Текст книги "Дорога сворачивает к нам"
Автор книги: Миколас Слуцкис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
ЕЩЕ РАЗ – УЖЕ ПОСЛЕДНИЙ! – ОБ УЧИТЕЛЬНИЦЕ ИОЛАНТЕ
Дорога несла нас, как бурная река, вышедшая из берегов: меня, Эле, отца, Анупраса-пивовара, Шаучукенаса, и того подхватила, потому что, если Эле понесло, то и его, Ляксандру Шаучукенаса, погнали волны. Так и поплыла вместе с дорогой вся-вся Гургждучай…
Даже те, кто ничего не ждал от дороги, ни на что не надеялись.
Даже те, у кого проезжие не пили воду из колодца.
Даже те, у кого ни гусь, ни курица не попали под колеса и не уехали к синему морю!
А учительница, моя учительница Иоланта, которая вместе со мной мечтала об этой дороге?
Она радовалась нашим радостям, которые принесла с собой хлынувшая потоком жизнь: и героям, и магазину на колесах, и тому, что ожила Эле! Эле, знаете, уже не прятала свои толстые желтые косы, сбросила платочек, не сутулилась…
Но сама Иоланта грустила, я чувствовала, что ей невесело. Я поняла только то, что она кого-то ждет и не может дождаться…
Ведь я сама ждала и хорошо знала, как выглядит, как говорит, вздыхает человек, который не может дождаться!
По ком скучает учительница?
Одно время я начала подозревать, что и она ждет своего «суженого», как Эле. Может, не зря женщины заботятся, как бы выдать ее замуж?
На танцы в Гургждучай не ходит… И такая красивая!
Так, может быть, Иоланта в самом деле ждала «суженого», который остался в Каунасе и все никак не приедет?
И вот в один прекрасный день подкатила голубая, как небо, «Волга». И из нее вышли, поддерживая друг друга, два пожилых человека – наверное, муж и жена.
Муж был высокий, с седыми висками, выбритым до синевы подбородком и в очках, а жена – по плечо ему, толстая, с черными-черными (потом я узнала, что крашеными!) волосами. Она была настоящая толстуха, но платье на ней пестрело крупными яркими цветами.
Женщина шагнула, попала ногой в ямку и тоненьким голоском воскликнула:
– Смотри же, Нарци́зас! Ты в очках!
– Смотрю, смотрю, Ангелок! – басом отозвался степенный муж с таким странным, неслыханным именем.
Нарцизас – это ведь цветок, милый цветок нарцисс!
А «Ангелок» – уж не Анге́ле ли это? Ангеле и у нас в Гургждучай есть, но их никто не называет «ангелочками».
– Бедная наша Иоланта, – вздохнула Ангелок, – такие ямы!
– Ну, такие ямы и в городе найдешь, – возразил Нарцизас. – А она живет у самой дороги. Это главное, Ангелок. Не так ли?
– Иначе мы бы не доехали на «Волге»! – согласилась Ангелок и снова ступила в яму, но больше не вскрикивала. – Смотри, какой лес! Прямо курорт. Понюхай, Нарцизас, какой воздух! Не воздух, а чистый озон!
– Я говорил, что Иоланте не так уж плохо в деревне!
– И палисадники, какие красивые палисаднички! Поди сюда, деточка. Вы не продаете цветы?
Этой деточкой, разумеется, был не кто иной, как я, Марите Станкунайте.
Я, как всегда, потащилась за приезжими и сразу угадала, что это не обычные люди, кто-то очень обрадуется, когда увидит их.
Они уже дважды упомянули имя Иоланты. И в Гургждай, и, наверное, в десятке окрестных деревень найдете лишь одну-единственную Иоланту – нашу учительницу!
Но почему они спрашивают, не продам ли я цветы? Неужели где-нибудь цветы продаются и покупаются, как яйца или масло?
– Мы заплатим, крошка! – помахала женщина красивой сумочкой в красную крапинку, прислонившись поудобнее к забору нашего палисадника.
Я покраснела, оттого что меня назвали крошкой, засмущалась и не могла с места двинуться. А когда спохватилась, что нехорошо стоять так, будто вкопанная, бросилась к цветам.
Я рвала, что под руку попадет: настурции, ноготки, едва распустившийся жасмин. Нарвала большой-большой букет, добавила зеленых веточек, хоть у меня и дрожали руки.
– Денег не надо, нет, нет! – отказалась я от новенького бумажного рубля. – Мы цветы не продаем!
Женщина никак не могла понять, почему я не беру денег, но ее муж, видно, понял, стал отговаривать жену:
– Я тебе говорил, Ангелок, что в деревне другие люди. Я говорил, что нашей девочке там будет неплохо.
Я еще раньше подумала, что это родители Иоланты. Те самые, кого она ждет не дождется. Потому и цветов охапку нарвала!
А теперь уж было нечего больше сомневаться, и я радовалась, что нарвала такой большой букет. Я подарила цветы им, а они, конечно, подарят Иоланте…
– Жаль, крошка, мы не захватили с собой конфет, – сокрушалась женщина. – Я бы тебя отблагодарила.
Но мне было так хорошо, что больше ничего и не хотелось. Только бы побыстрее отвести их к Иоланте! И чтобы застать Иоланту дома!
А когда я осмелилась поднять глаза и пригляделась к женщине вблизи, убедилась, что в ее полном лице, в плечах, в руках, даже в цветастом платье, проглядывает Иоланта.
Конечно же, это мама Иоланты, они похожи, хоть Иоланта стройная и серьезная, а мать толстушка и щебечет тонким голоском.
– Какая школа, какая прелестная школа! – удивлялись они, увидев издали шиферную крышу, акации и баскетбольные столбы.
У меня чесался язык рассказать про кулака Линцкуса, его сына-убийцу и, конечно же, про тайну Казюкаса, но я сдержалась. Отец Иоланты не испугался бы, зато мать – наверняка.
Когда они увидели бегущую навстречу Иоланту, отец снял очки и потер глаза, а мать схватилась за грудь.
– Елка… Елочка! – зашептали оба, больше ничего не в силах вымолвить.
«Елка, Елочка»! – вот как зовут мою учительницу дома.
Учительница прослезилась, и ее мама прослезилась, и седой отец прослезился. Наверное, у меня тоже глаза были на мокром месте, но я не стеснялась плакать.
А вскоре я узнала то, чего до тех пор ни я и никто другой в Гургждучай не подумали бы.
Что старые родители Иоланты не отпускали свою единственную дочь в Гургждучайскую школу! Что Иоланта уехала сама, против их воли. Что они чуть ли не отреклись от дочери, словно она какая-то преступница!
Вы представляете? Иоланте было приготовлено место в Каунасе, а она не захотела на это место и уехала учить ребят к нам, в Гургждучай. И, если бы она не отказалась от места, я бы не научилась мечтать… Хорошо, что она не послушалась!
– Однако здесь вполне приличная деревня, – говорит степенный отец, по имени Нарцизас, снова надев очки.
– Что ты говоришь – деревня… Да тут самый настоящий курорт, а не деревня, – втягивает носом воздух и сушит последние слезы мать Иоланты.
Иоланта счастлива, и я счастлива, потому что сами понимаете… Вы понимаете?
ДОРОГА ВСЕ РАВНО СВОРАЧИВАЕТ К НАМ!
До того привыкли мы к дороге, будто она сто лет мимо нас бежала. Привыкли и люди, и избы, и собаки. Птицы и те научились быстро перебегать колею, чтобы не угодить под колеса. Мы привыкли к чужому стуку в двери и окна в любое время дня и ночи…
Каких только рассказов не наслушались о далеких городах, реках и горах! Вынесешь человеку кружку воды или стакан молока, а он, пока напьется, расскажет, откуда и зачем едет. И мы о себе расскажем.
Ведь теперь и у нас есть, о чем рассказать! Взять хотя бы эту нашу сахарную свеклу возле фермы… Оказывается, людям интересно знать, что какая-то молоденькая учительница и какие-то ученики вырастили самую лучшую свеклу. И про сено, которое ребята убирали, – интересно! Хорошо, что Иоланта придумала… Хорошо, что мечта – это не только мечта, но и свекла и сено!
И все-таки большой дороге, которая чудеснее какого-то выдуманного корабля или самолета со стрекозиными крыльями – да, чудеснее! – тесно на уличке Гургждучай. Встречные машины с трудом могут разминуться, а один раз даже столкнулись грузовик с легковушкой… Хорошо, что не разбились – только буфера помяли немного. Видите, я уже знаю, что такое «буфер». А наши мальчишки, особенно Казюкас, толкуют о «подфарниках» и «карбюраторах», о каких-то «газиках» и «мазах».
Нам-то хорошо, что мимо идут машины и некогда скучать, а машинам, может быть, не очень хорошо. Хоть и улицу и дорожку по обе стороны деревни несколько раз выравнивали грейдером – есть такая машина для выравнивания дороги! – и еще толстым слоем гравия выстлали.
Но не это, оказывается, главное. Большую асфальтовую дорогу уже заканчивают расширять и выпрямлять. И как только снимут шлагбаумы, машины ринутся по асфальту расширенного шоссе. Не понадобится больше объезд. Не нужна будет дороге наша Гургждучай…
Как мы будем жить без этой дороги, которая не только сама бежит, но и нас с собою несет?
И вот однажды дорожный мастер Паплаускас вытащил кол. Словно самый обычный кол из покосившегося забора! Кол с прибитым к нему щитом, с надписью «Объезд» и стрелой очутился в канаве. А поток машин вдруг прервался. И гравий на нашей улочке больше не пылил…
В Гургждучай воцарилась тишина, неслыханная, невиданная тишина. Остались тишина и отпечатавшиеся на улице колеи. Они, правда, немые, но говорят о многом… Особенно о том, чего больше не будет…
Как теперь привыкнуть к этой тишине, гнетущей и усыпляющей тишине?
Как?
И вдруг слышу, идет Анупрас, слепой Анупрас. Он шагает не спеша, высоко поднимая ноги и задрав голову. Он всегда так ходит, оберегая голову, чтобы не удариться о какую-нибудь ветку или шест. В руке у него конверт.
– Маре! – остановившись, кричит он.
Я просто не понимаю, как это Анупрас издалека меня чувствует. Не видит, а как-то различает. И других людей – не только меня, – не видя, узнает.
Я схватила письмо, вскрыла.
– Это тот инженер… Он! Который в тот раз… когда я за белкой гнался…
И опять я ужасно удивилась.
Откуда Анупрас знает? Ведь прочесть он не мог.
– Читай, теперь я много чего знаю… – усмехнулся Анупрас.
Если б вы знали, что это было за письмо! От волнения я не все могла прочесть. Наконец-то разыскали отца Анупраса, Матаса, который бросил семью. Его заставили работать и будут высылать алименты детям. А Анупраса принимают в Каунасскую школу для слепых. Скоро он получит официальный вызов. Подписался Владимир Владимирович Снегов. И еще была приписка:
«Прости, приятель, что обругал тебя тогда. А как поживает твоя сестренка?»
Сбылась мечта Анупраса. А ведь это не только Анупраса мечта – и моя!
Я несказанно обрадовалась. И за Анупраса радовалась, и за этот привет Снегова «сестренке». Я знаю, что такое «сестренка» – не обязательно родная сестра!
А пока я читала письмо Анупрасу, в нашей избе – поверите или нет? – появился откуда-то Линас. Они с отцом угощались, поставили вина, и даже мать выпила рюмку и не ругала мужчин.
– Теперь мы поставим колхоз на ноги. Принимаешь Линаса в артель, Маре? – такими словами встретил меня отец и велел сбегать за Эле.
Вот как? Дороги нет, а Линас все-таки приехал? И навсегда в нашем колхозе останется? И его бригадиром назначат? А может, заведующим фермой? Или, может быть, даже… председателем? Так, может быть, и наш колхоз сдвинется с места, догонит зажиточные? Но Линас возьмет к себе Эле… Если бы не Эле, он никогда бы не бросил свой совхоз, где такие красивые, «красные» коровы. Но я ведь хотела, помните, я хотела, чтобы Эле никогда не выходила замуж.
Эбе прибежала запыхавшись.
Ничего я ей не сказала, потому что она светилась вся, только спросила:
– А ты будешь дружить со мной, когда станешь… Лине́не[3]3
Линене (литовск.) – жена Линаса.
[Закрыть]?
– А как же? Ведь ты совсем взрослая, Mape! – прижала меня к себе Эле. – Ты совсем взрослая девочка!
А за платье – представьте себе! – никто меня не ругал. Даже мама! Все решили, что платье сидит на Эле как влитое, и лучше всего, если Эле и нарядится в него.
Первой предложила это мама, Рочкене – мудрая, как настоящая волшебница, – молчала. Может быть, она с самого начала знала, кому шьет платье? Так почему же мне не сказала? Я бы не проболталась! Ну, неважно. Гораздо важнее, что мама не ругается, а Эле в этом платье, как охапка ромашек, цветет! Рочкене и маме сошьет – синее в горошек.
– Только без выреза! – умоляет мама.
– Знаю, знаю, меня, старую, не учи, – смеется Рочкене, и неизвестно: с открытым воротом сошьет или нет?
Она ведь почти что волшебница или ведьма. А к тому же она героиня, и с нею не поспоришь. Тот студент Швегжда-узкоштанник написал про нее в газету – как она воспитала троих сирот. Она героиня, а героиню все должны слушать.
На этом я, пожалуй, закончу свои рассказы, хотя могу рассказать еще о многом.
И о том, как уехал учиться слепой Анупрас, могу рассказать!
И про свадьбу Эле с Линасом – могу! Ляксандра, ой, как не хотел, но Эле поставила на своем…
И про то, как пошли дела в нашем колхозе…
Но я устала рассказывать, а вы – слушать. Длинный-длинный мы с вами сплели венок…
Знаете, что скажу вам коротко и ясно? Я даже не почувствовала, что дорога убежала от нас! Верьте или не верьте, а я не почувствовала!
Неважно, что мы не на большой дороге.
Дорога все равно сворачивает к нам!
И однажды по ней приедет – угадайте, кто приедет? Улите, моя лучшая подруга Улите.
Я уже письмо от нее получила. Город красивый, и хороших людей в нем много, но отец с матерью скучают по Гургждучай. И она, Улите, скучает – и по нашей Гургждучай, и по школе, и по мне очень-очень скучает.
Тут же села я писать ответ, но так много хотела рассказать ей, что ничего-ничего не написала, только два слова большими буквами:
ПРИЕЗЖАЙ, УЛИТЕ!
Улите приедет – я верю! После всех-всех событий и вы бы поверили… Ведь наша Гургждучай уже не та…
Дорога больше не обходит деревушку стороной, хоть и вспыхивает зарницами вдали. Ее не заслоняет уже ни лес, ни болота – ничто на свете!
__________________________________________________
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
ПО РАЗДЕЛУ ЛИТЕРАТУРЫ НАРОДОВ СССР В 1964 ГОДУ ИЗДАЮТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ КНИГИ ДЛЯ ДЕТЕЙ СРЕДНЕГО И СТАРШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА:
Гюльназарян X.
ДОРОГА ДНЕЙ
Повесть.
Известный армянский писатель увлекательно рассказывает о сложном жизненном пути талантливого подростка Грача Данеляна. Действие повести развертывается в первые годы советской власти в Армении. Перевод с армянского.
Зязиков Б.
ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ИЗ ЖИЗНИ ГЕРОЯ
Повесть.
Книга посвящена жизни и героическому подвигу горцев в период гражданской войны и установления советской власти в Чечено-Ингушетии. Повесть рассказывает об отважных и смелых людях, о народном герое ингушей Мандре Нальгиеве. Перевод с ингушского.
Лунин Б.
СМЕРТЬ ОЙУНА
Якутская быль.
Это книга о далекой Якутии, о событиях первых лет революции. Великий Октябрь преобразил этот северный край. Три главных героя проходят перед читателями – пламенный борец-коммунист Субурусский, таежница Варвара и шаман Протасов. Необычна судьба последнего. В прошлом знаменитый ойун, Протасов сумел вырваться из плена шаманства. Смерть ойуна – это смерть старого и рождение человека нового времени.
__________________________________________________
Балакаев А.
БАМБУШ
Рассказы.
Это первая книга для детей молодого калмыцкого писателя Алексея Балакаева. В книге два рассказа – «Три рисунка» и «Бамбуш».
Нелегкое детство выпало на долю мальчика Бори, героя рассказа «Три рисунка». Он еще мал, но уже, как взрослый, борется с трудностями, старается разобраться в сложных жизненных вопросах. Боря – честный и добрый мальчуган. Он трогательно заботится о больной матери, о друзьях… Рано оборвалась его жизнь. Боря погиб, спасая другого человека. Бамбуш – мальчик, у которого детство ничем не омрачено. О нем заботятся старшие, перед ним открыты все дороги. Но Бамбуш многого еще не может понять и оценить, и поступки взрослых порою ему кажутся очень странными. Из-за этого возникают досадные недоразумения, ссоры, забавные, а порою и грустные истории. Перевод с калмыцкого.
Гариф Губай
КОГДА МЫ РОСЛИ
Повесть.
Автор повести, Гариф Губай, – известный татарский писатель. Он уже знаком юным читателям по повестям «Дети колхоза Ватан» и «Дочь бакенщика», которые были изданы на русском языке.
В новой повести «Когда мы росли» автор вспоминает годы своей юности. Многие ее страницы посвящены жизни учащихся медресе. Губай показывает, как постепенно революционные идеи завладевали умами молодежи, как созревал их протест против гнета мулл и баев, против феодальных и религиозных предрассудков.
Повесть дает яркое представление о жизни, быте и обычаях предреволюционной Татарии. Перевод с татарского.
Эти книги по мере выхода их в свет можно приобрести в магазинах Книготорга и потребительской кооперации. Книги высылаются также по почте наложенным платежом отделами «Книга – почтой» областных, краевых и республиканских книготоргов.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
