Текст книги "Три с половиной любви"

Автор книги: Мила Серебрякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 7

Посмотрев с нескрываемой завистью на свежие булочки и вазочку с вишневым вареньем, Розалия сжала кулаки. Как же ей хотелось схватить ложку и за считаные секунды опустошить вазочку, не преминув при этом разделаться с парой-тройкой булочек. Внутренний голос непрестанно кричал: «Съешь! Съешь! Съешь!», но второй голосок – да, у Розалии их былоцелых два – с расстановкой велел: «Не смей!»

Вняв второму голосу, Станиславовна попыталась сосредоточить все свое внимание наманикюре. Она не смотрела на Марту, которая с большим аппетитом поедала вторую плюшку,не смотрела на Нинель Викторовну, наслаждавшуюся вареньицем, она изо всех сил старалась сохранить на лице абсолютное спокойствие, доказав в очередной раз, что совершенноравнодушна к сладкому.

– Роза, возьми булку. – Смирнова то ли издевалась, то ли на самом деле забыла, что Розалия постоянно сидит на всевозможных диетах.

– Я не ем сдобу, дорогая, берегу фигуру.

– В нашем возрасте о фигуре надо думать в последнюю очередь.

Нинель Викторовна хохотнула, а Розалия пошла пятнами.

– Я ослышалась или ты действительно упомянула возраст? Ты, наверное, забыла, что я младше тебя на двенадцать лет.

Марта Анатольевна едва не поперхнулась:

– Ты младше меня?! Мне всего шестьдесят четыре.

– Боже! – зацокала языком Розалия. – А я думала, тебе только шестьдесят два. Значит, ты старше меня на четырнадцать лет. Да чего там мелочиться, ты практически годишься мне вматери.

– Может, сразу в бабушки? – Губы Смирновой превратились в тонкую нить. Когда Розалия начинала отбавлять себе годы, изображая эдакую девочку-нимфетку, Марта Анатольевна буквально зверела. – Внешность для женщины не самое главное, пора бы тебе это понять.

– Марта, я с тобой поспорю.

– Только не это! – запротестовала Нинель Викторовна, отлично зная, чем может закончиться спор. Она не единожды разнимала сцепившихся соседок, и перспектива лишний раз становиться судьей ей не улыбалась.

– Но она первая начала, – кипятилась Розалия. – Кто ее просил упоминать про возраст?

– А что здесь такого? – кричала Марта. – Я что, нарушила закон, сделала кому-то больно?

– Представь себе, ты плюнула мне в душу.

– Оставь свои высокопарные выраженьица.

– Марта, ты сухарь!

– Девочки, я вас прошу. – Нинель Викторовна пнула под столом Марту ногой.

– Сухарь? Гм, интересное сравнение, – распалялась Смирнова. – Но если я сухарь, то кто тогда ты? Полная мне противоположность, да? Считаешь, что, разукрасившись всеми цветами радуги и нахлобучив на голову парик, ты стала королевой красоты?

– У меня свои волосы!

– Да, конечно, а я тогда Марлен Дитрих. У тебя нет ничего своего, ты вся искусственная, фальшивая.

– Марта, Роза, ну хватит!

Реплика Кротовой осталась неуслышанной.

– По крайней мере, я имею бешеный успех у мужиков, – парировала Розалия. – А ты даже Артура окрутить не можешь.

– Он женат, я с женатыми не якшаюсь.

– О! Да тебе надо дать орден. Святоша.

– Вечная девочка пенсионного возраста! Зачем ты уши и лоб волосами закрываешь, а? Молодость трещит по швам, и поэтому швы надо скрывать от глаз посторонних?

Розалия вскочила из-за стола и подбежала к Марте. Нинель Викторовна вовремя схватила Станиславовну за руку.

– Если вы не замолчите, я выставлю вас вон. Ну кто-нибудь из вас должен быть умнее, в конце концов, вам не по пять лет.

– Мне-то нет, а ей, по всей видимости, пять с половиной, – язвила Марта.

– Правильно на тебя Артур внимания не обращает, зачем ему нужна такая старая грымза, когда под боком есть молодая красивая Лерка.

– Я моложе тебя!

– Пройди диспансеризацию, мамаша! Я еще под стол пешком ходила, а тебе уже вручали грамоту «Тридцать лет на производстве».

Когда в столовую с лаем влетел Дерек, все, словно по команде, замолчали.

– Молодец, мальчик, – Нинель погладила пса по голове. – Ты вовремя появился.

– Он спятил? – Розалия испуганно смотрела на сенбернара.

– Просто не любит, когда кто-то кричит. Надеюсь, продолжения не будет?

Розалия покосилась на Марту:

– Прости, если обидела. Я не хотела.

Марта Анатольевна шмыгнула носом:

– Ты тоже извини. Я погорячилась.

– Значит, мир? – засмеялась Нинель Викторовна. – Тогда предлагаю перекинуться в картишки.

Через минуту выяснилось, что куда-то пропала колода карт. Разведя руками, Кротова сообщила:

– Не могу найти карты, может, в лото сыграем?

– Ни боже мой, – запротестовала Марта. – Я свою колоду принесу. Ждите.

Когда она ушла, Нинель Викторовна решила убрать со стола. Взяв вазочку с вареньем, на которую смотрела Розалия, она услышала:

– Нинель, давай я тебе помогу.

– Сама справлюсь.

– Дай мне варенье.

– Роза, сиди, я сама.

– Отдай! – Розалия схватила вазочку и потянула ее на себя.

– Что ты делаешь?

– Хочу отнести ее на кухню лично.

– Но…

Спустя секунду варенье оказалось на белой юбке Розалии.

– Моя юбка! Эксклюзив! Новая коллекция!

– Нужно срочно застирать, пошли в ванную.

– Юбка! – орала Розалия. – Сегодня не мой день. За каким чертом ты поставила на стол варенье?!

В ванной комнате Розалия увидела немыслимое количество всяких баночек с кремами, тониками, лосьонами и скрабами. Не в силах оторвать взгляд от косметических средств, она напрочь забыла про юбку и начала доскональный досмотр чужого имущества.

Появление Нинель Викторовны застало ее врасплох. Вздрогнув, Розалия уронила на пол баночку крема.

– Нинель, я не хотела, все произошло само собой. Я компенсирую, честное слово.

– Ты пятно застирала?

– Какое пятно? А-а, пятно ерунда, не бери в голову. Слушай, где ты этот крем купила?

Марта Анатольевна задерживалась. Прошло минут двадцать, а Смирнова все не появлялась.

– Она собирается возвращаться или у нее по дороге батарейки сели? Ходьбы максимумминут пять.

– А вдруг она Артура встретила?

– Тогда все накрылось медным тазом. Мы и в карты не поиграем, и вообще Марту сегодняне увидим. Тетеха! Нашла по кому сохнуть.

– Роза, ты к ней несправедлива.

– Брось, ты же сама видишь, что она становится неуправляемой. Сколько можно тешить себя надеждой, ежу понятно, что Артур никогда не бросит Леру. С какой стати ему менять молодую кобылку на старую клячу?

– Надежда умирает последней, – осторожно заметила Кротова. – И потом, не ты ли рассказывала, как совсем недавно планировала выйти замуж, а?

– Нинель, как ты можешь сравнивать меня и Марту?! Во-первых, я не старая дева, во-вторых, я собиралась замуж за олигарха, а не за престарелого полковника [2 – История описана в романе «Бойтесь своих желаний».].

– Что ж не вышла? – усмехнулась Кротова.

– Его мамаша втыкала палки в колеса. – Розалию передернуло. – Не хочу вспоминать! И не надо переводить тему, мы о Марте говорили. Так вот, как ни крути, а Люблинский не идиот, и у Лерки губа не дура – они идеальная пара. Разлучить их может только смерть.

– Сплюнь.

– А чего ты морщишься, никто не вечен. Господи, где же Марта?!

Смирнова подошла к коттеджу Нинель и остановилась возле калитки. Лицо ее пылало, на лбу выступили капельки пота, правая рука заметно дрожала. Взглянув на дом Кротовой, азатем на калитку, Марта Анатольевна сделала глубокий вдох и только потом ступила на плиточную дорожку. Шагов через десять она вновь остановилась, задумалась и, вытеревлицо платком, посеменила к крыльцу.

– Марта! – прохрипела Розалия, когда Смирнова зашла в дом. – Ты что, на карачках передвигалась, у тебя совесть есть?

– Я… У меня… Дверь… Никак не могла открыть замок.

– Карты не забыла?

– Вот. – Марта Анатольевна бросила колоду на стол и стала нервно ломать пальцы.

Дамы начали игру. Погрузившись в собственные мысли, Смирнова невидящим взглядом смотрела на карты.

– Марта, не спи, зачем бросаешь девятку крести? Козыри пики. Ты меня слышишь?

– Слышу.

– Не тормози, говорю, забирай девятку.

– Голова раскалывается. И вообще играть что-то не хочется, настроения нет.

– Не хандри. Давай-давай, шевелись. Нинель, ходи под меня.

На улице раздался громкий крик. Розалии показалось, что кричит женщина, но Нинель Викторовна, вскочив с кресла, пробормотала:

– Это ребенок.

Втроем они выбежали из коттеджа.

Крик не прекращался. По участку Амбарцумянов бежал взъерошенный Колька, десятилетний сын Вячеслава Карасева.

– Коля, что случилось? – спросила Нинель Викторовна, подбежав к калитке.

– Там, – заикаясь, бормотал мальчик.

– Где там, что произошло?

– Тебя кто-то напугал? – шелестела Марта.

– Дядя Гена…

– Что он тебе сделал?

– Ничего… Он там… Лежит… Весь в крови… Мертвый!

Нинель Викторовна вскрикнула:

– Как мертвый?!

– Папа сказал, что дядя Гена вставляет здесь стекло, и попросил меня принести ему отвертку. Я принес, а он лежит на крыльце… В крови…

Картина, которую лицезрели Марта, Нинель и Розалия, была ужасна.

На крыльце, лицом вниз, вытянув вперед правую руку, лежал Геннадий Самойлов. Вокруг его головы образовалась бордовая лужица крови, а в метре от его тела валялся окровавленный молоток.

– Его убили! – простонала Розалия.

– Я вызываю милицию. – Нинель Викторовна бросилась в дом.

Марта Анатольевна задрожала, а потом вдруг в голос разрыдалась:

– Роза, что это? Кто убил Генку? Кто?!

Розалия Станиславовна молчала. А когда вернулась Нинель и сообщила, что вызвала милицию, мертвецки бледную Марту Анатольевну затрясло от нервного озноба.

//– * * * –//

В коттедже Копейкиных царил переполох. Розалия Станиславовна с дикими вопляминосилась по комнатам, не переставая причитать. В гостиной сидели Наталья и Клара Самуиловна. Мать Анфисы, слушая крики Розалии, закатывала глаза и периодически крестилась.

Когда входная дверь открылась и в холл с двумя неподъемными сумками вошла Катарина, Розалия подлетела к невестке:

– Где ты шлялась?

– В магазин ездила.

– Мы с ума сходим, а ты шмотки себе выбираешь. Постыдись!

– Вообще-то я продукты покупала.

– У нас произошло убийство! – заорала Клара Самуиловна. – Убили Гену Самойлова!

Ката села на стул и перевела взгляд на свекровь:

– Да вы что?!

– Меня, Нинель и Марту подвергли допросу, но что я могла им сказать? А капитан, или это был майор, не помню точно, продолжал допытываться. Детка, по всей видимости, он подозревает меня. Клянусь! Но у меня алиби! Алиби, понимаешь?

– Нет, не понимаю, при чем здесь вы?

– Мы там были, – взвизгнула Розалия.

– Где?

– У коттеджа Амбарцумянов, идиотка! Сколько можно тупить, русским языком сказано – убили Генку, а я, Марта и Нинель первыми увидели труп. Вернее, сначала его увидел Колька, а потом уже мы, но ведь ребенок не в счет, ты со мной согласна?

Катка тряхнула головой. Возможно, она действительно тормозила, но вовсе не потому, что была тугодумкой. Просто-напросто Розалия вывалила ушат информации в свойственной ей истеричной манере. А когда свекруха истерит, понять что-либо не представляется возможным. Взяв Розалию за руку, Катарина сказала:

– Вы можете говорить конкретно?

– Могу!

– Начинайте.

– В коттедже Амбарцумянов Генка вставлял стекло. Поняла?

– Да.

– А в это время я с Мартой играли в карты у Нинели. Врубилась?

– Розалия Станиславовна, не передергивайте.

– Но ты ведешь себя как умственно отсталая, почему я все должна преподносить в разжеванном виде? Генка плотничал, мы играли в карты, потом услышали крик Кольки Карасева, прибежали, а Самойлов лежит в крови… Молоток тоже в крови.

– Этот дом проклят, – гудела Клара. – Я, как только переступила его порог, сразу сказала Фиске, что в коттедже плохая аура. Одна Танька чего стоит, баба притягивает несчастья, как магнит. Вот за что убили этого работягу? Ведь золотой мужик был, плохого слова от него не услышишь. Ну пил, да разве ж это преступление?

– У следствия уже есть версии?

– А они нам прям так и рассказали, детка, не задавай кретинские вопросы.

– Клара Самуиловна, – Ката присела рядом с матерью Фиски. – А когда Геннадий работал в доме, неужели там никого не было?

– Мы к врачу ездили: у меня мост сломался, а у дурачка пломба выпала. Я ему говорила, не жуй всякую гадость, да разве ж он меня послушает. Жвачку целый день во ртуперекатывал, а пломбы, между прочим, сейчас не дешевые. Четыре тысячи стоматолог взял.

– Четыре? – удивилась Розалия. – Мне в прошлом году за семь поставили.

– Окстись, подруга! Отдать за пломбу месячную пенсию – кощунство.

– Я не получаю пенсию.

– На книжку, что ль, кладешь?

– Мне по возрасту не полагается.

Клара Самуиловна закивала:

– Ну-да, ну-да, понятненько, тебе ж только пятьдесят, до пенсии еще жить да жить. – Потом Клара нагнулась к Наталье и едва слышно прошептала той на ухо: – Совсем спятила, надо бы ее хорошему невропатологу показать.

– Не-е, – мотнула головой Натали. – Лучше психиатру.

– О чем вы говорите? – удивилась Розалия.

– Да так, о своем, о старческом, тебе не понять. Ты, девочка, лучше яблочко покушай.

Розалия уже хотела открыть рот, но Ката ее опередила:

– Клара Самуиловна, а где были Антон с Татьяной?

– Сегодня какой день?

– Четверг.

– Так чего тогда спрашиваешь, где они были? На работу с утра уехали.

– Значит, Самойлов находился на участке один.

– Слава богу, дошло, наконец, до тебя. Роза права, ты туго соображаешь, займись памятью, больше ходи пешком, ешь фрукты и грецкие орехи, – сказала Клара.

Отмахнувшись от нее, Катарина поднялась к себе.

Что же происходит в их тихом спокойном местечке? Ну с Алей вроде разобрались, но Геннадий… Не иначе сбылись пророчества Зинаиды Андреевны, вещавшей о маньяке-убийце. А как еще можно объяснить смерть Самойлова? Генка – кристальной души человек, за всю жизнь мухи не обидел, у него в принципе не могло быть врагов. Максимум с кем Самойлов мог поскандалить, так это со Славкой Карасевым и Романом Апликаевым. Но пьяные ссоры никогда не заходили дальше стандартной бравады алкоголиков: выпил-закусил – подрался-помирился.

Еще Катку до глубины души возмутил тот факт, что убийство произошло не темной ночью в глухом лесу, а средь бела дня в центре коттеджного поселка. Нонсенс! Какую нервную систему и самообладание нужно иметь, чтобы решиться на преступление при свете солнца?

Психически здоровый человек никогда так не поступит. Начнем с того, что психически здоровый человек вряд ли станет убивать ни в чем не повинных людей.

Приняв душ, Катарина спустилась вниз. Клара Самуиловна к тому времени уже откланялась, в гостиной восседала лишь свекровь. Вооружившись пилочкой, она целиком и полностью сконцентрировала внимание на своих кроваво-красных ноготках.

– Розалия Станиславовна, вы немного успокоились, давайте теперь поговорим.

– О чем?

– Об убийстве Геннадия.

– Не проси, не хочу даже вспоминать тот ужас. Не травмируй мою слабую неокрепшую психику жестокими вопросами. От волнения у меня повысится давление, я потеряю сон, стану нервной, придется пить на ночь всевозможные успокаивающие отвары. Утром от выпитой на ночь жидкости у меня отечет лицо, значит, будет необходимо делать специальные компрессы, а на это уйдет минут сорок-пятьдесят. Я и так встаю в шесть утра, чтобы до восьми успеть навести красоту, а если займусь еще и компрессами, вообще придется не ложиться. А если не ложиться, начнется истерика, тогда уже одними отварами не обойтись, а принимать транквилизаторы я не собираюсь. От них появляется сонливость. Представь себе человека, который не может заснуть, но страдает от сонливости.

– Замолчите! – взмолилась Катка. – Я поняла. Ответьте только, неужели не было ничего странного: звуков, криков, или, может, вы слышали чей-то разговор, доносившийся с улицы?

– Нет, нет и нет. Единственная странность связана с Мартой – она ходила к себе за колодой карт и провозилась там минут двадцать. Ты довольна?

– Вполне.

Две смерти за последнюю неделю, чего ждать дальше? Махова умерла от сердечного приступа, Геннадия ударили молотком по голове. На первый взгляд эти смерти никак не связаны между собой: первая произошла по естественным причинам, во втором случае имело место убийство. Но тогда почему после смерти Зинаиды Андреевны у Катки возникло чувство страха? Предчувствие, что в скором времени должно произойти нечто такое, отчего кровь застынет в жилах. Почему она почуяла новую беду и о чем ее пытался предупредить внезапно онемевший внутренний голос?

Кусая нижнюю губу, Катка обратилась к своей интуиции. Без толку! Ее знаменитая интуиция, которая никогда прежде Катарину не подводила, в настоящий момент ушла в глубокое подполье и молчала.

ГЛАВА 8

До субботы Катарина не предпринимала решительно никаких действий. Пытаясь подражать великому сыщику Пуаро, она сидела в кресле, заставляя свои серые клеточки выдавать ответы на интересующие ее вопросы. К сожалению, задумка разоблачить преступника, не покидая стен дома, успехом не увенчалась. Мозги кипели от перевозбуждения, но долгожданного прозрения, увы, не наступало. Очевидно, у каждого свои методы, кто-то способен озвучить имя убийцы, не переступая порога собственного дома, а кому-то приходится изрядно попотеть, прежде чем виновный окажется на скамье подсудимых. Причислив себя к детективам второй категории, Копейкина решила начать опрос свидетелей.

Бросив быстрый взгляд в зеркало, Катка спустилась вниз. В гостиной витал аромат свежезаваренного зеленого чая. Не в силах лишить себя удовольствия выпить хоть чашечку, она прошла в столовую. За столом, с книгой в руках, сидела Розалия. Не далее как вчера свекровь утверждала, что чтение и принятие пищи вещи несовместимые, но, похоже, для себя, любимой, она всегда находила исключение из правил.

– Что читаете? – спросила Ката, косясь на книгу в твердой обложке.

– Любовный роман, – сухо бросила Станиславовна.

– Интересный?

– Очень.

– А кто автор?

Розалия показала обложку.

– Вообще-то она детективы пишет, – усмехнулась Катарина.

– Да? Не заметила, я на двухсотой странице, и пока еще никого не убили, не зарезали и даже не отравили. Зато пять раз героиня переспала с героем, трижды побывала на даче у любовника и в подробностях пересказала лучшей подруге, какие позы из Камасутры она практиковала, учась в институте. К слову сказать, если эту дуру в конце книги пристукнут, я получу моральное удовлетворение.

– Розалия Станиславовна, у меня к вам маленькое дельце. Сегодня часикам к пяти нужно пригласить в гости Марту Анатольевну.

– Зачем?

– Скажите ей, что хотите перекинуться в картишки, пусть придет. Мне необходимо с ней переговорить.

– Так позови ее сама, в чем проблема?

– А вам что, трудно?

Розалия пожала плечами.

– Если надо, позову. – И она вновь погрузилась в чтение романа, сюжет которого раскритиковала в пух и прах.

//– * * * –//

Собакам тоже бывает жарко, они, как и люди, страдают от невыносимой духоты инаверняка с нетерпением ждут, когда крупные капли долгожданного дождя начнут колотить по крышам.

Изнывая от жары, Дерек, положив морду на передние лапы, лежал в тени дерева, апатичнонаблюдая за порхающей совсем рядом бабочкой-шоколадницей. В любое другое время сенбернар не преминул бы воспользоваться шансом – носиться по газону за бабочками доставляло Дереку море удовольствия, но сегодня бегать ему совсем не хотелось. В метре от клумбы с пионами одиноко валялась любимая игрушка Дерека – резиновая пищалка в форме зайца. Сейчас она казалась псу малоинтересной, но, несмотря на это, время от времени сенбернар все же переводил взгляд на пищалку, проверяя, не исчезла ли она из поля зрения.

Нинель Викторовна сидела в беседке, держа в руке неизменную сигарету. На круглом столике стоял стакан холодного чая и вазочка с печеньем. Покурив, Кротова зашла в дом. Дерек проводил хозяйку взглядом.

А когда из-за угла дома показалась фигура Марты Анатольевны, пес зарычал. Это было несвойственно всегда спокойному сенбернару, но тем не менее факт остается фактом.

Марта подошла к беседке, села на скамейку и уже намеревалась взять печенюшку, как вдруг произошло непредвиденное.

Вскочив на ноги, Дерек бросился к беседке, оглушая окрестности громким лаем. Марта запаниковала. Схватив со стола увесистую пепельницу, она замахнулась и…

– Дерек, ко мне! – крикнула вышедшая на крыльцо Нинель Викторовна. – Дерек, ко мне, я сказала!

Марта Анатольевна завизжала:

– Нинель, убери пса! Он сошел с ума! Я боюсь.

– Дерек, место! – Нинель Викторовна подбежала к сенбернару, и он сразу же притих, обмяк и, понуро опустив голову, исподлобья взирал на хозяйку.

– Он чуть меня не загрыз, – всхлипывала Смирнова. – Чокнутая кобелина, видно, на солнце перегрелся. Нинель, сажай пса на цепь, он опасен.

– Никогда прежде он не проявлял агрессии.

– Ты видела, как он на меня накинулся?

– Да, но…

– Ты видела! – визжала Марта. – Значит, делай выводы.

– Зачем ты схватила пепельницу?

– Хороший вопрос, а что мне оставалось делать, добровольно залезть к нему в пасть? Дурдом! Пришла в картишки перекинуться, но после такого приема…

– Марта, извини.

– Мне твои извинения до одного места.

Нинель Викторовна села на корточки, погладила Дерека по голове.

– Что с тобой сегодня, а? Ты перегрелся?

Сенбернар заскулил.

– Посмотрите на него, – хмыкнула Смирнова, – теперь он сама невинность, а минуту назад был готов сожрать меня с потрохами.

– Марта, а ты точно его не пугала?

– Ты соображаешь, что говоришь, чем я могла напугать это чудовище?

– Это жара виновата, я сама временами готова наброситься на кого-нибудь с кулаками.

– Оттащи собаку в сторону, – велела Марта, – я ухожу.

– А карты?

– Расхотелось играть.

– Марта, не сердись, – залепетала Кротова.

– Ладно, забыли. А ты, – Смирнова погрозила Дереку пальцем, – гляди у меня!

Марта Анатольевна ушла. Нинель Викторовна зашла в беседку, села на скамейку и началачитать нотацию своему четвероногому питомцу.

– Ну, и зачем ты напугал Марту? Сколько раз я тебе говорила, лаять на соседей строго воспрещается! Они наши друзья. Понимаешь, друзья!

Дерек завилял хвостом.

– Не подлизывайся, – отмахнулась Кротова, взяв со стола стакан с недопитым чаем.

Дерек резко подался вперед и практически выбил своей мордой стакан из рук хозяйки.

– Да что с тобой! Ты не в себе. Дерек!

Сенбернар принялся лизать руку Кротовой.

– Не нужны мне твои извинения. – Нинель Викторовна закурила. – Выйди из беседки и не появляйся здесь, пока я не замету осколки.

Дерек помчался по газону, подбежал к клумбе, схватил свою любимую пищалку, после чего скрылся за коттеджем.

Выкурив сигаретку, Нинель Викторовна занялась ликвидацией беспорядка, учиненного сенбернаром.

Катарина появилась на участке Кротовой спустя четверть часа после вышеуказанных событий. Нинель Викторовну она застала в той самой беседке – Кротова листала журнал, обмахиваясь веером.

– Не помешала?

– Катка, будешь холодный чай? – вопросом на вопрос ответила Нинель Викторовна.

– Только что пила.

– А я четвертый стакан выпиваю, а напиться все не могу, завтра с утра буду на колобка похожа.

Обсудив погоду и поведение Дерека, Кротова поведала Катке об инциденте с Мартой.

Нинель Викторовна спросила:

– Ты ко мне по делу пришла или поболтать?

– А вы как считаете?

Нинель Викторовна улыбнулась:

– Интуиция подсказывает, что по делу.

– Она вас не обманывает.

– Более того, я даже знаю, по какому именно.

– Неужели?

– Эх, Катка, сколько лет мы знакомы, я уже изучила тебя вдоль и поперек. Зная твою чрезмерную любознательность, я не сомневалась, что ты захочешь поговорить со мной о Геннадии.

– Угадали, Нинель Викторовна, я пришла именно по этой причине.

– Иногда мне кажется, что тебе лучше работать в правоохранительных органах, ей-богу. Ну, скажи, зачем ты влезаешь в дела, которые не только опасны, но и абсолютно не подходят для женщины?

– Не согласна с вами, расследованием могут заниматься как мужчины, так и женщины. Вспомните ту же мисс Марпл.

– Мисс Марпл – вымышленный персонаж, ее придумала Агата Кристи. Я очень сомневаюсь, что в реальной жизни существуют подобные старушенции. Она плод фантазии, не более того.

– Вы предвзято относитесь к женщинам-сыщицам?

– Ничуть, просто в твоем случае я не понимаю, для чего ты играешь в столь опасные игры.

– Но ведь произошло убийство.

– И что? Милиция этим занимается, у них все под контролем.

– И тем не менее я не успокоюсь до тех пор, пока лично не узнаю имя убийцы.

– Ты настолько уверена, что сможешь распутать это дело раньше органов?

– Процентов на восемьдесят.

Нинель Викторовна рассмеялась:

– А знаешь, мне нравится твой напор. Упорство в некоторых случаях лучший помощник. И если ты полна решимости, то я только «за». Чем черт не шутит, вдруг тебе повезет?

– Надеюсь.

– Только будь осторожна, помни, ты влезаешь в клетку с тиграми. Надо постоянно держать ухо востро.

– Нинель Викторовна, надеюсь, вы сможете мне помочь? Понимаете, о чем я? Меня интересует любая информация.

– Да, я понимаю. Но ведь ты наверняка говорила с Розалией?

– Результат нулевой. А к вашему мнению я всегда прислушиваюсь и прекрасно понимаю, что все сказанное вами основывается на фактах, а не на домыслах. Розалия Станиславовна видит и слышит только то, что ей хочется. Хотя в этот раз она ничего не видела.

– Роза склонна преувеличивать события, этого у нее не отнять, но касательно убийства Самойлова мне нечего добавить. Я тоже ничего не слышала, о случившемся мы узнали от Кольки. Единственный, кто видел убийцу, – это Дерек.

– Вы уверены?

– Без сомнений, на все сто. А еще Дерек прекрасно знал человека, убившего Гену.

– Как знал? К чему вы клоните?

– Этот же вопрос мне задала Марта, когда я рассказала ей о своих подозрениях. На самом деле все очень просто. При появлении незнакомцев Дерек поднимает жуткий лай, разумеется, если не находится в доме. А в тот злополучный день он был на улице и молчал, понимаешь, Дерек ни разу не подал голоса. О чем это может говорить?

– О чем?

– Убийца кто-то из местных жителей! – выпалила Кротова.

– Из поселка?

– Да! Любого другого Дерек облаял бы с ног до головы – он молчит, только когда видит хорошо знакомые лица. А он хорошо знает лишь жителей нашего поселка. Делай после этого свои выводы.

– Да в том-то и дело, что выводов нет, даже если убийца живет в нашем поселке, в чем лично я сомневаюсь, как прикажете его отыскать? Подозревать всех и каждого?

Нинель пожала плечами:

– Тебе видней, не я решила поиграть в детектива.

– Нинель Викторовна, а как вы сами считаете, по какой причине Самойлова лишили жизни?

Достав сигарету, Кротова задумалась.

– Единственная, кажущаяся мне вероятной, причина убийства Самойлова – это месть.

– И кто кому мстил?

– Мстили Геннадию.

– За что могли мстить безобидному спивающемуся мужику?

– О-о, на самом деле причин может быть великое множество. Ты лучше меня знаешь, что люди могут мстить друг другу за давние обиды, причиненные много лет назад. Порой проходит не одно десятилетие, а человек, помнящий зло, вдруг решает нанести удар в спину.

– Согласна, но сомневаюсь, что в случае с Геннадием имела место давняя обида.

– Другого объяснения и другой причины я не нахожу.

– Очень много странностей. Например, место преступления. Если, как вы утверждаете…

Кротова подняла руку:

– Я только предположила.

– Хорошо, пусть так. Но почему Самойлова стукнули по голове средь бела дня, когда он находился в чужом доме? Намного естественней было бы прикончить его ночью в его же собственном доме, по крайней мере, мне так кажется.

– Я считаю, что это уже вопрос психологии преступника. Мне думается, он выбрал такое место не случайно, а по каким-то своим соображениям, которые нам, увы, не суждено понять.

– Не суждено понять, – повторила Копейкина. – Самое ужасное в работе правоохранительных органов, когда следствие идет по ложному следу. Ты уверен, что еще немного и преступник окажется в руках правосудия, а потом бац, и облом.

– Помнишь, как поется в песне: «Наша служба и опасна, и трудна…

– …и на первый взгляд как будто не видна», – закончила Катка.

– Вот-вот.

– Нинель Викторовна, а вы в последнее время не замечали каких-нибудь странностей в поведении Самойлова?

Кротова сосредоточилась.

– Да вроде бы нет, – ответила она после недолгой паузы. – Если только…

– Что?

– Три дня назад я встретила его у дома Марты. Представь себе, он был абсолютно трезв ислегка нервничал. В это время мимо проехал Антон Амбарцумян, Генка мечтательно посмотрел ему вслед и спросил меня, как я думаю, пойдет ему такой же костюм, как у Амбарцумяна? Я ответила, что костюм, может, и подойдет, да только подобная одежонка стоит немалых денег. Геннадий засмеялся, после чего заверил меня, что через пару дней будет одет не хуже Антона. Кто знает, говорил он серьезно или просто шутил, теперь обэтом остается лишь догадываться.

– Вы полагаете, он фантазировал?

– Скорей всего, хотя это не в его стиле.

Катарина кивнула:

– Если это можно приравнять к странностям, тогда она имела место. Забавная история. – Катка допила чай и снова взглянула на Дерека.

В четыре часа она откланялась.

А ровно в пять в ее коттедже нарисовалась Марта Анатольевна. Поздоровавшись с Копейкиной, она кивнула Натке и поинтересовалась: где Розалия?

– Она сейчас занята, но вы проходите. Мне самой необходимо с вами поговорить.

Пожав плечами, Марта подошла к креслу, намереваясь сесть, но Катка предпочлабеседовать в кабинете.

– Там нам никто не помешает.

– К чему такая таинственность, Кат?

– А вы не догадываетесь?

– Понятия не имею.

– В поселке произошло убийство. – Ката выдержала паузу. – Жители, мягко говоря, пребывают в панике, лишний раз боятся выйти из дома.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Я в курсе.

Подавив вздох, Катка приблизилась к Смирновой и тихо прошептала:

– Марта Анатольевна, я отношусь к вам с глубоким уважением и вообще считаю вас умной женщиной, но неужели вы думали, что вам все сойдет с рук?

Смирнова вздрогнула:

– Сойдет с рук? О чем ты? Я не понимаю.

– Напротив, вы прекрасно все понимаете, я по вашим глазам вижу.

– Немедленно прекрати говорить загадками, иначе я уйду.

– Далеко все равно не уйдете.

Марта вскочила со стула.

– Сядьте и ответьте мне на один-единственный вопрос: зачем вы заходили в коттедж к Амбарцумянам в тот день, когда убили Геннадия? – преградила ей путь Ката.

– Я? Заходила в коттедж? Ты спятила, никуда я не заходила.

Катарина подошла к окну.

– Я предполагала, что вы станете отнекиваться, но дело в том, что вас видели.

– Не может быть!

– И тем не менее.

– Кто? Кто меня видел?

– Неважно.

– Как это неважно, ты обвиняешь меня… – Марта запнулась. – Ката, ты обвиняешь меня в убийстве Генки?!

– Пока нет, я просто пытаюсь вызвать вас на откровенный разговор.

– С какой стати я должна с тобой откровенничать? Наверное, права Розалия, когда называет тебя немного чокнутой. Своими словами ты меня убиваешь, уму непостижимо – подозревать меня в убийстве! Это нонсенс!

– Успокойтесь и ответьте на мой вопрос.

– Нет.

– Хорошо, тогда мне не остается ничего другого, как рассказать о вас капитану.

– Какому капитану?