Текст книги "Беременна от отца подруги (СИ)"
Автор книги: Мила Дали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Будь осторожна. Береги Алину.
– Конечно Руслан, ты всегда можешь на меня положиться.
Последняя новость сильно выбивает из колеи, однако нужно держать себя в руках. Не дожидаюсь лифта, спускаюсь по лестнице. В голове путаница, Коэн на связь не выходит. В полицию идти нельзя, слишком опасно, а я понятия не имею с чего начать поиски. Одному черту известно, куда шакал мог увезти Степанову.
Решаю связаться по своим каналам с Грецией, проверить авиакомпании, железно дорожные пути, нужно убедиться, что Яна, хотя бы находится в России. Вся моя “сила”, к сожалению, сейчас за границей, они прибудут, дабы помочь, но ближайший вылет только завтра утром.
Нужно заехать в управляющую компанию, стрясти с них записи наружного наблюдения. Резко разворачиваюсь и на полной скорости гоню внедорожник обратно в район Степановой.
Не выдерживаю, когда замечаю по правую сторону, то самое модельное агентство. “Капкан”. Крысы. Сейчас инвестор накормит вас деньгами, блевать будете. Ярость берет верх над разумом, и я останавливаюсь у входа. Мутная пелена окутывает глаза, с пинка открываю гребаную дверь.
– Руслан Тагирович! – радостно улыбается рыженькая секретарша.
Подхожу к ней, одним движением смахиваю на пол все, что располагалось на стойке.
– Зови директора, где эта тварь?!
– В отпуске, – невнятно пищит девушка, вжимается кресло.
В отпуске. Конечно.
Я разворачиваюсь, быстрым шагом удаляюсь вглубь коридора. Агентство будто вымерло, попрятались все в свои норы. Пластиковая дверца в кабинет директора закрыта, нутром чую, трус по ту сторону. Не ошибаюсь, когда выламываю замок и оказываюсь внутри. Сидит, глаза круглые, потный весь.
– Кто… – медленно шагаю вперед.
Делает вид, что не понимает.
– Повторять больше не буду.
– Девочки из отдела Степановой.
– Жалкая собака, прячешься за спинами женщин?
Смотрю на него и брезгую. Он не достоин, называться мужчиной. Визжит, трясется, пытается оправдаться голосом, который ничуть не отличался от девочек из отдела Степановой. Осталось обоссаться до полной картины.
Я хватаю его за грудки, одним рывком поднимаю с кресла, разглядываю, это глупое покрасневшее лицо и трясу. Трясу так, что у того дыхание сбивается, он стонет, умоляет простить.
– Мы удалили все, Руслан Тагирович.
Отшвыриваю Сергея на пол и снова иду. Ползет как крыса, упирается в стену, жмурится, прикрывает себя руками. Склоняюсь, беру его подбородок, чтоб в глаза смотрел.
– Контракт расторгнут.
Никогда не бил слабых, до этого дня. Замахиваюсь, директор начинает плакать. Нет, уж. Контролирую удар, и трус все-таки получает что заслужил. Умей нести ответственность. Сосуды не выдерживают, и Сергей со всхлипом начинает вытирать ладонью свой разбитый нос.
Здесь мне больше делать нечего, тошно становится находиться в этом гадюшнике.
Возвращаюсь к машине, завожу мотор. Только бы моя девочка осталась жива.
Записи с камер ничего не дают. Вижу только темный седан без номеров, каких по городу тысячи, двух лысых мужчин, Яну и сбежавшего храбреца Толика. Прости меня Степанова.
До ночи бездумно разъезжаю по городу, телефон по-прежнему молчит. Начинается сильная метель, я возвращаюсь в коттеджный поселок, решаю проверить лес. Двигаюсь по узкой местной дороге, проезжаю свой безопасный дом. Ветер только усиливается, нихрена не видно.
Глава 14.
Дворники работают в усиленном режиме, но я все равно щурюсь, пытаюсь контролировать дорогу. Вот черт…
Словно из неоткуда появляется темная фигура, машет руками. Резко жму педаль тормоза, но авто по инерции движется вперед. Секунда, яркая вспышка фар, перед глазами лицо Степановой. Возле самого капота она падает, и внедорожник наконец-то останавливается. Хоть бы не сбил.
Выхожу из машины, под ногами бугристая наледь, обильные осадки и порывы ветра застилают взор. Морщусь, склоняюсь над девушкой.
– Яна! Жива? Я тебя не покалечил?
– Все нормально, Юсупов, сама шлепнулась, скользко, сука.
Помогаю Степановой встать, усаживаю внутрь салона. Умещаюсь на водительское место и вновь смотрю на девушку.
Я поражен настолько, что не могу выдавить и пары фраз, тело будто онемело.
– Руслан, нужно сматываться, увези меня отсюда, – совершенно спокойно произносит она.
Словно робот переключаю коробку на задний ход и осторожно двигаюсь обратно к коттеджу, дорога свободна, какой еще идиот кроме меня, решит кататься в такую метель. Яна тоже сидит в безмолвии, не шелохнется, как кукла.
Съезжаю с дороги, останавливаюсь у наших ворот. Девчонка забирает ключи от дома из бардачка, с невозмутимым видом покидает авто.
А я снова залип, да понимаю, реакция должна быть совершенной другой, однако в глубине души, уже потерял надежду увидеть Яну живой. И сейчас, мне кажется, это все миражом, галлюцинацией. Растираю глаза, крепко жму переносицу.
Через пару минут открываю дверцу, вхожу на территорию, потом внутрь дома.
Промокшая насквозь Степанова стоит посередине комнаты, спиной, недвижимо, словно приведение. Я, медленно приближаюсь к ней, задерживаю дыхание. Резко поворачивается ко мне, бежит навстречу, обвивает мои плечи и виснет. Придерживаю девчонку за талию, пытаюсь разглядеть ее лицо.
Что происходит?
– Руслан, единственный мой, – произносит Яна, утыкается носом мне в грудь. – Обещай, пожалуйста… Обещай, уберечь меня, от лап этого безумца. Ты моя единственная защита, любимый!
– Эм… конечно, понимаешь…
Не успеваю договорить, как Мелочь с силой отталкивается, хватается за лоб, отходит дальше и принимается нарезать круги по комнате.
– Это? Это блять, ты сейчас хотел услышать?!
Она кричит, громко, яростно. Топает ногами по полу, оставляет за собой мокрые следы.
Мой взгляд падает ниже. В носках, разноцветных, бежала по снегу. Теперь Степанову трясет, она никак не может сконцентрироваться, смеется как безумная. Вижу ее стеклянные глаза и зрачки, которые практически перекрывают радужку.
– Что он с тобой сделал?! Отвечай! Наркотой накачал? – срываюсь сам, крепко беру Яну за плечи, заставляю остановиться.
– Я член его видела, Юсупов, – пристально смотрит, сжимает руку в кулачок, подносит к моему лицу, – он воот такой!
Замираю, услышанные слова тонкой струной разрываются и бьют по вискам, обжигающим гневом. Внутри все пылает, разбивает на части, и я чувствую, как увеличивается давление, учащается пульс. Стискиваю зубы, стараюсь дышать ровно. Это последняя ночь для Коэна.
– Он тебя тронул?
– Это не человек, Руслан, – отстраняется и уже спокойнее продолжает, – в нем нет сознания. Коэн псих, свихнувшийся на всю голову! – Яна от шока опять смеется, разводит руки в стороны. – Он хотел насильно отвезти меня на аборт, но сначала трахнуть в бане. Представляешь?
Максимально напряжен, вслушиваюсь в каждое слово сказанное девчонкой. Однако визуальные границы размываются и теперь, вижу перед собой Коэна, точнее то, что от него осталось.
Степанова замолкает, закусывает губу и растеряно смотрит на меня. Я узнаю этот взгляд, наполненный страхом.
Мы в паре метров друг от друга, лицо девушки лишается прежнего румянца и приобретает землисто-серый цвет. Она невольно съеживается, втягивает голову в плечи, еще сильнее округляет свои и без того шальные глаза.
– Кипятком его окотила из ковшика, в плечо вроде попала или в ногу, не знаю… А потом сбежала, через маленький проем недостроенного забора. Узкий совсем, думала, не пролезу.
– В рожу надо было. Ты молодец, все правильно сделала.
Разглядываю это испуганное, но до чего серьезное лицо Степановой. Маленькая храбрая Львица, как же меня переполняет чувство гордости. Ее не сломить, гранитная скала, все снесла, не поддалась унынию, не опустила свои руки. Такая девушка достойна уважения.
Не отвожу глаз и ощущаю блаженную улыбку на своем лице, теперь все хорошо и больше никто не посмеет тебя обидеть. Коэн получит свое, завтра, когда я смогу передать своих девочек под надежную охрану людей из Греции. Русским не доверяю, даже, простая вылазка Степановой в свет, едва не обернулась трагедией.
– Ты куда? – спрашиваю, наблюдаю как Яна, странной пружинистой походкой топает наверх.
– Помыться хочу, прикосновения Коэна хуже дерьма.
Я запираю наш неуязвимый коттедж, на кухне достаю бутылку виски и залпом опустошаю пару бокалов. Упираюсь руками в тумбу, глубоко дышу.
Вспоминаю прошлое и того Зверя, что надежно был закрыт в самых глубоких чертогах подсознания. Он просыпается, разливается по каждой вздутой вене моего организма. Тяжелая жизнь, не знающая слова пощада, прожженная молодость, кровью, оставленная на поверхности рингов.
Еще бокал и вновь натягиваю на себя маску делового, серьезного инвестора, Яна не должна видеть меня таким, достаточно испугов на одну девчонку.
Поднимаюсь наверх, хочу проверить Степанову, ванна не заперта, внутри еще тепло и влажно, видимо Яна уже отправилась в комнату.
Сна для меня сегодня не будет, поэтому решаю тоже освежиться. Горячие струи бьют по обнаженному телу, расслабляют окаменевшие мышцы, шумно выдыхаю, запрокидываю голову назад.
– Что случилось? – вижу хмурную Степанову.
Подкралась, стоит напротив, скрещивает руки на груди. Махровый длинный халат и странная конструкция из полотенца на голове дополняют ее образ. Она фырчит, широко раздувает ноздри и, кажется, только сейчас по-настоящему отошла от шока. Хотя не уверен.
– Юсупов! – ругается, топает ногой, – ты хоть представляешь, что могло бы со мной случиться, не будь той чертовой дыры в заборе?! Где ты шлялся? Двести метров, соседний дом…
Что ж. Видимо, придется теперь потратить не один час, чтобы объяснить женской логике об отсутствии у меня экстрасенсорных способностей.
– Откуда я мог это знать? Я предпринял все необходимые действия, – закрываю серебристый кран, стягиваю с головы Яны махровую тряпку, оборачиваю ей бедра. Сей жест явно пришел не по вкусу госпоже Степановой, и она хватается своими цепкими пальчиками за ткань, пытается вернуть обратно. – Уже скоро ты и Алина улетите в Грецию, там ваш дом. Документы почти подготовлены. Как ты там говорила? Ммм? Закончится жопа.
Яна замирает, ее выражение лица не передать словами. Открывает рот, быстро-быстро моргает, явно хочет скрыть накатившие слезы. Я пока не понимаю, рада ли она или нет, но точно удивлена.
– В животе что-то щекочет, – морщится, прикладывает ладонь и тут же смотрит на мою взволнованную физиономию, – все хорошо, Руслан.
Перевожу дух и решаю отнести Яну в комнату, ей необходим покой. Под громкий визг подхватываю на руки, толкаю ногой дверь, укладываю девочку в своей спальне, накрываю сверху теплым одеялом.
– Согревайся и постарайся уснуть, – глажу блестящие каштановые волосы, дотрагиваюсь до лба.
– А ты?
– Не жди, позже лягу.
Она сворачивается клубочком и утыкается в подушку.
Одеваюсь, выключаю свет, спускаюсь на первый этаж. Около часа брожу из стороны в сторону, отсчитываю минуты до прилета друзей. Благодарю Всевышнего, что похищение так благополучно закончилось.
Нет уж, больше Степанову и на шаг от себя не отпущу. Возвращаюсь в комнату, аккуратно сажусь на край потели, сморю на голые ветви деревьев, снег, по ту сторону холодного стекла.
– Руслан…
Яна сонно трет глаза, подползает ближе, обнимает руками мою спину, крепко прижимается щекой.
От нежных прикосновений щемит грудь, делаю глубокий вдох, опускаю взгляд в пол.
Как я уже говорил, такие женщины как Яна – редкость. В ней абсолютно нет злобы или подлости, только большое сердце, чистое, подобное бриллианту. Она запомнилась мне еще при нашей первой встрече, той самой аварии и больше не отпускала мои мысли.
Тонкие девичьи пальчики царапают торс, поднимаются выше, нащупывают железную молнию спортивной кофты, тянут вниз, расстегивают вещь. Ее холодные ладони касаются обнаженной груди, Яна испускает тяжелый стон, упирается лбом в спину.
В комнате воцаряется абсолютная тишина, я чувствую только ускоренный сердечный ритм. Бледный лунный свет, очерчивает предметы мебели и наши тела, отбрасывает мутные искаженные тени.
Перехватаю тонкую кисть, целую тыльную сторону.
– Не можешь согреться?
Ее пальцы, словно маленькие кусочки льда, поглаживают грудь, едва ощутимо впиваются ногтями в мышцы.
А мне сейчас очень жарко, воздух становится душным, хочется выйти на улицу и нырнуть в снег. Чувствую горячий поток, он будто раскаленный свинец, разливается по венам, сбивает спокойное дыхание, заставляет член напрячься, в ожидании желанной близости.
– Ты очень теплый, а еще большой. Ух, какой твердый пресс…
Комплимент из уст Степановой невольно заставляет улыбнуться.
Накрываю ее руки своими ладонями и наслаждаюсь этим мгновеньем. Простым человеческим спокойствием и условным белым флагом, который был поднят обоюдно нами, после похищения Мелочи.
Яна, за спиной начинает суетиться, тут же замечаю, как белый махровый халат летит в сторону, в аккурат падает на деревянное кресло-качалку. Сглатываю, разворачиваюсь к своей Огненной девочке.
Размытый ночной свет подчеркивает всю прелесть светлой кожи девушки, темные, слегка взлохмаченные локоны, придают Яне игривости. Мои глаза, бесцеремонно останавливаются на ее груди. Сейчас она больше, но по-прежнему сохраняет чертовски манящий вид.
Яна пристально смотрит на меня, касается рукой своего плеча, плавно движется к ключице, спускается на грудь. Тихий, сбитый учащенным дыханием шепот, разжигает адреналин, останавливает наше время.
– Смотри, Юсупов, внимательно, и запомни… Мое сердце, отныне, в твоей власти. Тело, для тебя создано. Никогда не забывай этого.
– Никогда… – голос больше походит на хрип.
Стягиваю с себя кофту, бросаю на пол и медленно приближаюсь к Яне.
Внутри буквально корежит от противоречивых чувств: я адски сгораю от сладостного возбуждения при виде моей девочки, но в то же время, одергиваю себя, пытаюсь остановиться, интересное положение обязывает.
Обхватаю руками ее хрупкие плечи, осторожно укладываю на спину и вновь зависаю, не в силах оторвать взгляда от прекрасного тела.
– Руслан, будь нежен…
Склоняюсь, упираюсь локтями, касаюсь сладких, слегка влажных губ, целую, жадно вбираю в себя ее дыхание. Она стонет, крепко обивает рукой шею, второй задерживается на лице, гладит мне щеку, поднимается выше, запускает пальцы в мои волосы.
Целую вновь, спускаюсь к груди, языком ласкаю чувствительный соскок. Ладонью скольжу по бархатной коже Степановой, ощущаю реакцию на прикосновения – мурашки.
– Щекочешь, – почти неслышно произносит Яна.
Немного волнуюсь, эта близость совершенно отличается от той, что случилась между нами, после встречи в клубе. Сейчас, все по-другому, и мне не хочется отодрать Степанову раком, вертеть, на все готовым женским телом, как личной марионеткой.
С губ Яны срывается глухой стон, когда моя рука спускается ниже, касается лобка. Забираю себе ее выдох, накрываю губы поцелуем, медленно вхожу двумя пальцами в горячее влажное лоно. Девушка непроизвольно извивается, я вижу, насколько приятны ей эти движения. В душе фейерверк эмоций, а в штанах нестерпимый дискомфорт.
Как же я хочу ее, до боли, до ломящего чувства внутри грудины. Словно голодный Лев, которого дразнят, выдают желанный ужин медленно, по ничтожной крошке.
Вновь сглатываю, отстраняюсь, освобождаю себя от нижней части моего гардероба.
В комнате полумрак и воздух становится совсем густым и вязким.
Меня трясет от нетерпения, вновь возвращаюсь в объятья Степановой, согреваю ее своим телом. Развожу стройные девичьи ножки в стороны, упираюсь членом в гладкую плоть.
Она облизывает губы, широко улыбается, намекая на позволение.
Аккуратно проталкиваюсь на треть, замираю, ощущая приятное тепло, снова.
Яна блаженно выдыхает, при каждом проникновении слегка закусывает губу, впивается пальчиками в мои плечи. Даю ей раскрыться, привыкнуть и немного позже, вхожу в нежное лоно уже на всю.
Рвет крышу, но я все-таки сдерживаюсь, контролирую движения. Руками ласкаю девичьи бедра, поднимаюсь выше, накрываю ладонями согнутые колени Яны.
– Обожаю твои кубики, Юсупов, – тянется ручонками к прессу девушка.
– Расчувствовалась, значит, тебе явно на пользу пошла роль будущей матери.
Два комплемента за столь короткий срок, да еще из уст Степановой, за гранью фантастики.
Я снова целую, ощущая внутри девушки пульсацию, ловлю губами ее облегченный стон. В паху становится совсем горячо, отстраняюсь, кончаю на простынь.
Мы договариваемся, что сегодня, Яна будет принцесской, ну как договариваемся, Степанова сама лично решила себя короновать. Я не против. Подхватываю девчонку на руки, дабы отнести ее в ванну.
Пока Яна моется и что-то поет, натягиваю штаны, спускаюсь на первый этаж, выхожу на улицу, распахиваю дверь. Метель так и не стихает, ни черта не видно, становлюсь на порог, все чисто. Коэн видимо зализывает раны, или сам не догадывается, что его ненавистный враг совсем близко. Возвращаюсь в дом, запираю бронированное полотно, поднимаюсь на второй этаж.
– Через несколько часов поедем в аэропорт, встретим моих людей из Греции, после, в клинику на обследование. А сейчас спать. – Делаю строгий серьезный вид и максимально приказной тон.
Гормональная Степанова вошкается на кровати и показывает мне фиги.
Ясно.
Приходится насильно заворачивать Яну как гусеницу в одеяло. Для успокоения женской душонки, ложусь рядом. Но до рассвета так и не смыкаю глаз. Дожидаюсь, пока девчонка начинает сопеть, и обхожу дом снова.
– Доброе утро, – бормочет она, растирает глаза, выбирается из пухового покрывала.
– Доброе, красавица, – смотрю на нее и улыбаюсь широко-широко.
Тяжелая ночка была, однако. Лицо девушки отекло, не сильно, но все-таки глаза-щелочки, немного смешат.
Взлохмаченная Степанова, шаркает ногами, натягивает выброшенный ею халат, топает в ванну. Иду следом, чтобы спуститься на первый этаж и позавтракать. Накрываю на двоих, принимаюсь за утреннюю трапезу. От неожиданности вздрагиваю, когда на мое плечо ложится на удивление, тяжелая рука Яны. Подкралась, со спины.
– Ха-ха, Юсупов. Как смешно видеть “китайского пчеловода”. – Голос низкий, строгий. – Привыкай, такая физиономия будет просыпаться рядом с тобой каждое утро.
Она обходит меня с боку и садится напротив.
– У тебя там что-то прилипло, – тактично намекаю девушке.
– Это патчи.
Мм. Понятно.
– Как себя чувствуешь? – прерываю безмолвный завтрак.
Яна не жалуется, хотя кажется мне немного бледной. Время поджимает, и мы заканчиваем с едой, собираемся в путь.
Пока прогреваю машину, звоню Эльвире, интересуюсь, как у них дела с дочерью. Вечером, под охраной перевезу Алину в коттедж, встречусь заодно с Элей, чтобы показать ее доктору. О втором, бывшей не сообщаю, заканчиваю разговор, как только Степанова распахивает ворота.
Она нервно оглядывается по сторонам, обнимает себя руками и быстрым шагом двигается к внедорожнику. Открываю дверцу, усаживаю Яну спереди.
Тащимся по пробкам к аэропорту, я, намеренно разговариваю с девушкой о разной ерунде, дабы отвлечь от воспоминаний похищения.
И вновь красный.
Краем глаза замечаю, как Степанову не на шутку затрясло, хмурюсь, разворачиваюсь к ней.
Глава 15.
Девчонка смотрит перед собой, широко распахнутыми стеклянными глазами. Трусится, с силой сжимает перекинутый через плечо ремень безопасности.
– Что с тобой? Плохо? – кладу ладонь на ее колено.
– Там Коэн… – шепчет, думает, что он ее услышит.
Немного склоняюсь к рулю, выглядываю из-за Степановой, наблюдаю за водителем в черной машине.
Мужик стоит рядом в пробке, постукивает пальцами, облизывает губы и тоже обращает на меня внимание. Странный конечно, но я прекрасно знаю Коэна.
Даже спустя двадцать лет, никогда не забуду того лица, тех глаз, что пристально смотрели, горели огнем безумия. И эту адскую ночь, после единственного поражения, сырой подвал местного недостроя.
Неделю я был скован цепями как зверь, неделя беспощадных пыток, которые оставили не только шрамы на моем теле, но и в душе. Он появлялся с рассветом и ждал когда я, наконец, сдохну, однако каждый раз, встречался с моей железной волей, выдержкой. Коэн кричал, как псих хватался за голову, и снова травил подневольных шакалов, с упоением наблюдал за истязаниями. Били, пока я не начинал захлебываться кровью и вновь уходили.
Абсурдно, но из нас двоих, Коэн не выдержал первый: Твоя взяла, гребаный мальчишка. Настоящий боец, похвально, поэтому я дарую тебе жизнь.
На седьмой день стальные оковы были сняты.
– Детка, ты уверена?
– Трижды да, это тот самый человек, – речь сбита, буквально пропитана страхом. – Коэн младший, он сказал, что его отец давно умер и…
Степанова начинает все сильнее и сильнее волноваться, впивается ногтями себе в ладошки, не может усидеть на месте.
– Не бойся, – перехватываю ее руку, – я рядом.
Загорается зеленый, и плотный поток машин с черепашьей скоростью, страгивается с места.
Мои сомнения рассеиваются, когда по ходу движения начинаю внимательнее присматриваться к тому самому типу. Едет параллельно, все чаще и чаще заглядывает в наш внедорожник. До этого момента, не знал, что у Коэна есть сын, но точно уверен, что таким тварям нельзя иметь потомство.
– Руслан, этот одержимый псих меня пугает, он снова улыбнулся, – хватается за мою руку Яна.
– Ну, видная ты у меня, все сходят с ума от твоей красоты, – перевожу разговор на шутку, – смотри, – указываю на большие буквы аэропорта, – почти приехали.
– Красавица? Смеешься? Коэну просто кошки в голову насрали!
Я узнаю Степановкий сленг, теперь она злится.
Затор постепенно рассасывается и у меня, получается, наконец-то прибавить скорости. Практически у самого въезда на парковку аэропорта, Коэн подрезает наш внедорожник, перекрывает дальнейший путь.
Черт бы тебя побрал, мне так не хочется, разбираться с тобой на глазах Яны. Девушка замирает и мне кажется, даже перестает дышать.
– Не трясись, ты, – улыбаюсь, дотрагиваюсь ее плеча, – смотри какой он мелкий. Заблокируйся внутри.
Под громкие вопли Степановой выхожу из авто быстро иду в сторону мужчины. Коэн хромает мне навстречу, его глаза беспорядочно двигаются, он кусает губы, перебирает пальцами на руках.
– И? – останавливаюсь, преграждаю путь к своему внедорожнику.
Если бы не беременная Яна, то, наверное, тут же свернул ему шею, однако приходится сдерживаться, но думаю, шанс еще будет. Боковым зрением замечаю две высокие фигуры, быстро приближающиеся к нам. Ну да, свита.
– Отдай мне девушку, отдай мое удовольствие.
Снимаю перед Степановой шляпу. Зрит в корень, ему определенно нехило нагадили в мозг.
По обе стороны от меня, становятся два лысых близнеца, молча контролируют ситуацию. Совсем еще молодые, жаль будет растирать вас об асфальт.
– Мужик, я тебя в первый раз вижу, говорю по-хорошему, оставь эту затею. Ты и так, с огнем играешь, не советую.
– Замолчи, Юсупов, эта игрушка принадлежит мне.
Ох. Ублюдки буквально уничтожают моего внутреннего дипломата, когда Коэн жестом приказывает шакалам набросится на меня.
Чувствую самый первый удушающий захват со спины, перекидываю охранника, успеваю врезать по морде второму.
Сохраняю спокойствие, лишь бы Степанова не испугалась. Коэн серьезно рассчитывал напугать меня, профессионального бойца с десятилетним стажем, двумя мальчишками?
Вокруг собирается толпа зевак, однако никто не спешит ввязываться в драку. Огласка конечно сейчас лишняя.
Перевожу дыхание, слышу громкий визг из салона своего авто. Коэн безуспешно пытается выломать дверь внедорожника. Через лобовое стекло вижу большие, наполненные ужасом глаза Яны.
Сука, я же предупредил, нельзя пугать мою девушку. Улыбаюсь Степановой, подбегаю к безумцу, одним рывком, оттаскиваю его обратно.
– Я тебя уничтожу, – теперь не на шутку закипаю, вплотную приближаюсь к Коэну.
Мой взор застилает пелена ярости, беру одной рукой его шею, крепко сжимаю, чувствую, что-то твердое упирается мне в бок.
– А теперь? – скалится как ненормальный, хаотично скользит глазами по моему лицу.
– Убери пистолет придурок.
– Давай устроим салют из твоей печени, был боец, и нет бойца.
Он громко смеется, выглядывает из-за моего плеча, хочет снова подойти к внедорожнику. Мы замираем, я начинаю мысленно прокручивать варианты, как лучше перехватить руку Коэна, чтобы тот не успел выстрелить. Близнецы понемногу начинают шевелиться, ползают по снегу. Черт. Время между нами будто останавливается, стихают посторонние шумы.
– Здорова пацаны!
Ничтожная секунда, успеваю заметить своего друга из Греции, Женьку. Он подходит сзади Коэна, по незнанию хлопает его по плечу.
Ублюдок от неожиданности вздрагивает, спускает курок. Яркая вспышка перед глазами, резкая боль в боку, падаю на колени, зажимаю рукой рану.
– Еп твою мать! – слышу голос Степановой, быстрые шаги.
Перед глазами плывет, с тяжелым вздохом поднимаюсь на ноги, пытаюсь прийти в себя. Женька отталкивает Коэна в сторону, бежит ко мне, вдали появляются мои люди.
Безумец, быстро понимает провал, как последний трус прыгает в тачку и жмет по газам. Однако за ним следует моя охрана. Близнецов удается схватить.
– Это. Был. Сын Коэна, – сквозь зубы произношу, по словам, – Женя, блять…
– Тысяча извинений, откуда я знал?
Я опираюсь о его плечо, вижу, как Яна плачет, прикусывает кулак, второй рукой придерживается за капот внедорожника.
– Оу! Вы та самая Степанова, рад встречи, – проявляет инициативу Росс.
Евгений Росс. Гребаный мой лучший друг. Единственный, кто говорит по-русски. Человек-праздник, чтоб его черти разодрали!
– Да пошел ты! – кричит Яна, она подбегает ближе, трясущейся рукой дотрагивается раны, пачкает пальцы в крови.
– Ерунда, – успокаиваю девушку.
Слава богам, Коэн сильно дернулся, и пуля прошла по касательной. Меня затаскивают на заднее сиденье. Яна садится рядом, обмахивает мое лицо ладошкой, чтоб я не умер.
– Да ладно тебе, – разворачивается на проезжую часть друг, – там и подорожника достаточно!
– Издеваешься? – шипит Степанова. – Смотри, смотри, сколько крови! – тянется ладошкой к его лицу.
– Заедем сейчас в больничку, заштопают твоего ненаглядного. Он и не такое выдерживал.
– Заткнись, – прерываю Росса, чтобы не болтал лишнего.
– Так, аборигены, говорите куда дальше, – явно улавливает мой непрозрачный намек, – давненько не передвигался по здешним правилам.
Безопаснее было бы посадить за руль Степанову, жаль эта мысль пришла к нам с задержкой, когда Росс на бешеной скорости несся по встречке, но все же сообразил, свернул на свою полосу через две сплошные.
– Руслан! Он дурак? – кричит Яна, попутно открывает навигатор на моем телефоне.
– Евгений Александрович Росс, – отвлекается от дороги приятель, тянет руку для знакомства.
– Яна Викторовна – твоя смерть, смотри куда едешь!
Степанова пододвигается ближе, тыкает другу в нос экраном, объяснят путь. Думаю, Женька был прав, в моем случае и подорожник справился, однако через минут двадцать, останавливаемся у какого-то травм пункта.
Яна проявляет высшую степень галантности и подает мне руку, даже смешно, ей-богу. Но девчонка по-настоящему волнуется и думает, что в любой момент я могу умереть.
Поднимаемся по раздолбанным бетонным ступеням. В нос ударяет резкий запах хлорки и перегара, в узком коридоре на скамейках восседают местные пациенты, любители кутежа и выпивки.
Ну, нет, в очереди стоять мы точно не будем, прохожу вглубь помещения, открываю дверь кабинета.
– Обед! – не отвлекается от пластиковой тарелки полноватый мужик.
Автоматически перевожу взгляд на настенные часы – девять утра.
– Мне быстро, – для пущей важности рявкнул, громко хлопнул за собой створкой.
Врач подскакивает на месте, поправляет очки в толстой черной оправе, и наконец, изволит посмотреть на меня. Он раздраженно пыхтит, одергивает халат, указывает на кушетку.
– Что у вас?
Расстегиваю куртку, задираю кофту. Мужик морщится, снова вздыхает, натягивает перчатки. Обрабатывает рану, колет анестезию, начинает готовить иглу.
– Фигурно ему там зашейте, крестиком! – заглядывает в кабинет Росс.
Я напрягаюсь, но не по тому, что чувствую первый прокол, не смотря на обезболивающее.
– Яна где? – стучу кулаком по кушетке и тут же получаю замечание, чтоб не дергался.
– Да вон стоит, боится “кровавого” зрелища, – оборачивает голову назад. – Янка, иди, посмотри, как Юсупову кишки в тазик вываливают!
Женя захлопывает дверь, однако я слышу возню по ту сторону, видимо теперь они дерутся. Прости, Росс, но тебе явно не поздоровится.
Пуля только задевает кожу и немного мягких тканей, опасений нет, но лучше соблюдать покой. К сожалению, мой покой наступит лишь по возвращению в Родос. Через несколько минут процедура подходит к концу, благодарю доктора за прием вне очереди, наличкой, возвращаюсь в коридор.
Друг тут же срывается, не обращает на меня внимания, шагает впереди, обнимаю Степанову, идем следом. Хорошо, что все заканчивается благополучно, теперь нам нужно заскочить в клинику, проверить протекание беременности.
Росс все так же, не оборачиваясь, говорит что близнецы, которых удалось поймать – пустышки. Это не люди Коэна, а всего лишь наемники из местной конторы. Жаль, конечно, очень хотелось с ними “пообщаться”.
По пути хочу отправить Женьку за анальгетиком, но тот отнекивается:
– Пусть Степанова идет, – наконец разворачивается ко мне лицом, – смотри, как она мой фэйс расцарапала!
– А не надо шутить с беременными, – не лезет за словом в карман Яна.
Ох, уж эти обоюдные взгляды – вестники апокалипсиса. Не моргают, посылают в пространство салона, невидимые, воинственные импульсы.
Женька уступает и сам топает в аптеку.
– Вы поладите, – касаюсь кончиком носа щеки Степановой.
– Ни-ког-да, – категорический отказ, – как ты можешь общаться с таким Выскочкой?
Меня посещает чувство дежавю. Выскочкой. Прижимаю к себе Яну, целую в висок.
– Я так испугалась Руслан, думала, ты умрешь, – она снова дрожит, обхватывает холодной ладонью мою руку.
– Царапина, успокойся.
Яна протяжно вздыхает, когда замечает приближающегося к нам недовольного Росса. Друг открывает дверь внедорожника, желает мне приятного аппетита и протягивает пакет. Включает музыку, двигается в сторону клиники.
Подъезжаем к шлагбауму, оставляем Женьку в машине.
Частная обитель встречает нас тщательно расчищенной территорией, внутри до блеска натерт кафель. Радушный персонал, будто только и ждал Степанову, но я все-таки иду следом. Обезболивающее дает возможность позабыть о ранении, да и не кровит больше, наверное.
Нас водят по кабинетам, где Яну старательно опрашивают и берут анализы. Она переживает, но говорит со мной ей лучше.
К гинекологу не пускают, приходится сидеть на диване у входа, в компании милых дам. Будущие мамы, общаются между собой обо всех “прелестях” интересного положения, пытаюсь абстрагироваться, скрещиваю на груди руки, невольно залипаю на большом животе в ярко-розовом свитере.
