться. Бежал пятнадцатилетним. Устроился на шахте. Работал тяжело! Хотя бы кормили. Побуждали следовать за Стахановым.

В Отечественную Космею Корытко пришлось повоевать. Лежал в госпитале. Вновь попал на передовую. На этот раз недолго посидел в окопе. Их часть окружили. Оказались в плену вместе с комиссарами. В лагере началась сортировка. Спасся только сумевший сориентироваться. Перевозили несколько раз с места на место. Потрудился на вражеском заводе. Рабочую силу поставлял нацистский концентрационный лагерь. Вкалывали пленные до полного изнеможения. В начале сорок пятого освободила Красная армия. В НКВД засомневались: как украинец оказался в концлагере? Ведь нацисты освобождали их всех! Намеревались превратить в молчаливых граждан независимой Украины.

С начала войны немцы разжигали национальную рознь. Поддерживали национализм. Позже украинскую молодежь начали угонять на каторжные работы в Германию. Возмутился народ. Противодействует оккупационным властям. Помогает партизанскому движению. В органах хорошо разбирались в происходящем.

* * *

Стали тщательно проверять Корытко. А вдруг он провокатор, предатель? По определению тройки выслали транзитом из западного концлагеря – попал в северо-восточный. На перевоспитание. Освободили по амнистии. Пробыл в заключении чуть меньше десяти лет.

Кого благодарить за досрочное освобождение? Жену искал на Донбассе – нашел в Дебрянске. Она оказалась вдовой. После второго неудачного брака. Молодость зря не теряла. Сошлись. Сынок признал отца. Парнишка от природы оказался способным. До сих пор пописывает. Его рассказы, повести почему-то не публикуют ни в литературных журналах, ни в прессе. Пишет уже многие годы. Из стихийного стал самостоятельным, независимым автором. Надеется: издадут. После смерти. Так у нас принято! Зря не печатают его литературные произведения. Озлобляется сердце. Резче становятся критические замечания. Льются безбоязненно. Как бы в ответ! Ведь чиновники от литературы-культуры игнорируют его яркий писательский дар.

* * *

В вестибюле, на лестнице дома культуры много беготни. Всякие разговоры! Масса народа собралась поглазеть на столичное диво. Устроили парад цветастой модности. Прохаживаются степенно. Мужчины больше околачиваются в буфете. Дуют пиво. Женщины – наряды рекламируют. Чмокают губами. Сюсюкают. Смакуют конфеты. Обертки выбрасывают за перила или сворачивают в плотные комочки, затем пуляют по углам-подоконникам. В туалете шумно, задымлено. Курят, плюются. Окурки бросают под ноги, в писсуары. Говорят, в женском цыганка торгует «импортной» косметикой. Вызванным срочно мужьям приходится вытряхивать карманы. Нужны бумажки! Мелочь – не в счет.

* * *

Космея Корытко уже вторую неделю мучает радикулит. В пояснице «стреляет». Он натирается мазью из ядов. И делает компрессы, дополняя их горячим песком. Им щадяще нежит-лечит больное место. Пробовал обжигать. Не помогает! Профсоюзники обещали выделить льготную путевку на грязи. Бюрократы! Почему-то заботятся о его сердце. Требуют справки. Большие предстоят расходы. Плати за путевку – даже треть. Еще дорога. Покупки. Знать, придется помирать с радикулитом. Могила лечит – от всего! Уравнивает. Все превратимся в тлен. Только душа бессмертна…

Корытко скорчился. Еле доковылял до своего места. Стиснул зубы! Задремал. Из забытья его вывели протискивающиеся на места соседи. Подают звуковые и световые сигналы. Теперь в зал повалила пестрая толпа. Шумно рассаживаются. Долго не прекращается движение и разговоры. Женщины развонялись духами.

Началось. Зазвучала музыка. Она окончательно разбудила Корытко. Повела ввысь! По какой-то команде задвигался, в бока стал уходить занавес. Выскочили! Лучше сказать – выплыли. Ужас! Голые! Нет, не совсем. Но… голые! Антиресно поглазеть: чудо-юдо в безъюбочном выражении. Зыришь – не насмотришься. Взбесившиеся от праздности молодухи на живых, тощих подставках вытанцовывают классические кадрили. Ничего другого не скажешь – идет музыкальная комедия. В сопровождении свистопляски, завывания оркестра. Два действия. Второе даже интереснее. Зал разгорячен страстью. Пропах потом-вонью неопрятных тел. Зрители сопят, кашляют, громко переговариваются, ногами топочут, орут, лапищами дубасят… Есть такие – бесятся со своим «бисом». Получается: «Брысь!» На живых людей! Такая фундиклюндия! Голые танцюристки – в одних купальничках. Зад – в шелках. Разгуливают по сцене. Крутят любовь. Словно то в жизни. Не в действии. На носочках плывут… Вдруг начинают прыгать – по-козлячьи. Друг дружку шпыняют, швыряют. Из лебедушек враз превращаются в торговок.

Космей еще ого-го мужик! На любую бы полез. Изнасиловать? Проще, безопаснее – сторговаться. Нельзя! Люди вокруг. Баньки расширили. Уставились со всех сторон. Сразу же остригут. Без сумления, те танцюристки – согласны. Это ведь такая их профессия – задом вертеть. Да в такт музыке… вертеться. Становятся на носочки. Бисером манят… Павами прохаживаются. Со всех сторон себя рекламируют. Словно не видно сразу: товар такой! Прости Господи!

Со всего района на грузовиках свезли молодых жеребчиков. Они от удовольствия ржут, орут… Дураки выпирают из штанов. Глаза поналивались кровью. Тяжело дышат. Задыхаются. Их разбирает такая страсть… Прокинжалили бы друг дружку. Такое непотребство! Чтобы баба на людях ни в чем показывалась… В том на свет явилась. Да в постель ложится. Стыда никакого! На что только не пойдешь за звонкую монету! Бабы любят бабки. Не соглашаются задешево. Дают после торговли. Больше остерегаются продешевить. Ежели припрет, в крайности сами ищут еварей.

* * *

Советская власть предоставила бабам все права. Наделила обязанностями. Вот и дуют их же оружием. Выискивают настоящих мужчин. Им доверяются полностью.

Какую-то хреновину показывают. Народу праздного привалило много. Всем охота поглазеть на бабские наружности, танцульки. На ферму, на поле не сыщешь работницу. А тут – на тебе! Пораззевали хавала. Лупают ресничными ставенками. От удовольствия водят ушами. Носами фыркают. Сморкаются. Чудесненькое представление – на темную. Токо сцену насквозь пронизали прожекторами. Ни хрена не скроешь – вздумают шо утащить. Лом им в руки, лопаты. Пусть снег расчищают – склизько.

Такой сракопад – шагу не ступишь без палки. Да, ногу левую тянет. Не с морозца, не засидел на месте. Это поясница переламывается от боли. Вверх-вниз боль рассылает. А музыка все пиликает. Аж озноб за сердце берет. Оно щемит от приятности. Антиресно, за какую плату они так стараются? Видать, хорошо заплатили. Коль выбрали душещипательную мелодию. А бабам за голость тоже доплачивают. Не иначе! Кто задарма согласится обнажать пупок, бедра, задом вертеть? Во сила денег! За них – все! Когда есть! А нет…

* * *

Космей задремал. Во сне увидел себя молодым, энергичным, неотразимым… Было дело! Девки бегали. Не дюже он… Но перепортил не одну… Сила имелась. Удаль, ловкость, краса… Страсть на девок тянуло. Они тоже – кошки. Умеют! Многих припомнил – вдохновился. Чуть ли не все из прошлого. Наталка. Первая совратила. Поманила. Увлекла. Настало голодное время. С голодухи пухнут. Ей хоть бы хны! «Перед смертью пожить хочу. Чтобы не зря…» – говорит. Уже дочь-подросток. Она не постеснялась сбить с толку пятнадцатилетнего. Мор унес ее в тот год. Пусть земля будет пухом. Ушел из дома. Бежал – спасся. Оказался на Донбассе. Шахтерки веселились, пили… Не стеснялись менять мужчин. Была Аня, Катя. Дочь чья-то или жена. И еще… кто-то… Кажется, Света… Нет, Вита… На фронте – медсестричка с большими карими глазами. Имя забыл. Разве упомнишь все случайные связи? Любовь на одну ночь!

Немка была. Эта от смерти спасала. Подкармливала. В любовном откровении повторяла: «Русс, дикарь – тоже мужчина. Пока немцы воюют. Умирают за рейх и Гитлера. Сколько ни моешься – ты русс. Пахнет плохо. Пропитан, что ли?» Были там и советские дамочки. Онемеченные. Из родной Украины. Вреднее собак. Хуже нацисток. Доброго слова не услышишь. Глотка воды не поднесут. После освобождения им отомстили. Солдаты, особенно военнопленные, насиловали – группами. Груди резали. Раны посыпали солью… Мстили – за кровь, жертвы. Пусть помнят, знают! Совсем забыл о жене. Ее хватает!

Космей Корытко скромно прожил. Даже временами голодно. Во сне увидел гарем. Все любовницы в нем – его наложницы. Собрались вместе. Такое возможно только во сне. Не в жизни! Реальность скучна. Зато фантазия пышет радостью. Раздольна. Бесцветна почти вся наша жизнь. Вульгарно материалистична. Многие в душе – идеалисты, мечтатели. Нам нравится восточная пышность. Ведем жизнь аскетов. Трудимся на благо…

* * *

Доносится музыка. Откуда-то из головы Космея, изнутри желудка. Способствует возникновению чувства голода, жажды. Из горячо натопленной печи вырывается жар.

Давят узкие полуботинки. Их удалось столкнуть с ног. На время отпустила поясничная боль. Представилось какое-то веселье. Происходит в уединении. Без горячительных напитков. Не поднесли даже бокал минеральной. Одни песни. В сопровождении плясок. Исполняют советские композиторы. Традиционно продолжают классический стиль. Но… Космея растолкали. Конец! Хорошего понемножку.

Он шел и думал с сожалением: «Некоторым везет. Выпускают на сцену!» Космей отправился на дежурство. Даже не зашел домой по дороге из дома культуры. До утра он спит на диване. В конторе. Зарплата компенсирует неудобства. Позволяет оставаться независимым. Себя тунеядцем не считает. Наше щедрое государство всех подряд обеспечивает работой. Скудно за труд платит. Часто он бесполезный. Мартышкин труд! Преследует «отказников». Эти люди не хотят «сотрудничать». В натаскиваниях не участвуют. Кормятся общественно полезным трудом. Одновременно баламутят. Добиваются большей демократии. Даже свободы! Пропадем без советской власти.

* * *

Зайя побывал на этом вечере балета. Сидел рядом с Космеем. Наблюдал.

Искусство оказывает эффект даже на непросвещенного человека. У большинства людей слабо развит художественный вкус. Следует в школе преподавать азы понимания. Как буквенную, цифровую грамоту. Искусство состоит из условностей-символов. Оно не может стать общедоступным. Пока существуют невежды, грубияны.

Безразлично также алкашам. Другому идолу молятся. Зайя после концерта рванул за кулисы. Решил подцепить балерину. Устроить в постели болеро или па-де-де. Не пришлось. Автобусы в спешке увезли всех неведомо куда. В темную ночь! Это не театр – кочевье. Так искусство приближают к народу. Классных балерин вынуждают выступать на неприспособленных сценах. Отдыхают в движущихся автобусах.

Получается, по дурости. Или специально подстраивают? Подавляют волю творческих людей. Каждого принуждают сидеть под начальством. Не роптать. Подчиняться любой нелепости. Неразбериха, дефициты способствуют податливости людей.

Приходится защищать шкурные интересы. Не остается времени, желания мыслить о свободе. Деятели культуры, искусства варятся в собственном соку. Задыхаются от бурлящих эмоций. Сами себе выискивают врагов. На давних друзей выливают ушаты грязи. Обгаживают недовольством. Друг друга испытывают. Многие общественные места превращают в рынки купли-продажи.

Стихийность ярче всего проявляется в сферах литературы, искусства, культуры. Всюду полыхают страсти!

Неведомо чего добиваются неугомонные люди. Терпят общественный разврат. Защищают все сущее. Происходит вульгаризация. Подмена патриотизма. Лучше не подступаться к этому «святому идолу». Заклюют-заплюют. Русские – шовинисты. Презирают нацменов.

Зайя одиноко бредет по улице. Перед сном он привык совершать прогулки. Занесло в эту дыру! Почему-то припомнились события двухлетней давности. Вот пожил!

Познакомился с секретарем редакции. Газета выпускает номера с брачными объявлениями. Счастливо провели неделю. Отблагодарила своеобразно: предоставила адреса восьмидесяти трех потенциальных невест. Зайя разъезжал четыре месяца. На всем готовом! Возникал неожиданно. Проверял кулинарные способности. Совершал тур постельных манипуляций. Хватал – и сразу исчезал.

Все это происходило в быстром темпе. Испытал блаженство. Подобное возможно лишь в раю. Всех попробовал! Впрочем, одна оказалась в командировке. Потратился зря из-за этой гадины! А в остальном… Самые счастливые дни жизни!

Позже все почему-то перевернулось. Пошло наперекосяк. Невезение привело к необходимости включиться в трудовой ритм. Исчезла легкость. Только упорство помогает добывать средства к существованию. Нет везения, удачи, счастья. Нет ничего тягостнее скучной, маловыразительной жизни. Засасывает болото. Безызбыточное количество свинюшников… Безразличие, косность, апатия… Просто жуть! Нет интересов. Ведут пустое существование. Свыклись!

Зайя не любит гостиниц. Избегает регистрации документов. Останавливается постоянно у частников. И на этот раз нашел владельца квартиры, сдатчика «угла». Им оказался Хлопков, коренной житель Дебрянска. Предки происходили из черноземельного крестьянства. Два последних десятилетия заняты кустарным промыслом. Превратились в мещан. В прошлом так называли горожан. Не сохранился нэп… Поманили пряником экономического развития. Спровоцировали рост. Вскоре политику стали проводить по другому направлению. Благополучие разгромили. Хлопковы попали под кампанию. Задавили их налогами. Конфисковали накопленное-сохраненное. Повезло: спаслись от грабительской власти. Откупились. Николай Хлопков лишенец. Без права голоса. Помог друг устроиться на работу. Воевал. Покалечили. Лежал в госпитале. Вернулся! Постарел. Еще трудится.

Платят мало. Живет скудно. Малообеспеченно. По примеру советских – подворовывает. Пусть не оставляют без присмотра. В хозяйстве все пригодится. Не сейчас – когда-нибудь. Есть чем торгонуть. Квартирантам-приезжим сдает комнаты-углы. Дополнительный заработок. В квартире Хлопкова Зайя на время разместил свою штаб-квартиру. Занятие прежнее – ищет клиентов. Выдуривает средства для сносного существования.