Текст книги "Хранитель времени"

Автор книги: Митч Элбом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

18

У Сары Лемон были очень хорошие оценки по естественным наукам.

«И что мне это, в сущности, дает?» – нередко спрашивала она себя.

Основания для такого вопроса у нее были. В старших классах самое главное – популярность, и зависит она главным образом от того, как ты выглядишь. Если для Сары экзамен по биологии был плевым делом, то собственное отражение в зеркале вовсе ее не радовало, да и окружающим она вряд ли казалась привлекательной: у нее были слишком широко посаженные карие глаза, сухие вьющиеся волосы, щербинка между зубами, рыхлая фигура. Увы, ей так и не удалось сбросить вес, набранный после развода родителей. Она морщилась, разглядывая свои полноватые руки и грудь, и не без горечи резюмировала: «А зад еще толще».

Поэтому, когда одна из подруг матери сказала, что «Сара, возможно, станет привлекательной, когда вырастет», девочка только фыркнула. Эти слова прозвучали для нее весьма сомнительным комплиментом.

В выпускном классе Саре Лемон исполнилось семнадцать лет, и была она, по мнению большинства ребят, слишком умной или чересчур странной, а может, и такой и этакой. Учеба не представляла для нее ни сложности, ни интереса; обычно Сара садилась у окна, чтобы бороться со скукой. Нередко она рисовала в записной книжке автопортреты с надутыми губками, закрываясь локтем, чтобы остальные не видели.

Сара в одиночестве ела свой ланч, возвращалась домой без попутчиков и проводила вечера дома с матерью. А когда Лоррейн уходила потрещать с подругами (эти встречи Сара именовала «клуб разведенок»), девочка ужинала одна, сидя за компьютером.

По оценкам она шла третьей в классе и ждала возможности досрочно подать документы в ближайший государственный университет – средств у Лоррейн хватало только на него.

Благодаря подготовке к поступлению Сара и познакомилась с Итаном.

Высокий, худой, с сонными глазами и густыми волосами кофейного цвета, он тоже учился в последнем классе школы. Итан любил и умел быть в центре внимания, друзей и подруг у него было хоть отбавляй. Участие в команде по легкой атлетике и в музыкальной группе прибавляло ему популярности. В астрономической системе старших классов Сара никогда не смогла бы выйти на его орбиту.

Но по субботам Итан разгружал грузовики с едой в приюте для бездомных – там же, где Сара подрабатывала волонтером. Дело в том, что для поступления в университет требовалось написать эссе о «важном опыте общественной работы». Сара не знала, как подступиться к такому заданию, поэтому, чтобы честно выполнить его, предложила свои услуги приюту, и там ее охотно приняли. По правде говоря, большую часть времени она проводила на кухне, наполняя пластиковые миски овсянкой. Рядом с людьми, лишенными крова, Сара чувствовала себя крайне неуютно. Ну что им может сказать какая-то девчонка из пригорода, в пуховике и с айфоном? «Мне очень жаль»?

И тут появился Итан. Сара заметила его в первый же день. Он стоял рядом с грузовиком (фирма, поставлявшая продукты в приют, принадлежала дяде мальчика). Итан тоже обратил на девочку внимание, должно быть, потому, что здесь больше не было их ровесников. Швырнув коробку на кухонный стол, он кивнул Саре: «Привет, как делишки?»

Она ухватилась за эту фразу, как за сувенир. «Привет, как делишки?» Его первые слова, обращенные к ней, звучали для нее музыкой.

Теперь они общались каждую неделю. Как-то раз она взяла с полки и предложила ему пачку крекеров с арахисовым маслом, но мальчик сказал: «Не-а, не хочу отбирать еду у нищих». Это показалось Саре чудесным, даже благородным.

Она вообразила, что Итан послан ей судьбой, – девочкам свойственны подобные иллюзии. Вдали от школы с ее неписаными правилами насчет того, с кем можно говорить на равных, Сара держалась более уверенно. Она меньше сутулилась, вместо футболок с социальными посланиями иногда надевала открытые, женственные блузки и краснела, когда Итан подмигивал: «Хорошо выглядишь сегодня, Лемон-ад».

Шли недели, и Сара осмелела достаточно, чтобы поверить: Итан чувствует к ней то же, что и она к нему. Они не могли случайно оказаться рядом в столь неожиданном месте. Сару в свое время впечатлили «Задиг, или Судьба» Вольтера и «Алхимик» Коэльо, и она была свято убеждена, что встреча с Итаном предначертана свыше. На прошлой неделе, набравшись храбрости, девочка спросила, не хочет ли тот куда-нибудь сходить вместе. И надо же, Итан ответил: «Ну ладно, давай в пятницу».

И вот наступила пятница. Приближался час свидания: восемь тридцать! Сара пыталась взять себя в руки. Она знала, что не следует так переживать из-за мальчика. Но Итан не такой, как все. Он сломал привычные для нее стереотипы.

В малиновой футболке, черных джинсах и на каблуках Сара неслась вперед и была всего в двух кварталах от большого события в ее жизни, как вдруг ее мобильный пропищал «ба-да-бип». Пришла эсэмэска.

У нее екнуло сердце.

Сообщение было от него.

19

В рейтинге ведущего делового издания Виктор Деламот занимал четырнадцатое место среди самых богатых людей мира.

Фотография в журнале была старая: Виктор сидит, опираясь тяжелым подбородком на руку, на румяном лице играет задумчивая улыбка. В статье говорилось, что «этот сдержанный человек с густыми бровями, магнат индустрии хедж-фондов» был единственным ребенком в семье, что родился он во Франции, приехал в Штаты и осуществил американскую мечту, проделав путь в буквальном смысле из грязи в князи.

Но поскольку Деламот отказался давать интервью (он старался избегать публичности), некоторые подробности его детства были опущены. В частности, никто не знал, что, когда Виктору было девять лет, его отец, водопроводчик, был убит в драке в прибрежной таверне. Несколько дней спустя мать Виктора ушла из дому и прыгнула с моста. Когда ее нашли, на ней была только ночная рубашка кремового цвета.

Меньше чем за неделю Виктор стал сиротой.

Его посадили на корабль, который шел в Америку. Там его должен был встретить дядя. Будет лучше, считали многие, если мальчик поселится в стране, где меньше теней прошлого. Впоследствии Виктор полагал, что своей финансовой философией он обязан именно тому путешествию через океан. Не успел он освоиться на судне, как его мешок с едой – тремя буханками хлеба, четырьмя яблоками и шестью картофелинами, уложенными бабушкой, – был сброшен в воду какими-то хулиганами. В ту ночь мальчик оплакивал потерю, зато, как признавался потом, он получил полезный урок: если за что-то цепляешься, это может «только разбить тебе сердце».

Поэтому Виктор избегал привязанностей, что было ему на руку во время финансового восхождения. Старшеклассником в Бруклине на деньги, скопленные благодаря летним заработкам, он приобрел два автомата для игры в пинбол и установил их в местных барах. Он продал их восемь месяцев спустя и на вырученную сумму купил три автомата по продаже конфет. Затем он удачно сбыл их в обмен на пять автоматов по продаже сигарет. Виктор продолжал покупать, продавать, вкладывать средства и к моменту окончания колледжа возглавил компанию по торговле через автоматы. Вскоре он купил бензоколонку и таким образом вышел на нефть. Спустя некоторое время молодой бизнесмен совершил несколько удачных сделок по приобретению нефтеперегонных заводов, благодаря чему стал просто фантастически богат.

Свои первые сто тысяч долларов Виктор отдал американскому дяде, который его вырастил. Все остальное он снова пустил в дело. Деламот приобретал агентства по продаже машин, инвестировал в недвижимость и наконец начал покупать банки – сперва небольшой в штате Висконсин, потом еще несколько. Инвестиционный портфель Виктора стремительно рос, и тогда он основал фонд для тех, кто хотел освоить его бизнес-стратегию. За годы своего существования его детище стало одним из наиболее дорогостоящих фондов мира, что никак не мешало его популярности.

Свою будущую жену Виктор повстречал в лифте.

Это случилось в 1965-м. Виктору было сорок. Грейс тридцать один. Она работала бухгалтером в его фирме; на ней были скромное платье с набивным рисунком, белый свитер и нитка жемчуга. На белокурой головке – укладка с начесом. Мило и в то же время практично. Виктору это понравилось. Он кивнул, когда двери лифта закрылись, а Грейс опустила глаза, смущенная тем, что оказалась так близко к начальнику.

Виктор пригласил ее на свидание, послав ей письмо по внутренней почте. Они пошли обедать в частный клуб и проговорили несколько часов. Грейс рассказала, что сразу по окончании школы она вышла замуж. Корейская война сделала ее вдовой, и она с головой ушла в работу. Виктору это было понятно.

Они сели в лимузин и поехали к реке. Гуляли под мостом. Впервые поцеловались на скамейке, с которой открывался вид на Бруклин.

Через десять месяцев после встречи в лифте их обвенчали в присутствии четырехсот гостей, причем со стороны невесты было двадцать шесть человек, а остальные являлись деловыми партнерами жениха.

Поначалу молодожены много времени проводили вместе: играли в теннис, ходили в музеи, ездили в Палм-Бич, Буэнос-Айрес, Рим. Но по мере того как бизнес Виктора рос, общих занятий у них становилось все меньше. Он стал путешествовать в одиночестве, работая в самолете, и зачастую предпочитал заниматься делами вдали от дома. Супруги забросили теннис и все реже посещали художественные галереи. У них не было детей, о чем Грейс сожалела и долгие годы твердила об этом мужу. Чтобы не касаться болезненной темы, они старались уходить от долгих разговоров. Но это была лишь одна из причин взаимного охлаждения.

Со временем у них появилось ощущение, что в их браке что-то упущено. Грейс досадовала на нетерпеливость Виктора, на его склонность поправлять людей, привычку читать во время еды, готовность прервать любую встречу ради делового звонка. Деламот отмахивался от придирок жены, что она считала большим пренебрежением. В свою очередь, его раздражала нерасторопность Грейс, тратившей слишком много времени на сборы. Он каждый раз нервничал, поглядывая на часы. Супруги вместе пили утренний кофе и иногда ужинали в ресторанах, но, по мере того как их состояние вырастало, подобно столбикам фишек в казино, – множество домов, частные самолеты, – жизнь четы Деламот все больше походила на исполнение долга. Жена играла свою роль, муж – свою.

Ничего не менялось до тех пор, пока для Виктора все вопросы не померкли перед одним: как избежать смерти?

Ему исполнилось восемьдесят шесть. Спустя четыре дня он посетил онколога в нью-йоркской больнице, и тот подтвердил, что рядом с печенью пациента обнаружена опухоль размером с мячик для гольфа.

Виктор изучил все возможности лечения. Он всегда боялся, что проблемы со здоровьем могут поставить под угрозу его успех, и не жалел денег, чтобы найти способ исцеления. Он летал к лучшим специалистам. У него была целая команда медицинских консультантов. Но прошел почти год, а результаты, несмотря на все усилия, были неутешительными. Сегодня с утра Виктор и Грейс побывали у главного врача. Жена попыталась задать ему вопрос, но не смогла произнести ни слова.

– Грейс хочет спросить… – пришел к ней на помощь Виктор, – сколько времени у меня осталось?

– По самым оптимистичным прогнозам, – ответил доктор, – пара месяцев.

Смерть уже стучалась в дверь.

Но ее ждал сюрприз.

20

Чей-то голос произнес: «Дольше».

– Кто там? – крикнул Дор.

Он пытался сбежать с того самого момента, как старик покинул пещеру, – безуспешно искал лазейки, колотил по карстовым стенам. Даже хотел нырнуть в озеро слез, но его отбрасывала шедшая оттуда волна воздуха, как будто из глубины поднималось дыхание миллионов существ.

И вдруг – этот голос.

– Дольше, – умолял он.

Дор видел только облачка белого дыма над поверхностью озера и яркий бирюзовый блеск.

– Покажись!

Ничего.

– Ответь мне!

Внезапно звук повторился. Всего одно слово. Тихая, едва слышная, приглушенная молитва, проникнувшая сквозь толщу камня.

– Дольше.

«Что это значит?» – недоумевал Дор.

Припав к земле, он смотрел на поблескивающую воду – одинокий человек, отчаянно жаждущий услышать голос другой души.

Тут раздался второй голос, явно принадлежащий женщине. Она просила: «Еще». Ей вторил третий, голос мальчика. Тихие мольбы зазвучали вперемешку. Четвертый упоминал о солнце. Пятый говорил о луне. Шестой шепотом повторял «еще, еще», седьмой просил «лишь один день», а восьмой заклинал: «Продолжай, продолжай».

Дор теребил свою бороду, ставшую непослушной, подобно его волосам. Несмотря на то что он жил в заточении, его организм работал нормально. Он насыщался без пищи. Набирался сил без сна. Устав сидеть, Дор прохаживался по пещере и подставлял пальцы под воду, медленно капающую сквозь щель в потолке.

Но он не мог избавиться от голосов, доносящихся из поблескивающего озера. Они просили, умоляли – днями, ночами, при солнце, при луне, часами, месяцами, годами. И даже если Дор зажимал уши руками, голоса звучали так же громко.

Вот так, сам того не сознавая, он начал отбывать свое заключение… Ему приходилось выслушивать мольбу каждой души, которой не хватало того, чему Дор только что нашел определение. Эта неосязаемая мера уводила человека от простого света его существования в темную глубину собственной одержимости.

И называлась она временем.

По-видимому, оно бежало слишком быстро для всех, кроме самого Дора.

21

Сара прочитала в телефоне сообщение Итана: «Слуш давай на след неделе? Сдня у меня дела. До встр в приюте, ОК?»

У нее оборвалось сердце. Колени подогнулись, словно у марионетки, когда кукловод отпускает нити.

«Нет! – крикнула она про себя. – Не на следующей неделе. Сейчас! Мы же договорились! Я так тщательно накрасилась!»

Сара хотела было переубедить его. Но текстовое сообщение требовало ответа. Если она замешкается, Итан, чего доброго, подумает, что рассердил ее.

Поэтому, вместо того чтобы набрать «нет», она написала: «Ладно».

И добавила: «До встр в приюте».

А потом еще: «Развлекайся».

Сара нажала кнопку отправки и проверила время: восемь двадцать две.

Она прислонилась к дорожному знаку и попыталась убедить себя: ее вины тут нет, парень не слинял из-за того, что она зануда, или слишком толстая, или слишком много болтает, или что-нибудь в этом роде. У него были дела. Ну вышло так, и все тут.

«И куда теперь?» – грустно думала Сара.

Вечер превратился в безжизненный кратер. Домой Сара идти не могла. По крайней мере, до тех пор, пока Лоррейн не ляжет спать. Иначе как объяснить матери свою пятиминутную прогулку на высоких каблуках?

Вместо этого Сара побрела в ближайшее кафе, купила там шоколадный макиато и булочку с корицей. Села за столик в глубине зала.

«Восемь двадцать две! – все еще переживала она. – А ну-ка живо, а то опоздаешь!»

Но в глубине души Сара уже считала дни до следующей недели.

22

Виктору всегда удавалось обозначить проблему, найти слабое место, а затем – выход из создавшегося положения.

Финансовый крах компании, уменьшение государственного регулирования, колебания рынка – в любых ситуациях был скрытый ключ к решению задачи; окружающие просто его не видели.

Той же стратегией руководствовался Виктор в отношении смерти.

Сначала он боролся с болезнью традиционными методами – с помощью хирургии, облучения, химиотерапии, после которой его одолевали головокружение и тошнота. Лечение отчасти тормозило развитие опухоли, однако почки Виктора ослабели, и он был вынужден три раза в неделю проходить гемодиализ. Эту процедуру он мог переносить только в присутствии своего главного ассистента Роджера. Виктор диктовал ему письма, давал указания, ни на минуту не выпуская из рук бразды правления своей империей. Он постоянно смотрел на часы.

«Давайте, давайте», – то и дело бормотал Деламот.

Он ненавидел тот факт, что оказался заложником ситуации. Быть прикованным к аппарату, который очищает его кровь от токсинов? Разве это подходящее положение для такого человека, как он?

В конце концов терпение Виктора иссякло. Как любой хороший предприниматель, он старался поскорее подбить баланс и через год пришел к следующим выводам.

Он не сможет одержать победу.

Традиционные способы не для него. Слишком многие пытались и безрезультатно. Это была плохая ставка, оставалось надеяться только на чудо.

А Виктор привык выигрывать.

И тогда он отвлекся от болезни и сосредоточился на времени, которое убегало как вода из дырявого сосуда, – ведь это и было для него главной проблемой.

Подобно многим людям, обладающим огромной властью, Деламот не представлял себе, как мир будет жить без него. Он чувствовал себя почти обязанным остаться в живых. Конечно, смерть была серьезным препятствием. Но основной преградой являлась человеческая смертность.

Можно ли с этим справиться?

И все-таки Виктор нашел за что ухватиться, когда сотрудница из офиса на Западном побережье, отвечая на запрос о бессмертии, отправила ему целую кипу материалов о крионике.

Просмотрев присланные страницы, Деламот впервые за долгие месяцы вздохнул с облегчением. Сохранение человеческих тел для последующего оживления предполагало их замораживание. Ну что ж…

Он не мог победить смерть. Но возможно, в его силах пережить ее.

23

Озеро голосов возникло благодаря слезам Дора, но он был всего лишь первым из плачущих. Человечество становилось все более одержимо временем, и от тоски по потерянным часам в сердцах появлялись незаживающие раны. Люди переживали из-за упущенных возможностей, из-за неудачных дней, постоянно беспокоились о том, сколько им осталось жить на этом свете, потому что измерение времени неизменно оборачивалось обратным отсчетом.

Вскоре в каждой стране время стало самым ценным товаром. И желание владеть им и тратить без ограничения вылилось в бесконечный хор на всех языках, звучавший в пещере Дора.

Дайте хоть немного времени! Дочь держит за руку слабеющую мать. Всадник скачет, чтобы успеть до заката. Фермер боится запоздать с уборкой урожая. Студент корпит над кипами работ.

Время, зачем ты так неуловимо? Мужчина с похмелья бьет по будильнику. Уставший работник зарылся в отчеты. Автомеханик копошится под капотом в окружении нетерпеливых клиентов.

Бесчисленные просьбы подарить лишние минуты, часы и годы легли на Дора тяжким бременем. Голоса роились вокруг него, точно мошкара. Он жил еще в те времена, когда мир говорил на одном языке, но теперь ему была дана способность понимать все земные наречия. Они звучали в таком количестве, что Дор поражался, какой густонаселенной стала Земля. А сколько новых занятий появилось у людей! Теперь они не только охотились и строили дома – одни ходили на службу, другие путешествовали, третьи воевали, и все как один впадали в отчаяние, взывая к небесам о продлении времени. Аппетит человечества был неуемен. Поток жалоб и стенаний не прекращался.

И вот постепенно Дор стал сожалеть о той чистой страсти к познанию, которая когда-то захватывала его целиком. Он не понимал, для чего эта медленная пытка, и проклинал день, когда начал считать свои пальцы, с ненавистью думал о чашах и палках, своих водяных и солнечных часах… На что были истрачены мгновения, проведенные в разлуке с Алли? Вместо этого он мог быть рядом с ней, слушать ее голос, склонять голову к ее плечу.

Главная причина негодования Дора заключалась в том, что, пока все остальные люди неизбежно умирали, подчиняясь своей судьбе, он, по-видимому, был осужден жить вечно.

Середина

24

Увидев Итана на следующее утро, Сара держалась непринужденно. По крайней мере, она приложила к этому все старания. Ее одежда была подчеркнуто небрежной: фуфайка с капюшоном, рваные джинсы, кроссовки «Найк».

Итан бросил на кухонный стол коробки с макаронами и яблочным соком.

– Как делишки, Лемон-ад?

– Да так, нормально, – ответила Сара, зачерпывая овсянку.

Пока он открывал упаковки, она тайком поглядывала на него, надеясь получить хоть какие-то подсказки насчет вчерашнего. Почему он отменил встречу? Сара хотела, чтобы Итан об этом заговорил – сама она, конечно, не стала бы. Однако парень не спеша занимался своим делом, насвистывая рок-мелодию.

– Отличная песня, – сказала Сара.

– Ну да, – буркнул он и снова принялся свистеть.

– Так что случилось прошлой ночью? – «О господи. Неужели я это брякнула? Глупая, глупая!» – спохватилась Сара и попыталась исправить положение: – Вообще-то, это не имеет значения.

– Ну извини, я не мог…

– Да ладно…

– Время не рассчитал…

– Ничего страшного.

– Вот и хорошо.

Итан расплющил опустевшие коробки и сложил их в большие мусорные ведра.

– Готово. Можешь идти, – объявил он.

– Конечно.

– Увидимся на следующей неделе, Лемон-ад.

Итан вышел пружинящей походкой, по своему обыкновению сунув руки в карманы.

«И это все? – подумала Сара. – Что он подразумевал под следующей неделей? Вечер будущей пятницы? Или утро субботы?»

Надо было уточнить. Но почему всегда спрашивает именно она?

Бездомный в голубой кепке подошел к окну за порцией овсянки.

– Можно бананов побольше? – попросил он.

Сара наполнила его миску. Этот бродяга каждый раз говорил ей одно и то же, а потом благодарил.

– Не за что, – пробормотала она в ответ, а потом взяла бумажное полотенце и обтерла последнюю из распакованных Итаном бутылок; крышка на ней разболталась, и яблочный сок расплескался вокруг.