Текст книги "Отец-миллионер под прикрытием (СИ)"

Автор книги: Мила Дали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 12.

Папа смотрит на самодовольного Марата, а потом на меня. Снова на Марата и щурится.

– Каков аксакал. Только так и смотрим, раз дочка наша с приплодом, да одна явилась. Думали, ты испарился!

Райнер не ожидал такого откровения, я тоже. Отец говорит, чтобы мы с мамой в дом зашли – якобы прохладно, позовут нас, когда приготовится мясо.

Поднимаюсь по деревянным ступенькам на веранду. Мама поправляет косынку, на ходу снимает фартук:

– Бессонная ночка. Ты не устала?

Мотаю головой. Сейчас только и спать, ага. Когда за порогом он. Мой личный миллионер. Я очень боюсь его и одновременно обожаю.

Мама усаживается на диван в гостиной, берет в руки журнальчик со сканвордами. А я как на иголках. Плюхаюсь в кресло рядом, щиплю себя за коленки. Мама надевает очки, сдвигает к кончику носа:

– Начинка голубца?

Мамино внимание полностью сосредоточено на черных квадратиках на бумаге. А у меня голова кругом. Растираю виски.

– Говядина…

– Фарш! Лисичка, но не сестричка?

Худшее наказание, что мог придумать Создатель – неизвестность. Вот что сейчас происходит на улице? Мама спокойна, как удав.

– Не знаю!

– Круговорот рождения и смерти в мирах…

– Что за вопросики, мама? Понятия не имею! – не выдерживаю напряжения, что острыми путами сковывает грудь.

– Сансара, – слышу невозмутимый ответ. – Где здесь у вас воды набрать можно?

Райнер – как всегда, самый умный и начитанный – возвышается в дверном проеме и разглядывает. Меня в упор разглядывает так пристально, улыбается. Даже с расстояния чувствую запах его одеколона и дыма. Встаю с кресла:

– Пойдем, я покажу…

Марат размахивает пластиковой полторашкой, окидывает взглядом простецкий интерьер дома. Поджимаю губы, беру Райнера под руку, утягиваю на веранду.

– Белоснежка первая пошла на тактильный контакт? Мне лестно.

Замираю у алюминиевой бочки, открываю самодельный краник. Марат застал нас врасплох. Хотя это мягко сказано. Мой повседневный образ из трико и маминого свитера не добавляют дерзости. Марат, напротив – в недостижимой миллионеркой ипостаси. Он поглаживает меня по пояснице, ненавязчиво опускает ладонь ниже…

– Убери.

– Я соскучился.

Изловчаюсь, увиливаю, протягиваю Райнеру бутылку. И черта с два я вернусь к маме разгадывать сканворды. Когда Марат возвращается на улицу, я напрягаю слух и подкрадываюсь незаметно к стенке. Шпионом застываю у распахнутой настежь двери, подглядываю.

– Ну кто так машет, сынок? Будто бабу от зноя спасаешь, а не угли раздуваешь!

Картина маслом. Пафосный мультимиллионер с огрызком картонки у мангала стоит в клубах дыма. Не слишком довольный, но вида не подает. Папенька коршуном ходит вокруг него, руки в боки. Со своими подкольчиками и проверками на прочность нервной системы вероятного жениха.

– Марат, а где ж ты шлындал, пока Манька к нам одна на автобусе ехала? Да еще с приплодом.

Отец говорит немного тверже, чем обычно, но Райнер позиций не сдает. Расправляет плечи, смотрит на папеньку в упор – не боится. Я бы боялась.

– В Испанию летал. Невеста у меня там живет. Бывшая. Пришлось расстроить помолвку ради Маруси.

В моем горле образовывается ком размером с камень от прямолинейности наглеца. Подобно маме, хватаюсь за грудь. Мне жарко и холодно одновременно. Время и пространство замирают. Мой отец старой закалки, он не поймет. Однако…

– Иностранка? Вот же тебя угораздило… – будто рентгеном, а не глазами просвечивает душу Марата.

Миллионер и бровью не ведет. Смотрит в ответ. Два обоюдных взгляда раскаляются. Один не промах, другой тем более.

Родитель выдыхает первым:

– …Ну и правильно, наши женщины самые порядочные. Я ведь и сам Надежду Ивановну из-под венца выкрал. Что таращишься? Картонкой орудуй. Да, именно выкрал, когда к Хорьку окольцовываться шла. Заехал в этот балаган, Надьку на плечо и до свиданья!

– Мне, кажется, уже готово.

– Нет, сырое, маши еще. Переворачивай. А вообще, я думал, что Манька так девой и помрет. Она у нас видная, но с пристрастиями. Вот знаешь, Марат, мелкой была вместо горшка на…

– Папа! – визжу раздражено и пулей выскакиваю из укрытия, спускаюсь по ступенькам к мужчинам.

Отец хмурится, но мне все равно. Райнер замечает меня и тут же расслабляется. Он ехал в Новые кончики к Белоснежке, а попал в лапы моего отца с его шашлыками.

– В угли скоро мясо спалите.

– Я испытывал паренька на мастерство жарки. Не умеет.

Папеньке смешно. Ему одному. Марат кривится в ухмылке, будто ему тоже смешно. Он берет шпажки и заносит в дом. Мы с отцом идем следом.

В кухне у овального стола матушка уже ставит красненький пластиковый тазик, помогает Марату стянуть мясо.

У меня совершенно пропал аппетит. Ради приличия пробую кусочек – не заходит. Восприятие запахов и вкуса перепуталось беременностью, все что хочу теперь – только сыр и томатный сок.

С аппетитом уплетает лишь отец. Марат устал и подпирает щеку напротив.

– Поздно уже, мужики, спать бы надо, – мама поглядывает на часы с кукушкой.

Райнеру стелют в гостиной. Я успела забеременеть, но родители против нашей ночи на одной кровати. Скидываю шмотки, надеваю хлопковую пижамку. Ворочаюсь. Лунный свет просачивается сквозь занавески, очерчивает письменный столик, будоражит фантазию.

Я слышу храп папеньки, тихий звук мобильного телефона – у Марата тоже инсомния. На цыпочках крадусь из спальни. В гостиной нет двери, только шторки, украшенные вышивкой рукодельницы-мамы.

Отодвигаю ткань, наблюдаю за Райнером. Сосредоточенным донельзя. Уткнулся в горящий экран. Я вижу его руки и грудь в холодных искусственных лучах сенсорного телефона. Оглядываюсь, делаю шаг вперед.

– Не спится?

– Без тебя – нет, Белоснежка…

Тело охватывает дрожью. Бесшумно подхожу ближе. Марат кладет телефон в сторону, на разложенном диване, застеленном бельем с леопардами, двигается к стене, приподнимает край покрывала, уступает мне теплую половину.

Укладываюсь к нему. От волнения сжимаюсь, поворачиваюсь спиной к Райнеру.

– Прости, я испугалась, когда узнала, кто ты на самом деле. Думала, не примешь меня с ребенком, и еще чего хуже…

– Глупенькая. – Его дыхание сбитое, чуть задевает волосы, подобно майскому ветру. Родная горячая рука касается талии. – Марусь, опять дрожишь.

И эта дрожь ледяными шипами покалывает кожу, а должно быть жарко. Вижу наше мутное отражение в трюмо напротив. Бледный лунный свет очерчивает обнаженное мужское тело. Идеальное, подобное фарфору. Марат стягивает нагретое покрывало вниз. Я как завороженная, не моргаю. Запах кондиционера для белья смешивается с запахом Райнера.

Напрягаюсь, стискиваю край пуховой подушки, утыкаюсь в нее лицом. Щекотно, и мелкие мурашки ползут по плечам от прикосновения Марата. В зеркальном отражении я вижу его лицо. Склоняется над моим. Его темные волосы в ночном сумраке кажутся совсем черными. Могучая рука проминает диван. Проваливаюсь, чувствую себя ничтожной крупицей. Мне не устоять перед силой Марата.

– Белоснежка…

– М?

– Не оборачивайся, смотри в зеркало, – тихо шепчет, только для нас двоих. Пропускаю два вздоха через стон. Райнер касается моего бедра, с тяжким выдохом голодным приспускает хлопковые штанишки. – Как я долго ждал…

Замираю. Слишком горячо под коленкой от ладони Марата. Чуть сгибая ногу, приподнимаю бедро. Он упирается мне в спину. Заставляет содрогнуться от приятной ласки. Так близко. Господи… Сливаемся в единое целое. Давно позабытое ощущение громким хрипом срывается с губ, Марат ладонью тут же накрывает мой рот. Соплю, ногтями впиваюсь в его запястье. Смотрю в зеркало, но будто слепну на мгновенье после каждого движения мужского тела, влажного от испарины соприкосновения нашей кожи. Сомнения и страх уничтожаются в пепел, я вижу, как Марат закусывает губу от наслаждения.

– Как мне хорошо, Марусь. – А я невольно дергаюсь. – Больно?

– Приятно…

– Приподнимись еще.

Он держит меня крепко. Сковывает ребра, согревает в чувственной страсти. Растворяюсь в объятьях, расслабляюсь. Два образа в зеркальном отражении застывают. Как мне совестно. Божечки. Вязко, влажно. Стискиваю испачканные ноги. Марат, отстраняясь, падает рядом.

– Останься со мной.

– Так, родители…

– Марусь, ну мы взрослые люди. Нет? Иди сюда обниму. Завтра я увезу тебя обратно. И возражений не принимаю.

Разулыбалась довольненько, прижимаюсь щекой к сильному плечу. Инсомния сменяется негой. Утопаю в бессознательной дымке…

* * *

– Марат… – щурюсь от яркого солнца, лениво переворачиваюсь лицом к нему.

Родители давно проснулись, в кухне гремит посуда. Мама с отцом, споря, шушукаются, думают, мы не слышим. Миллионер с задумчивым видом разглядывает ковер на стенке, пальцем рисует бороздки на ворсе.

– Доброе утро, Белоснежка.

Потягиваюсь, запрокидываю голову. Кошкин подглядывает за нами через щелку занавесок в дверном проеме. Я поднимаюсь с дивана, по-стариковски шаркаю ногами вон.

– Явление всем на удивление! Кто ж до обеда валяется?

Папа в приподнятом настроении шутит. Марат за спиной надевает скинутые на кресло шмотки. Показываю Райнеру ванную комнату, иду в спальню. Переодеваюсь и под мамино приглашение усаживаюсь завтракать.

Ах, мама… Вчера она была в домашнем наряде, но не сегодня – на голове пышная бабетта и нет косынки, вместо халата – кримпленовое цветастое платье. В ноздри забирается знакомый аромат «Ландыша серебристого». Раньше нравился, сейчас от него подташнивает.

Мама деловито наполняет глубокие фарфоровые тарелки. Марат, еще сонный, усаживается на табурет рядом со мной, локтями упирается в столешницу.

– Надежда Ивановна, много не накладывайте, я не голоден.

– Ешь!

Мама знает, как заставить трапезничать. Ставит перед Маратом тарелку.

– С пенкой… – морщится миллионер, размешивает ложкой молочную лапшу.

Это вам, господин, не лобстеров кушать. Тихонько посмеиваюсь, сквозь ресницы смотрю на Райнера.

– Тоже с пенкой.

– Крепче будешь! – командует матушка, добавляет к завтраку чашки с традиционным какао.

Сколько бы лет мне не было, в родительском доме каждое утро мама варит именно этот напиток. Напевая, она марширует на улицу к отцу, дабы не смущать нас. Хотя Марата не смутишь, но она-то этого не знает.

Райнер говорит, что нам желательно выдвигаться как можно скорее – у него проблемы по работе. Марат привык управлять, быть лидером. Однако у моего папеньки другие планы.

– Сынок, как позавтракаешь, свисни в ограду, помощь нужна.

Марат смотрит на меня, а я лишь пожимаю плечами. Любишь меня, люби и будущих родственников.

Убираю со стола. Еще не успела разобрать чемодан. Кот Касьян, что был отдан под надзор мамы, растянулся на коврике, пригретый солнцем. Он не догадывается о скорой дороге обратно.

Я решила перебороть страх и довериться Марату. Возможно, это будет самой большой ошибкой в моей жизни. Намного страшнее не попробовать ее совершить.

Зауженные джинсы и свитер уже на мне, собираю волосы в тугой хвост, накидываю курточку, шагаю во двор.

– …Неправильно обрезаешь, дай сюда! – папа выхватывает секатор из рук миллионера и под особым углом рассекает веточку.

Марат не рассчитывал, что жаркая Испания сменится Новыми кончиками, где будущий тесть будет обучать миллионера искусству выращивания смородины.

Мама у погреба в компании двух жестяных ведер и при полном параде. В переживаниях за нас. И за домашние гостинцы. Просит Марата спуститься за картошкой и банками. Мой Кремень с достоинством выдерживает удары судьбы. Поправляя на ходу брендовые джинсы, забирает ведра, скрывается под землей.

– Маратик, она там справа, одеялкой накрыта! – склоняясь, кричит родительница.

Не выдерживаю, спешу спасать своего Райнера от ярых натисков родственников.

– Мама, не нужно…

– Еще чего?! Я для кого всю осень банки закатывала?! Лучше полезного что-нибудь купите, денюжки сэкономите.

Ох… Глухой стон доносится из погреба, и Марат грохочет стеклянными банками. Мамино рагу и помидоры – лучшее, что еще не вкушал Райнер. Два ведра проросшего картофеля отправляются в мешок.

Родственники не желают отпускать нас с пустыми руками. Миллионер успевает отряхнуться от пыли до того, как получает в руки картонную коробку от папеньки.

– Неси к калитке, сынок. Яйца только не разбей по пути.

– Да вроде не собирался… – странно поглядывает Марат, бровью дергает.

Мужская соперническая дуэль взглядами – бой за главенство. Папа криво ухмыляется:

– Куриные.

Пакет с вонючей сушеной рыбой вызывает приступ откровенной тошноты. Давлю в себе спазмы. Марат припарковался на соседней улице и сейчас, пользуясь случаем, испарился из-под пристального внимания моих родителей.

Глава 13.

Марат

Новые Кончики. Семейство Кошкиных. Crazy.

Быстро иду по тропинке. Их дом на окраине, а напротив метрах в трехстах лес. Смешанный. И рыжие коровы. Целая группа… стадо. Смотрят на меня с подозрением. Не нравятся они мне.

Контролирую коров, поворачиваю за угол соседского беленого кирпичного дома. За резной деревянной оградой стоит моя тачка. Замираю. Сначала хмурюсь, потом улыбаюсь.

– Это что вы здесь делаете? М?

– Дядь, дядь, дай покататься?!

Местные пацаны лет двенадцати восторженно кружатся рядом с моим спортивным авто. Приставляют ладошки к стеклу, пытаются заглянуть внутрь через наглухо тонированные окна.

– За руль не разрешу, но прокачу, – с брелока открываю тачку. – Ну не все сразу!

В общем, сделал три заезда по большой поляне рядом. Соваться лишний раз на раздолбанную колею не рискнул. С последними ребятами завернули в местный магазин за конфетами. После краткой фотосессии, где я выступал далеко не моделью, возвращаюсь к бревенчатому дому Кошкиных.

– Нехилый агрегат… – почесывает затылок отец.

Ага. Мозгами и трудом заработанный вообще-то… А ты что думал? Проверяльщик меня на прочность.

– Взял напрокат, хотел произвести впечатление.

– Делать вам, молодым, нечего.

Надежда Ивановна торопится, бежит к нам, запыхается. Ее щеки румянятся и блестят. Женщина тащит нам огромный сверток.

– Нет, ватное одеяло мы брать с собой не будем, – на корню отвергаю попытку всунуть ненужное.

– Оно новое, под ним никто не спал! Не модничай!

Но я тверд в своем намерении, и мама Маруси сдается. Открываю багажник. Заниженное авто проседает еще на несколько сантиметров от тяжести овощей и трехлитровых банок. Четыре штуки с помидорами и не знаю чем еще. Две поменьше с вареньем.

Позади родителей крадется маленькая Белоснежка с переноской в руках. Она замечает мой слишком откровенный взгляд и отводит свой в сторону. Смущается. На рефлексах облизываюсь. Вспоминаю почти бессонную ночь. Грубая ткань джинсов скрывает взбесившуюся физиологию. Я нахожу Марусю слишком эротичной – больше, чем хотелось бы.

Жму ее отцу руку, принимаю поцелуй в щеку от матушки. С обязательным следом от малиновой помады. Открываю дверцу Марусе, усаживаюсь рядом, завожу мотор. Разворачиваю авто. Маруся ноет. Кидаю взгляд в зеркало заднего вида. Мать ее тоже ноет, за грудь держится. Владимир Николаевич не столь сентиментальный – уже переметнулся к соседу и о чем-то рьяно спорит.

– Белоснежка, успокойся. Мы можем каждые выходные сюда приезжать.

– Правда?

– Конечно.

Только сначала куплю себе внедорожник. Чертова колея – наказание от Дьявола. Сбрасываю скорость до минимума. Под сопливые всхлипы Маруси и скрежет сухой земли по днищу напрягаю челюсть. Скриплю зубами. Маруся замечает мое негодование, тянется ладошкой к плечу, поглаживает. Утешает. Спасибо.

Наверное, треть потраченного времени на путь в Новые кончики занимает именно этот участок дороги. Несколько сот метров мы ползли почти полчаса. На добротном асфальте с упоением выдыхаю. Напоминаю Белоснежке, чтобы пристегнулась.

– Марат, я ведь с квартиры съехала. Отвези меня к Лизке.

– А она ждет?

– Думаю, да.

– Как насчет коттеджа?

Маруся сомневается. Я не свожу взгляда с серой полосы асфальта. Кайф водителя. Сжимаю руль, прибавляю скорости.

– Я не смогу арендовать коттедж. Даже если найду работу и уйду в декрет…

– Зачем арендовать? Я его тебе подарю. – Реакция Маруси – никакая. Хлопает глазами бездумно. За живот хватается, меня, коза такая, пугает: – Плохо?!

Резко торможу посреди трассы, водитель позади гневно сигналит.

– Чешется. У тебя есть собственный дом?

– Да, вчера купил, пока за тобой ехал. Звонок проверенному риелтору – и все дела.

– То есть ты знал, что я соглашусь вернуться?

Маруся не видит, как я на мгновенье отвлекаюсь от дороги и закатываю глаза. И этот финт вовсе не означает, что Кошкина как раскрытая книга. Дело во мне. Если я что-то захотел, то обязательно получу это. Любыми путями. Неважно.

Пока Маруся переваривает информацию о новом месте жительства, я интересуюсь главным:

– На учет по беременности встала?

– Еще не успела.

– Почему?

– Марат, прошло мало времени… – охает Маруся.

Блондинистая хищница. Обвиняет меня в несправедливости. Ведь она ответственная. И кто бы сомневался…

На спортивном авто по трассе мы мчимся к городу гораздо быстрее, чем Маруся на автобусе. Перед КПП сбавляю скорость. Ради приличия – меня все равно никогда не останавливают. Каждый инспектор знает мою машину, но я никогда не борзею. Городская река, большой мост, что горит по ночам синей подсветкой. За ним коттеджный поселок.

Двигаемся по ровной полосе мимо элитных усадеб. От помпезного ампира с каменными колоннами и башенками на треугольных крышах до деконструктивизма. Язык сломаешь, но я выучил это слово наизусть, именно его орал риелтор Виктор, убеждая меня, что такой вариант архитектуры самый правильный. Хрен пойми и сбоку лесенки. Витые и косые. По моде. Сразу не поймешь, то ли дом, то ли из железок и досок нечто сколотили. Именно такие коттеджи в западной части.

Смотрю на экран телефона, уточняю адрес. Мне самому интересно, что за дом выбрал для меня Виктор. Он прислал несколько фотографий в мессенджер, но не до них было.

А Марусе нужен свежий воздух. Внутри девчонки находится самое ценное. Непревзойденное всеми вместе взятыми нулями после цифры на банковском счете.

Наверное, я старомоден.

Сворачиваю в северную сторону поселка. Ищу глазами золотистую табличку с надписью “Изумрудная, 46”.

– Марат, ты не шутишь?

Белоснежка, наконец, приходит в себя.

– Нет.

– Купил дом?

– Именно.

Для Маруси столь спонтанная покупка на грани фантастики. Для меня – не очень.

Слева я вижу нужный адрес и решетчатый кованый забор с острыми пиками, стальными розами и вензелями. Такие же врата – в розах, как двери в райский сад для блаженных. Испанский стыд. Мне уже не нравится. Особенно два столба, на которых держатся железные створки. С маленькими скульптурами наверху – двух львов, выкрашенных медной краской.

Останавливаюсь рядом, тянусь к телефону и очень хочу пропесочить Виктора.

– Марат… – охает Маруся, – это восхитительно! Как красиво!

* * *

Мария

Лучшее, что я когда-либо видела! Фантастика! Изысканные цветы обвивают почти весь забор. Каждый лепесток выкован с особой натуралистичностью. Черный забор выглядит готично!

Я щурюсь и пытаюсь разглядеть больше. Но вижу лишь светлое пятно. Я не надела линзы. Впопыхах собиралась и забыла их у родителей. На этот случай всегда есть аналог. Тянусь к маленькой сумочке на ремешке и достаю из футляра очки.

– Ооо, Марусь, у меня дежавю! Как в институте! – смеется Райнер, заглушает мотор.

Прижимаю переноску с Касьяном к груди. Марат обходит автомобиль и открывает мне дверцу. Правильная диоптрия очков делает мир четче. Я чувствую себя гораздо увереннее. Марат подает мне руку, помогает покинуть авто.

В воздухе нет выхлопов и привычного городского смога. Пахнет, как в моем родном поселке, только еще хвоей. Я вижу сквозь ажурную решетку забора трехэтажный коттедж из светлого камня. Большие окна в деревянных темно-коричневых рамах на контрасте. Во дворе возвышаются несколько голубых елей. Прижимаю переноску с Касьяном к груди сильнее.

– Ну что ты стоишь, Марусь? Дом твой. Вот, на ключи. Если что-то не понравится – переделаем, – непринужденно, будто к Лизке меня привез, а не в огромный коттедж, говорит Марат. Открывает багажник. – Не стесняйся, иди осваивайся. Мне нужно с подарочками разобраться. – Когда произносит последнюю фразу, хмурится.

Разглядывает банки и прошлогоднюю страшную картошку. В белом мешке из-под муки́. Мне не стыдно за свое происхождение, и я не навязывалась. Просто слишком большая разница сейчас между нами. Он купил огромный дом, а я ответила картошкой. Чертова картошка.

Опускаю глаза на широкую плитку под ногами. Медленно крадусь в особняк. Я подношу магнитный ключик к замку на воротах и замираю удивленно. Даже толкать не нужно, сами распахиваются.

Делаю шаг вперед и начинаю, наконец, верить в происходящее. Все правда. Я пока еще не тронулась умом. За моей спиной не прошлый одногруппник, а серьезный мультимиллионер.

Перед глазами яркой картинкой возвышается дом. Дворец. И я действительно в том районе по соседству с людьми, о которых мы говорили с Лизкой зажратые. У меня даже волосы на руках встают дыбом. Марат сказал, что если мне не понравится, он все переделает. С чего так решил? Думал, услышит “Зай, домик, конечно, нечего, но я хотела на этаж выше”? Бред.

Я делаю еще шаг вперед, и звук от твердой подошвы ботинок разлетается по двору.

Поворачиваю голову направо – вижу умелое творение ландшафтного дизайнера. Я называю это Альпийской горкой. Но она совершенно не походит на ту, которую каждую весну сооружали бабушки-соседки у нашего подъезда из камней, бархатцев и петуний. Здесь по-другому. Здесь большие гранитные глыбы идеальной спиралью в два метра высотой. Мелкий белый песок заполняет выступы, где должна быть земля. Вместо бархатцев и петуний – низкие замысловатые кустики зелено-дымчатого цвета. За горкой качели с навесом и беседка. Я поворачиваю голову налево и вижу домик для гостей. Такой же светлый, только поменьше и в один этаж. Здесь есть баня и личный бассейн. Сейчас он пуст и ждет лета.

Полной грудью вдыхаю и шагаю намного быстрее. Топот ботинок звучит громче и жестче. Я поднимаюсь по ступеням, тычу ключом в замочную скважину. Дверь легко поддается, и давить коленкой на нее не надо.

Не тороплюсь. Через плечо поглядываю на Райнера.

Он стоит у открытого багажника своего спортивного авто и разговаривает по телефону. Когда Марат рядом, он надевает образ хорошего и ласкового. Но теперь я достаточно далеко, чтобы Марат смог выпустить наружу свою вторую душу.

Райнер откровенно зол, он просто в ярости. Старается общаться тихо, но мне прекрасно видно, как родное милое выражение лица сменяется жесткой гримасой. И взгляда с прищуром, будто лишь им улыбается, нет. Только холод. Так смотрят люди, что по головам идут, забывая о сострадании и нравственности. Подобных людей спрашивают: “Уважаемый, вы насильно заставили Ивана Ивановича продать вам завод за копейки. А там, между прочим, работало больше сотни людей, которых вы уволили, заменив автоматикой. В кризис. Оставили столько семей без куска хлеба. Не стыдно?”

“Нет”.

Достаточно. Меня передергивает, я не собираюсь больше пялиться на Райнера.

Моя рука тянется к серебристой ручке. Открываю дверь. Внутри дома нет царского золотого трона и канделябров на винтажных столиках. Здесь современная обстановка и розы. Белые матовые стены расписаны цветочным орнаментом вручную. Мне нравится. И диванчики цвета фуксии. И люстра на потолке в виде большого оранжевого шара. Так смело. С неким вызовом. Ведь у богачей по-другому быть не может? Марат власть имеет. Безграничную. Я читала про таких личностей. Они детей отбирают. Они разводятся с женами после сорока и уходят к любовницам. Но Райнер же не такой?

Я отпускаю Касьяна из переноски, снимаю у порога ботинки. Носки скользят по синей глянцевой плитке. Лучше дорожку постелить, чтоб мягче было.

Пить охота. А идти за минералкой к злющему Марату неохота.

Я не чувствую себя хозяйкой и с опаской хожу по первому этажу. Словно в чужой дом без приглашения залезла. Моя привычная зона комфорта трещит по швам.

За стеклянной лестницей нахожу кухню и будто попадаю в будущее. В две тысячи двести какой-то год. Робота только разумного не хватает. Шкафчики и тумбы под металл расположены буквой П. Конечно же, встроенная техника, кофемашина вместо моей турки.

Хочу воды. У меня был кувшин-фильтр, здесь фильтр установлен прямо на кране. Я не знаю, где раздобыть стакан. Беру фарфоровую кружку.

– Марусь?

Вздрагиваю. Напрягаюсь, выпрямляю спину. Миллионер позади. Ладно. Медленно оборачиваюсь. Приподнимаю бровь:

– Слушаю.

Мой голос звучит манерно и неестественно, потому что я еще не разобралась каким именно тоном нужно общаться с миллионерами. Марат смотрит ласково, но с укором.

– Белоснежка, ничего не изменилось, пойми. Да, я богат. И прошу, пожалуйста, веди себя как раньше, не нужно вот этого всего…

Вдобавок к телесному напряжению начинаю ощущать дрожь на лице в руках.

– Конечно…

– А зачем тогда мизинец при виде меня оттопырила? Ты никогда так не держала кружку. Это шаблонные жесты, Марусь.

Ощущаю себя крайне глупо. Решила показаться ему ро́вней. Фарс смешон, всегда нужно оставаться собой. Но, узнав правду о Марате, чувствую скованность. Я на его территории. Мы одни.

Райнер улыбается. Я вновь попадаю под гипноз его теплого искристого взгляда. К счастью, он не принимает меня за дурочку. Мужчина подходит ближе и слегка касается ладонями моих плеч. Поглаживая, скользит к локтям, запястьям.

– Белоснежка, ради тебя я на столб залез…

– Тот заяц, что ты достал, в чемодане.

– Не перебивай, дослушай. В автобусе тетку терпел и в погреб спускался. Я побывал в твоей реалии. Теперь очередь за тобой, Марусь.