Текст книги "Тайна королевы"

Автор книги: Мишель Зевако

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

XI
ПРИЗНАНИЯ

Одэ де Вальвер и Ландри Кокнар пришли к соглашению. Вальвер уплатил по счету, встал и, насмешливо улыбаясь, с неподражаемой интонацией объявил:

– Теперь, мэтр Ландри, следуй за мной во дворец, где проживает наша милость.

Ландри Кокнар поднялся и, не говоря ни слова, пошел за своим новым хозяином. Как и положено хорошо вышколенному слуге знатного вельможи, привыкшего к почтительному отношению слуг к своей особе, мэтр Ландри сопровождал Вальвера, держась от него на расстоянии трех шагов, причем, будучи человеком осторожным и памятуя о Кончини и его гвардейцах, которые, быть может, в эту самую минуту бегали по Парижу, разыскивая его, он надвинул сооружение, упорно именуемое им шляпой, глубоко на лоб и по уши закутался в свой драный плащ – так, что разглядеть можно было одни только глаза. Вальверу не помешало бы последовать его примеру, но он либо забыл о грозившей ему опасности, либо не придал ей никакого значения.

Они прошли по улице Коссонри и, повернув на улицу Сен-Дени, остановились перед домом, чей угол выходил как раз на обе вышеупомянутые улицы. Если смотреть со стороны улицы Сен-Дени, то он стоял прямо напротив церкви Гроба Господня. В этом доме помещалась тогда знаменитая гостиница «Золотой лев».

Войдя во двор гостиницы, Вальвер направился прямиком к конюшне, дабы удостовериться, что Гренгай и Эскаргас уже доставили туда его замечательного коня. Как и было обещано, королевский подарок находился в стойле. Убедившись, что конь размещен с надлежащими удобствами, а кормушка его полна сеном и овсом, Вальвер, приласкав на прощание своего любимца и услышав в ответ радостное ржанье, вышел наружу и в сопровождении Ландри Кокнара вновь свернул на улицу Коссонри. На той стороне дома находился вход, не сообщающийся с входом в гостиницу. Молодой человек отпер дверь, за которой обнаружился узкий, сомнительной чистоты коридор. Все тем же насмешливым тоном он торжественно произнес:

– А вот и дворец, служащий жилищем графу Одэ де Вальверу. Мои апартаменты располагаются на самом верху, поближе к небу, чтобы я мог поскорее предстать перед Господом, если Тот решит прибрать меня к Себе прежде, чем я успею разбогатеть. Собственно, именно в поисках состояния я и прибыл в Париж.

– Разумеется, сударь, вы вот-вот разбогатеете, – уверенно ответил Ландри Кокнар. – Иначе я перестану верить в справедливость Всевышнего.

– Amen! – со смехом воскликнул Вальвер.

Он ступил в коридор; Ландри последовал за ним и закрыл за собой дверь.

Д'Альбаран шел за Вальвером и его спутником до самого входа в гостиницу. Он слышал все, что говорил молодой человек на пороге своего жилища. Приблизившись к этому весьма скромному на вид дому, он внимательно оглядел его; затем столь же внимательно исследовал окрестности. Наконец он заключил:

– Я узнал, что его зовут Одэ де Вальвер, что он граф и живет в этом доме, что он беден и приехал в Париж, надеясь разбогатеть. Такие сведения вполне устроят мою госпожу. Но посмотрим, может быть, мне удастся еще кое-что разузнать.

Он завернул за угол и уверенным шагом направился в гостиницу «Золотой лев». Он видел, как Вальвер входил в ее ворота и вскоре вышел оттуда. Зайдя в гостиницу, д'Альбаран со всей подобающей в таких случаях осмотрительностью начал расспрашивать хозяина об интересующем его лице. Оставим же его задавать свои вопросы; для нас они не представляют никакого интереса, а посему мы возвращаемся к Одэ де Вальверу и Ландри Кокнару, чья весьма любопытная для нас беседа только началась.

Как и сказал Вальвер, наверху, под самой крышей, располагалась маленькая квартирка, состоящая из трех помещений: спальни, кухни и кладовой. Комнаты были тесные, но чистые, обставленные хотя и скромно, но зато удобно. В спальне стояли кровать, стол, два стула, кресло и сундук. Вальвер с явным удовольствием задержался в ней и, настежь распахнув окно, выходившее прямо на крышу, подозвал Ландри Кокнара.

– Великолепный вид… – полушутя-полусерьезно произнес он.

И, помолчав, добавил:

– …для тех, кто любит созерцать остроконечные крыши и каминные трубы.

Ландри Кокнар высунулся наружу и внимательно огляделся по сторонам.

– Отсюда видна улица Сен-Дени: пожалуй, это одна из самых оживленных улиц Парижа. А что касается всех этих крыш и труб, то не будьте к ним столь непочтительны, сударь. В случае опасности они помогут нам спастись.

– Да, если забыть, что, ступив на такую крышу, тут же рискуешь свалиться на мостовую и переломать себе все кости.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – назидательно произнес Ландри Кокнар.

– Что за нелепые мысли лезут тебе в голову! – удивился Вальвер. – Крыши хороши лишь для томящихся от любви кошек и котов, а не для честных христиан, каковыми являемся мы с тобой. Черт побери, сколько раз я смотрел в это окно, но ни разу ни о чем подобном не думал!

– Оно и понятно, сударь. Однако теперь вам придется об этом задуматься, и весьма серьезно.

– О дьявол, да почему?

– Как это – «почему»? Да потому, что Кончини уже наверняка нас разыскивает! Он разъярен, и не успокоится, пока не добьется своего!.. У Кончини в руках вся власть; кроме обычных наемных убийц, он может натравить на нас полицию, городскую стражу, целую армию! Стоит ему только пожелать – и вся государственная машина будет вертеться лишь для того, чтобы раздавить двух неугодных ему людей… Вы говорите, что по крышам ходят только кошки? Ничего, Кончини еще заставит нас забраться на такие вершины, где даже у птиц кружится голова!.. Надеюсь, вам понятно, что для вас, равно как и для меня, лучше десять раз свалиться с крыши и переломать себе все кости, нежели попасть живым в руки Кончини?..

Достойный Ландри Кокнар, в чьей храбрости у нас нет оснований сомневаться, так разволновался, что слова его, похоже, возымели желаемое действие: Вальвер задумался.

– Ах, черт, – проворчал он, – вот уж поистине никогда не предполагал, что умру, свалившись с крыши!

– Нужно все предусмотреть, сударь, – прежним назидательным тоном продолжал Ландри Кокнар, – все продумать. Крыши могут оказаться нашим единственным путем к спасению от когтей того свирепого волка, который, бьюсь об заклад, уже начал на нас охоту.

Вальвер стоял, нервно теребя усы. Наконец, презрительно пожав плечами, он произнес:

– Не преувеличивай, мэтр Ландри! Этот мерзавец не так страшен, как тебе кажется.

И твердо, пресекая всяческие попытки возразить, заключил:

– Идем, закончим осмотр наших владений.

Они прошли в кухню. С беззаботной и веселой улыбкой Вальвер перечислил все, что там находилось:

– Маленький стол светлого дерева, две скамеечки того же дерева, возле очага – необходимая кухонная утварь, тарелки и стаканы стоят в этом шкафчике. Вот и все! Надеюсь, ты хотя бы немного умеешь готовить? Увы, но наш кошелек не позволит нам каждый день обедать в трактире.

– Не беспокойтесь, сударь, я знаю несколько блюд, которые наверняка придутся вам по вкусу.

– Вот и отлично, такие речи мне нравятся гораздо больше, чем разговоры про этого негодяя-итальянца, пусть черти поскорей заберут его к себе в ад! А теперь иди взгляни на твою обитель.

Они вошли в кладовую. Ландри Кокнар многозначительным взором окинул помещение, но высказываться поостерегся. Обстановка кладовой сводилась к двум предметам: огромному сундуку и узкой кушетке.

– Прошу! – насмешливо произнес Вальвер. – Хотя, признаюсь, ты не сможешь похвастаться, что устроишься так же удобно, как король у себя в Лувре.

– Возможно, вы и правы, сударь, – с достоинством ответил Ландри Кокнар, – но по сравнению с Малым мостом, под которым мне еще вчера пришлось ночевать, я уже заранее чувствую себя как в раю. Здесь, по крайней мере, я буду в безопасности. А эта кровать, сударь, с чудным тюфяком, двумя подушками – подумать только, целых две подушки! – и белоснежными простынями! Да мне просто не хватает слов, чтобы выразить весь свой восторг! Только проведя немало ночей на жесткой постели в гостинице, именуемой «под звездным небом», начинаешь по-настоящему ценить добрую старую кровать. Чистые простыни, упругие подушки, мягкий тюфяк – чего еще можно желать? Клянусь раздвоенным копытом Вельзевула, я посмею не согласиться с вами, сударь: разумеется, я не смогу похвастаться, что устроюсь так же хорошо, как король у себя в Лувре, но только потому, что я устроюсь лучше короля!

– Я очень рад, – улыбнулся Вальвер, сраженный многословной тирадой мэтра Ландри, – я вижу, ты предпочитаешь во всем находить хорошие стороны.

– К счастью для меня, сударь, иначе я бы уже давно не устоял перед искушением разом положить конец своим злоключениям, заколовшись кинжалом. А вы же знаете, сударь, самоубийство – страшный грех, и тот, кто совершает его, обречен до скончания века поджариваться в пекле на самой раскаленной сковородке.

– Ты меня утомляешь, Ландри, – произнес Вальвер; нельзя было с уверенностью сказать, шутит он или говорит серьезно. – Будем надеяться, что твои черные дни прошли. И будем надеяться, что мне тоже повезет.

– Непременно, сударь. Я уже говорил, и повторю еще раз: удача улыбнется вам, причем гораздо скорее, чем вы думаете. Вы еще попомните мои слова.

Он говорил таким уверенным тоном, что Вальвер, сам того не замечая, вместо того чтобы как обычно отшутиться, мечтательно вздохнул:

– Да услышит тебя Небо.

– Оно услышит меня, сударь. Вы даже не подозреваете, как скоро вы поймаете свое счастье и разбогатеете. Не сомневайтесь, сударь, – почти пророческим тоном заключил Ландри Кокнар.

На этот раз Вальвер ничего не ответил. Только очередной раз вздохнул. Отчего легкое облачко грусти тенью пробежало по его лицу? О, ничего особенного! Просто до сих пор он никому не говорил о своей любви, но теперь, когда рядом с ним находился симпатичный ему человек, который, как подсказывал ему внутренний голос, был Одэ безгранично предан, юноша сгорал от желания посвятить его в свои сердечные дела. Однако наш герой был необычайно робок. Он очень хотел поведать Ландри Кокнару о своих любовных страданиях, но никак не мог побороть смущения. Как он ни подбадривал себя, заветные слова упорно не желали срываться с губ. Вот если бы Ландри заговорил первым! Он даже начал сердиться на своего слугу за то, что тот не догадывается протянуть ему руку помощи, за которую он бы мгновенно с готовностью ухватился. В самом деле, как мог. мэтр Ландри проникнуть в столь тщательно оберегаемую тайну? И, следовательно, как мог он заговорить о том, о чем даже не догадывался? Вот отчего Вальвер тяжело вздохнул. И вот почему с логикой, присущей исключительно влюбленным, он все больше злился на своего слугу, который никак не хотел начать разговор о том, о чем знал только один Одэ.

Итак, Одэ де Вальвер вздыхал все тяжелее, а Ландри Кокнар рассказывал ему все новые и новые случаи из своей бурной жизни. Впрочем, Одэ не слышал его. Сначала Ландри Кокнар не обращал внимания на вздохи хозяина, но те становились все сильнее и громче, и в конце концов мэтр Ландри вынужден был замолчать.

Кокнар принадлежал к той породе людей, которые всюду чувствуют себя одинаково уверенно. В маленьком жилище Вальвера он уже вел себя, как дома. И пока Вальвер расхаживал взад и вперед, оглашая воздух жалобными вздохами и стонами, он, не дожидаясь приказаний, бодро принялся мыть и скоблить все вокруг, как подобает истинному поклоннику чистоты. Со своим хозяином, которого он знал всего несколько часов, он обращался так, будто служил у него по меньшей мере, лет десять.

Одэ де Вальвер кружил по комнате, не в силах первым заговорить о своих сердечных делах; Ландри Кокнар молча надраивал кастрюли и слушал стенания господина. Наконец ему это надоело.

– Клянусь рогами Вельзевула, что это вы все вздыхаете, сударь?.. Мне кажется, ваше чувство к малютке-цветочнице вовсе не заслуживает таких бурных вздохов, от которых вот-вот повалятся стол и стулья!

Одэ де Вальвер остановился так резко, словно наступил на ядовитую змею. Повернувшись к Ландри Кокнару, он изумленно произнес:

– Кто тебе сказал, что я в нее влюблен?

– Кто мне сказал?.. Ах, сударь, вы что, считаете, что я слепой?.. Я все видел, черт побери!

– Ты. все видел?.. Но… разве это заметно?

– Так же, как нос на лице, – ухмыльнулся Ландри Кокнар.

– Черт! Дьявол! Чума всех побери! – забормотал Вальвер и забегал по комнате.

Потом, замерев, спросил:

– Но… но… если это так заметно, то, значит, она тоже все поняла?

В голосе его звучал неподдельный ужас.

– Возможно, – с прежней ухмылкой ответил Ландри Кокнар. – Женщины, сударь, невзирая на возраст, в такого рода делах имеют особое чутье. Будьте уверены, что прекрасная Мюгетта уже давно вас раскусила.

– О Боже! – простонал Вальвер и покачнулся.

– Что это с вами? Вы что, решили умереть от счастья? Какой же вы после этого мужчина! – набросился на него Ландри Кокнар.

– Она все знает! Все знает! – стенал Вальвер.

– И что же в этом плохого? Да вам радоваться надо, клянусь кишками Вельзевула! Да, она все знает, сударь. Вспомните, как она помахала вам рукой на прощание, и согласитесь, что для девушки, угадавшей чувства своего поклонника, вид у нее был отнюдь не возмущенный. Ну, вспомнили?

– А ведь ты прав, совершенно прав! – воскликнул Вальвер вне себя от радости. – Честное слово, прав!.. Она улыбнулась мне… Значит, она на меня не сердится… Значит, я могу надеяться… Ландри, храбрый мой Ландри, ты и впрямь полагаешь, что она меня любит?

– Думаю, что да, сударь. Может быть, она пока еще не знает об этом, но сердце ее уже принадлежит вам… Если она еще не влюбилась в вас, то не сомневайтесь – это случится совсем скоро. Вы оказали ей услугу, которую так просто не забывают. Она вам признательна за нее. А от признательности до любви один шаг, и она быстро его сделает, если уже не сделала.

– Ландри, мой добрый Ландри, – кричал Вальвер, – ты открыл мне глаза, ты спас меня! Я изнывал от сомнений, а теперь мне все стало ясно. Я чувствую, я знаю, что ты прав. Пусть, пусть она сегодня меня еще не любит, но ей никуда не деться от самой себя и она непременно влюбится в меня.

– Вы смущаете меня, сударь. А вы разве до сих пор не объяснились?

Небрежно задав свой вопрос, Ландри Кокнар исподтишка наблюдал за хозяином. Тот возмущенно запротестовал:

– Ну, конечно же, нет!

Едва заметная улыбка мелькнула на губах Ландри Кокнара; его лукавые глаза довольно заблестели. И столь же небрежно, по-прежнему глядя на Вальвера, он проронил:

– Вот и прекрасно, теперь вы можете объясниться. Ручаюсь, что вас выслушают с благосклонностью. Уж можете мне поверить, сударь. Я-то знаю женщин, ведь я прошел школу синьора Кончини.

Уверенность мэтра Ландри должна была бы еще больше обрадовать Вальвера, но произошло обратное: он помрачнел. И печально покачав головой, ответил:

– Нет, я не стану объясняться… по крайней мере сейчас.

– Почему?

– Как ты можешь требовать от меня этого? Разве порядочный человек посмеет говорить с честной девушкой о любви, не говоря одновременно о браке?

– О! О! – в глазах Ландри Кокнара прыгали смешливые искорки. – Так вы собираетесь жениться на ней?

– А почему бы и нет? Разве она не честная девушка?

– Ее репутация безупречна, это вам любой скажет. Но, сударь, вы, верно, шутите! Благородный граф де Вальвер – и простая уличная цветочница!.. Разве такой брак возможен?

– Я понимаю тебя, Ландри. Несколько лет назад я и сам думал так же, как и ты. Но с тех пор я получил несколько уроков у Пардальянов – отца и сына… Ты их знаешь?

– Конечно, сударь. То есть, что касается Пардальяна-отца, то кто ж его не знает… или хотя бы не слышал о нем? А если говорить о господине Жеане де Пардальяне-сыне, маркизе де Сожи, графе де Маржанси и де Вобрен, то я имел честь быть с ним знакомым еще в те времена, когда его звали просто Жеан Храбрый,

– Тем лучше. Значит, для тебя не тайна, что два этих необыкновенных человека ни в грош не ставят свои титулы. Мой кузен Жеан, маркиз де Сожи, граф де Маржанси и де Вобрен, как ты верно его титуловал, довольствуется скромным званием шевалье, а его отец, который уже давно мог бы быть герцогом и пэром, также остался просто шевалье де Пардальяном. Он прославил свое имя безудержной храбростью, исключительной силой, и – что самое главное! – величием своей души, безукоризненной честностью, полнейшим бескорыстием и неизменной добротой! Я с гордостью могу сказать тебе, что прошел его школу. Вот почему я сразу попросил тебя забыть о «монсеньоре» и, взяв тебя на службу, не потребовал, чтобы ты, обращаясь ко мне, непременно называл меня «господин граф». Так как же быть графу де Вальвер, если он полюбил скромную цветочницу Мюгетту-Ландыш, девушку без роду и племени, но честную и порядочную? Конечно же, граф де Вальвер обязан предложить ей свое имя и свой титул. Обязан прежде всего перед самим собой. И я могу сказать почти с полной уверенностью, что эта девушка, хотя и не имеет родовитых предков, будет куда более достойна этого имени, чем многие из так называемых «благородных» светских красавиц.

– Черт побери, сударь, – сияя, воскликнул Ландри Кокнар, – вы высказали вслух мои мысли. Но даже если бы я и решился облечь их в слова, в моих устах они бы утратили всякий смысл. А когда это сказали вы, то все прозвучало совсем по-другому, и я на вас не в обиде за то, что вы опередили меня. И по-прежнему продолжаю твердить, что скоро вы обретете и счастье, и богатство. Но, сударь, раз вы любите Мюгетту и хотите на ней жениться, что вас удерживает от того, чтобы предложить ей руку и сердце?

– О! – с глухой яростью прошептал Вальвер. – А что еще я могу ей предложить? Мой графский титул? Хорош граф – ни кола, ни двора! Титулом сыт не будешь. Нет, придется подождать, пока я сумею получить место, которое принесло бы мне немного денег, чтобы обеспечить ей сносное существование.

– Тогда поспешите, сударь. Скорей ищите место.

– Ах, пусть только оно появится, это место, и, обещаю тебе, я его не упущу! Да знаешь ли ты, что иногда я готов поступить на службу даже к самому дьяволу?!

Итак, первый день прошел во взаимных признаниях хозяина и слуги. К изумлению обоих, время пролетело необычайно быстро. Наступил вечер; оба понимали, что неосознанная приязнь, уже подтолкнувшая их друг к другу, постепенно начала перерастать в прочную и надежную дружбу.

Скользнув под белоснежную ароматную простыню, Ландри Кокнар сладко потянулся и, засыпая сном праведника, пробормотал:

– Наконец-то я нашел надежное пристанище. Мой хозяин – достойный и знатный дворянин и, главное, человек храбрый и честный.

Одэ де Вальвер заснул столь же быстро, почти убедив себя в том, что Мюгетта-Ландыш любит его; разумеется, до беседы с Ландри Кокнаром он не смел и помышлять о таком счастье. Уже в полудреме он говорил себе, что согласится на любую достойную службу, которую ему предложат, и, заступив на место, сразу же попросит руки у прекрасной цветочницы и женится на ней. Впрочем, он все-таки очень сомневался, что девушка согласится стать его женой, хотя и понимал, что только Мюгетта сможет составить его счастье.

XII
УЛЫБКА ФОРТУНЫ

Утром Вальвер встал, оделся, прицепил к поясу великолепную шпагу, подаренную ему Ландри Кокнаром, и ушел, настоятельно посоветовав вышеупомянутому Ландри не выходить из дома и приготовить обед.

Ландри Кокнар пообещал выполнить все, что ему приказали, и без лишних вопросов попрощался с Вальвером. Плут ни на минуту не сомневался, что его хозяин отправился бродить по улицам в поисках Мюгетты. Проследив за ним из окошка и дождавшись, когда он свернет за угол, мэтр Ландри мгновенно схватил шпагу, закутался в плащ по самые уши и бросился вниз по лестнице, ворча по дороге:

– Клянусь рогами Вельзевула! Если я отпущу его одного, эти подлые гвардейцы Кончини опять нападут на него целой толпой. Лучше уж я прослежу за ним, и да поможет нам Небо!

И он последовал за Вальвером. Он был столь ловок и осмотрителен, что молодой человек ни разу не заподозрил, что его беспокойный слуга ходит за ним по пятам.

Вальвер давненько уже любовался по утрам очаровательной цветочницей, так что успел хорошо изучить ее привычки. Поэтому он шагал уверенно, с видом человека, который точно знает, куда он именно держит путь. Однако сегодня ему не повезло; напрасно юноша ходил по улицам и сворачивал в переулки, где обычно непременно встречал девушку. Может быть, она нынче решила вообще не выходить из дома. А может, просто сменила квартал, и пока Вальвер по старой памяти разыскивал ее здесь, продавала цветы совсем в другом конце Парижа.

Но сдаваться молодой человек не собирался. Неутомимый и упорный, как все влюбленные, он расширил круг своих поисков. Он побывал на улицах Монторгей и Монмартр, затем отправился на улицу Сент-Оноре. Напрасно! Он вернулся назад и исследовал улицы Сен-Дени и Сен-Мартен, но девушка как в воду канула. Час, когда Мюгетта обычно исчезала, распродав цветы, давно миновал, однако юноша все еще надеялся на удачу.

Ландри Кокнар терпеливо следовал за ним, хотя иногда и ругался сквозь зубы. Держался он настороженно, был готов ко всему. Оказавшись на улице Сент-Оноре, он вздрогнул: неподалеку располагался Лувр, а от него было рукой подать до дворца Кончини. Каждую минуту гвардейцы итальянца могли напасть на его хозяина, который – о, беспечный! – шел, даже не прикрыв лица плащом. Если бы гвардейцы вдруг атаковали Вальвера, мэтр Ландри, несмотря на все свои убеждения честного бретера, обрушился бы на них сзади. Собственно говоря, для этого он и следовал за хозяином.

Скажем сразу, что опасения его, к счастью, оказались беспочвенными: Роспиньяк, Лувиньяк, Эйно и Роктай еще не оправились после вчерашнего поражения. Раны их были достаточно серьезны, и вряд ли раньше, чем через десять-двенадцать дней они смогли бы вернуться к службе. Гвардейцы же, оставшись без начальников, разумеется, не собирались заниматься ничем иным, кроме своих прямых обязанностей: охраны господина Кончини. Поэтому выполнение его особых поручений отодвигалось на неопределенный срок, когда доверенные люди залечат свои раны и смогут заняться делами. Разумеется, был еще Лонгваль, не получивший ни единой царапины, но после своего позорного бегства он был ни на что не способен.

Таким образом Вальвер и Ландри Кокнар получали по меньшей мере недельную передышку. Умудренный жизненным опытом Ландри Кокнар вполне мог бы догадаться об этом, но… нельзя же все предусмотреть.

Как бы то ни было, два наших героя – один следуя за другим – могли свободно расхаживать по улицам Парижа, не опасаясь нападения клевретов Кончини. Вальвер выглядел мрачным: он так нигде и не встретил юную цветочницу. Наконец, отказавшись от бесплодных поисков, он в отвратительнейшем настроении, проклиная все и вся, направился на улицу Коссонри.

Ландри Кокнар догадался, что хозяин решил вернуться домой, и понял, в каком мерзком настроении он туда возвращается. Поэтому, взяв ноги в руки, он стрелой полетел к дому.

«О! дьявол! – думал он по дороге. – Если он поймет, что я не послушался его и весь день шлялся за ним, он, пожалуй, выгонит меня прочь!»

Запыхавшись, он взбежал по лестнице в их скромное жилище. К счастью, в шкафу еще оставались кое-какие припасы. Он быстро извлек их и поставил на стол прибор. Не успел он завершить свои приготовления, как появился Вальвер. Он пришел довольно-таки поздно и имел полное право возмущенно поинтересоваться, почему обед еще не готов. Однако он этого даже не заметил.

Ландри Кокнар поспешно закончил сервировку стола и обернулся к хозяину. Вальвер не глядел в его сторону – он молча стоял возле окна и нервно барабанил пальцами по стеклу. Сделав вид, что пребывает в полном неведении, слуга спросил хозяина:

– Вы что же, не видели ее?

Вальвер не удивился, откуда Ландри Кокнару было известно, что он потратил целый день на бесплодные поиски. Сам он только и думал, что об очаровательной цветочнице, и считал вполне естественным интерес, проявляемый его слугой к Мюгетте. Он бросил в ответ короткое раздраженное «нет».

– Это и не удивительно после вчерашней стычки, – принялся рассуждать Ландри Кокнар. – Бедное дитя, она наверняка еще не оправилась от пережитого волнения и предусмотрительно осталась сегодня дома.

– Черт побери! – уже гораздо бодрее произнес Вальвер. – Я об этом не подумал! Клянусь Господом, ты прав, Ландри; ты сразу же нашел вполне разумную причину. Представь себе, а я решил, что это из-за меня она сегодня не появилась и, желая досадить мне, изменила своим привычкам.

– Она разумная и осмотрительная девушка, и ей незачем ломаться перед вами. Вы напрасно терзаетесь. Уверен – а ведь вы уже убедились, что в этих делах я разбираюсь, – что если вы имеете несчастье не нравиться ей, то она честно и открыто скажет вам об этом и попросит забыть о ней навсегда. Голову даю на отсечение, что она именно так и поступит; тем более она не станет менять своих привычек только для того, чтобы досадить вам.

– Ландри, слова твои – бальзам на мое израненное сердце. Какой же я глупец! Честное слово, мне просто невероятно повезло, что я встретил тебя! – воскликнул Вальвер, мгновенно перешедший от глубокого уныния к бурной радости.

– Вы вовсе не глупец, сударь, и сами это отлично знаете. Просто разум ваш одурманен любовью; сие пылкое чувство снедает вас целиком.

– Да, Ландри, ты прав: именно целиком! И это на всю жизнь, до самой смерти.

Последняя фраза была произнесена таким проникновенным тоном, что Ландри Кокнар вздрогнул и про себя подумал:

«Да, он не лжет. Именно навсегда, до самой могилы. Если она отвергнет его, он скорее умрет, нежели излечится от своей любви. Вот и отлично, значит моя маленькая Флоранс будет с ним счастлива… Ибо если она еще не полюбила его, это вот-вот произойдет: просто невозможно, чтобы столь пылкое и чистое чувство не нашло отклика в ее сердце. Подождем; уверен, что время все поставит на свои места».

Вслух же он сказал:

– Держу пари, что завтра вы ее увидите.

– Надеюсь, Ландри. Очень надеюсь.

– Ну, так раз мы с вами пришли к соглашению, то почему бы вам теперь не отведать вот этого подрумяненного паштета или вон той упитанной пулярки?

Вальвер окинул взором яства. Внезапно у него проснулся аппетит.

– Черт побери, ты прав, – ответил он, сев за стол.

Ландри Кокнар исправно прислуживал своему хозяину и вскоре убедился, что, несмотря на сильное душевное потрясение, Вальвер в полной мере воздает должное обеду. Старания мэтра Ландри не пропали даром.

После Вальвера настала очередь Ландри Кокнара оказать честь оставшимся блюдам. Завершив трапезу, они принялись болтать, как старые приятели. И, разумеется, предметом их беседы была юная цветочница. Также они обсудили виды на будущее. Вальвер твердо решил начать поиски места и перестать наконец ждать, что к нему придут и предложат поступить на службу.

Во время разговора Одэ внезапно обратил внимание, что Ландри Кокнар до сих пор одет – если слово «одежда» вообще можно было применить к этому рубищу – в устрашающе драное тряпье.

– Черт побери! – воскликнул он. – Не можешь же ты и дальше щеголять в таком виде! Открой ящик вон того стола.

– Слушаюсь, сударь.

– Там лежит кошелек, возьми из него несколько пистолей и отправляйся к торговцу подержанным платьем; его лавочка находится неподалеку от рынка. Выбери там себе костюм, подобающий слуге из хорошего дома. Иди же!

Ландри Кокнар взял пять или шесть монет и бегом пустился в указанном направлении; он был несказанно счастлив сменить наконец свои лохмотья на удобный костюм.

Не прошло и пяти минут после его ухода, как в дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Вальвер, не вставая со стула.

Дверь открылась. На пороге стоял настоящий великан. Это был д'Альбаран, который, видимо, завершил свои расспросы. Вежливо и с достоинством поклонившись, он произнес с легким иностранным акцентом:

– Я имею честь обращаться к господину графу де Вальверу?

– К нему самому, сударь, – ответил Вальвер, поднимаясь навстречу гостю. Он был крайне удивлен приходом незнакомца, однако постарался ничем не выдать своих чувств.

Быстро взяв себя в руки, он вежливым жестом пригласил его в комнату:

– Соблаговолите войти, сударь.

Д'Альбаран вошел и церемонно представился:

– Дон Кристобаль де Альбаран, кастильский граф.

Одэ де Вальвер с присущей ему юношеской грацией приветствовал д'Альбарана и указал ему на единственное кресло; сам же подошел к стулу.

– Садитесь, господин граф, окажите милость, – пригласил он гостя.

Прежде чем сесть, д'Альбаран с изысканной вежливостью, отличающей чистокровных испанцев, еще раз поклонился Вальверу. Вальвер ответил на его поклон с не меньшим изяществом и не стал садиться до тех пор, пока гость не занял свое место в кресле. Затем он опустился на стул и вопросительно поглядел на визитера, ожидая, что тот объяснит причину своего неожиданного появления.

Как и подобает истинному дворянину, коим являлся д'Альбаран, манеры его были безупречны. В лице гиганта не было ничего отталкивающего, напротив, выражение его было вполне дружелюбным. Держался испанец со спокойным достоинством.

Одэ де Вальвер не испытывал ни малейшего беспокойства, но его снедало вполне понятное любопытство. И чтобы не выдать своих сокровенных чувств, он отвечал приветствием на приветствие, поклоном на поклон, улыбкой на улыбку, комплиментом на комплимент. Внешне он был совершенно невозмутим. Уроки шевалье де Пардальяна явно пошли ему впрок. Учитель вполне мог гордиться своим учеником. (В дальнейшем нам еще не раз представится случай убедиться, сколь полезными были уроки господина де Пардальяна-отца и как замечательно усвоил их Одэ де Вальвер.)

– Граф, – приступил наконец к делу д'Альбаран, – я состою на службе у одной знатной иноземной принцессы, и она оказала мне честь, направив меня к вам в качестве полномочного посланника.

Вальвер снова поклонился и стал ждать продолжения. Оно последовало немедленно:

– Моя благородная госпожа и я вчера утром случайно оказались на улице Сент-Оноре. Там мы стали свидетелями ваших поистине героических деяний: вы спасли жизнь королю, вырвали несчастного бродягу из рук людей маркиза д'Анкра, успели прийти на помощь девушке, подвергшейся нападению грязного невежи, не достойного звания дворянина, вступили в схватку с пятью дворянами все того же маркиза д'Анкра и ранили четверых и обратили в бегство пятого. Моя госпожа все видела и по достоинству оценила вашу доблесть. Она послала меня к вам, поручив мне передать вам свое восхищение.

– Сударь, – еще более сдержанно произнес Вальвер, не понимая, куда клонит чужеземец, – благоволите передать принцессе, вашей госпоже, мою благодарность за оказанную мне честь. Я вдвойне признателен ей за высокую оценку моей скромной особы, ибо она вложена в уста необычайно учтивого посланца, коим является ваша милость. Однако, сударь, я не заслуживаю всех расточаемых вами комплиментов. В поединке с пятью дворянами Кончини я был не один.