Текст книги "Три с половиной любви"
Автор книги: Мила Серебрякова
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
ГЛАВА 2
Без четверти двенадцать Дискетка начала громко лаять и скрести входную дверь. Катарина с сомнением покосилась на болонку.
– Ди, ты чего, ведь мы совсем недавно вернулись с прогулки.
– Приспичило на ночь глядя, – буркнула Розалия, насыпая корм в миску Арчибальда.
– Отвали! Отвали! – поблагодарил ее Арчи.
Дискетка стала скулить. Прицепив к ее ошейнику поводок, Ката вышла на улицу.
Вот уже более полугода в семействе Копейкиных жила очаровательная болонка Дискетка. Белоснежное создание появилось у Катки совершенно неожиданно. Соседка по лестничной клетке Мила Эскина, хозяйка собачонки, умудрилась познакомиться в столице с гражданином Италии. У парочки завязались крепкие отношения, и после непродолжительного романа, став законной синьорой Пасталионни, Мила благополучно отбыла в Милан. Перед отъездом на родину супруга вчерашняя продавщица отдела игрушек объявила о решении сдать болонку в приют для бездомных животных. Разумеется, Катка не могла допустить столь вопиющей несправедливости. Прочитав соседке длинную лекцию на тему: «Мы в ответе за тех, кого приручили», Копейкина, подхватив на руки четырехлетнюю болонку, понеслась к себе. С тех пор Ди стала полноправным членом семьи для Катки, ужасным ревущим чучелом для Розалии и верной подругой для Парамаунта с Лизаветой.
Вышагивая по дорожке, Катка завороженно смотрела на усыпанное звездами ночное небо.Красота! В Москве подобного зрелища не увидишь, из-за смога в ясную ночь видна, пожалуй, лишь полная луна. Наверное, Катка так бы и стояла, любуясь сверкающими, словно алмазы, точками, если бы о себе не напомнила отчаянно рвущаяся за ворота Дискетка.
– Куда тебя несет, здесь места мало?
Болонка настырно тянула поводок. Поражаясь глупости псинки, Ката толкнула калитку.
– Ладно, пройдемся по улице, а потом сразу домой.
Внезапно над самым ухом пролетело что-то гудяще-шипящее. Катарина закричала, а когда почувствовала, как по шее ползает некая особь довольно-таки крупных размеров, завизжала во весь голос.
Из дома выбежали перепуганные Розалия с Наткой.
– Кат, ты чего так кричишь? – Наталья испуганно остановилась у ворот.
– Детка, у тебя приступ бешенства? – вопросила свекровь.
Не переставая орать, Катарина, подобно взбесившемуся тушканчику, скакала вокругфонарного столба, хватаясь руками то за шею, то за спину.
– Розалия Станиславовна, что она делает? – пролепетала Наталья.
– Ты меня спрашиваешь? Ката, мы, кажется, с тобой разговариваем. Прекрати кривляться! Ты меня слышишь? Это что, ритуальный танец индейцев? Отвечай!
– Ж-ж-жук! – проорала Копейкина.
– Чего?
– Жук! Жук!
– Ты изображаешь жука?
– Жук! Жук! – твердила Катка, ощупывая себя руками. – Помогите!
– Чем помочь-то? – недоумевала Наташка.
– Жук ползает по спине, снимите его. Снимите! – Ката почти выла.
Дискетка встала на задние лапы и решила внести свою лепту.
– У-у-у-у-у, – завела болонка.
– Ой! Ай! Уй! Он ползет! Наталья, не стой! – Катарина резко сорвала с себя блузку, и уже через секунду послышалось жужжание.
– Детка, ты спятила? – Розалия уперла руки в боки. – Если ты показывала стриптиз, то должна тебя разочаровать – из тебя фиговая стриптизерша. Боже, как непрофессионально ты сняла блузку. Честное слово, будто столетняя бабка. А где драйв, я тебя спрашиваю? Где блеск в глазах? Где, в конце концов, коварный взгляд с поволокой?
– Хватит! При чем здесь стриптизерша? Я же русским языком сказала, что мне за пазуху залетел жук. Настоящий жук! Понятно?
– А почему ты танцевала?
– Я не танцевала, я пыталась его согнать.
– Надо было яснее выражаться. – Свекровь направилась к дому. – Истеричка!
Ката посмотрела на болонку:
– Ди, ты собираешься что-нибудь делать или нет?
Дискетка два раза тявкнула.
Пару минут спустя, когда они проходили мимо коттеджа Амбарцумяна, Катарина отметила, что в доме практически везде горит свет. Наверное, Алька вернулась, и «дружное» семейство выясняет отношения. Хотя странно – криков вроде не слышно.
Катка вышла за пределы поселка, дотопала до деревеньки, после чего решила закончить вечерний променад.
Она медленно брела по улице, болонка нехотя плелась сзади. Проходя мимо дома Амбарцумянов, Ди зарычала.
– Ты чего?
Спрятавшись за хозяйку, Дискетка продолжала издавать грозное рычание. Взяв собаку наруки, Катарина услышала скрип калитки. По телу пробежал озноб, именно так скрипит калитка у Амбарцумянов.
Повинуясь инстинкту, Катка нырнула в кусты сирени. С минуту вокруг стояла тишина, затем до ее ушей долетел низкий мужской голос. Моля бога, чтобы Дискетка не разразилась лаем, Ката высунула голову из кустов.
Тусклый свет фонаря освещал невысокого коренастого мужчину лет сорока. Рядом с неизвестным стояла Татьяна.
Сначала парочка тихо перешептывалась, затем Таня протянула мужику какой-то сверток. Убрав его во внутренний карман кожаной куртки, незнакомец, не оглядываясь, быстро пошел прочь. Татьяна продолжала смотреть вслед удаляющейся фигуре, а Катка из последних сил зажимала пасть Дискетки, которую так и распирало подать голос.
Наконец, Таня прошмыгнула на участок.
Просидев в укрытии минут пять, Ката пулей пролетела мимо ворот Амбарцумянов.
Дома, поднявшись в спальню, она пыталась сообразить, что за сверток передала Татьяна мужику в кожанке. Оба вели себя более чем странно и явно боялись быть замеченными.
Внезапно Катку прошиб пот, в голове всплыл утренний бред Маховой по поводу похищения Алевтины. Само собой, слова сплетницы не стоили выеденного яйца, но… А вдруг Алька еще не вернулась, и, вопреки мнению Катки, что девушка коротает времечко у подруги, с ней действительно случилась беда?
Проклиная ненавистных разносчиков сплетен, из-за которых даже самого трезвомыслящего человека начинают терзать сомнения, Катка дала себе слово, что при визите Маховой будет вобязательном порядке затыкать уши толстым куском ваты.
//– * * * –//
А утром благодаря стараниям Зинаиды Андреевны по поселку вовсю мусолилась новость о таинственном исчезновении Алевтины. Даже Розалия, которой было прекрасно известно, что девушку не похищали, трубила о черной иномарке и сидящем в салоне громиле в маске.
Опустившись в мягкое кресло, Розалия в десятый раз пересказывала Нинели Кротовой свою версию «ужасной трагедии».
Глядя на соседку, Нинель Викторовна тихо вздыхала, улыбаясь краешком губ. Признаться честно, раздутую до неприличия новость она узнала часом раньше, но, дабы не огорчать Розалию, Кротова сделала вид, что услышала про «похищение» Алевтины впервые.
Нинель Викторовна относилась к той категории женщин, которые, как ни странно это звучит, абсолютно равнодушны к сплетням. Она искренне негодовала, если соседки-сороки во главе с Маховой начинали перемывать кости обитателям поселка, за глаза поливая тех грязью. Искренне не понимая, какое удовольствие можно получить от злоязычия, Кротова старалась не участвовать в бабских пересудах.
В свои шестьдесят восемь Нинель Викторовна выглядела весьма моложаво. И дело совсем не в стройной фигуре и идеальной прическе, а скорее в позитивном настрое. В каждой ситуации, какой бы сложной она ни казалась на первый взгляд, Кротова старалась найти положительный момент и, как правило, всегда его находила.
Розалия же полагала, что хорошо сохраниться Нинели помогло одиночество. У Кротовой не было ни мужа, ни детей, ни дальних родственников, она делила кров лишь с верным сенбернаром Дереком.
– Конечно, – не без зависти вещала Розалия, – у тебя не было необходимости обстирывать мужей, нянчить детей и заниматься хозяйством. От этого ты и выглядишь максимум на пятьдесят.
– С какой стати ты решила, что одиноким женщинам хорошо живется?
– Глядя на тебя, не скажешь обратного, дорогая.
– Роза, ты не права, я, как и все, хлебнула в жизни достаточно и горя, и радости. А насчет внешнего вида, так это просто подарок природы.
– Ага, как же, подарок. У тебя лицо, как у фарфоровой куклы, ни одной морщины, а фигура – двадцатилетние позавидуют.
– Секрет прост – ежедневно делаю зарядку.
– Ой, да брось, я тоже каждый день мучаю себя упражнениями, только от них толку мало.
Но сегодня разговор соседок крутился исключительно вокруг Алевтины.
– Нинель, я уверена, что Алька попала в руки маньяка-убийцы. Наверняка он сейчас бродит где-то рядом. Мне страшно.
– Роза, тебя заносит, какой маньяк? Ты меня извини, но, зная нрав Алевтины, о маньяках следует думать в последнюю очередь. Она мастерица трепать всем нервны, и вся эта шумиха по меньшей мере неуместна.
– Тебе легко говорить, у тебя такая псина под боком – ни один маньяк ни страшен. Дерек – это монстр в миниатюре.
– Дерек охраняет меня как зеницу ока, – согласилась Кротова. – Я за ним как за каменнойстеной.
– Повезло тебе. А наша шавка только лает и жрет, как лошадь, – ее легче пристрелить, чем прокормить.
Услышав, что речь зашла о его скромной персоне, в комнату косолапой походкой протопал сенбернар. Сев возле хозяйки, пес замел хвостом, после чего лизнул шершавым языком руку Нинели Викторовны.
– Боже, какая антисанитария, – скривилась Розалия. – Нинель, хватит сюсюкать с собакой, неси лучше карты, перекинемся в дурака.
– Может, позвать Марту?
– Я тебя умоляю, Марта наверняка сидит у Артура, обойдемся без нее. И потом, в последнее время она меня сильно напрягает. Ее непрекращающееся нытье и извращенные фантазии об Артуре давят мне на мозги.
Пожав плечами, Кротова пошла за колодой карт. Дерек посеменил за хозяйкой, а Розалия, бросив взгляд в зеркало, попыталась натянуть кончиками пальцев кожу на висках.
– Красотка, – пробормотала она, глядя на свое отражение.
Спустя час, двенадцатый раз оставшись «дурой», Розалия бросила карты на стол.
– Не буду я с тобой играть, ты мухлюешь!
– Как хочешь, – пожала плечами Кротова. – Может, пойдем прогуляемся?
– Нет. Хотя… хорошо, пошли. Или остаться? Ладно, пошли.
//– * * * –//
Катка стояла на крыльце, отчаянно пытаясь открыть входную дверь. Ключ легко входил в замочную скважину, но заставить его повернуться ей решительно не удавалось.
Пришлось позвонить. Через секунду в холле послышался стук каблуков свекрови.
– Кто там? – прохрипела Розалия.
– Это я.
– Кто я?
– Розалия Станиславовна, хватит дурачиться, откройте дверь.
– Пароль.
– Какой пароль?
– Назови день моего рождения.
– Зачем?
– Так надо.
Закипая от гнева, Катка пробурчала:
– Двадцатое июня, тысяча девятьсот…
– Все-все, этого достаточно.
Дверь открылась.
– Объясните, в чем дело? Как можно тратить время на глупые забавы?
– Ха! Забавы, ну ты и сказанула, я, если можно так выразиться, спасаю нам жизнь.
– Интересно узнать, каким образом?
– Теперь, когда по поселку бродит безжалостный маньяк, надо держать ухо востро. Мы обязаны подозревать каждого встречного. И наша первостепенная задача – обезопасить самих себя. Я тут подумала, может, мне нанять личного телохранителя, а?
Катарина подпрыгнула на месте.
– Вы опять? Не вздумайте! Вспомните, что было в прошлый раз, мы тогда чуть с ума не сошли. Вы первая кричали, что телохранитель в доме смерти подобен, а сейчас собираетесь наступить на старые грабли? [1 – Катарина имеет в виду историю, описанную в романе «Будет все, как ты захочешь».]
– Хватит жить прошлым, сколько можно это вспоминать. Согласна, в тот раз нам неповезло, но теперь…
– Никаких телохранителей в доме! – отрезала Катарина. – Уж лучше давайте спрашиватьдруг у друга пароль. Вы меня убедили, эта идея кажется мне не такой уж бредовой.
Из столовой с перевязанной щекой вышла Наташка.
– Кто-нибудь будет пить чай? – спросила она и сморщилась от боли.
– Господи, Натка, что с тобой?
– Зуб болит. – Наталья покосилась на Розалию.
– Тогда чего ты ждешь? Езжай к стоматологу.
– Боюсь.
Катка приготовилась прочитать Наталье лекцию о вреде наплевательского отношения к собственному здоровью, но в этот момент ожил звонок.
Метнувшись к двери, Копейкина услышала шипение свекрови:
– Куда прешь, забыла про пароль? Кто там?
– Роза, это я, Зинаида.
– Какая Зинаида?
– Андреевна.
– Какая Андреевна?
– Розалия Станиславовна, это уже слишком, вы что, сами не слышите? Это Махова! – возмутилась Катарина.
– Помолчи, Ката, ты смотрела сказку «Волк и семеро козлят»?
– При чем здесь сказка?
– А при том, что волк тоже менял голос.
– Вы думаете, что за дверью стоит волк? – писк– нула Натка.
Звонок звонил не переставая.
– Роза, почему вы не открываете? – кричала Махова.
– Докажи, что это ты, – отозвалась Станиславовна.
– Как доказать?
– Ответь на мой вопрос. Какого цвета у нас кафель в туалете на первом этаже?
– Ой, я что-то не припомню.
– А-а, – завопила Розалия. – Не припомнишь?! Я тебя расколола. Сволочь! Ката, набирай «ноль два», это не Махова.
– Зеленый! У вас зеленый кафель, – раздалось из-за двери. – Я вспомнила.
Розалия нахмурила выщипанные брови.
– Ну, допустим, на первый вопрос ты ответила. Теперь вопрос номер два. Слушай внимательно. Чтобы спереди погладить, нужно сзади полизать. Что это такое?
Катка закрыла лицо ладонями:
– Вы точно спятили.
Натка, залившись краской, опустила глаза в пол:
– Спрашивать о таких вещах при большом скоплении народу! Ой, прям стыдобища.
Свекровь топнула ногой:
– Замолчите обе! Правильный ответ – марка. Неандерталки! Эй, там, на крыльце, почему яне слышу ответа?
– Э… Кхм… Роза, я не совсем поняла, что полизать? Кого погладить? Вы мне дверь откроете или нет? Сколько можно ждать?
Розалия дважды повернула ключ.
– Чего вы здесь делали, почему не открывали? – спросила Махова.
– У Розалии Станиславовна очередной приступ безумия, – ответила Ката.
– Сейчас у всех такие приступы, – зачастила Махова, – я сама как безумная. Иду, постояннооглядываюсь, трясусь. А как же иначе. Вдруг из-за угла выбежит убийца с топором? Скажу больше, мне кажется, я сегодня видела одного подозрительного типа.
– Где?
– На улице. Он мне сразу не понравился, шел слишком медленно и все по сторонам озирался, не иначе искал, кого бы ночью прикончить. Истинный крест! Вот мне знакомая недавно рассказывала, что у них в подъезде произошло убийство. Зарезали семью из четырех человек, а потом выбросили трупы с четырнадцатого этажа.
– Кошмар! – Наталья перекрестилась.
– Точно, но этого им показалось мало, они еще подожгли квартиру и…
– Зинаида Андреевна, – вмешалась Копейкина, – вы все вывернули наизнанку. Это я вам рассказывала, как у моей приятельницы кошка упала с четырнадцатого этажа, никто никого не убивал и ничего не поджигал.
– Да? – Махова удивленно воззрилась на Катку. – Значит, приснилось. Мне в последнее время снятся такие красочные сны, вот, к примеру, позавчера…
– Зин, выпьешь чая? – Розалии совсем не улыбалась перспектива слушать про снысловоохотливой соседки. Если бы Махова разродилась очередной грандиозной сплетней, тогда другое дело, а сны… Да кому они вообще нужны?
– Почаевничаю с огромным удовольствием, – кивнула Зинаида Андреевна. – Натусик, ты мне в чай мятки положи и молочка чуток добавь. Так о чем я говорила? А, о своем сне. Дело было так…
Юркнув в столовую, Катка достала мобильник.
– Наташ, завтра утром едем к стоматологу, – сказала она спустя пару минут, появляясь в гостиной. – Я тебя записала на прием.
– Кат, я боюсь, может, само пройдет? Я шалфеем пополощу, аспиринчика выпью.
– Прекрати, ты как маленькая, с зубами не шутят, шалфей здесь не поможет.
– Кому надо к стоматологу? – встрепенулась Зинаида, слух которой запросто мог соперничать со слухом совы.
– Мне, – пискнула Натка.
– Ох, а я их страсть как боюсь, стоматологов этих. Помню случай был, подруга моей знакомой пошла к врачу, так ей там внесли инфекцию, и она потом…
– Давайте не будем о кошмарах, – быстро вставила Катарина, видя, что Натка уже готова рухнуть в обморок от слов Маховой.
За столом Зинаида ни на минуту не закрывала рот, а стоило ей на мгновение прерваться, как Катка, воспользовавшись ситуацией, поспешила задать мучивший ее со вчерашнего дня вопрос:
– Зинаида Андреевна, вы говорили, что у вас две новости: одна грандиозная, которую выпока сохраните в тайне, а вторая касалась Алевтины.
– Помню! Вторую новость рассказать могу прямо сейчас, она, конечно, не столь ужасна, как первая, но все-таки.
– Мы вас слушаем.
Обведя довольным взглядом присутствующих, Махова выдала:
– Алька чуть было не совершила преступление. Да, да, да! С виду-то она вся белая и пушистая, а на деле Алевтина далеко не ангелочек. Она планировала убить…
Не успев удивиться услышанному, Катка вздрогнула.
Неожиданно для всех Зинаида Андреевна замерла, у нее расширились зрачки, губы посинели, а на висках и лбу выступили крупные капли пота.
– Что с вами, Зинаида Андреевна? – спросила Ката.
– Зина, тебе плохо? – вторила ей Розалия.
Ответа не последовало.
Махова поднесла руки к горлу, пытаясь глотнуть воздух, затем раздался тихий хрип, и сплетница номер один замертво упала на пол.
ГЛАВА 3
Все произошло настолько быстро и неожиданно, что в первые мгновения Катарина даже не сообразила, как действовать. К Маховой она подбежала лишь спустя несколько секунд, когдаперепуганная до полусмерти Наталья взвизгнула и зажала рот ладонями.
Розалия Станиславовна продолжала сидеть, она смотрела на распластанное на полу тело Маховой и не могла пошевелить даже пальцем.
– Зинаида Андреевна, – Ката попыталась нащупать у соседки пульс. – Вы меня слышите?
– Пульс есть? – спросила Розалия.
– Я его не чувствую.
– Господи! – Наталья прижалась к Розалии и заревела. – Что с ней, Ката, она жива?
– «Скорую»! Вызывайте «Скорую».
Зинаида Андреевна не подавала признаков жизни, и, как Ката ни пыталась нащупать пульс, ее попытки, увы, не привели к желаемому результату. Пульса не было. Катарина поняла, что Махова скончалась.
Прибывшие медики констатировали смерть. Розалия Станиславовна пребывала на грани помешательства.
– Как, скажите мне, как она могла умереть? Мы пили чай, разговаривали, Зина не жаловалась на недомогание, а потом вдруг упала.
– Вероятней всего, она скончалась от сердечного приступа. Вскрытие покажет.
Вскрытие. Страшное слово! Катарина смотрела на безжизненное тело Зинаиды Андреевны не в силах поверить, что все происходящее является реальностью, а не ночным кошмаром.
Час спустя тело Маховой увезли в морг. В доме воцарилась тишина. Никто из присутствующих не решался заговорить первым, даже Арчибальд притих, что попугаю было совсем несвойственно.
Когда выносить звенящую тишину стало совсем невмоготу, Наталья едва слышно прошептала:
– Если в доме кто-то умер, нужно освятить комнату.
– Да нет, так поступают, если человек умирает не своей смертью, – машинально ответила Ката.
Розалия подошла к окну.
– Она умерла, а мы так и не узнали ее сног-сшибательную новость. Алька планировала кого-то убить! Бред. Не поверю, что девка способна пойти на криминал.
Внезапно Катарине сделалось очень жарко, тело покрылось липким потом, горели уши.
– Я немного пройдусь, – сказала она, сняв с крючка связку ключей.
На улице Катка попыталась собрать мысли в кучу. Вот это поворот событий, ничего не скажешь! А главное, как прикажете понимать предсмертную фразу Маховой касательно Алевтины? Как очередную ничего не значащую сплетню или же в словах Зинаиды был смысл? Вдруг впервые в жизни она действительно стала обладательницей ценной информации, но судьбе было неугодно, чтобы Махова вещала правду – не то у нее амплуа. Все должно оставаться на своих местах: серьезные люди не имеют права злословить, тогда как сплетники должны озвучивать пересуды и прочие злоречия. Но если на секунду предположить, что Катка пришла к верному умозаключению, тогда получается, что Аля замешана в преступлении? Не может быть. Чепуха! Хотя… Черт возьми, здесь дело нечисто.
Развернувшись, Катарина потопала в коттедж Амбарцумянов.
Пропустив ее в гостиную, Виктор покрутил пальцем у виска.
– Слышала последние новости? Теперь утверждают, что Альку насильно тащили к речкетрое неизвестных. Офигеть! Среди кого мы живем?
– Я так понимаю, что о ней ни слуху ни духу?
– Правильно понимаешь, сейчас я рвану в отделение, напишу заявление.
– Ты думаешь…
– Я ничего не думаю, – перебил ее Амбарцумян. – Я точно знаю, что девчонка заигралась, и если бы не Фиска, клянусь, пальцем бы не пошевелил. Ну ничего, пусть только объявится, я проведу с ней разъяснительную беседу.
– Вить, а вдруг Аля попала в переплет?
– Только ты не начинай. Мы все знаем, что Алька жива-здорова, сидит у какой-нибудь подружки, а мать в это время с ума сходит.
Со второго этажа спустилась Клара Самуиловна.
В который раз Катарина удивилась сходству матери Фисы с небезызвестной старухой Шапокляк. Худощавая, длинноносая Клара производила не самое приятное впечатление. Эдакая малосимпатичная старушенция себе на уме.
– Ката. – Бабка подбежала к Копейкиной и с силой схватила ту за руку. – Горе-то у наскакое. Нет больше с нами Али, нет моей кровиночки, чувствует сердце, убили девочку. Уж лучше бы Господь забрал к себе меня лет этак через двадцать. Витя, что ты стоишь как столб, поезжай в милицию, медлить нельзя. Ой! Ката, мне плохо!
Когда Виктор вышел, Клара Самуиловна поднесла к сухим глазам носовой платок.
– В этом доме только мы с Анфисой переживаем за Алю, остальные лишь делают вид. Они ее ненавидели. Для них Алька была обузой, бельмом на глазу, паршивцы спали и видели, как бы избавиться от моей внучки и от меня за компанию. Не дом, а самый настоящий гадюшник. Насквозь фальшивые людишки, они невзлюбили наше семейство с первого взгляда.
– Вы преувеличиваете, Виктор никогда не желал вам зла, и тем более он не хотел зла падчерице.
– Не о Витьке речь, Таньку с Антоном я имею в виду. Они ж нас целыми днями гнобят,извести хотят. Думаешь, они огорчены? Ничего подобного! Танька на седьмом небе отсчастья, а Антону вообще подфартило. После последней ссоры Анфиса, по моему настоянию, серьезно поговорила с Виктором, а тот попросил Антона перебраться в московскую квартиру. Парень ядом изошел, винил во всех смертных грехах Альку, грозился превратить ее жизнь в ад. Теперь Аля исчезла, а он рад по уши – необходимость переезда отпала.
Ката задумалась.
А если на минутку предположить, что к исчезновению Алевтины приложил руку один из членов семьи Амбарцумянов? Звучит, конечно, нелепо, но ведь если девушка действительно пропала, данное предположение вполне имеет место быть. Взять к примеру того же Антона: парень не единожды в открытую угрожал Альке, свидетельницей тому была Анфиса, и посленеприятного разговора с отцом, находясь в ярости, он вполне мог сделать нечто противозаконное. Или, допустим, Татьяна. Она на многое способна, к тому же не стоит забывать о ее ночной встрече с неизвестным мужиком в кожанке. Он запросто может оказаться наемным убийцей, а в протянутом конверте находились деньги за выполненную работу. Катка тряхнула головой – все это не более чем ее разбушевавшаяся фантазия. Нет, нельзя уподобляться Маховой и давать волю воображению, так до чего угодно додуматься можно. Мыслить необходимо логически, а еще стоит набраться терпения и немножко подождать. Хотя трудно бездействовать, когда в голове эхом отдаются слова Зинаиды Андреевны о якобы едва не совершенном Алей убийстве.
Катка уже собиралась откланяться, когда увидела на лестнице Анфису. Выглядела подруга не лучшим образом. Находясь под действием успокоительных, она безучастно прошествовала к дивану и, не глядя на Копейкину, едва слышно прошептала:
– Не нахожу себе места, постоянно чувствую свою вину.
– Ты ни в чем не виновата.
– Я же тебе говорила, мы сильно повздорили, я ее ударила. Ударила, понимаешь? Никогда прежде я Альку пальцем не трогала, а тут саданула по щеке, да еще с силой. Ты бы видела, как она на меня посмотрела. Аля не простит меня за пощечину. – Анфиса разрыдалась. – Я во всем виновата, после замужества совсем забросила Альку, перестала уделять ей внимание, а она злилась.
Клара Самуиловна поспешила вмешаться:
– Мой тебе совет, если хочешь в дальнейшем спокойной жизни, сегодня же переговори с Виктором, пусть очистит дом от нечисти.
– От какой нечисти, мама?
– От Таньки и Антона! По их вине Аля пропала, это они отравили ей жизнь, а теперь негодяи примутся за меня. Ты же не хочешь, чтобы я тоже страдала?
– Я хочу одного, чтобы домой вернулась моя дочь, – отчеканила Фиса. – И больше ничего.
//– * * * –//
Геннадий Самойлов сидел в гараже приятеля, а по совместительству и собутыльника Вячеслава Карасева. Опорожнив пятую банку пива, мужики битый час вели бурную дискуссию на тему глобального потепления. У Карасева был пунктик: как только Вячеслав доходил до нужной кондиции, он заводил умные беседы, которые, как правило, заканчивались драками с собеседниками. Поэтому сейчас, дабы пресечь назревающий конфликт, Самойлов постарался перевести разговор на нейтральную тему.
– Вчера я разговаривал с Люблинским, он предложил мне работу.
Икнув, Карасев удивленно покосился на приятеля:
– Какую работу?
– Ему нужен садовник.
– Вашу мать! – выругался Карасев. – Богатеи хреновы. Чтобы скосить на участке траву, им садовника подавай. Сволочи! Сами пальцем пошевелить не могут. Мы пашем как проклятые,а они не могут! Суки!
– Да ладно тебе, чего ты взвился?
– Они меня бесят!
– Все, тогда молчу. – Геннадий сплюнул и достал из кармана зажигалку.
– Говори, – потребовал Славка. – Ты согласился горбатиться на старика?
– Там делов на пару дней в неделю: привести в порядок газон, обрезать кусты и все в таком духе. Для меня это пустяки, к тому же лишняя копеечка никогда не повредит.
– И сколько он будет платить за непыльную работенку? – Вопрос денег для Карасева всегда стоял на первом месте. После выпивки, разумеется.
– Нормально платить будет, на бутылку с закусоном хватит.
– Смотри не зажлобь, с первой получки накрой поляну.
– За мной не заржавеет. Еще хочу халупу свою отремонтировать, крыша со дня на день рухнет.
Карасев недовольно поморщился:
– Один ты не справишься, но ниче, мы с Ромкой подсобим.
– Я рабочих нанять планирую, – выдал Самойлов.
Последовала минутная пауза, затем Вячеслав, подняв голову, прищурил глаза и воскликнул:
– Че ты гонишь, каких рабочих? Офигел совсем, у тебя на банку консервов денег нет. Иди, проспись.
– У меня пока денег нет, – спокойно ответил Геннадий. – Но скоро они появятся.
– С неба рухнут, что ли?
Геннадий не успел ответить, в гараж вошел третий соратник по стеклотаре Роман Апликаев. Взяв банку пива, он повертел ее в руках, затем открыл и, сделав несколько больших глотков, спросил:
– Чего так тихо, умер кто?
– Генка разбогатеть собрался.
– Да ну? А как?
– Молчит, – усмехнулся Карасев.
– Генк, колись, – Роман хлопнул друга по спине. – Я тоже бабла хочу.
– Да пошли вы, – отмахнулся Самойлов.
– Ну, е-мое, харэ ломаться, – озлобился Вячеслав.
– Есть у меня тут одна идейка. – Самойлов криво улыбнулся и заговорщицки подмигнул приятелям.
– Что за идея?
– Пока рассказать не могу. Не просите. Чтобы дельце выгорело, необходимо все держать в секрете.
– Как хочешь, – хмыкнул Вячеслав, воспринявший слова пьяного Генки как пустой треп. Он и сам, особенно когда перебирал спиртного, был не прочь пофантазировать вслух.
– Мужики, слыхали прикол? – оживился Апликаев. – Лерка Люблинская вчера в деревовпечаталась – в очередной раз перепутала педаль тормоза с педалью газа.
– Я всегда говорил, – занудил Карасев, – баба за рулем – настоящая катастрофа.
– А как она? – обеспокоенно спросил Самойлов.
– Кто?
– Лерка.
– Да с ней порядок, а вот тачка здорово помялась.
– Ниче, – зевнул Вячеслав, – старый пердун денег для Лерки не жалеет, новую подарит. Права ей купил? Купил! Значит, теперь тачками завалит. Урод! Одни впроголодь живут, а другие машины каждый месяц меняют.
– И на многое закрывают глаза.
– В смысле? – Геннадий посмотрел на Романа.
– Люблинская спит с Антоном, а Генрихович делает вид, что не в курсе.
– Потому что он придурок! – выкрикнул Славка.
– Люблинская с Амбарцумяном?! – удивился Генка.
– Ну.
Уставившись в пол, Геннадий почесал покрытый трехдневной щетиной подбородок.
– Я не знал.
– Не знал он, – заплетающимся языком прогудел Карасев. – Пить надо меньше, весь поселокзнает, а ты как одуванчик.
Вскоре Апликаев ушел. Оставшись наедине с Самойловым, Вячеслав спросил:
– Мне-то скажешь, че там у тебя за дело? Я могила.
– Давай лучше еще по баночке.
– Давай. – Вячеслав полагал, что Генка дойдет до кондиции и сам разболтает обо всем на свете. Но он ошибся, просидев еще около часа и основательно набравшись, Геннадий такничего и не сказал.
Сославшись на разламывающуюся от боли голову, Самойлов отправился домой.
Он вышел из гаража и не спеша потопал по дороге, пытаясь прикурить. В голове крутились шальные мысли: сначала он подумал про полковника, потом про его молодую жену. Затем мысли резко перескочили на Антона Амбарцумяна.
Внезапно Самойлов остановился и, почесав затылок, повернул в противоположную от своего дома сторону. Его путь лежал в коттеджный поселок.
В поселке, остановившись у одного из домов, Геннадий посмотрел на часы.
Постояв несколько минут у калитки, он вошел внутрь и, пошатываясь, направился к двери.
Позвонил. Ему открыли. Зайдя в прихожую, Самойлов взглянул мутными глазами в глазачеловеку, открывшему дверь, и, выдержав паузу, заплетающимся языком проговорил:
– Я знаю все! Абсолютно все… Ясно?