Текст книги "… по прозвищу Кобра (СИ)"

Автор книги: Михаил Востриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Снайпер этого мира с большой буквы, молча кивает.

– Ну а вы, что? – смотрю я на вытянувшихся во фрунт ужиков, внимающих любому моему приказанию… так им хочется тоже быть полезными.

– Э-э-э… а вы, вот что, – придумываю я спецзадание для брата Щуса и сестры Уси, – Дуйте к нашим, кто поядовитее, пусть собираются недалеко и ждут. Как мы стрельбу и взрывы закончим, что бы проползлись по свитским и кто будет ещё жив… что бы уже не был. Ну, вы поняли⁈ Никого не пропускать, ясно?

Да, куда там… вжик-вжик в траве… и нет их. Значит, поняли!

А шум приближающейся колонны свитских уже хорошо слышен. Лязгают золочёные латы, гортанно орут командиры, ржут кони, мычат буйволы в упряжках грузовых повозок. Там всё – цветные палатки, продукты, кухонная утварь, подушки, одеяла, запасное оружие…

Вот они… Н-да, могу себе представить ужас язычников, когда 100 лет назад, вот такие незваные гости под водительством ещё не Святого князя Гула, пришли к ним, чтобы кровью, огнём и мечом установить на их земле человеколюбивые законы того, кто Имя. На их уже бывшей земле…

– Колонна, сто-о-й! Разбиваем лагерь! – доносится снизу хриплый и сорванный голос командира.

Лагерь свитские разбивают ловко, быстро и грамотно. Вот что значит, многолетняя выучка. Вход и выход они перегораживают тремя рядами повозок, одну из которых, посередине, можно откатить и пропустить одну фуру или карету на территорию лагеря. Далее, проезд фуры змейкой через строй пеших вооружённых свитских, по два человека на каждом метре дороги. Таким образом, длина пути досматриваемой фуры и, соответственно, всего лагеря – 100 метров. Половина свитских стоит в строю, половина отдыхает в палатках. Каждые два часа – смена. Тут же, кашевары уже раздувают походные котлы, а штатный палач выкатил из повозки мясницкую колоду и ищет место, куда бы её пристроить с краю…

В принципе, как я и рассчитывал, фронт моих огневых позиций, тоже, примерно, 100 метров.

– Откатывай! Первый, пошёл! – орёт командир свитских, имея ввиду, что бы на территорию лагеря уже начинали по одной запускать на досмотр, скопившиеся с обеих сторон дороги – повозки, кареты, фуры и т. д.

– Огонь! – негромко командую я.

И началось…

После выстрела подствольного гранатомёта автомата Калашникова, аккуратно расставленные в три ряда деревянные повозки свитских взлетают высоко в воздух и падая вниз, образуют на дороге непроходимый бурелом.

А я, со скоростью, достойной чемпиона мира по бегу на дистанцию 100 метров, уже мчусь на другой фланг моей огневой позиции, чтобы то же самое проделать и с другим, противоположным въездом в лагерь противника. Ура, получилось!

Далее, у меня в программе идёт физкультурное упражнение «Метание гранаты» из фронтальной стойки «вперед» и «вперед-вверх» за счет движения предплечья и кисти. Всё, по школьной методичке! Десять раз – туда, и десять раз – обратно! И всё это, под непрерывный басовый рокот «Утёса» и хлёсткие плёточные щелчки снайперки… Теперь, понятно, почему военные называют снайперские винтовки «плётками».

Пулемёт умолкает. Все? Нет… снайперка продолжает щёлкать, хотя уже гораздо реже… стрелок явно выискивает цель. Щёлк… щёлк… щёлк! Всё?

Нет, ещё! Зажужжали два Mavik, полетели на осмотр бывшего лагеря свитских… Пару раз громыхнули наступательные гранаты, сброшенные с них. И наступает тишина… Вот, теперь, видимо, всё! А значит, шевелений в лагере больше нет.

Подползаю к краю плато и через временно отнятый у Речи бинокль внимательно рассматриваю бывший лагерь бывших свитских… Ё-маё… картина маслом!

Пуля 12.7 мм, или по западной терминологии – 50 калибра, рвёт тело человека как обычный винтовочный патрон мелкую птицу… в клочья. Так мне рассказывал мой товарищ, опытный военный врач, побывавший вместе с нашими не в одной «горячей» точке.

Везде трупы и лужи крови… Вижу свитского… верхняя половина торса свалилась вниз, а нижняя осталась стоять, удерживаемая тяжёлыми сапогами. Ага, а этих двоих, вообще «дезинтегрировало» одной пулей. А вот это, когда такой пулей отрывает конечность, врачи называют «травматической ампутацией». А вот, ещё – «фрагментация тела» или его «обесформливание». Это, когда бывшего хозяина тела рвёт на мелкие кусочки. А вот, знаю, «деформация головы в форму репы»… Полный набор военно-медицинских терминов моего мира.

И больше не осталось ни одного живого⁈ Ага, вон, поползли гадючки… сейчас, они уже точно проверят.

«Экстерминатус… гекатомба… Варфоломеевская ночь… избиение младенцев… побоище… мясня… скотобойня… мочилово… изничтожение… ликвидация…» – проносятся в голове возможные названия увиденного.

– Отбой! – хриплю я своей маленькой армии, и мы начинаем собираться в обратный путь.

Собираем стреляные гильзы и прикапываем их на дне обвалившейся поисковой ямы древних золотодобытчиков. Сжигаем деревянные ящики и картонные коробки из-под боеприпасов вместе с дощатыми настилами-залёжками стрелков. Осликам теперь тащить вниз гораздо меньше груза. Они так и стоят, привязанные к вбитым в землю колышкам и прядут ушами. Давешняя близкая стрельба их никак не коснулась и не удивила. Счастливые…

А вот меня, коснулась… Я только что отправил на Тот Свет четыре сотни живых душ… людей. Как всё это потом отмаливать⁈

«Но, это же были свитские, они не люди!», – пытаюсь убедить я сам себя…

Снизу, с дороги, наверх поднимается дым от горящих повозок и отвратительный запах горелого человеческого мяса…

Я поднимаю руки к небу: «Прости меня, тот, кто Имя, у меня просто не было другого выхода…»

И тут…

С неба падают тяжёлые крупные капли. Слезы⁈ Тот, кто Имя, плачет обо мне и моей загубленной убийствами душе⁈

И хлынул дождь! Ливень! Он в мгновение ока смыл с дороги всю кровь и гарь… а из столицы Золотой Окумы в ущелье уже спешат огромные телеги мрачных божедомов. В Союзе хоронят в день смерти, и по-другому здесь нельзя! Слишком тепло и влажно…

Но, лёгкий ветерок сносит дождевые тучи и на небе опять вспыхивает солнце!

И ехать нам до Мана… ещё через четыре окумы.

Глава 22. На краю бездны

Великокняжеский дворец в Мане.

В огромном каминном зале дворца двое. Родные братья-погодки, старший брат Гул, он же глава Союза Сводных Окум великий князь Гул IV, и его младший брат Гог. Оба они из древнего великокняжеского рода Герр, в честь которого названа Окума Герр и деньги страны – герры.

– Че-ты-ы-ыре-е-еста! – буквально, кричит Гул, – слышишь, Гог… четыреста! Лучших! А многих, даже не нашли… их нет… разорваны в клочья… хоронили пустые гробы – с ма-а-аленькими кусочками кожи или пучками волос… что нашли! И теперь, если кто-то из-за Сулойских гор захочет, то может спокойно забирать у нас Золотую Окуму. Даром! Защищать её уже некому! Впрочем, как и Красную Окуму! Сколько там свитских положил этот милый мальчик…., шестьдесят⁈ И всё из-за ваших маклей с алхимической фабрикой князей Бести!

Гог подавленно молчит, устремив глаза в пол.

– Ты и твои дети, Гог, уже слишком дорого обходитесь и мне и государству! В прямом и переносном смысле, – продолжает Гул уже спокойнее, – Вы уже с ног до головы вымазали дерьмом и страну и меня, её главу. Особенно, твой сын Грес… Кому захочется заводить и развивать своё дело, если его всё равно отберут? А это уже налоги! Вернее, их отсутствие…

Гул делает паузу и его голос приобретает фальшивые доверительные нотки:

– А ты знаешь, что сказал мне председатель Верховного Суда Союза, когда я попросил его не возбуждать дело против твоего сына Греса за убийство его малолетней любовницы? Племянник же… Да, да, это когда он своими кованными железом башмаками полдня пинал её в живот… В ярости, что плохо ублажала! А вскрытие показало, Гог, что у девочки родился бы мальчик! Грес вместе с его матерью убил наследника всего нашего поганого рода… нашего с тобой… наследника, Гог! Нельзя же за такого держать твоего плюгавого и уже давно ополоумевшего от денег и крови Греса⁈

– Но, закон… – на секунду поднимает глаза Гог.

– Так вот, главный судья меня спросил… – продолжает Гул, как бы не замечая реплики брата, – А за каким кутаком собачьим наш с тобою Святой Равноапостольный предок, вообще создавал суды окум и Верховный Суд Союза? Если в них за очевидное и однозначное зверское убийство беременной девочки 14 лет – ничего… А за недоказанное убийство девственной Уми Такк из Красной Окумы, тоже 14 лет – смерть всей семье князей Бести, до седьмого колена⁈

Гог молчит. Ему нечего сказать.

Эх-х, знал бы князь Гул ещё кое-какие грешки своих родственничков… Как вымогали… как отжимали… как убивали… как обманывали, в том числе и лично его, главу государства, всякий раз занося на подпись Гулу свои людоедские приказы, просьбы и распоряжения. С одной-единственной корыстной целью – нажива!

Ибо, сказано:

«Родимцы – самые худшие вкупоотечные. И врадники человеку – свойские его!».

А главный причтик Нур, предстоятель Церкви во Имя, рассказывал Гулу, что при явлении людям того, кто Имя, в числе прочего, была передана и заповедь:

«Любите врадников ваших, благословляйте анафематствующих вас, благотворите нетерпящих вас».

И, ведь, это всё о них, о родственниках и близких, коих у Гула только и есть, что родной брат Гог и его дети. Супруга Гула уже умерла, а детей им, тот, кто Имя, не дал.

А закон… Да, есть закон о престолонаследии. И по нему, в случае смерти Гула, главный трон Союза получит его родной брат Гог под именем – Гул V. А если и с ним что-то случится, тоже уже не молод, то новым великим князем Союза станет его сын Грес – рейдер и убийца. Бр-р! Сложно сказать, сколько времени Грес пробудет великим князем, пока его, по алчности и беспределу, не свергнут или убьют владетельные княжеские роды окум… И тогда, конец древнему роду Герр и всем его завоеваниям, придёт уже другая династия.

– Так вот, про закон, – говорит Гул, хорошо подумав, – Любая власть от того, кто Имя… но законы про власть, это же не звёзды на небе, чтобы их тронуть нельзя… их пишут люди. Поэтому, закон о престолонаследии будет изменён! Ни ты, ни Грес, никогда не станете тем, кем мечтаете стать просто по праву рождения…

Гог вздрагивает! Действительно, мечта о троне, на котором сейчас сидит его брат – главная мечта в его жизни и ради неё он готов на многое… На очень и очень многое…

– Народоправство! – продолжает Гул, – Слышал о таком, Гог? А между тем, все окумы, не пожелавшие вступать в наш Союз сто лет назад, живут именно так. И, ведь, неплохо живут… Первостоятель – так они называют главу своего государства, избранного большинством на всеобщем вечье, сроком на пять лет.

– Но княжеские роды⁈ Они же никогда не… – буквально, кричит Гог!

– Клал ты на княжеские роды, Гог, судя по истории с князьями Бести… это многие отметили. И эти многие… уже – да… – просвещает брата Гул, – Я со всеми переговорил! Кому охота терять свиту, хоть по 60, хоть по 400 человек одномоментно… А с ней и всё своё имущество, а то и голову. Зато, взамен, полная амнистия и неприкосновенность членов рода. По крайней мере, до совершения ими преступления, караемому Превотальным Укладом. Так мы хотим договариваться Эколой. Он – первостоятель, а мы его лучшие друзья и помощники!

Гог замирает, он думает, что ослышился. Но нет, не ослышился…

– Так, что, братец, – продолжает моральную казнь семейства Гога князь Гул, – С этого момента, этому мальчику, князю Эколе Бести, если жить хотите, козни не строить… всё равно ничего уже не подпишу. Пусть, едет себе и едет, на своём синем фургоне-конфекционе по Сулойской дороге, сейчас уже по Окуме Рыбаков, видимо. А кто он на самом деле – Светлый ангел того, кто Имя, как говорят, или Инферно – проснувшееся древнее изначальное Зло… это пусть теперь определяет главный причтик Нур со всем своим причтом Церкви во Имя. Приедет, разберёмся!

– А откуда ты… – хочет задать вопрос Гог.

– Систель сказал, – спокойно перебивает его Гул, – Ему там сверху, из своего «Тонкого мира» в четвёртом измерении, видно всё и про всех… Но, он тоже боится…. Экола видит его упырей и умеет их убивать. Систель однозначно полагает его Инферно, разбуженным твоими с детками проказами, и тоже хочет с ним договариваться, когда тот придёт в Ман.

– Кстати, – в голосе Гула добавляется стали, – Это же вы надоумили владетельного князя Красной Окумы Миха VII из рода Ретт, письменно лгать Верховному суду, что он не убивал князей Бести? То-то, он сейчас, докладывают, мраморную усыпальницу для них ставит на месте убийства… причём, за свой кошт. Ты, ведь, знаешь, Гог, ЧТО полагается за ложь Суду и подстрекательство к ней, а также, за невыполнение его приказов⁈ А кто анти-магические сети к в Красную Окуму возил⁈ Опять, не вы? Ну, ну…

– Значит, только моих детей отдаёшь на смерть Инферно? – злобно шипит Гог.

– Если бы так… – грустно отвечает Гул, – Поверь, все были бы счастливы, заслужили твои дети смерть… Но вы столько всего у меня подписали… за алчность мою… не отмолить уже! Так что, мы с вами в одной лодке. Ведь, знал я, что за этими моими подписями стоит, а не отказал ни разу… ибо, золото ум мой застило. Вот и пришёл срок ответить. Что же, отвечу… никогда свои грехи на других не перекладывал. Буду теперь готовится к покаянию… и молиться. И вы… готовьтесь! Всё, иди… Гог, я устал.

Гог слегка кланяется брату и не поднимая на него глаз молча выходит из каминного зала.

* * *

Сулойская дорога. Граница с Окумой Рыбаков.

Как хороший дождь смывает все следы, так и длинная дорога притупляет все чувства, если на ней ничего не случается. Золотая Окума осталась позади и за пять дней следования по её территории, с нами ровным счетом ничего не случилось. Буквально, на следующее утро после гекатомбы четырехсот свитских в Золотом ущелье, по уже расчищенной божедомами Сулойской дороге мы двинулись в дальнейший путь.

Ох и занятный же народ, эти божедомы! И народ ли они, вообще? Все, как один – огромного роста, с длинными как у обезьян руками, всегда в аккуратных чёрных сюртуках, неулыбчивые, молчаливые, с лошадиными лицами и в одинаковых чёрных котелках на голове. На своих чёрных катафалках, влекомых быстрыми вороными конями, они въезжают во двор к усопшему, чуть не раньше, чем домашние поймут, в чём дело. Прямо, такие, Ангелы смерти! Многие так и ориентируются… только завидя в своём дворе божедома, начинают плакать и посылают за причтиком. Как божедомы чувствуют и мгновенно реагируют на чужую смерть и свои 5 медных герров за одного покойника – тайна великая есть! Я сам видел это вечером «Кровавого понедельника» и вот… в Золотой Окуме.

За похороны всех убиенных мною четырёхсот свитских, божедомам заплатил владетельный князь Золотой Окумы. По факту представления счёта! В этом мире никому и в голову не придёт не верить или обмануть божедома. Никто, ведь, не знает, кто они и откуда. Где они живут? Какой породы и где пасутся их вороные кони? Как их зовут, наконец? Божедомы, и всё!

Я представил, как большой орел или ворон, висящий высоко в небе в поисках дохлятины, вдруг камнем падает во двор к только что усопшему, мгновенно обернувшись там огромным божедомом со своим катафалком и упряжкой. Хм-м, как версия, пойдёт…. Но, получается, божедомы чувствуют и смерть и деньги? Так, когда нас убили и сожгли свитские… ко мне же никто из божедомов не приехал… денег-то у меня тогда не было заплатить им за похороны. Пришлось, самому копать могилы…

Окума Рыбаков /reader/284234/2583353

Дождь стеной. Сильный ветер нагнал волну! К счастью, отмены рейса грузового парома нет. С короткой береговой разведки, весь мокрый, прибегает мой возничий Речи:

– Повезло! Очереди нет и паром сейчас на этом берегу, прямо с ходу заезжаем…

Действительно, повезло, заезжаем. Можно сказать, самыми крайними, закрытая аппарель даже слегка прижала торец фургона, но это ничего… в тесноте, да не в обиде. Потерпеть всего-то, часа три-четыре. Перед нами, море возов и карет. Стоят впритык, от борта до борта. Никто своих возов и лошадей не бросает. Это пассажирам можно на третью палубу, пусть там поразвлекаются. А здесь, все люди серьёзные – возчики, хуторяне, негоцианты. Им не до веселья, кони хотя и послушные, но в такой тесноте, могут и взбрыкнуть.

О-о-о! Давно не виделись… Вижу, над толпою хуторян-возчиков увлечённо работают мелкие энергетические упырьки – прилипалы, москиты и барабашки… И откуда они взялись-то здесь, вроде не рынок? Действительно, давно уже их не встречал. Ладно, это больше не моё дело… К моим не пристают и фиг с ними… Пусть!

Тронулись! Я стою на третьей палубе парома. Какая вокруг красота… широченная чистая река несёт свои воды в Океан…. Крутая волна… Красавец-паром, медленно, но верно, не поднимая парусов, скользит по канату… уже скоро он причалит к тому берегу и мы поедем дальше. Свежий ветер рвёт одежду… так бы стоял и стоял, любуясь на большую воду и наслаждаясь рёвом солёного ветра…

И вдруг…

Со страшным грохотом лопается туго натянутый канат между береговыми быками… Паром сотрясает мощный и резкий удар! Трещит обшивка первой палубы, паром наклоняется на левый борт и принимает в трюм речную воду. Часть возов, повозок и карет скатывается к левому борту и через проломы в обшивке выпадает за борт. Вместе с людьми! Слышатся их жуткие крики. Им уже не спастись! Ржание лошадей, идущих под воду вместе с тяжелыми повозками. Предсмертное тоскливое мычание буйволов… Пассажиры третьей, верхней палубы, горохом сыпются за борт. Их никто не спасает, ибо, некому, команда тоже уже за бортом. Всё смешалось и это очень страшно!

А раненый и скособоченный паром разворачивается на стремнине и его уже несёт в Океан.

Глава 23. Морские спасительницы

Не передать, что творится на тонущем в Океане пароме… Мощным прибрежным течением его уже отнесло довольно далеко от устья Реки на восток. Берег ещё угадывается в дымке, но уже нечётко. Кругом, завеса дождя. Но, многие здесь ещё помнят ту жуткую океанскую тварь, когда-то выброшенную штормом на берег в Красной Окуме, и из-за грязной магии которой «на смерть», потом умерла вся свита владетельного князя, стоявшая в оцеплении.

«Выходит, я был не первый, кто уничтожил в Красной Окуме всю княжескую свиту…», – проносится у меня в голове. С чего, вдруг⁈

Ведь, именно в связи с тем давним происшествием, был и введён строжайший запрет населению Союза подходить ближе, чем на 100 метров к берегу Океана. Именно поэтому, в Союзе и нет мореплавания и морского рыболовства…

А сейчас… что же делать этим несчастным людям, попавшим в такой жуткий переплёт…. Этого не знает никто! И я в их числе. От криков и чужих мыслей, моя голова просто раскалывается. И если от криков ещё можно спастись, просто заткнув уши, то от чужих мыслей спасения нет. Просто, какофония!

Нам, если можно так сказать, ещё повезло… Аппарель парома, поднимаясь перед отплытием, зажала левый буфер нашего фургона и тот теперь стоит, как прикованный к ней. Кривовато, но стоит. Пока, стоит….

Ужики у себя в домике… барич Заи тихо молится в магазине… а возчик Речи… ох, как не нравятся мне его мысли:

«Нужно пристрелить буйволов, чтобы не мучались… А после, самому… Как же я буду жить без буйволов… Больше часа они, бедненькие, в упряжке не простоят, рванут… и людей погубят и сами погибнут!»

На палубу лучше не смотреть… Полный клинч и безнадёга! Вой стоит такой, что отдельных криков я уже и не слышу… Хоть, ложись и умирай!

«А что, хорошая мысль… лягу и спокойно умру, чего уже дёргаться… и никакая магия мне уже не поможет', – думаю я и запрыгиваю в фургон – Да, нужно просто ложиться в койку и умирать».

В фургоне значительно тише, чем снаружи. Страшный человеческий вой в сотни глоток уходит на второй план. И на пределе восприятия сознания слышу странные слова с характерным произношением шипящих:

«Свиссти! Ссвиссти, Кобра, не сспи! Здессь, нашши, сспассут!»

Ох, да это же ужики мне маячат из своего домика! А я, с этой суматохой, совсем забыл про них… А они, вон, глазками на меня сверкают возмущённо… И правильно, сверкают!

И вдруг…

Я уже всё понимаю! И рву из фургона, помогая себе магией… по головам… по спинам… по крышам карет…. Уже совсем не обращая внимания на вой и стенания сотен обречённых людей. Мгновенно перебежав таким образом всю грузовую палубу, по трапу ныряю на первую палубу и высовываюсь в разбитый иллюминатор. Поверхность Океана прямо передо мною. В лицо летят солёные брызги.

«Это Эколе простительно… ему 14 лет, и он не ходил на лекции про морских змей в московский Зоологический музей, просто, по причине отсутствия в этом мире такового! Но, ты то, старый дурак, ходил… и должен был запомнить, что их почти 200!», – рявкаю я сам на себя, подношу к губам и дую в змеиный подвес-свисточек, – Почти 200 видов морских змей из всех существующих 3600 видов описано в научной литературе'.

И тут же, прямо передо мною, из волны высовывается прелестная жёлто-коричневая головка небольшой морской змеи диковиной раскраски – верх тела у неё тёмно-бурый, низ – светло-жёлтый, а хвост, похожий на весло – леопардовый, светлый с крупными тёмными пятнами.

– Аки есмь, Пеламида! – слышу я в своей голове без всяких акцентов и тягучих шипящих, – Можно ещё добавлять – двухцветная, желтобрюхая или ластохвостая… но мне не нравится. Лучше, зови меня просто, Пеламида. А теперь ты, обзовись-ка по нашему!

– Аки есмь, Кобра! – представляюсь я, – А ещё, я князь Экола Бести и мне очень-очень нужна помощь!

– И какая же помощь тебе нужна, скажи, всё сделаем! – говорит змея.

– Утону же скоро… вот-вот уже, видите⁈

– Кто… ты утонешь? С чего бы, это⁈ Кобры отлично плавают… Разве тебе не рассказали об этом при инициации?

– Э-э-э… нет, не рассказали… забыли, видимо…

– Ну тогда, Кобра, ты это… плыви куда хочешь! Можешь с нами пожить… если на земле скучно. Мы гостей любим. От них свежие новости. Ну, всё, я поплыла? – спрашивает меня Пеламида.

– Э-э-э… а этих, на пароме… вот их нужно спасти!

– Всех⁈ – удивляется змея, – Но… среди них нет змей… пусть себе тонут, рыбам лишний корм не помешает! А ужики твои, итак, хорошо плавают. У меня, кстати, для них сообщение из Мана, по «уши-в-уши» передали. Только что. Для тебя, между прочим. Позовёшь ужиков или сообщение сразу тебе говорить?

И тут я… взмолился! Так горячо, как ещё не делал никогда:

– Милая моя, дорогая, морская змея Пеламида! Век буду за тебя молить… и Мать-Змею и того, кто Имя! Обоих своих небесных спасителей! Только спаси, пожалуйста, этих людей! Они, все со мною! А потом, всё что передали по «уши-в-уши», передашь ужикам… а если ещё и пригласишь в гости… то мы придём с ужиками, не сомневайся. Посидим, поговорим… новости расскажем. Только, спаси этих людей! Спасёшь⁈

Змея на некоторое время задумывается и потом произносит:

– Ну… если они с тоб-о-ю… Ну… если новости, говоришь… А… ладно уж… спасём этих, уговорил! Тебя же сама принцесса-кобра Шуи Сисс инициировала, да? Ой… она такая красивая… я видела её на портрете. Говорят, она замуж собралась… Расскажешь, потом, ладно? Смотри, ты обещал… приходи сегодня к нам в гости с ужиками сюда же, на паром. Ну, ладно… жди пока!

И змея ныряет в волну.

А через некоторое время, когда наш паром уже было совсем заваливается на бок и вой на палубе только усиливается…

И я вижу…

Большое водное пространство вокруг нас начинает бурлить и заполняться морскими змеями. Их огромное количество… Змеи извиваются в воде, закручиваются, раскручиваются, касаются друг-друга хвостами….

«Это же „Змеиная орда“, редчайшее явление! Как на Суматре в 1932 году, когда при ширине всего три метра, длина такой орды составила более 100 километров… – вспоминаю я лекционный курс в Зоологическом музее, – Только, тогда так и не установили, куда и зачем змеи плыли через весь Тихий океан»

Но теперь, куда и зачем плывёт эта «Змеиная орда», яснее ясного… Змеи плотным кольцом, буквально, облепили наш паром и с довольно приличной скоростью потащили его к берегу.

И я слышу…

Вой на грузовой палубе стих и наступает тишина, прерываемая свистом ветра, лошадиным ржанием и стонами застоявшихся буйволов.

Когда паром тыкается в песчаное дно, метров за 10 до обреза воды, он разламывается на две части. Миг, и аппарель парома, зажимающая мой фургон, под напором сотен рук пулей летит на берег и там рассыпается на отдельные доски. Ещё миг, и мой фургон, загораживающий остальным выезд с парома, вместе с четырьмя гигантскими геррскими четырёхрогими буйволами, возничим Речи на облуче и баричем Заи внутри, на тех же руках выносится и ставится прямо на пляже.

И начинается исход…

Люди, по колено в воде, выходят из парома сами, выводят лощадей, буйволов и повозки.

А потом… падают в песок, на траву и на какой-то древний настил, кстати, хорошо сохранившийся. Люди рыдают, хохочут и просто лежат… По моему, им трудно понять, что же случилось… но случилось… и все они живы. Люди что-то кричат, блеют, машут кулаками, стоят на коленях, изображают змей… В общем, всеобщий психоз такой силы… А когда я, спрыгнув с первой палубы парома через пролом в борту, пошёл вдоль борта к берегу, прямо по спинам спасших их змей…

Счастье! Чудо! Всеобщая радость и поклонение новому мессии, т. е. мне! Но, чуть отойдя от шока, вся эта толпа, пешком и на повозках, рвёт к Сулойской дороге. Прочь от берега! Сильна ты, вера в того, кто Имя, и новых мессий нам не нужно… Да, и правильно!

Абсолютно счастливый и совершенно обалдевший от этого всего Речи распрягает буйволов и выводит их на траву, пусть попасутся, натерпелись… Дождь заканчивается. Речи вытаскивает из фургона ведра с водою, поит буйволов, бедненьких. А ведь он и сам был на волосок от суицида…

Барич Заи уже в который раз пытается бухнуться передо мною на колени… но всякий раз поднимается мною за шиворот и я от него попросту сбегаю за фургон. Так и бегаем вокруг фургона некоторое время, он за мною, а я от него…. Оказывается, Заи тоже видел мой забег по воде аки посуху, прямо по спинам спасших нас всех змей… Полагаю, что именно так и рождаются легенды!

Итак, мой фургон и его содержимое целы… мои буйволы целы… моя маленькая армия внешне… тоже цела… но шибко возбуждена…. Но это ничего, успокоятся. А мы с ужиками опять лезем в уже пустой паром и спускаемся на первую палубу, к воде… в гости к морской змее Пеламиде. Как и обещал, поболтать о том, о сём. Я иду, а ужики едут на мне в своей коробке… хвастать, конечно.

Новостей с земли у морских змей мало и меня с ужиками, буквально, засыпают вопросами – а как выглядит жених Шуи Сисс, который приполз к ней свататься из Синей Окумы? Хорош ли собою? Богат ли? Кто родители? Вру напропалую – и хорош, и богат, и родители князья… И ещё рассказываю морским змеям парочку любовных историй из жизни жениха Шуи, которого я никогда не видел и даже не знаю как его зовут… да простит меня Шуи. Как он раньше был жестоко обманут ветреной удавицей и страдал, пока не встретил Шуи. Ахи, вздохи… Как на исповеди, рассказываю свою историю, кто со мною, куда едем и зачем… Опять, ахи, вдохи… Месть, это дело понятное, хоть где…

В общем, провели мы вечерок отлично, дали обещание приходить ещё… а уж после свадьбы Шуи и вовсе обязательно и рассказать им всё-всё-всё, что там было в мельчайших подробностях… они бы и сами сползали на свадьбу, но, увы, не могут без воды… а ползать даже не учились.

А еще, я получил от морской змеи Пеламиды и её товарок массу полезной информации, а именно:

Оказывается, я умею очень хорошо плавать и нырять, что я тут же и опробовал в роскошной теплой воде. Действительно, умею и могу просидеть под водой хоть сутки.

Жуткие магические твари в Океане, действительно, есть, но живут они на дне огромной и очень глубокой впадины, глубиной 11 километров, и их никто не видит, и как та тварь тогда попала на берег Красной Окумы, никто не знает и не понимает.

И что, не так далеко, в Океане находятся чудесные Ханаанские острова с прекрасными зданиями, пышной тропической растительностью, диковиными животными и птицами. И может быть, там когда-то и был человеческий Рай, но сейчас, все здания на островах запущены от времени и людей там нет уже давно. Может быть, тысячу лет, а может и гораздо больше.

И что раньше, был только Океан и змеи в нём. А люди жили на Ханаанских островах, рыбачили и ходили по Океану на кораблях и лодках.

А потом вдруг всплыл Материк, сразу с городами и Титанами в них.

А может быть и не с Титанами, уже и не вспомнить, как они себя называли. Змеи не ведут Хроник. И на дне Океана образовалась та самая впадина.

А когда людей за что-то выгнали с Ханаанских островов их злобные Боги, Титаны взяли людей на Материк.

Выгородили для них хорошее место на Южном побережье и проложили дорогу.

А то, что люди сейчас не ловят в Океане рыбу и не ходят по нему на кораблях, змеям на руку, меньше забот и больше пищи. Но если вдруг люди опять поумнеют и начнут это делать, змеи против не будут, новостей станет больше, а рыбы в Океане много, хватит всем. Лишь бы люди не трогали змей, а то… И про это «а то…» мне тоже рассказали… что каждая такая относительно небольшая змейка, всего то 1.5–2 метра длиной, на порядок ядовитее самых ядовитых земных кобр.

И что, Океана не нужно бояться, никто здесь просто так тебя не укусит! Океан теплый и ласковый, шторма бывают, но редко. И на земле, гораздо больше опасностей, чем в Океане. Вот так, в своё время на Материке и появились змеи, некоторые семьи просто вышли из Океана на землю. А в Океане змеям хорошо, только, вот… скучновато.

И что, по «уши-в-уши» из Мана для нас передали, что паромный канат разрезал магическим воздействием барич Грес Герр, утром спешно прискакавший в Окуму Рыбаков из Мана. А указал ему наше точное местонахождение Систель – великий демон и глава «Тонкого Мира». Вернее, тому рассказали его упыри, а он поведал об этом Гогу Герр, брату князя Гула, а тот передал эту информацию своим детям – баричу Грес и беве Алу.

И что, в Океане полно золота от древних кораблекрушений и если нужно, змеи мне покажут эти места. Там совсем не глубоко.

И что, на той стороне Сулойских гор Титанов больше нет. Были когда-то, а теперь нет, остались одни развалины их городов.

И что, сейчас мы находимся гораздо восточнее разрушенной паромной переправы, уже где-то на границе Окумы Рыбаков с Окумой Буйволов, но неизвестно, с какой её стороны.

А ужики смешно рассказали и показали, как они через дырку в полу «по-тихому» натаскали мне золотых герров из охраняемой комнаты-сейфа князя Миха. И все морские змеи потом долго смеялись и показывали друг-другу, как шипел и страшно открывал пасть расстроенный князь Мих.

И напоследок, получили мы в подарок от морских змей – невиданные здесь на земле, вкуснейшие морские огурцы, мидии и октопусы.