Текст книги "Пароль получен"

Автор книги: Михаил Прудников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

2. В Варшаве

В Варшаву поезд пришел ночью.

По перрону сновали носильщики с тележками, высматривая пассажиров с чемоданами.

Раньше немецкие офицеры привозили драгоценности, антикварные вещи, меха, икру, коньяки и дорогие вина… Теперь их чемоданы были заполнены награбленным тряпьем, дешевыми колбасами, бутылками с самогоном. Времена менялись.

– Не забудьте, Марчковский, я вас отпускаю ровно на сутки, – напомнил генерал. – Вы мне нужны в Берлине.

– Я не подведу, господин генерал!

– Вы прилежны и исполнительны, Марчковский, знаю. Но что может вас, одинокого человека, привлекать в Варшаве? Наверное, женщина… Угадал? – Генерал улыбнулся, отечески положил руку полковнику на плечо. – До отхода поезда еще остается время. Я позвоню в комендатуру и вызову для вас машину. Думаю, это будет не лишним. Рассказывают, что в Варшаве активизировались подпольщики. Лучше проявить осторожность…

– Буду вам очень благодарен, – Марчковский поклонился.

Через полчаса Марчковский сидел в удобном, мягком на ходу новеньком «опеле» и задумчиво смотрел в окно на ночные варшавские улицы.

Кругом было темно и тихо. Только фары автомобиля вырывали участки улиц, площадей, дома…

– Костел святого Яна знаете? – спросил полковник шофера.

– Это недалеко от Вислы? Там два костела…

– Да, два. Один – святого Яна, другой – святой Анны.

– Туда ехать?

– Да.

– Господин полковник католик?

– Вы много разговариваете, лейтенант.

– Простите…

– Остановитесь у костела.

– Слушаюсь, господин полковник!

Автомобиль проехал по набережной Вислы, поднялся по одному из переулков чуть вверх и затормозил на небольшой площади.

– Как вас зовут? – спросил Марчковский шофера.

– Курт Остен.

– Дайте мне ключи от зажигания, Курт. Кто знает, сколько времени я проведу в костеле. Вам незачем дожидаться меня в машине. Я вас отпускаю.

– О, спасибо, господин полковник! Я еще успею к друзьям в одно заведеньице… Простите, господин полковник… Один из друзей празднует день рождения.

– Хорошенькое заведеньице?

– Кормят и поят не по первому разряду, но остальное достойно внимания…

– Вы будете гулять до утра? Запишите для меня адрес.

– Но господин полковник хотел направиться в костел…

– После молитвы я могу немножко и согрешить. Помните слова апостола Луки? «На небесах будет более радости об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не нуждающихся в покаянии». Апостол знал, что говорил. Не так ли?

– Так точно, господин полковник!

– Вы не заблудитесь, Курт?

– О нет! Туда я дойду и с завязанными глазами.

– Так я заеду…

Марчковский подождал, пока Курт скрылся в переулке. Потом включил зажигание, проехал вверх метров двести, свернул в ворота и втиснул машину между большим ящиком для мусора и стеной дома.

Запер дверцу. Под аркой прошел в следующий, крохотный дворик, вошел в подъезд.

Тут звонок был еще старого образца, со шнурком.

Он дернул красивую костяную ручку два раза. За дверьми раздался приятный звон. Но никто не открывал. Марчковский немного выждал и позвонил еще раз.

Наконец послышалось какое-то движение. Потом раздались шаркающие шаги и сонный женский голос спросил по-польски:

– Кто здесь?

– Тереза, это я, Викентий.

Замок щелкнул, и дверь отворилась.

Через мгновение женщина уже обнимала его. Он ощутил мягкую скользящую ткань халата, хрупкое тело, запах духов и пудры.

– Что так поздно? – прошептала Тереза.

– Только что с поезда. Еду в Берлин. Здесь проездом. И не мог не навестить тебя. Хоть на секунду. Как у вас тут?..

Тереза прижала палец к губам: молчок. Глаза у нее были такие, точно она чего-то очень боялась.

Только теперь, войдя в гостиную, Марчковский заметил, что Тереза изменилась: лицо усталое, под глазами теин.

– Что-нибудь произошло? – спросил он. – Неприятности в театре?

– Ты угадал… Я уже не на главных ролях. Теперь главные партии в немецких оперетках поет Эва… Ты ее помнишь? Подмазалась к немцам, потаскуха!.. А я выступаю только в ревю…

– Что ж, ревю наиболее популярно у немцев!

– Да, но каждый вечер петь для них – противно. Я не могу. Мне надоело забавлять их, выставляя напоказ свои ноги.

– Ах, Тереза, не придавай этому значения…

– Значение?! Они уже дерутся из-за меня…

– Ну и пусть, хоть до смерти.

– А победитель требует, чтобы я разделила с ним постель…

– Ну-ну, крепись. Ты ведь помогаешь, как и прежде, Деду?..

– Помогаю, помогаю… – подтвердила Тереза. – А ты ведь с дороги! И грязный, как извозчик. Иди в ванную, а я приготовлю яичницу и сварю кофе.

Марчковский наполнил водой ванну, развел душистый мыльный порошок, взбил облако пышной пены, но погружаться в ванну не торопился. Он не упустил из внимания таинственно приложенного к губам Терезы пальца… Может быть, в квартире есть еще кто-то…

Он тихо приоткрыл дверь и вышел в прихожую. Услышал в комнате торопливый шепот.

Марчковский расстегнул кобуру, достал пистолет. Потом резко распахнул дверь в комнату.

– Не двигайтесь! Руки вверх!

Он увидел испуганное лицо незнакомого молодого человека. Затем Терезу – с широко раскрытыми глазами.

– Не подумайте! Я ничего не хочу от пани Терезы!.. – проговорил молодой человек. – Мы не сделали ничего дурного!..

– Что вам здесь надо?

– Я кое-что приносил пани Терезе… Но это ее секрет!

Придя в себя, Тереза бросилась к Марчковскому:

– Он ни в чем не виноват, клянусь тебе!

Марчковский видел перед собой прилично одетого молодого человека, который уже отделался от испуга и нагловато улыбался, словно был хозяином положения… Уж не сутенер ли? Полковник разглядывал смазливое лицо с кокетливыми усиками и бачками.

– Рышард Вислянский. – Молодой человек поклонился.

Марчковский теперь только заметил у ног Вислянского довольно большой кожаный чемодан.

– Раскройте чемодан! – приказал полковник.

– Не делайте этого, Рышард! – воскликнула Тереза и обратилась к Марчковскому: – Викентий, произошло недоразумение. Рышард – коммерсант. Он принес мне кое-что, о чем я его давно просила. Он должен был уйти, но тут раздался звонок. И я его спрятала в кабинете.

Марчковский не слушал ее. Повторил приказание раскрыть чемодан.

– Отчего же, пани Тереза, не показать господину полковнику наш товар? – улыбнулся Рышард.

В чемодане были ткани, куски шелка самых разных расцветок.

«Чепуха, – решил Марчковский, – эти ткани что-то прикрывают».

Он подошел, сунул руку в чемодан, откинул материю. Теперь открылся и «секрет». В тщательно сделанных гнездах стояли флаконы разной формы и величины.

– Что это? – Марчковский перевел глаза на Терезу.

– Я все объясню тебе: Рышард имеет связь с немецкими офицерами, которые привозят косметику из Франции и Голландии, кружева из Бельгии и много всякой всячины. Они хотят получить за нее твердую валюту – доллары, фунты. А Рышард развозит товар, сбывая его в Польше, Чехии и Венгрии… Я ведь женщина, Викентий, и мне не чужды женские слабости! Пойми, мне тоже хочется иметь на туалетном столике парижский «Шанель».

Она говорила искренне. Марчковский в этом не сомневался. Он опустил пистолет в кобуру, исподлобья взглянул на молодого человека.

– Лучше будет, если вами займется охранка, – проговорил он. – Там выяснят, кто вы такой…

– Перестань, Викентий, – попросила Тереза. – Лучше отметим твой приезд.

…Рышард быстро хмелел. Выпив несколько рюмок водки, он стал словоохотлив без меры. Приглашал полковника к себе в гости, обещал королевский ужин.

– Я не живу в Варшаве, – сказал Марчковский. – Сюда заехал на несколько часов, проездом в Берлин.

– Мне тоже надо в Берлин! – воскликнул Рышард, хлопнув себя ладонью по коленке. – Мне нужно получить там товар и расплатиться со своей клиентурой… А у меня там, в Берлине, такая клиентура… – Он щелкнул пальцами. – Не думайте, что какие-нибудь пустяковые люди. Нет. Секретные офицеры. Абвер.

– А вы спокойно ездите в Берлин? – спросил Марчковский. – У вас есть для этого документы?

– Документы у меня есть, я езжу как коммерсант… Но, конечно, рискую. Валютные операции – это всегда риск… Если бы вы, полковник, согласились взять меня в спутники… Мы могли бы с вами вместе поехать!.. Никто не посмеет ни в чем заподозрить вашего спутника… А я вам пригожусь! Ведь мы – поляки!

Марчковский молчал. Может, действительно, прихватить этого Рышарда? Если у него такие связи…

– Викентий, а может быть, ты и правда возьмешь с собой Рышарда? Он ведь брат моей подружки – Эдитки Вислянской… Не помнишь ее? Самая молоденькая у нас в ревю.

– Помню Эдитку.

– Помоги Рышарду!

Марчковский перевел взгляд на Рышарда. Не очень-то верил он в то, что этого спекулянтишку можно как-то использовать для блага дела. Но… в конце концов, Марчковский ничего не терял, отправляясь в Берлин в одном купе с Вислянским.

Он снисходительно кивнул головой Рышарду.

– Благодарите пани Терезу… Я еду в Берлин вечерним. Могу вам взять билет в свое купе.

– Мы будем в купе вдвоем?! О, спасибо, пан полковник. Это как нельзя кстати. Я сумею отблагодарить вас…

Впоследствии Марчковский рассказывал, что и сам не мог бы объяснить, что его побудило взять с собой Рышарда.

Когда за Вислянским закрылась дверь, Марчковский сказал Терезе:

– Такие знакомства никому не делают чести.

– Боже мой, Викентий, неужели ты не убедился, что это простой аферист, услугами которого приходится, к сожалению, пользоваться.

– Убедился. Потому и говорю. Ну да ладно, теперь поздно об этом. Но всегда помни, что ты связана с Дедом, с его людьми и можешь с помощью таких вот людишек завалить дело…

– А ведь и ты хочешь использовать его, – улыбнулась Тереза. – Разве не так?

Марчковский улыбнулся в ответ:

– Ты очень проницательна, Тереза!

3. В Берлине

На следующий день Марчковский уезжал в Берлин. Тереза не провожала его: вечером у нее был спектакль. Полковник встретился с Рышардом на вокзале. Вислянский подобострастно пожал протянутую ему руку.

Марчковскому удалось достать билеты в двухместное купе, и Рышард блаженствовал: ему редко приходилось ездить в первом классе.

Полковник был неразговорчив. Он подчеркивал дистанцию, разделяющую его и Рышарда. Тот не обижался: он привык к высокомерию господ, с которыми сталкивала его профессия. А полковник хотя и был поляком, видимо, занимал высокое положение у нацистов… Это заставляло спекулянта относиться к нему с боязливым почтением.

В Берлине они расстались на перроне. Марчковский записал, как разыскать своего спутника, предупредил, что сделает это непременно, чтобы получить пока еще не оплаченный долг. Он сел в автомобиль, удостоив Рышарда легкого кивка головой, и укатил.

Поселился Марчковский, как обычно, в «Савое».

Днем шторы его окна были всегда раздвинуты. Он вызвал горничную и сказал, что в ее обязанности будет входить лишь вытирать пыль и убирать постель. Предупредил, чтобы она не смела переставлять вещи в номере.

– Я привыкаю и не люблю, когда нарушается порядок, – бросил он горничной.

Та кивнула в знак согласия. Множество офицеров перевидела она в отеле. У каждого свои причуды, свои прихоти. И ее вовсе не удивило предупреждение полковника.

В последующие дни Марчковский помогал генералу составлять доклад, надеясь, что будет тоже допущен на заседания генерального штаба.

Однако генерал заявил полковнику, что тот не будет присутствовать на заседаниях. Это распоряжение свыше касалось всех консультантов.

Такой оборот дела вносил серьезные изменения в планы Марчковского.

В первый раз между часом и двумя он зашторил окно. Затем оделся и направился в кафе «Линден».

В этот час тут было много свободных столиков. Марчковский облюбовал один, в дальнем углу.

Минут через пять в кафе вошел человек в форме армейского капитана и направился к столику Марчковского. Щелкнув каблуками, он громко произнес:

– Рад встрече, господин полковник!

А потом, усаживаясь за столик, тихо сказал: – Меня зовут Вальтер Зепп. – И еще тише: – Что случилось, Гром?

Марчковский облегченно вздохнул. Он почувствовал, как спадала напряженность ожидания этой встречи. Ведь до последней минуты он сомневался: поверили ему или нет? Значит, все-таки поверили…

Помешивая ложечкой кофе, он сказал:

– Мне не удастся попасть на заседания. Но я много думал: возможен другой путь…

– Какой?

– Изучить одного из хранителей кожаных портфелей.

– Об этом следует подумать. Но пока ничего не предпринимайте, ждите указаний…

– Я только хотел сказать, что могут потребоваться люди.

– Ждите указаний, – повторил Вальтер. А потом громко, чтобы слышали за соседними столиками, спросил: – Вы все так же сопровождаете своего генерала? Да вырвитесь хоть на вечерок! Вспомним нашу варшавскую встречу! Согласитесь, что мы хорошо погуляли тогда, полковник…

Капитан еще долго говорил, предаваясь воспоминаниям о приятно проведенных часах, потом взглянул на циферблат, извинился и поднялся. Он взял с полковника слово, что тот выберет свободный вечер для встречи.

Марчковский, вернувшись к себе в номер, решил, что следует все-таки заранее готовить почву. Пока есть время, полезно будет прощупать спекулянта Рышарда. Может, и впрямь через него можно завязать кое-какие знакомства… Марчковский позвонил Вислянскому, сказал, что хотел бы повидаться с ним, прокатиться в автомобиле по Берлину. Рышард с готовностью согласился.

Через час они медленно катили по весенним берлинским улицам. Марчковский вел машину. Рядом расположился Рышард. Он проникся доверием к полковнику и охотно рассказывал о своих берлинских делах, сетуя на то, что офицеры, с которыми имеет дело, становятся невыносимы: требуют все больше денег за товар.

– Это акулы, пан полковник! Самые настоящие акулы. Вчера я встречался с одним. Это крупная птица из абвера. По роду службы он бывает в разных странах. Привозит много добра. Не так давно он приволок из Франции несколько ящиков духов!.. И каких!.. – Рышард прищелкнул языком. – Но он просто грабитель! Он требует за свой товар такую сумму! А птица он важная. Имеет даже собственную охрану…

– Для чего же ему охрана?

– Ну, пан полковник! Чего не знаю, того не знаю. Я и так кое о чем догадался, можно сказать, благодаря способности анализировать.

– Не тяните, Рышард.

– У меня даже создается иногда впечатление, что он сам находится под стражей. Его держат, как пленника. Ну, сами понимаете…

Марчковский посмотрел на самодовольное лицо Рышарда и рассмеялся.

– Признаться, пока понимаю не слишком много.

– А кое-что я достоверно знаю…

Марчковский недоверчиво покачал головой. Это, видимо, распалило Рышарда:

– Не верите? Ах, если бы я смог вам показать его… Но – о чем говорить! К нему доступа нет!..

– А вам? – перебил его Марчковский.

Вислянский усмехнулся.

– Я – другое дело.

Они катили по загородному шоссе.

Полковник как бы безучастно слушал хвастливую болтовню Вислянского, а в голове зрело решение. Конечно, и речи не может быть о том, чтобы открыться спекулянту, который со спокойной совестью тут же донесет на него. Но можно разыграть перед Рышардом небольшой спектакль…

План действий сложился в голове Марчковского мгновенно. Хорош или плох этот план – можно проверить только на практике… Надо действовать!

Марчковский свернул к роще, остановил автомобиль и приказал Рышарду вылезти из машины. Тот смотрел на полковника недоумевающим взглядом, не понимая, чего от него хотят…

Марчковский увел Рышарда к небольшому овражку.

– Я не знаю, что вы за человек, Вислянский. Но мы с вами соотечественники… Мы поляки, Вислянский, и должны друг другу помогать.

– Конечно, конечно, – бормотал тот, силясь понять, что его ожидает.

– Прежде всего, вы не должны мне лгать, Рышард! Знаете ли вы, где майор хранит деньги?

– Конечно, дома. Это самое надежное место. Он прятал деньги, которые получал от меня, в сейф. О, он богат, как Крез…

– Вот что, Вислянский, от вас требуется немного, но получите вы за это столько, сколько никогда не принесут ваши спекулятивные сделки. Вы будете иметь хороший куш, если сумеете держать язык за зубами.

Рышард многозначительно приложил палец к губам. Марчковский поморщился, вспомнив такой же жест Терезы.

– Чертите точный план, рассказывайте все, что вам известно об охране вашего знакомого, о нем самом. Намечена ли у вас встреча с ним в ближайшие дни? В общем, выкладывайте все.

На обратном пути Марчковский выбрал шоссе, ведущее прямо к вокзалу Фридрихштрассебанхоф.

На вокзальной площади остановил автомобиль.

– Сейчас вы купите билет в Варшаву, – сказал Марчковский. – Вечером уедете. Так будет безопаснее для вас, и мне мешать не будете. Если все пройдет успешно, ваша доля вам будет выплачена немедленно. Я человек слова.

В тот же вечер Рышард Вислянский выехал в Варшаву.

На следующий день, придя утром в генеральный штаб, Марчковский понял, что беспрерывные совещания закончились. Офицеры штаба стали более оживленными. Повеселевшим ходил и генерал Гросс. Он даже сказал Марчковскому:

– Скоро мы возвращаемся, полковник… Я подумал о вас. И приготовил сюрприз: неделя отдыха в Варшаве! Вас, надеюсь, это устроит?

– Я вам безмерно благодарен, господин генерал!

– А! – генерал махнул рукой. – Что там! Я оптимист, полковник. Если нам помешали русские морозы еще в сорок первом взять Москву, то лето сорок третьего станет переломным этапом. Мы начнем грандиозное наступление, и никто нас не остановит. До самых Уральских гор!

– Ваши чувства я полностью разделяю, генерал.

– Ну а теперь разговор конфиденциальный… Я устраиваю в нашем отеле ужин для моих друзей. Разумеется, вы приглашены, полковник. Кстати, будет и штандартенфюрер СС Ламмердинг, прибывший из Белоруссии по личному вызову Гиммлера. Так что прошу быть моим гостем!

Марчковский поблагодарил за оказанную честь.

…На ужине, который устроил генерал Гросс, было всего несколько человек. Гости пребывали в отличном настроении, как это бывает с людьми, свалившими с плеч большую, ответственную работу.

– Скоро мы станем, полковник, свидетелями небывалого триумфа немецкого оружия, – доверительно сказал Марчковскому Гросс, откусывая щипчиками кончик сигары. – И в этом триумфе будет и наша с вами доля! Нас ждут награды и почести. Не смущайтесь: бравый солдат должен стремиться к наградам!

К ним подошел Ламмердинг.

– Вы уже делите награды, господа? Поделитесь и со мной! Кстати, господин Марчковский, хочу воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить вас за помощь в борьбе с партизанами. Вы помогли нам нанести сокрушительный удар. Партизаны в Белоруссии разгромлены. Генерал говорил, что вы намерены отдохнуть в Варшаве? Я туда лечу. Послезавтра. Рассчитывайте на место в моем самолете!

Марчковский поблагодарил.

Вскоре наступила минута, когда приглашенные начали расходиться. Марчковский, чтобы развеяться, спустился в вестибюль, стал медленно прохаживаться в холле. Сидевший в кресле с газетой в руках обер-лейтенант при приближении полковника вскочил. Марчковский сделал рукой жест, предложив офицеру садиться, но неожиданно услышал негромкое:

– Случайная встреча, Гром…

Полковник пристально взглянул на обер-лейтенанта. А тот так же тихо произнес:

– Вас ждут в кафе «Линден». – И опустился в кресло, снова углубившись в чтение газеты.

Марчковский поднялся к себе в номер, надел шинель.

В кафе Марчковский увидел уже знакомого капитана и подсел к его столику.

– Что это была за поездка с неизвестным нам штатским за город? И почему этот штатский на следующий день исчез? – спросил Вальтер.

– Через этого человека я надеюсь многое выяснить… Но знаете, Вальтер, было бы неплохо, если бы возле нас оказалась какая-нибудь дама… На всякий случай лучше себя застраховать…

Капитан понимающе кивнул, поднялся с места и скрылся за дверью. Несколько минут спустя он появился с высокой белокурой женщиной, в которой Марчковский узнал певичку из оркестра, игравшего по вечерам в кафе.

– Она свой человек, – сказал Вальтер. – Можете говорить.

– Есть план дома… – сказал Марчковский. – Хозяин дома ожидает перед отъездом того самого человека, с которым я ездил в город. Это спекулянт, его имя служит пропуском в дом, находящийся под охраной и днем и ночью.

– Я вас понял, – сказал Вальтер. – Но уверены ли вы, что все это так?

– Я штабной офицер и привык продумывать план операции до деталей, – сухо сказал Марчковский.

– Не обижайтесь, полковник, в нашем деле лишняя предусмотрительность никогда не мешает. Давайте план дома и будем решать, что предпринять.

4. Серьезные осложнения

Все планы нарушил звонок телефона, раздавшийся в номере рано утром. Марчковский машинально протянул руку к тумбочке, снял трубку и услышал:

– Вас просит срочно явиться генерал Гросс.

Собственно, ничего неожиданного в этом не было. Генерал часто поднимал полковника и среди ночи, и на рассвете, когда срочно нужна была консультация или какая-нибудь справка.

Марчковский наскоро побрился, надел мундир и спустился.

Гросс встретил его в халате, пригласил к раннему завтраку, за которым говорил о чем угодно: о погоде, о своей семье, о мучившей его подагре, но только не о деле, из-за которого поднял полковника спозаранку.

Покончив с завтраком, они уютно расположились в глубоких креслах. Генерал предложил сигару. Марчковский закурил, ожидая, что наконец-то сейчас генерал сообщит ему о цели вызова. Гросс, действительно, перешел к делу:

– Еще раз убеждаюсь, что у вас достаточно крепкие нервы, полковник. И выдержка. Вы с таким терпением ждете, что можно лишь позавидовать.

– Я думаю, что вы скажете, когда сочтете нужным, генерал, – заметил Марчковский.

– Но не волнуйтесь: ничего особенно страшного нет. И я не передумал относительно вашего отпуска! С завтрашнего дня неделя в вашем распоряжении. Вы заслужили отдых. И отправитесь отдыхать раньше, чем думаете. Через два часа, ровно в девять, Ламмердинг вылетает в Варшаву и возьмет вас в свой самолет, как и обещал. Все это столь неожиданно, что мне пришлось потревожить вас так рано.

– Это действительно неожиданно, – сказал Марчковский.

– Мой шофер вас ожидает. Захватите вещи и отправляйтесь к Ламмердингу. Времени у вас не так уж много.

Всего чего угодно ожидал Марчковский, но не такого поворота дела. Ведь он даже никого не может предупредить о своем неожиданном отъезде! Под угрозу ставится вся операция. Что делать? Отказаться? Это невозможно. И как ответить самому себе на вопрос: почему Ламмердингу понадобилось так неожиданно увезти его в Варшаву? А то, что тут козни Ламмердинга, Марчковский не сомневался. Может быть, у этой лисы возникли какие-то подозрения?.. Но Марчковский не давал никакого повода… Предательство? Этого полковник тоже не допускал. Что-то сболтнул Рышард? Не тайный ли он сотрудник Ламмердинга? Это, конечно, вполне вероятно. Уж слишком широкие возможности у молодого человека для его спекулянтских операций. Свободно гастролирует по разным городам и странам, получает необходимые пропуска… Так можно действовать, только находясь под покровительством влиятельных лиц!

Впрочем, об этом Марчковский размышлял и раньше. И, ведя разговоры с Рышардом, был весьма осторожен. Да и что может, в конце концов, сказать этот Вислянский о полковнике Марчковском? Что полковник проявил особый интерес к его, Вислянскому, знакомому? Никто не сможет доказать, что этот интерес обусловлен не коммерческими мотивами. Да кто вообще может доказать, что Марчковскому что-то известно о заданиях, которые выполняет этот знакомый Вислянского, если самому Марчковскому это пока неизвестно?! Хотя, конечно, если Рышард – сотрудник Ламмердинга, он может наболтать всякой всячины и вызвать у своего шефа подозрения насчет Марчковского… Однако подозрения еще не улики… Вот если Рышард расскажет – умолчит или расскажет?.. – об эпизоде в лесу…

– Ну что ж, – сказал генерал Гросс, – не буду больше вас задерживать. Желаю счастливого полета! Отдыхайте в своей Варшаве, но будьте умеренны, полковник, в развлечениях… Я понимаю, после наших тревожных будней все это необходимо. Но используйте время и для отдыха. Впереди много работы, много дел. Наберитесь сил, не растрачивайте их попусту!

– Благодарю за добрый совет, господин генерал. – Марчковский поднялся с кресла, щелкнул каблуками и вышел.

Он поднялся к себе в номер, собрал чемодан и спустился. Шофер генерала Гросса отвез его на Александерштрассе к полицей-президенту.

Ламмердинга там не оказалось. Марчковскому передали, что штандартенфюрер просил его прибыть прямо на аэродром. Марчковский пытался разобраться в мыслях, которые теснились в голове. Сейчас ему было совершенно ясно, что и приглашение Ламмердинга лететь в его самолете в Варшаву, и этот неожиданный отъезд – звенья одной цепи. Зачем Ламмердинг пригласил его лететь вместе? Марчковский знал, что этот хитрый и расчетливый человек ничего не делает просто так. Может быть, подозревая в чем-то Марчковского, он хочет держать его при себе, для собственной безопасности?.. Кто знает, какие замыслы у штандартенфюрера! Этого не знает, наверное, сам господь бог.

Но как быть с задуманной операцией? Как быть?.. Марчковский никого не сумел предупредить о своем внезапном отъезде. Он просто не имел для этого возможности. А если бы даже и имел, то выходить сейчас на связь было бы крайне опасно.

Выхода пока не было.

На аэродроме Марчковского встретили. Пришлось пересесть в другую машину, которая отвезла его в самый конец летного поля, где стоял самолет, охраняемый автоматчиками.

Ламмердинг был уже в салоне. Он поздоровался с полковником, предложил место рядом.

К штандартенфюреру подходили сопровождавшие его гестаповцы, он отдавал короткие распоряжения. Марчковский взглянул в иллюминатор и увидел, как подъехал с эскортом мотоциклистов закрытый бронированный фургон зеленого цвета. Из фургона вышли… шесть офицеров с портфелями в руках и направились к самолету…

Немало труда стоило Марчковскому сохранить самообладание, не дать дрогнуть на лице ни единому мускулу. Так вот оно что!.. Значит, офицеры абвера с оперативными планами полетят этим же самолетом! Всегда спокойный и уравновешенный, Марчковский почувствовал, как кровь прилила к лицу. Очень похоже было, что Ламмердинг почуял неладное и хитрейшим трюком обезвредил полковника, лишив его каких бы то ни было контактов.

Офицеры заняли места в заднем отсеке. И тут же взревели моторы. А несколько минут спустя самолет побежал по взлетной полосе и поднялся в воздух.

– Ну вот, – сказал Ламмердинг, – мы, как говорят летчики, легли на трассу. Теперь пожелаем друг другу счастливой посадки… И можем поговорить с вами, полковник, по душам…

Стараясь ничем не выдать своих тревожных мыслей, Марчковский повернул голову в его сторону. Ламмердинг смотрел на него в упор своими бесцветными глазами, упрятанными за стеклами пенсне.

– Мы доселе не разговаривали с вами по душам, полковник, – продолжал Ламмердинг. – У вас есть родственники, друзья? Вы к кому едете в Варшаву?

– Я одинок, господин штандартенфюрер. Друзей прежних я растерял. Зато приобрел новых друзей среди офицеров германской армии, чем и горжусь.

Ламмердинг кивнул головой.

– И в Варшаве у вас никого нет?

– Наверное, есть люди, с которыми я был когда-то знаком. Но я не поддерживаю с ними связи.

– Нас интересует один очень важный вопрос, – продолжал Ламмердинг. – В Польше существует два подполья. Одно ориентируется на Лондон, другое – на Москву. Может быть, вы знаете кого-нибудь из подполья?

– Я слишком далек от этого, господин штандартенфюрер. Ведь вы же знаете, я солдат и занимался делами фронта, а не делами тыла.

– Я знаю это. Но вы к тому же поляк и могли слышать о тех ваших соотечественниках, которые пытаются бороться с нами. Это утописты, обреченные на гибель. И не только во имя великой Германии, которая ценит вас, человека здравомыслящего, но и во имя спасения своих соотечественников вы могли бы оказать нам немалые услуги. Вы едете отдыхать. Нельзя ли возобновить в Варшаве некоторые прежние знакомства?

– Я военный, господин Ламмердинг, а не тайный агент, – резко ответил Марчковский.

Штандартенфюрер усмехнулся:

– Я и не хочу предлагать вам стать тайным агентом. Для этой цели у нас достаточно других людей. Но, установив контакты с лицами, связанными с подпольем, – а я думаю, это не составило бы для вас особых трудностей – вы могли бы оказать помощь Германии.

– Я не совсем вас понимаю, господин штандартенфюрер.

– Скажите, полковник, вы искренне преданы нашему делу?

– По-моему, я доказал это.

– Вы правы. Так вот, ради нашего дела и ради гуманной цели – предотвращения гибели множества людей вы должны взять на себя ответственную миссию. (Садист и каратель, руки которого были по локоть в крови, говорил о гуманизме!) По имеющимся у нас данным, в подполье зреет мысль о восстании. Она зреет и среди тех, кто находится под влиянием коммунистов, и среди сторонников лондонской эмиграции. Чтобы не допустить бессмысленных жертв, надо вбить клин между этими группировками, предотвратить восстание. Вы знакомы с генералом Бур-Коморовским?

– Был знаком когда-то.

– Генерал сейчас в подполье… Надо найти пути к нему. Надо убедить его в том, что коммунисты для него, для Армии Крайовой, для Польши представляют самую большую опасность. Бур-Коморовский должен понять это. Он должен понять, что ему более выгоден союз с нами, чем с коммунистами.

Марчковский молчал. Ламмердинг сверлил его глазами.

– Да, самый страшный враг для нас – коммунисты. Генерал – умный человек, он знает это и не должен упускать из виду никогда, бросая на чашу весов возможные решения. Нам следует усилить пропаганду среди польского населения, которое подчас забывает о том, что главная угроза для европейской цивилизации идет из Москвы. Надеюсь, теперь вы поняли, о какой помощи я хочу вас просить?

– Все это весьма неожиданно, господин штандартенфюрер. Я должен подумать прежде всего о своих возможностях. Я не привык принимать опрометчивые решения.

– Конечно, конечно, вам следует подумать, – согласился Ламмердинг. – Не скрою, что задание сопряжено с опасностью. Я дам вам номер телефона, чтобы вызвать помощь, если она понадобится. – Он протянул полковнику листок с номером телефона. У него все было предусмотрено заранее.

Марчковский извинился, закурил и направился в хвостовую часть самолета. У входа в соседний отсек его вежливо остановил эсэсовец:

– Господин полковник, ходить по самолету не разрешается. Курите, пожалуйста, на своем месте.

Даже здесь, в специальном самолете, офицеров абвера, везущих оперативные планы, тщательно охраняли.

Марчковский вернулся на свое место. Около Ламмердинга стоял офицер, слушавший указания штандартенфюрера. При приближении Марчковского он быстро закончил разговор, но полковник успел услышать последние фразы:

– Маршрут штабного самолета будет сообщен вам завтра утром. Вылет тотчас же…

Итак, офицеры абвера не полетят дальше на самолете Ламмердинга. Из Варшавы они отправятся в штабном самолете, маршрут которого будет сообщен только накануне отлета… Значит, еще есть какие-то шансы… Ничтожные, но есть…