Тварь. Кассеты Андерсона

Текст добавлен: 15 октября 2016, 07:16

Текст книги "Тварь. Кассеты Андерсона"

Автор книги: Микки Спиллейн

Соавторы: Лоренс Сандерс

Жанр:

Крутой детектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Назад к карточке книги

Андерсон. Дальше.

Хаскинс. В квартире 5-6 живут Эрнест Лонжин и Эйприл Клиффорд. Утверждают, что женаты, но живут под разными фамилиями. Он театральный режиссер, она была знаменитой актрисой. Уже лет десять, как не появляется на сцене. Предается воспоминаниям. Боже, как это у нее получается! Живущая прислуга. Большая полная негритянка, типичная нянька в семействе белых южан... Это третья квартира, в которую мне удалось проникнуть. Эйприл собиралась на обед в отель "Плаза" и нацепила свои будничные бриллианты. Очень миленькие. На стенах неплохие картины – небольшие по размеру. В стеклянных витринах очень славная коллекция неограненных камней.

Андерсон. Как насчет денег?

Хаскинс. Сейчас у него на Бродвее идут с аншлагами два спектакля. А это значит, что в доме должны быть наличные – может, в стенном сейфе. Вот, радость моя, самое основное. Прости, что не так подробно.

Андерсон. Ты выведал куда больше, чем я предполагал. Давай второй экземпляр отчета.

Хаскинс. Пожалуйста. Уверяю тебя, что больше у меня экземпляров не осталось.

Андерсон. Верю. Я заплачу вам остаток гонорара, когда получу отчет и от Снэп.

Хаскинс. Конечно! Я тебя не тороплю. У тебя есть какие-то вопросы или пожелания? Может, надо что-то вызнать еще?

Андерсон. Пока нет. Это как бы предварительная проверка. Позже, может, тебе придется еще поработать.

Хаскинс. В любой момент. Ты знаешь – мне можно доверять.

Андерсон. Ну конечно.

(пауза в 6 секунд)

Хаскинс. Скажи-ка мне, солнышко, ты видишься с Ингрид?

Андерсон. Да.

Хаскинс. И как поживает это очаровательное создание?

Андерсон. В порядке. Я думаю, тебе лучше сейчас идти. Я подожду с полчаса и тоже уйду. Скажи Снэп, что я позвоню ей как обычно в пятницу.

Хаскинс. Ты на меня сердишься, Граф?

Андерсон. С какой стати. Ты отлично поработал...

Хаскинс. Не сердишься, что я заговорил об Ингрид?

(пауза в 4 секунды)

Андерсон. Ты что, ревнуешь, Томми?

Хаскинс. Разве что самую малость.

Андерсон. Напрасно. Брось! Мне не нравится, как ты пахнешь.

Хаскинс. Тогда я, пожалуй...

Андерсон. Да, иди. И не бери ничего в голову.

Хаскинс. По поводу чего, радость моя?

Андерсон. По поводу того, что я делаю.

Хаскинс. Какая ерунда, мой милый! Я не настолько глуп.

Андерсон. Вот и отлично.

Кассета NYSITB-FD-6-6-68-106-GH. Местонахождение автомашины – 66-я улица, неподалеку от Парк-авеню.

Авдерсон. Черт возьми, я же сказал Доктору, что свяжусь с ним, когда буду готов. Пока я еще не готов.

Симоне, Не волнуйся, Граф. Ты сделан из легковоспламеняющихся материалов.

Андерсон. Просто я не люблю, когда на меня давят.

Симоне. Никто на тебя не давит, Граф. Но Доктор вложил в это предприятие три тысячи долларов из своего собственного кармана, а потому вполне естественно и нормально, что он интересуется, как у тебя идут дела.

Андерсон. А что, если я сообщу ему, что все разваливается, что ничего не выйдет?

Симоне. Ты хочешь, чтобы я ему передал именно это?

(пауза в И секунд)

Андерсон. Нет, мистер Симоне, я просто немного погорячился. Извините. Но я люблю двигаться с привычной для себя скоростью. Дело-то крупное, самое крупное за всю мою жизнь. Пожалуй, даже покрупнее налета на банк Бенсонхерста. Я хочу, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Я хочу быть уверен, что все идет как следует. Мне надо еще неделю-другую. Самое большее – три недели. Я не швыряю деньги на ветер. Я могу отчитаться перед Доктором, на что пошел каждый цент из его трех тысяч. Я не собираюсь его обманывать.

Симоне. Граф, Граф! Дело не в деньгах. Уверяю тебя, деньги его не волнуют. Он может просадить эти три тысячи в одном забеге на собачьих бегах и даже не заметить. Но, Граф, не забывай, что Доктор – гордый человек и очень серьезно относится к тому положению, которого добился. Он стал тем, кто есть, именно потому, что всегда ставил на победителей. Понимаешь? Ему бы очень не хотелось, чтобы поползли слухи. Мол, он дал три тысячи какому-то вольному стрелку и не получил взамен ничего. Это было бы ударом по его репутации, по его самоуважению. Кое-кто, из молодых начнет говорить, что он стал ошибаться, что он потерял чутье и его пора заменить кем-то другим. Доктор должен думать о подобных ситуациях. И поэтому его озабоченность вполне объяснима. Ты меня понимаешь?

Андерсон. Конечно... Я все понимаю. Просто я хочу провернуть крупное дело. Настолько крупное, чтобы оно надолго запомнилось. Я заведен до предела. Тут не должно быть никаких ошибок.

Симоне. Ты хочешь сказать, что урожай обещает быть неплохим?

Андерсон. Мистер Симоне, судя по тому, что мне известно, он будет богатый. Очень богатый!

Симоне. Доктор будет рад это услышать.

Эрнест Генрих Манн (Профессор). Возраст – 53 года. Проживает по адресу: Восточная 51-я улица, 529, Нью-Йорк. Место работы: магазин-мастерская электронной аппаратуры "Фон Сити", Авеню Д, 1975, Нью-Йорк. Рост – 5 футов б дюймов, вес – 147 фунтов. Почти полностью лысый, седые волосы по краям лысины. Седые брови, маленькая бородка, тоже седая. Слегка прихрамывает на левую ногу. На икре левой ноги глубокий шрам (судя по всему, от удара ножом) – см. досье Интерпола № 96-В, J43196. Специалист по механике, электротехнике и электронике. В 1938 году с отличием окончил Высшую техническую школу г. Штутгарта. Профессор цюрихской Академии механики (1939-1946). Эмигрировал в США по швейцарскому паспорту в 1948 году. 17 июня 1937 года был арестован в Штутгарте за непристойное поведение (обнажил половые органы в присутствии пожилой женщины). Отделался внушением. 24 октября 1938 года арестован в Париже за мелкое хулиганство (помочился на Могилу Неизвестного Солдата). Дело закрыто, выслан из страны. В Цюрихе арестовывался трижды – за хранение сильного наркотика (опиум), непристойное поведение и незаконное владение шприцем. Осужден условно. Интеллектуальный уровень весьма высок. Говорит по-английски, по-немецки, по-французски, по-итальянски, немного по-испански. К насилию не склонен. Холост. В его криминальном досье есть сведения, указывающие на пристрастие к наркотикам (опиум, морфий, гашиш). Его досье ФБР не содержит сведений о противозаконной деятельности во время пребывания в США. 8 мая 1954 года обратился с просьбой о предоставлении ему гражданства США. Получил отказ 16 ноября 1954 года. Примерно в это же время его брат занимал высокий пост в министерстве финансов ФРГ и досье Эрнеста Манна было снабжено припиской: в случае ареста просьба связаться до предъявления обвинений с госдепартаментом США.

Далее следует первая часть стенограммы показаний Эрнеста Генриха Манна, данных под присягой, продиктованных и подписанных им самим. Показания – результат серии длительных допросов с 8 по 17 октября 1968 года (вся стенограмма состоит из 56 машинописных страниц). Допросы проводились помощником окружного прокурора Нью-Йорка. Материалы допросов имеют шифр NYDA-EHM-101F-108B. Настоящий отрывок обозначен как фрагмент 101А.

Манн. Меня зовут Эрнест Генрих Манн. Я проживаю по адресу: Восточная Пятьдесят первая улица, 529, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки. Являюсь владельцем магазина-мастерской электронной аппаратуры "Фан Сити", Авеню Д, 1975, Нью-Йорк. Я не слишком быстро говорю? Прекрасно. 30 апреля 1968 года ко мне на работу зашел человек, которого я знаю как Джона Андерсона – его также зовут Графом. Он попросил меня осмотреть подвальное помещение дома 535 по Восточной Семьдесят третьей улице в Нью-Йорке. Он хотел, чтобы я выяснил схему телефонной сети и сигнализации в этом доме. Зачем ему это было нужно, он не сказал.

Мы договорились о том, сколько он мне заплатит. Потом решили, что к дому я подъеду в грузовичке телефонной компании и на мне будет форма телефонного монтера. Андерсон обещал достать и машину, и водителя. Форму и удостоверение я обеспечивал себе сам. Мне бы стаканчик воды... Большое спасибо.

Примерно через месяц Андерсон позвонил мне и сказал, что есть машина и два водителя. Последнее мне не понравилось, но Андерсон уверил меня, что все будет в полном порядке.

Четвертого июня в 9.45 утра фургончик телефонной компании остановился на углу Семьдесят девятой улицы и Лексингтон-авеню. В машине было двое. Они представились как Эд и Билли. Раньше я их никогда не встречал. Оба были в форме монтеров Нью-Йоркской телефонной компании. Эд сидел за рулем. Вполне нормальный, сообразительный парень. Второй, Билли, – мускулистый здоровяк с умом ребенка. Похоже, отсталый в развитии.

Мы отправились на Восточную Семьдесят третью и остановились у парадного входа дома 535. Как мы договаривались, я вылез из машины, вошел в вестибюль и показал швейцару мое удостоверение. Он посмотрел на него, взглянул на грузовичок и велел сворачивать на аллею, что вела к служебному входу. Не найдется ли у вас, джентльмены, сигаретки? Был бы вам весьма признателен. Огромное спасибо.

Когда швейцар увидел меня на экране своего телевизора, он нажал кнопку, отмыкающую замок служебного входа и впустил меня в подвал. Прошу прощения?

Нет, нет, это был только предварительный осмотр. Я не собирался ничего ни воровать, ни выводить из строя. Андерсон просто хотел, чтобы я дал краткое описание того, что находится в подвале, а также сделал снимки "Полароидом" всего, что покажется мне заслуживающим внимания. Вы, надеюсь, меня правильно понимаете – если бы я понял, что в этом кроется что-то противозаконное, я бы никогда не согласился выполнить такое поручение.

Итак, я оказался в подвальном помещении. Сначала я направился к коробке-распределителю от телефонного кабеля. Ничего необычного. Я разобрался с основными и параллельными телефонами. Сделал моментальные снимки места, где кабель входит в подвал и где что надо перерезать, чтобы вывести из строя телефоны в доме. Об этом попросил меня Андерсон. Кроме того, провода, которые, как я понял, были частью системы сигнализации. Одна система была связана с местным полицейским участком и приводилась в действие ультразвуком или радиосигналом, другая – с частным детективным агентством и, судя по всему, срабатывала, когда открывалась дверь или окно. Я с удивлением заметил, что на проводах каждой из сигнализаций были ярлычки с номерами квартир. Квартира 5-а была поставлена на охрану в полицейском участке, а квартира 5-6 – в частном агентстве.

Как и просил Андерсон, я это сфотографировал.

В этот момент дверь за моей спиной отворилась и в подвал вошел человек. Это был Иван Блок, техник-смотритель этого дома. Он спросил, что я делаю. Я объяснил, что телефонная компания собирается прокладывать новый кабель по 72-й улице и я должен осмотреть дом, чтобы понять, не нужно ли что-то менять. Такое же объяснение я дал и швейцару. Нельзя ли еще стаканчик воды? Огромное спасибо.

(пауза в 6 секунд)

Мои объяснения вполне удовлетворили Блока. Судя по его акценту, это венгр или чех. Поскольку я не говорю на этих языках, то обратился к нему по-немецки. Он ответил тоже по-немецки, но с большим акцентом, коверкая фразы. Тем не менее я заметил, что говорил он по-немецки с удовольствием. По-моему, он был не очень трезв. Он стал настойчиво приглашать меня к себе выпить стаканчик вина. Я принял приглашение и пошел за ним, надеясь узнать кое-что еще.

Квартирка у него была крошечная, грязная, убогая. Но я сел с ним выпивать, посматривая по сторонам. Единственная ценная вещь, попавшаяся мне на глаза, – красивый резной трельяж на комоде. Я решил, что ему лет триста. Примерная стоимость две тысячи долларов. Но я ничего не сказал хозяину о моих предположениях.

Блок все наливал себе и наливал, а я сказал, что мне пора возвращаться на работу. Я вышел из его каморки и осмотрел подвал. Ничего особенного, кроме одной странной штуки...

Это была комната, похожая на большую коробку, встроенную в углу подвала. Вид у нее был довольно старый, и я решил, что ее соорудили, когда строился дом. Две стороны коробки образованы сходящимися углом стенами подвала, а две другие сделаны из деревянного бруса. В одной из этих стен прорезана дверь, запиравшаяся на тяжелый, старомодный медный засов. Большие дверные петли тоже из меди. На двери тяжелый замок. Внимательно присмотревшись, я обнаружил, что у комнаты-коробки имелась весьма примитивная система сигнализации, установленная, похоже, много лет спустя после того, как была построена комната-коробка. Это было простейшее контактное приспособление – если дверь открыть, начинает звонить звонок или мигать лампочка. Я проследил, куда идет провод, и решил, что скорее всего в вестибюль, где расположена комнатка швейцара.

Я, естественно, сфотографировал странную комнату, а также постарался понять, как можно отключить сигнализацию. Совершенно машинально я потрогал рукой одну из стен этой необычной комнаты и обнаружил, что она холодная как лед. Это напомнило мне встроенный холодильник, какие часто бывают у мясников в этой стране.

Осмотрев подвал в последний раз, я решил, что сделал все, что просил мой клиент Андерсон. Я покинул дом и сел в фургон. Эд и Билли тихо меня поджидали. Мы стали выезжать на улицу. Швейцар стоял на тротуаре, и я помахал ему рукой.

Они высадили меня на углу Семьдесят девятой улицы и Лексингтон-авеню и уехали. Что они потом делали, я не знаю. Вся операция заняла час двадцать шесть минут. Пятого июня мне позвонил Джон Андерсон. Я пригласил его зайти ко мне в магазин на следующий день, что он и сделал. Я передал ему фотографии, схемы, а также дал полный отчет того, что видел в подвале столь же полный отчет дал я и вам, джентльмены. Благодарю за то, что вы были так любезны.

Гриль-бар "Блике" на углу 125-й улицы и Ханнокс-авеню, Нью-Йорк. 12 июня 1968 года, 13.46. В то время за баром велось электронное наблюдение (прослушивание) Нью-Йоркской алкогольной комиссией по подозрению, что хозяева позволяют клиентам использовать бар для азартных игр. Кассета SLA-74K-KYM.

Андерсон. Бренди.

Бармен. Это бар для черных, а не для белых.

Андерсон. Что вы намерены предпринять? Выбросить меня на улицу?

Бармен. А ты упрямый...

Андерсон. Не то слово. Так получу я бренди или нет?

Бармен. Ты с юга?

Андерсон. Кентукки.

Бармен. Из Лексингтона?

Андерсон. Из Грешема.

Бармен. А я из Лексингтона. "Кордон бле" пойдет?

Андерсон. Вполне.

(пауза в 8 секунд)

Бармен. Чего-нибудь запить?

Андерсон. Стаканчик воды.

(пауза в И секунд)

Андерсон. Я хочу найти одного парня. Зовут Сэм Джонсон. Кличка Скат. Такой светло-коричневый...

Бармен. Никогда о таком не слыхал.

Андерсон. Понимаю. У него на щеке шрам от бритвы.

Бармен. Никогда такого не видал.

Андерсон. Понимаю. Меня зовут Граф Андерсон. Если этот человек появится, а я к тому времени допью бренди, то я буду напротив – хочу немного подкрепиться. Пробуду там около часа.

Бармен. Ничего не получится. Никогда не видел такого человека и не слышал о нем.

Андерсон. Кто знает, он может нагрянуть нежданно-негаданно. Вот тебе на случай, если он придет.

Бармен. Спасибо, конечно, но вряд ли из этого будет толк. Я не знаю этого человека. Первый раз о таком слышу.

Андерсон. Понимаю. Меня зовут Граф Андерсон. Буду напротив, в "Мамашиной кухне".

Кассета NYSNB (Бюро наркотиков штата Нью-Йорк). 48-В-1061, 12 июня 1968 года, время 14.11. Кафе "Мамашина кухня", угол 125-й улицы и Ханнокс-авеню, Нью-Йорк.

Джонсон. Вот он, молодец, как соленый огурец!

Андерсон. Привет, Скат, заказывай.

Джонсон. Раз такое диво, давай сюда пиво.

Андерсон. Как живешь?

Джонсон. Живу не тужу, хотя и не служу.

Андерсон. Все в порядке?

Джонсон. Бегаю, потею, потому не толстею.

Андерсон. Кончай свои фокусы, говори по-человечески. У тебя найдется время поработать на меня?

Джонсон. Совершить преступление для меня развлечение.

Андерсон. Господи, Скат, кончай. В восточной части Манхаттана есть один дом. Если ты заинтересуешься, дам адресок. В одной из квартир живет прислуга-негритянка. Каждый день она ходит за покупками...

Джонсон. На такую телку посмотреть бы в щелку!

Андерсон. Светло-коричневая, из Вест-Индии. Хорошенькая. С сиськами. Я хочу, чтобы ты познакомился с ней.

Джонсон. Близко?

Андерсон. Выведай у нее все, что только можно, про квартиру. Ее зовут Андроника. Запомнил? Андроника. Она из квартиры 4-а. Там вполне может быть коллекция монет. Но я хочу узнать побольше о доме, где она работает.

Джонсон. Не скажет до утра, разболтает сестра.

Андерсон. В подвале странная комната. Что-то вроде холодильника. Заперта на замок. Постарайся узнать, что в ней.

Джонсон. В холодный подвал грабитель попал.

Андерсон. Ну, по рукам?

Джонсон. Без денег человек бездельник.

Андерсон. Сотня устроит?

Джонсон. Давай парочку за черную ярочку.

Андерсон. Ладно, двести. Но поработай на совесть. Вот тебе аванс. Через неделю в то же время снова здесь. Годится?

Джонсон. Человек плохой, но кошелек тугой...

Стенограмма кассеты POM-14-6-68-EVER-LEIGH. Время (приблизительно) 14.10.

Миссис Эверли. Швейцар видел, как ты входил в дом?

Андерсон. Его там не было.

Миссис Эверли. Вот мерзавец. Они должны быть на дежурстве двадцать четыре часа в сутки, а этот подлец сидит в подвале, пьет вино с алкоголиком-техником. Бренди будешь?

Андерсон. Да.

Миссис Эверли. Да, пожалуйста.

Андерсон. Иди в задницу.

Миссис Эверли. Ты сегодня не в настроении? Устал?

Андерсон. Глаза устали.

Миссис Эверли. Думаю, что не только в этом дело. У тебя вид человека, которого что-то удручает. Проблема с деньгами?

Андерсон. Нет.

Миссис Эверли. Если тебе нужны деньги, то у меня немного найдется.

Андерсон. Не надо... спасибо.

Миссис Эверли. Так-то лучше. Допивай. Я купила ящик "Реми Мартена". Что ты улыбаешься?

Андерсон. Думаешь, мы успеем выпить ящик?

Миссис Эверли. Это как понять? Ты хочешь отчалить? Тогда отчаливай.

Андерсон. Я не хочу отчаливать. Просто я подумал, что тебе надоело получать по заднице. Ну что, надоело?

(пауза в 7 секунд)

Миссис Эверли. Нет, не надоело. Я вспоминаю о наших встречах постоянно. В Париже я так по тебе скучала. Как-то ночью я чуть не взвыла, до того мне тебя не хватало. У меня миллион дел. Приходится помнить массу деталей. Работать под страшным напряжением. Я работаю на жутких мерзавцев хуже них никого не сыскать. Только с тобой я отдыхаю. Я думаю о тебе днем, на работе. Я вспоминаю, что мы делали, думаю о том, чем мы будем заниматься. Я, наверное, не должна была всего этого рассказывать... Если девушка хочет чего-то добиться, она не должна откровенничать с молодым человеком...

Андерсон. Какая же ты дурища!

(пауза в 5 секунд)

Миссис Эверли. Да, да, я глупа. Когда дело касается тебя. Ты сидел в тюрьме?

Андерсон. В колонии. Мальчишкой я украл машину.

Миссис Эверли. И больше не попадал за решетку?

Андерсон. Нет. С чего ты вдруг решила?

Миссис Эверли. Не знаю. Такие у тебя глаза. Узкие, как у китайца. И еще ты говоришь по-особому. Или молчишь – тоже по-особому. Иногда ты меня пугаешь.

Андерсон. Правда?

Миссис Эверли. Вот бутылка. Наливай себе сам. Есть хочешь? Могу сделать сандвич с ростбифом.

Андерсон. Я не хочу есть. Ты опять уезжаешь в командировку?

Миссис Эверли. Почему ты об этом спросил?

Андерсон. Для разговора.

Миссис Эверли. На уик-энд четвертого июля меня пригласили в Саутгемптон. Затем в конце августа в канун Дня труда, на субботу и воскресенье, я поеду в Рим. Можно я сяду рядом с тобой?

Андерсон. Нет.

Миссис Эверли. Вот кого я в тебе люблю. Романтического героя.

Андерсон. Если бы я был романтическим героем, ты бы на меня и не взглянула.

Миссис Эверли. Наверное. И все же иногда хотелось бы думать, что в тебе есть что-то человеческое.

Андерсон. Есть, есть. Сядь на пол.

Миссис Эверли. Сюда?

Андерсон. Ближе. Передо мной.

Миссис Эверли. Здесь, милый?

Андерсон. Да. Сними с меня туфли и носки.

(пауза в 14 секунд)

Миссис Эверли. Я никогда до этого не видела твои ноги. Какие белые. Пальцы как маленькие белые червячки!

Андерсон. Сними эту штуку.

Миссис Эверли. Что ты надумал?

Андерсон. Я надумал помочь тебе забыть мерзавцев, на которых ты работаешь, забыть работу, проблемы, напряжение. Ведь ты этого хочешь, так?

Миссис Эверли. И этого тоже.

Андерсон. А еще чего?

Миссис Эверли. Я хочу забыть, кто я и что я. Хочу забыть тебя и забыть, что я делаю с собственной жизнью.

Андерсон. У тебя хороший загар. Сними халат. Ложись на ковер.

Миссис Эверли. Так?

Андерсон. Да. Какая ты большая. Какие груди! Какая задница!

Миссис Эверли. Граф, будь со мной нежен.

Андерсон. Нежен? Теперь тебе нежности захотелось?

Миссис Эверли. Понимаешь... Нежности не в физическом смысле... Ты можешь делать со мной что хочешь. Все, что хочешь. Но будь со мной нежным как с человеком. Обращайся со мной как с живым существом.

Андерсон. Я не знаю, о чем ты говоришь. Раздвинь ноги.

Миссис Эверли. Боже, меня сейчас стошнит.

Андерсон. Давай валяй. Купайся в своей блевотине.

Миссис Эверли. Ты не человек...

Андерсон. Да? Пусть так. Но я единственное живое существо, способное помочь тебе забыться, отправить тебя в путешествие.

Миссис Эверли. Так? Так правильно?

Андерсон. Да.

(пауза в 1 минуту 8 секунд)

Миссис Эверли. Мне больно! Больно!

Андерсон. Еще бы.

Миссис Эверли. Белые червячки...

Андерсон. Точно.

Миссис Эверли. Да... да...

Андерсон. У тебя тело как манная каша.

Миссис Эверли. Граф, прошу тебя...

Андерсон. Ты превратилась в лужу...

Миссис Эверли. Граф, прошу тебя...

Андерсон. "Граф, прошу тебя, прошу тебя..." Открой рот.

Миссис Эверли. Умоляю...

Андерсон. Вот так. Ну что, приятно? Теперь я обращаюсь с тобой как с человеком, верно? Миссис Эверли. Угу...

Ксерокопия отчета, написанного от руки и идентифицированного доктором Сеймуром П. Эрнестом, президентом Нового графологического института, Эрскин-авеню, 14426, Чикаго, Иллинойс, как принадлежащего Синтии Хаскинс (Снэп). Два листка нелинованной бумаги, исписанные с обеих сторон, содержат отпечатки пальцев Синтии Хаскинс, Томаса Хаскинса, а также Джона Андерсона. Бумага довольно дешевого сорта, без водяных знаков, верхние края листков с зазубринками, свидетельствующими о том, что листки вырваны из блокнота. Установлено, что это распространенный сорт писчей бумаги, продаваемой в пачках по двадцать пять листов в каждой, – такие пачки можно купить практически в любом универмаге или магазине канцелярских принадлежностей.

Граф!

Проверила конторы, сам знаешь какие. Все тихо, мирно. Вручила обоим эскулапам фальшивые чеки, наличные решила не тратить зря – все равно больше к ним не приду. Нет нужды.

Обе консультации впечатляют. Похоже, хозяева неплохо зарабатывают. У специалиста по внутренним болезням есть медсестра и секретарша. Я видела, как она вскрывала конверты. В основном чеки. Во внешнем офисе сейфов не обнаружила. Рядом с кабинетом доктора две комнаты – смотровая и помещение для медикаментов. В углу "аптеки" – сейф для наркотических средств. Если идти по коридору к кабинету доктора, туалет будет слева.

На стенах дешевые репродукции. В кабинете доктора пять серебряных кубков. За победы в гребле.

Извини, что ничем особым похвастаться не могу, но на нет и суда нет!

Приемная психиатра состоит из маленькой комнаты, где сидит медсестра, она же секретарша, большого кабинета самого хозяина, справа от маленькой комнаты туалет.

У психиатра три неплохие картины – Пикассо, Миро и кто-то еще. Очень похоже на подлинники. Я описала их Томми. Он считает, что вместе все три потянут тысяч на двадцать, а то и больше.

Нижний левый ящик стола в кабинете психиатра запирается на замок. Когда я вошла, он сунул в стол катушку с магнитофонной лентой. Когда я открыла рот, он нажал на столе кнопку. Похоже, все, что я говорила, записывалось на магнитофон. В его сейфе, наверное, есть прелюбопытные записи.

Рядом с его кабинетом маленький сортир и стенной шкаф для одежды. Окна выходят в сад. Что в шкафу? – вот вопрос.

Сестре-секретарше лет 28. Ее шефу около 55. Говорит с акцентом. Маленький толстячок, вид усталый. Похоже, на таблетках.

Вот и все, что удалось узнать. Извини, если мало. Не забудь о его кассетах. Признания психов на сеансах психоанализа! Заслушаешься!

На обратной стороне листка – примерные планы обеих консультаций. Если мы еще можем чем-то быть полезны, скажи.

Как насчет зелененьких? Мы немного потратились и сидим на мели. Спасибо.

Снэп.

Продолжение кассеты NYSNB-1157. Записано 19 июня 1968 года в 14.17. Кафе "Мамашина кухня", угол 125-й улицы и Ханнокс-авеню, Нью-Йорк. В разговоре участвуют Джон Андерсон и Сэмюел Джонсон.

Сэмюел Джонсон (Скат). Возраст 33 года, негр, кожа светло-коричневая, волосы длинные черные маслянистые, зачесанные в "помпадур". Рост (примерно) 6 футов 2 дюйма, вес 178 фунтов. На левой щеке глубокий шрам от бритвы. Левое ухо утратило слух на 75 процентов. Одежда дорогая, ярких тонов. Розовый маникюр на руках. По последним данным – водитель кадиллака выпуска 1967 года (цвет электрик), зарегистрированного в штате Нью-Джерси (номер 4СВ-6732А) и принадлежащего Джейн Марте Гуди, проживающей по адресу Хампи-стрит, 149, Хакенсак, Нью-Джерси. В криминальном досье Джонсона сведения об арестах за мелкое воровство, нарушение общественного порядка, сопротивление при задержании, за хулиганское нападение, нападение с попыткой убийства, угрозу причинения телесных повреждений, кражу со взломом, вооруженный грабеж, а также за плевки на тротуар в общественном месте. В общей сложности провел в заключении 6 лет 11 месяцев и 14 дней в Доусоновской детской колонии, а также тюрьмах Хиллкрест и Даннермора. Обладает редкой способностью производить в уме быстрое сложение до двадцати восьмизначных чисел кряду. Часто носит пружинный нож в маленьких кожаных ножнах, прикрепленных на правой голени. Имеет обыкновение говорить на рифмованном сленге.

Андерсон. Как дела, Скат?

Джонсон. Жив-здоров, как сто коров. Умираю от жажды – поставь выпить дважды. Чтоб не вышло беды, закажи еды.

Андерсон. Стакан пива.

Джонсон. Я думал, ты любитель этой домашней стряпни – потроха, ножки, зелень.

Андерсон. Я-то любитель, а ты нет?

Джонсон. Боже упаси! Я люблю хороший шатобриан или там лягушачьи ножки в масле с чесночной подливкой. Это я понимаю. Это вкусно. Пиво, говоришь? И ты больше ничего не хочешь?

Андерсон. Больше ничего. Что ты разведал?

Джонсон. Сначала напьемся, потом разберемся.

(пауза в 27 секунд)

Джонсон. Я взял след.

Андерсон. Спасибо.

Джонсон. Тебе спасибо, папа, – хороша больно баба!

Андерсон. То есть?

Джонсон. Я имею в виду эту самую Андронику. Сочная, спелая, как персик! Когда с ней оказываешься в постели, нужно брать с собой ложку и соломинку. Это же двойной пломбир с клубничным сиропом, взбитыми сливками и вишенкой.

Андерсон. Первым делом ты, конечно, слопал вишенку.

Джонсон. Не задавай нескромных вопросов – не получишь неискренних ответов.

Андерсон. Ты ее трахаешь?

Джонсон. Как только представляется счастливая возможность, что бывает не часто. У нее выходной раз в неделю. Тогда мы устраиваем ликование. Еще нам обломилось два утренника. Она такая озорница и баловница, что я готов ее съесть всю целиком.

Андерсон. Что ты и делаешь.

Джонсон. Время от времени, белый хозяин, время от времени.

Андерсон. Как ты с ней познакомился?

Джонсон. А зачем тебе это знать?

Андерсон. Как же мне работать, если ты мне ничего не говоришь?

Джонсон. Граф, Граф, в тебе дерьма больше, чем в рождественском гусе! Забываешь уроки. Есть у меня приятель. Черная рожа. Сущий дьявол...

Андерсон. Так.

Джонсон. Я даю ему пару купюр. Он подстерегает Андронику у выхода из супермаркета и начинает ее лапать. "Ах ты мерзкий сексуальный маньяк! кричу я, оказавшись тут как тут. – Как ты смеешь приставать, докучать, осквернять и вообще прикасаться к этой милой, прелестной, невинной, юной красавице!"

Андерсон. Неплохо.

Джонсон. Я отвешиваю ему оплеуху. Он расписывается в получении и улепетывает ьо все лопатки. Андроника дрожит от страха.

Андерсон. И благодарности.

Джонсон. Именно. Я помогаю докатить ей сумку с продуктами до дома. То да се, вот мы и друзья.

Андерсон. Так что же она рассказала?

Джонсон. Коллекция монет застрахована на пятьдесят штук. В кабинете за картиной "Ваза с цветами" сейф. Там миссис Шелдон держит свои стекляшки. Моя крошка думает, что там припрятано кое-что еще. Облигации. Может, и зелененькие. Неплохо?

Андерсон. Очень даже. Они проторчат там все лето?

Джонсон. Как это ни печально, хозяин, нет. В этот уик-энд семейство отправляется в Монток. Старик Шелдон предполагает проводить там уикэнды до конца августа, а может, и дольше. Это значит, что целых три месяца нам придется обходиться без сладкого, если мы, конечно, что-нибудь не придумаем. Может, она будет приезжать в город, а может, я ее стану навещать.

Андерсон. Уверен, что вы придумаете выход.

Джонсон. Это жизненно важно. Андроника – моя гармоника!

Андерсон. Как насчет ледника в подвале? Не забыл?

Джонсон. Я ничего не забываю, белый человек со змеиным языком. Угадай-ка, что там.

Андерсон. Ума не приложу.

Джонсон. Когда дом только построили, они хранили там фрукты-овощи. Потом, когда завелись холодильники, старый пердун-хозяин стал держать там свои вина. Отменный погреб.

Андерсон. А теперь? Что сейчас там хранят? Тоже вина?

Джонсон. Нет, там стоит умная машина, которая делает воздух холодным и сухим. И все жители дома – то бишь все женщины – сносят туда свои шубки, когда на дворе начинает пригревать солнышко. И все под боком, не надо тратить лишних денег. Домашнее шуоохранилище. Как тебе это нравится?

Андерсон. Очень нравится.

Джонсон. Я в этом не сомневался. Граф, если ты что-то задумал – я говорю если, учти – и если тебе нужен лишний поденщик, ты знаешь, кого ты всегда можешь нанять.

Андерсон. От тебя, друг, буду ждать, услуг.

Джонсон. А! Вот и ты запел по-нашенски!

Андерсон. Под столом твой гонорар.

Джонсон. Презренный металл для меня заблистал! Эх, разве это служба Андроники дружба!

Андерсон. До скорого свидания!

Кассета SEC-25-6-68-IM-12-48PM-139H. Телефонный разговор.

Андерсон. Привет, это я.

Ингрид. А-а...

Андерсон. Я тебя разбудил? Извини.

Ингрид. Который час?

Андерсон. Без четверти час.

Ингрид. Ты хочешь зайти?