Текст книги "Открытые сны Раскаяние (СИ)"
Автор книги: Мира Львова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Я не могу выйти отсюда сама, только вместе с вами, – терпеливо повторила она. – И пары дней у нас нет. Я могу умереть.
* * *
Дмитрий Сергеевич под предлогом жажды, вышел из кабинета массажиста и устало вздохнул. Ему хотелось остаться наедине и подумать.
Он поплелся до кофемашины, засунул сторублевую купюру и нажал на кнопку с надписью «Латте». Затем обхватил себя руками и пожалел, что под халат не надел теплый свитер. Механизм внутри заработал, на мониторе появилась дорожка, которая показывала готовность напитка. Дмитрий Сергеевич уставился на нее и вспомнил с чего началась эта неразбериха. Главврач Валерий Борисович позвонил в шесть утра.
– Алё, Димка, ты на работе? – раздался взволнованный голос.
– Здравствуйте, Валерий Борисович. Да, на дежурстве. А что?
– Нужна твоя помощь.
Дмитрий Сергеевич прижал телефон к уху, чтобы не упустить ни слова. Ему польстило, что сам главный врач больницы обращается к нему за помощью.
– Слушаю, Валерий Борисович. Что-то случилось?
– Да, случилось. Мне написала Тамара Ивановна, что вчера больного с кардиоцентра к нам доставили.
– Всё верно. Уже вторую неделю в коме. Поместили в восьмую палату. Показатели стабильные, я контролирую.
– Вторую неделю! – ужаснулся он. Дмитрий Сергеевич удивился такой реакции. «Какая разница, где лежать в коме?» – подумал, но ничего не сказал. Тем временем, Валерий Борисович шумно выдохнул и спокойно продолжил:
– Дима, ты должен пообещать, что будешь держать язык за зубами и никому ничего не расскажешь.
Дмитрий Сергеевич хотел пошутить, но сдержался и коротко ответил:
– Обещаю.
– Дело такое, – он замолчал, но вскоре продолжил, понизив голос. – У меня есть человек, который выводит из комы. Ее зовут Ярослава.
– Выводит из комы? – переспросил Дмитрий Сергеевич. – Как?
– Пока не могу с тобой это обсуждать. Ярослава работает с фондом «К свету». Представитель фонда Евгений все объяснит. Кстати, Тамара Ивановна в курсе. Если что, она выручит. Удачи!
На этом разговор закончился. Дмитрий Сергеевич подошел к Тамаре Ивановне с расспросами, но она отказалась обсуждать Ярославу и велела дождаться того самого Евгений.
«Что происходит? – недоумевал он. – Вывести из комы невозможно».
Однако ничего другого не оставалось, кроме как терпеливо ждать объяснения.
Кофемашина перестала жужжать, и из отсека выплыл бумажный стаканчик. Дмитрий Сергеевич аккуратно извлек его и отхлебнул горячий напиток. Голодный желудок с благодарностью принял приторно-сладкую жидкость. Он забрал сдачу и, стараясь не расплескать, вернулся в кабинет.
– Может, будете кофе? – предложил он Евгению, но тот отрицательно помотал головой.
– Нет, не пью такого. У вас еще остались вопросы?
– Конечно. Что она делает в их сознании? Каким образом человек, находящийся в коме, просыпается? Объясните мне, как это происходит.
– Я не знаю. Только после каждого погружения пациенты умоляют не рассказывать о том, что было. Хотя это совершенно напрасно. Ярослава и так никогда это не обсуждает.
Евгений открыл чемодан, достал конверт и протянул его Дмитрию.
– Это ваша первая премия. Не провожайте меня.
Они обменялись рукопожатиями. Евгений надел дубленку и вышел из кабинета. Дмитрий Сергеевич осторожно заглянул в конверт и быстро убрал в карман халата. Красные новенькие купюры лежали аккуратной стопкой. Ощущение нереальности происходящего стала пугать. Он выскочил из кабинета, вернул ключ охраннику и побежал вверх по лестнице в свое отделение, к своим пациентам, к Ярославе.
Глава 3
Илья сидел на мягком диванчике в белоснежной приемной профессора. На позолоченной дощечке, прикрученной к двери, каллиграфическими буквами было написано: Кулик Павел Федорович, профессор психиатрии, заведующий НИИ психологии и парапсихологии имени С. В. Варавина.
После выступления профессора по телевизору Илья тут же набрал номер, указанный на экране.
– Алло, слушаю, – раздался бас. Илья удивился, перепроверил, правильно ли набрал номер, и робко спросил:
– Можно к телефону профессора?
– Говорите, я слушаю, – в нетерпении повторил голос. Илья сглотнул и сбивчиво рассказал о своих догадках насчет Ярославы. Профессор выслушал и велел «незамедлительно явиться». Илья записал адрес, оделся и выбежал из квартиры. «Надо будет попросить денег за информацию», – думал он, приплясывая от холода на остановке.
Отдел НИИ, которым руководил Кулик, располагался в промышленной зоне, в одном из зданий закрытого сталелитейного завода. На входе его встретила секретарь, тучная женщина средних лет с ярко-красными губами.
– Профессора еще нет. Но он звонил и попросил его подождать, – протараторила она и указала диванчик.
Время тянулось медленно. Секретарь предложила кофе, но Илья отказался и схватил журнал Psycho с круглого стеклянного стола. Он прочел название статей, изучил редкие фотографии среди столбцов плотного текста и вернул журнал на место. С каждой минутой ожидания решимость улетучивалась, уступая место страху быть высмеянным. Илья не раз пытался найти объяснение поведению Ярославы, но вскоре сдался и начал гнать эти мысли.
«Подожду еще десять минут и уйду», – решил он и уставился на большие круглые часы, висящие на стене. Красная стрелка планомерно вышагивала секунды, приближая время освобождения Ильи от неловкого объяснения. Однако через пять с половиной минут дверь распахнулась, и в приемную ввалился запыхавшийся профессор. Он скинул шубу, покрытую инеем, секретарю на стол, подскочил к Илье и протянул руку.
– Еще раз здравствуйте! Напомните ваше имя.
Илья аккуратно пожал сухую старческую руку и представился.
– Очень хорошо. А я Павел Федорович, – он расплылся в улыбке и обратился к секретарю. – Лидочка, вы угостили гостя?
– Пыталась, но…
– Я ничего не хочу, – быстро сказал Илья.
– Вот и славненько. Пройдемте в кабинет, – профессор открыл дверь и отошел, пропуская Илью вперед.
В кабинете царила полутьма. Плотные зеленые шторы едва пропускали солнечный свет. В воздухе витала терпкая смесь запахов, коктейль из табачного дыма, типографской краски и кофе. Когда глаза привыкли, Илья смог рассмотреть обстановку. У окна располагался массивный деревянный стол, заваленный бумагами, журналами и книгами. Слева вдоль стен стояли этажерки, забитые папками, книгами и стопками исписанных листов. Справа длинный стол с компьютером и различной офисной техникой.
– Присаживайтесь, – профессор указал на ряд стульев возле двери. Илья убрал шапку в карман дубленки, опустился на крайний стул и в ожидании замер. Павел Федорович прикатил кожаное кресло, сел напротив, раскрыл блокнот и приготовился писать.
– Слушаю.
Илья закашлялся, нестерпимо захотелось пить. Павел Федорович будто прочитал его мысли, открыл дверь и крикнул:
– Лидочка, воды!
Обеспокоенная Лида, стуча каблуками, вбежала в кабинет со стаканом. Илья поблагодарил и мигом осушил его. Секретарь забрала стакан и скрылась за дверью. Профессор улыбнулся и вопросительно уставился.
– Месяц назад мы с Ярославой расстались, – начал Илья. Он сказал «расстались», но, по правде, Ярослава его бросила. Слова давались с трудом, было что-то настораживающее в этом худом старом профессоре. Однако он не хотел отступать от задуманного. – Не знаю точно, но мне кажется, что у нее есть способности. Ненормальные или как они там называются.
– Экстраординарные, – подсказал Павел Федорович и щелкнул ручкой. – Расскажите подробнее.
– Пару раз она пересказывала мой сон. Понимаете? Мой сон.
Профессор прищурился и немного наклонился вперед, обратившись в слух.
– Однажды мне приснилось, что за мной гонится моя мертвая бабушка, – сказал он и уставился на стол. – Я убегал, прятался, но она меня поймала. Проснулся весь в поту, а Ярослава сидела рядом, гладила по голове и говорила: «Это только сон. Успокойся, она не придет за тобой. Мертвые не просыпаются». Позже, днем я спросил об этом. Она улыбнулась и сказала, что подсмотрела мой сон.
Илья остановился и взглянул на профессора, который, поджав губы, что-то записывал в блокнот. Профессор поднял голову и кивнул.
– Второй раз это случилось незадолго до того, как мы расстались. Приснилось, будто я душу кого-то. Душу голыми руками, слышу хрип и, мне это нравится. В тот день Ярослава сказала, что начинает меня бояться.
Илья решил умолчать о том, что во сне он душил как раз Ярославу. Тогда сон вызвал у него ужас, но сейчас, когда она так плохо с ним поступила, сон начал казаться вполне реальным.
– Еще что-нибудь? – подал голос профессор.
– Да, только не знаю, имеет ли это отношение ко снам, – Илья оттянул ворот колючего свитера. В кабинете было жарко. – Несколько раз ей звонили. После звонка она собирала вещи и уезжала.
– Куда уезжала?
– Она не объясняла, но я проследил. Оказалось, в нашу районную больницу.
– Может, она доктор? – предположил Павел Федорович, но Илья замотал головой.
– Ярослава заочно окончила какой-то столичный институт. Вроде на психолога, но не уверен. Не интересовался.
Павел Федорович захлопнул блокнот.
– Думаю, в больнице нужен психолог.
– Да, но, – Илья понизил голос. – Она оттуда возвращается уставшая и все время торчит в постели. Как-то раз она уехала вечером, а вернулась только на следующий день после обеда. Домой ее привезли родители. А она с трудом передвигала ноги. Мать попросила меня уйти.
Профессор раскрыл блокнот, сделал очередную запись и кивнул.
– Продолжайте.
– Она позвонила мне через два дня, попросила прощения за то, что мать меня выгнала и позвала обратно.
– И вы ее не спросили? – удивился профессор.
– Конечно, спросил, – возмутился Илья. – Она сказала, что с ней такое случается. Болезнь какая-то.
– Понятно, – протянул он. – Еще что-нибудь?
Илья силился вспомнить, но перед глазами всплывали только их ссоры.
– Мне нужны ее координаты, – вырвал его из раздумий Павел Федорович. – Полное имя, номер телефона и адрес.
– Орлова Ярослава. Живет в однокомнатной квартире на Весенней. Дом кирпичный, двухэтажный. Он там один такой. Первый подъезд, второй этаж, дверь слева. Номер вроде четыре, но не уверен. На двери не висит, – отчеканил он и продиктовал номер телефона.
Профессор записал все данные. Затем взял телефон и набрал номер Ярославы. Автоответчик ответил, что телефон выключен.
– Надо ехать, – вскочил он, но взглянув на наручные часы, разочаровано протянул. – Хотя, сейчас время рабочее. Кстати, где она работает?
– Нигде не работает, – буркнул Илья. – А деньги всегда есть.
«Не то, что я. Стою по десять часов на кассе, драю туалеты, полы и получаю копейки», – подумал он, и в груди вновь колыхнулась зависть.
– Кто же ее содержит? Родители? – предположил профессор.
– Нет, не думаю. Денег у нее больше, чем у родителей. Постоянно им дорогие подарки делала. То серьги золотые, то путевки на курорты.
– Интересно, – задумчиво протянул профессор. – Может, богатый любовник?
– Может и любовник, – прошипел Илья и вскочил со стула. – Пытался поймать. Не получилось.
Раскрасневшийся от жары Илья почувствовал, как по спине текут капельки пота и, пожалел, что не снял дубленку. Профессор успокаивающе похлопал его по плечу и открыл дверь.
– Спасибо вам за помощь, – пробасил Павел Федорович. – Вы правильно сделали, что пришли. Похоже, она действительно что-то скрывает. Мы попытаемся с ней связаться и все выяснить. Думаю, будет лучше, если вы никому не скажете, что были здесь. Пусть останется в секрете.
Профессор проводил Илью до выхода, пожал руку, еще раз напомнил о том, что не следует никому говорить об их встрече и быстро вернулся в кабинет. Илья посмотрел ему вслед, вытер стекающий с виска пот и вышел на улицу.
«Надо было сначала денег попросить за информацию, а потом рассказывать, – ругал он себя, на ходу застегивая дубленку. – Хотя старый козел мог бы и предложить. Ну ничего, может, хоть Ярославу выведет на чистую воду».
Через пару минут из-за двери кабинета выглянул профессор и тихо спросил:
– Ушел?
Секретарь Лида оторвалась от пасьянса и устало кивнула.
– Хорошо, – он вышел из кабинета, по-хозяйски окинул взглядом приемную и недовольно пробурчал. – Песка сколько занес. Лидушка, вызови-ка ко мне Ванюшу. Скажи: срочно.
Секретарь вытащила из ящика стола телефонную книгу, нашла номер телефона директора охранного предприятия «Гранат» и позвонила.
– Алло, Иван Сергеевич. Вас срочно вызывает Павел Федорович. Повторяю: срочно.
Профессор кивнул и скрылся в кабинете.
* * *
Ярослава разочарованно выдохнула, когда Константин отвернулся в сторону каньона и гордо вскинул подбородок. Она поняла, что он из тех людей, которые находят оправдание любому своему поступку и не признают ошибок.
– Ярослава, это так опасно, – всхлипывала мама, гладя ее по руке. – Обещай мне, что больше никогда не пойдешь на это. Обещай!
Она сорвалась на крик и тут же разрыдалась. Этот разговор случился после комы, в которой Ярослава пробыла почти сутки.
– Ты наш единственный ребенок. Как ты можешь с нами так поступать? Мне страшно представить, что ты не проснешься, – причитала она.
Отец сидел рядом, вытирал глаза и хлюпал носом. Ярослава с трудом пила сладкий чай через трубочку. Несмотря на упадок сил, боль во всем теле и повышенное давление, она была счастлива. На соседней кровати лежал молодой парень, опутанный проводами, и не сводил с нее глаз. Губы беззвучно шептали: спасибо, спасибо, спасибо.
Из воспоминаний ее выдернул голос Константина:
– Ну, ладно, – махнул он рукой и повернулся к ней. – Допустим, я вам верю и вы, действительно, можете помочь. Но мне трудно, понимаете? Мне трудно раскрывать душу перед чужим человеком.
Он принялся перекатываться с пятки на носок и в нетерпении уставился на Ярославу.
– Отлично! – воскликнула она и хлопнула в ладоши. – Начинаем работать. Думаю, вам интересно будет узнать немного обо мне. Давайте пройдемся?
Константин кивнул, и они зашагали по сухой красной земле в сторону каньона.
– Дело в том, что я с детства могу проникать в сознание другого человека во сне. Я это называю «хождение». Раньше получалось нечаянно. Я не выбирала, в чье сознание мне заглянуть, поэтому попадала во сны не только родителей, но и соседей. Сон взрослого человека не то, что снится ребенку. Особенно сны алкоголика, живущего под нами. Они меня так сильно пугали, что по вечерам отказывалась ложиться спать. Родители продали квартиру, и мы переехали в пригород, в деревянный домик. Только после этого я перестала бояться.
Константин с сочувствием посмотрел на нее и помотал головой.
– Со временем я научилась контролировать «хождение». Теперь я сама выбираю, чей сон подсмотреть, – она лукаво улыбнулась.
– То есть кома – это сон? Мы во сне?
– Не совсем. Это тоже вымысел, но совсем другой. Я бы назвала кому – лабиринтом. Мы можем попасть в тупик, а можем быстро найти выход. Для этого надо работать. И работать придется вам.
Константин задумчиво потер переносицу, пожал плечами и неуверенно сказал:
– Ну давайте попробуем. Что надо делать?
Ярослава улыбнулась, похвалила его и напомнила об условиях.
– Это может быть бесчестный поступок или что-то противозаконное. Возможно, вы обидели кого-то, и вам от этого неспокойно на душе.
Константин мотал головой, отрицая все предположения Ярославы. Она поняла, что рано радовалась, и надо действовать решительнее.
– Вы должны понять, что теперь и моя жизнь в ваших руках. Я не могу сама выйти из комы. Пока я здесь, мое тело теряет силы и здоровье. Возьмите себя в руки и помогите мне помочь вам.
Ярослава вплотную подошла к нему и молитвенно сложила руки. Константин мельком взглянул на нее, закрыл лицо руками и заплакал. Она не стала успокаивать и дала мужчине вволю порыдать.
– Три дня назад приходил сын, – начал он, когда немного успокоился. – Рассказал, как они с мамой живут. Похвастался новым велосипедом, который мы с женой ему на день рождения купили. Уходя, сказал: папа, я тебя очень люблю и жду. Пожалуйста, возвращайся. Велосипед без тебя не буду распаковывать.
Константин всхлипнул, вытер слезы и продолжил:
– Я кричал как сумасшедший, но он меня не услышал. Никто не слышит.
Ярослава положила руку ему на плечо:
– Вы вернетесь к сыну, не сомневайтесь.
* * *
Дмитрий Сергеевич поднялся на лифте в отделение интенсивной терапии. Тамара Ивановна сидела на посту и заполняла таблицу показателей в истории болезни Константина.
– Вы подписали договор? – строго спросила она и подняла голову.
– Да, – под пристальным взглядом пожилой медсестры Дмитрий Сергеевич почувствовал себя оправдывающимся школьником.
– Тогда идите и проверьте их, – велела она. Дмитрий Сергеевич кивнул и поплелся по коридору. «С каких пор медсестры стали надо мной командовать?» – с удивлением подумал он и зашел в палату.
Ярослава лежала на боку, и ее рука покоилась в руке Константина. Дмитрий Сергеевич наклонился над ней и прислушался. Дыхание глубокое и ровное. Посчитал пульс – в норме. Константин, по показателям приборов, находился в стабильном состоянии. Дмитрию Сергеевичу вновь показалось, что происходящее похоже на розыгрыш. Он достал из кармана конверт, вынул одну купюру и внимательно изучил ее: на ощупь похожа на настоящую, посмотрел на свет: водяные знаки и микроотверстия на месте. «Настоящая. Неужели все это правда?».
Он сел на стул у окна, вытянул ноги и вздохнул. Усталость навалилась тяжелым одеялом и накрыла с головой. Суточное дежурство прошло в нескончаемом потоке больных, которые как будто специально ждали, когда Дмитрий Сергеевич останется один. Главврач улетел, коллега заболел, а морозы только крепчали.
* * *
Павел Федорович открыл деревянную расписную коробку и вытащил сигару. Вскоре весь кабинет заполнил пряный аромат табачных листьев. В дверь постучали.
– Павел Федорович, вызывал, – в дверь протиснулся высокий плечистый мужчина с черной окладистой бородой.
– Вызывал, Ванюша. Присаживайся.
Профессор включил настольный светильник с зеленым плафоном. В густой пелене дыма гость был похож на медведя, и Павел Федорович усмехнулся. Эмблемой охранного предприятия «Гранат» был вовсе не гранат, а медведь, покрытый густой черной шерстью. Точь-в-точь как сам директор.
– Надо выяснить про одного человека.
Он протянул блокнот с данными Ярославы. Иван вытащил телефон и сфотографировал страницу.
– Будет сделано. А зачем вызывал-то?
– Помнишь, лет пять назад был у нас парнишка, который умел читать мысли.
Иван тяжело вздохнул, любовно провел рукой по бороде и пробубнил:
– Сколько раз еще извиняться? Ну, перестарался я. Не рассчитал силы. Ты же сам видел, он как бесёнок скакал и брыкался.
– Да я не про это, – махнул рукой Павел Федорович. – Что было, то было. Назад не воротишь. По уверениям одного молодого, но гаденького человека, его бывшая девушка видит чужие сны. Вот эта самая Ярослава.
– Сны? – Иван недоверчиво посмотрел на профессора. – Тебе подойдет?
– Конечно! Получается, что она тоже может проникать в чужую голову.
Иван пожал плечами и закашлялся, задыхаясь от дыма, который профессор даже не замечал.
– Что делать-то надо?
– Пока ничего. Поищи информацию о ней и доложи. Попробую договориться. А если не получится, тогда ты подключишься.
Иван кивнул и, не прощаясь, выскочил из кабинета. В приемной он вздохнул полной грудью и потер слезящиеся глаза. Лида понимающе улыбалась и показала на кондиционер.
– Если бы не этот чудо-прибор, пришлось бы увольняться.
Иван оделся, попрощался и ушел.
– Лидочка, принеси кофе и бутерброды! – крикнул из-за двери Павел Федорович.
Секретарь Лида вскочила и поцокала на небольшую кухню.
Глава 4
– Что делать? Я готов, – решительно сказал Константин и вытер слезы.
– Вспомните и расскажите то, чем не можете гордиться. Если вы попадете в точку, то мы сразу это увидим.
– Что значит попасть в точку?
– Это значит, что если вы в драке кому-то разбили нос и считаете, что так ему и надо, то это мимо. Если вы считаете, что он этого не заслуживал и корите себя за этот поступок, то в точку. Понятно?
– Хорошо, попробую, – неуверенно сказал он и задумался. Ярослава отошла, чтобы дать ему время собраться с мыслями, и посмотрела вдаль, на горы. Мутное желтое небо и кирпично-красные горы имели удручающий вид. Она усмехнулась: «Бывало и похуже».
– Я знаю, о чем говорить, – тихо произнес Константин. – Мне стыдно, но я расскажу.
Ярослава подошла и встала напротив.
– У меня был друг Володя. Мы жили в соседних домах и дружили с первого класса. В девяностых решили открыть предприятие по ремонту бытовой техники и взяли кредит в банке, – она видела, с каким трудом давалось признание, и ликовала: Константин выбрал правильное воспоминание.
– Я думал, что смогу выиграть больше и пошел в казино. За ночь спустил всё до копейки. Сам не знаю, как так получилось…Утром вызвал милицию и заявил, что нас ограбили. Замки были целые, а ключи были у меня и у Володи. Прокурор прицепился к этому и не стал больше ничего предпринимать, а я смолчал. Володю посадили на четыре года.
Вдруг вокруг всё закружилось, будто они очутились в центре разноцветного торнадо. Константин испуганно вскрикнул, но, взглянув на Ярославу, успокоился. Она радостно улыбалась.
Через несколько секунд всё прекратилось, и они очутились посреди улицы. Прямо над головой светило солнце, на голых березах чирикали птицы, в воздухе пахло весной. Асфальтная дорога зияла ямами, полными грязной воды. По обеим сторонам дороги стояли старые пятиэтажные дома.
– Где это мы? – спросил Константин.
– Я не знаю. Это ведь ваше воображение, – усмехнулась она. – Надо идти.
– Куда? Я здесь никогда не был, – возмутился он и брезгливо поморщился, глядя на переполненные мусорные баки, возле которых прогуливались серые вороны в поисках съестного.
– Идите. Доверьтесь себе, – напутствовала Ярослава и легонько толкнула.
Константин пожал плечами и нехотя побрел по дороге. «Похоже, он забыл, что находится в воображаемом мире», – подумала она и улыбнулась, наблюдая как Константин старательно обходит лужи и перепрыгивает собачье дерьмо.
Он остановился возле третьего дома слева и посмотрел наверх. Грязные темные окна смотрели враждебно, облупившиеся и потрескавшиеся стены грозили обвалом. Ярослава чуть не налетела на него, наслаждаясь прохладным весенним ветерком и пением птиц.
– Я не понимаю, что надо делать, – пожаловался он и пнул пустую консервную банку из-под шпрот.
– Идите, – повторила Ярослава. – Володя вас ждет.
Вдруг дверь подъезда со скрипом открылась. Константин осторожно заглянул в подъезд и поморщился. В нос ударил запах кошачьей мочи и сырости. Ярослава прошла вперед, схватила его за руку и потянула:
– У нас не так много времени. Надо торопиться.
Константин покорно последовал за ней. Под ногами хрустела шелуха от семечек и прочий мелкий сор. С покореженных почтовых ящиков, прикрепленных к стене, свисали счета и рекламные брошюры. Грязно– зеленые стены испещряли нецензурные надписи и неумелые граффити.
На третьем этаже им навстречу открылась дверь одной из квартир. Ярослава подтолкнула Константина к двери и тихо сказала:
– Вам сюда.
Он на цыпочках подошел к квартире и прислушался.
– Есть кто дома? – несмело спросил он. Тишина.
Константин с мольбой посмотрел на Ярославу, но та была непреклонна и повелительным жестом указала на квартиру.
В однушке царила полутьма. От стойкого запаха перегара и сигаретного дыма у Константина перехватило дыхание. Он заглянул в комнату. Единственное окно было занавешено полинявшей шторой, справа стоял старый продавленный диван, напротив лаковый шифоньер. Константин прошел дальше по коридору, свернул налево и очутился на кухне. За столом, привалившись к стене, сидел худой мужчина с красным лицом и что-то невнятно бормотал.
– Володя, это ты? – спросил Константин.
Мужчина пошевелился и открыл глаза. Он старательно рассмотрел гостя мутными с красными прожилками глазами и хрипло спросил.
– Костя?
– Да. Это я.
Константин подошел к столу и сел напротив на кривой табурет. В спившемся старике было сложно узнать того красивого сильного жизнерадостного мужчину, каким он был раньше. Только волевой подбородок с ямочкой и небесно-голубые глаза остались прежними. События, которые были много лет тому назад, вновь всплыли в памяти. Константин вдруг осознал, что пожертвовал другом ради своего спокойствия.
– Володя, почему ты здесь? Что с тобой случилось? – подал он голос.
Друг криво усмехнулся, глубоко вздохнул, и прохрипел:
– Плохо мне, Костя. Сломался я, не починить.
– Но как же так? Ты ведь такой головастый и руки золотые.
Володя облокотился на стол и засунул в рот недокуренную сигарету.
– Прикуришь? А то спички куда-то запропастились.
– Не курю, – еле слышно сказал Константин.
– Ну, тогда и я не курю, – он положил окурок в переполненную пепельницу. – План у меня был. Жизненный план. Ступенька за ступенькой. Школа, техникум, армия, семья. Но вот доска гнилая попалась, и провалился. А выбраться не сумел.
Володя смахнул крошки хлеба со стола и принялся вертеть в руках пустой граненный стакан. Константину нестерпимо захотелось на улицу, на свежий воздух. Он вскочил с табуретки и выбежал из квартиры.
Ярослава стояла на улице с закрытыми глазами, подставив лицо теплому солнцу.
– Боже, как же он опустился! А ведь какой был. Пойдемте скорее отсюда, – он схватил Ярославу за руку и попытался увести от дома. Но она высвободилась и твердо сказала:
– Вы должны вернуться.
– Зачем? Что мне там делать? Я уже все осознал. Не хочу видеть его в таком состоянии.
Константин зашагал прочь от дома, в сторону мусорных баков.
– Как выйти отсюда? – бросил он через плечо. Ярослава побежала следом и схватила его за руку.
– Мы не сможем выйти и останемся в этой разрухе до тех пор, пока вы сделаете то, что должны. Вы искалечили жизнь человеку. Вернитесь и покайтесь! – Ярослава почти кричала, дергая его за руку.
Он не ожидал такого напора и с минуту стоял в оцепенении. Затем кивнул и с удрученным видом поплелся обратно. Володя спал, прислонившись к стене.
– Володька.
– М-м-м, – промычал он в ответ и приоткрыл глаза.
– Я должен кое-что тебе сказать, – слова давались с трудом. – Гнилая ступенька – это я.
– Не говори ерунды. Ты-то здесь причем? – отмахнулся Володя.
– Я деньги украл! – выпалил Константин. Володя уставился голубыми глазами на неприбранный стол и замер.
– Скажи что-нибудь, – не выдержал напряжения Константин. Друг пожал плечами, замотал головой и тихо ответил:
– Не верю. Ты не мог.
– Я проиграл деньги в казино. Признаться было стыдно, и сказал, что украли. Я не думал, что тебя посадят. Прости меня. Прости!
Константин ударил себя кулаком по груди и всхлипнул, с трудом сдерживая слезы. Он вспомнил всё, каждую деталь: приход участкового, допрос и глаза Володи на суде. Пожилой судья огласил приговор, окинул присутствующих безразличным взглядом, развернулся и ушел. Мать Володи бросилась к решетке и принялась дергать прутья.
– Выпустите его. Выпустите! Он не вор. Он никогда чужого не брал и не возьмет. Сыночек, выходи!
Конвоиры грубо оторвали ее от решетки и вывели на улицу. Володя переводил недоуменный взгляд с рыдающей невесты на Константина и обратно.
– Как же так? – тихо спросил он, когда на его руках защелкнулись наручники. – Как же так?
Константин закрыл глаза и помотал головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. Но перед ним сидел Володя. Сломанный Володя. Живое подтверждение его ничтожества и страха.
Тем временем, Володя тяжело вздохнул и сказал:
– Хорошо, что ты вернулся. Я испугался, что снова остался один.
Константин бросился к другу и прижал его голову к своей груди. Слезы стекали по щекам и пропитывали рубашку.
– Володька, ты не один. Я обязательно найду тебя и помогу. Мы снова будем вместе. Буду просить прощения, пока ты не простишь.
Володя отодвинулся и посмотрел совершенно трезвым взглядом:
– Найди меня. Мне плохо.
Вокруг все закружилось, смешалось в разноцветном круговороте и исчезло. Константин очутился на сухой красной земле рядом с Ярославой.
* * *
Илья решил наведаться на работу, хотя сегодня была не его смена. При входе в нос ударил знакомый запах: смесь хлорки и подгоревшего дешевого масла. Несколько гостей жевали вялые листья салата, слипшуюся лапшу с перемороженными креветками, сухую пиццу и запивали растворимым кофе или пакетированным чаем. Заведение находилось в спальном районе, там, где не принято есть в кафе, если живешь где-то рядом. Две официантки сидели у барной стойки, уткнувшись в экраны телефонов.
– Привет. Где Никита? – спросил он и опустился на соседний стул.
– Привет. На кухне. Валька опять пьяная пришла, – отозвалась одна из официанток, не поднимая головы.
Илья обошел барную стойку и прошел на кухню. Повар Валя спала на широком подоконнике и громко храпела. Грязный передник едва прикрывал ее большой дряблый живот. Никита мельком взглянул на него и продолжил мыть посуду, изредка помешивая варево в кастрюле. Илья скинул дубленку и открыл дверцу холодильника:
– Салат вчерашний?
– Конечно. Сегодня еле на бровях приползла. Сам всех накормил.
Илья достал пластмассовый таз с салатом, взял ложку и принялся есть. Маринованные огурцы аппетитно хрустели на зубах.
– Сегодня ходил в одно место. Институт какой-то, – сказал Илья, но Никита прыснул и вставил:
– В институт ходил? Ты хоть знаешь, что это слово значит?
– Заткнись! – рявкнул Илья и стукнул друга ложкой по плечу. – Слушай дальше. Там занимаются ненормальными людьми.
– Психушка, что ли?
– Сам ты психушка! Короче, сдал я Славу. Профессор очень заинтересовался. В блокнотик всё записал. Сказал, займется.
– Может, не надо было левых людей вмешивать? – насторожился Никита.
– Ты же сам говорил, чтобы я не прощал, – возмутился Илья.
– Мало ли, что я пьяный мог сказать. Хорошо хоть мозгов хватило в институт пойти, а не к уголовникам. Отстань ты от нее.
– Не могу забыть…И жить без нее не могу.
Он снова занялся обветрившимся салатом. Вскоре официантки друг за другом принесли заказы, и друзья принялись готовить. Неискушенные гости не заметили разницы.
* * *
– Я в лабораторию, – сказал Павел Федорович Лиде и вышел на улицу. Время было обеденное, и мороз немного ослаб.
В том же здании завода, только на цокольном этаже, находились три лаборатории и две комнаты отдыха. Сейчас все помещения были пусты, а пять сотрудников института сидели дома и ждали звонка. Уже второй месяц к ним никто не обращался, хоть профессор каждую неделю участвовал в программе «Ясное сознание». Последним был мужчина, утверждавший, что видит души умерших. Он оказался аферистом и признался в обмане через три недели дорогостоящих исследований и только после встречи с директором «Граната» Иваном Сергеевичем. Сейчас во всех помещениях было холодно. В целях экономии обогреватели отключили.
