Текст книги "Тайна королевы"

Автор книги: Мишель Зевако

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

XXX
ОДЭ ДЕ ВАЛЬВЕР

Но где же находился Одэ де Вальвер, пока матушка Перрен безуспешно разыскивала его, чтобы воззвать к нему о помощи? Сейчас мы вам об этом расскажем.

Напомним, что мы расстались с Вальвером, когда он нехотя оставил Пардальяна одного в темном чулане возле кабинета Фаусты, где тот собирался подслушать ее разговор с герцогом Ангулемским. Единственный аргумент шевалье – Вальвер обязан быть на свободе, чтобы в случае необходимости поспешить на помощь Пардальяну – заставил его уйти. Напомним также, что Пардальян, отсылая Вальвера, надеялся, что сумеет уберечь молодого человека от предстоящего ему страшного поединка не на жизнь, а на смерть.

Вальвер подчинился. Однако он быстро разгадал подлинные намерения Пардальяна и, уходя, говорил себе:

«Похоже, что шевалье де Пардальян не желает иметь меня рядом с собой. Почему? Да потому, что с присущим ему благородством не желает, чтобы я принял участие в его борьбе против грозной Фаусты. Он считает, что если со мной случится несчастье, то виноват будет он. А он себе этого не простит, ибо нежно любит меня. Но он не может понять, что моя схватка с этой женщиной началась отнюдь не нынче утром. Неважно, что я не знал, кто она такая, – я же сразу заподозрил ее, с той самой минуты, когда она предложила мне сказочное жалованье, вовсе не равное моим скромным способностям. Ясно, что у нее имеются на меня какие-то особые виды. А судя по тому, что мне о ней известно, намерения ее отнюдь не могут быть благородными. Значит, моя ссора с ней была лишь вопросом времени. Поэтому господин де Пардальян не прав, считая что это он вовлек меня в борьбу. Я сам начал ее, хотел он того или нет. А уклоняться от поединка не в моих привычках. Для начала же – раз я теперь знаю, с кем имею дело – неплохо было бы разведать замыслы врага. Для этого надо сделать то же самое, что делает сейчас господин де Пардальян: послушать, о чем будет говорить госпожа Фауста и тот дворянин, которого она привезла с собой. В нем сразу видно знатного вельможу».

Как и Пардальян, Вальвер быстро принимал решения и еще быстрее приводил их в исполнение. Поэтому не прошло и минуты, как он устроился подслушивать разговор Фаусты в той самой комнате, где мы позже встретили его во главе отряда из двенадцати вооруженных дворян.

Одэ де Вальвер выслушал первую половину беседы Фаусты и Ангулема. Он слушал до тех пор, пока не было названо его имя. Его представили как нового Равальяка, готовящего юному Людовику XIII участь его отца Генриха IV.

Дальше он не смог слушать, потому что в эту минуту в комнату вошел д'Альбаран, разыскивавший Пардальяна. Вальвер едва успел отскочить от двери. У д'Альбарана не было причин подозревать Вальвера. Он решил, что молодой человек находится здесь по приказу их хозяйки, а поэтому поведал ему, что во дворец проник опасный посетитель.

Вальвер, понимая, какая опасность грозит Пардальяну, вызвался возглавить отряд, которому было поручено охранять кабинет. Д'Альбаран, осознав, что не может одновременно быть всюду, охотно согласился. Так Вальвер оказался во главе отряда; в его обязанности входило в случае необходимости убить шевалье.

Когда Пардальян появился в сопровождении Фаусты и Карла Ангулемского, Вальвер и его люди уже знали, что сейчас их вмешательство не потребуется. Как мы помним, Фауста приказала д'Альбарану проводить ее с гостями в круглую башню и осветить им путь. Исполняя приказание, д'Альбаран взял факел и открыл дверь, отчего стоящие в прихожей дворяне услышали последние слова, которыми Фауста обменялась с Пардальяном.

Поэтому Вальвер спокойно смотрел вслед шевалье, удалявшемуся вместе с Фаустой. Он не раз бывал в круглом кабинете, куда направлялась сейчас герцогиня. Однако он не знал об имевшемся там страшном механизме, позволявшем одним движением руки навсегда избавиться от неугодного посетителя, и не догадывался, какой предательский удар готовит Фауста. Этого не подозревал даже Пардальян, успевший за свое многолетнее знакомство с Фаустой хорошо изучить ее повадки.

Итак, Вальвер почти не беспокоился за Пардальяна. Сражение начнется, когда враги объяснятся друг с другом, думал он. Одно из двух: или они договорятся, и тогда Пардальян беспрепятственно покинет дворец, или, напротив, не достигнут согласия, и в этом случае именно ему, Вальверу, будет поручено убить шевалье. Короче говоря, Одэ оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

Д'Альбаран, пользовавшийся неограниченным доверием своей госпожи, был прекрасно осведомлен о секретном механизме круглого кабинета: он знал все тайны огромного дворца герцогини. Поэтому, услышав приказ проводить их в круглую башню, он понял, что Пардальян обречен. Ничто не могло его спасти… разве только ему удалось бы договориться со своей грозной противницей. Однако о соглашении не могло быть и речи.

Действия д'Альбарана были не лишены последовательности. Он вернулся в прихожую перед кабинетом Фаусты и отпустил ожидавших там дворян: сегодня ночью их услуги больше не потребуются. Дворяне, в большинстве своем испанцы, умели молча повиноваться приказам; ни о чем не спрашивая, они разошлись.

Вальвер также вздохнул свободно. Однако, не привыкнув к слепому подчинению, он попросил д'Альбарана объяснить ему, что произошло.

Мы уже говорили, что у д'Альбарана не было причин не доверять Вальверу, но он знал, что молодой человек отнюдь не был посвящен во все дела Фаусты. Поэтому он коротко отвечал:

– Ее высочество изменила свои намерения относительно того человека. Более мне ничего не известно.

И он удалился.

Вальвер поступил, как и все, а именно вернулся к себе в комнату, тем более что она была расположена как раз по пути в круглую башню. Выходя из дворца, Пардальян непременно пройдет мимо его двери. Для полного своего спокойствия Вальвер хотел убедиться, что шевалье покинул жилище герцогини и вместо того чтобы лечь спать, остался караулить возле двери.

Он прождал час: в коридоре было тихо. Он подумал:

«Черт побери, о чем можно так долго говорить!..»

Прошел еще час. Вальвер начинал волноваться, считая, что разговор непозволительно затянулся. Смутное беспокойство охватило его. По всем разумным меркам встреча должна была бы давно закончиться, однако в коридоре было по-прежнему пусто. Тут ему в голову пришла простая мысль:

«Черт побери, наверняка имеется потайной ход, по которому можно незаметно покинуть дворец. Видимо, этим ходом и вывели господина Пардальяна».

Приободрив себя подобным объяснением, Вальвер решил проверить свою догадку. Он бесшумно открыл дверь и вышел в коридор. Неслышными шагами он направился прямо в круглый кабинет. Остановившись у двери, ведущей в маленькую прихожую перед круглым кабинетом, Вальвер задумался.

«Наверняка за этой дверью стоит на страже д'Альбаран. Как я объясню ему свое появление здесь в столь поздний час?»

Однако раздумья его были недолгими: нажав на ручку, он шагнул в прихожую. Там никого не оказалось. Дверь в круглый кабинет была приоткрыта, из нее струился неяркий свет. Оглядевшись, Вальвер заметил маленькую дверцу, о существовании которой он до сих пор не подозревал.

«Я был прав! – подумал он. – Вот и потайной ход».

Теперь он успокоился окончательно. Обойдя прихожую, он остановился возле двери, ведущей в круглый кабинет. Замерев, Вальвер прислушался: из кабинета не доносилось ни звука.

Страхи Вальвера рассеялись: он был совершенно уверен, что Пардальян покинул дворец через только что обнаруженную им потайную дверь. Внезапно им овладело любопытство, и ему захотелось заглянуть в круглый кабинет.

Как вкопанный застыл Вальвер на пороге: волосы его встали дыбом, лицо побелело как полотно. Кабинет был пуст. Посреди пола зияла огромная черная дыра. Вальвер растерянно взирал на нее. Внезапно он рванулся к краю дыры, склонился над ней и прислушался.

Внизу было тихо и темно; похоже, колодец был необычайно глубок. Наконец Вальвер все понял.

«Пардальяна сбросили в этот колодец! – воскликнул он про себя. – Через потайную дверь вышел герцог Ангулемский… Д'Альбаран отправился провожать его и скоро вернется, чтобы закрыть дыру… Если Пардальян еще жив, значит, не все потеряно… О, я несчастный! Неужели они убили его?..»

Из груди Вальвера вырвалось сдавленное рыдание. Острая боль, доселе им не испытанная, пронзила все его существо. Однако он недолго предавался горю. Печаль уступила место гневу.

– А, негодяи, они дорого заплатят мне за его смерть!.. – глухо прорычал он.

Рывком поправив перевязь и сжав рукоять шпаги, рассвирепевший Вальвер, забыв об осторожности, направился прямо к потайной двери. Чего он хотел? Узнать, жив Пардальян или мертв. Если жив – спасти его любой ценой. Если мертв – отомстить за него. Но как это сделать, Вальвер пока не решил.

Он шел следом за д'Альбараном с единственной целью – заставить того говорить, ибо великан-испанец наверняка знал все. Памятуя о своем предположении – вполне, надо заметить справедливом! – что д'Альбаран скоро вернется, чтобы закрыть дыру, Вальвер хотел было дождаться его в прихожей, однако юноша был так взволнован, что не смог бы долго оставаться на одном месте. Он рвался в бой, его пылкая натура требовала действия.

И все же постепенно к нему вернулось его обычное хладнокровие. Спускаясь в полной темное по узкой каменной лестнице, Вальвер вдруг заметил, как гулко отдаются его шаги в тесных стенах потайного хода. Вновь обретя способность мыслить, он тут же остановился и прислушался. Со всех сторон его обступала вязкая темнота. Толстые каменные стены не пропускали ни единого звука…

И тут он разглядел глубоко внизу крошечный мерцающий огонек: это возвращался д'Альбаран. Мгновенно в уме Вальвера выстроился план действий:

«Я поднимусь обратно и спрячусь за дверью. Когда появится д'Альбаран, я оглушу его ударом кулака… потом он мне все расскажет и проводит в тот самый колодец, куда они сбросили шевалье де Пардальяна».

И он бесшумно начал подниматься вверх по лестнице, не выпуская из виду приближавшийся огонек. Внезапно огонек остановился, и до его ушей донесся неразборчивый шепот. Вальвер с трудом заглушил радостный крик:

«Это же голос Фаусты!.. Ах, черт побери, да здесь сама эта дьяволица!»

Осторожно, стараясь не дышать, он спустился на несколько ступенек. Голоса стали громче, и Вальвер услышал следующий разговор.

– Где герцог? – спрашивала Фауста.

– Ушел, сударыня, – отвечал д'Альбаран.

– Один?

– Да. Он отказался от предложенного ему эскорта.

– Он храбр… как все Валуа… Однако сейчас его жизнь мне дорога, а ночью улицы Парижа небезопасны… Надеюсь, ты принял необходимые меры?

– Четверым дворянам поручено охранять герцога так, чтобы он ничего не заметил.

– Отлично… Ты, кажется, говорил с ним о Пардальяне?

– Да, сударыня. Герцог уверен, что он мертв. Должен сказать вам, сударыня, что смерть шевалье глубоко потрясла его.

– Это пройдет… Надеюсь, что ты не стал его разубеждать?

– Разумеется, нет! Тем более что если господин де Пардальян еще жив, то жить ему осталось совсем недолго.

Воцарилась тишина. Фауста задумалась. Вальвер замер, ликуя в душе:

«Пардальян жив! Все идет как нельзя лучше!.. И если я не окажусь ослом и жалким трусом, то он умрет вовсе не так скоро, как утверждает этот мерзавец д'Альбаран, чума его забери!.. Пардальян выйдет отсюда вместе со мной, и выйдет живым…»

Вновь раздался голос Фаусты:

– Ты идешь наверх?

– Да, сударыня, – ответил д'Альбаран. – Мне надо открыть шлюз, чтобы затопить подвал, где находится господин де Пардальян.

И снова молчание. Легким бесшумным шагом Вальвер стал спускаться вниз. Негодованию его не было границ.

«Негодяи! Они хотят утопить его!.. Ах, мерзавцы! Ну погоди, я тебе покажу, как открывают шлюзы!.. Я вскрою кинжалом твое жирное брюхо, испанская собака!»

– Нет, – раздался внезапно голос Фаусты. – Я не желаю ему столь жалкой кончины… Пардальян заслужил почетную смерть.

«Ого! – удивился Вальвер. – Неужели тигрица собирается выпустить свою добычу?»

Но он ошибся. Вот что задумала Фауста:

– Такой храбрец, как он, достоин героической смерти. Он погибнет от удара шпагой в самое сердце.

«Что ж, в добрый час, – усмехнулся Вальвер. – Фауста, наконец, решилась убить шевалье, дабы тут же оплакать его и осыпать цветами свежую могилу… Черт меня побери, если она уже не рыдает!»

Действительно, в голосе Фаусты звенели слезы, но тем не менее она довела свою мысль до конца:

– Удар, который сразит Пардальяна, нанесешь ты, д'Альбаран…

– Хорошо, сударыня.

– Но Пардальян вооружен… Понимаешь, д'Альбаран, как бы ты ни был силен, я не хочу, чтобы ты рисковал собой. Пардальян – единственный в мире человек, который сильнее тебя… Замолчи, д'Альбаран, ты его не знаешь, а я знаю превосходно. И если я говорю, что он сильнее тебя, значит, так оно и есть.

– Тогда что же я должен сделать?

– Завтра утром ты отнесешь Пардальяну завтрак… завтрак вкусный, изысканный и обильный. И, конечно, выдержанное вино. Ты меня понимаешь, д'Альбаран?

– Понимаю, сударыня.

– Ты подмешаешь в вино сонное зелье… А когда он заснет… ты пойдешь и сделаешь так, чтобы он никогда не проснулся.

Вальвер узнал все, что ему нужно было знать. Он бесшумно поднялся наверх, закрыл за собой потайную дверь и направился в свои апартаменты. Однако он не стал ложиться спать, а, приоткрыв дверь, принялся наблюдать за коридором. Минут через десять послышались тяжелые размеренные шаги: мимо спальни Вальвера с факелом в руке прошел д'Альбаран.

Вальвер плотно прикрыл дверь, быстро разделся и юркнул в кровать. Через несколько минут он уже спал крепким сном, какой бывает только у двадцатилетних.

XXXI
ОДЭ ДЕ ВАЛЬВЕР
(продолжение)

Утром Одэ де Вальвер обратился к Фаусте с просьбой немедленно предоставить ему аудиенцию. Его просьба была удовлетворена. Как всегда, Фауста скрывала свои истинные чувства под маской надменного спокойствия. Впрочем, сейчас она испытывала исключительно любопытство: она спрашивала себя, о чем этот молодой человек намерен поведать ей в частной беседе. Встретила она его по обыкновению спокойно и приветливо. Прежде чем Вальвер заговорил, Фауста, ласково улыбаясь, сама обратилась к нему:

– Я вами довольна, господин де Вальвер. Во время вчерашней тревоги поведение ваше было безупречно.

Не менее спокойно Вальвер ответил:

– Я пришел к вам именно для того, чтобы обсудить все события, случившиеся вчера в вашем доме.

Слова, на которых Вальвер сделал особое ударение, заставили Фаусту насторожиться. И хотя внешне она осталась прежней, внимательный наблюдатель смог бы заметить, что внутренне она вся напряглась, дабы не пропустить ни единого слова из речей Вальвера. Глядя на юношу своими глубокими темными глазами, принцесса непонимающе повторила:

– Все события?.. Какие события?

– Как? – изобразил простодушное удивление Вальвер. – А ваша встреча с герцогом Ангулемским? А шевалье де Пардальян, которого вы обнаружили в чулане, когда он подслушивал ваш с герцогом разговор? А ваша беседа с шевалье де Пардальяном в круглом кабинете? Насколько мне известно, после ваших переговоров шевалье де Пардальян из кабинета не выходил; не покидал он и пределов дворца. Все эти события кажутся мне чрезвычайно важными.

Вступительная речь Вальвера, произнесенная звонким мальчишеским голосом, прозвучала для Фаусты словно гром среди ясного неба. И хотя бесхитростная улыбка юноши говорила о том, что он вряд ли понимает всю важность сказанных им слов, Фауста испугалась. Она поняла, что над ней нависла смертельная опасность, однако ничем на выдала своего страха. Только ласковое выражение лица мгновенно исчезло с ее лица, и оно стало холодным и надменным.

Величественным движением она протянула руку, взяла инкрустированный перламутром молоточек из слоновой кости и ударила им по гонгу. Ее бархатные глаза сверкнули, словно два черных алмаза. Она пояснила:

– Мне кажется, что наша частная беседа должна проходить при свидетелях, господин де Вальвер.

– Согласен с вами, – с поклоном ответил Вальвер.

Тотчас же появился д'Альбаран. Фауста не произнесла ни слова, а только выразительно посмотрела на великана-испанца. Для д'Альбарана этого было достаточно. Он тотчас же подошел к единственной двери, прислонился к ней и, скрестив руки на своей могучей груди, с отсутствующим видом застыл, подобно живой кариатиде. Было ясно, что без дозволения принцессы никто не выйдет из этой комнаты.

Вальвер внимательно следил за всеми перемещениями испанца и покачивал головой, словно одобряя их. Видя, что д'Альбаран занял указанное ему место, Фауста, зловеще улыбаясь, ледяным тоном произнесла:

– А теперь объясните, сударь, что означают ваши слова.

– Именно для этого я и пришел, сударыня, – столь же холодно ответил Вальвер; его самообладание не уступало выдержке грозной Фаусты.

Кивнув в сторону д'Альбарана, Вальвер ехидно заметил:

– Теперь я чувствую себя значительно увереннее, ибо никто не сможет обвинить меня в том, что я пришел наговорить кучу дерзостей беззащитной женщине.

Фауста снисходительно улыбнулась. Вновь прикинувшись простачком, Вальвер продолжил:

– Прежде всего я хочу вам сказать, сударыня, что я подслушал ваш разговор с герцогом Ангулемским.

Легкое подрагивание ресниц выдало удивление Фаусты.

– А!.. – бесстрастно протянула она. – И что же вы узнали? Любопытно было бы услышать.

– Ваше любопытство будет удовлетворено, – ответил Вальвер, непринужденно кланяясь.

Гордо вскинув голову и устремив свой ясный взор на Фаусту, он язвительно начал:

– Я знаю, что, взяв в союзники короля Испании, вы решили отобрать трон у законного короля Франции Людовика XIII и отдать его герцогу Ангулемскому, незаконному сыну Карла IX… знаю, что для достижения этой цели вы готовы на все, даже на убийство… знаю, что вы собирались вложить омытый в королевской крови кинжал Равальяка в мою руку… Все это я знаю. Вот только не знаю, почему вы решили, что гнусным цареубийцей и вашим послушным орудием станет граф де Вальвер… Если бы вы были мужчиной, я бы потребовал от вас ответа на этот вопрос… Но вы женщина… И я умолкаю.

С этой минуты Вальвер был приговорен: Фауста поняла, что он не должен выйти из ее дворца живым. И если она до сих пор не отдала испанцу соответствующий приказ, то лишь потому, что хотела уточнить, какие именно из ее секретов стали известны Вальверу.

– И это все? – безмятежно промолвила она.

– Нет, сударыня. Это я проводил шевалье де Пардальяна в чулан, где его обнаружил сеньор д'Альбаран. Но в отличие от меня, успевшего услышать лишь часть вашего разговора, шевалье де Пардальян слышал и видел ваши переговоры от начала до и конца.

Признание, показавшееся Фаусте признанием предателя, окончательно вывело ее из себя.

– И вы это сделали?! – вскричала она яростно.

– Да, я это сделал.

– Почему?

– Потому что господин де Пардальян попросил меня об этом… А я ни в чем не могу отказать господину Пардальяну.

– Так, значит, шевалье де Пардальян ваш друг? – словно обезумев, взвизгнула Фауста.

Вальвер выдержал паузу и, насмешливо улыбаясь, отчетливо произнес:

– Шевалье де Пардальян?.. Те пять или шесть лет, которые я имею честь знать его, он был моим другом, моим наставником… Он воспитал из меня мужчину… Я люблю и почитаю его как своего отца, ибо настоящего отца я потерял еще во младенчестве.

Фауста возвела очи горе; с губ ее срывались немые проклятия. Такого удара она не ожидала. Угадав ее мысли, Вальвер презрительно усмехнулся:

– Мне понятно ваше разочарование. Действительно, с вашей стороны было большой ошибкой пытаться использовать для осуществления своих темных замыслов младшего друга и ученика шевалье де Пардальяна. Шевалье – воплощенная честность, я же надеюсь стать достойным своего учителя. Или вы хотите возразить, сударыня?

Но Фауста уже взяла себя в руки.

– Это все, что вы хотели мне сказать? – спросила она с недоброй улыбкой.

– Нет, сударыня, – живо ответил Вальвер. – Я начал говорить, что шевалье де Пардальян исчез. Только что я сообщил вам, что люблю и почитаю шевалье, как собственного отца. Поэтому вы понимаете, что я намереваюсь и дальше говорить о нем. Впрочем, есть еще кое-что, о чем мне страшно хочется вам напомнить. Но вы – женщина, и я не могу сказать вам всего, что думаю. Поэтому я заранее прошу вас о следующем: если мои слова оскорбят вас, натравите на меня своего верного пса, и я выскажу ему все, что захочу.

Разумеется, он обошелся бы и без ее позволения, однако Фауста коротко бросила:

– Говорите.

– Так вот, сударыня: меня удивляет опрометчивость герцогини Соррьентес, которая, желая привлечь меня к себе на службу, заверила меня, что – я передаю ваши собственные слова! – «она приехала в Париж, дабы споспешествовать благу короля». И после этого герцогиня смеет утверждать, что никогда не лжет! Черт побери, с каких это пор убийства совершаются во благо?

– Для герцогини Соррьентес истинным королем Франции является король Карл X, – с устрашающим спокойствием объяснила Фауста. – Вы не можете отрицать, что она изо всех своих сил трудится ради его блага. Следовательно, она не лжет.

– Уловка, достойная принцессы Фаусты, некогда возмечтавшей провозгласить себя папессой, – заметил Вальвер.

Фауста не удивилась, услышав из уст Вальвера намек на свое мрачное прошлое: раз Вальвер с ранней юности близко знал Пардальяна, значит, ему известно о ее давней вражде с шевалье. Вчера Вальвер наверняка успел побеседовать с Пардальяном, так что теперь молодой человек знал наверняка, кто такая герцогиня Соррьентес, у которой он состоял на службе.

– Так говорите же, что еще вы хотели сообщить мне о шевалье де Пардальяне, – зловеще произнесла Фауста; любой человек, окажись он на месте Вальвера, задрожал бы от ужаса, услышав этот мрачный голос.

Но Вальвер твердо знал, чего он хочет, и не собирался отступать от задуманного. Он не только не испугался, но и сам заговорил угрожающим тоном:

– Сообщить? Ничего. Но я знаю, что вы заманили шевалье де Пардальяна в ловушку… Он не вышел из круглого кабинета, куда имел неосторожность последовать за вами. Что вы сделали с шевалье де Пардальяном, сударыня?

– Шевалье де Пардальян мертв, – вызывающе ответила Фауста.

– Вы лжете, сударыня, – оборвал ее Вальвер, – низко лжете… Я знаю, что он еще жив… знаю, что вы сбросили его в подземную темницу… а этот ваш прихвостень (и он презрительно махнул рукой в сторону д'Альбарана), уже давно старающийся убить меня своим взором, должен был отнести ему нынче завтрак, обильный и изысканный, а также старое выдержанное вино, к которому он не погнушался подмешать снотворное, чтобы без риска для собственной шкуры нанести Пардальяну смертельный удар шпагой в сердце… вы сочли, что шевалье более пристало умереть от удара клинка нежели захлебнуться в воде… Видите, мне известны все ваши планы, сударыня, так что будьте осторожны и, если хотите сохранить что-либо в тайне, не рассказывайте об этом у себя во дворце… А в заключение я заявляю вам: я уйду отсюда только вместе с шевалье де Пардальяном.

Фауста внимательно слушала Вальвера; ни один мускул не дрогнул на ее недвижном лице, обретшем прежнее надменное выражение. Глядя на нее, можно было подумать, что Вальвер адресовал свои гневные слова не ей, а в лучшем случае д'Альбарану.

– Я понимаю вас, – проникновенно сказала она, – ваша просьба совершенно правомерна и законна.

Она выразительно посмотрела на д'Альбарана.

– Д'Альбаран, – с устрашающей нежностью произнесла она, – удовлетворите просьбу господина де Вальвера. Раз он питает сыновние чувства к господину де Пардальяну, то пусть они уйдут отсюда вместе.

Слова ее следовало толковать однозначно: они означали смертный приговор! Судя по тому, как Фауста поудобнее устраивалась в кресле, чтобы ничего не пропустить из ожидавшего ее зрелища, она была уверена, что ее приказание будет выполнено. Она не сомневалась в поистине геркулесовой силе своего телохранителя, поэтому у нее даже и мысли не появилось послать за подкреплением.

Гигант-испанец пренебрежительно взирал на Вальвера: тонкий и хрупкий на вид юноша не внушал ему никаких опасений.

Сделав вид, что он не понял истинного значения ее слов, Вальвер поклонился в знак благодарности. Затем он повернулся к д'Альбарану и принялся изучать его. В глазах его загорелись огоньки любопытства.

Д'Альбаран не стал вынимать шпагу. Он просто молча и тяжело двинулся на Вальвера. Не доходя двух шагов, он остановился возле молодого человека, продолжающего свое увлекательное занятие, и зычным, без тени гнева, голосом произнес:

– Ты оскорбил ее высочество, и сейчас ты умрешь. Даю тебе пару секунд, чтобы поручить свою душу Господу.

И впрямь, несколько секунд д'Альбаран постоял на месте, а затем шагнул к Вальверу, поднял свой огромный кулак и с высоты своего гигантского роста опустил его на голову молодого человека.

Вальвер знал, что д'Альбарану под силу одним ударом свалить быка, однако же он не шелохнулся. Только тогда, когда кулак, казалось, уже должен был размозжить ему голову, он повернулся на каблуках и отпрыгнул в сторону.

Кулак д'Альбарана просвистел в воздухе. Великан-испанец вложил в этот смертоносный удар всю свою баснословную силу, поэтому, когда рука его не встретила препятствия, он покачнулся и зашатался, пытаясь сохранить равновесие. Именно этого момента и ждал Вальвер, чтобы нанести быстрый, словно молния, удар. Оглушенный д'Альбаран свалился к ногам Фаусты. Не давая противнику опомниться, Вальвер вспрыгнул ему на спину и ударил его еще раз. Д'Альбаран дернулся и затих.

Все случившееся произошло с фантастической быстротой.

Фауста с немым удивлением взирала на распростертого у ее ног колосса, на чью силу она столь опрометчиво положилась. Вряд ли д'Альбаран был мертв, однако и признаков жизни он не подавал. Теперь Фауста полностью зависела от победителя. Но выдержка не изменила ей. Она медленно протянула руку к молотку из слоновой кости.

Выпрямившись, Вальвер увидел, как Фауста сжала в пальцах молоточек. Одним прыжком оказавшись перед ней, он угрожающе воскликнул:

– Будьте осторожны, сударыня! Если вы попытаетесь позвать на помощь, я буду вынужден убить вас.

Фауста окинула его презрительным взором и процедила сквозь зубы:

– Неужели вы осмелитесь убить женщину?.. К тому же принцессу крови?

– Даже если бы вы сидели сейчас на троне королей Франции, который вы так жаждете заполучить, я бы сделал это, не задумываясь!..

Голос Вальвера звучал столь решительно, что было ясно: он не остановится ни перед чем, даже перед риском расстаться с собственной жизнью.

Фауста страшно побледнела. Несколько секунд она оценивающим взором изучала Вальвера, стремясь понять, готов ли он и в самом деле идти до конца. Так ничего и не решив, она передернула плечами и медленно подняла молоток.

Вальвер не собирался убивать Фаусту. Он хотел только напугать ее и таким образом избежать насилия, ибо одна лишь мысль о необходимости применить силу к женщине, была ему глубоко отвратительна. Но вызывающее поведение Фаусты убедило его, что ему придется-таки нарушить собственные принципы – иначе затеянная им игра будет проиграна.

«Если я не сумею укротить гордыню этой женщины, то мы – шевалье де Пардальян и я – непременно погибнем!»

И, не долго думая, он перехватил руку Фаусты с зажатым в ней молотком. Герцогиня замерла от изумления: ей казалось, что Вальвер никогда не осмелится на такой дерзкий поступок. Юноша же крепко, словно тисками, сжимал ей кисть; одновременно он выхватил кинжал и приставил его к горлу Фаусты.

– Одно только слово, один вскрик – и я без всякой жалости убью вас!

Фауста поняла, что это – отнюдь не пустая угроза: Вальвер и впрямь был готов расправиться с ней.

Она промолчала.

Пальцы ее, сжимавшие молоток, разжались. Будь на ее месте иная женщина, она бы застонала от боли. Но Фауста лишь смертельно побледнела. В ее прекрасных черных глазах полыхала ярость.

Однако Вальвер не испугался и не отступил. Напротив, он облегченно вздохнул: Фауста промолчала. Большего он и не желал.

Отказавшись от попыток позвать на помощь, Фауста решила сама начать переговоры.

– Неужели вы осмелитесь убить женщину? – спросила она изменившимся до неузнаваемости голосом.

– Да… если вы принудите меня к этому.

– Что ж, тогда действуйте. Или вы считаете, что я боюсь умереть?

– Я не сомневаюсь в вашем мужестве, – с неподражаемой интонацией ответил Вальвер, – и знаю, что вы не боитесь расстаться с жизнью. Но если я вас убью – а для этого мне стоит только поглубже вонзить этот кинжал, – ваши честолюбивые замыслы останутся незавершенными. А вы, насколько мне известно, цените ваши адские интриги больше самой жизни. Поэтому я предлагаю вам заключить со мной соглашение: вы отдаете мне живого и здорового шевалье де Пардальяна, я же дарю вам вашу собственную жизнь. Но, зная, сколь велико ваше коварство, я предупреждаю, что потребую от вас проводить меня в темницу, куда вы упрятали Пардальяна. Решайте, сударыня. Даю вам минуту.

Фауста не желала умирать; она хладнокровно признала свое поражение. Устремив на Вальвера свой огненный взор, она со зловещим спокойствием произнесла:

– Хорошо, я сама провожу вас к Пардальяну.

Вальвер с облегчением перевел дух. Если бы в эту минуту Фауста смогла заглянуть в душу молодого человека, она бы ни за что не простила себе, что так быстро согласилась исполнить все его требования. Вальвер никогда бы не нашел в себе достаточно решимости, чтобы хладнокровно убить женщину.

К счастью для него, в этот момент Фауста поднималась с кресла: взгляд ее был прикован к лежавшему на полу д'Альбарану. Обойдя его недвижное тело, она кивнула Вальверу и коротко бросила:

– Идемте!

– Минуточку, сударыня, – остановил ее Вальвер. – Сейчас нам придется пройти мимо ваших дворян, ваших слуг и ваших солдат. Мы пройдем через комнаты и коридоры, которые, быть может, также оснащены тайными механизмами, подобными тому, что есть в круглом кабинете. Одно легкое движение, – и вы избавитесь от меня так же, как недавно избавились от шевалье де Пардальяна. Поэтому предупреждаю: при первом же подозрительном движении, первом же громко сказанном слове я заколю вас.

– Если вы боитесь предательства, возьмите меня за руку, – бесстрастно предложила Фауста.

Она рассчитывала уязвить гордость Вальвера и заставить его отказаться от своего замысла. Но она ошиблась.

– Я принимаю оказываемую мне вами честь, – просто ответил он и протянул Фаусте ладонь. Она положила на нее свою маленькую ручку; пальцы Вальвера тотчас же крепко обхватили ее. Теперь он был спокоен: она ни за что не сумела бы вырваться.

Фауста более не делала попыток обмануть своего неумолимого противника, действовавшего столь же решительно, как некогда действовал ее заклятый враг Пардальян. Признав превосходство Вальвера, она почувствовала, что готова подчиниться ему.