Текст книги "Секреты соблазнения"
Автор книги: Мишель Маркос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 2
Нашел.
Охотник тихо подкрался к ничего не подозревающей жертве. Малькольм вцепился в свой лук, все его чувства обострились. Сердце стучало, как молоток, дыхание участилось. Хотя в деревьях гулял свежий ночной ветер, он вспотел. Время, казалось, замедлило свой бег, в одно биение сердца вмещалась целая вечность.
Скрытая во мраке среди деревьев, его жертва устроилась у скудного огня. Малькольм смотрел, как мужчина подбросил веток в слабое пламя, поежился, поплотнее укутываясь в клетчатый плед клана Маккиннес.
И хоть на северные холмы уже спустилась тьма, Малькольм различил пистолет на поясе мужчины.
Малькольм медленно натянул тетиву. Расстояние было слишком велико, зато ветер утих. Он прищурил один глаз, тщательно прицеливаясь. Этого момента он поджидал почти две недели. Азарт охоты забурлил в его венах. Он подался вперед, очищая острие стрелы от грязи. И тут у него под ногами хрустнула ветка.
Маккиннес вскинулся, направив ружье в сторону Малькольма. Со своего места он никак не мог увидеть, где прячется Малькольм. И тем не менее Малькольм знал, что нет ничего более опасного, чем испуганный мужчина с заряженным оружием.
– Кто здесь? – крикнул Маккиннес. Страх, смешанный с чувством вины, проступил на лбу бисеринками пота. – Выходи!
В неровном свете луны Малькольм видел, как Маккиннес осторожно двигается к нему. Может статься, его жертва вовсе не так слепа. В голове у Малькольма промелькнули пять возможных вариантов действий – в зависимости от степени опасности.
Он ослабил тетиву, став беззащитным. Медленно поднял с земли камень. Размахнувшись, со всей силы бросил его в сторону поляны.
Следующие мгновения слились в одно неясное пятно. Маккиннес обернулся, в панике от отвлекшего его звука. Малькольм натянул тетиву лука и выпустил стрелу. Маккиннес упал на землю, по лесу разнесся его крик.
Малькольм пулей вылетел из своего убежища, легко перескочив через поваленную березу. Маккиннес извивался на земле, безуспешно пытаясь выдернуть окровавленную стрелу из бедра.
Затем перевернулся на бок, дрожащей рукой нацелив пистолет на Малькольма. Тому некуда было свернуть, некуда спрятаться; единственное, что могло помочь, – скорость. Он всем телом набросился на противника в отчаянной попытке вырвать у него оружие.
Оскалив зубы, мужчины боролись друг с другом. Хоть Малькольм и был сверху, Маккиннес был достаточно силен и к тому же на добрых два фунта тяжелее его.
Рискуя жизнью, Малькольм снял руку с пистолета Маккиннеса и вогнал стрелу глубже в его бедро. Маккиннес закричал и потянулся к ране.
Ловя ртом воздух, Маккиннес выругался.
– Давай продолжай, паршивый трус! Подстрели безоружного, как это принято у вас, подлецов!
Малькольм запихнул пистоль за пояс своего черного килта.
– Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем возможность убивать украдкой. Но сегодня удача на твоей стороне, Маккиннес. У закона есть к тебе претензии.
– Закон? Да ты сумасшедший. Я убивал только англичан… Тех самых, что выгнали меня с моей земли.
– Сейчас твои земли принадлежат короне. Их конфисковали, когда ты отравил реку и весь скот лорда Ратледжа погиб… Как и его малолетний сын.
– К чему вся эта болтовня о короне? – недоверчиво спросил Маккиннес, в то время как Малькольм связывал его запястья у него за спиной. – Ты же урожденный шотландец! У тебя что, совсем нет гордости, парень? Почему ты не поддерживаешь восстание?
Малькольм промолчал, быстро затягивая узлы на запястьях мужчины.
– Из какого ты клана?
Малькольм по-прежнему молчал. На этот вопрос он не мог ответить, не испытывая определенного стыда.
Он повернул мужчину лицом к себе, придерживая за рубаху, и убрал скин ду [2]2
Скин ду (гэльск. Sgian Dubh – черный нож; правильное современное гэльское произношение – «скиан ду») – предмет национального шотландского мужского костюма, небольшой нож с прямым клинком. «Черным» нож называют по цвету рукояти либо из-за скрытого ношения.
[Закрыть].
Маккиннес кинул взгляд на руку Малькольма.
– А, я все понял! Ты ни на что не годный отщепенец, мошенник, отвергнутый всеми кланами. Ты предал своих людей!
Маккиннес плюнул себе под ноги.
Малькольм едва не ударил его в ответ на оскорбление. Но Маккиннес был прав. Шрам на тыльной стороне его кисти говорил именно об этом. Он стал изгоем среди шотландцев, лишенным защиты и чести принадлежать к какому-либо клану. Он хуже, чем никто. Но тут уж ничего не поделаешь.
Изумрудные глаза Малькольма буравили лицо пленника.
– Я не присягал в верности ни одному клану. Шотландия, Англия… Не важно, кто заплатил мне, чтобы достать тебя. Лично я делал это исключительно ради удовольствия увидеть тебя на виселице.
– Мерзавец! – завопил Маккиннес, когда Малькольм резко потянул его за руку. И хоть он скрючился, приволакивая раненую ногу, его голос разнесся над верхушками деревьев по всему лесу. – Мерзавец!
Что ж, именно это имя и пришлось взять Малькольму Слейтеру.
Глава 3
– Шотландия? – недоверчиво спросила Серена. – Там же ничего нет, кроме овец и коров.
Сдерживая улыбку, Эрлингтон налил чай.
– Серена… Шотландия – неотъемлемая часть Великобритании, и то, что Британия на первом месте, – в этом есть и ее заслуга.
Она пожала плечами:
– Никак не могу понять, зачем тебя туда посылают.
Эрлингтон говорил размеренно, ровным тоном, взвешивая каждое слово, что было его характерной чертой.
– Война с Францией истощила британскую казну. И чтобы страну не накрыл кризис, парламент ввел еще один налог. Шотландцы жаловались, говоря, что дополнительный налог слишком обременителен для и без того обедневшего народа. Парламент, несмотря на это, остался непреклонным. И вот теперь вся Шотландия охвачена волнениями. Принц-регент попросил меня ослабить англо-шотландские трения, не дать перерасти волнениям в открытый мятеж.
– Но почему должен ехать ты? – спросила она, взяв чашку китайского чая с медом. – Как ты себя чувствуешь? Не надо тебе ездить так далеко, слишком щекотливое и беспокойное задание для тебя одного. Неужели нельзя было отправить кого-нибудь другого?
– Серена, ты же понимаешь. Если тебя просит твой принц, ты не можешь его ослушаться. Откровенно говоря, я даже рад этому поручению. К тому же это говорит о том, что тайный совет все еще верит в мои способности.
Серена увидела тень сожаления на его лице. Она накрыла его руку своей.
– Я верю в тебя, отец. Даже если взбунтуются овцы и коровы, я знаю, ты сумеешь найти компромисс.
На лице Эрлингтона появилась улыбка, когда он подносил дымящуюся чашку к губам.
– Мое дорогое дитя, я надеюсь, когда ты обживешься на новом месте, тебе там понравится.
Обживешься. Серена отставила чашку и беспокойно посмотрела на отца, наморщив лоб.
– Удивляюсь тебе, пап. Что, по-твоему, я буду делать, пока ты будешь взывать к разуму шотландцев?
Он пожал плечами:
– Да что угодно. Шотландия – очень красивая страна, с великолепными пейзажами.
– Ну а потом, когда я обойду все окрестности?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, здесь в Лондоне у меня свой круг общения, друзья, я буду очень по ним скучать.
– Ты самое очаровательное и прелестное творение Бога, с врожденной тягой к общению. Я уверен, ты вмиг обрастешь новыми знакомыми.
– Да, но на это уйдет время. А что мне делать в промежутке?
– Ты сможешь заниматься своей колонкой. Вести ее оттуда.
Серена встала с дивана, обитого мягкой тканью.
– Писать про кого? В Северном нагорье нет общества, нет светского круга, как здесь, в Лондоне. Кто захочет читать о Шотландии? Это ничто, находящееся нигде.
Эрлингтон вздохнул.
– Люди там в основном простые, это правда, зато они умны и очень сердечны. Уверен, они тебе сразу понравятся. И не все они фермеры и пастухи. Многие семьи довольно состоятельны и живут, кстати, в домах, очень похожих на наши.
Серена посмотрела из окна в сад. Мысль поменять оживленный Лондон на провинциальное Северное нагорье угнетала ее. Если она уедет из Лондона надолго, ее карьера колумнистки закончится. За очень короткое время она перейдет из разряда «кто есть кто» в разряд «кто она?».
– Я не хочу ехать, пап. Но я также не хочу оставаться здесь без тебя.
– Малышка! – сказал Эрлингтон, вставая рядом. – Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива. Но я не могу. Не в этот раз. – Он положил руки ей на плечи. – Это будет скучная дипломатическая миссия. Тебе нет необходимости ехать. Ты можешь остаться в Лондоне до конца сезона. Я тебе напишу.
Серена слишком болезненно воспринимала все, что касалось отца, и это усилило ее решимость.
– Нет, ничего не хочу слышать об этом. Мое место рядом с тобой. Мы едем вместе.
Отец поцеловал ее в лоб.
– Поездка продлится две недели. Месяц – самое большее. Выезжаем утром.
Он вышел из столовой.
Это не так уж плохо, сказала она самой себе. Четыре недели она вполне может прожить без балов, приемов и удовольствия, получаемого от ведения колонки. Без визитов, флирта, поцелуев. Это ведь совсем просто – поменять скрипку на волынку, а розы – на чертополох.
Не так ли?
Глава 4
В этот вечер трактир «Чертополох и колючка» гудел, как улей. Около дюжины столиков были заняты, а те, кому не хватило места, толпились перед баром. В воздухе стоял запах жареного мяса и немытых тел. Голоса сливались в общий гул. Говорили об одном и том же.
Малькольм Слейтер только что вышел из здания суда в Инвернессе, где получил денежное вознаграждение. Он был изранен, истощен, хотел пить и смыть кровь Маккиннеса с рук. Пища и сон в «Чертополохе и колючке» восстановят его истощенные силы. Он вошел в паб, бросив сначала монетку дежурному конюху и строго наказав задать своему серому Старичку столько сена и овса, сколько он сможет съесть.
Внутри было не протолкнуться, просто яблоку негде упасть. Малькольм пробивал плечами дорогу к бару. С ростом в шесть с половиной футов он был вне конкуренции. В помещении стало еще тише, когда он заказал пинту эля, тушеное мясо и хлеб. А когда приблизился к свободной лавке в конце зала, все разом затихли.
Мужчина в клетчатом пледе клана Камеронов направился к Малькольму.
– Что ты тут делаешь? Негодяям здесь не место.
Малькольм опустил голову, сдерживая раздражение. Он забыл надеть перчатки, которые скрывали позорный шрам.
– Я здесь для того, чтобы поесть и выспаться, друг. Не хочу с тобой ссориться.
– Я тебе не друг. И гостеприимства тебе тут не окажут.
Мужчина из клана Дундасов вмешался:
– Оставь его, Чарли. В великом деле он сгодится.
Чарли махнул рукой в сторону Малькольма.
– Да прям! От таких и помощи не дождешься. Мерзкий отщепенец! Он и такие, как он, ничтожества – жулики и негодяи. Они предатели и изменники все до единого. Ты посмотри на него! Как думаешь, почему он носит черный килт? Потому что не принадлежит ни к одному клану… и ни один клан не признает его своим.
– Пусть он сам выскажется. – Дундас был грузный, плечистый, с волосами цвета меди. – Меня зовут Уилл. Ты пришел вовремя. Тут намечена встреча и обсуждение вопроса о налогах. Мы планируем выступить против Англии. Ты с нами?
Малькольм провел правой рукой по утомленным глазам.
– Я приехал, чтобы поесть и выспаться. Если мне не удастся это сделать, я уйду.
– Вот! Видали? – Чарли воскликнул достаточно громко, чтобы его услышали все. – Слабак! Проваливай отсюда!
Уилл осмотрел Малькольма с ног до головы, его умные глаза пронизывали Слейтера насквозь. Он указал на окровавленную левую руку Малькольма.
– Ты ранен?
Малькольм посмотрел на грязную окровавленную тряпку, которой был обмотан его кулак.
– Это не моя кровь. Чужая.
Улыбка тронула уголки голубых глаз Уилла.
– Не такой уж он и слабак, как ты думаешь, Чарли. По крайней мере ясно, кто вышел победителем из недавней драки.
Хохот прокатился по всему пабу.
– Чья это кровь? – спросил Уилл.
Малькольм отрывисто вздохнул.
– Джока Маккиннеса.
Темно-рыжие брови Уилла поползли вверх. Даже челюсть Чарли отвисла.
– Ты убил Джока Маккиннеса? – спросил Уилл.
– Нет. Что досадно, – ответил Малькольм. – Но он все равно умрет, ответив за свои преступления.
Толстый мужик, сидевший возле бара, с грохотом опустил свою кружку на стол, так что ее содержимое пролилось на деревянную поверхность.
– Джок Маккиннес был героем.
Малькольм почернел, словно грозовая туча.
– Скажи это матери ребенка, которого он убил.
Густая лохматая борода мужчины встала дыбом.
– Свобода от англичан оправдывает средства.
– Сколько своих детей ты готов обменять на нее?
Мужчина осекся, плотно сжав челюсти.
– В любом случае я бы никогда не предал земляка.
В глазах Малькольма полыхнул огонь.
– Патриотизм и справедливость редко идут рука об руку.
Это была горькая правда, которая изменила всю жизнь Малькольма. Для него было невозможно чего– то достичь, не пожертвовав чем-то. И сейчас, в тридцать три года, он нажил столько врагов, сколько не было ни у кого. Он не имел дела с англичанами, шотландцы тоже были против него. Он принадлежал к племени изгоев, клану безродных ублюдков без земли и чести. Всю свою жизнь он стремился вернуть себе то, что у него было отнято. А сейчас его просят помочь тем самым землякам, которые когда-то несправедливо с ним обошлись. Он устало встал и взял свою сумку.
– Продолжайте свое собрание. Не буду вам больше мешать.
Уилл похлопал тяжелой рукой Малькольма по плечу. Рука последнего инстинктивно метнулась к спрятанному кинжалу.
– Приятель, – сказал Уилл, – держу пари, с тобой дурно обошлись в твоем клане. Я больше тебя не побеспокою. Давай я куплю тебе виски. И если ты надумаешь проливать кровь не шотландцев, а англичан, ты как раз можешь найти ту справедливость, которую ищешь.
Глава 5
– Шотландия. Какого черта там делать?
В редакции «Таун крайер» Арчер Уэстон прислонился к четырехфутовой стопке газет, служившей ему спинкой стула. Эта кипа бумаги была его трофеем, и когда она станет с него ростом, он начнет издавать собственную газету.
Серена улыбнулась, услышав от Арчера те же слова, что она сказала своему отцу.
– Я предупредила, что у меня плохие новости.
Арчер вскочил со стула, переполненный эмоциями.
– Плохих я и ожидал. Но не катастрофических же!
Она вздохнула.
– Не истери. У меня всего одна колонка.
– Одна колонка? – Арчер выгнул дугой светлую бровь. – Дай-ка я проиллюстрирую свою мысль. – Он повернулся и указал на точку в футе от верхушки стопки. – Вот здесь ты начала писать для газеты. А вот тут, – продолжил он, указывая на точку дюймом выше, – мы начали получать серьезный доход. Благодаря твоей колонке не только мужчины, но и женщины покупают газету. «Рейдж пейдж» привлекла совершенно нового читателя – дам из высшего общества. Более того, твоя колонка заинтересовала многих деловых людей, которые стали размещать рекламу в нашей газете. Мы наконец-то начали составлять серьезную конкуренцию главным лондонским газетам. «Таймс» открыла колонку наподобие твоей два месяца назад. Но она велась неумно, без искры, читатели ее не приняли, и в результате колонку закрыли. А твои статьи нравятся аудитории. Ты не должна останавливаться.
Серену захлестнул целый шквал эмоций. Она чувствовала себя польщенной, необходимой, желанной, гордой за свою работу – и неверной. Казалось, она отказывает не только Арчеру, но и многим читателям. Серена посмотрела в его умоляющие глаза.
– Но что же я могу сделать?
Арчер сложил руки на груди. Синий фрак выгодно оттенял его развевающиеся белокурые локоны, которые были лишь чуть темнее волос Серены.
– Ты должна остаться в Лондоне. Ты же не можешь вести свою колонку, посвященную светской жизни, из забытой Богом Шотландии.
Серена кусала губы.
– Может, общество в Шотландии устроено интереснее, чем в Лондоне. И я смогу написать совершенно новые истории для читателей.
Арчер воздел руки к небу.
– Лондонские читатели и знать ничего не хотят о метателях стволов [3]3
Метание ствола – шотландский национальный вид спорта.
[Закрыть]. Они не знают леди Макуотсит. Их не волнует, что у нее на уме. Они предпочитают слышать о тех людях, которые им знакомы, которыми они восхищаются или которых бранят. Им нравится гадать, о ком же ты напишешь в следующий раз. Ты – их глаза и уши в высшем свете. Если ты уедешь так надолго, ты потеряешь всех этих людей. Ты не должна уезжать из Лондона ни за что на свете!
Серена закрыла лицо затянутыми в перчатки руками.
– Я не могу отпустить отца одного. Он нуждается во мне, Арчер. Он не очень хорошо себя чувствует, и я знаю, что он скрывает правду от меня. Если он отправится в Шотландию один и с ним что-то случится… – Она даже не решилась закончить фразу.
Арчер подошел к ней и взял за руки.
– Прости, Серена. Иди сюда. – Он обнял ее. – Я не должен возлагать на тебя ответственность за прибыль журнала. Конечно, ты должна отправиться с отцом. Ты с ума сойдешь, если позволишь ему уехать одному. Действительно, помоги лучше ему. Чем быстрее он наведет порядок в этой варварской стране, тем быстрее ты вернешься и тем меньше читатели будут скучать по тебе.
Серена посмотрела в его карамельные глаза. Красивый и энергичный, Арчер был в жизни Серены особенным человеком. В свои неполные тридцать лет он вполне отдавал себе отчет в том, что может изменить мир одним словом. Его смелость и острый ум восхищали ее, их беседы порой длились часами. Из всех мужчин, которых она знала, только Арчер мог ее смутить. Не исключено, что вовсе не по колонке и не по Лондону, а по его объятиям и нежным поцелуям она будет скучать больше всего.
– Забудь про читателей. Это мне будет тебя не хватать.
Серена улыбнулась, сердце трепетало от волнения.
– А ты сегодня обошелся со мной просто ужасно! Не буду по тебе скучать ни капельки.
– Тогда я оставлю тебе на память вот это!
И Арчер поцеловал ее так крепко, что у Серены от удовольствия закружилась голова.
– Если бы папа видел, как ты меня целуешь, твоя голова быстро бы оказалась на стопке твоих собственных газет.
– Я подумаю об этом, – сказал он, подмигнув.
Серена вспоминала поцелуй Арчера, когда их экипаж выехал из города и направился на север, в незнакомые края.
Она оглянулась и посмотрела на отца. Он читал какие-то дипломатические бумаги, пока не задремал. Эрлингтон спал все больше и больше, он ослаб после сердечного приступа, но тем сильнее становилась его решимость вернуться к работе. Ничто не могло удержать отца от исполнения долга перед королем и страной.
Ее отец шел навстречу своей судьбе, а она, наоборот, бежала от нее. Лондон был не только ее городом, он был ее наслаждением, и каждая миля, отделявшая Серену от него, причиняла физическую боль. Как будто невидимая нить связывала ее сердце с этим великим и суматошным городом, и она натягивалась тем больше, чем дальше она оказывалась от него. И однажды она вообще может лопнуть…
Уже было заметно, как далеко они отъехали от блистательного Лондона. Пейзаж за окном заметно изменился. Позади остались аккуратно подстриженные сады и величественные особняки Англии. Теперь перед ее взором мелькали лишь руины старинных замков и небольшие приусадебные участки. Бессчетное количество миль отделяло деревни друг от друга. Даже погода казалась по-шотландски унылой. Серена будто покинула мир солнечного лета и попала в угрюмый серый мир туманов и дождей.
А когда они проехали одинокий фермерский домик с участком, окруженным со всех сторон каменными дамбами, лишь одна мысль крутилась у нее в голове.
«Когда же я смогу вернуться назад?»
Женщина стояла, прислонившись к дверному косяку своего крошечного домика. За мшистой каменной дамбой, на расстоянии четверти мили от ее участка, вниз по дороге катилась красивая карета.
Было время, когда она думала, что тоже могла бы разъезжать в такой карете. Но это было очень давно. До того как она, юная девушка, вышла замуж за старика и ее медные локоны потускнели.
Господь подарил ей восьмерых милых деток, но сейчас она предпочла бы оказаться бесплодной. Урожай еще не созрел, и в доме почти нечего есть. Овец продали в прошлом году, и деньги уже истрачены. А ей, вдове, без мужчины в доме, нужно позаботиться о детях. В безнадежной борьбе за то, чтобы свести концы с концами.
Она убрала шляпу на шкаф, в котором хранила продукты. Сосчитала и положила в фартук четыре картофелины, одну луковицу, примерно фунт печени.
Тревожно посмотрела на этот набор. Это на девять человек…
Может, если бы у нее остались толокно или мука, можно было бы спасти положение, приготовив хагтис [4]4
Хаггис – шотландское блюдо: бараний рубец, начиненный потрохами со специями.
[Закрыть]. Но зерно так подорожало.
Если бы у нее было чуть больше еды, может, дети не плакали бы по ночам. Старики привыкли к урчанию в желудках, а вот младенцы плакали. Их плач причинял ей боль, ее объятий было недостаточно, чтобы их успокоить. Она беспокойно посмотрела на продукты, из которых собиралась приготовить ужин, мечтая, чтобы их стало больше. Но было то, что было: печень, пять корнеплодов… и фартук.
Ее осенила отчаянная идея. Она сняла фартук. Может, что-то получится. В конце концов, он соткан из мягкого хлопка. Если его разрезать на полоски и прокрутить через мясорубку вместе с печенью, может, что-нибудь и выйдет. Измельчив его вместе с луком и картошкой и обжарив в сковородке на огне, она надеялась превратить блюдо для четырех человек в еду для девяти.
По крайней мере, сегодня она сможет накормить маленьких.
А что будет завтра?
