Текст книги "Взятая горным человеком (ЛП)"

Автор книги: Мия Броуди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

После моей четвертой попытки завязать разговор, которая наталкивается на каменное молчание, я признаюсь себе, что я Роману не нравлюсь. Очевидно, я неправильно истолковала то, что произошло за стойкой. Унижение обжигает мне нутро.

Я убираю тарелки короткими, резкими движениями, прежде чем наклонить голову и поспешить к входной двери. Я надеваю туфли. “Это было…”

Я машу рукой, не потрудившись закончить свое неуклюжее предложение. Не имеет значения. Я больше никогда сюда не вернусь. Я была глупой и наивной, думая, что он увидит меня в своем доме и обрадуется.

Прежде чем он успевает что-либо сказать, я выбегаю за дверь. Над головой гремит гром, и я надеюсь, что смогу вернуться в трейлер до того, как разверзнутся небеса.

Я сажусь в свою машину и вставляю ключ в замок зажигания. Но машина отказывается заводиться, что бы я ни делала. Я хлопаю по рулю, ругательство срывается с моих губ.

Именно в этот момент тучи решают разверзнуться и обрушить весь дождь, который они сдерживали.

Я не могу починить свою машину без инструментов, и я не могу пойти домой. Я останусь с грубым горным человеком на ночь. Я сглатываю при мысли. “Это прекрасно. Держи свои руки при себе. Ничего особенного.”

Стук в мое окно пугает меня. Роман стоит там, держа зонтик.

Я опускаю окно и смотрю на него. Должен быть предел тому, сколько унижений может вынести один человек, прежде чем земля разверзнется и поглотит его. К настоящему времени я, должно быть, опасно близок к этому пределу. “Я могу поспать здесь”.

Он фыркает и дергает за ручку двери. Следующее, что я помню, он отстегивает мой ремень безопасности и притягивает меня в свои объятия.

Он берет меня на руки, как будто это самая естественная вещь в мире, как будто это то, что он делает постоянно. Мое глупое сердце желает, чтобы это было правдой.

Каким-то образом ему удается затащить нас обоих обратно в хижину и прикрывать меня зонтиком. Я должна настоять, чтобы он опустил меня. Я должна вырваться из его объятий. Идея кажется неправильной, и мне будет не хватать его тепла. Я соглашаюсь пискнуть: “Я буду молчать”.

Он не обращает внимания на мои слова. Он хватает мою спортивную сумку, которую я случайно оставила в спешке, чтобы убраться отсюда.

Он несет меня и сумку в свою спальню. Затем он сажает меня на кровать и запечатлевает короткий поцелуй на моем лбу. Я не понимаю этого человека. Он то горит, то замерзает, почти не разговаривает со мной, но при этом нежно заботится обо мне.

Я отчаянно хочу побыть рядом с ним еще немного. Гремит гром, и я тянусь к его руке.

Мои пальцы смыкаются вокруг его распухших пальцев. “Подожди. Останешься со мной?”

4

ГАББИ

“Я боюсь темноты”, – признаюсь я, чувствуя себя слабаком. Из всех людей в мире я не хочу, чтобы Роман считал меня слабаком. Я не хочу, чтобы он чувствовал, что я та, за кем он должен присматривать.

Он бросает взгляд на другую сторону кровати, а затем едва заметно кивает, показывая, что останется со мной.

Мгновенно часть моего беспокойства исчезает, когда я понимаю, что он не оставляет меня одну. Он скидывает свои грязные носки, и тогда я вижу, что он вышел на улицу без обуви. Он схватил зонтик, думая только о моем комфорте, а не о своем собственном.

Он ложится рядом со мной, его поза прямая, как шомпол. Интересно, расслабляется ли он когда-нибудь или постоянно на взводе. Его голос – тихий рокот, мягкий контраст с бушующей грозой, которая колотится о стены его каюты. “Ты всегда боялась темноты или это что-то новенькое?”

“С тех пор, как я была маленькой”. Хотела бы я быть храброй. Хотела бы я отбросить все свои страхи прочь, сбросив их, как тяжелый плащ.

Его рука находит мою, и он нежно сжимает мои пальцы. “Ты можешь рассказать мне”.

“Это не похоже на глубинную травму. На самом деле, это довольно скучная история”. Мне удается рассмеяться. “Когда я была моложе, мои родители оставляли моего старшего брата нянчиться со мной. Он был подростком, и он не хотел застрять, присматривая за своей младшей сестрой. Он уходил к своей девушке домой и оставлял меня дома запертой в шкафу ”.

Роман ругается на мое признание.

“Мне никогда по-настоящему ненравилась темнота из-за этого, но однажды ночью он забыл прийти домой. Я думаю… может быть, дело не в темноте. Может быть, это страх быть забытой”.

Я даже не осознаю, что по моей щеке скатилась слеза, пока Роман не смахивает ее большим пальцем. Я уже много лет чувствую себя забытой. Забытая моим братом, который едва присматривает за мной. Забытый моими родителями, которые умерли и оставили меня позади.

“Мой грузовик – это не семейная реликвия”, – говорит Роман, обхватывая ладонями мое лицо. “Я обменял ультрасовременную машину на этот кусок дерьма, чтобы у меня был предлог быть рядом с тобой. Я вижу тебя, котенок. Я знаю, какой потерянной и заброшенной ты себя чувствуешь. Я прямо здесь, наблюдаю за тобой из тени ”.

Я тяжело сглатываю, чувствуя, сколько, должно быть, ему стоило признать все это. Роман – человек с большой гордостью. “Иногда мне кажется, что я тебе не нравлюсь. Ты делаешь милые вещи, но потом почти не разговариваешь со мной ”.

“Я никогда не буду тем парнем, который пишет тебе стихи или говорит эту дурацкую хрень с поздравительными открытками. Это не в моем стиле”. Его слова звучат так, словно он пытается предостеречь меня.

“Мне это не нужно”, – говорю я ему, и я говорю это серьезно. Знать, что он влюблен в меня, пока достаточно.

“Тогда больше не притворяйся, что это секрет, и не пробирайся ко мне домой. Сейчас ты остаешься здесь”, – он произносит это с такой властностью, как будто он король, издавший королевский указ.

“Похоже, это то, что мы должны скрепить поцелуем”. Мои щеки вспыхивают, как только я произношу эти слова, и мне интересно, чувствует ли он тепло своей ладони.

Роман наклоняется и прикасается своими губами к моим. Поцелуй нежный и сладкий, в отличие от мужчины, который меня держит. Он прикасается ко мне, как к чему-то драгоценному. Кто-то, кто что-то значит для него. Возможно, он никогда не почувствует ко мне всего того, что я чувствую к нему. Может быть, он никогда не полюбит меня, но он здесь, и он готов обнять меня всеми способами, которые мне нужны.

Я сопротивляюсь желанию стянуть с него рубашку и прижать наши тела друг к другу. Я хочу чувствовать каждый дюйм обнаженной кожи этого мужчины к своей.

Когда он поднимает голову, глаза Романа темны. Они наполнены голодом, который я в нем пробудила, и осознание этого заставляет меня чувствовать себя сильной.

Он перекатывается через меня и со стоном боли произносит мое имя. “Хочу попробовать тебя везде”.

Я думаю обо всех тех грязных снах, которые мне снились о Романе, и обо всех тех случаях, когда я фантазировала о нем на работе. От пряного запаха до веса его тела на моем, все это сбывается.

Он утыкается носом в мою шею и что-то шепчет мне на ухо.

Я наклоняю голову, чтобы предоставить ему больше доступа, погружаясь в блаженство момента. Я чувствую, что должна что-то делать руками, но не уверена, что именно. Это мой первый раз, и я не знаю, как ему нравится, когда к нему прикасаются. У него, наверное, были десятки женщин. Женщины, которые знали, как прикасаться к такому опытному мужчине, как Роман.

Мысли кружатся в моей голове, шуты смеются надо мной из-за моей неопытности.

Он продолжает тереться носом о мою шею, двигая губами вниз, пока не стягивает с меня топ и не оставляет поцелуев на выпуклостях моей груди. Его нежные пощипывания и облизывания восхитительны, и я закрываю глаза, наслаждаясь этим вместе с ним.

Но так же внезапно его вес исчез. Он скатывается с меня на кровать. Мое тело холодное без него сверху. Я хочу протянуть руку и взять его за руку так, как он взял мою ранее. Я кое-что испортила. Он едва дал мне шанс, и я все испортила.

После нескольких долгих мгновений я хриплю: “Ты на меня злишься?”

“Нет”. Единственное слово вырезано.

Я жду, когда он расскажет мне, что произошло, объяснит, почему он остановился. Затем я вспоминаю, что он сказал ранее о том, что он не тот парень, который собирался писать мне стихи или писать поздравительные открытки. Роман не болтун. Он не собирается выражать эти чувства, если я не подтолкну его. “Тогда…что произошло?”

Я бросаю взгляд вниз, на место между его ног, но нет, эта выпуклость все еще там. Она выглядит даже больше, чем я помню.

Он молчит так долго, что я не думаю, что он собирается мне рассказать. “Габби, когда я лежу на тебе сверху и целую тебя, а ты не отвечаешь, мне приходит в голову, что тебе это не нравится. И, черт возьми, меня это не заводит”.

Я тоже издаю разочарованный рык. Минуту назад мы были так близки. “С твоей стороны нечестно быть нетерпеливым со мной, потому что я неопытна. Я хочу прикоснуться к тебе и поцеловать в ответ, но я не знаю, что я делаю или как тебе нравится, когда к тебе прикасаются —”

Он снова ложится на меня и наклоняется, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на моем лбу. Этот жест странно успокаивает. Я все еще нравлюсь ему. “Тебе не нужно беспокоиться. Прикасайся ко мне любым удобным для тебя способом ”.

Я кладу руку ему на лицо, обхватывая его так же, как он обхватил меня. “Вот так?”

Он наклоняется к моей руке. “Да, если я прикоснусь к тебе так, как тебе не нравится, скажи мне. Я сделаю то же самое. Тебе не нужно бояться. Здесь только ты и я ”.

Мои щеки розовеют, и я шепчу: “Ты можешь сделать то, о чем говорил раньше?”

“Пробую тебя на вкус?”

Мне удается кивнуть и напомнить себе не стесняться. “У меня есть… мысли… о том, что ты делаешь это со мной”.

В его глазах снова появляется улыбка. “Ты хочешь, чтобы я опустился на твою сладкую маленькую киску и вылакал все твои сливки, котенок?”

Я хнычу от его слов, и он, не теряя времени, прокладывает дорожку из поцелуев по моему телу. Его обжигающие поцелуи заставляют меня вцепиться в простыни. Боль между моими бедрами усиливается с каждым нежным поцелуем, каждым мягким прикосновением к моей чувствительной плоти.

Я столько раз фантазировала о его голове между моих бедер, но никогда не представляла, что смогу испытать это. Может быть, поэтому я рассказываю ему о своем секрете. “Когда я сплю в твоей постели, я всегда просыпаюсь мокрой. Влага стекает по моим ногам, и мне приходится вставать, чтобы принять душ. Но даже прикосновения к себе этого недостаточно”.

Теперь в его взгляде горит чистый огонь. “Бедный котенок. Я позабочусь об этой боли”.

Он тянется к моим трусикам и стягивает их. Он не отбрасывает их, вместо этого он подносит их к своему лицу и глубоко вдыхает. Наблюдать, как этот могущественный мужчина нюхает мои трусики, почему-то одна из самых эротичных вещей, которые я когда-либо видела.

Он убирает материал в карман своих брюк. Мысль о том, что он мог бы использовать их, чтобы позже кончить, заставляет мою киску выделять больше сока. Он даже не прикоснулся ко мне, а я уже насквозь промокла.

Он раздвигает мои бедра и втискивает между ними свои плечи, чтобы я не могла сомкнуть ноги. Мне нравится, что он держит меня открытой, что я ничего не могу скрыть от его понимающего взгляда.

Он лижет внутреннюю сторону моего бедра. “Ты больше не пытаешься удовлетворить эту киску. Когда у нее заболит, ты приносишь это мне. Поняла?”

Мне нравится глубокий, авторитетный тон его слов. Мне нравится ощущение его языка на моей коже. Но больше всего мне нравится мысль, что это первый из многих случаев, когда он удовлетворит меня. “Поняла”.

Он лижет другое бедро и говорит: “Хорошая девочка. Теперь это моя киска”.

Затем, не дожидаясь больше, он вылизывает широкую полосу вдоль моей киски. Его язык ощущается даже лучше, чем все мои самые сокровенные фантазии. Он снова и снова обводит мои складочки, подталкивая меня ближе к краю. Затем он находит мой клитор. Он кружит по нему, пока я не начинаю шептать его имя, когда самый мощный оргазм в моей жизни проносится через меня.

Когда белые огоньки в моих глазах медленно гаснут, и я начинаю осознавать свое тело, я понимаю, что лежу на нем сверху. Роман переместил меня на свое тело. Мои ноги лежат на его бедрах, и я чувствую его выпуклость. Но он все еще одет, в то время как я голая. Разница в одежде слишком велика, и я тянусь к пряжке его ремня, одновременно борясь с зевотой.

“Прекрати”. Он запускает пальцы в мои волосы и откидывает мою голову назад. “Ты устала”.

На этот раз я не могу побороть зевоту. Я провела целый день на работе, приготовила изысканную еду и получила лучший оргазм в своей жизни. “Все в порядке”.

“Сегодня ты будешь спать. У меня есть все время в мире, чтобы завтра трахнуть мою девственную киску”. Его тон тверд.

Может быть, мне следует обидеться на грубые слова, но они меня возбуждают. Мне нравится, как он называет мою киску своей, как будто я принадлежу ему. Я бы хотела принадлежать Роману, принадлежать только ему. Миллион фантазий о том, чтобы стать его женой, проносятся у меня в голове, но я слишком устала, чтобы рассказать ему об этом.

“Я отдохну несколько минут”, – говорю я, снова кладя голову ему на грудь. Часть меня боится заснуть. Я не хочу, проснувшись завтра, обнаружить, что все это было не более чем очередной моей одинокой фантазией.

5

ГАББИ

Это не фантазия, я понимаю на следующее утро, когда открываю глаза и вижу Романа в кровати рядом со мной. Он слегка похрапывает, и на нем больше нет одежды, кроме пары черных боксерских трусов, которые скрывают очень заметную выпуклость.

Я упиваюсь зрелищем, оценивая его сексуальное тело, прежде чем мать-природа зовет меня с кровати. Я тихо ухожу, не желая его будить. Я чуть не спотыкаюсь о его одежду на полу, ту, что была на нем прошлой ночью. Мой палец ноги натыкается на что-то твердое, и я наклоняюсь, чтобы вытащить маленькую черную коробочку из его кармана.

Я перевожу взгляд с коробочки на него, мгновенно понимая, что это такое. У меня возникнет несколько серьезных вопросов, когда он проснется.

Покончив с делами, я прохожу в гостиную. Гроза снаружи все еще бушует. Дождь хлещет по оконным стеклам, а сетчатая дверь громко хлопает на ветру. Гремит гром, и я дрожу, благодарный за то, что нахожусь внутри.

Аквариум гудит, разливая по комнате голубое свечение. Рыбы продолжают плавать вокруг, не обращая внимания ни на что за пределами своего аквариума.

Мой телефон звонит, нарушая тишину момента. Я хватаюсь за него, отвечая на звонок, как только вижу имя Айви. Она моя лучшая подруга. Она такая с тех пор, как переехала сюда два года назад. У нас одинаковое чувство юмора, одинаковый вкус в кино и музыке и одинаковая безнадежная влюбленность в недоступных горцев.

“Привет”, – шепчу я в трубку.

“Где ты? Твой брат сказал, что тебя нет дома и ты не в гараже, так что я начинаю сходить с ума ”, – Она произносит все это на одном дыхании, и я чувствую себя неловко из-за того, что побеспокоила свою лучшую подругу.

“Я в порядке”.

“Может, на других это и действует, но я твоя лучшая подруга”, – отчитывает она меня.

“Я в"… ”Хижине Романа". Я съеживаюсь, зная, что она потребует объяснений. Я даже не уверена, что знаю, как выразить все, что произошло, словами.

Она издает восхищенный визг. “Ты в домике Романа? Мне нужно знать все!”

“Это сложно”. Обычно я бы не стала держать свою лучшую подругу в неведении о чем-то подобном. Но она не знает, что я останавливалась в домике Романа без его разрешения. ХОРОШО, значит, это нарушение границ. Я нарушала границы. Тем не менее, я не могу сказать об этом своей лучшей подруге.

“Описывать сложно. Помни, у меня есть весь день, так как магазин мороженого сегодня закрыт”.

Я выдыхаю и плюхаюсь на диван Романа рядом с Честером. Маленький котенок открывает один глаз, укоризненно смотрит на меня, прежде чем спрыгнуть с дивана. “Я пришла к нему вчера вечером и приготовила ему ужин. Затем он поцеловал меня”.

“Он поцеловал тебя!” Она издает возглас. “Он действительно хорошо целовался?”

“Лучший поцелуй ”. Ни у кого из нас нет большого опыта, когда дело касается мужчин, но я почти уверена, что Роман входит в десятку лучших целующихся всех времен. Возможно, даже на первом месте.

“Подожди, если все, что он сделал, это поцеловал тебя, почему ты все еще там этим утром? Ты —?” Она не заканчивает предложение.

“Вроде того. Я думаю, я не знаю”. Я объясняю все, что мы делали, просто рассказываю ей основы. Я не хочу оставлять шрамы у своей лучшей подруги на всю жизнь, но я также могла бы воспользоваться ее мнением.

Она мечтательно вздыхает, когда я заканчиваю рассказывать всю историю. “Вау, и что же происходит дальше?”

Я оглядываю его уютный домик, мое сердце замирает. Он сказал, что хочет, чтобы я осталась, но я почти уверена, что это было то, что он сказал в тот момент. вслух я говорю: “Я не уверена”.

“Но это пошло тебе на пользу, верно?” В голосе Айви звучат нотки обеспокоенной старшей сестры.

“Это было потрясающе”. Я разражаюсь приступом хихиканья, не в силах побороть головокружительное чувство в животе. Но я останавливаюсь, когда вижу, что Роман стоит там в джинсах и без футболки. Мне нравится смотреть на этого мужчину без рубашки. Особенно когда он приносит мне чашку горячего кофе, как сейчас.

“Мне нужно идти. Он здесь”, – говорю я Айви.

Она издает протестующий звук. “Нет, нет. Дай ему трубку”.

Мои щеки пылают. Айви ни разу не пыталась смутить меня. Она всегда была удивительно отзывчивой подругой. “Я этого не сделаю!”

Роман указывает на телефон. Должно быть, он услышал Айви.

Я передаю ему телефон, и он прижимает его к уху. Он ничего не говорит. Он ворчит в знак согласия, даже когда она угрожает расчленить его, если он разобьет мне сердце. К тому времени, как звонок заканчивается, мои щеки пылают.

Я закрываю лицо руками. “Мне жаль за нее”.

“Мне нравится, что кто-то присматривает за тобой”. Он садится на кофейный столик передо мной. Его большие, обтянутые джинсами колени касаются моих голых. “Но сейчас нам нужно серьезно поговорить. Почему ты ночуешь здесь несколько ночей? Не приводи мне никаких дерьмовых оправданий. Блейд сказал мне, что иногда ты останавливаешься в хостеле. Что происходит, почему у тебя нет места, где ты могла бы приклонить голову ночью?”

“Если пришло время для серьезной дискуссии, нам нужно поговорить и об этом”. Настала моя очередь хмуро посмотреть на него, пока я достаю реле стартера для своей машины.

Он не выглядит виноватым. Он не пытается это отрицать. Вместо этого он кивает на маленькое черное устройство. “Не хотел, чтобы ты уходила прошлой ночью”.

“Ты мог бы попросить меня остаться”, – указываю я. Я не рассказала об этом Айви, потому что не была уверена в своих чувствах по этому поводу. Я чувствую, что должна злиться, но это не так. Я имею в виду, я месяцами пробиралась в дом этого парня.

Он пожимает плечами. “Я не собирался рисковать, если ты скажешь "нет". Теперь расскажи мне о хостеле”.

Я думаю, что Роман заботится обо мне. По крайней мере, он кажется обеспокоенным, и, кроме Айви, он первый человек, который беспокоится обо мне за столь долгое время. Может быть, именно поэтому так легко простить его за то, что он взял стартер. “Мой брат принимал своих друзей в нашем трейлере. Он играет в карточные игры и все такое”.

Он кивает. Человек с таким большим жизненным опытом, как у Романа, понимает, о чем я умолчала. На данный момент до него, вероятно, дошли слухи, что на окраине округа Кураж всегда идет игра.

“Они шумные, и мне трудно спать”, – объясняю я.

Он пристально изучает меня, и я борюсь с желанием съежиться под его взглядом.

“Это еще не все”, – настаивает он.

Я вздыхаю. Я должна была знать, что он этого так просто не оставит. “Некоторые из его друзей оппортунистичны. Моя дверь дребезжит. Никто не входил…” Мой голос замолкает. Я не хочу размышлять о том, что может произойти, если кто-то это сделает.

Судя по хмурому выражению лица Романа, он тоже. “Считай, что с этим разобрались”.

“Я не хочу, чтобы ты что-либо делал”.

Он качает головой. “Это не так работает”.

“Как именно это работает?” Я подчеркиваю это слово. Я все еще даже не уверена, кто мы такие или что он имеет в виду под всем этим.

“Вот как это работает. У тебя есть проблема, и я ее решаю. У тебя есть потребность, и я ее удовлетворяю. У тебя есть желание, и я делаю все, что в моих силах, чтобы удовлетворить тебя ”. Возможно, это мое воображение, но я думаю, что его взгляд опускается на мои губы, когда он говорит это.

“Я не какая-нибудь девица в беде”, – протестую я. Я никогда не хотела, чтобы он видел меня такой. Я всегда хотела, чтобы он видел во мне женщину, которая может постоять за себя, которая полностью способна позаботиться о себе.

Даже когда я думаю об этом, я не могу не задаться вопросом, каково это – быть тем, о ком заботятся. Каково это – расслабиться рядом с Романом и опереться на него? Каково было бы знать, что кто-то был со мной, кто прикрывал мою спину и помогал сражаться в моих битвах?

“Никогда не говорил, что ты такая”, – утверждает он. “Но я из другого поколения, поколения, которое заботится о своих женщинах. Я не верю в то, что можно сидеть сложа руки, пока моя женщина борется”.

Моя женщина. Когда он называет меня так, у меня в животе начинается напряжение.

“У меня все под контролем”, – шепчу я. Это то, во что я должна верить. Я так упорно боролась, чтобы быть сильной. И мысль о том, что мне не обязательно быть сильной – что я нашла кого – то, на кого могу опереться, – ошеломляет.

“Дело не в том, чтобы держать все под контролем”, – настаивает Роман. “Дело в том, чтобы доверять мне заботу о тебе. Речь идет о том, чтобы позволить мне быть твоим мужчиной, тем, кто защищает тебя, обеспечивает тебя и лелеет тебя ”.

“Это дается мне нелегко”, – признаю я.

На его лице мелькает печаль. “Нет, я не представляю, что это так”.

Мне кажется, что он слишком много думал обо мне. Я чувствую себя слишком незащищенной. Прошлой ночью его язык блуждал по всему моему телу, и я не чувствовала себя и вполовину такой уязвимой, как в этот момент. Желая сменить тему, я киваю на его книжный шкаф в углу. “Ты много читаешь”.

“Это была привычка, которую я приобрел в тюрьме”, – отвечает он без тени стыда.

Я уже знаю, что он отбывал срок, но я не знаю никаких подробностей. Я никогда не спрашивала, потому что для меня это не имело значения.

“Ты когда-нибудь смотрела, за что меня осудили?”

Я качаю головой. Из ходящих по городу слухов я знаю, что это было убийство. Я всегда считала, что если Роман был замешан, то должна была быть веская причина.

Он долго молчит. “Когда я был молод, я начал тусоваться с некоторыми парнями, от которых были одни неприятности. Мы вместе совершали мелкие преступления, глупые подростковые штучки. Граффити на местном мосту, кража шоколадных батончиков в магазине и разгром кинотеатра. И вот однажды нам взбрело в голову ограбить банк. Я согласился на это, потому что был глуп и думал, что мир мне что-то должен ”. Он печально качает головой.

Я молчу, давая ему возможность рассказать свою историю. Я хочу протянуть руку и прикоснуться к нему, взять его за руку и предложить ему утешение в этот момент. Но я чувствую, как ему трудно об этом говорить, поэтому я этого не делаю. Вместо этого я предлагаю ему единственное, что могу, – выслушать.

“Я не нажимал на курок, но охранник попытался вмешаться, когда мы ограбили банк. Все мои приятели сбежали, но полиция поймала меня. Я уехал на долгие годы и вышел оттуда за хорошее поведение в свои двадцать с небольшим. После этого я сидел и жалел себя. Я был убеждён, что жизнь обошлась со мной дерьмово. И вот однажды я понял, что натворил. Я забрал отца у его трех дочерей. Я забрал мужа у его жены. Я разрушил семью, и это не то, что я когда-либо смогу исправить ”. Его голос срывается на последних словах.

Я не знаю, как его утешить. Это не то, что можно вернуть назад, и мы оба это знаем. “Ты уже не тот человек”.

“Тот самый потерянный маленький ребенок все еще внутри меня”, – Когда он говорит сейчас, его голос звучит мягко. Я чувствую, как его дух ломается под тяжестью его стыда.

“Возможно, это правда. Но если бы тебе сегодня снова предложили пройти тот же путь, я знаю, ты сделал бы другой выбор. Ты научился и вырос ”.

“Это не меняет того, кто я есть”.

“Что ж, это не меняет моих чувств к тебе”.

Его голова вскидывается при моем признании, и следующее, что я помню, он оказывается на диване рядом со мной. Он притягивает меня к себе на колени. “Ты – дар, которого я не заслуживаю, и я собираюсь показать тебе, насколько ты ценная ”.

6

ГАББИ

“Ты – дар, которого я не заслуживаю, и я собираюсь показать тебе, насколько ты ценная ”, – говорит Роман.

Когда он сажает меня к себе на колени, мое распутное тело немедленно начинает тереться о его твердость. Мои руки ложатся на его обнаженные плечи, и мне нравится, как темнеют его глаза теперь, когда я прикасаюсь к нему.

“Правильно, котенок. Используй мое тело, чтобы кончить”.

Я наклоняюсь вперед и сливаю наши губы вместе, но в тот момент, когда мои губы касаются его, его рука запутывается в моих волосах. Он использует свою хватку, чтобы контролировать мою голову, захватывая мой рот и углубляя наш поцелуй. То, как он покусывает меня, вызывает мурашки по всему телу.

Я извиваюсь у него на коленях, прижимаясь своим тазом к его. Это было бы неловко, если бы не то, что он такой твердый. Он хочет этого так же сильно, как и я. Мне нравится, когда он стонет и хватает меня за задницу, грубо сжимая мою щеку своей большой ладонью.

“Черт”, – говорит он, когда прерывает поцелуй достаточно надолго, чтобы дать мне вдохнуть кислорода. Но я не хочу кислорода. Я хочу больше от него. Больше от Романа, моего сексуального горца.

Я стону его имя и покрываю поцелуями чувствительную кожу его шеи, как он делал со мной прошлой ночью. Я двигаю бедрами медленными кругами, еще одна струйка влаги попадает на мои трусики.

Все во мне сжимается, и перед глазами взрываются звезды. Я сжимаю бедра вместе и бесстыдно обхватываю его колени, стремясь к этому освобождению. Когда я заканчиваю, я прислоняюсь к нему, и он издает тихий смешок.

Мои щеки пылают, и я пытаюсь слезть с него. Но он отказывается отпускать меня, держа в плену прямо здесь.

Он хватает мой подбородок рукой и рычит на меня. “Не убегай. Не веди себя так, будто это что-то грязное или чего нужно стыдиться. Мое тело существует, чтобы обеспечивать тебя. Если оргазм – это то, что тебе нужно, я, черт возьми, уверен, что буду тем мужчиной, который позаботится о тебе ”.

Я не знаю, что на это сказать. Но прежде чем я успеваю ответить, мой желудок урчит и дает нам обоим понять, как я голодна.

Он улыбается мне. “Забота о тебе включает завтрак”.

Роман помогает мне подняться на ноги, и я убираю с глаз растрепанные волосы.

Он ведет меня на кухню и сажает на стол, пока сам готовит завтрак. От меня не ускользнуло, что уже дважды он доставлял мне удовольствие, ни о чем не прося. Это заставляет меня хотеть его еще больше, зная, что он так заботится о моем удовольствии и моем теле.

На мгновение я позволила себе представить, что это могло бы стать нашей утренней рутиной. Каждый день я просыпалась и обнаруживала, что он готовит завтрак, и опускалась на колени, чтобы выразить ему особую благодарность.

“Ты всегда хотел строить дома?” Я спрашиваю его, потому что, если я не перестану думать в том направлении, в котором я сейчас, мы вернемся в его постель через несколько минут.

“Нет. В детстве единственное, чего я хотел, – это зарабатывать деньги. Я думал, что если бы у меня был миллион долларов, моя жизнь была бы идеальной ”. Он смеется, и смех его звучит хрипло. “У меня миллионы, но моя жизнь далека от совершенства”.

Я хочу спросить его об этом. Я хочу знать все об этом человеке. Но он меняет тему, и я позволяю ему. “А как насчет тебя? Планировала ли ты работать в автосервисе всю оставшуюся жизнь?”

Я киваю. “Автомобили – моя страсть. Мне нравится чувство, когда что-то разбирают на части и снова собирают. Плюс, мне нравится помогать жителям округа Кураж. Знаешь ли ты, что у нас есть женщины, которые тратят больше часа на поездку, чтобы повидаться со мной? Они доверяют женщине-механику. Они знают, что я не буду говорить с ними свысока или пытаться продать им что-то совершенно бесполезное. Это заставляет меня чувствовать, что я вношу свой вклад и делаю мир лучше. Я бы хотела расширить автомастерскую, чтобы у нас был полностью женский персонал. Ты знаешь, женщины, которые могут помогать другим женщинам. Конечно, мы бы тоже помогли парням. Я бы никогда не отказала клиенту. Просто иногда бывает по-другому ”.

На мгновение он выглядит задумчивым. “Я смог разглядеть привлекательность женщины-механика. Однажды пришлось уволить продавца, который свысока разговаривал с моими клиентками. Он был хорош в том, что делал, но этот парень не имел права так обращаться с женщинами ”.

Я улыбаюсь, потому что каким-то образом почувствовала это в Романе. Я не думаю, что ему очень нравится, когда женщин не уважают. Он был бы в ярости на моего брата, если бы знал хотя бы половину того, что тот наговорил за эти годы.

Роман выбирает сковородку и поворачивается ко мне. “Чего ты хочешь, кроме гаража?”

“Семья. У меня всегда была идея, что у меня будет огромная семья. Одна с четырьмя или пятью детьми и мужчиной, которого я люблю. Идея вынашивать детей делает меня счастливой ”, – признаюсь я, чувствуя себя застенчивой. Я знаю, что некоторые люди, вероятно, думают, что это глупо или что мне следует быть более амбициозной, но в том, чтобы иметь семью, есть что-то особенное. Это то, чего я хочу больше всего на свете.

В его взгляде вспыхивают искры жара от моих слов, и он грубо говорит: “Мы можем поработать над этим”.

Я сжимаю бедра вместе, уже возбужденная от моего предыдущего оргазма.

Роман выключает плиту и направляется ко мне. Напряжение исходит от каждой его черты. Он – сирена, зовущая меня к скалам.

Он раздвигает мои колени и встает между ними, пристально глядя на меня. “Я сделаю тебе детей, котенок. Я сделаю тебе так много детей. Я буду радовать тебя и насыщать своей спермой каждый день. До конца твоей жизни это всегда будет стекать между твоих прелестных бедер ”.

Я хнычу от его слов, когда он прижимается губами к моим губам. Он гладит мои груди через рубашку. “Я сделаю так, что твои сиськи вырастут большими. Сделаю их огромными, чтобы в них могло содержаться молоко для моих детей”.

Я стону от его слов. Эти грязные обещания разжигают огонь.

Его губы опускаются ниже, и следующее, что я помню, – я сижу топлесс на его кухонном столе, пока он сосет мои соски. Его рот дразнит и насмехается надо мной, давая мне то, что мне нужно, но не совсем достаточно. Я пытаюсь снова сжать бедра вместе, но он стоит у меня между ног.