Текст книги "Элато. Тропой дерзких (СИ)"

Автор книги: Михаил Троян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

− Что это? Что с ними? − я вскрикнул от изумления.

− Они же бессмертны, Мегед. У нас времени сутки, пока они восстановятся. За это время нужно добраться до дерева. Иначе ещё раз придётся с ними срезаться. Тут только четверо, их ещё девять. И скорее всего, они сейчас возле наших друзей. А может, к нам прибегут скоро.

− Пошли к нашим, быстрее! – я побежал из леса. Но увидев, что новоявленные маги не особо спешат, перешёл на быстрый шаг.

− Не спеши! Возьми лук! – Терзанай был спокоен, будто сейчас и не было боя. А за плечами у него я разглядел лук и колчан со стрелами.

− Зачем мне лук? – сказал я недовольно. – Стрела шакса не возьмёт!

− Это смотря какая стрела! – первый раз в этом лесу раздался голос Сэлты. – такая стрелка выбивает шакса напрочь из строя. А ты ведь храмовник. Вот и покажи шаксам, что такое настоящий лучник!

− Это я умею! Покажу им мастера стрелкового боя!

− Ну, вот... − с самодовольной улыбкой Терзанай снял лук и колчан, полный черных стрел, протянул мне.

− Хороший лук, мощный! С такого я запросто пробью лёгкий доспех, если наконечник будет острым.

С этими словами я пошёл к камням. Когда мы вышли на край леса, то увидели, что Маора, Элама и Матэс стоят спина к спине у камней, а вокруг штук семь шаксов стоят по кругу, но не нападают. И было сразу ясно, почему. Маора держал руки кверху, а над троицей кружили камни. Никто не знал, куда их Маора бросит. Поэтому, наверное, шаксы стояли в нерешительности. А может, не знали, как лучше атаковать. Но то, что против семи шаксов друзья не выстоят, это теперь мне понятно – в лесу это мне доходчиво объяснили.

Из облаков упали ещё двое шаксов. Земля дрогнула, а нас обдало волной воздуха, когда они приземлились.

− Я же говорил, будет девять, − сказал Терзанай с одышкой, в гору подниматься в его возрасте непросто.

− Вперёд! – крикнул я и ринулся спасать троицу.

Все шаксы повернулись на голос как по команде. А я бежал, повернувшись, увидел, что Сэлта тоже спешит, а вот Терзанай не особо торопится. Хотя доспехи на нём лёгкие, ему тяжеловато даётся быстрая ходьба.

Три шакса пошли мне навстречу. Остальные сжимали кольцо вокруг троицы, но пока не нападали.

Я схватил из колчана три стрелы, зажал на концах между пальцами. Сейчас враги познают мастерство одного из первейших лучников храма Мардуха.

Резко остановившись, натягивал тетиву, а стрела уже была на неё наложена в один миг. Но это сказывается труд, долгие и упорные тренировки.

Выстрел − первый шакс вильнул. Только стрела возилась в цель, я уже натягивал тетиву, ловко наложив стрелу со следующего пальца, после второго выстрела придержал дребезжащую тетиву.

Третий шакс остановился, что-то крикнул, повернувшись к сородичам. Те бросили троицу и дружно побежали к нам. В это время кричавший уже упал со стрелой в горле. Маора бросил камни вслед бежавшим. Двоих зацепило по спине, головам. Вскинув руки, они попадали. На ногах осталось четверо шаксов, всего четверо, а нас шестеро. И я уже держал между пальцами ещё три стрелы.

С двух сторон мы двинулись в атаку. Я выстрелил три раза, но было далековато, поэтому двое шаксов легко увернулись от стрел, а третий даже поймал стрелу в полёте. Зато впереди меня уже шли Сэлта с Терзанаем. Да с таким войском и луком мы двадцать шаксов уложим!

Я застрелил ещё одного шакса, двоих по-быстрому закидали морозными шарами из посохов Терзанай с Сэлтой. Последнего добил Маора, разбив грудную клетку валуном.

− Шаксы отбросили копыта! – довольно воскликнул Терзанай. – Первый раз!

− Что первый раз? – спросил я.

− Победили их первый раз, − ответил маг.

− Так ты что, тут не впервой?

− Конечно! Четвёртый раз. Но это того стоило! Если бы не я, победили бы вы тринадцать шаксов? Да никогда! А именно столько и охраняет лес. Теперь сутки все желающие могут проходить спокойно.

− Матэс, что ты делаешь? – громко спросила Элама позади нас. Повернувшись, мы увидели странную картину: Матэс сидел на траве, упёршись ногами в голову и плечо шакса, которому перепало камнями, душил ремнём. От усердия даже высунул язык.

− Он живой! – лишь ответил он, не ослабляя хватки.

− Брось! – сказал Маора.

Ослабив ремень, Матэс встал. Шакс, лежащий до этого неподвижно, открыл глаза и сел, потирая шею.

− Как-то вы ловко нас выбили. Ну, ничего, считайте, что это была разминка, мы ещё вернёмся! А пока, чтобы вы не скучали, познакомьтесь с Тороком!

− Это ещё кто? – спросил недовольно Терзанай. − Сказано же − шаксов пройдёшь, к Древу попадёшь!

− Молчи, плут несчастный, − всё также потирая шею, проговорил шакс, − ты обманом бессмертие не получишь. И за это душу твою присоединим к сонму обречённых! А сейчас Торок!

Только он успел сказать последние слова, как Сэлта, развернув посох, воткнула клинок-яри ему в горло. Это не особо действует, поэтому я подошёл и, достав меч, снёс голову, покатившуюся к лесу.

А оттуда к нам уже шёл демон, большой, с огромной двухлезвийной секирой в руках. Оружие такое большое, что ручка будет выше меня. Лезвия переливаются алым цветом, будто живые.

Чёрный крылатый демон с красными, будто магма, глазами... Этот будет пострашнее шаксов.

− Рассредоточьтесь! Нападайте со всех сторон! – прокричал я, а сам уже наложил стрелу на тетиву.

Выстрел, второй – ноль реакции, но стрелы входили в грузное косматое тело. Все бойцы обтекли его красиво, демон пару раз маханул секирой, но Матэс, попавшийся на пути, перекувыркнулся сверху пролетавшего лезвия.

Маги били его с расстояния из посохов. У Терзаная и Сэлты шары белые – морозные. А у Маоры чёрные, жуткие. Но демон лишь истошно рычал, а когда в него попадали чёрные шары, дёргался, будто его больно ударили.

И он пошёл на Маору. А мы дружно насели со всех сторон, как саранча. Элама даже запрыгнула на руку, но отлетела, когда демон замахивался. Он выкрикнул какое-то трудно произносимое заклятие, нас всех отбросило воздушной волной шагов на десять.

У меня стрелы кончились, вскочив и выхватив меч, я бросился в атаку. А Маора, увидев летящую сверху алую секиру, побежал. Не нужно было ему убегать, если бы уворачивался, может, вышло всё по-другому. Лезвие догнало его, врезалось в спину так, что верхние руки залетели назад. А мы насели на демона все: кто рубил, кто пускал из посоха смертельные шары.

Демон понял, что обречён. Швырнул секиру в кашита, но тот не зря прыгучий, распластался на земле, ручка лишь задела слегка его шкуру. А в это время демон копытом наступил Маоре на голову. Мозги брызнули как мякоть из арбуза. Через пару ударов сердца демон гулко грохнулся рядом с убитым магом.

− Но ведь мага же можно воскресить! – с отчаянием воскликнула Элама. – Если его не сожгли, то можно вернуть Маору к жизни!

− Если так мозги – в плюшку, то нельзя, − сказал Терзанай. Мы взглянули на Сэлту с надеждой. Она пожала плечами.

− У нас сутки времени, − сказал Терзанай. – Нужно как можно быстрее идти к дереву, да не заблудиться там в трёх деревьях. Конечно. есть тропинка, непонятно, кто ходит по ней, может шаксы. Но через сутки шаксы восстановятся, демон этот тоже.

Я вытянул две стрелы из тела демона. Наконечники рассыпались, как только я их достал.

− Стрел у меня больше нет. Поэтому нужно торопиться к дереву. Если получим бессмертие, нам никакие шаксы не страшны!

Эти стрелы, − сказал Терзанай, смотря на расплющенную голову Маоры, − разрушают структуру тела шаксов и демонов. Поэтому демон не смог спрятаться от нас в песок или скалу.

− Как ты там, в лесу? – подойдя, участливо спросила Элама.

− Да нормально. Вон, видишь, люди пришли, помогли. А может, и не люди, смелы всякие, маги. А люди в это время сидели возле камней.

− Ладно, тебе, знаешь же, что я бы там не выжила.

− Знаю... понимаю.

Лишь сейчас начало доходить, что я даже не понял, когда кончился дождь. По-моему, когда вышли из лесу. Может, он закончился и раньше, просто под деревьями капало с листьев.

− Так! – Терзанай взял на себя роль лидера. – Я, Сэлта и Элама сейчас идём в лес. Тут совсем недалеко есть небольшое озерцо, к которому ведёт тропинка. Мы займёмся добычей мяса и разожжём костёр. Вы, − он посмотрел на нас с Матэсом, − закопайте мага. Да, будете идти в лесу, не сходите с тропы и ничего не трогайте руками! Этот лес опасен.

− Всё-то он знает, − пробурчал Матэс, когда Терзанай с женщинами отошли подальше.

− Он же сказал, что не в первый раз здесь. Интересно, он смывался или его тут убивали?

− Кто знает? Если тебя или меня здесь убьют, то это будет навсегда. Нас-то никто не воскресит.

Мы рыхлили мокрый песок ножами и выгребали руками. Медленно выползающие корни безжалостно рубили ножами и отбрасывали подальше. Яму выкопали неглубокую, затем опустили туда тело мага. Матэс, скорчив мину отвращения, осторожно сгрёб сандалиями туда же мозги.

Молчали, пока не закопали. Отряхивая ладони от песка, я попытался сказать прощальную речь.

− Да... шёл с нами маг четырёхрукий. Видно, не суждено ему было получить бессмертие.

− Всё равно, спасибо ему... − тихо сказал Матэс. – Без Маоры мы бы сюда не дошли.

После этого мы сложили у изголовья могилки кучку из небольших камней.

В лесу было сумрачно, впрочем, как и раньше. Мы шли строго по тропинке. Встречались тут разные диковинные кусты и деревья, которых мы раньше никогда не видели. Попадались маленькие деревья, похожие на кувшины причудливой формы, с гранями по бокам. Одно ярко-синее растение походило на большущий цветок, длинный бутон которого лежит на почве.

Ещё недалеко от тропинки расстилался громадный природный ковёр, похожий на мох, только синего цвета, в центре которого было что-то похожее на перевёрнутый колокол. Если сказать проще, большая глубокая чаша, в которой виднелась жидкость. Оттуда исходил приятный запах, будто кто-то пёк сладкое печенье.

− Уф-ф... − выдохнул кашит. – Как я хочу есть!

− Пошли! Не отвлекаемся!

Как и предсказывал Терзанай, тропинка вывела к небольшому озерцу, чуть в стороне от берега, потрескивая, горел костёр, гоня вверх плотный столб дыма. Озеро не было большим, оно казалось странным из-за мутно-красного цвета воды.

− Смотри, они разожгли костёр, несмотря на то, что всё вокруг мокрое насквозь! – на лице кашита было написано неподдельное удивление.

− Да, с листьев ещё капли иногда падают, я сам удивлён, хотя, наверное, древесина тут сильно смолистая.

Возле костра в гордом одиночестве суетилась Элама,.

− А где Терзанай с Сэлтой? – спросил я.

− Они смотались домой, − Элама всё подкидывала сырые толстые ветки в костёр.

− Как это смотались? Почему? – Я уставился на кучу мяса, лежащего недалеко от костра. Это наши приятели уже успели нарубить толстые кольца с огромной змеи, наподобие той, что мы видели на дереве. В стороне валялась отрезанная голова и кишки. – Когда вы змею успели убить-то?

− Змею... Да это Сэлта, пока я нарубила веток, она уже её приволокла. Сильная эта магичка. А домой они отправились, чтобы пойти в Гильдию чёрных магов и взять там что-нибудь эффектное против шаксов. Терзанай сказал, что не видит дороги, да и я тоже ни бум-бум. Никакая магия тут не помогает. И возможно, мы быстро из этого леса не выберемся. В простом лесу хоть можно определить, где север-юг. Или по солнцу ориентироваться. А тут ни солнца, ни мха на деревьях. В общем, можно и заплутать по-взрослому. А шаксы через сутки восстановятся!

Костёр горел жарко и дымно – из сырых веток выделялся густой сок, шипел и пузырился.

Воткнув в почву две рогатых ветки, я срубил ещё одну ровную, приспособил под вертел, оставив с одного края ручку, чтобы было удобно его проворачивать. Нанизали на него нарезанные куски мяса, устроили над огнём. В воздухе постепенно распространялся аппетитный запах, заставляющий пускать слюну.

Мы сидели у костра довольные. Всегда так: после боя почему-то взбудораженное состояние, люди радуются, шутят. Хотя... где-то есть трупы тех, кто совсем недавно был рядом.

Жизнь налаживалась: одежда на нас сохла, у костра тепло, кушанье готовилось. Сейчас ничто не тревожило: шаксы уничтожены, пусть и на время.

Отхлебнув из меха тёплой воды, я поглядел на озеро.

− Эту красную воду пить, думаю, нельзя.

− Да, проглотишь лягушачью икру – заведутся головастики в животе. Или ещё какая-нибудь гадость похуже!

− Каких только существ не бывает на Алгоре, − тихо сказала Элама, глядя на огонь. − Взять хотя бы эту змею. Ни рук, ни ног. Но она двигается, даже охотится на людей и животных.

− Это ещё не так удивительно. – Ты же видела тех великанов-рыканов в Подземье? Так вот, они раньше были людьми.

− Не может быть! У них один кулак больше моей головы!

Мне норнг сказал. Просто этих людей кормили чем-то таким, отчего они так выросли. Правда, непонятно, сколько в ихних здоровенных головах мозгов. По-моему, они не умнее животных.

− Но как такое возможно? Тут задействована магия. Им, наверное, давали магическое зелье.

− Не обязательно, − с видом знатока сказал Матэс. – Я вот пчёлами люблю заниматься. Могу полдня на пасеке торчать или по лесу бродить, искать дичники. Вот как вы думаете, сколько в улье пчёл?

− Я неграмотная, − сказала неуверенно Элама, − читать не умею, но деньги считаю хорошо.

− Да много, − сказал я. – Наверное, целая тысяча.

− Ага! До ста тысяч! И это в одном улье, вот так!

− А кто же их всех посчитал? – изумился я. – Это же, как их считали-то?

− Да просто. Дымом умертвили всех в улье, потом дохлых пчёл и пересчитали.

− Умно, − сказала Элама. − Одного жулика поймали, тоже хитро соль продавал. В середину мешка ложил мешок поменьше раза в два, с песком. И продаёт, а потом уезжает. Правда, когда его изловили, отрезали левую кисть и правую ступню. Жалко его было, но закон неотвратим.

− Это хорошо, но Матэс, чего ты за пчёл разговор завёл?

− Да я к тому, что вы говорили, будто из человека подземной едой великана выращивали. Так вот, пчёлы из одинаковой личинки с помощью разного питания могут вырастить матку, а могут простую рабочую пчелу. Так что может быть и такое, что в Подземье вырастят великана.

− Как интересно! – воскликнула Элама. – А чем матка отличается от простой пчелы-то?

− Ну, она больше в два раза, да ещё откладывает в сутки до двух с половиной тысяч яиц.

− А я думала, что пчёлы сами нарождают новых пчёлок, − сказав это, Элама потупилась, вздохнула.

− Ты чего? – спросил я.

− Мне как-то Маору и не жалко, − тихо сказала она.

Я проворачивал вертел над огнём и думал о её словах. Интересно, а меня бы ей было жалко?

− Не успела я к нему привязаться, − продолжила она. – Хотя... он меня вылечил, когда у горы великан пнул.

− Там вылечил, − сказал я, − а когда в Подземье зашли, сразу норнгам и отдал на откуп. Ты же помнишь, что он нас всех усыпил. А потом где ты оказалась?

− А чего ты сразу не сказал? Я бы ему всё в лицо высказала!

− Вот Ворона жалко было, − тихо сказал кашит.

− Да... и странно мы его похоронили. Не на кладбище, да ещё в теле волкодлака, – голос Эламы дрогнул. – Я вспомнила одну историю про кладбище, замковая повариха рассказывала. Мы частенько по вечерам судачили у очага. – Элама слабо улыбнулась.

− Раз улыбаешься, − проговорил Матэс, − значит, история интересная. Расскажи и нам.

− В общем, повариху зовут Мартина. И потеряла она мужа в двадцать семь лет. Он был при дворе и ради шутки разозлил вараниса. Ящер ему ногу и откусил. А пока его нашли, кровью истёк, бедняга. И сильно любила своего мужа Мартина. Убивалась из-за его смерти, каждый день на кладбище пропадала. Рассказывала, что снится ей муж постоянно. Так вот, один раз пошла она на кладбище да и уснула на лавочке, скорбя возле могилки. Просыпается, а вокруг темень, лишь звёзды дают кроху света.

Каменные надгробия и могилки, такие безобидные днём, сейчас казались чем-то страшным до безумия. Жутко стало Мартине, бегом она с этого кладбища подалась. Выбегает на крайний ряд могилок – глядь, а мимо идёт кузнец – здоровый такой мужичонка. Смелый был, не боялся мимо погоста ночью пройти. Мартина бегом к нему, а он её как увидал, да как рванул с перепугу. Лишь дико орёт на бегу.

Больше он мимо кладбища, наверное, не пойдёт, − хихикнув, сказал кашит. – Небось, ещё и в штаны наложил.

− В таких случаях говорят – чуть не наложил, − с улыбкой сказала Элама.

Я молчал, следил за мясом, а оно уже почти прожарилось, сочилось аппетитными пузырями.

− А у нас одна байка ходила, про ведьму-кашитку по имени Брусида, которая просидела три ночи на кладбище.

− А чего сидела-то? – спросил я. – Мертвецов восставших ждала, что ли?

− Почти угадал. – Сделав паузу, Матэс продолжил. – Жила у нас в деревне у замка ведьма Брусида. А у нас дочка мельника с ума сошла на время. Потом в голове у неё прояснилось. Но история такая: она утверждала, что её у кладбищенских кустов вечером мужик какой-то снасильничал, а потом, хохотнув, сказал, что он покойник с погоста. А у ведьмы мужиков давно не водилось, страдала она от недостатка внимая сильного полу. Страшненькая была. Так вот, сделав любовный приворот, пошла ведьма на кладбище.

− Да... странно у вас, кашитов. У людей бы так ни за что никто не сделал, − перебил его я.

Матэс многозначительно посмотрел, но продолжил.

− Просидела Брусида ночь – никто не появился. Вечером второго довелось Нику кожемяке проходить недалеко от кладбища. И тут появляется из кладбищенских кустов Брусида и так нагло спрашивает: ну что, тут завалишь, или возляжем за кустами?

− Аха, ха! – Элама широко улыбнулась. – Представляю этого кожемяку, если он ведьму эту не узнал!

Замолчали... я всё проворачивал временами вертел. Мясо, наверное, уже было готово, но я не спешил – пусть ещё прожарится, вдруг оно не очень съедобно.

− Мегед, а ты что расскажешь? − тихо спросила Элама.

− Да что? По нашим кладбищам никто не бегал. И вообще, у нас в склепах хоронят. Я ведь северный житель. Просто занесла сюда судьбина. Могу про склеп рассказать историю. Но она очень грустная.

− Не! Грустного не нужно, расскажи что-нибудь хорошее.

Первое, что мне пришло в голову – это случай на Медвежьем острове.

− Могу рассказать про медведя, который рычал в кустах.

− Давай про медведя. Может, мясо уже можно есть?

− Нет, пусть лучше прожарится. Дело было так... Было тогда мне лет пятнадцать, мы с Тамриком рыбачили на медвежьем острове. Своё название остров получил оттого, что там было много малины. В сезон, когда она созревает, туда часто заглядывали медведи, лакомились. В это время, конечно, никто не рыбачил там: медведь – зверь опасный. Кто говорил, что один с вилами на медведя ходил – врёт. Потому что взрослый медведь пробивает с разгона стену в сарае, если она не из брёвен, а из досок. А ударом лапы плющит взрослому мужику череп.

А в остальное время года там рыбачили смелые подростки, такие как мы с Тамриком. В принципе, рыбалка заключалась в охране двух морд...

Лица Эламы и кашита вытянулись от удивления.

− Ничего не понял, − сказал Матэс недоуменно. – Рыбачить, охраняя морды? Может, объяснишь?

− Так называют ловушки, куда заплывает рыба, а выплыть не может.

− Аааа... ясно. У нас такое называют плетеня.

− Принцип ловушки – такой плетённый из прутиков короб, ставят в основном на перекатах. По бокам два отдельных щита-крыла из веток, чтобы больше рыбы заходило в морду. Всё это крепится колами, вбиваемыми в дно. Раз в день морду поднял, улов вытрусил – и всё, полный мешок рыбы. Но из соседнего храма повадились у нас эти самые морды воровать. Вот и охраняли мы ночами, а днём в храме отсыпались. Приходим как-то вечером на дежурство, а морд нету. Спёрли днём, сволочи. Разозлились мы с Тамриком, решили пойти к соседям, да стащить морды у них. А если наши найдём – вообще рожи понабивать. Идём мы, значит: ночь светлая – луна аж сияет. Я что-то рассказываю, и тут Тамрик так тихо говорит: Мегед, медведь! Я поднимаю голову и обомлеваю со страху – в десяти шагах стоит на четырёх лапах и смотрит на нас годовалый медведь. Мы стоим, он смотрит...

− И что? – в нетерпении спросил кашит. Осторожность и охотничий инстинкт у них в крови.

− Наверное, мы просто не поняли сразу, что нужно пугаться. А медведь так как-то полубоком побежал в лес. Красиво... И тут Тамрик на меня смотрит и говорит: а вдруг недалеко его мамаша? И мы разворачиваемся и бежим! А самим смешно, бежим-то мы медленно. Медведи раза в три быстрее нас бегают. А мы мчимся по тропе и смеёмся. Просто ситуация такая необычная.

− Если бы там медведица была, вам бы было плачно! – сказал Матэс. – Повезло вам.

− В общем, пришли мы без морд, злые вернулись в храм. Утром будит меня Герфин, спрашивает: Мегед, там, на Медвежьем острове сейчас как? Шалаш ваш стоит? Просто у меня сегодня день рождения, хотели там с пацанами отпраздновать, винца попить. Тем более наставник приболел, поставили старшим Таравана. Я с ним уже договорился.

− Я даже уже понимаю, почему ты про медведя рассказываешь, − сказала Элама. – Они сейчас пойдут на остров, там будут сидеть на деревьях, а медведь выпьет ихнее вино.

− Не угадала, − сказал я. Затем продолжил. – Смотрю я на Герфрана. Настроение что-то у меня хорошее. Говорю: если хочешь, можешь идти, но мы оттуда вчера убежали, потому что за нами гнался медведь.

− Что мне ваш медведь! Я вообще-то их не боюсь! Батя мой на вилы их как любую дичь насаживал, один на медведя ходил! Я тоже, если что, вилы боевые с собой прихвачу.

В общем, пошли они днём на Медвежий остров. А я, прихватив тёплую куртку, пришёл через время к Тамрику. Объяснил, что хочу попугать зазнайку Герфрана и его компанию. Медвежий остров, как и положено любому острову, находился посреди реки. И вот мы с Тамриком пробрались на него по дальнему перекату, зашли от зарослей малины к своему шалашу, который стоял на поляне. А там болтовня, крики: подвыпившие друзья Герфрана громко разговаривали наперебой у костра.

− Надевай куртку, ломись по кустам, а я буду рычать, − прошептал я Тамрику.

Он накинул куртку, затем с разгона упал в сухой куст валежника. Раздался такой хруст, что мне самому чуть страшно не стало. И тут я зарычал. Никогда не думал, что будет так похоже на медведя. А Тамрик уже влетал с разгона в другой куст. В общем, когда мы вышли на поляну, чтобы посмеяться вместе с Герфраном, то увидели только вино и закуску. Да ещё самого Герфрана, улепётывающего по перекату. Вернее, он уже выбирался на берег, даже не обернувшись, исчез в кустах.

− Вот вы там посмеялись, наверное, − сказала Элама.

− Да уж, потом попили винца, поели. Всё равно ведь никто за ним не придёт. А посмеялись больше всего мы дома, когда нам все друзья Герфрана, да и он сам, рассказывали, каким был огромным и бурым медведь.

− Мегед! Снимай мясо! – требовательно промолвил Матэс. – Я сейчас свой язык проглочу!

− Готово мясцо, готово! – Сняв тяжёлый вертел, я ножом стащил куски пахучего прожаренного мяса на три крупных листа, которые Элама заблаговременно расстелила рядом со мной.

Мы ели горячее мясо жадно. Мягкое и сочное, оно сейчас казалось самым вкусным блюдом на свете. А может, так оно и было. Хотя... когда сильно голоден и хлеб – вкуснятина.

Когда наелся, верхние веки стали сами опускаться, будто кто-то их легонько прижимал пальцами. Элама зевала, перед этим тихо сказав, что это очень вкусное мясо.

− Матэс, Элама, отдыхайте, я первый подежурю, − сказал я. Никто не спорил, Элама заснула сидя, опустив голову на грудь, а Матэс улёгся у костра набок, свернувшись калачиком.

Тишина...

Странный этот лес. Ни мошкары, ни птиц. Паутины тоже нигде не видел, да и кого ловить тут паукам? Значит, и пауков здесь тоже нет. А кого тогда едят большие змеи? Хотя, слышал я пару раз странные звуки вдалеке.

Огонь, нужно следить за огнём. Буду бросать горящие головешки в хищников, если они вдруг появятся. Но пока тихо, Матэс мирно сопит, Элама вздрагивает во сне.

Я честно продежурил немало времени, борясь со сном, думал о своей жизни и о нашем походе за бессмертием. Оно, если подумать, не совсем и благо, потому что при бессмертии ценность человеческой жизни теряется. И человечности во мне станет меньше, потому что я перестану сочувствовать смертным. Да разве это будет тогда важно? Главное, что я не умру, не состарюсь!

Честно отдежурив, разбудил Матэса. Недовольный и сонный, он сел, пробурчав, что уже не спит, уставился на огонь.

Я прилёг набок на подсушенную теплом костра почву. Немного понаблюдав за кашитом и удостоверившись, что он не спит, я закрыл глаза и сразу провалился во тьму.

Проснулся оттого, что где-то вдалеке ругалась Элама. Так бранится человек, если влезет ногами в грязь. Матэс спал, его припорошило серым налётом – весь дым шёл в его сторону. Костёр уже превратился в серую кучку пепла, но по краям тлеющие сырые ветки ещё слабо дымили.

Вокруг было также полутемно, поэтому вставать не хотелось. Тем более Элама просто ругается. Но почему?

Поднявшись, прихватил второй меч.

− Матэс, что-то Элама ругается! – сказал я.

− А где она? – Оглядевшись, кашит поднялся.

− Там,− я пошёл на голос.

− Ну и пусть ругается! – кашит встал, взяв мечи, крутанул. – Пошли поглядим!

Элама опять негромко выругалась, а потом крикнула: − Мегед, Матэс! Идите сюда!

− Вовремя мы, − сказал семенящий позади кашит, затем крикнул. – Идём уже!

− Всё предсказуемо! – сказал я, увидев Эламу на природном синем ковре, подобный которому мы видели в лесу раньше. Такая же чаша-колокол, в которой жидкость. И посреди этого ковра стояла Элама босиком. Её сандалии в стороне, в шаге друг от друга. Элама не двигалась: держала в одной руке меч, а в другой мех, в который, видно, хотела набрать жидкости из этой природной чаши. От этого перевёрнутого колокола тоже пахло выпечкой.

− Я прилипла здесь! – сказала Элама отчаянно.

− Молодчина! – ответил я сердито. − И чего тебя сюда понесло?

− Так хотела это... − она показала рукой с мехом на чашу. – Попробовать эту воду или что там!

Липкая жидкость была лишь рядом с чашей, остальной "ковер" казался сухим. Но я не хотел рисковать, чтобы не влипнуть самому, как муха в мёд. Хотя, пока тут для нас нет ничего опасного. Подумаешь, прилипнет кто-нибудь.

− Элама, я сейчас осторожно подойду, а ты пока попробуй мечом обрезать эту губку под стопой.

− Сейчас и меч прилипнет!

− Пробуй! – приказал я, сам же осторожно ступал по синему природному покрытию. Матэс тоже хотел идти, но я остановил его жестом руки. Пока мы не знаем, с чем имеем дело.

− Прилип! – Элама бросила торчащий из "мха" клинок, посмотрела на нас с отчаянием.

− Не дрейфь! Мы с тобой, − сказал я, осторожно подойдя к краю мха, который был сухим. Дальше блестела жидкость.

− Давай руку! – я подал Эламе сначала свой второй меч, затем ухватил её за кисть. Потянул с силой...

Бесполезно! Эламе будто прибили ноги к дощатому полу. В глазах её лишь отчаяние.

− Смотри, − воскликнула она, показывая клинком мне под ноги.

Увидев выделяющиеся из странного мха капельки жидкости, я среагировал моментально. Попытался отпрыгнуть назад, но сандалии уже прилипли. Тогда я быстро их расстегнул, но повернувшись, увидел, что жидкость выделилась по всему ковру. Не перепрыгну.

− Смотрите наверх! – заорал кашит.

По веткам к нам бежали чёрные длинные жуки. Если такого поставить на попа, то будет мне выше пояса. Длинные усы и большие жвала. Страшноватые создания. И вот они стали падать с веток на этот липкий ковёр, где мы с Эламой стояли истуканами. Нет, я пока не истукан − прыгнул к Эламе, чтобы стать спина к спине. Вот теперь и я влип!

Напрасно я ждал, что жуки прилипнут, как и мы. Они двигались по этому блестящему теперь мху, как по тропе. Два, три, пять, семь: много жуков! Они не спешили нападать на добычу, которая уже никуда не убежит.

Элама махнула пару раз мечом, отгоняя двух особо отчаянных атакующих жуков, но у них оказалась отменная реакция, они ловко отклонялись назад, пружиня на восьми лапах. Знали, что ноги жертвы прикованы к этому ковру-ловушке. Хитиновые крылья зловеще поблёскивали в сумраке этого странного леса.

Длинные усы подбирающихся хищников быстро и точно били по рукам, захлёстывались на кистях, затем щёлкали жвала, но не доставали. Осторожничали твари, ждали: время работает на них – мы никуда не денемся. Я уже срубил пару усов, они валялись у ног и извивались, будто чёрные змеи.

− Матэс! Отчаянно крикнула Элама. – Брось хоть меч в жуков! Убей хоть одного!

− Метающийся вдоль ковра-ловушки кашит швырнул меч мастерски – клинок прошил туловище жука насквозь, он громко заскрипел. Хищники замерли – их поразила смерть сородича. Элама решила воспользоваться этой заминкой и, потянувшись вперёд, клинком смахнула голову ближайшему жуку. Но при этом сильно подалась вперёд, поэтому упала, влипнув левой рукой. Хорошо, хоть додумалась при падении поднять вверх правую с мечом.

Теперь Элама, опираясь на две ноги и руку, в этой странной позе отмахивалась мечом. Я ничем не мог ей помочь, кашит тоже. Сейчас жуки подберутся со всех сторон. Один уже захлестнул усы на руке с мечом, но Элама чудом освободилась. Я умело отбивался, но понимал, что не смогу долго продержаться. Тем более, если жуки на моих глазах начнут пожирать Эламу.

Матэс пропал, видно, что-то придумал. А нам сейчас не до мыслей, нужно сражаться: усы, жвала – все нужно отбить, отрубить, иначе будет скорая смерть.

Над головой дрогнули ветви – я занёс меч за спину для широкого удара вверх. Ясно, что на голову мне сейчас упадёт жук!

Но нет, из листвы показалась похожая на змею длинная тонкая рука с коротким, но острым копьём. Я не ударил, потому что эта зелёная рука метила не в меня, а в ближайшего жука. Копьё ударило точно между крыльев, наконечник вылез из ребристого брюха. Жук зловеще заскрипел, остальные на миг замерли. А копьё уже пронзило второго хищника. Теперь они громко заскрипели все и дружно бросились наутёк.

− Не любьят менья! – раздался писклявый голос, затем перед моим лицом свесилась узкая зелёная и безволосая голова. Если бы эта голова не была человекоподобной, можно было бы сказать, что это змея, такая она была гладкая и зелёная. Глаза большие, носа почти нет, зато рот широкий, змеиный.

− Спасибо, что помог! – сказал я. – Кто ты?

− Имья? – с придыханием спросило существо. – Дампахалаве!

− Этот точно врежет по макушке из ветвей и не поймёшь, что произошло. Или он сейчас мне грозит? Тогда бы сначала врезал по темечку, а потом разогнал жуков.

− Кто это? – раздался в стороне голос кашита. Он стоял с двумя мехами воды.

− Моё имя Мегед!

− Дампахалаве!

− Горл это! – сказала громко Элама. И зовут его Дампахалаве! Он обитатель жарких джунглей, живёт на деревьях. В общем, не человек, но и не паук.

Горл исчез в листве. Матэс молча стал поливать ковёр водой, затем подобрал ветку, приложил ко мху. Она не прилипла.