Текст книги "Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь"

Автор книги: Михаил Певцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава пятая. От колодца Холта до г. Куку-хото

Выход на южную дорогу. – Травянистая степь среди пустыни. – Бесплодные горы. – Окраинный хребет Харасайран-нуру. – Путь по волнистому плоскогорью. – Южный Алтай и соседние ему страны по показаниям монголов. – Великая, или Южная, и Северная, или Монгольская, Гоби. – Оставление пустыни. – Культурная полоса Юго-Восточной Монголии. – Городок Куку-эргэ. – Переход через окраинный хребет Ингиань и прибытие в г. Куку-хото.

С колодца Холта мы, по указанию монголов, направились почти прямо к югу по обширной, слегка волнистой равнине, на которой встречались плоские котловины с солончаками. В конце перехода равнина стала едва заметно возвышаться по направлению к юго-востоку, и поверхность ее приняла еще более волнообразный вид. К вечеру мы вышли наконец на широкую, торную дорогу в Куку-хото, по которой монголы советовали нам идти в этот город. Колодца поблизости не было, пришлось ночевать без воды, довольствуясь снегом, сметенным кое-где ветром в небольшие сугробы.

Весь следующий день шли по волнообразной равнине, поросшей кустами низенькой караганы и прекрасным кипцом, какого мы не встречали уже нигде более в пустыне. На востоке видны были отдельные горы Дэлгэр-Хангай – короткий, но весьма высокий кряж, тянущийся с запада на восток и господствующий над соседними равнинами. На юге, верстах в шестидесяти от дороги, простирался Южный Алтай под названием Арца-богдо, возвышающийся не более 3000 футов над сопредельными северными равнинами. На ночлег в этот день мы остановились в глубокой и обширной впадине Тугу-рик с хорошим колодцем. На дне ее были заметны признаки наполнявшего ее некогда озера: солончаки с ровной, блестящей от налета поверхностью, занимающие наиболее углубленную ее часть, береговые откосы и песчаные сопки; наконец, песчаник, обнажающий в одной из расселин дна и черты размыва.

В окрестностях впадины Тугурик стояло много монголов, стада которых откармливались на тучных пастбищах кипца, покрывавшего соседнюю волнообразную равнину. Но колодцев на ней не было, а потому они гоняли поить скот на урочище Тугурик. На этом урочище мы простояли без малого двое суток, потому что на следующий день по прибытии поднялся с утра такой сильный и пронзительный ветер с северо-востока, что невозможно было показаться из юрты. Монголы, свыкшиеся с холодными ветрами своей родины, и те жались в этот день от стужи, неохотно покидая свои жилища.

Из котловины Тугурик мы поднялись на плато, а с него спустились в обширную, но плоскую впадину, покрытую кустами караганы, и, пройдя по ней около 10 верст, достигли подножия низкой цепи гор, протянувшейся с юго-запада к северо-востоку под названиями: Цахар, Огомор и Ахар. Перевалив через крайний северо-западный ее хребет, мы спустились в весьма глубокую междугорную котловину с солончаками, песчаными буграми и множеством солянок. В этой впадине следы бывшего горного озера сохранились еще явственнее, чем в котловине Тугурик. Дно ее лежит по крайней мере на 100 футов ниже подошв окаймляющих ее с юго-востока и северо-запада обнаженных, пустынных хребтов. В котловине два хороших колодца: Сухай и Кэтэ. Из последнего мы взяли воды, потому что корма для лошадей около него совсем не было, и поднялись на предгорье хребта, окаймляющего котловину с юго-востока. Но и там корм был так плох, что наши бедные лошади голодали всю ночь.

На следующий день мы перешли через юго-восточный хребет помянутой низкой цепи и спустились на волнистую равнину. Дорога на этой станции пересекает несколько пологих гряд, а к югу от нее виден невысокий кряж Дулан-хара, протянувшийся по пустыне с юго-запада на северо-восток. Под вечер мы спустились в обширную котловину, окаймленную на востоке и юге невысокими, пустынными горами Хор-мусу, а с прочих сторон незначительными высотами. Кряж Хор-мусу, тянущийся с запада на восток, отделяет на север незначительную ветвь, ограничивающую помянутую котловину с востока. У западного ее подножия находится колодец Хошан-худук, но корма для лошадей около него вовсе не было. Поэтому, напоив наших животных и взяв воды для людей, мы перешли через северный отрог Хор-мусу и остановились у восточной его подошвы на дневку. Горы весьма пустынны, флора их крайне бедна; только в одной лощине, близ восточного подножия этого отрога, мы нашли небольшое пастбище тощего кипца. Для верблюдов, довольствующихся, как известно, многими, даже колючими кустарниками, недостатка в корме не встречалось. Зато каравану, состоящему из верблюдов и лошадей, трудно выбрать для остановки место, на котором корм был бы одинаково хорош для тех и других животных. Часто встречаются места, подобные котловине в горах Огомор, с отличным кормом для верблюдов и крайне плохим для лошадей. Последним приходится отдавать предпочтение при выборе мест для стоянок, так как верблюды везде найдут себе достаточно пищи.

От урочища Хор-мусу мы шли по волнообразной равнине, которая по мере движения к юго-востоку становилась более и более открытой. Пустынный кряж Хор-мусу тянется к югу от дороги и скоро оканчивается. В 27 верстах от названного урочища иересекли значительную речку Онги-гол, или Онги-ин-гол, текущую среди пустыни. Она имеет около 6 сажен ширины и местами порядочную глубину. Долина ее, простирающаяся до 2 верст в ширину, окаймлена довольно высокими берегами и представляет хорошие пастбища. В ней много луговых пространств, зарослей злака дэрису и кустарников. Онгиин-гол получает начало в юго-восточной оконечности Хангая, из гор Ацзарга, и впадает в соленое озеро Улан-нор, лежащее близ подошвы Южного Алтая. Это озеро имеет около 35 верст в окружности. Мы перешли речку Онгиин-гол по льду верстах в сорока выше ее устья. Длина Онгиин-гола должна быть с лишком 200 верст, и большая часть течения этой речки принадлежит пустыне, которую она оживляет. К северу от места переправы, верстах в сорока, вздымается на левом берегу Онгиин-гола отдельный, насажденный кряж Дэлгэр-Хангай, о котором упомянуто выше. Он тянется в восточно-западном направлении верст на пятьдесят и, по свидетельству монголов, дает начало нескольким ручьям, впадающим в Онгиин-гол слева. Вероятно, этим последним и обязана названная речка поддержанием своего течения на таком значительном пространстве по жаркой и сухой пустыне ^{78} .

Из широкой, плодородной долины Онгиин-гола мы поднялись на пустынную, каменистую равнину. После полудня поднялся сильный снежный буран, мы сбились с дороги, но встретили монгола, который вскоре и вывел нас на удобное ночлежное место, к оз. Шара-холусу. На берегу этого озера, лежащего в котловине, был очень хороший корм для лошадей, родники и прекрасное топливо – саксаул. В самом же озере, имеющем около 3 верст в окружности, вода соленая. В нем ежегодно в летнее время около берегов осаждается соль, но летом в 1878 г. по причине нередко перепадавших дождей осадка не было. По свидетельству монголов, небольшие соленые озера в окрестной стране встречаются нередко, но обширных озер, исключая Улан-нора, нет; солончаков же в ней множество. Они находятся во всех глубоких впадинах пустыни и перемежаются с небольшими песчаными пространствами, покрывающими спорадически большинство этих впадин.

Переночевав на озере, мы пошли по тропе, указанной монголами, но вскоре поднялась сильная снежная метель, мы потеряли тропу и начали блуждать. Буря продолжала свирепствовать, идти далее было невозможно, а потому, достигнув первых холмов, мы остановились под защитою их на ночлег. К вечеру метель утихла, и мы могли осмотреться. В этот день, пройдя не более 17 верст, мы пересекли несколько впадин с песчаными пространствами, покрытыми невысоким саксаулом, которым нагрузили всех свободных верблюдов. Наиболее углубленные места этих котловин заняты солончаками с ровными, глянцевитыми поверхностями, покрытыми налетом. Под вечер, с холмов, поблизости нашего лагеря, мы стали осматривать окрестности: на юге ясно был виден Алтай, отстоявший от нас не далее 35 верст. Тут он отделяет от себя на северо-восток невысокую пустынную ветвь, Харасайран-нуру, через которую нам предстояло перейти. Относительная высота Южного Алтая в этом месте, как нам казалось, больше Арца-богдо, т. е. соседней западной части того же хребта. Окрестная же местность представляет весьма пустынную равнину, среди которой поднимаются кое-где незначительные известковые холмы.

Утром мы шли сначала около 5 верст по волнистой местности, а потом по равнине, над которой западный склон ветви Южного Алтая Харасайран-нуру поднимается очень круто, как бы стеною. На этой пустынной равнине паслось несколько штук одичалых лошадей, не подпускавших к себе ближе полуверсты. Казакам удалось, однако, поймать жеребенка, которого мы подарили монголу, показавшему дорогу.

Перевал через хребет Харасайран-нуру, несмотря на крутой северо-западный склон самого хребта, имеет пологий, но длинный подъем с этой стороны по ущелью, среди которого извивается широкое сухое русло временного потока. Гребень этого хребта, возвышающийся по крайней мере футов на тысячу над сопредельной северо-западной пустыней, приподнят очень немного над противоположной ей волнистой страной к юго-востоку от него. Следовательно, хребет Харасайран-нуру служит окраиной более высокой, но менее пустынной, волнистой земли, простирающейся от него к юго-востоку. Западный склон хребта и ядро состоят из красноватого известняка, прорванного порфиритом, а на восточном склоне развит глинистый сланец, приподнятый тем же порфиритом. Флора его крайне бедна: корм не только для лошадей, но и для верблюдов был очень плох. На восточном склоне, у подошвы которого мы стояли, горы имеют темно-зеленый, печальный вид, и на них местами нет ни былинки.

Страна к юго-востоку от окраинного хребта Харасайран-нуру представляет высокое, волнистое плоскогорье, уже не столь пустынное сравнительно с пройденным участком Гоби от колодца Холт до этого хребта. В первый же день нашего путешествия по этому волнистому плоскогорью мы верстах в двадцати от помянутого хребта остановились дневать в плоской впадине Сучжи. Лошади, голодавшие почти двое суток, с жадностью хватали густой и довольно высокий кипец, покрывавший дно этой впадины. Тут только мы выбрались на торную дорогу в Куку-хото, с которой сбились два дня тому назад, своротив на озеро Шара-холусу. Поблизости гор Харасайран-нуру ее часто заносит песком и гравием до такой степени, что она становится неразличимою.

Далее путь наш пролегал по тому же волнистому плоскогорью. Из плоской котловины Сучжи мы поднялись немного по отлогому склону ущелья на поперечную невысокую гряду.

В ущелье встретили сухое русло временного потока, по берегам которого растут ильмы в виде аллей, изгибающихся соответственно извилинам самого русла. Это единственные деревья пустыни, на которых путешественник невольно останавливает свои взоры, утомленные ее однообразием. За грядою невдалеке следовала новая, тоже невысокая, гряда, и т. д. переваливали мы с гряды на гряду. Между грядами лежат небольшие долины, или, точнее, плоские, замкнутые котловины, поросшие изрядным кипцом, тогда как на самых грядах, большею частью скалистых, растительность очень бедна. В одной из котловин, близ колодца Боро-тологой, мы опять должны были остановиться на дневку, так как исхудалые лошади нуждались в отдыхе. Колодцев на этом волнистом плоскогорье достаточно, но многие из них в то время сильно промерзли, так что воду приходилось добывать с большим трудом. Глубина их невелика, футов шестнадцать средним числом, и большая часть стенок выложена камнями. У одних поставлены деревянные корыта для скота, у других сделаны корытообразные углубления, выложенные внутри камнем с глиною.

8 ноября мы достигли невысокого, но длинного хребта Бага-Шанхай, простирающегося с юго-запада к северо-востоку. Страна к юго-востоку от этого хребта называется Шан-хай-гоби и в ней преобладает уже форма равнины. Хотя невысокие, скалистые гряды не перестают бороздить ее по направлению с юго-запада на северо-восток, но зато между ними залегают обширные долины, придающие Шанхай-гоби по преимуществу равнинный характер. Зимою здесь случаются нередко сильные снежные метели. Перед нашим приходом в Шанхай-гоби выпал порядочный снег, но вскоре улетучился от сухого ветра. Юго-западная часть Шанхай-гоби называется Бургастэй-тала и представляет обширную долину. В Шанхай-гоби корм для лошадей стал встречаться чаще, но так как снега не было, то приходилось останавливаться у колодцев, вокруг которых пастбища обыкновенно вытравлены проходящими караванами. Только в некоторых местах, где сохранились небольшие снежные сугробы, мы останавливались на ночлеги вдали от колодцев, если около снега был хороший подножный корм.

На юго-востоке долина Бургастэй-тала, имеющая около 45 верст ширины, замыкается хребтом Ихы-Шанхаем, простирающимся также с юго-запада на северо-восток, но превосходящим немного по высоте предыдущий – Бага-Шанхай. В горах Ихы-Шанхая мы расположились на дневку у колодца Цзала.

Во время дневки мы расспрашивали многих из местных монголов об окрестной стране и в особенности о длинном Южном Алтае, который несколько дней тому назад потеряли из виду. В последний раз мы обозревали этот хребет с высот близ юго-восточного склона гор Харасайран-нуру. Он простирался по-прежнему в юго-восточном направлении на всем видимом с тех высот пространстве, приблизительно верст на восемьдесят, а от места нашего наблюдения отстоял в 40 верстах. Далее с дороги мы уже не видели совсем Южного Алтая, нанося его на маршрут по расспросным сведениям. По свидетельству местных монголов, этот хребет проходит верстах в семидесяти к Ю.-З. от колодца Боро-тологой на нашем пути и носит там название Гурбан-сайхан (три славных, или могучих) от высокой группы из трех вершин, не достигающей снежной линии, но резко выделяющейся по своей высоте из остальной слитной массы его гор. Потом, понижаясь постепенно в юго-восточном направлении, Южный Алтай получает название Хурху, отделяет от себя на юг-вос-ток-юг незначительную отрасль Хату и тянется на юго-вос-ток до северо-западной окраины весьма пустынной равнины Голыб-гоби, где и оканчивается высотами Бага-богдо, приблизительно в 200 верстах к северо-западу от великой луки р. Хуан-хэ ^{79} .

Невысокие хребты Бага-Шанхай и Ихы-Шанхай, подобно окраинному хребту Харасайран-нуру, представляют собою слабые отроги Южного Алтая. Они простираются с юго-запада к северо-востоку, бороздя в этом направлении плоскогорье. С северо-восточной стороны оно, по-видимому, замыкается невысоким хребтом, тянущимся, как нам казалось, непрерывно от гор Харасайран-нуру на протяжении около 230 верст и в расстоянии от 20 до 45 верст от нашей дороги. Наибольшей высоты этот хребет достигает в месте своего сочленения с кряжем Бага-Шанхаем и называется там Тайла-гэин-хара. По природе описываемое плоскогорье отличается несколько от пройденного участка Гоби на пространстве между колодцем Холт и окрайным хребтом Харасайран-нуру. Средняя абсолютная высота его превосходит, по нашим наблюдениям, футов на тысячу абсолютную высоту означенного участка Гоби. Солончаки, столь обыкновенные в Гоби, встречались очень редко на этом плоскогорье, а соленых озер мы не видели на нем ни одного, да и во всей окрестной стране, по свидетельству монголов, их нет. Точно так же не встречается на этом плоскогорье и песчаных пространств, попадающихся изредка в Гоби.

О стране к северу от нашего пути монголы сообщали, что она отличается более пустынным характером, чем плоскогорье, по которому мы шли. Гоби там не представляет совершенной равнины, будучи во многих местах покрыта невысокими, скалистыми хребтами. В ней часто встречаются углубления с солончаками и иногда небольшими солеными озерами. В некоторых впадинах есть и песчаные пространства, но обширных песков нет. Источники очень редки, да и колодцев в той стране меньше, притом во многих из них вода солоноватая. Древесной растительности, кроме ильмов, встречающихся изредка по сухим руслам, да саксаула, карага-ны и хармыка, нет никакой.

Страна к югу от гор Гурбан-сайхан, по описанию монголов, представляет совершенную пустыню, безлюдную и по преимуществу песчаную. От южного подножья простирается сначала бесплодная, каменистая равнина, имеющая от двух до четырех дней пути ширины, а южнее ее залегают обширные пески, поросшие высоким цзаком (саксаулом). Близ южного подножья Алтая идет дорога в Куку-хото, ныне почти оставленная, потому что многие колодцы занесло песком. В одном месте по той дороге на протяжении четырех дней пути нет вовсе воды, корма для лошадей тоже, а потому по ней можно ходить только на верблюдах, да и то осенью или зимой. Далее монголы о стране к югу от хребта Алтая показывали, что она лежит значительно ниже плоскогорья к северу от него, на котором мы находились, и что зима в той стране гораздо теплее. Саксаул, встречающийся по северную сторону Алтая в виде невысокого кустарника, в песках по южную сторону хребта, по уверению монголов, достигает высоты небольшого деревца.

Понижение восточной и западной частей пустыни, простирающейся к югу от Алтая, относительно высокой земли, лежащей к северу от него, доказано, несомненно, высотами, определенными в тех странах путешественниками. Основываясь на этих высотах и на вышеприведенных показаниях монголов о понижении средней части той пустыни, можно с большею вероятностью полагать, что Южный Алтай служит полуденной окраиной высокой Монголии, отделяя ее от нижележащей пустынной земли, раскинувшейся в необъятном пространстве на юг от этой длинной цепи гор. Эту-то обширную, сравнительно низкую и по преимуществу песчаную пустыню следует, кажется, считать настоящею Великою Гоби. От Монгольской Гоби, протянувшейся в виде эллипса с запада на восток, с ее узким рукавом между Хангаем и Алтаем, Южная, или Великая, Гоби отличается гораздо более обширным пространством, несколько меньшей абсолютной высотой и присутствием в ней огромных песчаных пространств, которых Монгольская, или Северная, Гоби не имеет ^{80} . Площадь, занимаемая Южною Гоби, действительно весьма обширна: на севере эта пустыня простирается до Южного Алтая, на юге достигает берегов р. Эцзин-гола, впадающей в оз. Согок; на восток распространяется до р. Хуан-хэ, переходя даже за эту реку в страну Ордос. На западе Великая Гоби разделяется на два рукава, простирающиеся весьма далеко в этом направлении. Один из них тянется сначала неширокой полосой между Восточным Тянь-Шанем и Южным Алтаем под названием Номин-мингын-гоби, потом далее к западу расширяется, образуя обширную пустыню между Сауром, р. Урунгу на севере и Тянь-Шанем на юге, покрытую в южной части длинной лентой зыбучих песков. На северо-западе этот рукав Великой Гоби посредством узкого, пустынного перешейка между горами Уркашар и Джаир соединяется с равниной р. Эмиля и оз. Алакуля, составляющей, по замечанию наших путешественников, одно геологическое целое с пустынной равниной оз. Балхаша. Другой рукав Великой Гоби, занимающий более обширное пространство, отделяется от нее южнее и тянется сначала тоже неширокой полосой между городами Хами и Анси-чжоу, далее между хребтами Карук-тагом и Алтын-тагом, потом, подобно первому, значительно расширяется и достигает на юго-западе городов Керии и Хотана, на западе доходит почти до Кашгара, а на север простирается до подошвы Тянь-Шаня. Большая часть этого рукава покрыта зыбучими, непроходимыми песками. Абсолютная же высота обоих поименованных рукавов несколько меньше высоты Монгольской Гоби [34]34
  Средняя абсолютная высота Монголии (т. е. высокой земли, ограниченной на севере Алтайскими, Саянскими и Гентэйски-ми горами, на востоке Большим Хинганом, на юго-востоке Иншанем, на юге и западе Южным Алтаем) по всем известным до настоящего времени высотам отдельных точек, в числе около четырехсот, определенных путешественниками: Фуссом, Фритше, Эляйясом, Пржевальским, Ломоносовым, Мосиным, Потаниным и Рафаиловым, Падериным и мною, довольно равномерно рассеянным по стране, – простирается до 4630 англ. футов. Средняя абсолютная высота Монгольской Гоби из 60 наблюдений в различных ее местах – 3750 футов. Средняя абсолютная высота (12 точек наблюдений) восточной части Великой Гоби – 3870 футов, ее рукава (14 точек наблюдений) между Южным Алтаем, р. Урунгу, хребтом Сауром и Тянь-Шанем – 2720 футов, а другого ее рукава (6 точек наблюдений) между Тянь-Шанем и Алтын-тагом 2000–2760 футов. Средняя же абсолютная высота всей вообще Великой Гоби (32 точки наблюдений) – 3160 футов ^{179} .


[Закрыть].

От монголов мы слышали рассказ о путешествии через Великую Гоби одного ламы из Тибета в Центральную Монголию. Этот лама, возвращаясь из Лхасы, куда ходил на поклонение далай-ламе, в Монголию в начале зимы, вместо обычной дороги чрез Ала-шань, направился прямым путем по Великой Гоби, восточнее оз. Согок. Ламу сопровождало несколько монголов с небольшим караваном, состоявшим исключительно из верблюдов. Путешественники, вступив в пустыню, вскоре встретили глубокие пески, в которых и блуждали около двух месяцев, сбившись с дороги и не находя колодцев. По счастью, в песках лежал кое-где снег, но приходилось, однако, по нескольку дней оставаться без воды. Пески покрыты высоким дзаком (саксаулом) и совершенно безлюдны. После утомительного и опасного странствования поперек Великой Гоби путешественники вышли к горам Арца-богдо и раскаивались в своей решимости следовать из Тибета по этому ужасному пути.

От колодца Цзала мы шли около 15 верст горами, пересекая плоский и широкий хребет Ихы-Шанхай, при выходе из него миновали кумирню Илэгэин-хурал и снова очутились на обширной равнине, покрытой кое-где небольшими отдельными высотами. Страна представляет малоплодородную степь, и в ней по-прежнему преобладает форма равнины. Растительность, состоящая по преимуществу из кипца, бедна, и только в лощинах, поблизости гор, можно встретить порядочные пастбища. Верстах в сорока к юго-востоку от хребта Ихы-Шанхая мы пересекли новый, также широкий и плоский хребет Цзамыйн-Шобуктай, простирающийся, подобно прежним, с юго-запада на северо-восток. При входе в горы от дороги, по которой мы шли, отделяется другая, тоже торная дорога. Она проходит южнее нашей дороги близ северного подножья гор Гурбан-сайхан и Арца-богдо и ведет также в Куку-хото. Эта дорога, называемая Кэр-мэйн-цзам, представляет южную ветвь нашей, отделяясь от нее в долине Больших озер между Хангаем и Алтаем, близ озера Орок. По ней гоняют из Северо-Западной Монголии в Куку-хото преимущественно баранов. Во время нашей стоянки в горах Цзамыйн-Шобуктай пригнано было с этой дороги на нашу стадо баранов голов в пятьсот из окрестностей горы Ихы-богдо в Южном Алтае. Проводники его – монголы – рассказывали, что в течение 40-дневного путешествия с баранами по этой дороге они не встречали недостатка ни в корме, ни в воде, делая ежедневно около 20–25 верст.

Дорога, по которой мы шли в Куку-хото, принадлежит к числу наиболее оживленных караванных путей Монголии. Со вступлением на нее в окрестностях колодца Холта в Гоби нам стали почти ежедневно встречаться караваны. Бывали дни, когда попадалось навстречу по три, по четыре каравана. Большая часть их шла из Куку-хото с разным товаром в Северо-Западную Монголию и отчасти в Джунгарию. Погонщиками были монголы, а старшины торговых караванов – исключительно китайцы. При встрече мы обыкновенно завязывали с ними разговор о том, куда идут и с чем. По этим рассказам еще на пути в Куку-хото могли составить себе некоторое понятие о значении для Монголии этого замечательного города. Попалось нам также навстречу несколько казенных транспортов, следовавших с провиантом и разными вещами для солдат в Кобдо и в Улясутай. Караваны, идущие из Куку-хото в Джунгарию, сворачивают с нашего пути, не доходя до урочища Тугурик в Гоби, налево, переваливают горы Арца-богдо и потом идут вдоль южной подошвы Алтая почти до меридиана оз. Борбон-дабасу; затем поворачивают на юго-запад через горы Ачжи-богдо и, перейдя узкий рукав Южной Гоби (Номин-мингын-гоби), выходят в Баркуль.

На нашей дороге мы часто встречали бедных монголов, не имеющих скота и живущих осень и зиму преимущественно на счет проходящих караванов. Они собирают аргал для топлива караванов и прочищают колодцы, за что получают небольшое вознаграждение в виде остатков от обеда, кусочков кирпичного чая и т. п. Жилищами им служат жалкие юрты, а чаще небольшие шалаши, покрытые войлоком. Летом, когда караванное движение прекращается, они питаются подаяниями в соседних улусах, в которых иногда побираются осенью и зимою, если караваны проходят нечасто. Некоторые богатые и щедрые монголы, следуя с караванами, кормят этих бедняков во время остановок и раздают им кусочки кирпичного чая.

За горами Цзамыйн-Шобуктай мы пересекли долину, а потом короткий и низкий отрог этого хребта – Гувелат. Перевалив через него, мы опять спустились в долину и шли по ней верст пятнадцать до подошвы гряды Обо, протянувшейся с юго-запада на северо-восток. Тут у колодца Мунку-обо-нэй-худук мы остановились дневать. Поблизости колодца находится обширная плоская впадина с солончаками и песчаными буграми, поросшая местами злаком дэрису. Такие солончаковые впадины к юго-востоку от хребта Харасай-ран-нуру стали встречаться лишь на пути от гор Ихы-Шан-хай, да и то очень редко. Достойно замечания то, что в них очень часто заключаются небольшие песчаные сопки, или, точнее, груды чистого песка. Эта особенность присуща почти всем гобийским плоским котловинам вместе с солончаками и признаками существовавших в них некогда озер ^{81} .

Перевалив через гряду Обо, достигающую наибольшей высоты близ дороги, мы спустились на широкую долину, замкнутую на юге увалом с малыми, насажденными горками, а на северо-востоке сливающуюся с соседнею необозримою равниною, предела которой нельзя было видеть с высокой вершины цепи Обо, откуда мы осматривали окрестности. Около 25 верст шли мы по долине, потом вступили в весьма низкую гранитную гряду Ханын-нуру с массою отторженцев, представляющих картину полного разрушения гор. С этой гряды, отделяющейся от плоского, но широкого гранитного же хребта Голыб, мы спустились в горную котловину этого последнего, а потом перешли в узкое, извилистое ущелье, в котором встретили большое сухое русло потока, называемое Урту-голом. В нем кое-где встречались, однако, ямы с водой, промерзшие до дна; а по берегам растут ильмы. Окрестные горы Голыб, состоящие из серого грубого гранита с выходами кварца, невысоки и покрыты весьма скудною растительностью. Мы остановились на ночлег в этих пустынных горах, в ущелье потока Урту-гола, где рос тощий дэрису. Хребет тянется с юго-запада на северо-восток и имеет более 30 верст ширины, но высота его незначительна. Подобно отрогу своему Ханын-нуру, он содержит массу отторженцев, громоздящихся по склонам его невысоких и пологих гор, в щелях и долинах.

На следующий день мы прошли около 15 верст горами Голыб по узкому ущелью потока Урту-гол, имеющему значительное падение к востоку. По выходе из гор перед нами предстала необозримая равнина, по которой на пространстве верст двадцати к востоку от хребта Голыба извивалось сухое русло потока Урту-гола, обозначенное ильмами, тянувшимися аллеей по его берегам. Впереди на востоке видны были вдали горы, а на север и юг равнина простиралась на всем обозреваемом пространстве. На западной ее окраине, у колодца Цаган-хомара, мы переночевали и на другой день рано утром выступили в путь по этой голой, безжизненной пустыне.

Еще с утра дул порядочный ветер, потом стал все более и более крепчать и около полудня превратился в сильную бурю. Мелкая галька, покрывающая пустыню, пришла в движение и производила шум, похожий на шуршание льда при вскрытии рек. Гравий же поднимался так высоко, что хватал нас на лошадях. Верблюды и лошади постоянно отшатывались в наветренную сторону. Мы должны были спешиться и, крепко уцепясь за повода, едва держались на ногах. От пыли, носившейся в воздухе, дневной свет померк до того, что стало темно, как в сумерки. Ветер дул с юго-запада-юга и не постоянно с одинаковою силою, а порывами. Идти как людям, так и животным было крайне тяжело, а остановиться на безводной равнине для пережидания бури мы не решались и продолжали потихоньку подвигаться вперед. Около четырех часов пополудни начали по временам различать горы, которые накануне видели верст за тридцать пять. Ветер еще более усилился, мы стали поспешать и через час достигли гор, за которыми и укрылись от него. Едва успели поставить юрты, как буря перешла в настоящий ураган, и на равнине, несмотря на 5 часов дня, настала тьма, но мы были вполне обеспечены от него, поместившись в ущелье невысоких гор. Эта гряда гор называется Номохон (тихая) – название, для нее характеристичное, как действительно тихому пристанищу от бурь, от которых в ней, вероятно, нередко приходится укрываться караванам, пересекающим эту печальную пустыню.

Поблизости, у колодца Хобор, стояли монголы, которых вечером мы расспрашивали об окрестной стране. По их показаниям, пройденная равнина называется Голыб-гоби и тянется весьма далеко на север и юго-запад. Гор на ней нет, а только плоские увалы с низкими холмами. Она богата солончаками, имеет твердую, каменистую почву, а в юго-западной части переходит в песчаную пустыню. Южный Алтай не пересекает этой равнины, оканчиваясь в западной ее окраине небольшими высотами Бага-богдо в трех днях пути к юго-западу от гор Номохон, а в пяти днях от этих гор на юг находится река Ху-ан-хэ, и на этом пространстве встречаются местами невысокие горы, но они не связуются с горами к западу от равнины Голыб-гоби. Таким образом, по их показаниям, эта пустынная равнина представляет ворота из высокой Монгольской Гоби в не столь высокую и по преимуществу песчаную Гоби Ала-шанскую, которая, по вышеприведенным соображениям, составляет восточную часть Великой, или Южной, Гоби.

Страна к востоку от гор Голыб в геогностическом отношении многим разнится от пройденного нами пространства до этих гор. На пути от окраинного хребта Хара-сайран-нуру до пустыни Голыб-гоби мы встречали в горах по преимуществу фельзитовый порфир и фельзит, представляющие преобладающие их породы, и жильный кварц, а в горах Голыб крупнозернистый серый гранит, тоже с кварцевыми жилами. На равнине же Голыб-гоби близ поверхности залегает мергель, а ниже его известковый шпат и обыкновенный известняк, притом в западной части равнины, близ колодца Цаган-хомара, пласты двух последних пород, насколько можно было оценить простым глазом, находятся почти в горизонте, примыкая к граниту гряды Голыб, а в восточной окраине они прорваны и приподняты фельзиторым порфиром, из которого слагается главным образом поднятие к востоку от этой равнины, чередуясь изредка с холмами глинистого сланца. Поэтому весьма вероятно, что относительная древность гор к западу и к востоку от пустыни Голыб-гоби неодинакова и орографической связи между ними, судя по показаниям монголов, не должно существовать.

От колодца Хобор, близ которого мы стояли, с нашей дороги отходит ветвь в г. Бо-тоу (по-монгольски Буту). Окрестные монголы ездят туда за мукою и крупою. До Бо-тоу считается б дней пути большим ходом. Несмотря на пустынный характер страны, в окрестностях гор Номохон мы видели множество прекрасных, жирных верблюдов, которым, по словам монголов, привольно живется в этой пустыне, благодаря обилию солончаковых растений, покрывающих ее многочисленные котловины.