Текст книги "В любовь не играют (СИ)"
Автор книги: Милена Стайл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Кто здесь? – перепуганный голос Николаева едва меня не рассмешил, и мы решили продолжить только начавшееся представление.
– Твоя смерть пришла, Вова, не переживай. Всего лишь смерть, – услышал я голос друга и снова посмотрел на экран. Урод дернулся, смотря в сторону окна, где только что промелькнула тень громилы, и снова обернулся назад, пытаясь понять, откуда идут наши замаскированные голоса.
– Что вам нужно, где вы? – мне показалось, что он начал дрожать, я же лишь рассмеялся от происходящего. И да, черт возьми, я был счастлив, что эта мразь боится.
– В аду! – выкрикнул я, и в этот момент окно в его гостиной разбилось, и послышался дикий рев, отчего Николаев взвыл, хватаясь за светильник, стоявший на ближайшей тумбе.
– Страшно? Взрослому и такому сильному мужчине и страшно? Ну, да о чем это я, там же не слабая и беззащитная девушка, которая не в силах противостоять мужику. Хотя, сомневаюсь, что ты мужик, по крайней мере, не после сегодняшнего вечера…
После моих слов через окно в комнату влез здоровый амбал, под два метра ростом, с битой в руках и в маске на лице, можно было видеть его нездоровый оскал на губах, и как игриво он шевелит бровями, постукивая своим орудием по ладони.
– Уходите! – едва не завизжал Вова и резко развернулся к двери, откуда послышались шаги, и скоро перед нами предстал еще один мужик, точно такой же, как и первый, только немного уступающий в росте. – Да что вам нужно? Я хочу разговаривать с Иваном, дайте мне с ним поговорить!
Переглянувшись с нами, Миша вытащил механизм из микрофона, и я сказал уже своим голосом:
– И что ты хочешь нового мне сказать, чего еще я не слышал из твоего поганого рта?
– Ваня, хочешь, я извинюсь перед Дашей?
– Не хочу! Дальше…
– Я прошу, дай возможность исправиться, только не убивайте меня, – чуть ли не плакал этот урод, начиная умолять оставить ему его никчемную жизнь.
– Всего лишь убить тебя было бы слишком просто, – ответил я, насмехаясь. – У нас есть другой сюрприз.
– Пожалуйста, не надо, – он поочередно глянул на свою компанию, прислонившись к стене и скатываясь на пол, при этом роняя светильник.
– Парни, можете начинать, – и мы услышали, как одна за другой звякнули бляхи на их ремнях, и Владимир завыл, в прямом смысле этого слова.
– Нагибайся, падла… – и на этих словах Миша выключил микрофон и камеры, не имея желания ни самому любоваться, ни нам показывать гомо страсти.
– Ну, что же, думаю, можно считать дело завершенным, дальше парни сами разберутся, – ответил начбез, а мы лишь кивнули на его слова.
– Ваня, что ты имел в виду, когда говорил о беззащитной девушке, которая не в силах противостоять мужику? Что он делал Даше? – неожиданно спросил Андрей, и я видел, как он переживает, не зная, что услышит в ответ.
– Андрей, давай не…
– Вишневский, говори, – зло прошипел он, перебивая меня на полуслове.
– Андрюх, успокойся, Ване тоже нелегко, – решил влезть в разговор Миша.
– Я хочу знать!
– Этот урод брал ее силой… – быстро произнес Миша, и по моему телу снова пошли мурашки.
– Когда Дашка у меня осталась в первую ночь после возвращения, я заметил на ее теле невероятное количество синяков и ссадин, – рассказал я, не сильно вдаваясь в подробности.
– А как ты мог заметить это на ее теле в первую ночь после возвращения? – зло прошипел Андрей, сверля меня гневным взглядом.
– Только вот не надо думать, что я сволочь и…
– Ребят, угомонитесь, мы втроем знаем, что Ваня не причинит вреда Ласточке! – прикрикнул Тарасов, глядя на нас.
– Прости, Вань, просто я в бешенстве. Су*а, – взвыл Андрей, хватаясь за голову. – Я бы прямо сейчас поехал туда и отодрал эту гниду битой. До чего же тварь.
– Я бы тоже не прочь этим заняться, – согласился я.
– Так, умники, поверьте, Николаеву сейчас не лучше, чем было бы с вашими палками, – прервав нас, выпалил Миша.
– Слава Богу, не с нашими, – ответил Андрей, отчего мы все втроем засмеялись.
– Кому-то хоть каплю его жаль? – осторожно спросил я, надеясь на нужный ответ, и, получив его в виде отрицательных кивков друзей, довольно улыбнулся и наконец-то расслабленно выдохнул, осознав, что все это время практически не дышал полной грудью.
– Ладно, герои, дело сделано, пусть теперь эта мразь страдает, а мы – по домам. И вообще, вас дома женщины ждут, марш отсюда, – ругнулся Миша, выгоняя нас из своего кабинета.
Дома я оказался глубокой ночью и, тихо войдя в гостиную, увидел мрачный свет из кухни. Поняв, что там находится моя девочка, я включил свет, чтобы ни в коем случае ее не напугать. Но вышло наоборот. Как раз, когда я щелкнул выключателем, Даша спускалась с лестницы и вздрогнула, как только загорелся свет. Мой взгляд упал на ее изящные маленькие ножки в белых банных тапочках, и я понял, что еще недавно она принимала ванну, а когда поднял глаза, двигаясь вверх по ее телу, заметил махровый халат, который совсем немного приоткрывал холмики ее красивой груди. Господи, как я скучаю по любимой, но, собрав волю в кулак, глянул в карие омуты ее глаз и прочитал в них страх. Быстро подойдя к Ласточке, буквально почувствовал дрожь в ее теле и обнял, крепко прижав к себе, при этом четко ощущая ее и шепча на ушко:
– Ты под моей защитой, любимая, теперь никто не причинит тебе вреда. Обещаю.
Я почувствовал, как она вздрогнула и оттолкнула меня, хватая вазу с рядом стоявшего комода.
– Тронешь меня, не прощу!
ГЛАВА 20
Даша.
Весь прошедший день я провела с Максом и Ниной Васильевной, мы играли, готовили и просто смеялись, наслаждаясь обществом друг друга. Милая женщина пыталась натолкнуть меня на те или иные воспоминания, и где-то ей это удавалось, а порой потуги были напрасными, и я не могла внять ее словам. Иногда я ловила себя на мысли, что задумываюсь о Ване, и мне не было страшно, даже наоборот, я ощущала в душе какой-то приятный прилив чего-то, только чего именно, понять не могла. Просто мне хотелось, чтобы в данный момент он оказался с нами, сидел рядом, или смотрел так, как может смотреть только Ваня. Хотя иногда меня и пугал его взгляд, или даже присутствие, но желание сильнее некоторых страхов.
Когда начало темнеть на улице, я предложила няне поехать домой, а Максу пообещала почитать перед сном, и женщина согласилась с моим предложением, предварительно позвонив Ивану и отчитавшись, что пост сдан. Проведя Нину Васильевну до двери, мы с ребенком отправились играть в его комнату и долгое время гоняли радиоуправляемые машины, весело хохоча и прыгая уже позже по всему дому. Когда времени было ближе к десяти, Макс сам вызвался идти в душ, после чего сказал, будет ждать меня в своей комнате для сказки.
Я же отправилась в свою спальню, чтобы тоже принять душ и немного расслабиться под струями теплой воды. Открыв шкаф, я взяла новое белье и направилась в ванную комнату, предварительно закрыв дверь на защелку. Бросила взгляд на зеркало, и мне почему-то захотелось подойти к нему и внимательно рассмотреть себя, что я незамедлительно сделала, пойдя на поводу у своего желания.
Рукой прикоснулась к холодному стеклу и ощутила легкие колики на теплой коже, пальцами очень медленно провела от края к центру, и остановилась там, где отражалось мое лицо. Здесь я хмыкнула и застыла взглядом на щеках, удивляясь потрясающим вещам. В этом доме я не дрожала от страха в каждой комнате, не боялась, что сейчас ко мне ворвутся и потребуют немыслимого, в этой семье меня не обижали, и я ни разу за всю неделю проживания здесь не услышала оскорбления в свой адрес. Все, что я получала в этих стенах, среди этих людей, лишь заботу, тепло и любовь, которые так и лучились от их поведения. Я смело могу сказать, что каждая комната, весь дом целиком излучает счастье, и только воспоминания о прожитом месяце не дают мне окончательного покоя и умиротворения, чтобы я смогла снова жить, как прежде.
Отбросив в сторону свое домашнее платье, я снова вернула взгляд к зеркалу, на моем теле больше не появлялись новые синяки, а старые стали исчезать, медленно, но верно; щеки приобрели румянец, который раньше и вовсе отсутствовал, и я бы сказала, что мое лицо стало даже более миловидным. Наверное, все заключается в моем душевном состоянии.
Скинув с себя нижнее белье, я осторожно ступила в кабинку и моментально вздрогнула, потому как изначально из крана на тело полилась холодная вода, на смену которой быстро пришла теплая. Выдавив немного ванильного геля на мочалку, я вспенила его и принялась несильно натирать кожу, перемещая руку с плеч, ниже и ниже, и когда все тело было в пене, я просто встала под воду, не смывая руками, а наслаждаясь брызгами и ласками сильных мужских рук, касающихся груди, живота…
– Боже! – я резко распахнула глаза и рукой быстро уперлась в стеклянную дверцу кабинки, разнося шум по всей ванной комнате.
Сначала я не поняла, что произошло, а потом перед глазами предстала четкая картина, где мы с Ваней принимаем душ и наслаждаемся друг другом. Да я едва не в действительности почувствовала его руки на себе, такой мощный толчок в душЕ ощутила, что сердце заколотилось, как ненормальное, грозя вырваться изнутри. Моя грудь вздымалась так сильно, что дышать становилось нереально сложно, и я попыталась несколько раз глубоко вздохнуть, насколько это было возможно на данный момент, и, быстро сполоснувшись, выбралась из душа.
Наспех вытершись полотенцем, я поняла, что слишком долго предавалась своим мыслям, и меня, наверное, уже Макс заждался. Так же быстро я надела белье и банный халат с тапочками и отправилась на поиски ребенка.
– Ты заждался, Макс? – негромко спросила я, когда вошла в детскую и заметила ребенка, сидящего в позе лотоса на кровати.
– Нет, что ты, я же понимаю, что девушкам нужно больше времени, чем нам, мужчинам, – я несмело улыбнулась этой реплике и присела рядом.
– Что читать будем? – посмотрела на малыша, не найдя рядом ни единой книги.
– Я не хочу сегодня читать, я хочу с тобой разговаривать, – было мне ответом.
– Ты четко выговариваешь все буквы, – заметила я.
– А ты больше не та Даша, которая была всегда со мной.
– А какой я была с тобой?
– Естественной, что ли. Мы всегда с тобой много веселились, как сегодня вечером, а еще ты меня научила разным словечкам.
– Плохим? – я шутливо ему подмигнула, а Макс улыбнулся.
– Нет, но папе не нравилось, за что он шутливо нас наказывал. А по выходным мы все вместе ездили кушать мороженное.
– Даже зимой?
– В основном. Ведь именно зимой мы жили вместе. И мы ездили кататься на коньках.
– Прости, малыш, я не помню этого, – шепотом произнесла я, ощущая, как глаза защипали от непролитых слез.
– Ну, что ты, Ласточка, не вини себя, ведь ты не виновата, – я почувствовала, как мою шею обвили теплые маленькие ладошки, и на душе стало так хорошо и тепло, что я улыбнулась в ответ, обнимая прекрасное маленькое тельце.
– Ты слишком умный, – сказала я, и по лицу все же скатилась одинокая слезинка. Макс ладошкой провел по щеке, вытирая каплю, и тихо сказал:
– А еще я хочу, чтобы ты была моей мамой, – от этих слов мое сердце пропустило удар, и мне стало не по себе, а я ведь даже не знаю, где мама малыша.
– Это же… А где твоя мама? – несмело спросила я, не зная, чего ожидать, какого ответа, но мальчик меня снова поразил своим умом.
– Мы с папой – мужчины, и никогда не разговариваем на такие темы, но знаю одно, мама улетела на небо, и теперь у меня есть ты.
– Господи, – я едва вздохнула, но, подняв глаза, улыбнулась, понимая, насколько сильный и умный сын Вани.
– Все, Ласточка, теперь мне пора спать, а то папа вернется и будет ругать меня.
– Что-то он задерживается сегодня.
– Это бывает, – просто махнул ручкой и улегся под одеяло. – Ты иди, тоже отдыхай, а я сам усну, чай, не маленький, – я снова улыбнулась и, наклонившись, поцеловала его щечку, как тут же снова почувствовала его ручки на шее и тихий шепот в ухо: – Я люблю тебя, моя будущая мама.
Я замерла от этих слов, но ответила:
– И я люблю тебя, Макс, – и ощутила ответный поцелуй в щеку, после которого я отстранилась и, тихонько пройдя к выходу, прикрыла дверь, облокачиваясь на нее и закрывая глаза. Неуверенности в любви к малышу у меня не было, я четко ощущала это чувство, и за неделю до глубины души прониклась к ребенку. Я уже не представляла и дня без него.
Простояв так несколько минут, успокаивая свои эмоции, я решила спуститься вниз за стаканом воды, после чего закрыться в спальне и прислушиваться к приходу Ивана. В кухне горел свет над плитой, тускло отображая дорожку, и я начала спускаться осторожно по ступенькам, дабы не разбудить возможно уже уснувшего малыша. Неожиданно в гостиной включился свет, и я едва ли не ахнула, не ожидая, что сейчас появится Ваня, ведь я рассчитывала во время его прихода быть у себя в спальне.
Мужчина был как всегда красив, темно-синие, я бы даже сказала – практически черные джинсы и серая футболка безумно шли его подкачанному телу, а волосы, уложенные в творческом беспорядке, придавали ему сексуальности и брутальности. Я заметила его блуждающий по мне голодный взгляд и еще больше испугалась, сама толком не понимая, чего, ведь от этого взгляда по телу прошлись приятные мурашки. Он мгновенно подошел ко мне и крепко прижал, шепча нежным голосом:
– Ты под моей защитой, любимая, теперь никто не причинит тебе вреда. Обещаю.
Я стояла у лестницы, прижатая мощным телом к стене, зафиксированная сильными руками, поверженная этим манящим запахом. Все до жути напоминало мне ту ситуацию в доме Николаева, только здесь был совершенно другой мужчина. И я не знала, как вести себя, если я частично и вспомнила Ивана, то в эти мгновения не входил его характер. Я со всей силы оттолкнула его от себя и дрожащими руками схватила вазу, до этого мирно стоявшую на комоде.
– Тронешь меня, не прощу!
Я сама испугалась своего состояния, но и поделать ничего не могла, лишь увидела растерянный взгляд Вани, который, по всей видимости, не знал, как реагировать на мой ненормальный выпад. Тяжело дыша, я продолжала смотреть в его глаза и поняла, что мужчина не причинит мне вреда, чувствовала, ощущала, не знаю, как назвать, но я опустила зажатую руку с вазой и на мгновение прикрыла глаза. А после почувствовала нежное прикосновение руки к руке, и моя ладонь оказалась пуста, а когда я открыла глаза, как раз Иван ставил вазу на место.
– Прости, – прошептала я и услышала судорожный вдох, понимая, что причиняю ему боль своим поведением. – Прости, что веду себя, как трусиха, и…
– Ты не трусиха, – чуть громче, чем следовало, произнес Ваня и снова ближе подошел ко мне. – Не вини себя в своих страхах, слышишь? Не вини! Только Николаев виновен во всем, и он понесет свое наказание! – при упоминании этой фамилии мое тело сжалось, и по позвоночнику прошел холодный озноб, и мне до безумия захотелось, чтобы Ваня обнял меня снова, и чтобы сейчас я не боялась его прикосновений.
Я сама потянулась, касаясь слегка шершавой щеки, опускаясь к шее, и резко окунулась в крепкие и надежные объятия, почувствовав прилив чего-то невесомого и правильно выбранного. Я схватилась за его футболку, стараясь как можно ближе притянуть к себе, почувствовать поддержку и просто забыться, растворяясь в надежности. Ваня обнял меня не менее крепко, положив одну руку на плечи, другую на спину, и сжимая так, чтобы мне не было больно, но я могла ощущать себя нужной и защищенной. Манящий запах, наверное, родного человека дурманил мне сознание, и я до невыносимого чувствовала себя хорошо и приятно, расслабляясь и погружаясь в легкость, и казалось, что именно сейчас я парю высоко над облаками, где никто не сможет причинить мне боль.
Душа стала настолько легкой и невесомой, какой я не ощущала с тех самых пор, как очнулась в больнице, и мне было страшно открыть глаза и увидеть, что это сон, все нереально, я боялась нарушить этот момент, который надолго врежется в мою память.
– Однажды, чтобы меня позлить, ты показала мне своего «жениха» Женю, который вообще был не в курсе этого, но ему тогда здорово от меня влетело, после чего его отвезли в больницу.
– Поцелуй меня, – шепотом попросила я, прервав только начавшийся рассказ, а мужчина замер, внимательно всматриваясь в мои глаза. – Поцелуй же, прошу!
– Тебе не нужно меня об этом просить, – как-то холодно сказал он, ну, конечно же, кто захочет целовать девушку, которую… – Я готов вечно тебя целовать, – перебивает мои мысли и тут же накрывает мои губы своими, осторожно касаясь нежной плоти. Языком раскрывая рот и проникая глубже, касаясь моего языка, ведя его в замысловатом танце страсти и одновременно дикой нежности. Мое тело расслабляется еще больше, ноги становятся ватными, и я понимаю, если бы не поддержка мужчины, то уже рухнула бы на пол. Во рту чувствую его вкус и легкий запах сигарет, а нос вдыхает, по всей видимости, запах его геля после бритья.
Продолжает неистово целовать, а его рука с плеч перемещается в мои волосы, жадно сжимая их и прижимая меня еще ближе, с большей страстью. Я слышу свой стон и чувствую нарастающий комок страсти внизу живота, миллионы мурашек проносятся по моему телу, и я понимаю, что мне не хочется отстраняться от этого мужчины. Нежное поглаживание его руки по моей спине. Даже через махровую ткань халата я ощущаю его тепло и нежность, он медленно отстраняется от моих губ и перемещает руку к ключице, проведя пальцами по линии выреза, и останавливаясь у края лифа. Долго смотрит, как поднимается и опускается моя грудь, сам при этом тяжело дышит, и я ощущаю на своей коже, покрытой мурашками, его дыхание, судорожное, страстное и манящее.
Все это время я наблюдала за его губами, которые еще минуту назад меня так сладко целовали, а сейчас шевелятся в немом разговоре, по крайней мере, так я думала изначально, пока Ваня не положил свою ладонь мне на щеку и не произнес более громко:
– Иди в свою спальню, иначе я за себя не ручаюсь.
– Но…
– Иди. Ложись. Спать. – Он отчеканил каждое слово, разворачивая меня к лестнице. – Я не хочу, чтобы завтра ты жалела о случившемся. Еще не время, ты пока слишком далека, – шепотом добавил он мне на ухо. И я, не думая, быстро поднялась вверх, моментально закрывая дверь на замок и заваливаясь в прямом смысле на кровать, чтобы прогнать ощущения его рук на своем теле, его голос из своих ушей, его запах из своего носа, только вкус прогнать не смогу.
Утро меня встретило ярким солнцем, заглядывающим в мое окно. Я сладко потянулась, зевая, и не спеша выбралась из постели, направляясь в ванную комнату. Быстро приняв душ, я надела лосины и футболку и отправилась вниз, но едва открыла дверь своей спальни, как рщутила божественный аромат кофе, ммм… Нина Васильевна – чудо, подумала я, и сбежала по ступенькам, словно пятнадцатилетняя девчонка, довольная, что ей приготовили завтрак.
– Нина… – хотела позвать я, когда увидела в кухне Ивана в спортивных штанах и фартуке на голое тело, который как раз дожаривал блинчики, а за столом сидел довольный Макс. Моя улыбка озорной девчонки на миг пропала, и появилась уже взрослая улыбка девушки, у которой просто приятное утро. – Всем доброе утро.
– Доброе.
– Доброе.
Меня по очереди поцеловали в щеку, только Макса мужчина приподнял на руках и после звонкого чмока опустил обратно на пол, а потом они вдвоем отодвинули мне стул и усадили за стол. Вскоре передо мной появилась чашка горячего дымящегося кофе и тарелка с блинами и малиновым вареньем. Глянув на это все, я едва ли не облизалась и, взяв в руку вилку, на миг подняла голову.
– А вы?
– А мы ждем одобрения, – ответил Ваня.
– Угу, – кивнул Макс, и я, не смея заставлять ждать мужчин, вилкой наколола блинчик, сложенный треугольником, макнула в варенье и, приблизив ко рту, откусила кусочек лакомства, блаженно зажмуривая глаза от удовольствия.
– Изумительно вкусно, – ответила я, после того как прожевала последний кусочек, и ребята, весело улыбнувшись и дав друг другу «пять», уселись рядом со мной, наминать нежнейшие блины.
Когда я доела пятый блинчик, то откинулась на спинку стула и довольно потерла живот, понимая, что налопалась на весь день. Неожиданно мне в голову приходит вопрос, который, не медля, задаю Ивану.
– А где Нина Васильевна, и почему ты не на работе? – обратилась я к мужчине, глядя на его губы.
– Потому что утром один смышлёный парень поведал мне, что вчера вы разговаривали о наших совместных прогулках, поэтому сейчас мы едем кушать мороженное и кататься на коньках. А Нине Васильевне я дал выходной.
– Хей, парень, – обратилась я к Максу. – Ты сдал весь наш разговор?
– Нет, только про мороженое, уж больно мне его захотелось, – и он подмигнул отцу, на что я только с улыбкой покачала головой.
– Ладно, тогда беги в свою комнату одеваться.
– Слушаюсь! – и мальчуган резко подорвался из-за стола и рванул вверх по лестнице.
– Ласточка, – обратился ко мне мужчина, когда мы остались одни. Я подняла на него свои глаза. – Вчера…
– Вчера, – перебила я, – вчера. Я бы не пожалела ни о чем, – шепотом произнесла я, улыбнулась и поднялась из-за стола. Ваня сделал то же самое, и я, не думая, быстро подошла к нему и поцеловала, едва касаясь его нежных теплых губ со вкусом малинового варенья. – Спасибо за завтрак. И это для тебя мое персональное доброе утро.
ГЛАВА 21
Ваня.
Прошло несколько дней после нашей прогулки на каток, и да, мы здорово провели время, хохоча без умолка, не сдерживая эмоции и проявляя свои чувства. Ласточка стала больше доверять мне и идти на сближение, но нового пока вспомнить ничего не смогла, по всей видимости, не такое значимое место «Снежный дворец», раз не смог подарить моей девочке новые воспоминания. Макс все больше и больше тянулся к девушке, она же в свою очередь не отлипала от моего сына, что не могло меня не радовать.
После катка Даша изъявила желание посетить гинеколога, дабы удостовериться, что ее будущей беременности ничего не будет угрожать. Я не мог понять этого желания, но был счастлив, что малышка думает о будущем, я надеюсь, о нашем совместном будущем. Когда Ласточка сбежала от Николаева, ее обследовали все врачи, которые только нужны были, и я благодарен Богу, что все обошлось хорошо, когда не обнаружилось ни переломов, ни каких-либо заболеваний, которые мог передать эта мразь. И вот сегодня в офис мне должны были прислать результаты проведенных несколько дней назад анализов, и я с каким-то безумным волнением ждал, когда получу в руки эти бумаги.
– Иван Сергеевич, может быть, кофе? – поинтересовалась моя секретарша, заглянув ко мне в кабинет. – Вы какой-то нервный сегодня.
– Нет, Виктория, спасибо, – ответил я, меньше всего нуждаясь в чей-нибудь поддержке.
– Тук-тук, – тут же в проеме двери показалась голова друга. – Можно к вам, великий шеф? – улыбнулся Андрей и вошел в кабинет.
– Привет, друг, – я встал, поприветствовал друга и предложил присесть.
– Кофе угостишь? – я кивнул и глянул на стоящую все еще здесь Вику, она улыбнулась и скрылась за дверью. – А я не один, – довольно пропел Андрюха, а я непонимающе уставился на него, когда тот добавил. – Со мной куча девчонок.
– Не понял.
– Что ты так напрягся? Неужели думаешь, что я своих принцесс променяю на непонятно кого?
– Фух, – расслабленно выдохнул я.
– Снежинка с Маришкой решили проведать тебя вместе со мной, при этом прихватив Ласточку, – я чуть было не сорвался с места, так мне хотелось ее увидеть, но Андрей меня остановил.
– Вань, ты чего, они скоро подойдут.
– Да, просто соскучился, – пояснил я свой порыв, сам же понимая, что дело не только в этом.
В дверях снова показалась голова Вики, и она, извинившись, сказала:
– Иван Сергеевич, здесь курьер принес результаты анализов.
– Спасибо, – она поднесла мне папку и удалилась, оставив дверь открытой.
– Что за анализы? – с интересом спросил друг.
– Сейчас расскажу.
Дождавшись, когда девушка принесет кофе и оставит нас одних, предварительно закрыв двери, я ответил:
– Даша решила сдать анализы, чтобы в случае чего забеременеть, не переживая о здоровье. Я не знаю, чем вызван этот порыв, но я счастлив, – задорно ответил я.
– Вы идете на сближение, что не может не радовать, – с улыбкой на губах ответил Андрей. – Ласточка начинает тебе доверять. А вы уже говорили о детях?
– В том то и дело, что нет, да я пока и не имею права ее просить об этом. Но любимая думает о нас, как о паре, по крайней мере, я понял это именно так… – снова довольно пропел я.
– Я так понял, подробностей не будет, – констатировал Золотарев.
– Обойдешься, – ответил я, от чего мы весело засмеялись, мой же смех был вызван и истерикой.
Не знаю, почему меня била тревога, и я с таким волнением ожидал результата анализов, а теперь мне было страшно даже просто открыть синюю папку. Мне казалось, то, что я там увижу, меня не сильно обрадует, поэтому я старался оттянуть момент.
– Вань, хватит, – немного грубо проговорил Андрей, когда я делал очередной глоток кофе.
Я со вздохом отставил чашку и взял в руки папку. Открыв ее, первым, на что наткнулись глаза, было: Общий клинический анализ крови, общий анализ мочи. Определение волчаночного антикоагулянта, антител к фосфолипидам, антител к кардиолипину, к хорионическому гонадотропину, как написано, они являются факторами невынашивания плода. Все прочие анализы, которые были предоставлены, указывали на положительный результат, то бишь, Даша целиком и полностью здорова и готова родить прекрасного малыша. Все было бы прекрасно, если бы я не открыл последнюю страницу в папке. «Беременность: преждевременное прерывание (аборт)».
– Твою мать! – воскликнул я и глянул на друга, тот непонимающе уставился на меня. Еще раз бросил взгляд на бумаги, примерное время аборта – апрель. Су*а! – Вот тварь!
– Да что случилось? – взволновано поинтересовался Андрей.
– Даша была беременна, – прошептал я и хотел, было, показать ему заключение, как в дверь вошли наши девочки с малышкой.
– Привет, – дружно поздоровались они, а Маришка подбежала к отцу, усаживаясь к нему на колени.
– А что вы тут делаете? – поинтересовалась девчушка, а я быстро закрыл папку, убирая ее в стол.
– Немного работаем, я помогаю Ване, – я благодарно улыбнулся другу, что тот не стал говорить правду, ибо я не хотел огорчать девушек, и свою любимую – тем более.
– А мы плишли позвать вас на обед, мама говолит, что куколка в ее животике тлебует еды. – Господи, у меня внутри все сжалось от этих слов, так больно мне стало за свою Ласточку, и я на миг взглянул на нее. Даша застенчиво поглядывала на меня из-подо лба, и выглядела такой невинной и безумно милой, что мне срочно захотелось ее обнять, но я сдержал свой порыв, чтобы не вызвать подозрения.
– А куколка сама маме об этом сказала? – шутливо спросил Андрей у Марины, и мы все вместе уставились на Еву.
Она несколько долгих минут взирала на нас взглядом, который давал понять, что мы сумасшедшие, а потом, хмыкнув, осторожно поднялась с дивана:
– Грех смеяться над беременной женщиной, между прочим, нас двое, и мы можем обидеться, – гордо сказала Ева и сама при этом засмеялась, потащив и нас за собой.
Немного отсмеявшись, Андрей предложил все же отправиться на обед, сказав мне, что после мы разберемся с документами. Напомнил мне об этом. Внутри у меня снова скрутилось все в тугой жгучий узел, но я приказал себе внешне не подавать вида, чтобы Даша и Ева не смогли заметить мои переживания.
Все два часа, которые мы провели в кафе, я не мог отвести взгляда от Даши. То, какой милой и счастливой она была, делало меня злым, даже больше – я зверел. И в этом нет ни капли вины девушки, я был зол на Николаева, ведь Ласточка сейчас могла бы быть беременной и ходить с животиком, а вместо этого она ходит и пытается вспомнить хотя бы кусочек прошлого. Черт. Я был зол на себя, что не смог тогда остановить любимую, и разрешил ей участвовать в этих паршивых гонках. Я просто зол на весь мир, кроме Даши.
Разве я мог злиться на этого белокурого ангела с невероятными глазами, пропитанными нежностью и трепетом, обращенным к Маришке. Я буду винить всех, кроме любимой, и обязательно сделаю свою птичку счастливой.
После обеда, Андрей вызвонил Тарасова, попросив его отвести наших девчонок, а сам нетерпеливо отправился ко мне в кабинет.
– Говори! – громко потребовал он, едва успев закрыть кабинет.
– Поехали! – тем же тоном ответил я, хватая документы из ящика.
– Ваня, может, мы сначала поговорим?
– Нет, я хочу посмотреть на эту мразь собственными глазами.
Не понимая моих эмоций, Андрей последовал за мной, и уже через полчаса мы находились в больнице, где теперь проживает Николаев, с травмами, почти не совместимыми с жизнью. Быстро проходя темные обшарпанные коридоры и безликих медсестер, я едва сдерживался, чтобы ни на кого не наброситься и не растерзать, вымещая свою бешеную злость и боль, которые поселились во мне после прочтения последней страницы.
Несмотря на то, что на двери стоял охранник «шкаф», я что было силы отшвырнул его в сторону и с грохотом открыл дверь, которая заскрипела и ударилась о стену. В нос ударил запах лекарств, а позади себя я услышал, как вошел Андрей.
– Ну что, друг, сам отключишь все приборы, или доставишь мне удовольствие насладиться этим? – я заметил, как в дверях показался тот же охранник, но он был нашим человеком, и все прекрасно понимал.
– Что ты имел в виду, когда сказал…
– Хоть Даша и сильно пострадала, падая с мотоцикла, но ребенок остался жив каким-то невероятным чудом, а эта падаль все решил сам и приказал сделать аборт моей девочке! – едва не взревел я от отчаяния и схватился за голову, когда в эту же секунду услышал равномерный писк прибора. Подняв глаза, увидел, что Николаев был уже мертв.
Андрей был зол не меньше меня, но в глазах был блеск, адреналин, он отправил это ничтожество на тот свет, и я уверен, ни капли не жалел об этом.
ГЛАВА 22
Ваня.
У меня мог родиться крошечный малыш, с маленькими глазенками, вздернутым носиком и розовыми губками, малыш, который был бы от моей любимой Ласточки, но какая-то гнида решила иначе. Сука. Как же я его ненавижу, Николаев, мразь! А вдруг это могла быть девочка, крохотная, хрупкая, копия своей мамы, да я бы с ума сошел от счастья. Помню, как Макса забирал из роддома, держа его на руках, не знал предела своему счастью, даже никого не подпускал к сыну, чтобы ему не навредили. Слишком он мой, слишком родной. Да и, несмотря на то, что я не любил Леру, мне было нелегко проститься с ней, тем более, что мой ребенок, моя частичка, остался без матери. Только Даша тогда прилетела на всех порах, и лишь ей, единственной, я позволил взять Макса на руки, а она, не раздумывая, тут же исполнила свое желание. Ее глаза сияли от счастья и неверия в происходящее, и я видел, с каким воодушевлением она держит моего крохотного сына, и тогда я решил, что, как только Ласточка станет более взрослой, я срочно ее заберу в свое гнездышко. Забрал, и не уберег. Господи, за что ты так нас наказываешь, за что наказываешь Дашу, которая до безумия любит детей и просто не мыслит жизни без них.
