Текст книги "Семь лет в ожидании убийства"

Автор книги: Микки Спиллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Ничего. Свидетельства о браке и разводе, страховка.

– Какие-нибудь письма?

– Только переписка с юридической конторой, которая оформляла доверенность на право распоряжаться капиталом.

– Можно взглянуть?

Она указала на несессер.

– Все бумаги там. Пожалуйста.

Я щелкнул замком и выложил содержание на журнальный столик. Внимательно все просмотрел, но ничего интересного не обнаружил. Судя по всему, Терри действительно была права – речь шла о другом Мэссли.

Повернувшись, я встретился с ней взглядом. Она смотрела на меня в упор.

– Так вы полагали, что мой отец – тот самый Мэссли, верно?

Не желая обманывать ее, я кивнул.

– И именно поэтому вы собирались помочь мне найти его?

Я снова кивнул. Мне стало как-то не по себе.

– А теперь, когда выяснилось, что вы ошибались?

Я усмехнулся. Девушка вела себя открыто и честно, и одиночество явно пугало ее.

– Не волнуйтесь, Терри, я не собираюсь идти на попятную и буду помогать. Но, надо сказать, что союзник вам попался порядком задрипанный.

Она поднялась со стула, мы были с ней почти одного роста. Ее глаза блестели, а когда она подошла ближе, я увидел в них слезы. Она протянула руки и коснулась меня, а потом внезапно прильнула ко мне всем телом так, что я ощущал ее всю – такую теплую и желанную.

– Вовсе ты не задрипанный, – прошептала она, и наши губы соединились.

Я почувствовал такую бешеную страсть, что стиснул ее изо всех сил. Слегка откинув голову назад, она тихо застонала.

Я решил остановиться прежде, чем будет слишком поздно. Снова ощутив себя во власти запретов и ограничений – этих неизбежных атрибутов нашей жизни – я подумал: а имеет ли смысл вновь возвращаться в эту жизнь. Но вдруг понял, что это уже произошло.

Оторвавшись от губ Терри, я подумал, что, выходит, существовало два человека, носивших имя Дж. Мэссли. Не исключено, что кто-то из них сменил имя и тогда вполне мог, как это часто бывает, сохранить, по крайней мере, первую букву своего подлинного имени.

* * *

Мне требовалось всего несколько минут, чтобы выяснить местопребывание фотографа Гилфорда. Он готовил серию снимков, которые должны были появиться в следующем номере газеты, но охотно согласился встретиться со мной через четверть часа и назвал кафе-автомат на Шестой авеню.

Когда он появился в дверях, я окликнул его. Он взял поднос, подошел к моему столику, и я представился. Хотя раньше мы никогда не встречались, я был хорошо знаком с его работами, а он слышал обо мне.

После того, как я сказал ему, что видел его снимки Носорога, он, припомнив их, поморщился.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Да просто паршивые снимки. Очень посредственный уровень.

– Вы специально ездили в Финике, чтобы сделать их?

Гилфорд замотал головой.

– Да нет. Просто так получилось. Я находился там поблизости, в частном санатории, – он постучал себя большим пальцем в грудь. – Туберкулез, знаете ли, в легкой форме. Я был там уже четыре месяца, когда умер Носорог.

– Вы встречались с ним там?

– Я? Нет. Он жил на ранчо милях в двадцати-тридцати. Я, знал это и то, что с помощью аппарата искусственного дыхания он продолжал заниматься делами.

– А вы тогда хорошо его рассмотрели?

– Разумеется. Хотя времени на съемку мне дали мало.

Я прищурился.

– Расскажите, как все это происходило?

– Да здесь, собственно, нечего рассказывать. Мне неожиданно позвонили из газеты и попросили снять умершего Носорога для вечернего номера. В то время это была новость номер один, а я как раз находился неподалеку от места происшествия. Так что в просьбе газеты не было ничего необычного. Я приехал на ранчо в день похорон, пробился через толпу «скорбящих друзей» и нашел женщину, которая там всем заправляла. Мой приезд отнюдь не привел ее в восторг. Тем не менее, она провела меня в комнату, где стоял гроб.

– Кто была эта женщина? Близкая родственница?

– Нет, у Носорога не было семьи. По-моему, это была его сиделка. Очень красивая женщина.

– Кто же был на похоронах?

– Ну, сами можете себе представить: гангстеры, политики, желающие наладить связи с преемниками «босса». В общем, все, как обычно. Вы же знаете.

– Да, разумеется.

Гилфорд внимательно посмотрел на меня.

– А что именно вас интересует?

– Не знаю, пока еще сам не знаю. А скажите мне, как выглядел покойник?

Он пожал плечами.

– Как обычно. Правда, тело покойника было закрыто почти до самой шеи, так что я мог видеть лишь лицо и кончики пальцев рук, сложенных на груди.

Гилфорд помолчал, задумчиво прикоснулся к губам, потом добавил:

– Насколько я помню, гроб был закрыт, потом его открыли лишь на очень короткое время, чтобы присутствовавшие бросили на усопшего последний взгляд. Носорог сознавал, что будет представлять собой не очень привлекательное зрелище, поэтому и отдал четкое распоряжение на этот счет.

– Похоронили его там же?

– Да, на кладбище, неподалеку от холма. Кстати, с похоронами не тянули, они состоялись через два дня после кончины Мэссли.

Гилфорд побарабанил по столу кончиками пальцев.

– А почему вас все это так интересует?

– У меня есть подозрение, что Носорог жив.

Гилфорд на секунду задумался, потом покачал головой.

– Вряд ли. Чего-чего, а уж покойников я навидался.

– В гробу любого человека можно принять за покойника.

– Недурно для начала. Продолжайте.

– Немного грима, полная неподвижность, чего не так уж сложно добиться, если гроб открывали на считанные минуты. В этих условиях совсем не трудно сыграть роль покойника.

– Разумно, но напрашивается один вопрос.

– Какой?

– Зачем ему это понадобилось?

Он был прав. Я не мог ответить на этот вопрос. Мэссли достиг вершины своей карьеры. Да и куда бы он мог скрыться? Ведь выследить человека его положения не составило особого труда. Да и вообще, зачем ему понадобилось имитировать собственную кончину?

Я поблагодари Гилфорда, вышел из кафе и неторопливо побрел по Шестой авеню в сторону своего дома. В ночном небе загремели раскаты грома. В воздухе чувствовалось приближение дождя. И он начался, едва я дошел до конца квартала. Непогода немного отвлекла меня от тяжких раздумий.

Проклятый Носорог! Нужно же ему было окочуриться! Я бы своими руками отключил его аппарат и с улыбкой наблюдал за его предсмертными судорогами. Я отдал бы все на свете, лишь бы оказаться с ним рядом в тот вечер, когда произошла авария на линии электропередачи. Я бы наблюдал за тем, как медленно и постепенно он умирает, вспоминая, как я мучался в тюремной камере. Я следил бы за выражением его лица, слушая его мольбы о помощи, и даже выпил бы стаканчик за его благополучное путешествие в ад.

Подойдя к дому, я открыл дверь своей квартиры, включил свет и увидел двух парней, вставших с моего дивана. Дула их автоматических пистолетов были направлены прямо на меня. Это были другие ребята, не те, что утром. Тот, из них, что был повыше ростом, произнес:

– Поворачивайся и пойдем.

– Куда?

– Слишком много болтаешь, – сказал он и слегка подтолкнул меня дулом пистолета.

Деликатный намек, но для меня и этого было достаточно. Я повернулся и направился к двери. Их машина стояла у тротуара, задняя дверь была открыта. Я сел в нее. Мои визитеры тоже уселись, зажав меня с обеих сторон.

* * *

В Ист-сайде есть заведение под названием ресторанчик «Руби». В задней комнате перед тарелкой, наполненной аппетитно поджаренными ребрышками, сидел Мэнни Уоллер. На его столе стояли также телефон и коробка с сигарами. Полка бара была заполнена бутылками легкого столового вина. Ничего другого он не пил. Мэнни страдал от обжорства и разжирел, как свинья. Его здоровью это, конечно же, на пользу не пошло, зато жизнь сохранило – он не участвовал в «операциях», но постепенно занял в уголовном мире Нью-Йорка весьма видное положение.

Никто не знал, чем именно занимался Мэнни, но все относились к нему с опаской. Поговаривали, что он стал казначеем крупного гангстерского синдиката. Он был представителем нового поколения гангстеров, взявших власть в уголовном мире после разгрома аппалачской группировки.

И вот теперь Мэнни глядел на меня, вытирая жир, струившийся по подбородку.

– Садись, – приказал он.

Я не сразу воспользовался его приглашением, и громила, стоявший рядом, ударил меня ребром ладони в живот так, что я сложился пополам и рухнул на стул.

– Без рук, Джо, – произнес Мэнни. – Ты же видел, что он сделал с Джолли и Хэлом.

– Это из-за них вы меня сюда притащили?

Он поднял свои жирные плечи и ухмыльнулся.

– В общем-то не только из-за них, хотя лично я не сторонник драк и рукоприкладства. Один начинает, другой отвечает, и пожалуйста – неприятности обеспечены. Я предпочитаю вести дела спокойно и рассудительно. Ведь мои ребята всего-навсего выполняли свою работу, – он рыгнул и откинулся на спинку стула. – Они искали девушку. Она вбежала в твой подъезд. Тебе об этом что-нибудь известно?

– Вам об этом известно столько же, сколько и мне. Эти идиоты, ворвались ко мне и все осмотрели. Они же никого не нашли.

– Разумеется. Никого. Они побывали и в соседних квартирах. Результат тот же. Но все дело в том, что эта девица не могла выбраться оттуда ни через чердак, ни через подвал, а времени у нее только и было, чтобы забежать именно в твою квартиру.

– Неужели?

– Да, она знала, у кого ей можно спрятаться.

– Да вы рассудка лишились, не иначе.

Джо взмахнул рукой и его пистолет рассек мне кожу на голове. Перед глазами будто полыхнуло белое пламя. Боль была дикая. Мэнни одобрительно кивал головой, ожидая, пока я очухаюсь. Потом он предложил:

– Может быть, я и ошибаюсь, а может, и нет. Мне нужно знать точно. Советую рассказать все, что тебе известно. Вот сотня баксов. Она твоя. Но если будешь молчать, тебе здесь все кости переломают. Может, потом мы и убедимся, что ошибались, и ты получил трепку зря, но тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, сотню ты в любом случае получишь. Я – человек добрый, но шуток тут с тобой никто шутить не собирается. Сам понимаешь – бизнес есть бизнес.

– Это-то я понимаю. Но вот чего я не понимаю, так это вашей глупости.

Мэнни удивленно наморщил лоб и медленно приподнялся со стула.

– Ты хочешь сказать, что я глуп?

– Вообще-то все признаки налицо. Ну, скажите на милость, какой девушке может понадобиться такой человек, как я?

Мэнни явно получал удовольствие от нашей беседы. Выдвинув свой стул, он сложил руки на животе и ухмыльнулся.

– А вот на эту тему, я думаю, нам стоит потолковать, – он облизнул губы и громко расхохотался. – Так вот. Девушка вбегает в дом и не выходит оттуда. Где же она? Ни к кому, кроме тебя, она бы зайти не успела. Если ты в самом деле обыкновенное ничтожество, то что ей у тебя делать? Но если ты из себя что-то представляешь, тогда дело другое. Так вот, мы навели о тебе справки и узнали много интересного. Ты ведь когда-то был журналистом и даже очень известным. Это ты приложил руку к разоблачению банды Энтони Смита и участвовал в операции по захвату ребят Петерсена. Словом, ты многого добился, пока не полез, куда не надо.

– Ну, так что?

– А вот что. Этой девице нужен был парень достаточно «крутой» и в то же время с мозгами. Кроме тебя, во всем квартале – лишь одни бродяги, алкаши, и панки, – он ткнул меня пальцем в грудь, подчеркивая свою мысль. – Вот и выходит, что шла она именно к тебе.

– Подождите...

– Нет, – оборвал меня Мэнни, – ждать я не намерен. Где девушка?

Я плюнул ему под ноги.

– Да провались ты...

Мэнни ухмыльнулся. Его толстые губы влажно блестели, как кусок сырого мяса.

– Отведи-ка его наверх, Джо, – приказал он, и тут же ствол пистолета снова уперся мне меж ребер.

Джо и его приятель повели меня по железной пожарной лестнице на третий этаж, открыли стальную дверь и втолкнули в просторную комнату. Там они подвели меня к стене, возле которой были сложены какие-то ящики. И тут же после удара пистолетом по голове я, застонал от нестерпимой боли, рухнул на пол. Их ботинки замолотили по моим ребрам.

Время от времени они делали передышку и требовали сказать, где находится девушка. Потом их кулаки и ноги снова молотили меня так, что я уже перестал чувствовать боль, ощущая удары словно через толстое ватное одеяло до тех пор, пока не погрузился в какой-то черный омут, где не было ни боли, ни времени...

* * *

Я пришел в себя на полу со связанными проволокой руками и ногами. Пол был грязный, и вкус этой грязи я почувствовал на губах. Рядом с собой я увидел пятна собственной крови.

Любое движение причиняло невыносимую боль, и все же мне удалось, наконец, встать на колени. Мои руки, скрученные за спиной проволокой, свела мучительная судорога.

Через окно с массивной решеткой струился серенький свет. Рядом валялась катушка проволоки. Те два ее куска, которые стягивали мне запястья и лодыжки, были явно отрезаны, от нее. Колесики моего затуманенного мозга стали вращаться быстрее, и я подумал, что ведь где-то поблизости могут лежать и кусачки.

Мне пришлось три раза перевернуться, чтобы добраться до стоявшего поблизости ящика. Лежа на боку, я начал пинать его ногами и продолжал это делать до тех пор, пока он не накренился, а потом и не перевернулся. И тогда на пол упали кусачки.

Заставить повиноваться онемевшие руки было задачей неимоверно сложной, но в конце концов мне это удалось. Встав на колени, я ухитрился поднять кусачки и после нескольких попыток сумел перекусить ими проволоку, стягивавшую лодыжки. Дальше дело пошло лучше, и хотя я, пытаясь освободить руки, выронил кусачки, поднять их было уже намного легче.

Когда я окончательно освободился, солнце за окном поднялось достаточно высоко и его блики играли на полу. За стенами моей тюрьмы просыпался и оживал огромный город. В углу комнаты в небольшой кабинке были туалет и раковина. Я тщательно промыл раны, смыл грязь и засохшую кровь с лица. Чувствовал я себя далеко не лучшим образом, но, в общем, и не намного хуже, чем порой по утрам в последние годы.

Солнечный луч уже дотянулся до дальней стенки, когда я услышал звук шагов. Они несколько раз замирали, потому что Мэнни было не под силу одолеть без передышки сразу все ступеньки. Первого вошедшего в комнату я ударил по голове обрезком трубы, подобранным на полу, и, завладев пистолетом тридцать восьмого калибра, замахнулся на входившего в комнату второго амбала. Он открыл было рот, чтобы завопить, но не успел – ударом трубы я размозжил ему лоб и он рухнул на пол. Я вновь прижался к стене у двери.

Когда Мэнни вошел в комнату, его лицо покрылось мертвенной бледностью. Он стоял, застыв, как изваяние, при виде двух тел, распростертых на полу и, вероятно, понял, что я нахожусь за его спиной с пушкой в руках и, что он может считать себя уже наполовину покойником.

Я лишь слегка дотронулся дулом пистолета до его затылка, но эффект получился потрясающий. «Большой Мэнни», босс, воротила, затрясся, как осиновый лист, и заскулил, как побитая собака, молящая хозяина о пощаде.

Я заставил его лечь на пол рядом с бесчувственными телами его парней и скрутил всех проволокой, которая так врезалась в их тела, что ее почти не было видно. Когда Джо, застонав, открыл глаза, я прямо перед носом у Мэнни обработал его ногами так, что он снова потерял сознание. Потом я уселся на корточки рядом с толстяком и несколько раз многозначительно щелкнул кусачками перед его носом. Мэнни достаточно точно оценил ситуацию, потому что в его глазах отразился дикий страх.

– А теперь давай потолкуем, Мэнни, – сказал я. – И не вздумай врать. Ведь мне кое-что известно об этом деле. – Если я уличу тебя, это будет последняя ложь в твоей жизни.

От страха он даже говорить не мог – слюна заполнила ему рот и текла по подбородку. Поэтому он лишь закивал головой, не в силах отвести глаза от кусачек.

– Кто эта девушка?

Мэнни судорожно облизал губы, стараясь что-то произнести. Наконец ему это удалось.

– Дочь Мэссли.

– Носорога?

Он снова затряс щеками, кивая.

– Да, Носорога.

Секунду помедлив, я не без волнения задал ему следующий вопрос:

– Значит, он жив?

Выражение, появившееся на лице Мэнни, заставило меня испытать глубокое разочарование. Было видно, что он поражен моим вопросом. Замотав головой, он нервно сглотнул и произнес:

– Носорог? Да нет, он ведь умер.

– Тогда зачем тебе понадобилась его дочь?

Он сделал вид, что не слышит этого вопроса. Но я поднес кусачки к его губам, и он с трудом проговорил.

– Носорог оставил бумаги... Они хранились у его жены.

– Какие бумаги?

– Очень важные. Многие могут из-за них пострадать. Носорог хранил их, чтобы обеспечить свою безопасность. Эти документы сильнее динамита... – Почему же вы не завладели ими раньше?

– Его жена... Она знала, где Носорог хранил документы, но она исчезла. До последнего времени никто не знал, где она.

– Ну, а девушка?

– Ясно, что после смерти матери документы перешли к ней. Теперь она приехала сюда, на восточное побережье, чтобы связаться с кем нужно и пустить их в ход. И поэтому она должна умереть... Он что-то неразборчиво забормотал, но я снова дотронулся до него кусачками, и он проскулил:

– Я ведь только получил распоряжение...

– От кого?

Глаза у него полезли из орбит, губы пересохли.

– Откуда мне знать? Мне позвонили по телефону. Я только получаю приказ и выполняю его.

– Имена, Мэнни!

Он взмок, и от него разило потом. Открыв рот, он пытался что-то произнести, но не мог.

– Ну ладно, – сказал я, усмехнувшись. – Быть может, ты действительно этого и не знаешь. Но вот что я тебе скажу: если она умрет, то ты, брюхатый, на этом свете тоже не задержишься.

– Но... но... ее ведь могут убрать не только мои люди. Она мешает очень многим влиятельным лицам.

– Но все-таки, если она умрет, ты сразу же последуешь за ней.

Он понял, что я не собираюсь убивать его сейчас, и быстро закивал. Пнув его несколько раз ногами, чтобы доказать серьезность своих обещаний, я вышел. Кусачки я опустил в задний карман брюк.

Я взял такси и отправился домой. Там я как следует почистился и, бреясь перед зеркалом, постарался систематизировать полученную информацию. Картина получалась довольно цельная. Выходило, что даже если Носорога уже и не было в живых, Терри, как ни крути, приходилась гангстеру родной дочерью и сообщить ей об этом мне будет не очень-то приятно. Но все-таки сейчас главной задачей было хорошенько ее спрятать. Слишком уж много народу за ней охотится. Гангстеры получили приказ ее уничтожить, и, кроме того, в игру вступил какой-то неизвестный, выдававший себя за ее отца.

* * *

Я позвонил Дэну Литваку и попросил его встретиться со мной в кафе «Розарио» через час. Он приехал туда сразу же вслед за мной. При виде моего лица его брови слегка приподнялись, но от комментариев он воздержался.

– Окажи мне еще одну услугу, Дэн, – попросил я. – Просмотри свои архивы и выясни, кто такой Джин Стюард Мэссли.

– Продолжаешь заниматься этим делом?

– Мне кажется, оно того стоит.

– Можешь рассказать мне что-нибудь?

Я подробно изложил ему все последние события. Выражение его лица не изменилось, но в глазах появился какой-то странный блеск. После того, как я закончил, он спросил:

– Ты считаешь, что оба Мэссли – это один и тот же человек?

– Не исключено.

– А если Носорог в самом деле... мертв?

Я пожал плечами.

– Тогда мне нужны его бумаги. Вся эта кутерьма началась из-за этих документов. Да я и сам потерял из-за них семь лет. Словом, они мне нужны.

– А тебе не пришло в голову, что можно разумно распорядиться этими документами?

– Например?

– Например, ты можешь войти в контакт с некоторыми заинтересованными лицами и вновь восстановить свое прежнее положение. Если ты напишешь об этом, любая газета с радостью возьмет тебя в свой штат.

– Глупости.

– Все-таки советую тебе подумать об этом, – он залпом выпил свой кофе и поднялся из-за столика. – Тебе еще что-нибудь нужно?

– Да. Постарайся узнать, кто был лечащим врачом Носорога. А если сможешь добыть историю его болезни, то еще лучше.

– Думаю, это будет не так уж сложно сделать.

* * *

Я позвонил Терри из холла отеля «Энфилд». Она подошла к телефону, слегка запыхавшись. Судя по голосу, она с нетерпением ждала моего звонка.

Я испытал странное забытое чувство. Уже давно моя персона никого на свете не интересовала, и я к этому привью. Глупо надеяться, будто что-то изменилось, подумал я, нечего фантазировать. Кто я такой? Бывший заключенный. В настоящем – лицо без определенных занятий. Пропахшее потом белье, грязная рубашка, одежда с чужого плеча. Словом, полный финиш. А там, в гостиничном номере, красивая женщина. Да, Терри ждет моего звонка, но это лишь потому, что я могу сообщить ей новости о ее отце. Когда же я расскажу ей то, что мне удалось узнать, нашему знакомству скорее всего придет конец. Поэтому лучше забыть обо всем этом и считать, что и сейчас ее уже нет, решил я. Зачем снова мучаться?

Но все произошло не так. Она встретила меня в дверях. На ее лице сияла радостная улыбка, черные волосы водопадом струились по плечам. Она сжала мои руки, ее щека прильнула к моей, но тут ее глаза удивленно расширились – она увидела следы побоев на моем лице и осторожно прикоснулась к рубцам кончиками пальцев.

– Опять они? – спросила она, а когда я кивнул, закрыла лицо руками и замерла, стоя неподвижно до тех пор, пока я не приподнял пальцем ее подбородок.

– Это были те же люди? – спросила она.

– Нет. Но из той же конюшни.

– Что им было нужно?

Я сообщил ей только половину правды.

– Хотели проучить меня. Им пришлось не по вкусу, как я обошелся с бандитами, которые начали все это дело.

Она внимательно посмотрела на меня.

– Этот человек – мой отец, верно?

– Пока еще я в этом не уверен.

– А когда будешь уверен?

– Скоро.

Ждать пришлось недолго. Дважды резко прозвенел телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал голос Дэна.

– Фил?

– Слушаю тебя, Дэн.

– Я узнал то, что тебя интересовало. Настоящее имя Носорога – Джин Стюард Мэссли. Но он терпеть не мог женоподобные имена вроде Джин. Поэтому, повзрослев, он сменил его на гораздо более мужественное – Джон Лейси. Так звали довольно известного боксера, выступавшего в годы его юности.

– А про другое что-нибудь узнал?

– Конечно. Носорога лечил доктор Хойт, Томас Хойт... Если помнишь, мафия пользовалась его услугами еще во время войны. Он было спился, но им удалось наставить его на путь истинный, и он снова взялся за ремесло Эскулапа.

– Где он сейчас?

– Все еще в Финиксе. Ему запрещено заниматься врачебной практикой в Нью-Йорке. Я не смог добыть историю болезни. Хойт забрал ее из Мейберри и отвез в Финике. Думаю, она и сейчас там. Одна старенькая медсестра из Мейберри рассказала мне, что, занимаясь лечением Мэссли, Хойт проявлял особую осторожность. Он сам привез ему откуда-то сиделку. Посторонних к Носорогу вообще не допускали. Старушка полагала, что они боялись, покушения на него и, думаю, она права.

– Кто была сиделка?

– Я не спрашивал. Хочешь, чтобы я уточнил?

– Не стоит.

Я повесил трубку и повернулся к Терри. Она не пошевелилась.

– Ну, теперь ты знаешь, – произнесла она.

– Да, теперь знаю.

– Скажешь мне?

Я кивнул.

– Твой отец – Носорог.

По ее лицу скользнула тень.

– Ты ведь сказал, что он умер.

– Я так считал. И, похоже, так оно и есть.

– Но ты не уверен в этом.

– Скоро буду уверен.

– Но если он умер, то кто же выдает себя за моего отца?

Мне не оставалось ничего другого, как сказать ей правду.

– Твой отец был гангстером. В его распоряжении находились документы, с помощью которых он мог держать в страхе довольно влиятельных лиц. На этом и держалась его власть. Твоя мать либо похитила у него эти документы, либо он сам отдал их ей на хранение.

– Но она никогда... – Не исключено, что он сохранил с ней какие-то связи. Ведь она могла быть ему полезна, несмотря на то, что они разошлись. Не следует забывать, что Носорог был редким мерзавцем.

Губы Терри сжались.

– К сожалению, это так, детка.

– Я понимаю.

– Когда членам преступного синдиката удалось узнать, кем приходилась Носорогу твоя мать, они уже не сомневались, что наследники (а в этой роли оказалась ты) так или иначе используют эти документы. Они установили за тобой слежку, не желая прибегать к решительным действиям, пока не выяснят, где ты хранишь эти бумаги. Но потом они обнаружили, что в игру вступил кто-то еще и ждать стало опасно. Если бы им удалось схватить тебя, они сумели бы выжать всю необходимую, информацию. В случае необходимости тебя бы ликвидировали. По крайней мере они получили бы возможность без помех порыться в твоих вещах.

– Но у меня ведь ничего такого нет. Ты же видел мамины бумаги, – ее брови недоуменно сдвинулись, – и никогда у нее таких документов не было. Иначе она бы мне непременно сказала.

– Я бы хотел еще раз взглянуть на эти бумаги.

– Пожалуйста, я до них даже не дотрагивалась.

На этот раз я вытряхнул все на постель. Внимательно просмотрев бумаги, я убедился в том, что ничего интересного среди них действительно нет.

– Должно же быть что-то еще, – пробормотал я.

Услышав это, Терри подошла ко мне и, раскрыв свою сумочку, вытащила из нее небольшой кожаный бумажник.

– Это бумажник мамы. Она не признавала кошельков.

Я открыл застежку и быстро перебрал пальцами содержимое бумажника. Там были водительские права, карточки, подтверждающие членство в нескольких местных клубах, кредитные карты. В другом отделении находилась тоненькая пачка старых пожелтевших газетных вырезок, где рассказывалось о спортивных соревнованиях, в которых участвовала Терри, еще учась в школе. Там же лежали ее детские фотографии, две квитанции на получение зимних вещей из ломбарда, абонемент на посещение спортивных состязаний и золотая десятидолларовая монета.

– Есть что-нибудь интересное?

– Боюсь, что нет, – я снова положил все в бумажник и вернул его Терри.

– Фил...

Прежде чем я понял, что делаю, мои руки обняли ее плечи, но теперь в моих объятиях была женщина, которую, как мне казалось я знаю давно, очень давно, и сам я чувствовал себя совсем другим человеком. Волосы ее благоухали, как лесной цветок, запах которого я мог бы вдыхать без конца. Она подняла голову, взглянула на меня. Я с нежностью поцеловал ее, и она прикрыла глаза, когда наши губы соединились. Это длилось только мгновенье, потом я прижал ее голову к своей груди. «Удивительно, – подумал я, – куда девалась вся та ненависть, которую я испытывал при нашей первой встрече. Сколько времени с тех пор прошло?»

– Что мне делать? – спросила она.

– А что ты хочешь делать?

– Если я здесь останусь, кто-нибудь может пострадать. И этим человеком можешь оказаться ты. Фил.

– А кто я такой? И кого это интересует?

– Это интересует меня.

Мои пальцы впились в ее плечи. Она слегка поморщилась от боли, но не попыталась отстраниться.

– Не нужно так говорить. У нас с тобой не может быть ничего общего.

На мгновенье ее лицо застыло, потом на нем отразились боль и стыд, из глаз хлынули слезы.

– Я не подхожу тебе, потому что мой отец... Поэтому?

Такого поворота я не ожидал.

– Ты что, с ума сошла? Детка, да плевать мне на то, кто твой отец. Ты потрясающая девушка. Такую красотку, как ты, поискать надо. Любой мужчина... – Фил... – Нет, выслушай меня до конца. Я ведь превратился в бродягу, в форменное ничтожество. Пусть я сидел в тюрьме по сфабрикованному обвинению, но годы, проведенные там, не проходят бесследно. Человек меняется, и, разумеется, не к лучшему. Поначалу там, в тюрьме, меня поддерживала лишь надежда когда-нибудь выйти и расправиться с твоим отцом. После нашей встречи это желание как будто возродилось во мне. Я готов был пожертвовать всем, лишь бы добраться до Носорога. Это был бы самый счастливый день в моей жизни. Но теперь все изменилось. Из-за тебя. Я по-прежнему ненавижу его, но уже не желаю его смерти – ведь это твой отец. Ты все во мне перевернула. Теперь я хочу только смотреть на тебя, целовать тебя – во мне возрождаются чувства, которые, как я считал, давно угасли. Но я не хочу, чтобы ты замаралась, связавшись с таким человеком, как я. Мне нужно знать свое место. Мне надо только уладить это дело, чтобы над твоей головой больше не висел дамоклов меч, а потом я исчезну.

– Ты не можешь так поступить. Фил.

– Черта с два – не могу. Быть может, в других обстоятельствах все было бы по-другому, но сейчас это единственно возможный путь. Только взгляни на меня. Я совсем запаршивел и еще несколько дней назад выпрашивал милостыню, чтобы купить бутылку дешевого пойла. Я живу вместе с помойными крысами, потому что больше идти мне некуда. Но теперь все это мне безразлично: я привык. Я сижу и плюю на весь мир – ведь он уже не в силах ничего отобрать у меня, просто нечего. Зачем тебе нужно связываться со мной?

В ее больших темных глазах все еще стояли слезы.

– Я не вижу всего этого, – просто сказала она.

Я взял ее руки в свои.

– Ты просто сумасшедшая. Я оказал тебе услугу. Окажу еще одну. Ты поблагодаришь меня и пойдешь своей дорогой.

Она улыбнулась. Вытерла слезы, которые еще текли по ее щекам, и сказала:

– Это ты сумасшедший. Если думаешь, что я отпущу тебя после того, как нашла, значит, сумасшедший – ты сам.

Ее рука прикоснулась к моей щеке, потом погладила ее.

– Прошлого для нас с тобой больше не существует. Есть только настоящее и будущее. А друг без друга мы – ничто. Вместе мы можем многое. Ты нужен мне, Фил.

На этот раз я не стал отстраняться от нее.

– Я люблю тебя. Фил, – тихо произнесла она.

Мне ненужно было отвечать ей. Она сама знала все...

* * *

Санаторий в Мейберри был частной клиникой, расположенной в тридцати милях от города. Двухэтажное кирпичное здание стояло посередине участка площадью в пятнадцать акров. Последние пять-десять лет здесь поправляли здоровье весьма обеспеченные пациенты.

Я бывал тут несколько раз, брал интервью для газеты у обитателей клиники, которая пользовалась отменной репутацией. Старшей сестрой здесь была некая мисс Маллиган, шестидесятилетняя, но проворная, как белка, старая дева. На секунду мне показалось, что она вспомнила меня, но затем любопытство в ее глазах угасло и она ограничилась сдержанным кивком.

– Мистер Литвак, – обратился я к ней, – звонил сюда сегодня, интересовался одним вашим бывшим пациентом.

– Да, он наводил справки о мистере Мэссли, который находился здесь какое-то время.

– Вы предоставили ему эту информацию.

– Верно.

– Не могли бы вы ответить на несколько моих вопросов? Мистер Литвак сообщил мне, что дело это было обставлено с особой осторожностью.

– Пожалуй, слово секретность подходит сюда больше.

– Вы сами видели пациента?

– Несколько раз.

– Он действительно был болен?

Ее брови удивленно поднялись, потом она поняла, что я имею в виду.

– Некоторые наши пациенты проходят здесь курс реабилитации после затяжных запоев, другие находятся тут, чтобы избежать каких-либо неприятностей и осложнений дома или на службе. Но мистер Мэссли безусловно не принадлежал к их числу.