Текст книги "Пятнадцать часов"

Автор книги: Митчел Сканлон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

ИНТЕРЛЮДИЯ

День из жизни Эразмоса Нг

– Координаты: два три три точка восемь шесть три девять – прозвучал голос в ухе Эразмоса Нг, и он послушно записал 233.8639 в когитатор перед собой. – Координаты: два четыре два точка семь четыре шесть восемь. Координаты: два три восемь точка пять девять шесть один. Поправка: два три восемь точка пять восемь шесть один. Дальнейшие координаты ожидаются. Подождите.

После этого голос в наушнике внезапно замолчал. Радуясь короткому перерыву в бесконечном потоке данных, обрушивавшемся на него каждую минуту его рабочего времени, Эразмос Нг обратил свои усталые глаза к внутренности помещения, в котором находился. Как всегда, комната обработки данных № 312 была муравейником бездумной активности, где тысяча таких же уставших и удрученных душ, как и он, исполняла свою работу. Здесь сжимались данные, корректировались информационные элементы, регистрировались отчеты, потом они сравнивались, потом на них давались перекрестные ссылки – и все это среди постоянного шума стучащих клавиш и жужжащих логических механизмов, который больше всего напоминал ему звук армии насекомых на марше. Все же он понимал, что это неправильная аналогия. Труд насекомых, по крайней мере, служил некой полезной цели. Тогда как он уже давно начал сомневаться, что происходящее в комнате № 312 служило какой-то цели вообще.

– Координаты: два три пять точка один пять три ноль, – снова ожил голос в наушнике. – Координаты: два два два точка шесть один семь четыре. Координаты: два три шесть точка один ноль один пять.

И так далее, до бесконечности.

С усталым вздохом возобновив работу, записывая в когитатор  новые наборы координат, Нг печально размышлял о том, как часто образ жизни человека диктуется случайностью его рождения. Если бы он был рожден на другой планете, он мог бы быть шахтером, фермером или даже охотником. Но получилось так, что он родился на этой планете – на Либрисе VI. Мир, чьей единственно заметной промышленностью был огромный комплекс Администратума размером с город – один из многих тысяч таких комплексов, которые Администратум содержал по всей Галактике. В отсутствие иных перспектив, как и его родители до него, Эразмос Нг поступил на имперскую службу, став еще одной маленькой шестеренкой в огромной бюрократической машине, ответственной за функционирование – так или иначе – всего Империума. Самоотверженное и благородное призвание, как ему говорили. Хотя, после того, как ему за свою жизнь пришлось услышать много чего еще, он больше не верил в это.

– Координаты: два один восемь точка четыре один ноль ноль, – сказал голос – его невидимый мучитель – с самодовольным и издевательским оттенком, слышным даже сквозь помехи. – Координаты: два два один точка один семь два девять.

Сейчас, в возрасте сорока пяти лет и после тридцати лет отупляющей скуки, Нг знал, что поднялся в иерархии Администратума настолько, насколько ему было возможно. А именно – до головокружительных высот ассистента-секретаря степени Секундус Минорис. Другими словами, клерка-регистратора, обреченного проводить каждый день своей жизни сгорбившись над когитатором на своем рабочем месте в комнате № 312. Его работа: вводить в когитатор бесконечные серии чисел, диктуемые бестелесным голосом в наушнике. Работа, которую он выполнял семь дней в неделю, двенадцать часов в день, за исключением двух разрешенных пятнадцатиминутных перерывов, получаса в середине дня на обед и одного-единственного неоплачиваемого выходного в год – на День Императора.

Сломленный мрачной тоскливостью своего существования, Эразмос Нг давно перестал думать о том, какой цели служит его труд. Вместо этого он уже тридцать лет просто выполнял назначенную работу, постоянно записывая координаты в когитатор, снова и снова и снова, не думая больше, что они означают – если они вообще хоть что-то означают. Потерянная душа, дрейфующая в темном и бесконечном море чисел.

– Координаты: два три три точка три три два один, – произнес голос, с каждым словом еще немного стачивая его душу. – Координаты: два два три точка семь семь один два.

После того, как он закончил вводить в машину новый набор координат, Эразмос Нг внезапно осознал, что он мог совершить ошибку. Последние координаты – это 223.7712 или 223.7721? Но ему давно уже было плевать, так или иначе, он просто пожал плечами, выбросив это из головы, и перешел к следующему набору координат. В конце концов, утешил он себя, едва ли имеет какое-то значение, совершил он ошибку или нет. Он уже давно понял, что его труд, как его жизнь, не имеет никакого значения. В конце концов, это всего лишь числа…

ГЛАВА 4

22:57 по стандартному имперскому времени (исправленная приблизительная цифра в околопланетному пространстве)

СТРАННЫЕ ПРИКАЗЫ И НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ МЕСТА НАЗНАЧЕНИЯ – ПРИЗЫВЫ К ИСПОЛНЕНИЮ ДОЛГА И ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ –  ПОСАДОЧНЫЙ МОДУЛЬ И ПРЕДЧУВСТВИЕ ПАДЕНИЯ

Увеличенная приборами, искусно встроенными в прозрачную поверхность носового иллюминатора, планета казалась огромной и зловещей, ее красно-коричневая громада больше всего напоминала гигантскую каплю полузасохшей крови. Рассматривая ее со своего обычного места на мостике войскового транспорта, которым он командовал, капитан Видиус Стрелл обнаружил, что ему немного жаль тех солдат, которые должны здесь высаживаться. «Бедняги», подумал он, «Я видел много планет, и некоторые из них были абсолютными адскими дырами, но здесь в одном виде этого проклятого места есть что-то, заставляющее тебя думать, что высадка не будет приятной».

– Капитан, – услышал он сзади голос своего старшего офицера Гудерсена. – Связной навигатора докладывает, что через 15.5 минут мы достигнем орбиты. Гравитационные условия нормальные. Все системы работают нормально. Можем двигаться к планете, капитан. Прошу разрешения передать в пост контроля пуска приказ подготовить посадочный модуль для высадки на планету.

– В разрешении отказано, – сказал Стрелл. – Я хочу, чтобы вы еще раз проверили коды подтверждения последнего астропатического сообщения. Потом доложите мне.

– Есть, сэр, так точно, – ответил Гудерсен и поспешно ушел, что показалось капитану похвальным рвением следовать приказу.

Снова погрузившись в свои мысли, пока экипаж на мостике вокруг него продолжал исполнять свои обязанности, Стрелл опять обратил внимание на планету, угрожающе увеличивавшуюся в иллюминаторе. И глядя на нее, он подумал, что тревога, которую он чувствовал при взгляде на мир перед ним, меньше связана со зловещим видом планеты, и больше – с его замешательством, вызванным приказами, приведшими его сюда. Его корабль, «Неминуемая Победа», направлялся в систему Селтура вместе с эскортными кораблями и тридцатью другими войсковыми транспортами, когда получил приказ покинуть конвой и в одиночку лететь сюда. Это было лишь небольшое отклонение от маршрута, требующее не более чем четырехчасового прыжка через варп, но самой сущности задания, которое они должны были выполнить, было достаточно, чтобы заставить капитана «Победы» скрипеть зубами от разочарования. «Одна рота», подумал Стрелл. «Зачем, во имя Божественного, командование флота отвлекает целый корабль, просто чтобы высадить единственную роту имперских гвардейцев на каком-то захолустном, забытом Императором мире?»

Раздраженный этой мыслью, Стрелл бросил взгляд на распечатку манифеста судового груза, и нашел в списке раздражавшую его роту. «6-я рота 14-го полка Джумальских Добровольцев, командир роты лейтенант Винтерс». В данных о роте в манифесте не было ничего необычного. Ничего, что объясняло бы, зачем его и его экипаж отвлекли от обязанностей и лишили защиты конвоя, чтобы перевезти две сотни человек на планету, которая, с галактической точки зрения, находилась непонятно где.

«Может быть, здесь нечто большее, чем кажется на первый взгляд», снова подумал Стрелл. «Возможно, манифест – лишь прикрытие, а они – часть специального назначения на секретном задании. Зачем еще нас было посылать сюда? Единственно возможная другая причина – это могла быть какая-то ошибка, но Империум не совершает ошибок. Да, это секретное задание.  Это единственное разумное объяснение…»

Удовлетворенный тем, что он, наконец, нашел ответ, Стрелл повернулся и увидел Гудерсена, снова спешащего к нему, держа перед собой текст астропатического сообщения.

– Все коды подтверждения правильны, капитан, – сказал Гудерсен. – Детали нашего задания подтверждены.

– Очень хорошо. Разрешаю передать приказ в пост контроля пуска подготовить посадочный модуль. Да, и еще, Первый? Наша задача – только высадить и уйти. Скажите связному, пусть навигатор прокладывает новый курс к Селтуре III. Как только посадочный модуль высадит пассажиров на планету и вернется на корабль, я хочу, чтобы мы через час уже были в пути.

– Приказы получены и поняты, капитан, – ответил Гудерсен стандартной фразой подтверждения, и поспешил исполнять свои обязанности. – Император защищает.

– Император защищает, Первый, – ответил Стрелл, уже отвернувшись и снова устремив взгляд к планете, ожидая, когда будет запущен посадочный модуль, чтобы он мог пронаблюдать за его посадкой.

«Да», подумал он. «Секретное задание. Единственное, что это может быть. Если командование решило не сообщать нам информацию об этом задании, пусть будет так. Это как нас учили в схолариуме». Он позволил себе легкую улыбку ностальгии, когда его мысли обратились к полузабытым мудростям давно прошедших дней. «Как там было», подумал он. «Ах да, так: не наше дело спрашивать «зачем». Наше дело исполнять и умирать»

– Лучше умереть за Императора, чем жить для себя! – кричал вокс-кастер, перекрывая шум топающих ног и выкрикиваемых приказов, когда бойцы 6-й роты бежали по тесным коридорам корабля к ангару. – Кровь мучеников – начало Империума! Хочешь мира – готовься к войне!

Вокс-кастер гремел во внутренностях корабля снова и снова, запись призывов к исполнению долга была поставлена на постоянное повторение, пока Ларн бежал вместе с другими, спотыкаясь под весом тяжелого ранца на спине. Едва три часа прошло с того времени, как сержант Феррес наконец смилостивился и отпустил их с тренировки, разрешив возвратиться по каютам. Три часа с тех пор, как измученный Ларн получил, наконец, разрешение идти спать. Только чтобы быть разбуженным через два с четвертью часа воем сирен, когда сержант Феррес приказал солдатам 3-го взвода вставать с коек и приготовиться к высадке на планету.

– Будьте бдительны и будьте сильны! – кричал вокс-кастер еще громче, резкое эхо отражалось от звукоусилителей, встроенных в металлические стены и потолок везде вокруг них.  – Император ваш щит и защитник!

Сейчас, после спешной подготовки, занявшей три четверти часа, Ларн бежал в полном снаряжении вместе с остальной ротой, их вели как овец по лабиринту коридоров корабля. Там и здесь они проходили мимо членов экипажа корабля, которые останавливались, чтобы подбодрить их, говоря едва слышные слово ободрения вместо язвительного смеха, которым флотские еще недавно встречали их тренировки. В перспективе того, что их пассажиры скоро могут пойти в бой, обычная антипатия между флотом и Гвардией, казалось, внезапно уступила место взаимному уважению. С неожиданной дрожью Ларн понял, что он сейчас собирается на войну.

– Вы не будете знать награды иной, чем исполнение долга перед Императором! – продолжал вещать вокс-кастер. – Вы не будете знать истины иной, чем та, которую скажут вам слуги Императора!

«Вот оно», подумал Ларн. «После всех тренировок и инструктажей, после всей этой подготовки, наступил момент, ради которого это все и было. Наконец я иду на войну». И как только эта мысль заполнила его разум, он отвлеченно почувствовал, что вторая мысль настойчиво лезет в голову. «Три недели», подумал он. «Три недели, возможно, четыре. Так только вчера сказал флотский офицер на инструктаже. Он сказал, что пройдет еще как минимум три недели до того, как мы увидим бой».

В замешательстве Ларн подумал, что могло измениться за это время. Если вчера им еще предстояло три недели до боя, как получилось так, что первую высадку им придется совершить сегодня?

– В разуме гвардейца нет места сомнениям! – пугающе кричал вокс-кастер. – Сомнение – раковая опухоль, симптомы которой – страх и трусость, укрепите себя против него. В разуме гвардейца есть место только для трех вещей: повиновение, долг и любовь к Императору.

Неожиданно Ларн почувствовал стыд, словно голос вокс-кастера был голосом его совести. Он подумал о своей семье на Джумале, и как каждую ночь они, наверное, молятся о его безопасности, преклонив колени перед сделанным по обету изображением Императора над очагом. Он подумал об истории, которую рассказал ему отец, истории про его прадеда и лотерею. Он подумал обо всех обещаниях, что он исполнит свой долг, которые он дал отцу. Он понял, как близок он был к тому, чтобы нарушить все свои обещания при первых же трудностях. Не имело значения, что факты, сообщенные ему на вчерашнем инструктаже, сейчас противоречили сегодняшней реальности. Он был гвардейцем, и все, что имело значение – что он исполняет свой долг. Отбросив свои сомнения, он нашел утешение, вспомнив слова отца в подвале, вспомнив голос отца, звучавший как мягкий контрапункт к воплям и напыщенности вокс-кастера.

«Верь в Императора», говорил ему отец со слезами на глазах. «Верь в Императора, и все будет хорошо».

Из тесноты и узости коридора ангар показался огромным, когда Ларн прошел в него за впереди идущими солдатами. Впереди он видел внушительный корпус посадочного модуля, пар поднимался от гидравлики платформы, на которой тот стоял, пока техно-адепты суетились вокруг, как заботливые муравьи, пришедшие на помощь упавшему гиганту. Он видел, как адепты обслуживали массивные топливопроводы, тянувшиеся от углубленного желоба в дальнем конце ангара к двигателям посадочного модуля, пока другие смазывали обшивку модуля священными маслами, жгли ладан, исполняли благословения, или проводили последнюю настройку систем модуля разнообразными инструментами священной калибровки. Все это время модуль издавал сильное гудение, шум его своенравных двигателей заставлял вибрировать металлический пол ангара там, где Ларн и другие стояли и нерешительно смотрели на модуль, подобно осторожным путешественникам, не уверенным, стоит ли рисковать разбудить спящего тигра.

– Двигайтесь, вырожденцы! – заорал сержант Феррес, громкость вещания вокс-кастера в пространстве ангара уменьшилась достаточно, чтобы они могли хотя бы расслышать команды сержанта. – Можно подумать, что вы, мужланы, не видели раньше  посадочного модуля.

Никто из них действительно до этого не видел посадочного модуля: их перевозка с Джумаля на войсковой транспорт проводилась местными планетарными челноками, имевшими гораздо менее пугающие размеры. Когда Ларн вместе с другими бросился к модулю, он почувствовал благоговение перед такой огромной машиной. «Похоже, что он способен вместить пару тысяч человек как минимум», подумал он, «не считая танков и артиллерии». В первый раз он действительно ощутил необычайный размер транспортного корабля, на котором он летел последние двадцать девять дней. «Император милостивый», подумал он в восхищении, «Говорят, этот корабль несет на борту двадцать таких модулей!»

В передней части модуля был открыт вход, штурмовая аппарель протянулась к ним, как язык какого-то невероятного металлического зверя. Поднимаясь по аппарели в похожие на пещеру и слабо освещенные внутренние отсеки модуля, Ларн и другие увидели мрачного члена экипажа модуля, ждавшего, чтобы указать им в направлении ближайшей лестничной шахты. Потом, проследовав по лестничной шахте до самого верха, они вышли к обширными рядам кресел на верхней десантной палубе модуля.

– Найдите себе кресло и пристегните ремни, – пролаял Феррес. – Я хочу, чтобы вы сели в таком порядке: огневая группа– отделение – взвод. Каждый, кто не успеет сесть и приготовиться к высадке через две минуты, будет арестован.

Поспешив к своему креслу, Ларн быстро уселся и аккуратно застегнул ремни безопасности вокруг пояса, плеч и груди, натянув их, чтобы лучше подошли. Убедившись, что лазган на предохранителе, он поставил его прикладом вперед на подставку для оружия перед креслом, и защелкнул замок, фиксирующий оружие на месте. Потом, оглянувшись на других гвардейцев, делавших то же самое, Ларн удивился, поняв, как мало солдат оказалось на борту модуля. Несмотря на тот факт, что модуль мог принять как минимум две тысячи человек, здесь была только рота. «Похоже, что высаживают только мою роту», подумал он. «6-ю роту. Но это же бессмысленно. Зачем грузить на борт только две сотни человек, когда модуль способен принять в десять раз больше? Нет. Наверное, на борт погрузят больше солдат. Несомненно, мы первые на борту, и остальные части полка скоро последуют за нами».

– Приготовиться к запуску в «Т» минус два ноль ноль минут, – объявил резкий металлический голос по скрытому вокс-кастеру, и Ларн услышал в отдалении скрежет поднимаемого штурмового трапа.

– Похоже, что мы оказались в креслах как раз вовремя, Ларни, – сказал Дженкс, и Ларн понял, что тот занял кресло рядом с ним. – Тоже хорошо. И ладно бы старый Феррес с его угрозами, я просто не хочу стоять здесь, когда этот монстр наконец взлетит.

После этого Дженкс отвернулся, чтобы застегнуть ремни своего кресла. Какой-то момент, все еще в замешательстве, Ларн боролся с искушением спросить Дженкса, что он думает насчет остальных рот полка. Потом неожиданно он понял, что это не имеет значения. Сейчас было уже слишком поздно оглядываться назад. Нравилось им это или нет, похоже, что 6-я рота должна была совершать свою первую планетарную высадку в одиночестве.

– Приготовиться к запуску в «Т» минус один точка ноль ноль минут, – снова объявил голос, и Ларн почувствовал, как усиливается вибрация от двигателей посадочного модуля.

– Не волнуйся, Ларни, – сказал Дженкс, пытаясь не только утешить друга, но и успокоить собственную тревогу, повернувшись, он доброжелательно улыбнулся Ларну. – Говорят, что не о падении стоит беспокоиться. Убивает не падение, а удар о поверхность.

– Приготовиться к запуску в «Т» минус ноль точка три ноль минут, – продолжал металлический голос свой отсчет, и Ларн понял, слишком поздно, что он забыл помолиться Императору о безопасном приземлении.

– Приготовиться к запуску в «Т» минус ноль, – сказал голос, когда двигатели модуля включились, и Ларн неожиданно почувствовал себя невесомым. – Все системы готовы. Запуск!

И тогда, быстрее чем Ларн успел об этом подумать, они начали падать.

ГЛАВА 5

23:12 по стандартному имперскому времени (исправленная приблизительная цифра в околопланетному пространстве)

МАНЕВРЫ УКЛОНЕНИЯ – ПАДЕНИЕ И ВКУС РВОТЫ – ПРИЗЕМЛЕНИЕ, СМЕРТЬ И МРАЧНОЕ ОСОЗНАНИЕ – НЕСЧАСТЬЕ СЕРЖАНТА ФЕРРЕСА – НИЧЕЙНАЯ ЗЕМЛЯ И ОРЕЛ ВДАЛИ – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БРУШЕРОК

– Курс 18 градусов 15 минут, – прокаркал  навигационный сервитор, его пергаментно-тонкий голос был едва слышен в кабине экипажа модуля из-за рева двигателей. – Рекомендуется поправка курса минус ноль три градуса ноль восемь минут для оптимального входа в атмосферу. Все системы работают нормально.

– Проверка, – сказал пилот, автоматически двинув штурвал вперед, чтобы поправить курс. – Новый курс: ноль пять градусов ноль семь минут. Подтвердить поправку курса.

– Поправка курса подтверждена, – сказал сервитор, его желтые незрячие глаза вращались в глазницах, когда он проверял свои расчеты. – Вход в атмосферу в «Т» минус пять секунд. Два. Один. Вход в атмосферу выполнен. Все системы работают нормально.

– Взгляни на это сияние, Дрен, – сказал Зил, второй пилот, на долю секунды оторвав глаза от приборов, чтобы посмотреть в иллюминатор носовой части модуля, окруженного нимбом ярко-красного огня. – Неважно, сколько посадок мы совершили, я к нему так и не привык. Летишь как будто в шаре огня. Это заставляет каждый раз благодарить Императора, что кто-то придумал тепловые щиты.

– Показания тепловых щитов в норме, – сказал сервитор, жужжа механизмами, по ошибке приняв фразу за вопрос. Внешняя температура в допустимых пределах. Показания всех систем в норме.

– Это потому, что ты совершил только десяток посадок, – сказал пилот. – Поверь мне, когда совершишь второй десяток, ты даже не будешь замечать этот огонь. Что с сигналом посадочного маяка? Я не хочу пролететь мимо точки высадки.

– Сигнал маяка мощный и четкий, – ответил Зил. – В воздухе нет никаких аппаратов, дружественных или вражеских. Похоже, что в небе только мы. Подожди! Ауспекс показывает какие-то…

– Внимание! Внимание! – вмешался сервитор, жужжание его механизмов достигло резкого крещендо. – Зарегистрирован запуск вражеской ракеты с батареи наземного базирования. Рекомендуется маневр уклонения. Траектория ракеты 87 градусов 03 минут, скорость 600 узлов. Внимание! Зарегистрирован запуск второй ракеты. Траектория ракеты…

– Маневр уклонения подтвержден! – сказал пилот, двинув штурвал вперед и направив модуль в пикирование. – Сервитор: отложить расчет траекторий и скорости вражеских ракет до дальнейших приказов. Зил, выпустить облако дипольных отражателей!

– Дипольные отражатели активированы. По показаниям приборов облако успешно выпущено, – сказал Зил, его голос внезапно охрип, когда он взглянуло на один из экранов перед собой.

– Подожди. От помех никакого толку. Это как будто… Святой Император! Ни у одной из ракет нет систем наведения!

– Что ты имеешь в виду? – спросил пилот, увидев, что лицо Зила побледнело. – В таком случае нам не о чем волноваться. Если они выпущены вслепую, не более чем одна из тысячи имеет шанс попасть в нас.

– Но это именно так, – сказал Зил, в его голосе звучало безумие. – Я вижу в воздухе уже тысячу вражеских ракет. И еще сотни запускаются каждую секунду. Святой Трон! Мы летим в самый большой дерьмовый шторм, который я когда-либо видел!

– Срочная процедура уклонения! – крикнул пилот, пролаяв приказы и направив модуль в еще более крутое пикирование, снаружи они уже могли слышать, как первые ракеты начали взрываться. Сервитор: отключить стандартные протоколы безопасности – я хочу полностью контролировать машину!  Убедись, что ты крепко пристегнут, Зил – посадка будет нелегкой! Похоже, на этот раз  было близко…

Падение.

Они падали.

И ничто не могло замедлить или остановить их.

Как комета.

Падали со звезд.

В десантном отсеке модуля Ларн, которого вдавило в кресло силой ускорения, чувствовал себя так, будто его желудок собирается вырваться из горла. Он слышал, как вокруг кричали люди, их крики почти заглушались грохотом взрывов за бортом модуля. Он слышал мольбы о пощаде и приглушенные ругательства, кожа на его лице так натянулась, что он был уверен, она вот-вот слезет с костей. Потом, гораздо громче, чем он слышал до того, раздался грохот еще одного взрыва, а за ним душераздирающий звук разрываемого металла. После этого Ларн почувствовал, что его вдавило в кресло с еще большей силой, когда началось настоящее падение.

«В нас попали», подумал он, охваченный внезапной паникой, мир бешено завертелся перед его глазами, когда модуль, потеряв управление, стал снова и снова вращаться вокруг своей оси. «В нас попали», эта мысль заполнила его разум и держала его в своей власти. «В нас попали! Святой Император, мы падаем!»

Он почувствовал, что в лицо ему плеснуло теплой густой жидкостью,  судя по едкому запаху и вкусу капель, попавших на его губы, это была рвота. Почти обезумев от отчаяния, он неуместно подумал, из его желудка эта рвота, или из чьего-то еще. Потом другая мысль вошла в его разум, и он уже не думал, кому принадлежит эта рвота. Мысль более ужасная, чем любая из тех, которые приходили ему в голову за его семнадцатилетнюю жизнь. «Мы падаем с неба», подумал он. «Мы падаем с неба, и мы умрем!»

Он почувствовал, как в горле поднялась волна тошнотворной кислоты, полупереваренные остатки его последнего обеда неудержимо вырвались из его рта, чтобы выплеснуться на других несчастливцев где-то в модуле. Уверенный, что он уже на краю смерти, Ларн попытался вспомнить события своей жизни. Он пытался вспомнить свою семью, ферму, свой родной мир. Он пытался думать о полях колышущейся пшеницы, о величественных закатах, вспомнить звук голоса отца. Все, что угодно, лишь бы стереть ужасную реальность. Но это было безнадежно, и он осознал, что последние моменты его жизни будут наполнены такими ощущениями, как вкус рвоты, вопли людей, летящих навстречу смерти, стук сердца, бешено колотящегося в груди. Это будет то, что он возьмет с собой в смерть: последние чувства, которые он будет знать. Только он начал думать о несправедливости всего этого, мир вокруг прекратил вращаться, и с сотрясающим кости ударом и ужасным скрежетом, звучавшим как предсмертный крик какого-то смертельно раненого чудовища, посадочный модуль столкнулся с поверхностью.

На секунду наступила тишина, отсеки модуля погрузились в полную темноту. Потом Ларн услышал кашель и тихие молитвы, и люди в модуле дружно вздохнули с облегчением, обнаружив, что, несмотря на свои предчувствия, они все еще живы. Неожиданно тьма сменилась тусклым сумрачным светом – включилась система аварийного освещения модуля. Затем Ларн услышал знакомый резкий голос, выкрикивающий приказы – сержант Феррес стремился восстановить порядок среди своих подчиненных.

– Построиться! – кричал сержант, – Построиться и приготовиться к высадке! Поднимайте ваши задницы, проклятье, и начинайте уже вести себя как солдаты! Вы прилетели на войну сражаться, ленивые ублюдки!

Отстегнув ремни Ларн, шатаясь, встал на ноги, и осторожно ощупал тело, проверяя, не сломаны ли какие-нибудь кости. К своему облегчению он, кажется, пережил приземление так, что пострадала лишь его форма. Его плечи болели, и там, где пряжка одного из ремней впилась в тело, ощущался болезненный синяк. За исключением этого он пережил то, что казалось верной смертью, удивительно невредимым. Поздравив себя с тем, что уцелел в первой высадке, Ларн повернулся, чтобы взять свой лазган, и увидел, что человек, сидевший в кресле рядом с ним, оказался не так удачлив.

Это был Дженкс. Голова его была повернута под ненормальным углом, глаза равнодушно смотрели с безжизненного лица.

Дженкс сидел в своем кресле мертвый и неподвижный. Уставившись на труп своего друга с ошеломленным неверием, Ларн заметил тонкую струйку крови, стекающую изо рта Дженкса на подбородок. Потом, заметив маленький окровавленный кусочек плоти, лежавший на полу рядом с его ногой, Ларн понял, что при ударе во время посадки Дженкс нечаянно откусил себя кончик языка. Ужаснувшись своему открытию, Ларн не сразу понял, как Дженкс умер. Но, посмотрев еще раз на расположение ремней, которыми был пристегнут труп его друга, и  то, как его голова была свернута набок, как у сломанной марионетки, Ларн понял, что ремни были неправильно пристегнуты и сломали шею Дженксу при посадке. Это понимание не принесло ему утешения. Дженкс был мертв. И понимание того, как умер его друг, не уменьшило горе Ларна.

– Построиться! – снова закричал сержант. – Построиться и приготовиться к выходу!

Все еще ошеломленный, Ларн схватил свой лазган и прошел мимо тела Дженкса, чтобы присоединиться к остальным солдатам роты, строившимся в одном из проходов между бесконечными рядами кресел на верхней палубе. И когда он подошел, он в первый раз услышал звук отдаленных попаданий в обшивку корпуса. «В нас стреляют», тупо подумал он, его разум все еще был потрясен видом трупа Дженкса. Заметив почти осязаемое волнение среди других гвардейцев, когда он занял место в строю и ждал приказа выходить, Ларн понял, что чувствует запах дыма, и вслед за этим пришло страшное осознание, пробившееся сквозь туман его горя и вцепившееся в его сердце ледяными пальцами.

Посадочный модуль горел.

Охваченные ужасом перспективы быть пойманными в ловушку в горящем модуле, гвардейцы поспешили к лестничной шахте, позади сержант Феррес выкрикивал богохульства в тщетной надежде сохранить какое-то подобие порядка. Никто его не слушал. Обезумев, они бросились по лестнице на нижнюю палубу, спотыкаясь о трупы тех, кто погиб при посадке. Спеша вместе с другими, Ларн заметил их ротного командира, лейтенанта Винтерса, сидевшего мертвым в своем кресле, с шеей, сломанной как у Дженкса. У Ларна не было времени размышлять над смертью лейтенанта; оказавшись в потоке бегущих гвардейцев, он мог только бежать вместе с толпой, стремившейся на нижнюю палубу, к аппарели и свободе. Но когда они спустились, то увидели, что аппарель закрыта, в то время как запах дыма вокруг становился все сильнее.

– Открыть аппарель! – взревел сержант Феррес, проталкиваясь сквозь толпу гвардейцев туда, где небольшая группа рассматривала панель управления, приводящую в действие механизм аппарели. Увидев, что гвардейцы в замешательстве подняли на него глаза, он оттолкнул их и протянул руку к металлическому рычагу, находившемуся в углублении у края аппарели.

– Бесполезные ублюдки! – сплюнул он презрительно, его рука сжалась на рычаге. – Панель наверняка повреждена при посадке. Вы должны потянуть рычаг аварийного сброса – вроде этого.

Потянув за рычаг, сержант Феррес вдруг пронзительно закричал, когда один из аварийных разрывных зарядов, открывавших аппарель, сработал преждевременно, и ярко-желтая вспышка пламени поглотила его лицо. Завопив, с огненным венцом вокруг головы, он слепо ткнулся в аппарель, когда другие заряды сработали, и аппарель неожиданно открылась. Выпав в открывшийся вход, его тело покатилось по аппарели вниз и остановилось, когда одна нога зацепилась за выступ в боку аппарели. Видя, как агония их сержанта затихает, и жизнь покидает его, солдаты стояли и смотрели на него в потрясенном молчании, загипнотизированные ужасной смертью своего командира.

– Мы должны идти, – услышал Ларн, как сказал кто-то позади него, и ощутил, как жарко стало в модуле. – Дыма становится все больше. Если не выйдем, мы или сгорим, или задохнемся.

Как один, гвардейцы бросились вниз по аппарели. Свет снаружи казался ослепительным после сумрака отсеков модуля. Едва устояв на ногах, когда люди вокруг него рванулись к выходу, Ларн бежал по аппарели вместе с остальными, его первые впечатления от нового мира слились в беспорядочную смесь видов и ощущений. Сквозь массу людей вокруг, он обрывками видел опустошенную местность, видел серое небо, нависающее над ними, чувствовал жестокий холод, терзающий его плоть. Хуже всего был вид обугленного изуродованного лица сержанта Ферреса. Почерневшие глазницы Ферреса, в которых когда-то были его глаза, мелькнули на краю поля зрения Ларна, когда он следовал за другими по аппарели. Когда первые ряды гвардейцев достигли нижнего края аппарели и кажущейся безопасности, безумный стадный инстинкт первых нескольких секунд внезапно отступил.