Текст книги "Тигр на свободе"
Автор книги: Микки Спиллейн
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Микки Спиллейн
Тигр на свободе
Тайгер Манн #1
(пер. А/О «Прометей»)
1
Я посмотрел поверх головы Вилли Гиббонса на женщину, вошедшую в зал ресторана «Шевалье», и меня охватило то же чувство, что и других мужчин в зале. Она была так хороша, что все затаили дыхание. У нее были длинные стройные ноги и каштановые волосы, спадавшие локонами на облегающее пальто. Глубокий треугольный вырез черного платья открывал безупречную грудь.
Метрдотель Педро низко поклонился женщине и проводил ее к столику, за которым сидели два пожилых господина. Когда она опустилась в кресло, посетители опять возобновили разговоры.
Вилли поддел на вилку кусок рыбы и усмехнулся.
– Потрясающая женщина, правда?
Я проворчал что-то в ответ и потянулся к стакану.
– Слушай, Тайгер, не разыгрывай из себя ханжу.
– Ну… недурна.
– Она иногда бывает здесь. И при каждом ее посещении гости обалдевают. Как-то я написал о ней статью. Она работает переводчицей при ООН. Иностранка, деловая женщина, которая думает только о своей карьере. Хотя у нее, конечно, нет недостатка в предложениях.
Кто–то за стойкой бара цинично сострил, и все рассмеялись.
– Не похоже, чтобы она была против подобных предложений.
Вилли покачал головой.
– Ошибаешься, Тайгер. Она неприступна. Эти англичанки способны парой слов и одним взглядом любого обратить в бегство. – Он смущенно улыбнулся. – Я сам, старый газетный волк, грозный автор передовиц, однажды попытался.
– И что?
– Она отбрила меня, как школьника.
– Прими мои соболезнования.
– Попробуй на этот раз ты.
– Зачем?
– Ну, знаешь, неудачнику всегда приятно видеть, как вечный победитель получает по носу.
– Что-то не тянет.
– Ну, не трусь, попробуй. Черт возьми, ведь многие пытались, и все с одинаковым результатом. Теперь все ждут, когда она, наконец, встретит своего хозяина. Конечно, если тебе что-нибудь удастся, они лопнут от злости, но зато всю жизнь будут смотреть на тебя снизу вверх.
– Это соблазнительно.
– Слушай, Тайгер, – Вилли отстранил тарелку. – Ее зовут Эдит Кен. Она родилась и воспитывалась в Лондоне, принадлежит к старинному аристократическому роду. Денег у нее вполне достаточно, так что с этой стороны можешь не заходить. Знаменитости ей тоже не импонируют: я видел однажды, как она отшила известного голливудского актера. Так что тебе остается лишь положиться на свое обаяние.
– Можешь не продолжать. Ты меня уговорил.
Вилли поставил свой стакан и с улыбкой посмотрел на меня.
– Никак не могу в тебе разобраться, Тайгер. Мы встречаемся два – три раза в год, и каждый раз ты задаешь мне новые загадки. То зимой ты появляешься с коричневым загаром. Или я вдруг случайно вижу у тебя на теле свежий шрам от пули. Ты вхож в светские круги, и в то же время у тебя очень странные, чтобы не сказать подозрительные, знакомые. Я журналист, и в мою профессию входит умение общаться с людьми, вызывать их на разговор, но после твоей демобилизации из армии в 1964 году я о тебе ничего не знаю. Собственно говоря, не прекратил ли ты после этого свое существование?
– Я теперь бесплотный дух.
– Тогда явись этой леди в полночь и скажи загробным голосом: «Мисс Эдит Кен, позвольте представиться – Тайгер Манн».
Я поболтал льдом в пустом стакане и сказал:
– Я не нуждаюсь в представлении. Мы знакомы друг с другом. Эту женщину зовут не Эдит Кен, а Рондина Лунд. Она не англичанка, а австрийка по рождению, и во время войны была немецкой шпионкой. В 1945 году я получил от нее подарок – две пули в грудь, и долгое время пролежал замертво. Так что, старина, нас не нужно представлять.
Вилли онемел от удивления. Сначала он смотрел на меня, как на сумасшедшего, потом захотел что – то спросить, но раздумал и с досадой махнул рукой.
– Все шутишь!
Заметив мой пустой стакан, он подозвал официанта и попросил принести еще виски с содовой.
– Ты чертовски хороший актер, Тайгер. После двадцати лет работы на Бродвее у меня наметанный глаз. Правда, почему бы тебе не отправиться в Голливуд? Особенно с твоим диким именем.
– Счет, – сказал я официанту.
– Э, нет. У меня есть своя гордость, старина: за обед плачу я, – запротестовал Вилли. – Кстати, за полгода с начала работы в ООН Эдит Кен уже получила неплохую прессу. Я и другие мои коллеги имеем задания написать о ней. Через британское посольство мы связались с семьей Кенов в Лондоне, с аристократической закрытой школой и одним из секретных отделов британской разведки. В результате выяснилось, что ей двадцать семь лет, она не замужем и недоступна. Впрочем, в этом ты убедишься сам.
Я откинулся на спинку стула и закурил сигарету.
– Ей тридцать девять лет, она австрийка по национальности и в 1945 году пыталась меня убить.
– О'кей, Тайгер, поделись со мной этой историей. Даю тебе две минуты, а потом мне нужно бежать. Может быть, удастся продать эту историю «Парамаунту».
– Пошел к черту, – сказал я.
Вилли взял поданный официантом счет и расплатился.
– Когда мы снова увидимся?
– Откуда мне знать? Как-нибудь позвоню.
– Ладно, в любое время. С тобой всегда весело. Если увидишь кого-нибудь из старых друзей, передавай от меня привет. Ты пойдешь на ежегодную встречу?
– Возможно.
– Постарайся. Терри Аткинс и Боб Шифер не смогут быть. Терри усмиряет беспорядки в Гондурасе, а Боб заработал рану во время охоты за шайкой контрабандистов в Лос-Анджелесе.
– Я слышал об этом.
– Да, полицейским несладко приходится. Мне на всю жизнь хватило гастролей в секретной службе во время войны. У меня слишком слабые нервы.
– А у кого они крепкие?
– У тебя, например, – ответил он, усмехнувшись. – Ну, пока, до встречи.
Вилли ушел, а я остался сидеть, пока не докурил сигарету. Потом погасил окурок и встал.
Судя по костюмам и дорогим сигарам, оба пожилых мужчины, сидевшие за столиком с Эдин Кен, были важными персонами. Они держали себя с уверенностью и достоинством, что дается лишь ощущением власти. Когда я подошел к их столику, они толковали об общем рынке и биржевых новостях. В уголках их глаз таилось предвкушение удовольствия: они ждали, что меня сейчас отошьют. Я сказал:
– Привет, Рондина!
2
Она с честью выдержала этот удар. Ее улыбка осталась невозмутимой. Мужчины обменялись вопросительными взглядами, и я объяснил:
– Старое прозвище.
Она пожала мне руку. Ее глаза блестели как волшебные озера. Глядя на нее, я понял, почему мужчины так сходили по ней с ума. Она была настоящей женщиной – зрелой и соблазнительной.
– Давно не виделись, дорогая, – сказал я и представился мужчинам: – Тайгер Манн.[1]1
Tiger Man (англ.) – человек – тигр.
[Закрыть] Забавное имя, но вину за это несет мой отец.
Одного из них звали Бертон Селвик, а другого – Винсент Харли Кейз. Оба были членами британской делегации при ООН, у обоих были прекрасные манеры. Они пригласили меня присесть за их столик. Педро принес мне стул, стакан с виски, и мы выпили за здоровье Рондины.
Селвик предложил мне сигарету. Я отказался и вытряс из пачки свою.
– Вы занимаетесь политикой? – У него был тщательно отработанный голос выпускника Оксфордского университета, в котором, однако, иногда слышались повелительные нотки, приобретенные на Даунинг-стрит.
Поверх пламени спички я взглянул на Рондину. Она сидела, наклонившись вперед, и с чуть заметной улыбкой поглядывала на огонек своей сигареты.
– Нет, не политикой. Но это можно назвать международными отношениями.
– Понимаю.
Он ничего не понял, это была простая вежливость.
– А как твои дела, дорогая?
– Хорошо, мистер Манн.
– Раньше я был для тебя просто Тайгером. Ее улыбка была по-прежнему спокойной.
– Хорошо, пусть будет Тайгер. А ваши дела?
– Неплохо. Меня удивила наша встреча.
Она сделала небрежный жест.
– Земля вертится, время идет. Нужно жить и забывать.
– Все забывать? – спросил я.
Ее глаза блестели. Я попытался вспомнить, как она выглядела в последний раз в той маленькой комнатке в Гамбурге. Британская авиация бомбила город, и через две минуты сюда должен был ворваться Кол Хагерти и разнести в клочья это шпионское гнездо… но Рондина опередила Кола: она хорошо знала все женские хитрости. Нелегко стрелять в красивую обнаженную женщину. Кол засмотрелся и не заметил «люгера» в ее руке.
Винсент Кейз бросил взгляд на часы и погасил сигару в пепельнице.
– Ну, я думаю, нам лучше оставить вас наедине с воспоминаниями. Мы еще заглянем в бюро, но все заседания перенесены на следующую неделю, так что вы можете остаться, дорогая. Мистер Манн был очень рад познакомиться.
У него чувствовался легкий шотландский акцент.
– Что касается меня, – сказал Бертон Селвик, – мой день закончен. В пятьдесят быстро устаешь, а если еще к тому же побаливает желудок, то лучше всего поспешить к грелке и домашним туфлям.
Рондина с участием посмотрела на него.
– Вы плохо себя чувствуете?
– Как обычно. Просто переработал. Слишком много бессонных ночей, слишком много ответственности. Я рад, что меня скоро заменят.
– Может, вызвать врача? Тот с улыбкой отмахнулся.
– Он не скажет ничего нового. Возраст, дорогая. Но не беспокойтесь, несколько таблеток, пара массажей, и я опять буду в форме.
Мы пожали друг другу руки на прощание.
– Рад был познакомиться, – сказал я и проводил обоих мужчин взглядом.
Потом вынул из золотого портсигара Рондины сигарету.
– Тайгер, – нежно сказала она.
– Да, дорогая, – так же нежно ответил я. – А теперь должен сообщить, что твоя песенка спета: я убью тебя.
Она выпустила облачко дыма, бесстрашно посмотрела мне в глаза. Страх всегда был чужд ей. Она могла быть суровой и нежной, но никогда не бывала слабой.
– Я всегда задавала себе вопрос, когда настанет этот момент?
– Вот он и наступил, дорогая.
– Я понимаю. Можно объяснить тебе?..
– Нет.
– Как ты собираешься меня убить?
– Еще не знаю, – ответил я. – Вероятно, застрелю.
– Почему?
Я усмехнулся, предвкушая мгновение, о котором мечтал все двадцать лет.
– Дело здесь не в прошлом, а в настоящем. Ты все еще продолжаешь работать. Вероятно, кроме меня, это никому не известно, но ты осталась прежней, поскольку принадлежишь к людям, которые принесли горе всему человечеству. Ты знаешь семь языков и воспитывалась в одной из лучших шпионских школ. Твой теперешний пост не очень значителен, но он дает тебе возможность многое знать. Это ключевая позиция для агента. При твоем опыте такая работа является для тебя детской забавой. Но теперь этому будет положен конец.
– Кем?
– Мной. Я убью тебя. Ты загнала в меня две пули и оставила истекать кровью. Заманила к себе в постель меня, стреляного воробья, которому следовало бы знать все эти женские уловки. Я мог бы, но не стал тебя ликвидировать, а ты отблагодарила меня за это двумя выстрелами в грудь. Моя смерть уже ничего не решала, война заканчивалась, но твоя ненависть была такой острой, что ты не могла расстаться со мной просто так.
Я погасил сигарету и откинулся на спинку стула. Со стороны, наверное, казалось, будто мы ведем безобидный застольный разговор.
– А теперь ты умрешь, моя радость. Как бы ты ни противилась этому. И умрешь от моей руки, как и полагается в нашем чертовом ремесле, потому что арест и судебный процесс – очень ненадежное дело.
Рондина побледнела.
– Когда?
– Скоро. Я могу убить тебя хоть сейчас, но прежде мне нужно узнать, в какую игру ты играешь. А после этого, моя прекрасная убийца… я выстрелю тебе прямо в сердце.
– Тайгер…
– Брось, все это мне хорошо знакомо, но на сей раз я не попадусь на приманку. Перед тобой сидит старый солдат, прошедший огонь, воду и медные трубы. Твоя песенка спета. С этой минуты можешь считать себя мертвой.
Я встал, отставил свой стул и торжествующе рассмеялся, глядя на нее сверху вниз. Неожиданно в ее взгляде появилось какое-то странное выражение.
– Ты была великолепной любовницей, – сказал я. – Помнишь то бомбоубежище?
Ее глаза превратились в две узкие щели.
– Помнишь ту дождливую ночь, когда я солгал, и французы не схватили тебя?
Она так стиснула руки, что побелели суставы.
– Они бы убили меня, если бы узнали, что я тебя покрываю, Рондина. Но мы любили друг друга – ты, немецкая шпионка, и я, американский разведчик. И вскоре ты показала, какой верной была твоя любовь. Через десять минут после того, как мы легли в постель, ты выстрелила в меня. Десять минут спустя после того, как ты сказала, что ни один мужчина не делал тебя такой счастливой. Да, это была настоящая любовь. Задним числом приношу благодарность. Но теперь конец.
Влажный блеск ее глаз не тронул меня.
– До встречи, Рондина. Мы скоро увидимся, и это будет печальное свидание. Пока.
Все смотрели мне вслед. Они видели, что мне удалось то, чего до сих пор не удавалось никому: посидеть с этой женщиной за столиком вдвоем. Несколько минут назад они видели двух ее спутников, которые были воплощением достоинства и хороших манер, а теперь вот от ее столика отходил совсем другой тип, за которого они не поставили бы и цента.
Ежедневно бреясь, я смотрю на себя в зеркало и пытаюсь понять, что же во мне есть такого, что пугает людей?
Посетители молчали. Они были сражены наповал.
Как я и предполагал, агенты Рондины появились у меня в ту же ночь. Но сработал мой план. Это был старый фокус с манекеном в постели. Мне хотелось выяснить, как быстро им удастся напасть на мой след, ведь никому не было известно, что я в Нью-Йорке, тем более, в каком отеле остановился.
Я повис на оконном карнизе, в тридцати метрах над тротуаром, на поясе, который заранее прикрепил к раме. В руке у меня на всякий случай был револьвер 45-го калибра.
Агенты Рондины открыли дверь с помощью отмычки, вошли в комнату и выпалили по полной обойме в гору подушек на кровати. Выстрелы были похожи на легкие хлопки. Эти идиоты так спешили, что даже не проверили состояние жертвы. Они только переглянулись и вышли.
Переждав минуту, я открыл окно, влез в комнату и стал разглядывать дырочки на наволочках. Утром горничная наверняка удивится: четырнадцать выстрелов превратили подушки в решето, а вся комната пропахла порохом.
Я закрыл задвижку, дважды повернул ключ в замке, лег на пострадавшую постель и сразу уснул.
3
Тот, кто никогда не бывал на заседаниях ООН или просто в здании на Ист-ривер, не представляет, как много он потерял.
В Гане опять начались волнения, и делегаты были вызваны с каникул на срочное заседание.
Я позвонил из вестибюля. Через несколько минут появился лощеный тип. Услышав пароль, он скорчил презрительную гримасу, но пригласил меня следовать за ним. Во всяком случае, он догадывался о моей профессии.
Дебаты меня не интересовали. Я разыскал Рондину, подошел к ней сзади и спросил:
– Ну, и долго это еще будет продолжаться, моя дорогая? Она медленно повернула голову, не прекращая переводить, ее зрачки чуть расширились. Единственно, что выдавало ее, – влажные глаза, и я спросил себя, как сильно должна женщина ненавидеть мужчину, чтобы заплакать, узнав, что он не умер. Заседание должно было скоро кончиться.
– Жду тебя у входа, – сказал я. Она вышла через четверть часа.
– Привет, Тайгер!
– Можешь мне открыть одну вещь?
– С удовольствием.
– Кто делал тебе пластическую операцию? Ты выглядишь потрясающе. Шрамов совсем не видно.
– А их и не должно быть.
– Ваши юнцы меня вчера упустили. Надеюсь, ты им сделаешь выговор?
– Конечно, – она опустила глаза.
– Я вполне мог их вчера прикончить. Это было совсем не трудно. Передай, что второго шанса они не получат. И ты тоже.
– Тайгер!..
Она опять была прежней Рондиной, настоящей женщиной до кончиков ногтей. Высокая, стройная, в расцвете красоты – именно такая могла свести меня с ума. Но только не теперь.
– Тайгер, тебя это все еще беспокоит?
– Теперь уже нет. Боль давно прошла.
– Значит, ты жаждешь мести?
– Скорее удовлетворения. Все, что мне нужно, это видеть, как умираешь ты.
– Пожалуйста.
– О нет, не так просто. Сначала ты будешь об этом долго думать и… дрожать.
Внезапно она обвила мою шею руками и прижалась своим влажным горячим ртом к моим губам. На секунду моя воля была парализована, но прежде чем я успел что – либо сделать, Рондина отпрянула и нежно улыбнулась мне.
– Берегись, Тайгер, – загадочно сказала она.
– Не беспокойся, я переживу тебя, – ответил я.
Здание на Пятой авеню было одним из тех уродливых бетонных сооружений, которые выращивает Манхэттен и сдает их под конторы.
На 16-м этаже находилась контора под табличкой: «Томас Уотфорд: импорт-экспорт». Я вошел и сказал секретарше, что мне нужно видеть мистера Уотфорда. Нет, я предварительно не договаривался о встрече, но он меня примет. Секретарша связалась с шефом и предложила мне зайти в кабинет. Эта фирма являлась одним из секретных филиалов Центрального разведывательного управления, и наша организация была с ней на ножах.
В кресле сидел субъект в синем деловом костюме, с рысьими глазами и короткой стрижкой.
– О, вот и вы, Тайгер, – сказал он, откинувшись на спинку кресла. – Прошу вас, садитесь.
Я сел.
– Мы уже знаем, что вы в городе.
– Ваши люди хорошо информированы.
– Это не представляет большого труда. Шум, который вы за собой оставляете, говорит сам за себя.
– Спасибо за комплимент.
Уотфорд наклонился вперед, и я спросил себя, скольких людей он запугал этим ледяным взглядом.
– Мы узнали, что вы занялись одним делом через нашу голову, – сказал он. – Это нас не устраивает.
– Что ж…
– Это правда, Тайгер?
– Вам лучше знать. У многих есть ко мне претензии.
– И к группе, которую вы представляете. Вы называете себя «патриотами», не так ли?
– Я – нет. Раньше – может быть, но не теперь. Меня интересует только работа. «Розовые» и либералы так отчаяние» нападали на нас, что я избавился от патриотизма. Многие патриоты забыли о барабанном бое. Я к ним не принадлежу. Мне нравится борьба.
– Но вопрос о вашей организации будет разбираться в Комиссии при конгрессе.
– Тогда и поговорим.
– Но послушайте…
– Кто разгромил гнездо восставших в Никарагуа? Кто подавил мятеж в Гондурасе? Мы были в Колумбии и Панаме и погасили эти дурацкие волнения. Ваше дело – это бумажная война, денежная помощь. Послушайте, дружище, мы – это сила. Мы способны драться. Так что оставьте нас в покое и не суйтесь в наши дела. Вы – секретная организация и занимайтесь своими проблемами.
Уотфорд откинулся на спинку кресла, взял карандаш и постучал им по столу.
– Нам известны ваши планы.
– Тогда вы должны знать, что мы можем уничтожить вас. И сделаем это, если вы не оставите нас в покое. Но вы не станете нас трогать, потому что тогда вам придется расшифровать себя, а этого вы не можете себе позволить. Слишком много поставлено на карту.
– Мистер Манн, вы предатель своей страны.
– Пока еще нет, дружище. Может быть, в ваших глазах я и предатель, но в наших – нет. У нас подобное случается с немногими, и мы расправляемся с ними по – своему.
– Итак, мистер Манн, что я могу для вас сделать?
– При ООН работает переводчица по имени Эдит Кен. Мне нужно, чтобы ее проверили.
– Этот интерес носит личный характер?
– Пожалуй.
– Куда вам послать ответ?
– Я позвоню.
Немного погодя я отнес Эрли Бентли пули, которые вынул из подушки, и через пять минут имел результаты экспертизы. Они были выпущены из «люгера» калибра 7,65. Данные зарегистрировали и отправили в архив.
Я поблагодарил Эрни, вышел из его конторы и отправился в отель.
4
Британский паспорт Эдит Кен выглядел подлинным и был получен на основании свидетельства о рождении. Позвонив в Лондон, я убедился, что свидетельство тоже было настоящим. Вероятно, противнику каким – то образом удалось заполучить этот паспорт, а замена одной женщины другой – дело не очень трудное. Настоящая Эдит Кен умерла или исчезла, а ее место заняла Рондина.
Личность Эдит не подвергали сомнению, но до поступления в ООН ее никто не знал. Она приехала из Лондона, приступила к своим обязанностям, и вскоре к ней привыкли.
Вилли Гиббонс встретился со мной за чашкой кофе и принес с собой четыре больших фотографии Эдит. Отдавая их мне, он сказал:
– Эта женщина не выходит у тебя из головы, Тайгер?
– Да, старина.
Улыбка пропала с его лица.
– Зачем тебе эти фото?
– Я размножу их и разошлю всем европейским и американским специалистам по пластической хирургии.
– Для чего?
– Чтобы выяснить, кто делал ей операцию.
– Протри глаза. Тайгер. Этой женщине не нужна никакая операция. У нее все настоящее.
– Если я не найду хирурга, значит, операцию ей сделали за «железным занавесом».
– С ума сошел! Ты вбил себе что-то в голову, а у меня такое чувство, что я говорю с незнакомым человеком. Опять загадки! Не хочешь объяснить мне хоть что-нибудь?
– Пока нет.
Вилли отпил несколько глотков кофе и, нахмурившись, посмотрел на меня,
– Я звонил тебе сегодня утром в отель.
– Да?
– Тебя не было, но детектив по фамилии Тиббет задал мне несколько вопросов. Оказывается, убирая твою комнату, горничная обнаружила в подушках следы от пуль, но самих пуль не оказалось. Что ты на это скажешь?
Я пожал плечами.
– Это вообще подозрительный отель. Кто знает, что там произошло за время моего отсутствия. Кто-нибудь слышал выстрелы?
– В том-то и дело, что нет.
Я заказал еще чашку кофе и повернулся к Вилли.
– Сделай мне еще одно одолжение, узнай, с кем встречается Эдит Кен.
– В личном плане или…
– И лично, и по службе. Сможешь узнать?
– Конечно. Но за это ты мне потом все расскажешь.
– С удовольствием.
– О'кей, хищник!
…Полковник Чарли Корбинет демобилизовался из армии в 1954 году в чине бригадира. Ему было предоставлено место в правительственном аппарате, но оно не соответствовало его способностям. Вскоре он ушел оттуда и поступил на службу в компанию «Рассел – Перкинс», где ворочал миллионами. Он почти не изменился с тех пор, когда был шефом разведывательных групп, перебрасываемых через линию фронта. Только чуть – чуть постарел.
Он пожал мне руку.
– Ну, Тайгер, очень рад, что ты жив.
– Благодаря хорошей тренировке, полковник.
Мы оба рассмеялись. Никому бы и в голову не пришло, что последний раз мы виделись десять лет назад. Он отослал свою секретаршу, распорядившись не беспокоить нас в течение часа, вынул из шкафа бутылку, лед, миксер и приготовил виски с содовой.
– За доброе старое время, Тайгер!
– И за настоящее, полковник.
Он прищурился, потом кивнул и чокнулся со мной.
– Насколько я понимаю, ты посетил меня не только по старой дружбе?
– Не только. Мне нужна некоторая информация. Он сел и указал мне на кресло.
– Понимаю, но ты, вероятно, догадываешься, что не первый приходишь ко мне с такой просьбой. До тебя здесь уже многие побывали.
– Я слышал об этом, – сказал я.
– А я кое – что слышал о вас. Не прямо, конечно, но мое положение дает мне возможность быть в курсе событий, и некоторые из них определенно носят вашу печать. Дело в Панаме чисто сработано.
– Стараемся.
– В течение некоторого времени ваша группа будет очень непопулярна.
– Это уже началось.
Я отхлебнул из бокала. Как обычно, полковник смешал очень крепко.
– Что я могу для тебя сделать?
– Меня интересует, что произошло с Рондиной Лунд? Помните ее?
Корбинет помолчал немного, разглядывая меня и задумчиво поигрывая стаканом.
– Ты был влюблен в нее?
Я попытался сделать невинное лицо.
– А если да?
– Тогда это чуть не испортило нам все дело. Хорошо, что война уже кончалась.
– Я дорого заплатил за свою глупость.
– Да, черт возьми, она чуть не отправила тебя на тот свет. Ты же еле выкарабкался!
– Так что с Рондиной Лунд?
Чарли откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.
– Она исчезла после высадки наших войск в Нормандии. Кажется, попала в руки «маки».
– Это точно?
Он покачал головой.
– Нет. Тогда происходило столько событий, что невозможно было все проверить. Кажется, ее ликвидировали в конце войны. Когда я узнал об этом, ты еще был в госпитале.
– От кого?
– От Прайда Ричардса из Интеллидженс Сервис. Как-то мы разговорились за стаканом виски, и он упомянул об этом.
– Мне нужно с ним увидеться… – начал я.
– Поздно, – оборвал меня полковник. – Он умер три года назад.
– Как вы думаете, смогу ли я с этой информацией продвинуться вперед?
– Почему бы и нет? – ответил он. – Тут все дело во времени. Спустя двадцать лет не так-то просто найти след. Кроме того, партизаны не вели никаких записей. – Он развел руками. – А что ты собираешься сделать с Рондиной?
– Рассчитаюсь за все.
– Ну, пока ты ее разыщешь… Я встал и взял шляпу.
– Полковник, я думаю, что уже нашел ее.
Корбинет прищурился. Он как бы мысленно проглядывал список тех неприятностей, которые доставила нам Рондина, и вспоминал погибших из-за нее людей.
– Да, да, эта Рондина… – задумчиво сказал он.
– Мне нужно знать, полковник. Вы все еще в контакте с разведкой?
– В определенном смысле, да, но пусть это останется между нами. Я в точно таком же положении, как и ты.
Теперь настала моя очередь внимательно присмотреться к нему. Я вспомнил и связал воедино все то, что слышал от офицеров разведки. Припомнились некоторые подробности недавних операций, и я узнал в них давно знакомый мне уверенный почерк.
– Значит, вы все еще варитесь в этом котле?
– Ты слишком догадлив, Тайгер. Сейчас все иначе, чем было раньше. Сложней. Не рискуй понапрасну.
– Этому я тоже обучен. Позвоню вам через пару дней.
– Непременно.
Уходя, я прикрыл рукой крошечный объектив на двери и усмехнулся при мысли о том, какую гримасу состроит старина Корбинет, увидев пустой негатив. Это тоже был старый трюк.
В четыре часа я позвонил Вилли и спросил, что ему удалось узнать. Он назвал мне имена людей, постоянно встречающихся с Эдит. Это были Бертон Селвик, с которым она поддерживала служебные отношения; Грегори Гофта – венгерский переводчик при ООН; Джон Фредерик Тэлбот – элегантный англичанин, работавший в британском посольстве, и женщина – секретарша из ООН, Гретхен Ларк, с которой Рондина постоянно завтракала. Я записал их адреса, поблагодарил Вилли и повесил трубку.
Следующий мой звонок был к Томасу Уотфорду.
– Говорит Тайгер, – сказал я. – Вам удалось узнать что-нибудь об Эдит Кен?
– Возможно, но лучше говорить об этом не по телефону. Мы договорились встретиться через час на Шестой авеню.
Таким образом, у меня было еще достаточно времени, чтобы заняться именами, которые сообщил мне Вилли.
Я позвонил Барни Доджу и объяснил, что меня интересует. Прежде всего, он дал мне массу сведений о Бертоне Селвике, который из этой тройки казался самым важным. Во всяком случае, по положению. Селвик относился к тем незаменимым людям, которые улаживают разногласия между странами и принимают решения за правительства. Додж явно опирался на хорошо информированный источник и обещал при встрече рассказать мне больше.
На остальных двух у меня уже не было времени. Служащие контор устремились на улицы и стали драться за такси. Я же не стал ввязываться в драку и пешком добрался до бара, где мы договорились встретиться с Томасом Уотфордом. Это и была моя ошибка. Мне следовало прийти раньше.
В баре меня поджидали два здоровых парня – агенты ФБР.
Они вытащили у меня револьвер, дали допить пиво и с дружескими улыбками, приставив к ребрам дула пистолетов, вывели меня на улицу.
Меня привезли в контору, которая находилась на десятом этаже делового здания на Сороковой улице. В коридоре стояла мертвая тишина, все комнаты казались пустыми. На дверях кабинета, куда меня ввели, не было никакой таблички.
Оба парня подвергли меня двухчасовому допросу, но так и не узнали ничего существенного. Потом появился Уотфорд.
– Долго это еще будет продолжаться? – спросил я.
– До тех пор, пока мы не узнаем правду. У нас есть время.
– У меня тоже. Может, пока расскажете об Эдит Кен?
– Зачем вам такая информация?
– Это мое личное дело. Мы были когда-то знакомы.
– Ерунда. Мы проверили: ваши пути никогда не пересекались.
Я пожал плечами.
– Она британская подданная, Тайгер, и занимает деликатный пост. Англичане устроят чертовский скандал, если мы начнем проверять их персонал.
– Почему? Она ведь простая переводчица! – Я пристально посмотрел на Уотфорда.
– Ваши расспросы опасны, – сказал он. – Мы не можем допустить, чтобы наши отношения с англичанами испортились. И не позволим вам совершить глупость. Будете вы, наконец, говорить?
– Этот аппарат подключен? – Я указал на телефон.
– Да. А в чем дело?
– Я думаю, вы знаете свой телефонный код? Уотфорд ничего не ответил.
– Позвоните в бюро «Сковородки» и справьтесь обо мне. На лице Уотфорда выразилось изумление, ведь это было кодовое обозначение Главного бюро, направляющего работу филиалов ЦРУ. Подумав, он кивнул и снял трубку. Я видел, что он набрал правильный номер, пробормотал свой код, задал несколько вопросов, выслушал ответ и повернулся ко мне с побагровевшим лицом.
– Как вам удалось добиться их поддержки? Я усмехнулся.
– Это было не сложно. Но меня интересует, почему вы мной так активно занялись?
Троица обменялась взглядами.
– Черт возьми, да потому, что это касается утечки информации из ООН.
Я встал, пошел к двери и уже с порога сказал:
– Объяснение принято.