Текст книги "Зенитные залпы"

Автор книги: Михаил Вербинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Возле второго орудия взметнулся столб земли. Осколок вражеского снаряда угодил в трубочного. Боец свалился на ящик из-под снарядов.

Два сильных взрыва прогремели на огневой. Повреждено первое орудие. Бойцы расчета взяли противотанковые ружья, спустились в траншеи.

Замолкло и третье орудие. Прибежал комбат, и Матвей Петрович пояснил:

– Ничего не видно. Ждем, пока пыль осяде.

– А как наводчица себя чувствует? – взглянул Новицкий на Надю Соколову.

– Стриляе так, що куды твое дило! – ответил Кулик.

На металлическом кресле Надя сидела внимательная, собранная. Пот заливал лицо, но она словно не чувствовала усталости. Как только посветлел воздух, она быстро навела орудие в цель. Там, где двигался танк, поднялось пламя.

– Бронебойным! – вновь командовал Матвей Петрович, требуя уничтожить очередной фашистский танк.

«Прикончить бы и этого гада», – думалось Соколовой, ловившей в перекрестие цель. Но в этот момент осколки забарабанили по металлу. Надя почувствовала резкую боль во всем теле. Судорогой свело ногу. Неимоверно жгло плечо, будто к нему приложили раскаленное железо. Лицо ее вмиг побелело, губы вздрогнули, разжались:

– Заряжай, будем стрелять… – вымолвила она слабеющим голосом и свалилась с сиденья.

– Соколова ранена! – крикнул Абдул Трисбаев.

Прихрамывая на правую ногу, прибежал Юрий Синица, сидевший с гранатами в траншее. Не совсем зажили его раны, но он наотрез отказался идти в госпиталь и оставался на батарее.

– Санинструктор! Санинстуктор! – разом кричали несколько голосов.

Земцова, до изнеможения уставшая, была уже здесь. Быстро перехватила жгутом ногу, чтобы остановить кровотечение, осторожно забинтовала рану.

– Помогите… – проговорила Соколова и хотела было шагнуть ближе к пушке, но боль пронизала тело, и она осталась на месте.

– Что вы там возитесь?! – вдруг закричал Матвей Петрович, подошедший к нише со снарядами. – Несите ее до машины.

Заметив, что в расчете Кулика вновь произошла какая-то заминка, Новицкий заспешил к этому орудию.

– Что случилось? – с тревогой спросил он. – Где Соколова?

– К «санитарке» понесли…

Комбат посмотрел в ту сторону, где стояли поверженные танки. Но дальше за ними широким валом двигались на батарею клубы пыли.

– Батаре-е-я! Бронебойщи-и-й! Всем занять свои места!

Грохот танковых моторов нарастал. Три орудия батареи ударило по врагу. Но огонь противника был сильнее. Стреляя на ходу, танки, казалось, неудержимой лавиной шли на огневые. И вдруг натиск его захлебнулся.

К двигавшимся танкам потянулись сверкающие струи огня. Земля покрылась сплошным пламенем. На батарее не сразу поняли, что произошло. Зенитчики не видели, как из-за укрытия вышли грузовики с реактивными установками. Машины остановились, вытянулись в одну линию и ударили реактивными снарядами.

– Спасибо, «катюша»! – прокатились радостные возгласы по батарее.

…Оставляя за собою пыльный шлейф, уходила от батареи санитарная машина. В ней разместили раненых; их сопровождала санинструктор Земцова. Раненых нужно переправить на левый берег. Теперь это было нелегким делом.

11. «Весельный флот»

Еще весной по указанию командира полка капитан Хондаков приобрел с десяток лодок, которые служили для переправы через Волгу. Лодочное хозяйство в шутку называли весельным флотом, а тех, кто эти лодки обслуживал, рыбаками.

– Эй, рыбаки, где вы?

«Рыбаки» находились в землянке, вырытой на крутом берегу. Выбежали на окрик. Оказывается, подошли машины с ранеными.

– Моторных лодок нет – на левом берегу! – объявил остроглазый веснушчатый ефрейтор.

– Давайте какие есть!

Ефрейтор снял маскировочные сетки с «Лебедя» и «Чайки». Санитары и «рыбаки» тут же взялись за носилки, доставляли в лодки тяжело раненных бойцов. Тех, кто мог передвигаться сам, поддерживала под руки приехавшая на «санитарке» Лена Земцова. Ей предстоит сопровождать раненых на левый берег, затем до хутора Нижне-Кисляковский.

Лодки отчалили. Лена устроилась в носу «Чайки». Веснушчатый «рыбак» пристально вглядывался в новенькую.

– Первый раз?

– Да, первый, – ответила Земцова,

– А ведь маршрут опасный. Недавно комбата Черного переправляли, чуть ко дну не пошли от снаряда.

Лена, услышав о Черном, поторопилась спросить:

– А, скажите, среди раненых Даховника вы не встречали?

– Он же погиб, – ответил ефрейтор. – Все об этом знают.

– Верно, все так говорят, – промолвила Лена. – А мне не хочется верить…

«Чайка» и «Лебедь» неторопливо рассекали серую, покрытую масляными пятнами гладь воды. Над Волгой низко-низко расстилался белый как молоко предутренний туман. Беспрерывно доносились выстрелы, напоминая о близости фронта.

По реке шли лодки, катера, плыли вниз по течению бревна, доски. Недалеко от «Чайки» с шумом поднялся пенистый фонтан. Затем второй, третий. Кто-то на лодке проговорил:

– Вот как кладут. В нас целятся!

– Черта с два попадут! – успокаивал ефрейтор, с силой налегавший на весла так же, как и его напарник. Лодка вычерчивала змейку. В воду со свистом падал свинцовый дождь. Лена услышала тревожные возгласы. Присмотрелась.

– Там кто-то тонет! – вскинула она руку в ту сторону, откуда доносились крики. – Спасать нужно!

«Чайка» изменила направление. Скоро увидели, как, сжимая руками бревно, на воде барахтается человек.

– Держись! – кричали с лодки.

– Да это же девушка! – всплеснула руками Земцова. – Давай, ребята, быстрее!

«Чайка» коснулась бревна. Веснушчатый «рыбак» положил весла, перебрался на нос лодки и подхватил девушку за плечи. Обессиленную, продрогшую, втащил ее на борт.

– Снимай гимнастерку, бери сухую! – предложила Лена.

Бойцы молча и участливо наблюдали, как Земцова хлопотала возле нового пассажира.

– Откуда же ты, промокшая пташка? – спросил ефрейтор.

– Из полка Ершова! Слыхали о таком?

– О ерщовцах, гвардейцах? Как же не слыхать! – сразу отозвалось несколько голосов.

– А зовут меня Тоня Жидкова. Я – военфельдшер!

– Тоня, Тонечка! – радостно воскликнула Лена. – Слухом о тебе земля полнится! Ребята, так это же бесстрашная гвардии Тоня!

– Видать, не из трусливых, – заметил кто-то из раненых.

Земцова продолжала:

– Нам зачитывали телефонограмму начальника медицинской службы товарища Антонова Q Жидковой. Там сказано, что Тоня за два дня вынесла с поля боя и переправили на левый берег Волги около сотни раненых.

– Здорово! И как это ты управилась? – удивились бойцы.

– Что ж тут особенного?

Из того, что сообщила Жидкова, вырисовывалась картина боя…

На Мамаевом кургане, как бы разрезающим город на две части, стоит батарея малокалиберных орудий. Пушки-«малютки» яркими трассами разрезают дымный воздух.

– Огонь! Огонь! – командует лейтенант Савонин. На батарею ринулись Ю-87. Скорострельные орудия заглушили «музыку», что неслась с воздуха. Самолет врезался в твердый как камень грунт кургана. Атакуют другие пикировщики. Близ огневой упала пятисотка. Осколки забарабанили по зениткам. Заряжающий одного из расчетов схватился за окровавленное плечо. Подносчик беззвучно упал навзничь. «Помогите!» – вырвалось у него из груди.

Тоня стремглав бросилась на зов. Наклонилась над раненым. Остановила кровотечение, забинтовала, помогла добраться в укрытие. И спешит к другому пострадавшему бойцу.

– Берегись, Тоня! – услышала она. На батарею снова заходил пикировщик. Не обращая внимания на опасность, она бежала к окопу с дальномером, где от осколочных ран истекал кровью стереоскопист.

Фонтаны земли и камней поднялись над огневой. Беда в первом расчете. Осколком раздробило руку сержанту. Послышался крик: «Кухня горит!» Тоня заканчивала перевязывать сержанта, приподняла голову. Перед глазами вырос сноп пламени. «А вдруг там остались люди?» – подумала она. Прибежала, а у деревянной постройки уже рухнула крыша. Из горящего помещения доносились крики.

На помощь звать было некого: все бойцы – у орудий. С силой толкнула дверь. Вбежала. На полу лежал без сознания боец. Второй стонал, придавленный балкой. Отодвинула балку. «Беги!» – крикнула бойцу, указав на выход. Лежавшего подхватила и вынесла на свежий воздух. Затем снова возвратилась в горящее помещение и вытащила третьего бойца.

И когда бой утих, хлопотала возле раненых в землянке. Пришел командир батареи лейтенант Савонин, улыбнулся: «Отчаянная же ты, непременно доложу Ершову, как спасала людей в горящей кухне!»

На следующий день Тоню видели в другой батарее, где накануне погиб санинструктор. Вечерами да и по ночам переправляла раненых на лодках через Волгу. Опасные это были рейсы. Но все обходилось благополучно…

– А сегодня мне не повезло, – глубоко вздохнув, промолвила Тоня.

– Что же случилось? – допытывалась Лена.

– Пятерых раненых доставила к берегу, – вновь заговорила Тоня. – Ни катеров, ни лодок. Увидели небольшой плотик. Бойцы в один голос: «Поплывем на нем!» Погрузились на плотик. Почти до середины реки дошли.

– И что же дальше? – спросил ефрейтор.

– Угодила в плотик мина, всех в воду снесло.

– Никто не спасся?

– Нет. Я вынырнула, держалась на воде. Но чувствовала – не дотянуть до берега. А тут вы подоспели… Лучше бы я утонула, – сквозь слезы проговорила Тоня,

– Что ты, милая? Разве по твоей вине разбило плот? – успокаивала Жидкову Лена Земцова. – Вот и нас, как только отплыли, чуть не накрыли снаряды. И сейчас, посмотри, что на реке творится!

На сизой поверхности реки то в одном, то в другом месте поднимались фонтаны с белыми пенистыми гривами. Но «Чайке» уже не угрожала опасность. Вслед за «Лебедем» она ткнулась носом в песчаный берег.

Подошедшие машины перевезли раненых в хутор. Здесь, в палатках, разрисованных желтыми и зелеными полосами, размещался эвакогоспиталь.

Дежурному врачу Земцова передала список доставленных бойцов.

– Будем лечить и отправлять дальше в тыл, – сказал врач и взглянул на девушку: – А вы обратно на правый берег?

– Да, вечером возвращаться будем, – ответила Лена. И, чуть смутившись, спросила: – Скажите, доктор, к вам не поступал раненый старший лейтенант Даховник Лука, командир зенитного дивизиона?

– Нет, не помню такого. А кто он тебе, родственник, знакомый?

– Как вам сказать. Мы дружили с ним. К командному пункту дивизиона подошли фашистские танки, и он вызвал огонь батарей на себя. Все говорят, что он погиб. А я не верю. Может, он жив?

– У нас его не было. Но ты не теряй надежды. Возможно, что и жив остался, встретитесь.

Справившись с делами, Лена разыскала Антонину, Долго сидели в тени ветвистого дерева. И без конца говорили.

Лена узнала, что Тоня родилась под Брянском спустя два года после Октябрьской революции. Детей в семье было много. Тоня – самая младшая, тринадцатая по счету. В Одессе окончила медицинский техникум и стала работать фельдшером. Война застала ее в Кишиневе. В тот тревожный воскресный день поспешила в военкомат, попросила: «Пошлите на фронт, на передовую!» Началась ее фронтовая жизнь.

Девушки пришли на берег, когда спускались сумерки. Под ветвями лозняка, упершись носом в землю, стояла «Чайка». Однако в лодке никого не оказалось.

– Будем ждать «рыбаков», – промолвила Лена, усаживаясь вместе с подругой под старой вербой.

Рука Лены невольно потянулась в карман гимнастерки, и тут же блеснул серебром портсигар с инициалами «Л. Д.». Лена поведала подруге об этой дорогой находке,

– Да, – вздохнула Тоня. – И у меня душа болит об одном человеке. „

– Кто он?

– Есть такой в нашем полку, комбат Савонин. Его батарея у Мамаева кургана стоит… Приглашал после войны в Киев, где он жил до призыва в армию…

– И что же ты ответила?

– Рано загадывать. Еще не известно, как все обернется. Слышишь, как гремит бой? А там, у Мамаева кургана, кромешный ад…

– Дождемся победы, – звонче стал голос Лены, – И вы будете жить в Киеве, на берегу Днепра. И я прикачу к вам в гости. Вспомним тогда день, когда переплывали вместе Волгу…

Из-за невысокого лозняка вынырнул грузовик, наполненный ящиками со снарядами. Послышался знакомый голос гребца-ефрейтора с «Чайки»:

– Сгружай, ребята!

Лодку быстро заполнили тяжелыми ящиками.

– А о нас не забыли? – крикнула Лена.

– Что вы! Садитесь!

Взяв на борт своих старых знакомых, «рыбаки» налегли на весла. Быстро темнело. Усиливался ветер. Лена и Тоня сидели рядом, беседуя о своем.

Над Волгой взлетали ракеты. Висело несколько осветительных авиабомб. И за каменными громадами домов, что на правом берегу, гремели орудийные раскаты. Монотонно плескалась вода от ударов весел. И лодка, покачиваясь на волнах, шла все дальше и дальше.

«Чайка» подходила к берегу. Ефрейтор притормозил веслом. – Не туда плывем.

Гребцы переглянулись.

– Действительно не туда.

– Ефрейтор, всматриваясь в берег, сказал:

– Ушли в сторону от Спартановки. Но здесь где-то батарея Новицкого, тут у них и разгрузимся.

– Верно, батарея здесь, – подтвердила Лена.

Но как только лодка причалила к берегу, к ней справа и слева стали подбегать люди. Послышались незнакомые выкрики. Гитлеровцы с автоматами сжимали полукольцо,

– Гранаты, к бою! – скомандовал ефрейтор. – А вам, девчата, уходить!

Лена сунула подруге в карман замотанную в платочек вещицу, крикнула:

– Тоня, уплывай! – и со всей силой толкнула Жидкову в воду,

Антонина поплыла. Вскоре услышала разрывы гранат, а потом огромной силы взрыв потряс воздух. Над местом, где находилась «Чайка», поднимались пламя и дым. «Взорвались боеприпасы в лодке. Погибли ребята и Лена с ними», – догадалась Тоня и стала отчаянно грести руками.

Сильно устала. Некоторое время стояла в воде, чтобы собраться с силами. Вышла на берег и тут же увидела фашистского солдата. «Опять переплет», – мелькнула тревожная мысль. Когда солдат удалился, бросилась в лощину. Долго ползла, держала направление к тракторному заводу. На высотке, окруженной рвами, увидела силуэты зениток. Остановили часовые.

– Я от Ершова! – ответила Тоня. – Переплывали Волгу на лодке со снарядами. Лена Земцова была со мной. Знаете такую?

– Знаем.

По вызову подошел дежурный. Тут же провел Тоню в землянку к девушкам, где она переоделась в сухую одежду. Затем ее направили к комбату. Новицкому и Михайлину Тоня рассказала обо всем, что произошло с «Чайкой».

– Да, слышали сильный взрыв на берегу, – заметил Михайлин.

А Новицкий вслед за тем грустно произнес:

– Значит, гребцы и Земцова погибли…

– Вот это Лена передала мне в последнюю минуту, – сказала Тоня и положила на стол завернутый в носовой платок предмет.

Новицкий задумчивым взглядом смотрел на поблескивающую крышку портсигара Даховника.

– Ну что ж, товарищ военфельдшер, будете до утра у нас, – сказал Новицкий, обращаясь к Жидковой. – А утром отправим в ваш полк. Сообщим в хозяйство Ершова, пусть не беспокоятся – нашлась военфельдшер Тоня.

Позвонил Герман. Интересовался, как дела на батарее. Предупреждал, как обычно, «быть начеку», «смотреть в оба». Потребовал еще раз проверить, все ли сделано на огневой по противотанковой обороне.

* * *

…Правый берег Волги крутой, обрывистый. В кручах саперы соорудили подземелья. В обшитых тесом помещениях разместился штаб 62-й армии. А неподалеку в таких же кручах берега находился штаб зенитно-артиллерийского полка, которым командовал Ершов.

И хотя от батареи Новицкого до штаба полка МЗА было близко, путь для Жидковой оказался длинным. Вместе с двумя бойцами-разведчиками она осторожно пробиралась по выжженной земле, между развалинами каменных домов, рискуя каждую минуту попасть под огонь противника. Наконец-то она оказалась возле штабных землянок и блиндажей.

– Товарищ командир, военфельдшер Жидкова возвратилась с задания!

– Что-то очень долго выполнялось задание, – произнес с любопытством Ершов.

– Так точно! Долго! Ввиду сложившихся обстоятельств.

– Говори проще, – приветливо заметил находившийся здесь же комиссар полка, – Нам уж кое-что известно от Антонова и Новицкого.

– Тогда мне и говорить не о чем.

– Рассказывайте, рассказывайте, Жидкова, а комиссар возьмет все это на карандаш, – сказал Ершов. – К ордену нужно представить военфельдшера.

– О тебе, Антонина, спрашивала одна девушка, что лежит у нас в санчасти, – посмотрел на Жидкову старший политрук Зинченко. – Говорила, что с тобой Волгу на лодке переплывала… А встретили ее наши разведчики на берегу ни живую ни мертвую.

– Кто же она такая? – думала Жидкова.

12. Неожиданная встреча

Жидкова направилась в санчасть. Размещалась она рядом со штабом полка в просторной землянке, вырытой в отвесном берегу реки. Кровлей ей служила многометровая толща береговой кручи. В передней бревенчатой стенке, смотревшей на Волгу, были двери и окна, сквозь которые щедро лился дневной свет.

Войдя в землянку, Тоня тут же увидела Земцову.

– Лена! – воскликнула Жидкова и бросилась к ней, – Воскресшая красавица…

По усталому, бледному лицу Лены покатились слезы. Но она не могла скрыть улыбки.

– Не от горя, от радости, – промолвила она, шевельнув своими густыми бровями.

На деревянных топчанах лежали раненые бойцы-девушки. Одни собирались переправиться на левый берег в госпиталь, другие, «подремонтированные», готовились возвратиться в строй. В «палате» было спокойно и тихо. Но от трогательной встречи подруг все оживленно заговорили. О том, как очутилась здесь Лена, все уже знали из ее же рассказа. Теперь же Лена поведала об этой истории Жидковой.

…Когда гитлеровцы приблизились к лодке со снарядами, Лена передала сверток с портсигаром Тоне, и та бросилась в воду. Тут же прогремел сильный взрыв – то взорвались боеприпасы. Взрывная волна, словно смерч, подняла огромные массы воды. Лену бросило в речную глубину. В голове у нее шумело. Все тело стало словно свинцовым. Она вынырнула, вобрала в себя воздух и почувствовала, что может держаться на поверхности. Работая руками, поплыла. Тянула вниз намокшая одежда, страшно тяжелыми оказались сапоги.

Освободилась от сапог. Стало легче. Вглядываясь в ночную темноту, по темным контурам строений определила подступающие к реке корпуса тракторного.

Приплыла к берегу. Удивительно тихо вокруг. Отжала одежду и мокрую надела вновь. Продрогла. Стала бегать туда-сюда, чтобы хоть как-то согреться. Потом пошла. «Как бы не наткнуться на немцев» – беспокоилась больше всего. Шла не так долго. И тут встретились наши патрульные. Решили пошутить: «Русалочка! Одна аль целый хоровод? Танцевать будем…» Но ей было не до шуток… В голове шумело, перед глазами стояли темные круги, от холода тело сводила судорога. «Зенитчица я, санинструктор. Вашего брата пораненного на ту сторону отвожу. Сама попала в воду…» – сказала обо всем с сердцем.

Бойцы оставили шутки. Дали девушке сухие носки, и та надела их на босые ноги. Хотели привести на батарею, к бойцам, как они называли их – «эмзэашникам», но потом вспомнив, что недалеко расположен КП Ершова, проводили ее туда. А на КП решили, что санинструктору после такого купания нужен покой и отдых хотя бы на несколько суток, и направили ее в санчасть…

Тоня, слушая подругу, охала, вздыхала, удивленно глядела на нее, радовалась ее спасению и такой неожиданной встрече.

– Отдохни, наберись сил, – советовала она. – Там, на батарее, тебя считают погибшей, отправили, наверно, похоронную родным… А денька через три нагрянешь как гром среди ясного неба. Вот будет чудо! А может, Лена, останешься у нас? Здесь очень нужны такие смелые.

Но и через три дня Лене уйти из санчасти не довелось.

Ночная «прогулка» в мокрой одежде по берегу не прошла бесследно, заболела ангиной.

Из полка Ершова Герману передали телефонограмму, в которой шла речь о Земцовой.

Докладывая Герману, начштаба зачитал составленное им боевое донесение: «Двадцать шестого августа первый сектор вел борьбу против авиации, танков и пехоты. Авиация противника группами по сто – двести самолетов в течение дня производила налеты на город и по боевым порядкам войск. Зенитным огнем сбито пять Ю-88. Оказывая сопротивление, гитлеровцы отошли северо-западнее поселка Рынок. Оставшиеся группы автоматчиков уничтожаются. Вражеская артиллерия открыла огонь по 10-й батарее, но сразу же была подавлена другими зенитными батареями».

– Замечания есть? – спросил Герман у сидевшего рядом Манухина.

– Все точно.

– Что ж, отправляйте, – распорядился Герман, скрепив документ своей подписью. – Теперь мы так каждый день воюем и против воздушного и против наземного противника – на два фронта…

– Из полка Ершова сообщили, что у них в санчасти находится Земцова, которую мы считали погибшей, – сказал затем начштаба.

– Отлично! – с удовлетворением произнес Герман. – Пусть лечится…

Еще целую неделю Лена Земцова провела в санчасти, пока наконец не освободилась от медицинского надзора. Стала пробираться на свою батарею. Но где-то на полпути узнала, что у стен тракторного второй батареи нет – переправляется на другой берег…

Лену это взволновало до глубины души. Как же так! Она рвалась в бой, и вдруг нужно уходить с переднего края. «Буду проситься, чтобы разрешили остаться здесь», – решила Земцова. Перед вечером она разыскала батарею. Действительно, она с правого берега уходит…

На воде у берега покачиваются пять плотов. Много пришлось потрудиться бойцам, чтобы связать их. Не одну ночь работали они в поте лица. И вот вторая батарея прибыла к переправе.

Опустилась на землю сентябрьская ночь. Моросит дождь. Хмуры и угрюмы лица бойцов. Ведь крепко запомнились каждому слова обращения Военного совета фронта: «Не допустим врага к Волге! Ни шагу назад!» И вдруг: «Отбой, в поход!» Правда, маршрут всего несколько сот метров, к Зайцевскому острову, что расположен напротив тракторного завода. Но как бы там ни было – нужно оставить правый берег, отойти с занимаемого рубежа.

Молча, как будто каждого постигло горе, оставляли огневую. Но сейчас, когда перед глазами встала полоса воды, переживания рассеялись. Теперь бойцы думали о том, как быстрее попасть на остров. Многие могли неширокий рукав преодолеть вплавь. Но ведь нужно переправлять орудия, тягачи, снаряды. Такой груз требует парома или баржи. А тут лишь подручные средства.

– Все готово, разрешите накатывать орудие! – докладывал сержант Данько.

– Разрешаю!

– Эй, хлопцы, берись! – негромко окликнул Тыртышный бойцов и встал возле колеса пушки.

Дружно толкнули бойцы орудие, и оно покатилось по дощатому настилу. Всколыхнулся плот. Плеснула вода между бревнами.

– Крепи!

На всех плотах хлопотали батарейцы. Новицкий ходил по берегу, следил, как идут работы. Поторапливал.

– Отчаливай! – командовал он тем, кто полностью закончил погрузку.

В третьем расчете все было подготовлено, чтобы начать переправу. Ждали сигнала. Матвей Петрович, как никогда, был возбужден. Он еще раз обошел орудие, проверяя, надежно ли крепление. Закончив дело, стояли рядом Андрей Кулик, Юрий Синица, Свирид Петухов. В последнем бою Трисбаев вывихнул руку, и заряжающим вновь назначили Петухова. Друзья говорили о прежней огневой позиции, вспоминали Соколову – бесстрашную наводчицу.

Только стали по сигналу Кулика-старшего отдавать концы на плоту, как прибрежная полоса воды покрылась пенистыми фонтанами. Падали и рвались мины, снаряды. «Значит, гитлеровцы обнаружили», – досадовал Новицкий.

Плот с третьим орудием уже начал отходить от берега. Бойцы насторожились.

И вдруг снаряд угодил в плот, и он рассыпался. Орудие ушло под воду. Бойцы держались за бревна. Только не было среди них командира орудия.

– Матвей Петрович! – громко крикнул Андрей Кулик и бросился в воду. За ним прыгнул Петухов. Вскоре они вытащили на берег бездыханное тело Кулика-старшего. Река приняла его уже со смертельной осколочной раной.

Плот удалился всего метров на десять, и бойцы без особого труда выбрались на берег. Мокрые, продрогшие, они безмолвно стояли над погибшим. Прибежал Новицкий. Его лицо при свете луны казалось серым, словно высеченным из камня. Он снял каску.

– Нет больше Матвея Петровича. Хороший был артиллерист, – скорбно произнес комбат. Заговорил громче: – Андрей Кулик, назначаю вас командиром расчета! Вытащить орудие из воды!

– Слушаюсь! – ответил Кулик-младший.

В этот момент к Новицкому подошла Земцова, которую в сумерках он не сразу узнал. Она доложила:

– Товарищ комбат, санинструктор Земцова прибыла! Где же столько дней пропадала Земцова?

– В санчасти полка Ершова лечилась…

– У Ершова? Ну добро…

– Товарищ комбат, я не хочу уходить с правого берега. Разрешите остаться, – заговорила Лена горячо. – Если погибать мне, то уж здесь, на правом… Понимаете, как Даховник…

– Остаться? Где? У кого?

– На батарею пойду в полк Ершова, где Тоня Жидкова, помните, она случайно попала на вторую…

– Оставайтесь, – махнул рукой Новицкий. – Да вот, помоги похоронить здесь Матвея Петровича… Он будет вечно на правом берегу…

Плоты с орудиями уже приближались к острову. Новицкий сел в лодку, кивнул гребцам:

– Догоняйте своих!

…Когда Герману стало известно о затонувшем в реке орудии, он вызвал Сытника, назначенного агитатором полка, и сообщил о случае, происшедшем во время переправы батареи.

– «Юнкерсы» нас беспрерывно бомбят, – говорил с досадой командир полка. – Надо вытащить орудие. Поручаю это вам, Борис Андреевич.

Многим в полку было известно, что Сытник – хороший организатор. В трудных условиях он обеспечивал доставку боеприпасов. Однажды с тремя бойцами из-под носа противника вывел два орудия.

Сытник зашел к Манухину, доложил о полученном задании и спросил:

– Как быть с беседой, которую наметили провести на второй батарее?

– Когда пушка будет на острове – тогда и беседу проведешь.

– Постараюсь выступление не оттягивать.

– Правильно. – Затем комиссар спросил, – Жену-то отправил? Ну и боевая же у тебя подруга! Рискнула приехать в такое пекло.

– Хотела увидеть, что за фронт. Вот и увидела…

– Выехала-то благополучно?

– Счастье ей улыбнулось. Стояли у пристани два теплохода с женщинами и детьми. Тот, в который села моя жена, успел отойти от пристани. А второй от попавшего в него снаряда затонул. Мало кто спасся…

– И ты все это видел?

– Все произошло на моих глазах…

– Обязательно расскажи об этом бойцам.

Вскоре Сытник был на берегу, где переправлялась вторая батарея. В укрытии стоял трактор-тягач. Был заготовлен длинный трос. Под обрывистым берегом сидели бойцы расчета затонувшего орудия, ожидая распоряжений. Всех угнетала гибель Матвея Петровича. Приветливый, добродушный, смелый, он словно стоял у каждого перед глазами.

– Начнем! – обратился Сытник и приподнял в руках принесенный им многометровый резиновый шланг. – Это для водолаза: дышать сможет под водой.

– Давайте мне! – смело вызвался Петухов.

Вооружившись шлангом и стальным тросом, он пошел под воду. Пушку искать долго не пришлось. Зацепив петлю троса за буксирный крюк, «водолаз» вынырнул. Трактор-тягач взревел. Из глубины показалась зенитка и медленно выкатилась на песок.

– Ну вот и порядок, – живо сказал Андрей Кулик, глядя на орудие. – Не дали тебе залежаться под водой, дорогуша. Будешь ты гвоздить фрицев!

Сытник был доволен столь быстро закончившейся операцией по спасению пушки. Он подошел к Свириду Петухову, пожал ему руку.

– Молодец! И на земле крепок, и под водой силен! Бойцы ходили вокруг орудия, всматривались, не повреждены ли какие механизмы, детали.

– Ничего, стрелять будет, а это главное, – заключил Андрей Кулик, осмотрев затвор, прицельные приспособления.

Новый плот был подогнан и закреплен у берега.

– Приступим к погрузке! – объявил Сытник. Вновь закипела работа. А когда пушка стояла на плоту, Сытник сказал бойцам расчета:

– Теперь попрощаемся с Матвеем Петровичем. Вышли на крутой берег, где был похоронен Матвей

Петрович. Лена выравнивала холмик и, как ни сдерживалась, слезы падали на сырую землю свеженасыпанной могилы.

– Прощай, Матвей Петрович, – снял фуражку Сытник, а за ним сняли пилотки бойцы. – А Лене скажем: «До свидания!» Встречать нас будешь, когда снова придем сюда, на правый берег.

– Встречу! Обязательно… – промолвила негромко девушка. Она сильно волновалась. Не билось, а словно клокотало ее сердце…

Плот с пушкой и бойцами, которых возглавлял Сытник, отчалил от берега.

– Буду встречать! Обязательно встречу! – Донесся голос Лены, оставшейся на правом берегу.

* * *

…Вставал новый, разбуженный грохотом, день. Высоко в небе серебрились перистые облака, а внизу, над руинами города, плыла темная пелена дыма. Утреннее сентябрьское солнце своими лучами словно раздвигало дым, освещая изрытую снарядами и бомбами землю, как бы стараясь своим теплом залечить земные раны. Это утро Лена встретила на таком же изрытом, как везде, пятачке земли, чуть западнее завода «Баррикады», – пятачке, куда, оставив крыши зданий, переместилась пятая батарея.

С крыш ушли и другие батареи «малюток». Спустились батареи с крыш цехов тракторного, «Красного Октября», химического заводов. Теперь огневые позиции батарей полка Ершова разместились или в непосредственной близости от цехов, или чуть дальше. Удобно было зенитчикам бить по воздушному противнику с крыш. Но на земле свои преимущества. Сподручнее доставлять на огневые боеприпасы, легче осуществлять орудиям маневр. В распоряжении бойцов – окопы, щели, где можно укрыться от осколков.

Врылись в землю и бойцы пятой батареи, и только чернели корпуса пушек, выставив вперед длинные стволы-хоботы. Здесь был рубеж, на котором стояла артиллерийская группа 62-й армии. Гитлеровцы, как видно, засекли огневые позиции: с утра появились их самолеты.

Зенитчики были начеку. Командир батареи дал сигнал приготовиться к бою. И вот уже командир огневого взвода Вахтанг Гоголадзе, недавно прибывший в батарею, дублирует сигнал комбата:

– Огонь!

Первыми выстрелами орудие Федора Быковского сбило Ю-88, Горящим факелом «юнкерс» упал невдалеке от Мамаева кургана.

– Здорово получилось! – радовалась вместе со всеми Лена Земцова, находившаяся на огневой позиции со своей неразлучной спутницей – санитарной сумкой.

Снова заходят самолеты для бомбометания, и тем же курсом. Что ж, шаблон в тактических приемах противника на руку пятой батарее. Тряхнув черной курчавой шевелюрой, Гоголадзе вновь дает точное целеуказание, и батарея сбивает второй, а затем и третий вражеский самолет.

Понеся потери, «юнкерсы» ушли и больше не появлялись. Но было ясно: противник не оставит зенитчиков. Нередко на расправу с орудиями малого калибра фашисты направляли Хе-111. Они подходили к батарее на высоте, недосягаемой для «малюток», и сбрасывали бомбы.

Так произошло и теперь. Через несколько часов в район батареи стал приближаться одиночный Хе-111. Наблюдавший за воздушной обстановкой сержант Банников крикнул:

– Воздух! – и тут же определил данные о цели.

Стрелять по самолету на большой высоте было бесполезно, и комбат дал сигнал бойцам укрыться в щелях. «Хейнкель» сбросил серию бомб. На огневой позиции прогрохотали взрывы. Банников увидел, как на орудии Теслицкого загорелась маскировочная сеть, воспламенился специальный чехол, прикрывающий магазин орудия.