355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мишель Пейвер » Изгнанник » Текст книги (страница 1)
Изгнанник
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:48

Текст книги "Изгнанник"


Автор книги: Мишель Пейвер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Мишель Пейвер
«Изгнанник»

Глава первая

Гадюка, скользнув вниз по берегу реки к самой воде, опустила плоскую голову. Торак остановился в нескольких шагах от змеи, позволяя ей спокойно утолить жажду.

К тому же у него уже ныли плечи от тяжелой ноши – мощных ветвистых рогов благородного оленя. Положив рога на землю, он присел на корточки в папоротниках и стал наблюдать за гадюкой. Змеи мудры, они знают множество тайн. Может, как раз эта змея и поможет ему найти то решение, которое ему вот уже столько дней не удавалось принять?

Гадюка пила неторопливо. Потом, приподняв голову, оглянулась на Торака: мелькнул раздвоенный язык – змея запоминала его запах. Затем она изящно развернулась и мгновенно исчезла в папоротниках.

Никакого знака, никакой подсказки она ему не оставила.

«Ну и не нужнотебе ничьей подсказки, – устало подумал Торак. – Ты и сам знаешь, как поступить. Надо просто взять и все рассказать. Вот вернешься в лагерь, подойди к ним и скажи: „Ренн, Фин-Кединн, я хочу вам рассказать, что случилось со мной два месяца назад. Пожиратели Душ сбили меня с ног, они были сильнее… и оставили у меня на груди свою метку! И теперь…“ Нет. Это никуда не годится, – оборвал он ход своих мыслей. Торак легко мог себе представить, какое у Ренн будет лицо после его признания, как она с обидой выкрикнет: „Ты, мой лучший друг, целых два месяцаврал мне?!“ Что же все-таки делать?» – Торак обессиленно уронил голову на руки.

И вдруг услышал шорох. Подняв голову, он увидел на противоположном берегу северного оленя. Олень, стоя на трех ногах, четвертой, задней, ногой яростно чесал набухшие кровью рога. Он, видимо, почувствовал, что Торак охотиться на него не собирается, и спокойно продолжал чесаться, хотя из рогов уже текла кровь. Похоже, этот зуд он мог унять, лишь расчесывая лоб до крови. Причиняя себе жуткую боль.

«Вот и мне нужно поступить так же! – подумал Торак. – Причинить себе боль. Вырезать проклятую метку, чтоб от нее и следа не осталось. Но сделать это нужно втайне, чтобы никто никогда ничего не узнал».

Только вот беда: даже если он и сумеет все это вытерпеть, от этойметки ему не избавиться, пока не будет должным образом совершен магический обряд. Торак узнал об этом от Ренн, осторожно выведав у нее все под тем предлогом, что увидел на ее запястьях новую татуировку в виде молний:

«Если не совершить обряд, – сообщила Ренн, – метки непременно появятся снова».

«Как это – появятся снова?» – Торак пришел в ужас от этих слов.

«А вот так. Ты просто не представляешь себе, насколько глубоко такая татуировка въедается в плоть и кровь! Так что, даже если ее срезать, она все равно будет видна».

«В общем, ясно: самому мне с этим не справиться. Впрочем, надо попробовать все же заставить Ренн рассказать об очистительном обряде – разумеется, не открывая истинной причины того, зачем мне это понадобилось», – крутились мысли в голове у Торака.

Северный олень раздраженно встряхнулся и потрусил обратно в Лес, а Торак, вновь взвалив на плечи тяжелые рога, двинулся к стоянке. Здорово, что он нашел эти рога; они достаточно велики, так что каждому в племени достанется кусочек. Ведь рог, как известно, самый лучший материал для изготовления рыболовных крючков и молоточков, которыми расщепляют кремень. Фин-Кединн наверняка будет доволен. Торак старался думать только о своей удачной находке и больше ни о чем. Но и это не помогло ему отвлечься от тяжелых мыслей. А ведь до сих пор он толком даже и не понимал, какая стена выросла из-за этой тайны между ним и остальными членами племени Ворона. Проклятая метка напоминала ему теперь о себе постоянно, даже когда они вместе с Ренн и Волком охотились!

Начался месяц Лососевого Нереста, и пронизывающий ветер, дувший с востока, приносил с собой острый запах рыбы. Пробираясь сквозь густой сосняк, Торак хрустел кусочками коры и веток – мусором, оставшимся после того, как дятлы поработали здесь своими клювами. Слева о чем-то громко болтала Зеленая Река, обретя наконец свободу после долгого заточения во льдах, а справа вздымалась каменистая щека одной из гор Сломанного Хребта. Кое-где в камне виднелись рубцы – в этих местах лесные племена всегда вырубали себе пластины красного сланца, который, как известно, приносит удачу на охоте. Вот и сейчас оттуда доносился стук каменного топора.

«Мне бы тоже надо вырубить себе кусок сланца, – подумал Торак. – И сделать, наконец, новый топор. И вообще – надо больше заниматься делами, а не терзать себя бесплодными размышлениями!» Он даже невольно воскликнул:

– Нет, так дальше невозможно!

– Ты прав, – услышал он чей-то голос. – Да и ни к чему тебе это.

Они сидели прямо на выступе горы шагах в десяти от него: четверо уже достаточно взрослых парней и две девушки. Присев на корточки, они смотрели на него довольно сердито. У одних – из племени Кабана – темные волосы были обрезаны по плечи, на лбу челка, на груди кабаньи клыки, на плечах грубые накидки. У других – из племени Ивы – куртки были украшены амулетами в виде сплетенных из коры спиралей, а лбы – татуировкой в виде трех черных листков, придававшей их лицам хмурое выражение. Все шестеро были явно старше Торака. У парней уже начинала появляться щетина, а у девушек под племенной татуировкой красовалась короткая красная полоска – признак взросления.

Они, конечно же, пришли сюда за сланцем: Торак заметил, что одежда их вся покрыта каменной пылью. Кроме того, вдали виднелась прислоненная к скале самодельная лестница – цельный ствол дерева с зарубками для ног, чтобы легче было взбираться. Впрочем, было видно, что в данный момент их волновал вовсе даже не сланец.

Торак смотрел на них, не отводя глаз, даже с вызовом, в надежде, что они не заметят, как он напуган этой неожиданной встречей.

– Что вам надо? – спросил он.

Аки, сын вождя племени Кабана, кивнул головой в сторону оленьих рогов, которые нес Торак.

– Это мое. Положи-ка их на землю.

– Нет, – спокойно ответил Торак. – Это я их нашел. – И, давая понять своим противникам, что он вооружен, поправил лук на плече и слегка прикоснулся к ножу из голубого сланца, висевшему у него на бедре.

Но на Аки его намеки ничуть не подействовали.

– Эти рога принадлежат мне! – повторил он.

– А ты их украл! – злобно подхватила девчонка из племени Ивы.

– Если бы они принадлежали тебе, – возразил Торак, обращаясь к Аки, – на них была бы твоя метка. И я, конечно, не тронул бы их.

– А там и была моя метка! У основания каждого рога. Просто ты ее стер!

– Ничего я не стирал! – возмутился Торак.

И вдруг заметил то, что должен был заметить гораздо раньше, – мазок охры у основания одного из рогов и изображение кабаньего клыка. У Торака даже уши запылали от стыда.

– Я твоего знака просто не заметил! И ничего я не стирал! – смутившись, ответил Торак.

– Тогда положи рога на землю и убирайся отсюда, – крикнул ему парнишка по имени Раут, всегда казавшийся Тораку более справедливым, чем Аки, который постоянно нарывался на драку.

А драться с ним Торак был совершенно не намерен.

– Ладно, – быстро сказал он, – я ошибся, не заметил метку. Рога ваши.

– И ты решил, что эта ошибка просто так сойдет тебе с рук? – грозно спросил Аки.

Торак вздохнул. Ему уже не раз доводилось иметь дело с Аки. Вот уж настоящий задира! А все потому, что вечно сомневается, все ли ровесники признают его вожаком. Вот изо всех сил и старается доказать свое превосходство с помощью кулаков.

– Думаешь, ты один у нас такой особенный? – оскалился Аки. – Потому что Фин-Кединн принял тебя в свое племя? Потому что ты можешь с волками разговаривать, да еще и душа у тебя, говорят, какая-то блуждающая? – Аки почесал ногтями подбородок, словно желая удостовериться, что прораставшая там редкая щетина никуда не исчезла. – На самом деле всем известно, что Вороны приняли тебя только потому, что собственное племя тебя знать не желает! Впрочем, и Фин-Кединн не очень-то тебе доверяет. Иначе он давно сделал бы тебя своим приемным сыном. Что, скажешь, я не прав?

Торак только зубами скрипнул от досады. И украдкой огляделся. Вода в реке еще слишком холодная – удрать от них вплавь не удастся. К тому же на берегу виднелись их лодки-долбленки, значит, бежать вниз по течению тоже не имело смысла – они все равно перехватят его в том месте, где Зеленая Река вливается в озеро Топора. А главное – никого из своих поблизости не было, никто не мог прийти ему на помощь: Ренн далеко, на той стоянке, что у северного берега озера, до которого полдня пути отсюда; а Волк еще ночью отправился на охоту…

Торак положил оленьи рога на землю.

– Я же сказал, они ваши, – повторил он и двинулся дальше по тропе.

– Трус! – крикнул ему в спину Аки.

Торак не обратил на насмешку внимания, но внезапно в висок ему угодил камень.

Он сердито обернулся:

– Значит, я трус? Зато вы очень смелые – вшестером на одного!

Лицо Аки под густой челкой побагровело от гнева.

– Ладно, давай по-честному: только ты и я. – Он скинул свою куртку, обнажив весьма упитанную грудь, покрытую рыжеватыми волосами.

Торак не двинулся с места.

– Что? Испугался? – насмешливо крикнула ему девчонка из племени Кабана.

– Ничего я не испугался, – сказал Торак. Но ему действительно было страшновато. Он ведь совсем забыл о том, что люди Кабана всегда раздеваются до пояса перед дракой. Сам-то он этого сделать никак не мог! Ведь тогда они увидели бы ту метку

– Готовься к бою! – рявкнул Аки, спускаясь по самодельной лестнице.

– Не буду я с тобой драться, – заявил Торак, встав как вкопанный.

В воздухе просвистел еще один камень, но он умудрился поймать его на лету и ловко швырнул обратно. И тут же та противная девчонка из племени Кабана взвизгнула: камень угодил ей в лодыжку, она зажала ее рукой, и из-под пальцев у нее сочилась кровь.

Аки уже почти спустился на землю, следом за ним начали слезать и все остальные, точно муравьи, почуявшие запах меда.

Торак схватил один из оленьих рогов, зацепился его отростком за ветку ближайшей сосны и прямо-таки взлетел на дерево.

– Ага, попался! – завопил Аки.

«Не дождетесь!» – подумал Торак.

Дерево, на которое он взобрался, росло совсем недалеко от скалы. Торак быстро прополз по ветке и спрыгнул прямо на выступ, который только что покинули его недруги. Там валялись брошенные ими кварцевые пилы и точильные камни, горел небольшой костерок, а в горячей золе было закопано ведро из толстой лосиной шкуры, полное сосновой смолы, – чтобы смола оставалась теплой и не загустевала. Торак заметил, что выше склон уже не такой крутой и весь порос кустами можжевельника, так что взобраться будет совсем нетрудно.

Швыряя в своих врагов камнями и ловко избегая пущенных ими снарядов, Торак подбежал к лестнице и изо всех сил налег на нее, пытаясь оттолкнуть от скалы, но она не поддавалась. Оказалось, добытчики сланца для пущей надежности привязали ее крепкими веревками из сыромятной кожи. Времени перерезать веревки у Торака, разумеется, не было, и тогда он сделал то единственное, что могло помешать Аки и остальным подняться на выступ: схватил ведро с горячей смолой и опрокинул его на своих преследователей.

Раздался такой яростный рев, что Торак даже выронил ведро из рук. Оказалось, Аки был куда проворнее, чем можно было предположить, и к тому времени он снова был на лестнице и уже почти добрался до выступа. Так что Торак, вовсе не имея намерения так уж особенно вредить одному Аки, опростал полное ведро смолы прямо на него.

Повизгивая, точно раненый кабан, и проклиная все на свете, Аки сполз по лестнице вниз.

А Торак, цепляясь за ветки можжевельника, птицей взлетел на вершину горы.

Он бежал через Лес на северо-восток, и крики врагов у него за спиной становились все глуше. Ох, как он ненавидел себяза то, что ему приходится спасаться бегством! Но уж лучше пусть его называют трусом, чем все откроется.

Вскоре склон стал более пологим, и Торак смог легко спуститься к реке, при этом стараясь держаться подальше от протоптанной лесными племенами дорожки. Он шел, следуя неприметной волчьей тропой, – такие тропы он мог отыскать в Лесу всегда, почти не напрягаясь. Он решил как можно быстрее добраться до брода, перейти через реку и вернуться на стоянку племени Ворона. Наверняка впереди у него серьезные неприятности, но Торак верил, что Фин-Кединн будет на его стороне.

В зарослях прибрежного ивняка Торак остановился, чтобы немного перевести дыхание. От быстрого бега в груди жгло, как огнем. Деревья вокруг еще только просыпались после долгого зимнего сна. Пчелы гудели на пушистых и желтых, как цыплята, цветках ивы; в полоске солнечного света дремала белка, обвив ветку хвостом. В реке на мелководье купалась сойка. Похоже, никакой погони не было, иначе Лес, конечно, предупредил бы его об этом.

Торак с облегчением вздохнул и, почувствовав слабость в ногах, прислонился к стволу дерева.

Рука его невольно скользнула за пазуху, нащупывая на груди проклятую татуировку. А в ушах в который раз прозвучал свистящий шепот Повелительницы Змей, напоминающий шипение гадюки: «Эта метка на твоем теле будет вечно терзать тебя, точно острие гарпуна, застрявшее у тюленя под шкурой. Иона навсегда соединит тебя с нами. Одно движение – и мы направим тебя туда, куда нужно нам, сколько бы ты ни сопротивлялся. Ибо теперь ты один из нас…»

– Я не один из вас! – пробормотал Торак. – Нет!

Но он помнил, как, лежа без сна долгими зимними ночами, постоянно чувствовал эту жгучую метку у себя на груди. И с ужасом думал, какое зло она может ему причинить. И какое зло она может заставить его совершить.

Где-то на юге провыл Волк. Он поймал зайца и в песне выражал свою радость и благодарность Лесу, а также сообщал о своей удаче Большому Брату и всем, кто его слышал.

У Торака сразу стало легче на душе. Волк, похоже, ничего не имел против метки Пожирателей Душ. Как, впрочем, и сам Лес. Ведь Лес-то наверняка знал о ней, но тем не менее не собирался изгонять Торака из своих владений.

Сойка, перестав плескаться, взлетела, роняя капли воды, и несколько мгновений Торак следил за ней. Затем, словно очнувшись, резко оттолкнулся от дерева и побежал. Но едва успел выбежать из густого подлеска, как столкнулся с Аки, который с такой силой боднул Торака головой в грудь, что тот, не удержавшись на ногах, распластался на земле.

Аки почти невозможно было узнать. Он весь был покрыт липкой сосновой смолой. На совершенно черной физиономии яростно сверкали покрасневшие глаза, и его прямо-таки окутывало облако смоляного запаха и бешеной злобы.

– Значит, ты меня решил провести? – заорал он. – Дураком меня перед всеми выставить захотел?

Торак с трудом поднялся на ноги и попятился от разъяренного Аки.

– Я не хотел! Я не заметил, что ты снова наверх полез!

– Врешь! – Аки замахнулся и рубанул топором Тораку по ногам.

Тот подпрыгнул, уходя от страшного удара, и, отскочив в сторону, с силой ударил ногой по правой руке Аки, сжимавшей рукоять топора. Аки выронил топор, но тут же выхватил нож. Торак тоже схватился за нож, и противники стали кружить, выбирая момент для удара.

Сердце Торака молотом стучало по ребрам; он тщетно пытался собраться с мыслями, припоминая те приемы борьбы, которым учил его отец, а затем и Фин-Кединн.

Внезапно Аки сделал первый выпад, но просчитался всего лишь на мгновение. Торак успел не только увернуться, но и с силой пнуть его ногой в живот, а потом еще и засадить кулаком в горло. Аки начал задыхаться и, цепляясь за куртку Торака, стал сползать на землю. И тут кожаные тесемки на куртке оборвались, она распахнулась – и Аки увидел у Торака на груди ту самую метку!

Казалось, даже время замедлило свой бег.

Аки отпустил Торака и, пошатываясь, попятился от него.

А сам Торак словно прирос к земле.

Аки смотрел то на страшную метку, то на Торака. Несмотря на смолу, покрывавшую его лицо, было видно, что он прямо-таки побелел от ужаса.

Он, правда, довольно быстро пришел в себя. И ткнул Тораку пальцем в лоб, целясь прямо между глазами, а потом сделал какой-то странный жест рукой, как бы отсекая его от себя. Торак никогда не видел такого жеста.

А потом Аки повернулся и побежал что есть сил.

Он, видимо, очень быстро добрался до своей долбленки, да и плыл быстрее лосося, стремящегося к нерестилищу, потому что, когда к середине дня Торак подошел наконец к стоянке племени Ворона, ему сразу стало ясно, что Аки там уже побывал. Он догадался об этом по тому напряженному молчанию, которым встретили его люди, увидев на поляне.

Вокруг сразу воцарилась тишина; слышны были лишь потрескивание стоек для вяления рыбы и мяса да тихий шепот реки. Тхулл и его жена Люта, с которыми Торак делил жилище, смотрели на него, как на чужака. И только их семилетний сынишка Дари, преданный друг Торака, вечно бегавший за ним по пятам, бросился ему навстречу, но тут же был остановлен отцом, который потащил его назад, при этом что-то сердито приговаривая.

В этот момент, словно птица, вылетела из своего жилища, крытого оленьими шкурами, Ренн – рыжие волосы растрепаны, на щеках от возмущения пылает румянец:

– Торак, наконец-то! Я знаю, это какая-то ошибка! Я уже сказала им, что все это ложь!

Следом за ней появился Аки вместе со своим отцом, вождем племени Кабана, вслед за ними вышел и Фин-Кединн. Лицо его было мрачным; он, тяжело опираясь на посох, вышел на середину поляны и остановился; но когда он заговорил, голое его звучал так же спокойно, как и всегда.

– Я поручился за тебя, Торак. Я сказал, что этого не может быть.

Они так в него верили! Как же ему вынести все это?..

Вождь племени Кабана гневно взглянул на Фин-Кединна:

– Значит, моего сына ты считаешь лжецом? – Этот человек представлял собой как бы увеличенную копию своего сына Аки: такое же квадратное лицо и вечно сжатые, готовые к бою здоровенные кулаки.

– Лжецом я его не считаю, – спокойно ответил Фин-Кединн. – Он просто ошибся.

Вождь племени Кабана сердито мотнул головой, но сдержался и промолчал.

– Я всего лишь утверждаю, – продолжал между тем Фин-Кединн, – что этот парнишка никакой не Пожиратель Душ. И он может это доказать. Торак, сними-ка свою куртку.

–  Что? – Ренн резко повернулась к нему. – Дядя, как ты мог даже подумать

Фин-Кединн взглядом заставил ее замолчать и снова повернулся к Тораку:

– Ладно, Торак, давай-ка побыстрее! Это же явное недоразумение.

Торак оглядел лица столпившихся вокруг людей. После гибели отца они приняли его в свое племя! Он почти два года прожил с ними, и они уже стали воспринимать его как своего. Неужели сейчас одним движением все это будет перечеркнуто?

Он медленно снял с плеча лук и колчан, положил их на землю, затем снял ремень. В ушах у него звенело. Пальцы не слушались и казались совершенно чужими.

Торак быстро произнес про себя короткую молитву Лесу и… через голову стянул с себя куртку.

Он видел, как Ренн невольно открыла рот, но не издала ни звука.

Видел, как рука Фин-Кединна настолько сжала набалдашник посоха, что побелели костяшки пальцев.

– Я же говорил вам! – вскричал Аки. – Вон он, трезубец! Я же говорил! Этот ваш Торак – настоящий Пожиратель Душ!

Глава вторая

– Почему ты ничего не рассказал мне? – спросил Фин-Кединн тем самым тоном, который заставлял испуганно бледнеть даже взрослых мужчин.

– Я хотел, – пробормотал Торак, – но мне…

– Но тебе – что?

Торак опустил голову, не в силах вымолвить ни слова.

На поляне теперь были только они одни. Аки и его отец ушли на стоянку племени Кабана. К остальным племенам, проживавшим по соседству, срочно отправили гонцов с ужасной новостью. Фин-Кединн перед тем, как на стоянку ворвался Аки, был занят выскабливанием оленьей шкуры и после сцены с признанием Торака демонстративно вернулся к прежнему занятию. Это означало, что и всем остальным также следует вернуться к своим делам и предоставить ему, вождю, решать, как дальше быть с Тораком. Кто-то отправился на охоту, кто-то пошел вверх по реке – бить острогой рыбу, идущую на нерест. Ренн же нигде не было видно.

На стоянке установилась какая-то неестественная тишина. На берегу лежала лодка из оленьих шкур, которую заботливо оттащили подальше от воды; на кусте можжевельника висела и сохла сеть, сплетенная из лыка. Березы вокруг были покрыты сверкающей на солнце молодой листвой, в траве сияли голубые глаза анемонов, желтые цветочки чистотела и серебристая рыбья чешуя. Ничто не напоминало о том, что совсем недавно здесь развернулись невероятно ужасающие события.

Торак смотрел, как Фин-Кединн, развесив шкуру на бревне, тщательно ее разглаживает и растягивает. На руках у вождя племени вздулись вены, а движения – обычно такие размеренные – казались какими-то резкими, даже нервными.

– Если бы ты все рассказал мне раньше, мы вместе постарались бы найти какой-то выход.

– Я думал, что сумею сам избавиться от этой проклятой метки, ничего никому не рассказывая… – Торак почувствовал, как глупо это прозвучало: словно одна ложь тянула за собой другую.

Фин-Кединн взял скребок из оленьего ребра и принялся тщательно соскабливать со шкуры подкожный жир, но не плавно, как обычно, а короткими, злобными рывками.

– Зачем ты принес в мое племя эту метку зла!

– Я не хотел! Поверь мне, Фин-Кединн! Ты должен мне поверить! Я пытался сопротивляться, но их было слишком много!

Вождь в гневе отшвырнул скребок.

– Но ведь ты же самискал их! Самполез в их логово! Самподобрался к ним слишком близко!

– Я был вынужден! Они взяли в плен Волка!..

– Ну конечно, причина всегда найдется! – Фин-Кединн был настолько разгневан, что Торак даже немного отступил от него. – Ты такой же, как твой отец! Когда я предупреждал его, чтобы он держался от них подальше, он не пожелал меня слушать. Все твердил, что они хотят нам добра, все называл их Целителями – даже когда всем стало ясно, что они злодеи!.. – Он перевел дыхание, помолчал, потом договорил: – А в итоге и сам погиб, и мать твою погубил.

Торак вдруг заметил, какие глубокие морщины пролегли у Фин-Кединна по углам рта, какая боль светится в его пылающих яростью голубых глазах. И во всем этом виноват он, Торак! Он причинил эту нестерпимую боль замечательному человеку, которого уже успел так сильно полюбить.

А вождь племени Ворона вновь принялся за работу. Чувствуя противную вонь, исходившую от оленьей шкуры, Торак смотрел, как окрашенный кровью жир пузырится под острым костяным скребком, и представлял себе, как сам срезает слой собственной плоти, желая избавить свое тело от татуировки, нанесенной Пожирателями Душ.

– Я ее вырежу! – решительно заявил он. – Ренн говорила, что есть такой специальный обряд…

– Это можно совершить только в полнолуние. А сейчас как раз наступили дни черной луны. Ты опоздал, Торак.

Поднявшийся вдруг холодный ветер принес запах дождя, и Торак поежился.

– Фин-Кединн, ты же знаешь, я – не Пожиратель Душ!

Скребок замер.

– А как ты можешь доказать это? – Фин-Кединн посмотрел на Торака в упор. Его глаза были полны такой великой печали, что в ней, казалось, тонул даже его гнев. – Неужели ты не понимаешь, Торак: не так уж важно, что именно думаю я. Главное для тебя – это убедить всех остальных. И моей власти вождя тут недостаточно. Теперь перед всеми за тебя может поручиться только твое собственное племя.

Торак похолодел. По рождению он считался членом племени Волка, но отец всегда старался держать его подальше от соплеменников. Собственно, Торак никогда никого из них даже не видел. Впрочем, люди Волка были малообщительны; редко кому удавалось встретиться с ними. Особенно после того, как на племя обрушился великий позор, ибо их колдун – отец Торака – добровольностал Пожирателем Душ. С тех пор племя таилось в чаще Леса, став таким же неуловимым, как его покровитель Волк.

Торак коснулся потрепанного клочка волчьей шерсти, пришитого к куртке. Этот символ племени был для него священным, ибо достался от отца. Но только это и связывало его с собственным племенем.

– Как же мне найти своих сородичей? – спросил он.

– А ты их и не найдешь, – откликнулся Фин-Кединн. – До тех пор, пока они сами этого не захотят.

– А если они так и не придут? Если не захотят за меня поручиться?

– Тогда у меня не будет выбора. Я буду вынужден подчиниться Закону Племен и изгнать тебя.

Ветер усилился, и березы замахали своими ветвями, будто прогоняя Торака, словно он уже стал изгнанником, словно они боялись даже прикоснуться к нему…

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Фин-Кединн. – ЧТО такое быть изгнанником?

Торак покачал головой.

– Это почти то же самое, что стать мертвым. Ты будешь изолирован ото всех. И все станут охотиться на тебя, как на дичь. И никто не сможет тебе помочь. Даже я. Даже Ренн. Это строго запрещено. Нам нельзя будет ни поговорить с тобой, ни дать тебе поесть. А если мы это сделаем, то и сами станем изгнанниками. И если кто-то – и мы в том числе – увидит тебя в Лесу, то должен будет тебя убить.

Торак вздрогнул:

– Но я же ничего не сделал!

– Таков закон, – сказал Фин-Кединн. – Много зим тому назад, после того как великий пожар разбросал Пожирателей Душ по разным сторонам, старейшины племен приняли этот закон, дабы не позволить проклятым колдунам вернуться назад и остановить тех, кто пожелал бы к ним присоединиться.

Начали падать первые капли дождя, оставляя пятна на вывернутой оленьей шкуре, и Фин-Кединн подытожил, не глядя на Торака:

– Ступай в свое жилище.

– Но, Фин-Кединн….

– Ступай. Вскоре состоится общее собрание племен, и старейшины вынесут решение.

Торак мучительно сглотнул:

– А как же Тхулл и Люта? И Дари? Я ведь жил с ними вместе…

– Тхулл с Лютой построят себе другое жилище. А тебе с этого момента я запрещаю с кем бы то ни было разговаривать. Оставайся в своем жилище и жди решения племен.

– И долго мне придется ждать?

– Столько, сколько потребуется. И знаешь что, Торак… Не вздумай бежать. Этим ты сделаешь себе только хуже.

Торак уставился на вождя:

– Куда уж хуже…

– Хуже всегда сделать можно, – возразил Фин-Кединн.

Торак убедился в правоте его слов через два дня, когда Ренн все же пришла наконец навестить его.

До этой минуты он ни разу даже мельком не встречал ее. Вход в его жилище был с другой стороны центральной поляны, и он почти не видел того, что там происходит. Правда, порой он ухитрялся кое-что разглядеть в щели меж шкурами или когда выносил на помойку отбросы. Все остальное время он сидел, глядя на пламя своего маленького костерка у входа, и прислушивался к гомону собиравшихся на собрание представителей племен.

Но под конец второго дня Ренн все-таки удалось прокрасться к его жилищу. Она была очень бледна, так что сильно выделялись черно-синие полоски татуировки у нее на скулах, казавшиеся живыми.

– Надо было сразу все мне рассказать! – ледяным тоном заявила она.

– Я понимаю…

– Понимает он! Надо было рассказать! – И в гневе она с такой силой пнула ногой столб у входа, что все жилище содрогнулось.

– Я думал, что сумею тайком избавиться от этой метки.

Присев на корточки у костерка, Ренн помолчала, сердито глядя на угли.

– Ты целых два месяца врал мне! – снова заговорила она. – Только не говори, что промолчать не значит соврать. Потому что это одно и то же!

– Я знаю. Прости меня.

Она не ответила.

За зиму у нее в уголке рта появилось крошечное родимое пятнышко, и Торак все поддразнивал ее, спрашивая, не прилипло ли ей к губам семечко березы и почему она не сотрет его. Сейчас он и подумать не мог о таких подтруниваниях. Никогда еще у него не было так скверно на душе.

– Ренн, – сказал он, – ты должна мне поверить. Я – не Пожиратель Душ, клянусь!

– Ну естественно! Никакой ты не Пожиратель!

Торак судорожно вздохнул, но все же осмелился спросить:

– Значит… ты могла бы меня простить?

Некоторое время Ренн сосредоточенно ковыряла старую болячку на локте, затем коротко кивнула.

Тораку сразу стало значительно легче.

– Честно говоря, я уж и не надеялся.

Она, продолжая ковырять болячку, сказала каким-то странным тоном:

– У каждого из нас есть какая-нибудь тайна, Торак…

– Но не такая, как у меня.

– Да, – подтвердила она все тем же необычным тоном, – не такая.

И очень удивила Торака, спросив, кто именно из Пожирателей Душ сделал ему эту татуировку.

– Сешру… А что?

Она сковырнула болячку, но продолжала упорно скрести ногтями свежую розовую кожу, только что образовавшуюся под корочкой болячки.

– А где в это время были остальные?

Торак сглотнул мешавший дышать комок. Потом ответил:

– Тиацци держал меня. Повелительница Летучих Мышей просто смотрела. А Эостра… – Он вздрогнул, вспомнив ужасную маску Повелительницы Филинов. – Эостры я вообще не видел. Но филин там точно был; сидел на вершине ледяной горы и следил за нами…

Ему вдруг показалось, что он снова вернулся в насквозь промерзшую тьму Дальнего Севера. Вновь ощутил мощную хватку Повелителя Дубов. Вновь увидел громоздкий сгорбленный силуэт Повелительницы Летучих Мышей, стоявшей на страже. Вновь поодаль яростно сверкнули оранжевые глазищи самого крупного в мире филина.

И снова звездное небо над ним заслонило лицо Сешру, Повелительницы Змей; и глаза ее были темно-синими, как полуночное небо, а ее черные, красивого изгиба губы шевелились, произнося ему приговор. Сешру ловко и быстро, укол за уколом, наносила костяной иглой ему на грудь символ трезубца, загрязняя его плоть, кровь и душу кровью убитых Охотников. Эта метка будет вечно терзать тебя, точно острие гарпуна, застрявшее у тюленя под шкурой… Одно движение – и мы направим тебя туда, куда нужно нам…

– Торак? – окликнула его Ренн.

Он встрепенулся, отогнал страшные воспоминания и вновь вернулся к реальной действительности.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросила Ренн.

– То, что следовало бы сделать с самого начала, – вырезать эту проклятую метку! Расскажи, как нужно совершить этот обряд, и я…

– Нет! – тут же, не колеблясь, заявила она.

– Ренн, тебе придется рассказать мне.

– Нет! Ты все равно не сможешь сам это сделать. Ты не владеешь магией.

– И все-таки я попробую.

– Хорошо. Тогда я тебе помогу.

– Нет. Тебе нельзя. Если ты станешь мне помогать, тебя тоже станут считать изгнанником.

– Мне все равно.

– А мне не все равно!

Ренн поджала губы. Она всегда отличалась редкостным упрямством.

Как, впрочем, и он сам.

– Ренн, послушай меня. Ты же знаешь, что не так давно Пожиратели Душ уже один раз взяли в плен моего Волка. Из-за меня. А потом чуть не убили его – тоже из-за меня. Я поэтому и не стал тогда звать его на помощь, иначе он, конечно же, сразу же бросился бы меня защищать и пострадал бы. Из-за меня. А если из-за меня пострадаешь ты… – Он не договорил. – Нет, ты должна поклясться, поклясться своим луком и всеми своими тремя душами, что, если меня изгонят из племени, ты не станешь даже пытаться помочь мне!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю