Текст книги "Сальвадор Дали"

Автор книги: Мишель Нюридсани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)

Это детализированное описание понадобилось нам для того, чтобы понять, о чем же собственно эта картина, занимающая столь важное место в творчестве художника. Упущения, домыслы и вольные толкования мешали и продолжают мешать воспринимать ее во всей ее сложности.

Сюрреалисты, а также та маленькая группа, которая вскоре приедет к Дали в Кадакес: Элюар, Гала, Магритт и Гоэманс, увидели лишь вымазанные дерьмом штаны, что оскорбило их до глубины души. Их мог также оскорбить и трансвестизм, тяга к которому всегда преследовала и будет преследовать Дали, в тот период она особенно бросалась в глаза.

Было сказано множество слов о комплексах, нашедших выход в этом произведении. В литературе психоаналитического толка в то время анализировалось все, что угодно, не избежала подобной участи и эта картина. Ее стали рассматривать исключительно сквозь призму психоанализа, что искажает ее суть.

Вернемся к картине!

Описание, которое мы только что предложили вниманию читателя, позволяет нам выделить те вещи, которые прежде оставались без внимания или специально замалчивались. Среди них угрожающая тень (пугающе черная и резко очерченная), которая может быть тенью обнимающихся отца с матерью (вариант отца с теткой). А еще этот вертикально прорезанный рот в виде женских гениталий, возможно, таит в себе намек на гомосексуальность (Лорки? Дали? Обоих?). Что до фаллической формы пальца, вздымающегося рядом с пышными, соблазнительными ягодицами, то по его поводу я хотел бы процитировать заявление, которое приберег про запас.

Ян Гибсон, пересказывая свой разговор с Альберти в 1980 году, указывает на то, что Лорка, узнав о появлении у Дали женщины, вначале не поверил этому, а потом воскликнул: «Да у него встает только тогда, когда кто-нибудь засунет ему в задницу палец...» Что до дерьма, то в «Дневнике одного гения» его более чем достаточно. И давайте также вспомним: Дали очень долго мочился в постель, испытывая из-за этого чувство невыносимого стыда, которое как всегда он трансформировал в чувство превосходства. А в «Тайной жизни...» он еще рассказывает о том, что, будучи ребенком, рассовывал свои какашки по ящикам всех шкафов, что были в доме.

Возможно, именно такие вещи, оставляющие след на всю жизнь, и являются питательной средой для комплексов.

Существует мнение, что в этой картине нашли отражение комплекс неполноценности и комплекс кастрации. Жорж Батай анализировал это произведение, имея в качестве подспорья его набросок, и сделал вывод, что это наказание «выражается через мечты о мужественности»... которые мне скорее кажутся гомосексуальными фантазиями (или страхами): торчащий вверх половой член-палец, готовый войти в анус, а не в вагину, и женские гениталии вместо рта на бородатом лице вписываются именно в такую логику. Что до персонажа в загаженных портках, то Батай видит в этом утверждение мужественности через стыд. Этакое выступление pro domo [314]314
  В свою защиту (лат.).


[Закрыть]. Но фактов, подтверждающих эту версию, нет.

Эти произведения, как и многие другие, относящиеся к тому периоду, подвергались анализу, который в большей или меньшей степени был психологическим или литературным, но никогда не был формальным, в смысле – отталкивающимся от формы. А между тем форма точно так же (если не больше) передает мысль и состояние души. Взгляните на эту форму – такую расколотую, раздробленную, распыленную.

Такая композиция уже множество раз использовалась Дали: внизу твердая почва, над ней парящие фигуры, влекомые вверх. Раздробленность формы отнюдь не была новшеством, но она никогда не была до такой степени явной и значимой. Также здесь появляется – впервые – один из тех двойственных образов (о, самый элементарный!), которые в дальнейшем будут множиться и множиться: имеется в виду изображение заячьей головы, вписанной в многоцветный рисунок головы птицы или же наоборот. Картины «Человек-невидимка» и «Невидимые спящая женщина, лошадь и лев», признанные примерами первых двойственных образов в творчестве Дали, были написаны им позже.

Весь июнь Дали провел в работе над шедевром, который Камиль Гоэманс продаст виконту де Ноайлю. Картина шокирует сюрреалистов, что заставит Дали усомниться в их открытости всему новому и свободе их воззрений.

Мы уже сказали о раздробленности формы. Сказали, что форма (равно как и символы), методично разбросанная Дали, весьма показательна. И действительно, этот период жизни Дали не относится ни к самым спокойным, ни к самым благополучным. Он был вынужден бежать из Парижа и спрятаться в Кадакесе – умиротворяющем, но в некоторой степени «зародышевом», где с его психикой начали твориться чудеса, на его поведение все вокруг стали обращать внимание. Да и сам он в «Тайной жизни...» признается, что был тогда близок к безумию и что спасла его Гала. Итак, раздробленность формы – симптом, отражение взрыва, приведшего к распаду внутреннего «я». Скажем прямо: свидетельство безумия. Разве не одолевали Дали приступы безумного смеха, разве не случались они все чаще и чаще? Когда уставшие с дороги Гала и Элюар подъехали к его дому в Кадакесе и назначили ему встречу со всей компанией, прибывшей туда до них, в пять часов вечера в гостинице «Мирамар», он сделал следующую запись: «Мы расположились на террасе в тени платанов. Я заказал себе перно, и тут на меня напал приступ безумного смеха».

Какова природа этого смеха? Нервный срыв или стремление произвести эффект?

Ответить на этот вопрос непросто.

Может быть, Дали был отличным манипулятором? Вполне возможно, что свое отчисление из Академии изящных искусств в Мадриде он организовал, тщательно продумав. Не вступая в пререкания с отцом по поводу своего нежелания становиться учителем рисования, он просто поставил его перед свершившимся фактом. Поэтому нам следует с осторожностью относиться ко всему, что происходило перед его разрывом с отцом, событием важным и драматическим, которое странным (пусть и не в том смысле, какой придавал ему Дали) образом совпало с появлением в его жизни Галы.

Даже то, что в этом деле кажется бесспорным, источники могут не подтвердить. Итак, припадки нервного смеха, которые все наблюдали в Париже, а затем – еще более сильные – в Кадакесе, были ли они настоящими или он их просто симулировал?

И чем объяснить ту настойчивость, с которой он выдает себя за безумца, рассказывая о своих приступах смеха, о своей экстравагантности в одежде и многом другом, о чем мы еще поговорим, с удовлетворением отмечая, что жители Кадакеса, все чаще становящиеся свидетелями приступов его сумасшедшего смеха, при его приближении начинают перешептываться, он заключает: «Единственная разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший»?

Он так старательно воздействовал на свое подсознание и кичился тем, что умеет контролировать его, что сорвался?

Он так рьяно симулировал безумие или играл этим, что in fine [315]315
  В конце концов (лат.).


[Закрыть]не впал ли в него?

Вы скажете, что все эти сомнения надуманные?

Полагаю, Дали впервые в жизни подписал контракт с галереей, и к тому же – с парижской галереей. Он почувствовал, что может обрести финансовую независимость, во всяком случае, на какое-то время. Он осознал, что произведение, подобное «Андалузскому псу», несмотря на вызов общественному вкусу, вполне может завоевать успех у влиятельной публики. Он осознал важность для себя группы сюрреалистов и определил место Элюара и Галы внутри этой самой группы. Он понял, бывая в гостях у семейства Ноайлей, как и чем живет высшее парижское общество, и пришел к выводу, что в одиночку ему его не покорить.

Отсюда и Гала.

Отсюда и необходимость замены власти отца на власть Галы.

Отсюда и тщательное выстраивание сюжетной линии драмы, загодя, хорошо загодя. Практически с первой встречи с Элюаром, которого он сразу же оценил, когда тот показывал фотографии обнаженной Галы, флиртовал с другой женщиной и стрелял глазами в хорошеньких девушек вокруг, в то время, как сама Гала развлекалась в Швейцарии со спортсменами-инструкторами, учившими ее кататься на горных лыжах. Пик славы Элюара в прошлом, деньги таяли.

Отсюда появление картины под названием «ПРИЯТНО иногда плюнуть на портрет своей матери», сделанной специально, чтобы спровоцировать ярость крайне вспыльчивого отца, ярость, следствием которой должно было стать его изгнание из родительского дома. Таким образом, не он, неблагодарный сын, рвал с семьей. Это отец отлучал его от семьи. Дали был жертвой. Жертвой любви. Жертвой непонимания. Бедный Дали! Бедная Гала!

Полноте, Дали был каким угодно, только не наивным.

Взгляните на этого хитреца, который, пересказывая, как проходила сцена – столь им желанная, – когда они с Галой бросаются в объятия друг друга, подсовывает нам сладкую сказочку! «Жил-был король, мучимый странными любовными фантазиями»... Это грандиозно и это проходит.

И совершенно справедливо, что Дали и Гала не Ромео и Джульетта XX века. Как не Ромео и Арагон, «безумно влюбленный в Эльзу» [316]316
  Эльза Триоле (урожденная Каган, сестра Лили Брик) (1896—1970) – французская писательница русского происхождения, Арагон был ее вторым мужем.


[Закрыть], еще один признанный мистификатор в этой области.

Взгляните – или, вернее, послушайте, – как Клод Нугаро [317]317
  Клод Нугаро (1929—2004) – французский поэт, певец и композитор.


[Закрыть], чьи стихи вошли в сборник «Современные поэты», рассказывает об этом событии под музыку Гуайона [318]318
  Даниель Гуайон – французский композитор.


[Закрыть]:

«Я хочу Галу», – признался себе Дали

Гала призналась себе: «Я люблю этого парня»

Отголоски этой любви, поразившей обоих,

Носились в воздухе между Кадакесом и Фигерасом

ГалаДалиДалиГала

ДалиГалаГалаДали

[...]

Когда он увидел ее там перед собой

Словно гром небесный поразил его

Перед ним вдруг явился его двойник

Откуда-то из другого мира

И да позволено будет мне сказать последнее слово

Ответственность за которое я беру на себя

Дали не стал бы Дали

Если бы не встретил Галу

Дали не стал бы Дали

Если бы не встретил Галу.

Герой «Охоты на Снарка» Балабон утверждал: «То, что трижды сказал, то и есть» [319]319
  Льюис Кэрролл «Охота на Снарка», перевод Григория Кружкова.


[Закрыть]. Но только дважды повторенные, отражают ли слова «то, что есть»? В любом случае, они и тогда звучали в унисон с «vox populi» [320]320
  Глас народа (лат.).


[Закрыть], и сейчас продолжают звучать так же. Гала была не просто его вдохновительницей, она была его музой. Она позволяла Дали существовать. Разве сам он не повторял это на все лады и разве не подписывал некоторое время свои картины их двумя именами, слитыми в одно? «Vox populi» не является аргументом «в пользу» или «против» реальности. Он выполняет роль сейсмографа.

Прекрасно. А теперь, после всех этих предположений и заключений, вернемся к реальным фактам.

В августе Камиль Гоэманс и его невеста Ивонна Бернар приезжают на целый месяц в Кадакес и поселяются в съемных апартаментах, вместе с ними Магритт, художник, на которого делает основную ставку галерея Гоэманса, и его жена. А в гостинице «Мирамар» (существующей и поныне), расположенной недалеко от Порт-Льигата, – Элюар, Гала и их дочь Сесиль. Прибывший чуть позднее Бунюэль, собиравшийся доработать сценарий фильма «Золотой век», остановится в доме у Дали.

Итак, все действующие лица пьесы на месте. Пришло время для рождения мифа. Вот он, пожалуйста.

Гала: от сказки к мифу

А поскольку она всегда мечтала о некоем подобии собственного мифа, она начала думать, что только один я способен создать его для нее.

С. Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали

«Перед моим домом остановилась машина. Из нее вышли Поль Элюар и его жена. Они были утомлены долгим путешествием: только что вернулись из Швейцарии, где навещали Рене Кревеля. Они почти сразу же покинули нас и отправились отдыхать в гостиницу „Мирамар“, назначив нам встречу на пять часов. Я нашел, что у Галы очень умное лицо, но на нем явно читалось раздражение оттого, что ей пришлось тащиться в такую дыру, как Кадакес». Именно так рассказывает Дали в «Тайной жизни...» о своей первой встрече с Галой.

В пять часов вечера вся компания собралась в гостинице «Мирамар». Они расположились на террасе кафе, Дали заказал себе перно и вдруг зашелся тем безумным смехом, который пугал всех знакомых и незнакомых людей вокруг. «Вечером во время прогулки, – продолжает свой рассказ Дали, – мы говорили с Галой, женой Элюара, на разные серьезные темы. Она была поражена логичностью моих суждений и призналась, что поначалу, когда мы все вместе сидели под платанами, я показался ей крайне несимпатичным и неприятным типом из-за моих напомаженных волос, придававших мне вид профессионального исполнителя аргентинского танго».

С одной стороны – раздраженная дама, с другой – несимпатичный тип пижонистого вида, сказать, что любовь между Дали и Галой вспыхнула отнюдь не с первого взгляда, значит, ничего не сказать.

Но после первых неудачных контактов события начнут развиваться стремительно: почва для рождения мифа уже вполне подготовлена.

Малую толику реальности все же следует сюда добавить.

Мы видели, что представлял собой Дали. Доминик Бона, биограф Галы, назвала его «мужчиной-ребенком»: он все еще находился в финансовой зависимости от отца и в этом плане очень походил на Поля Элюара не только в ранней юности, но и тогда, когда тот вернулся домой после службы в армии. Дали был избалованным молодым человеком, привыкшим к чрезмерной опеке и покорно склоняющим голову перед статуей командора – то бишь перед своим отцом. Но Гала, чего добивалась Гала? Чего хотела Гала, а главное – что представляла собой Гала?

Гала, муза, пожирательница, добрая фея или злая колдунья, смотря по обстоятельствам, посланница Божия; та, без-которой-Дали-бы-не-существовало; та, чье имя сплетено с именем художника на некоторых его картинах, единственная женщина на групповом портрете, на котором Макс Эрнст в 1922 году изобразил группу сюрреалистов в полном составе; та, чей взгляд необычайной силы и притягательности сумел запечатлеть Ман Рэй. Загадка. Чужестранка. Гала, та, о которой никто ничего точно не знает...

...Кроме того, что она была русской и женой Элюара, с которым познакомилась в швейцарском санатории, и что спокойно относилась к триолизму [321]321
  Триолизм (triolisme – фр.) – сексуальные отношения между тремя партнерами.


[Закрыть]и эксгибиционизму своего мужа.

Помимо слухов, почти никаких фактов.

Попробуем разобраться с тем, что есть.

Во-первых, имя. Откуда оно взялось? Гала – уменьшительное от Галины? Вовсе нет: звали-то ее Еленой.

Итак, Гала: крупный план и стоп-кадр.

Родилась наша героиня в Казани. По свидетельству Доминик Бона, 26 августа 1894 года, по свидетельству ее дочери—в том же году, но 18 августа. По другим свидетельствам, год ее рождения варьируется между 1890 и 1895 годами.

Мать ее была родом из Сибири, где ее семья владела золотыми приисками. У Галы было два старших брата и младшая сестра. Отец, Иван Дьяконов, умер, когда ей было одиннадцать лет. Мать вторично вышла замуж. Отчима Дмитрия Ильича Гомберга, адвоката (еврея по отцу), Гала так сильно любила, что сменила отчество и стала вместо Елены Ивановны Еленой Дмитриевной. Это было первой подменой и первым трамплином для разных ошибок и домыслов, одна из таких ошибок укоренилась очень глубоко: о Гале – русской по национальности и православной по вероисповеданию как ее мать, братья и сестра, – говорили, что в ее жилах течет еврейская кровь. Правда, когда ей самой задавали вопрос, не еврейка ли она, она этого не опровергала, но и не подтверждала. Такова была обычная манера ее поведения: ничего не говорить.

Поговаривали, что отчим Дмитрий – ее настоящий отец. Этого она также никогда не опровергала и не подтверждала.

В Москве она жила на Трубниковской улице, была примерной ученицей в гимназии, дружила с Цветаевой, будущей известной поэтессой, разговаривала по-французски с бонной-швейцаркой, занималась живописью, пробовала себя в поэзии, а как-то в каникулы побывала в Крыму, на побережье Черного моря, и этот отдых оставил в ее памяти самые светлые воспоминания.

У нее всегда было свое мнение, которое она не считала зазорным высказывать, а «волевые складки у ее рта» были замечены многими из ее окружения.

Она не могла похвастаться крепким здоровьем, у нее были слабые нервы. Из России в Швейцарию она уехала из-за туберкулеза и лечилась вначале в Давосе, а затем в санатории в Шаваделе, где познакомилась с семнадцатилетним юношей с ясным взглядом и нежным и меланхоличным лицом. Звали его Эжен Грендель. Он не стал сдавать экзамен на степень бакалавра, бросил учебу и поступил учеником в контору своего отца, который торговал земельными участками. Как и Гала, он увлекался литературой и сам пописывал стихи. Позже он прославится на этом поприще под именем Поля Элюара. Поэт – вторая профессия. Прежде всего Эжен – торговец и после смерти отца, унаследовав его состояние, будет продолжать его дело. Полем звали его дядюшку по отцовской линии, а фамилию Элюар носила в девичестве его бабушка по материнской линии.

Отношения Эжена и Галы были платоническими, поскольку в тех условиях даже речи быть не могло о чем-либо более серьезном. Они гуляли, держась за руки, заглядывали друг другу в глаза, а, расставшись, обменивались нежными письмами. Он постоянно демонстрировал ей свое увлечение литературой и посвящал поэмы, в которых воспевал ее «строгие глаза». Высокомерие и горделивость, которыми она бравировала, приводили его в отчаяние и восхищали одновременно. Мать Эжена Гренделя (как позднее и отец Дали) невзлюбила эту своенравную барышню, приехавшую в одиночку из далекой России и по любому поводу осенявшую себя крестом (на православный манер). Она называла ее «эта русская».

Она не хотела признавать или недооценивала того факта, что помимо нежных чувств и физического влечения молодых людей связывало и еще кое-что: поэзия. Там, в санатории в Шаваделе под пристальным наблюдением Галы Эжен стал настоящим поэтом. Он выпустил (за свой счет) поэтический сборник под названием «Первые стихи», затем еще одну книжку – «Диалог бесполезных людей», к которой Гала написала предисловие, подписавшись псевдонимом «Reine Paleuglnn», в котором кое-кто увидел анаграмму имени Эжена Гренделя ( Eugene Grindel)... правда, с несколькими лишними буквами. Эжен, посвятив эту книгу «Той, которая...», многоточием дал простор любым предположениям.

В 1914 году, поправив свое здоровье, Гала и Поль, не спросив на то согласия родителей, назвавшие себя женихом и невестой, разъехались по домам: она отбыла в Москву, где Николай II правил на пару с Распутиным, он – в Париж, где только что произошло убийство Жореса [322]322
  Жан Жорес (1859—1914) – французский политический деятель, социалист.


[Закрыть], а спустя три дня была объявлена война, что вызвало у части парижан безумное ликование.

Эжен по слабости здоровья был признан не годным к строевой и отправлен во вспомогательные войска. Гала каждый день писала «жениху» письма. Европа полыхала в огне, а Гала мечтала лишь о том, чтобы воссоединиться с Эженом. Она была своенравной девушкой и если принимала какое-то решение, то уже ничто не могло заставить ее свернуть с пути.

Эжен тоже мечтал о встрече. Он большую часть своей армейской службы проводил в госпиталях, куда попадал то из-за упадка сил, то из-за обострения хронического аппендицита, то из-за постоянной мигрени или лихорадки. Во всех его письмах семье на все лады повторялось имя той, кого он любил, – его невесты. Но первой добилась благословения своей семьи на их брак она, произошло это в 1916 году. Свои письма ему она стала подписывать «навеки твоя жена». То обстоятельство, что она отправилась в путь, причем одна – редчайший случай в то время. Она ехала через Финляндию, Швецию, Англию, затем были Дьеп и, наконец, Париж, где мать Эжена поселила ее у себя в квартире на улице Орденэр, выделив ей одну из комнат. «Обещаю тебе, у нас будет прекрасная жизнь, овеянная славой», – писала она Эжену.

Приехав на побывку, он предался любовным утехам и обнаружил, что в постели Гала весьма изобретательна, одним словом, имеет определенный опыт. Данное обстоятельство удивляло и волновало юношу с чистым взором. Откуда у столь юной барышни такие познания в этой области? Гала признавалась, что у нее «задатки шлюхи», но при этом утверждала, выражаясь на весьма своеобразном французском: «Я не целовалась хоть с одним мужчиной». Она писала Эжену: «Если я позволяю себе делать с тобой все, даже какие-то "странные вещи", я уверена – потому что люблю тебя, – что все это чисто и прекрасно».

Они поженились 21 февраля 1917 года. Гале было двадцать два года, Эжену – двадцать один. Гала согласилась перейти в католичество, а Эжен получил увольнительную на три дня. Вскоре русский царь отрекся от престола и в России произошла революция. В марте 1918 года Германия, Австро-Венгрия, Турция и Россия подписали Брест-Литовский мирный договор. Сорок дивизий были переброшены с Восточного фронта для укрепления линии обороны против отступающих сил союзников. Над Парижем нависла угроза, он мог оказаться в руках врага.

В такой вот ужасной обстановке 10 мая 1918 года появилась на свет дочь Галы и Эжена. Гала без всякого интереса повозилась с ней несколько дней, а затем оставила на попечение кормилицы и уехала к Эжену, которого перевели на новое место службы – поближе к семье. И опять, как всегда, по причине слабого здоровья.

Гала жила только ради любви, поэзии и славы. Преимущественно ради славы, причем собственной. Она много давала и многого требовала. Цельная и эгоистичная натура, она писала: «Я покупаю твое послушание по самой высокой цене». Война закончилась. Эжен начал печататься и окончательно превратился в Поля Элюара.

Полан [323]323
  Жан Полан – французский поэт.


[Закрыть]составил ему протекцию в недавно созданном журнале «Литература», которым руководили Бретон, Супо и Арагон, и вскоре новичок стал полноправным членом маленькой группы поэтов, продолжая при этом работать в конторе своего отца. Гала, которая не занималась ни хозяйством, ни ребенком, была одержима только одной идеей: добиться того, чтобы и ее допустили в эту группу, несмотря на сдержанное отношение к ней Бретона, Арагона, а главное – Супо, называвшего ее «дрянью» и прилипалой.

В начале 1919 года Бретон, Арагон и Супо открыли для себя дадаизм, Тцару и «Кабаре Вольтер» [324]324
  «Кабаре Вол ьтер» – заведение в Цюрихе на Шпигельгассе, с которым связывают зарождение дадаизма. Так же стал называться журнал, который в 1916—1917 годах дадаисты выпускали в Цюрихе.


[Закрыть]. Какой энтузиазм это вызвало! Они обменивались стихами, публиковали друг друга в своих журналах, то же самое делал, со своей стороны, и Пикабиа в Барселоне. Гала и Поль, также попавшие под обаяние деструктивного смеха дада, разделяли энтузиазм своих друзей, но держались с определенной долей настороженности. Элюар не был нигилистом. Но принимал участие в их представлениях, шумных сборищах и даже драках, посещал собрания, на которых порой можно было увидеть Дриё ла Рошеля [325]325
  Пьер Дриё ла Рошель (1893—1945) – французский писатель, один из самых видных идеологов коллаборационизма во французской литературе, перешел от сюрреализма к фашизму, покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть]и двадцатичетырехлетнего Монтерлана. Гала по-прежнему не пользовалась симпатией у этих господ.

Элюар вдруг воспылал страстью к живописи, и Гала последовала его примеру, начав осваивать эту новую для нее область. Озанфан – опять он! – основатель пуризма, стал ее гидом. Элюара интересовали Дерен, Брак, Грис, Кирико, Дюшан. Галу интересовали Эжен и она сама. Она хотела, она требовала, чтобы он любовался ею, превозносил и воспевал ее красоту.

На сцене появляется Макс Эрнст. Май 1921 года. По инициативе Тцары была устроена выставка Макса Эрнста. Эрнст – немец. Выставлять его картины – антипатриотический акт. Эрнст делал коллажи. Сидел в тюрьме по обвинению в порнографии. Короче, у него было все, чтобы понравиться дадаистам. Выставка вызвала шумный скандал из тех, что так любила их маленькая группа; но Эрнст не смог продать ни одной картины и прослыл в Париже безнадежно плохим художником.

Ни Галы, ни Элюара не было на торжественном открытии его выставки. Самого Макса Эрнста тоже там не было. Будучи персоной нон грата во Франции и получив отказ во въездной визе, он оставался в Кёльне.

Поскольку он не мог приехать в Париж, сюрреалисты решили сами к нему приехать во время летних каникул. Поскольку он уже переехал в Тироль, они тоже поедут в Тироль! Первыми туда отправились Тцара и Бретон. Элюар и Гала также поехали в Германию, но почти месяц провели вдвоем, прежде чем нанесли визит Эрнсту... Они навестили его в Кёльне, куда он вернулся из Тироля.

Перед ними предстал спортивного вида мужчина, открытый, обладающий прекрасным чувством юмора, сразу вызывающий к себе расположение и очень красивый внешне. В его мастерской Элюар увидел работы, которые его просто ошеломили. Он сразу же разглядел в нем гения и, не откладывая, купил одну большую картину. Они провели в гостях у Макса, его жены Лy и их маленького сына неделю, которая показалась им чистейшей воды идиллией. Мужчины быстро прониклись взаимной симпатией: они вели себя друг с другом так, будто были братьями, и в четыре руки писали стихи. Гала, которую дружба с женщинами никогда не привлекала, всюду следовала за ними по пятам. Лу, жена Макса, вдруг обнаружила, что она выпадает из рождающегося у нее на глазах союза. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы увидеть, что Гала нравится Максу, а Макс – Гале. Но Эрнст и Элюар пока еще были слишком поглощены друг другом. Их связало общее увлечение трактовкой сновидений, поэзией и живописью. Они демонстрировали абсолютное единство взглядов и интересов, которое найдет свое продолжение. В переписке. А еще они вместе напишут книгу под названием «Несчастье бессмертия», книгу, которая сцементирует их дружбу.

Следующим летом семейства Тцара, Арпов, Эрнстов и Элюаров отправились в Тарренц [326]326
  Тарренц – местечко в австрийской провинции Тироль.


[Закрыть]. Очень скоро Эрнст стал оставлять Лу с сыном дома, в арендованной ими квартире, а остальная их компания имела возможность наблюдать, как Макс Эрнст и Гала прогуливаются под ручку и целуются. Поль не только позволял им вести себя подобным образом, но еще и признался Мэтью Джозефсону [327]327
  Мэтью Джозефсон – американский писатель, публицист и историк.


[Закрыть], одному из членов их маленькой группы: «Макса Эрнста я люблю гораздо больше, чем Галу...»

Была ли его любовь к Максу Эрнсту настоящей? Он испытывал физическое влечение или его привлекала только общность интеллектуальных и эстетических пристрастий? Может быть, он открыл в себе гомосексуальные наклонности? Или просто был готов поделиться с каждым тем, что имел? Или нуждался в стимулирующем средстве для оживления интимных отношений с женой, уже не таких пылких, как поначалу? Как бы то ни было, он по-прежнему не сводил влюбленных глаз с Макса и Галы. В этой истории Макс вел себя с милой беззаботностью, Лу с определенной долей рассудительности, Поль с безграничным пониманием, Гала же была единственной, кому эта ситуация нравилась в тот момент меньше всего. По извечной российской привычке она драматизировала то, что, судя по всему, вполне устраивало обоих мужчин.

Когда в конце лета они готовились разъезжаться по домам, Поль уговорил Макса ехать с ними в Париж. Более того, он дал Максу свой паспорт, поскольку тому до сих пор был закрыт въезд во Францию!

Отец Поля подыскал для сына и невестки дом в одном из парижских пригородов. Днем Поль уезжал на работу в контору своего отца, оставляя Галу с Максом, которому с помощью Полана достал фальшивые документы. Это позволило Максу начать хоть как-то зарабатывать себе на жизнь. А вечерами он писал свои картины.

Для дадаистов это было время «урожайных снов». На этом поприще больше всех преуспел Деснос. Макс Эрнст написал картину «Встреча друзей», на которой мы видим самого Эрнста, Френкеля [328]328
  Теодор Френкель – французский поэт-дадаист и сюрреалист.


[Закрыть], Полана, Перэ [329]329
  Бенджамин Перэ – французский поэт-сюрреалист.


[Закрыть], Бааргельда [330]330
  Иоханнес Теодор Бааргельд (псевдоним, настоящее имя Альфред Грюневальд) (род. в 1927 г.) – создатель кёльнской группы дадаистов.


[Закрыть], Супо, Арпа, Мориса, Элюара, Арагона, Бретона и Кирико. Следует отметить, что на ней не нашлось места для Тцары и Пикабии, но зато нашлось место для Галы, а также для Достоевского.

У Галы все чаще случались нервные срывы. Поль почти не бывал дома, мотался по ночным заведениям и закрытым клубам, пьянствовал, волочился за женщинами и сам себе был противен. Невозмутимый Макс все больше обживался в загородном доме Поля, он расписал там стены в соответствии со своими вкусами и натащил туда разного барахла, что приводило в восторг Галу, но исключало присутствие там Элюара.

А не служила ли Гала некой приманкой для привлечения к Элюару художников, картины которых они могли скупать по дешевке? Так, в 1923 году Элюар, Эрнст и Гала поехали в Рим для встречи с Кирико. Гала очаровала художника. В результате картины Кирико пополнили коллекцию Элюара и Галы.

В среде дадаистов назревал конфликт между Бретоном и Тцарой. Первый мечтал о более позитивной направленности их движения, второй – об усилении негативной составляющей концепции сюрреализма. Как-то, придя на одно из представлений Тцары, Бретон и его друзья освистали участников и практически сорвали спектакль. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы и вылилось в ссору, разрыв стал неизбежным. Дело дошло до вызова полиции. Обе конфликтующие стороны получили повестки в суд. В следующем номере журнала «Литература» развернулась дискуссия вокруг слова «уходить». Видимо, Поль Элюар решил последовать этому «дадаистскому призыву»: 24 марта 1924 года он вдруг исчез, прихватив с собой отцовские деньги (он взял их из его письменного стола) и никому не сказав ни слова.

Гала не могла прийти в себя от изумления: ее бросили!

Она осталась без денег, с ребенком на руках, с любовником, привыкшим жить за счет ее мужа, со свекром и свекровью, отнюдь не горевшими желанием содержать парочку, повинную в бегстве их сына. Ко всему прочему, Бретон, Арагон и вся их компания потеряли к ней всякий интерес. Перед Галой захлопнулись все двери.

Но этот удар судьбы не смог ее сломить, а, наоборот, заставил мобилизоваться. Она взяла себя в руки и стойко перенесла свалившиеся на нее проблемы, продемонстрировав ту силу воли и даже жесткость, которые всегда будут вести ее по жизни.

Элюар обнаружился в Ницце. Слабовольный и неспособный раз и навсегда порвать с Галой, он сообщил ей о месте своего пребывания и попросил приехать к нему. Он собирался отправиться на Таити, и ему нужны были деньги. Жена получила доверенность на продажу некоторых ценностей и картин.

Бретон и его друзья объявили себя «сюрреалистами», это слово они позаимствовали у Аполлинера, оно фигурировало в качестве подзаголовка к его пьесе «Груди Тирезия».

В конце мая Поль написал Гале из Папеэте: «Ты единственное моё сокровище, я люблю только тебя. Я никого больше не люблю» и послал ей сто марок. Он скучал по ней даже в объятиях таитянок.

Гала готова была тут же броситься к нему, но ста марок было мало. Пришлось распродать по дешевке коллекцию картин, собранную Полем. Было продано восемь картин Кирико, двенадцать – Пикассо, две – Брака, три – Дерена, четыре – Хуана Гриса, три – Макса Эрнста и одна – Мари Лорансен [331]331
  Мари Лорансен (1885—1956) – французская художница, возлюбленная Гийома Аполлинера.


[Закрыть], плюс к этому она продала несколько предметов негритянского искусства, после чего отбыла в Сайгон, где в этот момент находился Поль.

Удивительно, но отправилась она в эту поездку в сопровождении... Макса Эрнста. А еще удивительнее, что в Сайгоне это трио вновь сплотилось. Поль вернулся домой. Он и Гала. Макс Эрнст остался в Юго-Восточной Азии еще на несколько недель.

Семья Поля встретила сына и его жену как ни в чем не бывало, поскольку того «другого» с ними больше не было. Группа сюрреалистов также приняла Поля как ни в чем не бывало, но Галу – нет. Она всех страшно раздражала. «Она вызывает у меня крайнее отвращение», – признавалась Симона Бретон. Гала всем внушала подозрение и, по общему мнению, сеяла в группе сюрреалистов смуту и раздоры. «В ней что-то от ведьмы», – как-то заметил Виктор Крастр [332]332
  Виктор Крастр – французский критик.


[Закрыть].