Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Мириам Гамбурд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Случай Сюзанны-Сарры не был исчерпан полностью и таил в себе еще некий нереализованный потенциал. «Сюз, милая, не кладите трубку. Какая жена? Мы с ней расстались, на этот раз окончательно. Роман? Ну зачем вы называете романом мимолетный флирт, надо быть снисходительней к людям, не так строго судить. Жена воспитывалась в кибуце, и когда приходили родители забирать своих детей из садика, она ко всем тянула руки, ко всем. Какой ужас, правда? Сын? Вы что-то путаете, Сюзанна, никакого сына у меня нет и не было. Есть две дочери, о каком сыне-самоубийце вы говорите? Господь с вами! Да, жена, своей больной матери она не подала стакан чаю (ее мать ужасно готовила, все сжигала!) и не открыла дверь. Их соседка, очень толстая несчастная женщина, – никаких других свидетельств несчастья соседки, кроме полноты, оратор не упомянул, – так вот, эта женщина подала больной стакан чаю. Поэзией не заработаешь на жизнь, у нас с женой есть несколько квартир, и это – источник дохода. Так вот, она сдала свою, а потом нашла других квартирантов, которые заплатили ей чуть больше, так она выставила на улицу предыдущих. А ведь у нее огромная зарплата члена Кнессета, – его голос полнился гражданским пафосом, – сколько голодных можно было бы накормить, сколько жилья построить для неимущих, сколько оружия приобрести!» – «И вооружить им палестинцев!» – хотела вставить Сюзанна, но, как всегда, промолчала. Затем Бар Меция попросил перевести статью о его творчестве на голландский, она не откажет, правда? Предложил заплатить, запнулся, извинился. «Но ведь вы согласитесь разделить со мной ужин в хорошем ресторане? Какую кухню вы предпочитаете? Нет, конечно, не мексиканскую, она для нас с вами слишком острая, итальянскую, ну вовсе не обязательно спагетти, они замечательно готовят мясо с овощами, а ньоки, вы знаете, что это такое? Похоже на маленькие вареники, только вкуснее, нет, в Италии я не был, но мы поедем туда вместе, я завтра же закажу билеты, все расходы я, разумеется, беру на себя, Сюзанна, дайте мне привыкнуть к вам, я испытываю влечение к крупным брюнеткам, Кармен – мой тип, это не зависит от меня, дайте мне время».

Обсуждение меню предстоящего ужина заполняло теперь их разговоры. Ужин в ресторане как-то незаметно «сполз» в обед. «Прекрасная идея, почему бы не обед? Это так по-семейному». Ресторан был выбран китайский, его очень хвалили в пятничном газетном приложении. Цены там не малые, но, как считал корреспондент, они себя оправдывают. По будням можно заказать фирменные блюда по цене обычного ленча. Туда и направилась наша пара. «Посмотрите, открылась новая столовая, а я и не знал». Действительно, рядом со входом в китайский ресторан притулилась неказистая дверь и над ней на куске фанеры надпись от руки: «Хумус». Не успела Сюзанна воспротивиться, как они уже сидели за покрытым газетной бумагой столиком и перед каждым – пластмассовая тарелка протертой бобовой массы. Пиво кавалер заказал одно на двоих. «Слишком дорого для такого заведения – пиво я вам советую покупать в магазине – это дешевле». В углу у самого потолка был закреплен телевизор. Несколько мужчин и хозяин забегаловки в их числе навалились на столы, грузно вдавив в них локти и грудь, и живо обсуждали транслируемый футбольный матч. За соседним столиком смуглая крашенная в блондинку пожилая женщина с мобильным телефоном громогласным шепотом, перекрывающим шум, рассказывала подруге: «Когда я увидела, что он сильно потеет, испугалась, ты ведь знаешь меня, когда я нервничаю, то начинаю икать. «Прекрати икать», – требует он. Почему ты говоришь, что он был прав? Икать – это естественно, это облегчает. Я ему отвечаю, тебе, мол, что, потеть можно, а мне икать нельзя? И что ты думаешь? Смотрю – умер».

Йосеф быстро и жадно съел хумус, протер тарелку питой, не скрыл отрыжку, откинулся на спинку стула и со знанием дела подробно принялся описывать воспаление в мочеточниках, которым он страдает еще с той поры, когда они с женой жили как семья. Одно присутствие злодейки провоцировало боли. Он посвятил Сюзанну в характер выделений, резей и перешел к методам лечения. Сюзанна больно выгнула шею и не спускала глаз с экрана телевизора, так тарелка хумуса оставалась вне поля ее зрения. «Я и не знал, что вы любите футбол, – вот как удачно мы сюда зашли».

Хозяин давно подсунул под пустую пивную бутылку счет на мятом клочке бумаги, а кавалер и не думал расплачиваться. Сюзанна в смущении достала кошелек. «Не стану возражать, вы хотите заплатить, я согласен, но только тогда за нас обоих, это такие гроши! Феминизм совсем испортил женщин – они все время доказывают свою самостоятельность. Но в дорогой ресторан подругу опасно приглашать – а вдруг она не намерена платить, это, скажу я вам, Сюз, очень опасно…»

Когда до нашей героини дошли слухи о том, что Бар Меция госпитализирован, Сюзанна поехала навестить его, хотя к тому времени они давно расстались и она знала – Йосеф был увлечен новой интригой. У входа в отделение толпились женщины, и она услышала часто повторявшееся имя Бар Меция. Сначала посетительницы настороженно поглядывали друг на друга, но довольно быстро разбились на группки, и в каждой оказалось осведомленное ядро. Злодейка уже находится внутри, так утверждали, и врачи разговаривают только с ней. Дамы сменялись, одни уходили, другие, новенькие, появлялись, завязывали знакомства, обменивались номерами телефонов, разговоры вертелись уже не только вокруг больного – обсуждались государственный бюджет, предстоящая война в Ираке и ночной теракт в поселении. Время от времени слышались раскаты смеха или чей-то неподобающе громкий для больничной обстановки голос. Энергичная особа, оказавшаяся журналисткой, прорвалась внутрь и через несколько минут вернулась, излучая осведомленность: будут впускать, но только по трое.

Йосеф лежал, подключенный к аппаратуре. Руки схвачены в запястьях и «прикованы» к кровати, две побулькивающие трубочки поднимались из ноздрей к вискам, как сальвадоровские усы, и придавали ему лихаческий вид. Он следил за парадом, приоткрыв один глаз, на лице блудила знакомая Сюзанне улыбка. Когда она подошла и встала в ногах кровати, он едва скользнул по ней взглядом, и вдруг хрип ужаса огласил больничную палату – за спиной Сюзанны крупная брюнетка давилась рыданиями: «Как мой Арик, как мой покойный муж, вот и он так же!» Кармен прижимала к груди вазон с тропическим хищным цветком, она оттолкнула Сюзанну и ринулась к больному. Произошло замешательство, суета, забегали сестры, и обе женщины были немедленно выдворены вон.

Великие города обращены лицом к морю и горды этим, Тель-Авив – спиной. Когда бы Сюзанна ни бродила по городу, она мысленно реставрировала и приводила в порядок дома. Было достаточно сохранившейся детали, балкона или входной двери, чтобы безошибочно определить стиль и вообразить дом в его первозданном виде. Все эти здания-калеки непрестижных приморских улиц, изуродованные, запущенные, обшарпанные, выстраивались в ее воображении в уютные проспекты. Сейчас это ее «хобби» показалось Сюзанне нелепым. В конце концов, именно в таком виде Тель-Авив являет собой пример эстетики безобразия, которой можно наслаждаться. «Я становлюсь израильтянкой…» Сюзанна шла по бульвару Бен-Цион к морю. «Какой холодный март в этом году». Она в который раз подивилась тому, что улица не спускается, а поднимается к морю, и значит, эта часть города должна быть затопленной, но нет, этого не происходит. С самого утра Сюзанна чувствовала сильную радость – вечером она увидит сына. Первое время мальчик дичился, кричал: «Уходи, уходи, шлюха!» – и царапал ее лицо, игрушки и книжки вырывал у нее из рук и убегал с ними. Но теперь он стал мягче и позволяет даже обнять себя. Рыжие пейсы, смуглое личико, все говорят – прямо царь Давид.