Текст книги "Камни тоже плавают (СИ)"

Автор книги: Михаил Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Два письма в посольства из одного ящика – жандармы просто обязаны просмотреть всю почту или я ничего не понимаю в перлюстрации!

Долгорукой отправил не запечатанную открытку со словами: «Восхищен красотой и умом! Танюша, бросайте всё и выбирайте воды Австралии. С любовью Ваш Влюбленный Рыцарь» – пусть будет шанс спастись в той будущей кровавой бане, что ждет Россию. Всё-таки такая стать и такие мозги как у Танюши должны иметь будущее. Хотя бы как генофонд для человечества. Да и надежда не умерла еще раз к Ташечке подкатить. Уже без папы и по серьезному…

Надеюсь, поставлю питерскую службу царской охранки на уши. Пусть поломают голову. Да и жандармерия с тайной полицией пусть мышей лучше ловят – высший свет получше шерстят.

Ну и след отправления – Финляндский вокзал.

Главное, чтобы меня не поймали, а то шуточки над кабинетами перлюстрации очень сильно боком выйдут. Хотя… Полагаясь только на зрительную-то память сотни-полутора лиц, что меня видели и знают. До хотя бы тотальной паспортизации с повальной фотосъемкой, думаю, это слишком маловероятно. Главное по дурацки не попасться.

Кинул в почтовый ящик письма. Одно дело, надеюсь, сделано. Накидал конспирологических гипотез – теперь скандальчик. Как раз времени впритык осталось.

Что сотворить такого, чтобы утром об этом и сплетничали, и дежурящий городовой по инстанции вынужден был передать, но меня, как зачинщика, не задержали? В голову как ни ломал пришел только пьяный дебош совсем потерявших берега новых русских. Ну или не новых для этого времени.

Образ как-раз в стиле…

Задержит простой городовой богатого буратину? Сам – ни за что, нужны ему потом такие проблемы? А времени «подумать» и «вызвать кавалерию на подмогу» я ему не дам. Уеду.

Вздыхаю, страшновато и не хочется, но бежать без оглядки глупо. Проще сейчас чуть рискнуть и послать все хвосты искать меня подальше, чем потом бегать и трястись, думая, где они меня ищут.

Пусть будет ещё один мой след…

Беру в привокзальном ресторанчике бутылочку коньячка и к коньяку мясной закусочки. Гуляю!

Шустовского не нашлось, пришлось довольствоваться бутылочкой «Древний Эривань». Ну и приговорить для запаха пару рюмочек. Недурственно, я б даже сказал божественно!

Особенно, под ломтик нежного птичьего мясца. Дикого. То ли рябчика, то ли фазанчика. Знали ж предки толк, в том, как и что подать, да как угодить. И куда только потеряли? Выродили до эрзацконьяка из заварки на промышленном спирте и обжаренной ножки Буша.

И ценой-то за этот пир желудка всего лишь в очередную пятирублёвку. Для меня сейчас мелочь, но в душе шевельнулась жаба – всего лишь в стоимость лошади с упряжью – несбыточной мечты и кормилицы сейчас многих российских крестьянских семей… Этот «хруст французской булки» окончательно испортил настроение и разбудил, похороненного в ушедшем детстве, пионера.

Дежуривший на вокзале полицейский чин при моём появление с полупустой бутылкой коньяка не прореагировал практически никак. Стрельнул глазами и забыл. Насмотрелся видимо.

Ну а дальше просто, зашел за угол, отдал, заранее извиняясь, остатки рябчика привокзальной дворняге – ещё когда подходил к вокзалу ее приметил с выводком щенков – дождался, когда, давясь проглотит, и шуганул её в сторону стража порядка.

– Вот бездельники! Распустили тут! – и, выскакивая из-за угла, запустил полупустой бутылкой коньяка ей вдогонку.

Само собой, в собаку не попал, не туда целился. В полицейского, кстати, тоже не смог. Увернулся – резким и быстрым гад оказался. Зато удачно попал в вокзальное окно за ним. Никто не пострадал, но звона, визга и извечного русского мата хватило с избытком.

Ну что ж, тоже не плохо, значит, будет не рапорт, а скандал. Пойдет…

Теперь что, теперь главное морду кирпичом и «я главный» – включать наезд. На дернувшегося полицейского ору:

– Развели тут собачатню! – и чуть добавляю бабьего подвизгивания, – Приличному господину,…Ь! пройти невозможно!

Ну и к городовому, снова меняя шаблон:

– Поймать, утопить!!! Бегоооом!!!

Страж порядка просёк скачущие к нему неприятности и скривился как съевши лимон. Но с места не двинулся. А зря, для него лучше бы побежал…

Выбежавший из здания вокзала толстопузый дядька, решил пойти тем же путем, что и я – кто громче орет, тот и прав.

– Дег’жи его! Дег’жи! Стёкла мне, гаденыш, бить удумал! – и на меня своими сардельками в кольцах, да перстнях тыкать, да грабельки тянуть. – Да я с тобой знаешь, что сделаю⁈ Пожалеешь, что г’одился!

– Твое мнение ошибочно! Закрой ошибальник! – пришлось даже оттолкнуть слегка – испугался, что еще жиром сходу задавит.

– Ты, сволочь, не только окна вставишь, но и за ущег’б мне по гг’об жизни…

Договорить не дал, просто врезал в челюсть. Что-то торгаши берега путать начали тут…

– Моолчать!!! Раскомандовался тут… Иди прилавок протри!

Севший на зад толстопузый стал красномордым.

– Николай Васильевичу придется попинять, что торгашам воли много дал! – это уже мнущемуся жандарму.

– Да я… Твоего Николая… – торгаш призаткнулся, но, однако, ненадолго, сплюнул юшку, – Он на меня г’уку поднял!

Бедный страж, быстрее всех просёкший кто такой этот Николай Васильевич и чем ему это светит, попытался слиться со стеной у разбитого окна. Безуспешно. Даже несмотря на то, что цветом лица на штукатурку стал похож.

Своё высокое начальство-то он знать просто обязан.

Поворачиваюсь к полицейскому, ловлю его за обшлаг френча, подтягиваю и нежно шиплю:

– Объясни этому барану, кто такой барон Клейгельс. И заткни его… – отталкиваю, ну и, швыряя пару сотенных бумажек за дорогое стекло, добавляю, – прибери тут.

Слишком с избытком за разбитое стекло. Однако толстопузый похоже тоже слишком с избытком разогнался и тормоза потерял – закусил удила, короче, и понёс, отключив мозги.

– Своим золотом швыг’яться у себя будешь, сволочь, а на моем вокзале я хозяин! – однако с задницы не поднимается, но жандарму командует, – Кг’ути его кому сказал!

Ну вот скольких уже привычка меряться с незнакомцами у кого больше под монастырь подводила, а нет же, всё им неймется, всё никак не учатся.

– Вот торгашье племя, чуть царь-батюшка волю дал, возомнили себя выше всех. Уже командуют… – ну и чуть подзуживаю дурня, – Ну убрал пузо!

– Да я тебя… – и граблями своими на меня махать.

За что, естественно, тут же снова схлопотал по роже и сел, тряся башкой, на пятую точку.

– Видишь, как распустились у тебя тут служивый! И бардак, и крамола! Так и бомбистов дождешься! – и, костеря себя за расточительство, достаю еще золотой империал, – На тебе на извозчика, в околоток его доставь! Эту заразу на корню сразу выжигать надо!

Под гробовое молчание покачиваясь ухожу искать свой вагон к поезду. Вякнут, не вякнут? Дернутся? Никто не дернулся.

Что-то мне кажется – переборщил. След слишком уж явный лег…

Успел к самому отправлению. Как тронулись, узнал у проводника о наличии вагона-ресторана и ушел в него ужинать. Ну и саквояжик свой, естественно, захватил.

Всё-таки красиво тут и кормят божественно, даже в поезде! Только отъехали, а уже и сибирские пельмешки с черной икрой и торты на десерт на выбор. И две дамочки ужинающие. Под их неспешную трескотню о светских сплетнях наконец-то спокойно поел. Уже ночь, а я только обедаю. Денёк выдался, как будто колдуна нахрен послал.

Напоследок, по чистой русской традиции, решил третий след оставить. Написал еще одно письмецо послу. С маленькой сенсацией. Без шифра, всего три строчки. И тот же масонский знак в виде глаза в нижнем углу прилепил.

Ну и попросил официанта конверт утром где-нибудь в почтовый ящик кинуть. За рубль чаевых. Пусть по обратному штемпелю ищут, где я. Подальше отсюда.

На станции Парголово, через какие-то полчаса, ушел из вагон-ресторана. Ну и сошел, уже не возвращаясь в свой вагон. Дальше просто: где темнее всего? Правильно – под горящей свечой…

Подумалось: «Кажется опять выплыл Камнев?». И пошутил про себя: «При уменьи и везеньи и камни плавают!»