Текст книги "Мир Авиации 2002 01"

Автор книги: Мир Авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

С 25 сентября испытаниям придали статус совместных. У самолета появились два экипажа. От ЦАГИ машину пилотировал Корзинщиков, от НИИ ВВС – Степанчонок. Испытания сначала шли на базе ОЭЛИД, а затем их перевели на аэродром НИИ. Данные СБ-2РЦ, замеренные на последнем, оказались примерно теми же, что ранее определили в ЦАГИ, и в целом были близки к параметрам технического задания и эскизного проекта. Так, практический потолок составлял 6800 м. Но интерес к варианту с «Циклонами» к этому времени уже упал, поскольку успешно летал самолет с моторами «Испано-Сюиза», имевший существенно более высокие показатели.

АНТ-40 передали ОЭЛИД ЦАГИ для различных экспериментов. Впоследствии на нем испытывались различные узлы, предлагавшиеся к внедрению на серийных СБ. Так, с 21 февраля по 11 марта 1936 г. этот самолет летал с опытными убирающимися в полете лыжами и винтами изменяемого в полете шага фирмы «Гамильтон».

Куда успешнее сложилась судьба «дублера», именовавшегося СБ-2ИС, а также АНТ-40-2 и «самолет 40И». Поначалу он шел вне официального плана. К 1 июля 1934 г. проект был готов на 30–35 %, но уже с 15 мая начали строить опытный образец. Как и в случае с первой машиной, проектирование и изготовление самолета велись параллельно.

К 1 октября все основные детали были уже готовы, на заводе приступили к сборке лонжеронов и шпангоутов центроплана. С завода сообщали: «Производственные работы развернуты полностью». К этому времени СБ-2ИС уже вошел в план опытно-конструкторских работ, где пункт о двигателях дополнили упоминанием «Испано-Сюизы». Требования к летным данным обоих вариантов оставались теми же.

СБ-2РЦ на заводских испытаниях. 1 сентября 1935 г

АНТ-40-2 отличался от своего предшественника не только мотоустановкой. Выросли размах и площадь крыла, так же как площадь горизонтального оперения. Почти вдвое увеличился объем бензобаков.

При этом вес пустого самолета вырос не так уж сильно.

На АНТ-40-2 стояли два мотора Испано-Сюиза 12Ybrs по 780 л.с., вращавшие двухлопастные металлические винты фиксированного шага, изготовленные заводом № 28. Ступицы винтов прикрывались небольшими коками. Форма и размеры мотогондол были близки к АНТ-40, но в передней части капоты имели теперь не круглую, а овальную форму. Охлаждение двигателей обеспечивалось лобовыми сотовыми радиаторами. Спереди они прикрывались горизонтальными жалюзи, а на выходе поток воздуха регулировался поворотными совками.

Сборку и регулировку самолета закончили к новому году. 30 декабря 1934 г. летчик Н.С. Журов совершил на АНТ-40-2 первый полет. Несмотря на зиму, самолет взлетал на колесах. Заводские испытания шли до 21 января 1935 г. Максимальная скорость на высоте 4000 м достигла 430 км/ч, далеко перекрыв требования задания. Очень хорошей была и скороподъемность.

Военные начали торопить с передачей машины на государственные испытания. Требовали уже к 20 января представить СБ-2ИС в НИИ ВВС. 8 февраля М.Н. Тухачевский, курировавший все новые вооружения РККА, утвердил программу государственных испытаний. Экипаж из НИИ ВВС для СБ-2ИС назначили еще раньше, 23 января. В него вошли пилот Миндер, штурман Бряндинский, летнаб-хронометрист Нольде и техник Обыденников.

С 8 февраля в Щелково начались государственые испытания. Они велись как совместные. Параллельно с военными на бомбардировщике летал экипаж Журова из ОЭЛИД ЦАГИ. Скорость намеряли ниже, чем на заводских испытаниях – 351 км/ч. Дело в том, что самолет установили на неубиравшиеся в полете лыжи, изрядно ухудшавшие аэродинамику. Но и это было большим скачком вперед по сравнению с состоявшими на вооружении бомбардировщиками. Кроме К.П. Миндера в облете СБ-2ИС участвовали М.М. Громов, А.И. Филин и А.Б. Юмашев.

3 марта 1935 г. СБ-2ИС потерпел аварию. Проводился замер скорости на малых высотах. Вдруг появилась сильная вибрация крыльев. Миндер тут же выключил моторы и сделал «горку». После посадки обнаружили вздутие обшивки крыла. Впоследствии причину нашли – на самолете возник еще ранее не встречавшийся изгибно-крутильный флаттер. Его удалось победить, увеличив весовую компенсацию элеронов.

Самолет же месяц пробыл в ремонте. Прежде, чем вновь предъявить его на государственные испытания, в ЦАГИ решили сначала проверить, насколько эффективны переделанные элероны и возникнет ли вновь вибрация. Кроме того, в ходе ремонта внесли изменения в хвостовое оперение – увеличили площадь стабилизатора, заменили отгибаемую на земле пластинку-флеттнер на управляемый в полете триммер (попутно увеличив его размеры на 40 %) и повернули стабилизатор на -1 градус. Все это должно было улучшить устойчивость.

В результате серии полетов выяснили, что элероны стали работать эффективнее, вибрация пропала, устойчивость улучшилась, но незначительно. Зато возникла новая «болячка» – перегрев двигателей. Когда температура на земле подошла к 20 градусам тепла, нормально взлетать просто стало невозможно. На рулении моторы нагревались так, что самолет отстаивался у полосы и только потом взлетал. Попробовали поставить на одном двигателе увеличенный радиатор и сделать управляемые щели в верхней части капота. Охлаждение немного улучшилось, но щели вызвали интенсивное вихреобразование и тряску хвостового оперения. Практически до начала второго этапа государственных испытаний справиться с нагревом моторов не удалось.

СБ-2ИС вновь сдали НИИ ВВС 16 июня 1935 г. Летал опять экипаж Миндера. Самолет испытывался на колесах и зафиксированная максимальная скорость дошла до 404 км/ч на высоте 5000 м. Бомбардировщик показал хорошую скороподъемность, большой практический потолок. Но вместе с тем в отчете об испытаниях отметили недоведенность мотоустановки, недостаточную продольную и поперечную устойчивость, тенденцию накреняться при наборе скорости. Верхняя турель была установлена нежестко, давая большой разброс пуль при стрельбе. Обнаружились вибрации подмоторной рамы, передававшиеся конструкции планера. А различные неудобства эксплуатационного свойства составили длинный-предлинный список. Желание предельно ужать мидель машины привело к очень плотной компоновке агрегатов и затрудненности доступа ко многим из них.

СБ-2ИС в сборочном цеху завода. 17 ноября 1934 г

18 июля СБ-2ИС вернули в ЦАГИ для доработки. Там в машину внесли довольно много изменений. Моторы сместили вперед на 100 мм, применили консоли с увеличенной стреловидностью по передней кромке. Это делало центровку бомбардировщика более передней. Опять увеличили площадь стабилизатора и изменили угол его установки. Увеличили поперечное V консолей. У руля высоты ввели аэродинамическую и весовую компенсацию руля направления и элеронов. Вертикальное оперение приобрело несколько иную, более округлую, форму, впоследствии сохранившуюся в серии.

25 сентября 1935 г. модифицированный СБ-2ИС вновь начал испытываться в НИИ ВВС параллельно с СБ-2РЦ. Полеты наглядно показали преимущества «дублера» в летных данных. Усилия конструкторов не пропали даром: самолет стал устойчив и хорошо управляем на всех режимах полета. На СБ-2ИС стало возможно летать даже с брошенным штурвалом. Без бомб машина выполняла виражи с креном до 75 градусов, боевые развороты и штопор. Даже с одним отключенным двигателем бомбардировщик мог продолжать набирать высоту.

Испытания включали отстрел вооружения и учебное бомбометание на полигоне. В целом вооружение СБ одобрили. Среди замечаний наиболее существенные относились к люковой установке. Пользоваться ей было неудобно, сектор обстрела очень ограничен. В отчете о государственных испытаниях записали: «Тактическое применение люковой установки весьма ограничено».

Перегрев моторов продолжал оставаться нерешенной проблемой. 28 октября испытания временно приостановили «из-за недоведенности винтомоторной группы». Машину опять вернули в ЦАГИ. Пробыла она там недолго. В начале ноября СБ-2ИС опять появился на аэродроме НИИ. Забот о перегреве стало гораздо меньше.

21 ноября бомбардировщик совершал перелет по маршруту Щелково-Калуга-Брянск. Над Мещевском стрелок-радист сообщил пилоту Миндеру о том, что плохо себя чувствует. Командир решил повернуть назад. Но над Калугой вдруг сильно затрясло правый мотор и его отключили. Миндер благополучно сел в Щелкове, пролетев 190 км на одном двигателе. Причиной происшествия оказался плохо завернутый болт крепления к мотораме. В полете он от вибрации отвернулся и выпал. Бомбардировщик отправили в ЦАГИ – тщательно обследовать и ликвидировать последствия поломки. 30 декабря машину уже в который раз вернули в НИИ для продолжения испытаний. Государственные испытания СБ-2ИС продолжались до апреля 1936 г.

Таким образом, СБ находился в стадии испытаний около полутора лет – по тем временам многовато. Это вызывало большие нарекания со стороны ВВС, хотевших побыстрее принять на вооружение перспективный бомбардировщик. Но и брать машину с существенными дефектами они тоже не желали. В отчете 1-го (самолетного) отдела НИИ ВВС за 1935 г. прямо записано, что СБ был представлен на испытания в недоведенном виде, что и вынудило трижды начинать испытания и приостанавливать их. Сохранился даже черновик приказа начальника НИИ ВВС, предписывавшего вообще прекратить испытания СБ-2ИС из-за постоянных неисправностей с руководящей поправкой красными чернилами «временно приостановить».

СБ-2ИС на испытаниях в декабре 1934 г, внизу – в ноябре 1935 г.

АНТ-40-2 (СБ-2ИС) на испытаниях в НИИ ВВС. Ноябрь 1935 г.

Но надо учесть то, что во многом СБ являлся принципиально новой машиной, на которой пришлось учиться на собственных ошибках. Она сильно отличалась от всех уже имевшихся в нашей стране, да и не только в ней, бомбардировщиков. Этим и объясняется столь длительный период борьбы с «младенческими болезнями».

1 мая 1936 г. оба опытных образца СБ участвовали в параде, пролетев над Красной площадью. Затем АНТ-40-2 передали на завод № 22 как эталон для серии.

Эталон уже несколько запаздывал – на заводе успели собрать уже несколько десятков бомбардировщиков.

Продолжение следует.

Фото предоставлены автором и Г.Петровым.

ПРОЕКТЫ

«ЗМЕЙ– ГОРЫНЫЧ» Александра Москалева

Сергей КУЗНЕЦОВ Сергиевск, Самарской обл.

Во время Великой Отечественной войны А. Москалев, как оказалось, занимался не только десантными планерами. В материалах Новосибирского филиала ЦАГИ сохранился проект оригинальной летающей танкетки-штурмовика «ЛТ» с мотором М-11 (имевшей также заводское обозначение «САМ-23», перешедшее позже к планеру). Работы по машине на заводе № 499 вел конструктор Некрасов. К концу мая 1942 г. проект был готов и 14 сентября передан в ЦАГИ для получения заключения. Чем была вызвана эта трехмесячная задержка, пока не ясно, но в пояснительной записке к проекту имеются строки: «Исследования движения машины по земле…», которые позволяют предполагать, что за это время был построен опытный экземпляр штурмовика.

Самолет представлял собой одноместный высокоплан, выполненный по двухбалочной схеме, отработанной Москалевым еще на САМ-13. Фюзеляж имел ферменную конструкцию с дюралевой обшивкой. Крыло профиля Р-П-с однолонжеронной схемы, целиком из дерева, с фанерной и полотняной обшивкой, было снабжено предкрылками и щелевыми закрылками. Шасси неубирающееся, колеса баллонного типа 470 х 210 мм. Мотор находился в задней части фюзеляжа и снабжался толкающим винтом.

Кабина летчика со всех сторон защищалась бронеплитами толщиной 3 мм (спереди 4–5 мм) и имела бронированное сиденье, как у Ил-2. На козырьке фонаря монтировалось бронестекло. Летчик попадал в кабину через дверцу автомобильного типа на левом борту.

Состав вооружения для самолета весом чуть более одной тонны был очень мощным: две пушки ШВАК с боекомплектом по 200 (в перегрузку по 500) снарядов; два ШКАСа с боезапасом по 1500 (2000) патронов; четыре (шесть) РС-82 или 400 кг бомб (на двух держателях за счет PC и перегрузки). По расчетам, при установке более мощного мотора (например, М-34) можно было еще усилить бронирование и вооружение, а общий вес боевой нагрузки увеличить до 1500 кг.

Самым необычным в этом самолете являлся способ его боевого применения. Огонь по врагу должен был вестись с бреющего бега-полета с высоты всего четыре-пять метров! Устройством, обеспечивавшем бег, являлся специальный выпускавшийся сошник. Конец его соприкасался с землей и таким образом отслеживал все неровности почвы. Возникавшие при контакте сошника с препятствиями моменты и угловые скорости, по расчетам, находились в пределах физических возможностей летчика и могли быть своевременно парированы им.

Считалось, что на такой высоте и при скорости бега-полета 150–180 км/ч самолет может быть малоуязвим для противника. Летающая танкетка могла перепрыгивать и перелетать препятствия, а также, имея расчетный потолок в 1210 м, атаковать наземные цели обычным для самолетов способом. Малые размеры, по мнению конструктора, позволяли САМ-23 стартовать с обычных дорог и, при необходимости, рулить по ним, скрытно выдвигаясь к месту внезапной атаки.

Основными целями для своего штурмовика Москалев считал живую силу, технику и укрепления на переднем крае обороны противника. «Хвост»-сошник танкетки (усиленный стальной трубой и имевший амортизатор), по замыслу конструктора, кроме своей основной функции должен был также служить для разрушения легких укреплений и проволочных заграждений.

Проект не получил одобрения ЦАГИ из-за слабого бронирования, низкой тяговооруженности. Главные же отмечавшиеся недостатки – необходимость летчику постоянно парировать пикирующий момент, возникающий при движении сошника по препятствиям, а также угроза капотирования при разрушении сошником укреплений и проволочных заграждений.

Москалев самолет «ЛТ» (проект)

Расчетные летно-технические данные

Длина, м 7,2

Высота стояночная, м. 2,0

Высота в рабочем положении сошника, м 5,6

Размах крыла, м 5,57

Площадь крыла, кв. м 7,75

Установочный угол крыла 4°30′

САХ, м 1,39

Угол поперечного V крыла 8°

Угол установки мотора +2°

Стояночный угол 14°

Размах горизонтального оперения, м 5,57

Площадь горизонтального оперения, кв. м 1,4

Установочный угол горизонтального оперения -6°

САХ горизонтального оперения, м 0,555

Площадь вертикального оперения, кв. м 0,75

Колея шасси, м 1,62

Вес конструкции, кг 534

Вес нагрузки (в перегрузку), кг 494 (594)

Полетный вес (перегрузочный), кг 1028 (1128)

Максимальная скорость, км/ч 188

Потолок, м 1210

Время набора потолка, мин 36

Время полета, час 2

Иван Иванович Кабаков

Владислав МАРТИАНОВ Краснодар

И.И.Кабаков, 1999 г.

Мы познакомились в годовщину полного снятия блокады Ленинграда на собрании ветеранов, где я случайно оказался. Он сразу выделялся среди собравшихся, прежде всего наградами – орденом Ленина и двумя орденами Боевого Красного Знамени, которые в сочетании с синим кителем «Аэрофлота» и эмблемой пилота первого класса говорили, что их обладатель в годы войны летал, и довольно успешно.

Работая над этой статьей, я невольно ловлю себя на мысли: полноте, да разве с одним человеком может произойти столько разных событий, которых хватило бы на три биографии? Не говоря уже о том, что герой настоящего повествования – один из немногих советских летчиков, которым довелось участвовать в бомбовом ударе по настоящему авианосцу. Но обо всем по порядку…

Иван Иванович Кабаков родился в 1922 году в селе Сергеевка Александровского района Ставропольского края. Точная дата рождения неизвестна, поскольку в четыре года Иван остался без родителей, и дед отдал его в детский дом в Александровском.

В 1937 году, имея за плечами восьмилетнее образование, Иван вступает в самостоятельную жизнь. С детства имея тягу к музыке, он устраивается работать в Ставрополе в мастерскую по ремонту музыкальных инструментов, но положение подмастерья его не устраивает и он переходит в артель «Фотоработник», где работает ретушером.

В 1938 году в Ставрополе организуется аэроклуб. Что это такое, Иван абсолютно себе не представлял, но тем не менее решил попробовать себя в новом деле. С первых же дней учеба понравилась, но возник конфликт с заведующей артелью, поскольку Ивану приходилось постоянно отпрашиваться с работы до окончания рабочего дня. В результате последовало увольнение с работы и лишение квартиры, так как за нее платила артель. Для шестнадцатилетнего учлета, одинокого в этом городе, наступили тяжелые времена, но тяга к авиации неожиданно оказалась столь велика, что ради нее Иван был готов на все.

«Четыре месяца я на вокзале прожил, кроме аэроклуба только школу посещал. С чего жил? А на рынке идешь, бывало, чего-нибудь с лотка и прихватишь. До начальника аэроклуба Пономарева дошли слухи о моем положении, вызывает он меня: как, мол, живешь? Нормально, отвечаю, живу. Но все ж в первый самостоятельный полет в ноябре вылетал я босиком. Так начальник говорит: «Позволь, в истории авиации такого еще не было!», а я говорю: «Так я первооткрывателем буду!» Взлетел, и оттого, что сзади не инструктор, а мешок с песком, я в полете даже песню запел. Мне за первый же вылет «отлично» поставили».

Обратив внимание на бедственное материальное положение учлета, инструкторы аэроклуба, скинувшись, купили ему пальто и хромовые сапоги, после чего учеба пошла веселее. Но обретенный в детдоме независимый характер давал о себе знать.

«Окончил аэроклуб, да думаю: поеду-ка на поезде «зайцем» на экскурсию. Ездил месяц, до Грозного добрался, возвращаюсь в Ставрополь, а Пономарев орет: «Ты где был?! Тебе вызов в Ейск!», а я и не думал, что в училище попаду, и подготовки не вел. Тогда, при выпуске, оказывается, инструкторы из Ейска присутствовали, нас проверяли и меня учли».

Иван Кабаков – курсант Ейского училища морских летчиков. Осень 1939 г.

Конкурс в единственное на всю страну училище летчиков морской авиации был очень высоким, но Иван Кабаков имел направление из аэроклуба. Его проверил инструктор из училища и рекомендовал в истребительную авиацию. Осталось пройти лишь мандатную комиссию.

«Стоит огромный стол, захожу я, метр в кепке. Рост у меня и тогда небольшой был, меня потом в полку «маленький Чкалов» называли. Говорю: «Пожалуйста, определите меня в бомбардировочную авиацию». Они на меня с сомнением смотрят и говорят: «А справишься? Чего это ты именно туда хочешь?» А я им: «Хочу летать выше всех, дальше всех!» Это так на меня перелеты Чкалова и Коккинаки подействовали».

Желание курсанта было удовлетворено, и вскоре он с опозданием на месяц приступил к освоению Р-5. Несмотря на задержку, Иван быстро догнал сокурсников. Впрочем, самолет ему не понравился. После 24 часов налета на устаревшем разведчике вплоть до самого выпуска он изучал уже СБ-2М-100.

В мае 1941 года последовал выпуск из училища, но – увы! – не лейтенантами, а сержантами. Сержант Иван Кабаков был распределен в 40 БАЛ ВВС Черноморского флота, базировавшийся в Джанкое, в северной части Крымского полуострова. Здесь и застало его начало войны.

Самолетов в полку не хватало – СБ были всего у одной эскадрильи, а остальные техники не имели. Но и без того было ясно, что дни этого бомбардировщика сочтены. Командование решает переучивать полк на новейший тогда Пе-2. Фактически 40 БАП стал первым полком морской авиации, приступившим к освоению этого самолета. Переучивание было возложено на капитана А.П. Цурцумия, будущего Героя Советского Союза.

«Отобрали нас человек восемь, теорию мы закончили, Цурцумия вывез командира полка (а спарки Пе-2 тогда не было), потом стал вывозить остальных, но третий разбил самолет, на том переучивание наше и закончилось».

В июле 1941 года Иван Кабаков был направлен в составе группы в Саранск, где в 1 ЗАЛ приступил уже к полноценному освоению новой машины. Вскоре на располагавшийся неподалеку аэродром прибывает для переучивания 73 БАЛ ВВС Балтийского флота, которым командовал Герой Советского Союза А.И. Крохалев. В 3-ю АЭ этого полка и был зачислен сержант Кабаков. Штурманом к нему назначили младшего лейтенанта Бориса Куликова, стрелком– радистом – краснофлотца Азизова. Впоследствии в экипаже Ивана Кабакова, сменяя друг друга, летали стрелками-радистами сержанты Шишков, Аверьянов и Смирнов.

В отличие от 40 БАЛ, новый полк был частью, имевшей боевой опыт не только в эту войну, но и в советско– финскую. 13 августа 1941 года стало для этой части черной датой, когда за один день полк потерял 43 (сорок три!) самолета СБ, в основном вместе с экипажами. Оставшийся личный состав, которого едва набиралось на эскадрилью, был направлен на переформирование и перевооружение. Первоначально у командования были планы превратить полк в истребительный, перевооружив на Пе-3, но затем снова перерешили и сохранили бомбардировочным на Пе-2. В январе 1942 года, после переучивания, летный состав 73 БАЛ отправился в Иркутск на завод № 39 для получения матчасти.

Пе-2 выпуска иркутского авиазавода выгодно отличались в тот момент от своих казанских собратьев тем, что на них штурман вооружался пулеметом УБК на установке ВУБ-1 (более распространенная впоследствии установка ФТ еще не выпускалась) вместо ШКАСа на турели ТСС 1*

[Закрыть]. Получаемые машины были совершеннее предшествующих серий и в навигационном отношении, поскольку несли новый радиополукомпас РПК-10 вместо более старого РПК-2 2*

[Закрыть].

В Иркутске 73 БАП получил тридцать два Пе-2– Командиру полка в торжественной обстановке был вручен самолет, построенный на средства, собранные МОПР. В конце февраля 1942 года полк вылетел из Иркутска по направлению к Ленинграду.

Условия перелета были крайне тяжелыми. Маршрут был проложен вдоль единственного в здешней таежной глухомани ориентира – железной дороги, по обеим сторонам от которой там и сям виднелись следы недавних авиакатастроф – далеко не все машины, с таким трудом выпущенные в Иркутске и Комсомольске– на-Амуре, сумели дойти до фронта. Радиотехническое обеспечение трассы оставляло, мягко говоря, желать лучшего, и радиостанции новеньких бомбардировщиков, естественно, превратились в бесполезный груз.

До Казани 73 БАП дошел не в полном составе: под Красноярском один из самолетов загорелся в воздухе и разбился, его экипаж погиб. Еще один Пе-2, управляемый лейтенантом Кругловым, был посажен без шасси на аэродроме в Канске. Заходя на посадку, лейтенант, чей суммарный налет на Пе-2 составлял к этому моменту всего пять часов, запутался с тумблерами уборки шасси и указателями их положения, в результате чего к моменту касания полосы уже не представлял, выпущено ли шасси или убрано.

Все познается в сравнении. Пример летевшего следом полка убедил, что морские авиаторы с перелетом, в общем, справились, а две потерянных машины (причем лишь одна – безвозвратно) можно не принимать во внимание. Следующий полк, также летевший на Пе-2 из Иркутска, к Казани из тридцати двух машин потерял ровно половину. Лишь в Красноярске при посадке на дозаправку было разбито три машины. Причина была проста: командование полка решило выполнить посадку не в Канске, куда топлива хватало с запасом, а дальше, в Красноярске, до которого бензина у Пе-2 было впритык. Пока летели строем звеньев, все шло нормально. Но вот перед посадкой потребовалось перестроиться в колонну по одному. На дополнительных маневрах, естественно, произошел перерасход горючего. У одного из самолетов бензин кончился на пробеге, и отрулить в сторону он не смог. Его ведомые не могли ждать, поскольку сами находились по топливу на пределе, и пошли на посадку, не дожидаясь, пока заглохший бомбардировщик оттащат с полосы. В итоге три машины столкнулись одна за другой, экипажи сгорели… Еще двенадцать самолетов этот полк потерял на трассе, а последний, шестнадцатый, – был разбит на аэродроме в Казани при посадке без шасси. Необустроенная перегоночная трасса обильно взимала с авиаторов кровавую дань. Недаром меньше чем четыре года назад за полет над этими местами Осипенко, Гризодубова и Раскова получили звания Героев Советского Союза!

После Казани курс 73 БАП был проложен на Рыбинск и далее до Ленинграда, а двум экипажам, в том числе и Ивана Кабакова, приказали перегнать две машины в 40 БАП ВВС Черноморского флота, который базировался в то время западнее Краснодара, возле станицы Елизаветинской.

При перегонке не обошлось без приключений. Карты хватило не на весь маршрут, Краснодар находился в углу последнего листа, а что размещается западнее – было неизвестно. На краснодарском аэродроме, где производилась очередная дозаправка, раздобыть недостающий лист карты не удалось, но зато была получена консультация от местного механика. Летчиков проинструктировали примерно так: «ну, говорит, пойдете туда, и рукой направление показывает, а там геодезический знак, и тот аэродром как раз возле него. А как ты этот знак с воздуха заметишь?»

Взлетев из Краснодара, пара Пе-2 повернула на юго-запад. Вскоре был обнаружен какой-то аэродром, и ведущий смело пошел на посадку. Но аэродром оказался ложным, а его поле – перепаханным. Комендант аэродрома, старший лейтенант, никогда до этого не видевший Пе-2 и принявший их за Bf 110, не спешил сигналить экипажам об ошибке. Ведущего спасло от капота лишь то, что посадка по невероятному везению была произведена строго вдоль борозд. Лишь после этого комендант разглядел на севшем самолете красные звезды, выбежал на поле и засигналил ведомому, запрещая посадку. Впрочем, Иван Кабаков этот сигнал проигнорировал, и вскоре обе машины уже стояли рядом. После объяснений и ориентировки оба Пе-2 вновь взлетели и направились на аэродром назначения, который оказался совсем недалеко.

Попав в полк, с которого начиналась его служба, Иван решил, что его оставят здесь, но после двухнедельного ожидания оба экипажа получили приказ отправляться на Балтику.

До Москвы летчиков доставили на ПС-84, а затем вновь возникла неопределенность: в блокированный Ленинград добраться было непросто. Наконец, подвернулся попутный ТБ-3, везущий в блокадный город продовольствие и запчасти для самолетов, и в конце марта 1942 года Иван Кабаков прибыл в расположение 73 БАП, базировавшегося в это время на аэродроме Круглово, на бывшей финской территории.

Вскоре последовал и его первый боевой вылет по кораблям противника в порту Котка. Группу вел командир полка Крохалев. К этому времени суммарный налет Кабакова на всех типах самолетов, включая учебу в аэроклубе, составлял всего-навсего 60 часов. Причем, несмотря на окончание училища морских летчиков, из этих шестидесяти часов над морем не было налетано ни единой минуты, поскольку в Ейске эту практику получали лишь будущие пилоты и штурманы МБР-2. Это сразу сказалось – с непривычки на глаз определить высоту над водой оказалось невозможно. Впрочем, дебют прошел вполне удачно.

«Высота у меня три тысячи; я сижу, а кабина вся освещена, стекло везде, и впечатление, что вода рядом, и сразу не поймешь, какая высота, только сидишь и воздух ртом хватаешь. И что интересно – я ничего толком и не понял. Пришли, отбомбились, после – разбор. Крохалев спрашивает: ну, как? Я рассказываю, что толком не разобрался, и ни зениток, ни вражеских истребителей и не заметил. А так, говорю, вообще интересно очень. Если бы первый раз слетать для пробы… Он посмеялся. Ничего, говорит, сынок, дальше еще интереснее будет».

В течение весны-лета 73 БАП работал по точечным целям – кораблям или мостам. Часто на сопровождение выделялись истребители, но в основном это были И-16, лишь мешавшие более быстроходным бомбардировщикам развить максимальную скорость.

«С И-16 работать было очень трудно. Бывало, скорость прибавишь, а они кричат по радио: братцы, не бросайте нас! И вот висишь на скорости 300, и зону зенитного обстрела медленнее проходишь».

В мае А.И.Крохалев был отстранен от занимаемой должности командира полка из-за ошибки.

«Дали нам задание бомбить Ивановские пороги, где Тосна впадает в Неву. Вел, Крохалев. Там было большое укрепление. Было приказано – приборы-то несовершенные – бомбить с горизонтального полета «по ведущему», то есть, как он начнет, так и мы за ним, но это плохо: он пока сбросит, мы пока среагируем… А командир в тот раз ошибся, рано бомбы сбросил. Все остальные по цели отбомбились, а бомбы ведущего звена попали по нашим укреплениям с хо-о-рошим результатом. Его сразу сняли и куда-то направили, мы думали тогда, что может даже и на Магадан 3*

[Закрыть]. И тогда прислали к нам подполковника Курочкина, он перед этим 57-м штурмовым полком командовал».

Постепенно силы полка таяли. Все меньше самолетов оставалось на стоянках. Вот одна из типичных потерь, относящаяся по времени к июню 1942 года.

«Над Ладожским озером сбили экипаж Боровика, так как его сбивали? Послали его на разведку к северному берегу Ладожского озера, поскольку поступили данные, что немцы туда доставили торпедные катера. Он на такую высоту забрался, что у его штурмана Гриши Давиденко пулемет замерз. А тут к нему «мессер» и пристроился вплотную. Физиономию летчика было хорошо видно, с рыжими усами. Вот пристроился он и давай пантомимой показывать: одну очередь, две? Сделал один заход – один двигатель задымил, со второго – другой. И вот приводнились. «Мессер» крыльями покачал и на базу ушел. Стрелок и штурман быстро вылезли, а Боровик задержался, колпак не смог сорвать, а спасжилет надуваться стал, и пришлось ему вылезать через турель штурмана. А тут еще талоны на питание в кабине остались и всплыли, так он за ними обратно полез и чуть не утонул вместе с самолетом. С ними у нас очень строго было, и если бы потерял – чуть ли не через самого Жданова пришлось бы потом восстанавливать. Все потом на разборе смеялись».

1* Обычно считается, что первое боевое применение Пе-2 с крупнокалиберным пулеметом штурмана имело место в ВВС в апреле 1942 г. По данным одного из авторов, установки ФТ Л.Селякова, это применение' впервые имело место в 30 БАП из ВВС 5 мая 1942 г. в Крыму (Селяков Л. Фронт требует // Крылья Родины. 1995. № 5.). При этом имеется в виду дебют установки ФТ. Полученные данные заставляют предположить, что дебют установки ВУБ-1 на Пе-2 мог состояться на Балтике несколько раньше, чем ФТ в Крыму.

2* Идентификация полученных 73 БАП самолетов затруднительна, учитывая относительную малочисленность Пе-2, выпущенных на заводе № 39 и их отличия от машин, изготовленных на 22-м заводе в Казани. Если не принимать во внимание наличие установки ВУБ-1 вместо ФТ, то по своему оборудованию эти Пе-2 могли бы быть отнесены к промежутку между более поздними 105-й и 110-й сериями выпуска.

3* Опасения личного состава 73 БАП оказались напрасными – А.И.Крохалев после этого был направлен на летно-испытательскую работу. (Прим. авт.)