355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Васильев » Большое голодное путешествие » Текст книги (страница 2)
Большое голодное путешествие
  • Текст добавлен: 26 марта 2022, 17:30

Текст книги "Большое голодное путешествие"


Автор книги: Михаил Васильев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Потом мама объявила о «мясе по-французски». Кто-то принес на работу свой личный «архив». Увесистую картонную папку «Дело» с завязками. На одной из строк шариковой ручкой, или даже фломастером, было аккуратно выведено слово «РЕЦЕПТЫ». Многие хозяйки в те времена имели подобный «архив». Из вырезанных ножницами журнальных статей, открыток, страниц отрывного календаря, исписанных тетрадных листков… Передаваемый по наследству, пополняемый и бережно хранимый. Это «мясо по-французски» – оттуда. Примитивно, но бронебойно. Мясо-лук-сыр, мясо-лук-сыр, и так далее. Плюс некоторые специи и немного масла. Ну, вот, зачем? Душа опять заметалась. Этим поступком «мамин» лагерь пошел в решительное наступление.

Потом на повестку дня вышло чахохбили. С гречкой. Именно с гречкой. Ни с чем другим. Очередной успех, хоть и промежуточный. И короткая передышка. Что? То же самое, только из утки? Ну хватит! Дайте хоть дух перевести.

Потом в бой вступило изолированное камчатское снабжение. Точнее, его издержки. Завезли какой-нибудь продукт – этот продукт распространяется повсеместно. Вот, казалось бы, ты уже избалован, подкован и искушен. Тебе хочется чего-нибудь, эдакого… А, вот, перебьешься. Полки магазинов не радуют пестротой. На полках – очередной венгерский или болгарский шедевр. И население в очередной раз употребляет один и тот же продукт. В памяти всплывают названия: «Охотничий салат», «Дунайский салат», «Асеница», «Маринованные огурчики», в пузатой, восьмисотграммовой банке, «Томаты в собственном соку», «Гювеч», «Перцы, фаршированные овощами» … Жизнерадостная тетка с этикетки надолго заселяется в каждую квартиру. А кетчуп, до которого далеко старику Хайнцу! А молдавские соки в трехлитровых банках! Ррраз… и это в каждой квартире, на каждом столе, в каждой подсобке, в каждом турпоходе или на каждом культурном мероприятии… Вкусы приедались до оскомины. Вообще, с подобным снабжением можно было только мириться. И не только в еде. Некоторых, конечно, выручал все тот же материк, кто-нибудь вообще… «ходил в загранку». А что делать простому среднестатистическому человеку? Вовремя заметить скопление народа возле магазина. Спрашивать – бесполезно. Это называлось «что-то дают»… Отстоять длиннющую очередь. Потом – в кассу. И получить заветный пергаментный сверток. Совершенно неважно, чего… Колбаса, курица, селедка, конфеты, консервы, помидоры, яблоки… То же самое – с любым товаром. Даже с одеждой. Я бы сказал, особенно с одеждой. Иногда выручала близость Японии, а иногда – чересчур. Помнится, в старших классах, на одном из импровизированных модных показов, кто-то пошел дальше всех в дерзости, помноженной на реализм. Целый класс ходил взад-вперед по сцене, нарядившись в знаменитые куртки «Аляска». Японского производства. Сопровождая ироничными комментариями. Ребята не поленились и сосчитали, что в нашем небольшом городке, в среднем за один час по главной площади проходит девяносто человек в этих самых «алясках». Мужчины и женщины, девочки и мальчики. В шапках, платках, обмотанные шарфами и без них, в сапогах, валенках, ботинках и кроссовках. Но – в «алясках». Синих, черных, зеленых… С неизменными капюшонами с синтетической опушкой. Вот что значит – централизованное снабжение…

Что-то я отвлекся. Хватит о грустном! вернемся к формированию вкуса. Моего вкуса. Что же дальше? Подключались соседи, родственники или просто хорошие знакомые. А также сослуживцы родителей. Все это связывалось с советским понятием «пойти в гости». А гости – это значит «прошу за стол». В моем случае, самые ближайшие «гости» находились в нескольких сантиметрах. То есть, в соседней квартире. Моя личная коллекция пополнилась курицей «на соли», от которой потом несколько часов проветривали. И блины. Да, да, обыкновенные блины, которыми регулярно угощала соседка. Боже, какие это были блины! Нежные, воздушные… С миллионами маленьких дырочек. С вареньем или повидлом, медом или сгущенкой, маслом, сметаной, жидким яичным желтком… Вкусные настолько, что их буквально противопоказанно было чем-нибудь фаршировать. Я вообще считаю, что фаршируют блины исключительно для нивелирования собственного бессилия. К этому празднику вкуса некоторые предпочитали чай. Я же настаивал на холодном молоке. Литр – не меньше! И, по возможности, залпом.

Иногда, в часы максимально приподнятого настроения родителей, меня отпускали к моей кузине. С ночевкой. Я ждал этого момента с трепетом, с придыханием. Ночные посиделки, с диафильмами. Не знаю, помнит ли кто-нибудь такое развлечение. Там, для меня явились настоящим откровением два совершенно неожиданных, по тем временам, продукта. Зеленый салат и консервированная сайра. Ну, зеленый салат, понятно – почему… Семья моей тетушки была с претензией на интеллигентность… Петропавловск. То есть, почти столица… А сайра в банке… Что сказать о сайре? Попробовал… и обомлел! Такой сайры сейчас нет. И вряд ли будет. Скажете, ностальгический скулеж? Отчасти – да. В этом плане, я – консерватор. То есть, утверждаю, что раньше консервы были – ого-го! А, если разобраться… Сайра – нежнейшая рыба! Ее готовили исключительно в море. На огромных плавбазах. Не имея ни малейшего представления о заморозке, транспортировке и, не дай Бог, хранении. Тогда понимали, что сайру нужно готовить исключительно в день вылова.

Был, правда, еще один продукт в тех «гостях». Точнее, блюдо. Тетушка никогда не держала рецепт в секрете. Во-первых, ничего друг от друга не скрывали. А во-вторых, скрывать было нечего. Просто до банальности. Сначала нашинковать капусту, помять хорошенько… Дальше – соль, уксус, чеснок. Затем мелко порезать мясо, любое, хоть жирную баранину. Разогреть масло, буквально, бухнуть туда красного перца. И быстро обжарить мясо в этом раскаленной смеси. Ну как обжарить… Просто, чтобы побелело. Затем – вывалить в капусту вместе с горячим маслом. Перемешать, и… Я мог употребить этого салата, столько, что… Короче, пока он есть. То есть, до бесконечности…

Я подрастал, а, вместе со мной – моя страсть к еде. Тоже подрастала, эволюционировала. Изредка омрачая беззаботную картинку каким-нибудь жареным луком. Лук, буквально преследовал меня. Не отпускал. Я пытался избавляться от него. Как мог. Готовит папа уху, вываривает целую луковицу. Я пытался ее не замечать. «Папа, съешь сразу! Чтобы я не видел» Готовим жаркое – распространяется волнительный запах. От лука опять нет спасения. Пытался выбирать. Папа раздражался: «Шелудивый поросенок!» Борщи, гуляши, солянки, начинки… Всюду – лук. Воевал, наверное, до студенчества. Пока не проголодался. На самом деле, без баловства и хулиганства. И, однажды, решился. Съел! В итоге, так полюбил, что некоторое время сам искал встречи с жареным луком. Отдельно готовил жареный лук! А окончательный, решающий удар по луку нанес при помощи французского друга, по совместительству, шефа. Он приготовил классический парижский луковый суп. С вином, сливочным маслом, гренками и сыром… Больше я с луком не воевал. Единственное, с чем я не справился, так, это со сладостями. Нет, я не враг сладкого. И сладкое – не враг мне. Просто равнодушен. Ну, не трепещу. Говорят, что все мужчины – безнадежные сладкоежки. Так это – ложь. И я, тому – живой пример. Даже к чаю… Зато, при употреблении чая, приобрел неподдельную страсть ко, всякого рода, сочетаниям, смесям. С алхимическим азартом люблю смешивать все со всем. Причем, самым неожиданным образом. Не могу даже чаю выпить, если в нем не намешано всякого… Клубника, земляника, брусника, яблоко, слива, рябина, жимолость… Про лимон скромно умалчиваю.

Потом, неизвестно откуда, во мне разгорелась неудержимая страсть к кулинарным приключениям. Наступил момент, когда я обнаружил, что не хочу есть дома. Объяснял себе, оправдывался, приводил примеры… Мол, так как я, не питается никто (из моего окружения). Какие шедевры, на тот момент, готовила мама, какие посылки получали, а что из отпусков привозили… Ни в какую! Вот, не хочу есть дома и все! Где угодно, только не дома. В гостях, в небольших походах, на даче, в кафе, закусочных, пельменных, пирожковых, котлетных… Даже, простите, в ресторанах. Если эти заведения можно было так назвать. Но особый трепет, необъяснимый и волнующий, вызывали всякого рода столовые. И чем похабнее, тем интереснее. Городские, заводские, ведомственные, где бы не посчастливилось есть. Вплоть до школьных. С их устоявшимися запахами, скудным ассортиментом, алюминиевыми вилками и гранеными стаканами. Стояние в очереди, само по себе, вызывало обильное слюноотделение. Немыслимые салаты, резиновый кальмар, желто-зеленые помидоры, капуста, свекла, винегрет, яйцо под засохшим майонезом. Супы в огромных кастрюлях. Парящий мармит… на нем мясо с подливой, лотки жареной рыбы, котлеты, биточки. Немыслимового вида. Соответствующего вкуса.

– Что на гарнир будете. Гречка, макароны? (И ты мечешься между кулинарными шедеврами). «Ну что?…Гречку. Макароны?»

– Пожалуй, макароны. (Женщина бросает в тарелку кусок серых, слипшихся макарон.)

– Полить? (отрешенным голосом)

– Конечно полить. (из соусной ложки в тарелку полилась густая жидкость неопределенного цвета)

И ты идешь с подносом к столику, предвкушая священнодействие… Протираешь вилки салфеткой. Потому что так делают все. Посыпаешь содержимое тарелок солью, чтобы раскрасить блеклую вкусовую палитру… Не знаю почему, но тайная страсть к столовым у меня осталась до сих пор. Если есть возможность – нахожу столовую. Или просто иду на запах. Потом – хожу с подносом. Ставлю тарелки, сдерживая спазмы от возникшего голода… Современные столовые – совсем другое дело… и ассортимент, и подача. Соусы, специи… Но все равно остаются столовыми.

Попадались, конечно, приличные. Ведомственные. Деревянная мебель, тонкие стаканы с морсом, горчица на столах… Однажды посчастливилось пообедать на одной знаменитой плавбазе, во время школьной экскурсии. Праздник! Тогда очень позавидовал морякам. Думал, что со временем, в какой-нибудь институтской столовой, поутихнет моя страсть. А вот и нет. Только усилилась. Правда, в копилку кулинарных шедевров из столовых ничего не упало. Стихийная любовь. По настроению. Бывает, что так захочется… Аж скрутит. Потом – живот скрутит.

А что институт? Время голодных экспериментов. Смотришь на любой продукт, возникают идеи. Недостающие ингредиенты собираются по комнатам. «Через полтора часа – прошу на ужин!» Проходит полтора часа, и в дверь ломится толпа разъяренных приятелей. «Готово?» Так, мало по малу формировались в голове очертания будущего ресторана. Почему ресторана? Институт совсем не гастрономический. А, вот, не знаю почему… Припоминается один случай. На одной из приятельских посиделок, перед свадьбой моего друга, в кафе, где он работал, скопилось много народу. Друзья, знакомые, случайные гости. Своеобразные проводы холостяцкой жизни. Выпивали, закусывали, смеялись… Я тогда много шутил, хохмил, рисовался. Хотел произвести впечатление на одну девушку. Кто-то из присутствующих, поднимая очередной бокал, повернулся ко мне и сказал: «Быть тебе… директором ресторана!» И произнес эту фразу так, как будто пожелал самой наилучшей судьбы при всех возможных сценариях. Торжественно, с паузами и придыханием. Я тогда улыбнулся и не придал значения. Потом задумался и припомнил еще несколько таких «знамений». И тогда, в институтской общаге, после очередного спасения голодной толпы, я серьезно подумал о будущей судьбе. Успокаивал себя: «Просто еще время не пришло»

Кстати, тогда, в институте, сами собой образовались такие гастрономические сочетания, на которые в обычных, сытых обстоятельствах не обратишь внимания. Но прошли годы, а я их использую по сей день. Считается, что в гастрономии нет ничего случайного. Все имеет свою предысторию. Как с едой, так и с напитками. Есть вполне обоснованные исторические объяснения, например, текилы с солью, или мексиканского пива с лимоном в горлышке, или виски с колой, или состава майонеза, или формы японских маки… В моем случае, такие сочетания получились спонтанно, в силу стечения обстоятельств. Но закрепились навечно. Некоторыми они покажутся странными, смешными, чересчур необычными. Или напротив, очень обычными. Но я готов биться за каждое. И доказывать, и отстаивать. Хоть я далеко не Поль Бокюз. Я даже не повар. А вот увидите. Пройдет время, и это станет классикой мировой кулинарии. Я серьезно. Наверняка, многие из вас сталкивались с ними, и сталкиваются до сих пор, просто не придают значения. Остановитесь, оглянитесь и констатируйте! Вы близки к великим кулинарным открытиям. Вот некоторые из них. Давайте по порядку. Вкратце. Полный список – для отдельной книги.

Жареная картошка, приготовленная по всем правилам, то есть, с аппетитным румянцем и с добавлением лаврового листа… идеально сочетается с томатным соком. Бутерброд с филе копченого лосося, на багете, или на белой «камчатской» буханке с хрустящей корочкой, но обязательно со сливочным маслом, немыслим без чашки крепкого черного чая с сахаром. Если хочется чего-нибудь необычного сладкого, (только не пирожного), то разогрейте забытый в холодильнике отварной рис в большом количестве сливочного масла и всыпьте туда внушительную порцию сахарного песка. Сочетание горячего риса, масла и хрустящего на зубах сахарного песка приятно вас удивит. Для приготовления самых вкусных в мире вареников необходимо взять порядком проквашенную капусту и хорошо прожарить ее с луком. Вряд ли такая начинка оставит кого-то равнодушным. Нисколько не помешают, а только усилят яркие вкусовые ощущения от таких вареников классические для данной ситуации шкварки с луком и чесноком. В горячую гречневую кашу нужно покрошить порезанный кубиком твердый сыр, добавить сладкой консервированной кукурузы и перемешать, пока сыр не начнет плавиться. Будет вам и гарнир, и самостоятельное блюдо. Щи с кислой капустой и сухими грибами лучше всего варить на свиной рульке. Бульон обязательно должен быть мутным, и, буквально, обязан пахнуть холодцом. В этом меня никто не разубедит. Отварной говяжий язык, желательно горячий, лучше всего сочетается с домашней аджикой. То есть с пропущенными через мясорубку помидорами, сладким и жгучим перцем и, естественно, чесноком. И никакой горошек, хрен и, тем более, майонез не сравнится с этим сочетанием. А, что касается спиртного… Попробуйте запить рюмку Зубровки не чем-нибудь, а стаканом холодного молока. И немного подержите во рту. Вам откроется неведомое доселе гастрономическое блаженство. И не беспокойтесь о последствиях. Только мягкое опьянение. Пожалуй, достаточно на первый случай. Как-нибудь, я подробнее опишу спустившиеся на меня кулинарные откровения. А вы скажете: «да мы так постоянно едим! Вот удивил! Тоже мне…»

Закончилась учеба, и встал естественный вопрос. Чем себя занять. Я подумал, что ничего, все-таки, пока лучше для себя не придумал, кроме общепита. Вопрос решен совместно с умерщвлением нескольких зайцев. Материальная составляющая, удовлетворение постоянных гастрономических потребностей плюс самореализация. Первый ресторан случился, естественно, на Камчатке. А где же еще? Уж где, как не здесь – реализовывать гастрономические амбиции и вкусовые пристрастия? Если все возможности для этого имеются. Дары природы, материальные возможности плюс не очень искушенная публика, над которой можно производить кулинарные эксперименты. Никто тебе не скажет: «Так ЭТО не едят, ЭТО с ЭТИМ не принято, и так далее…» Шли месяцы и годы. Публика путешествовала, куда-то заходила, что-то ела. Эксперименты ради экспериментов уже не прокатывали. Оставался беспроигрышный вариант. То есть, бронебойная советская классика. Это сейчас она в модных трендах. Современная, молодая и дерзкая публика просто ничего этого не помнит, то есть, даже не слышала об этом. Ей многое из избитой советской классики кажется оригинальным. В те годы на помощь местным ресторанам приходила матушка-природа. То есть, камчатская природа. Выручала своими дарами. Просто и непринужденно. И тут не до экспериментов. Нужно просто нормально приготовить. Или, на тот, момент, правильно, с присущей мне, кулинарной любознательностью. Или, в конце концов, моим постоянным желанием есть. Только послушайте. Далеко не полный список ингредиентов, который мы были вынуждены бросать в сковороды, жаровни, кастрюли, сотейники… а потом и в тарелки. Папоротник, соленые грузди, камчатский краб (мясо и клешни), морской гребешок… Начался сезон охоты – мешками несут зайцев. Кто-нибудь приехал с «северов» – холодильник заполнен олениной. Каждое лето рестораны заваливают лососем и икрой. С чем чаю попить? Вот она – жимолость, вот она – брусника… Я описываю не модное столичное место. Это – вынужденный ассортимент поставок тех лет. С говяжьим языком, например, часто возникали проблемы. С морским гребешком – никогда! Самому смешно вспоминать. Плавники ската, кукумария, медведка – банальщина. Майонез, к слову, был только корейским. Другого просто не было. Соусы и приправы – китайские, корейские, японские… На этом, пожалуй, и заканчивается камчатское разнообразие. Оказалось, что больше ничего и нет. Есть, конечно, картофель, капуста, морковь. Нет проблем с растительным или сливочным маслом. Пекарни выпекают превосходный хлеб. Не припомню такого случая, чтобы наступили перебои с солью или сахаром. Такого добра достаточно. Но это и все, до чего доросли! За редким исключением. Да и то, больше экзотическим, чем самобытно-камчатским. Так было и десять, и двадцать, и тридцать лет назад. Мы не удивлялись крабу. Нам регулярно приносили зайчатину, медвежатину, оленину. Мы жарили только что пойманного палтуса. А помидор, нормальный, человеческий помидор было, практически, невозможно отыскать. Большинство местных жителей до недавнего времени не пробовали обычного оливкового масла. Не имели ни малейшего представления о бальзамическом уксусе. Обычное мясо, скажем, свинина… незамороженная, похожая на нормальную – стоила таких денег, что позволить себе ее можно было только по большим праздникам. Поэтому все эти деликатесные продукты просто оставались деликатесными продуктами. Вареными или жареными. Простите, иногда их запекали. Но… в таких примитивных сочетаниях, что им оставалось пожелать максимально долго оставаться сырыми. Никакого развития. Вот она – совокупность уникальности, удаленности и централизованного снабжения. Завезли оливки – крабы будут с оливками. Нет оливок – получайте без оливок. И в меню местных заведений, много лет подряд присутствовали унылые шницели, жаркое с картошкой, горшочки, колбасные нарезки, языки с горошком, селедки под шубой, сборные солянки и запеченные крабы. Крабов, находящихся под толщей овощей или картошки, не было видно. Оставалось уповать на честность авторов. Подобная картина – и в семейных ужинах, и на праздничных застольях. Дальше «богатого» совка – ни на шаг. Наводило на грустные мысли. В этой связи припоминаю один случай. Однажды, в нашей школе, в классе, эдак, в пятом, устроили нам конкурс рисунков. На тему: «Наш город через… сколько-то лет». Кажется, через тридцать. Необходимо было не только изобразить, но и описать нарисованное. Активисты принялись самоотверженно вырисовывать необозримое будущее нашего скромного городка. Каких только картин будущего не представили! Футуристические пейзажи космонавта Леонова выглядели скромными зарисовками с натуры. Какие-то диковинные средства передвижения, летательные аппараты, сады под стеклянными куполами, дома фантастической формы, озера на крышах и тому подобное… Создавалось впечатление, что, кроме как, на летающих тарелках, люди ни на чем передвигаться не смогут. Ни за пивом, ни мусор выбросить. Я же, на пару с одноклассником, купил большой ватман и не стал так изощряться. Нарисовал большой четырехэтажный дом. Тот, которыми был застроен весь наш городок. Впрочем, которыми застроен и сейчас. Только этот самый дом мы изобразили в момент непосредственного возведения. С башенным краном, сварщиками, каменщиками, тракторами и погрузчиками… Даже, по-моему, с кучами строительного мусора. Описания было предложено вполне реалистичное. «В этом доме будет жить крановщик Сергей, а еще сварщик Владимир с семьей и некоторые строители. Остальные квартиры распределят по принципу «каждому – по заслугам». Учителя, врачи, инженеры. А на первом этаже будет куча всевозможных секций и кружков.» Сказывалась нехватка качественного досуга. После такого «представления» на нас показывали пальцами. Сколько же сарказма было в словах конкурентов! Время распорядилось по-своему. Спустя некоторое время я вернулся на свою малую родину. За тридцать лет моего отсутствия мало, что изменилось. То есть изменилось, но не радикально. Дома – те же. Разве, что, некоторые фасады покрашены свежей краской, а на первых этажах теперь размещаются не кружки и секции, а многочисленные магазины. Да и с продуктами стало посложнее. То, что, буквально валялось на каждом прилавке и составляло предмет гордости перед злополучным «Материком», стало теперь таким же дефицитом. И цены – не подберешься. К чему это я? Именно тогда я решил, что завершился «Камчатский» этап формирования моего кулинарного вкуса. Больше искать на Камчатке было нечего. Подпитываться, вдохновляться и тому подобное…

Начались путешествия, ресторанная практика, иностранные шефы, мастер-классы, литература и интернет. Открывались новые продукты, экзотика, палочки. Я открыл для себя Китай, с его воком, имбирем и крахмалом. Открыл Японию, с ее эстетикой, красотой чистого вкуса и застенчивыми ароматами. Открыл Корею с огромными порциями и многочисленными закусками. Потом – обжигающий и чрезмерно пахнущий Таиланд. Долгое время ничего другого не воспринимал. Даже, про вилку забыл. Очередь дошла до арабских стран. Начались арабские зарисовки. огонь, мясо, кебабы, овощи, хумус, специи, от которых кружится голова. Наступила очередь Европы. Так, поездку за поездкой, я записывал, запоминал, откладывал, архивировал… Устрицы, сыры, вяленые томаты, оливковое масло, пицца и паста. Потом – пиво, гриль, колбаски, капуста. Потом – вина. Потом, наверное, остановился, остепенился. Спустился на землю. Начал впитывать запахи национальных окраин, соседей по постсоветскому пространству. Средняя Азия, Кавказ… Вкусовые пристрастия окончательно перепутались, переплелись. Манты, плов, лагман, самса. С их курдючным салом, зирой, морем лука… Вкус, пронизывающий до дрожи, до беспамятства…

Такое «самообразование» на фоне постоянных кулинарных поисков не могло пройти бесследно. Вес неумолимо повышался. Наступил момент, и я обнаружил, что значительно потолстел. Я, признаться, никогда не был субтильным доходягой. Но в какой-то момент понял, что еще пару кило – и обратного пути уже не будет. Началась борьба. Постепенно она приобрела перманентный характер. Я использовал множество методов. Каждый месяц – новый. От голодовки до отказа от некоторых продуктов. Годичный отказ от употребления мяса ни к чему хорошему не привел. Бездарно потерянное время. Всевозможные диеты – самообман. Часами выдумывал, придумывал, изобретал, творил меню для собственных диет. То есть, для голода! С вариациями. Писал и готовил. Покупал продукты, которые должны были меня спасти. Готовил и ел. Снова писал, творил, изобретал, готовил и ел. Абсурд. Замкнутый круг. Спустя много лет пришел к кое-каким выводам и смирился. Вернее, подружился с собственным весом. И вес, в конце концов сдался. Теперь мы – в гармонии. Со вкусом, пристрастиями и собственным весом. Такая, странная кулинарная гармония…

Хватит о кулинарии. Чем больше в ней копаешься, тем больше понимаешь, что она настолько многогранна, что писать о ней бесполезно. Пустая трата времени. Невозможно подытожить, невозможно делать окончательные выводы, невозможно подвести черту. Когда-нибудь ты любишь сыр рокфор, потом – устрицы, потом – суши. Я, например, сейчас, люблю супы. Любые. Неважно. Главное, чтобы это были супы. Борщ, солянка, лапша, харчо, гороховый, рассольник, уха, лапша с грибами, минестроне, чаудер… Сколько продлится эта любовь, эта страсть, этот роман – не знаю. Вернее, знаю. Он не закончится. Он перейдет в другую форму. Перекинется на другие продукты. И так будет всегда.

******************************************************

Наверное, я незаслуженно обидел Камчатку, то есть, ее кулинарию. Назвал ее примитивной. Не меняющейся десятилетиями. Приношу свои извинения и каюсь. На Камчатке, главным образом, формировались мои вкусовые пристрастия. Без камчатских гастрономических открытий я не мыслю своей кулинарной жизни, а, значит, и остальной жизни. Поскольку, как я ранее признался: «Еда – единственная моя любовь» А я о ней так… «Никакого развития», «Ловить нечего», «Примитивные деликатесы», «Совковые штампы» и так далее… На Камчатке появились интересные рестораны. С интересными предложениями. Молодые и амбициозные камчатские повара синтезируют новые сочетания. Используют опыт поколений, интересуются новыми веяниями. Используют, при этом, уникальные местные продукты. Хочу верить. Первый раз мне хочется быть неправым. Первый раз хочется глубоко ошибаться… Я же без нее, без Камчатки, – никуда. И полечу, и буду наслаждаться. И рыбой, и папоротником, и крабами, и гребешком, и жимолостью, и корюшкой… И, чуть не забыл, пивом. Как я мог о нем забыть? О Камчатском-то пиве…

ГЛАВА II

ТАЛЛИНН. ПЕРВАЯ ВЕХА.

Известно, что самые красочные воспоминания – из детства. Самые яркие эмоции, все самое ценное, самое дорогое, самое неповторимое, все – из детства. Из детства – любимые краски, мелодии, голоса, вкусы, запахи. Из детства – это томящее состояние ожидания… Я помню его… Его ни с чем не перепутаешь. Ожидание, когда ты стоишь в очереди на посадку. Через несколько минут самолет побежит по взлетной полосе, и ты полетишь в тепло, «на материк». Ожидание, когда в утреннем тумане перед воротами прогреваются папины «жигули», а это значит, что ты поедешь куда-то далеко. Когда в праздничный день из духовки достают пахнущую до одурения румяную курицу. Когда ты бредешь с родителями по жаркому южному городу, наступаешь на упавшие абрикосы, – и вдруг, неожиданно появляется море… Когда, проехав сотни километров по незнакомой дороге, ты уже так проголодался, что начинаешь изучать дорожные знаки… и, вот, наконец, показываются, вырастают заветные «ложки-вилки». Ожидание, когда папа вернулся из командировки, начинает распаковывать вещи, а они пахнут, пахнут чем-то вкусным…

Поймал себя на мысли, что большинство моих детских воспоминаний, так или иначе, связано с едой. Нет, я не был голодающим беспризорником. Меня кормили, как говорится, «на убой». Кормили обильно и правильно. Но кому интересны в юном возрасте мамины борщи и котлеты, бабушкины пирожки и плюшки? Их начинаешь ценить лет в тридцать, тридцать пять. А в детстве у каждого нормального человека – неутолимая жажда познания. Как у шкодливого щенка. Казалось, вот – она, миска, полная правильной и полезной еды! Калории, витамины, белки, жиры… Ешь – не хочу… А чего в такой момент больше всего хочется? А хочется – заползти в какую-нибудь недоступную щель, под забор, в подвал, на чердак, подбежать к мусорному баку… Высмотреть, вынюхать, учуять, урвать неизвестную гадость. Косточку, фантик, шкурку… Сцапать, сожрать, проглотить… Предвидя неминуемое «фу!», «нельзя!» Предчувствуя оплеуху или резкое одергивание поводка… Это, наверное, наивысшая радость, это необъяснимое восторженное чувство утоленной жажды познания. Помню, что я постоянно хотел есть. Чувство голода было нескончаемым, перманентным. Я не находил в этом никакого криминала. Обычная физиологическая потребность, просто немного сильнее чем у других. «Ешь, пока рот – свеж! Завянет – ни на что не заглянет», – постоянно говорила моя бабушка. И я следовал ее совету. То есть, ел. Но есть нормальную, правильную еду было неинтрересно. Скучно и тоскливо. Другое дело – на стороне. Где угодно: в гостях, в походе, на пляже, в машине, на вокзале, в поезде, в школьной столовой… А если жизнь преподносила приятные сюрпризы в виде загородной шашлычной, придорожного кафе, или, чего доброго – приличного Р Е С Т О Р А Н А. Наступал блаженный миг осознания того, ради чего стоит жить на земле.

К чему это я? То есть, ради чего вся эта философия? Возьмем современного ребенка. Поймет ли он всю эту белиберду: «Жажда познания… состояние ожидания…» У современных детей – совершенно иная жажда познания. У них свой путь, и винить их не за что. А у меня – свой. И у этого пути были свои вехи. Как у самого обычного пути. Эти вехи возникали по-разному. Одни – спонтанно. Другие логично проистекали из предшествующих событий. Я их фиксировал. Я давал названия почти каждой из них. Их невозможно ранжировать по значимости. Каждая возникала в нужное время. Я расскажу об одной из самых важных. Важных – для меня. Кому-то это покажется неинтересным. Кто-нибудь скажет: «Заморочился товарищ. Жил бы себе спокойно и не парился…». А кто-то задумается: «И у меня подобное случалось! Вот бы тоже рассказать…»

Итак, «веха». Событие в твоей жизни, когда начинаешь задумываться о смыслах. Событие, которое вспоминаешь через много лет, как самое значимое. Которое причисляешь к этим самым вехам. Это, скорее, не событие, как таковое. Это цепь событий, объединенных в одну большую Веху. Веху из осознанного детства. Осознанного – это когда осознаешь, что, детство-то – на исходе, что за этим этапом в жизни наступает какой-то новый неизвестный этап. Еще не взрослый, даже не юный, но уже более самостоятельный. Этап, в котором ты сам, без посторонней помощи определил себе первую в жизни «веху». Ты ее определил, обозначил. Ты дал ей название. И с гордостью зафиксировал, что в таком-то году, в таком-то месяце, при таких-то обстоятельствах… И так далее. В общем, я определил для себя первую в жизни значимую веху. Такой вехой, на двенадцатом году жизни, стало посещение мной одного замечательного города. Волшебного, сказочного города. И не потому, что я встретил в этом городе волшебников или сказочников. Этот город стал волшебным, потому что он и есть – самая первая веха. И, можно сказать, главная на тот момент.

Итак, речь пойдет о Таллине. О «моем» Таллине. Таллину тоже предшествовало ожидание. Его ни с чем не перепутать. Таллин для меня тоже был, в своем роде, первой утоленной жаждой познания. Таллин разделил мою короткую жизнь – на «до» и «после». Расскажу о «своем» Таллине глазами ребенка. Ребенка – того, нашего поколения. Советского хрестоматийного школьника, стремящегося, хоть на минуточку, хоть, сквозь щелочку, заглянуть «туда». О чем читал, о чем слышал от других, и о чем грезил в самых дерзких мечтах. Таллин был для меня своебразным мостиком, шлюзом, карантинной зоной. Перед тем, как я, спустя много лет, наконец попал «ТУДА»…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю