Текст книги "Странник по прозвищу Скиф"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Кого-то зовут. – Скиф из-под ладони оглядел верхушки ближних холмов. – Может, друзей-приятелей… на тот самый пир, которого ты дожидался.

– Вах, дорогой, зачем пустое говоришь! Сам ведь не веришь, да? Если они кого и зовут, так это…

– А вот и первый гость, – перебил компаньона Скиф, вытянув руку. В широкой лощине меж двух холмов, заросших высоченной травой, показалось нечто белое, стремительное – будто теннисный шарик прыгал по зеленому полю, приближаясь с каждым скачком. Коты дружно взревели – да так, что заложило уши.

Скиф обернулся к спутнику.

– Ну, Джамаль, говорил я тебе, что зовут своих! Наверное, логовище их где-то рядом, а при нем сторожа. Интересно бы взглянуть… Если ты им понравишься, то и котеночка подарят, э? Вот будет сувенир так сувенир! Не то что вонючая шкура гиены! Заберешь ты котеночка с собой…

Он толковал еще что-то, пытаясь скрыть возбуждение, предчувствие неожиданного и чудесного, охватывавшее его все сильней и сильней, и вдруг заметил, что Джамаль не слушает. Глаза князя горели огнем, лоб разгладился, твердая линия рта словно бы сделалась мягче; он походил сейчас на дитя, узревшее Деда Мороза да еще с целым ворохом подарков.

Скиф резко повернул голову. Белый зверь был уже в тридцати шагах, превратившись из теннисного мячика в полное подобие своих собратьев; он мчался большими скачками, а за ним…

Святой Харана, провидец и хранитель!

Струились в воздухе конские гривы, трепетали флажки, яростно сверкала бронза щитов, копыта отбивали барабанный ритм галопа, ветер развевал белые плащи, парившие за плечами всадниц, словно крылья взметнувшихся над морем чаек. Лиц их еще не было видно, но Скиф не сомневался, что они прекрасны, так же прекрасны, как эта просторная зеленая степь, лазурный небосвод и золотое солнце Амм Хаммата. Он зажмурился на миг, потом раскрыл глаза, но чудное видение не пропало, не исчезло подобно пустынному миражу. То был сон во сне! Мчались скакуны, гибкие девичьи руки твердо держали поводья, блестели выпуклые кирасы, мерно бились о седла мечи, колыхались султаны на шлемах, в такт движениям лошадей подрагивали длинные пики, звенели удила…

Мечта Джамаля в победном сиянии и гулком топоте копыт неслась им навстречу.

  Глава 14
ЗЕМЛЯ, ПЕТЕРБУРГ, 29 ИЮЛЯ 2005 ГОДА

Флот вынырнул из белесой мглы тайо, покинув призрачную вселенную, где нескончаемым водоворотом кружились туманные спирали и облака, фантомы еще не рожденных или уже погибших миров. В этом смутном трепещущем мареве, лежавшем за гранью реального бытия, разум угасал, словно пламя отгоревшей свечи, что было, пожалуй, к лучшему: никто не сумел бы выдержать Переход, сохранив сознание и память. И никто – по крайней мере под небесами Сархата – не ведал истинной природы происходящего, ибо в бездне тайо расплывались и исчезали понятия времени и пространства, тепла и холода, света и тьмы. Что можно сказать о вселенной призраков? Да и кому интересен этот мир? Быть может, Древним Расам, до сих пор стремящимся познать непознаваемое?

На мгновение он удивился, ощущая, что погружается в поток чуждого разума, в мощный и плавный водоворот странных понятий, непривычных образов, смутных видений. Тайо? Сархат? Древние Расы? Он ничего не знал об этом и в то же время будто бы знал; слова эти казались знакомыми и незнакомыми одновременно. Но всплеск удивления был краток и растворился без следа; зачарованный, он наблюдал за сверкающими точками кораблей, возникших из небытия.

Они разворачивались широким расходящимся клином, неспешно набирая скорость. Они не торопились – назначенная им добыча не ведала о начале облавы. Они походили сейчас на стаю волков, что крадутся в ночной степи к яркому огоньку костра, предвкушая миг, когда на крепких зубах захрустят кости, потоком хлынет теплая кровь и вопли гибнущих разорвут обманчивую тишину. Охота, в которой им предстояло поставить финальную точку, началась давно и теперь шла к закономерному концу; острые клыки тянулись к горлу жертвы, а та с бездумным легкомыслием даже не пыталась приподнять голову и оглядеться по сторонам.

Эти мысли нахлынули на него, породив ощущение горечи и страха. Казалось, тысячи стволов нацелены ему в грудь и он стоит перед ними нагой и беззащитный, ожидая, когда свинцовый ливень или молнии жгучих разрядов сметут его в Великое Ничто, в сизую Мглу Разложения. Или в тайо? В ту призрачную вселенную, где томились разумы умерших и еще не рожденных?

Неощутимыми тенями корабли плыли в бездонной тьме, словно проклятые души, отринутые и Богом, и дьяволом, и миром живых, и мрачной обителью мертвых. Они будто бы замерли в центре гигантской сферы, припорошенной разноцветными искрами звезд; над ними, в неизмеримой дали, спираль Галактики раскручивала свои сияющие ветви, полные блистательного великолепия, неведомого туманным пропастям тайо. Холод и жар снова властвовали над металлом и живой плотью, пространство обрело реальность, время опять двинулось вперед – и в такт его лихорадочному дыханию все вокруг пульсировало, струилось, трепетало, покорное извечному распорядку Мироздания.

Флот вновь развернулся; цель – яркое золотистое светило – была уже близка. Его система почти ничем не отличалась от сотен и сотен других, посещенных кораблями Сархата: центральная звезда, пояс астероидов да несколько мертвых сателлитов, погруженных в ледяное безмолвие и мрак, либо выжженных потоками солнечной радиации. Так же выглядело и большинство планет в Галактике, ибо Владыка Пустоты был не слишком щедр и не слишком трудолюбив, предпочитая творить самое простое из возможного – гигантские каменные шары или сферы, заполненные жидким метаном. Лишь иногда по его капризу возникало нечто иное, имевшее хоть какую-то ценность, но поиски подобного чуда требовали терпения и времени.

На этот раз затраченные усилия оправдались, ибо один из миров золотистой звезды был разительно не похож на остальные. Окутанный голубоватым покрывалом атмосферы, полный света, влаги и тепла, он торил путь вокруг светила, подобный огромной жемчужине среди тусклых каменных глыб и пузырей с ядовитым газом. Он был велик, прекрасен, полон неисчислимых богатств и жизни, разумной жизни, что само по себе являлось редкой удачей. Хозяева его, однако, даже не понимали, каким сокровищем владеют, а потому их права – и на этот великолепный мир, и на собственные тела и души – представлялись сомнительными. Тем более что они не могли защитить их силой.

* * *

Куратор очнулся. На лбу его выступили крупные капли пота; он ощущал, как тонкие липкие струйки сочатся по вискам, стекают к подбородку, щекочут шею. Мираж грядущего Апокалипсиса еще не покинул его; страх, сомнение и чувство безысходности терзали душу.

Бетламин? Вчера он снова принял таблетку… Могли бетламин вызвать подобные видения? Он изредка пользовался этим препаратом и до сих пор не замечал каких-либо неприятных последствий. Хотя… да, ему пришлось прибегнуть к бетламину в ночь на двадцать третье, после нападения зомби… Две дозы с интервалом в шесть-семь суток слишком много…

Загадочное средство, подумал он; странный препарат с непонятной селективностью и непрогнозируемым результатом. Бетламин был найден Самураем в Шшане, в тридцать четвертом фэнтриэле, и применялся поначалу с крайней осторожностью. Вскоре выяснилось, что у одних людей он вызывает рвоту, головокружение, галлюцинации и кошмарные сны, другие же испытывают прилив энергии и эмоциональный подъем. У тех, кому препарат не был противопоказан, он снимал стресс, усталость и позволял сутками обходиться без сна. Что касается животных, то их бетламин убивал.

Некоторые, например, Доктор, могли принимать препарат в значительных дозах и без каких-либо последствий. Куратор же им не злоупотреблял: таблетка в месяц, не больше, и в исключительных случаях. Но сейчас он, похоже, превысил свой лимит. Не это ли и вызвало страшные миражи? Или видение флота, что крался к Земле, и жутковатое чувство сопричастности к неведомому разуму всего лишь игра подсознания? Все его тревоги, подспудный страх, раздражение, беспомощность, всплывшие разом и породившие эту чудовищную иллюзию неотвратимой и скорой угрозы? Иллюзию, воплощенную в привычные земному мышлению образы – флот, корабли, волчья стая, облава, атака?

Что ж, некоторые факты поддавались объективной проверке.

Откинув одеяло, куратор поднялся, прошлепал босиком к терминалу связи и посмотрел последние сообщения. Они накапливались компьютером, что был установлен в его кабинете на фирме, и сюда, на домашний монитор, шли только краткие резюме – разумеется, закодированные. Но за два года он привык читать код, не используя дешифрующих программ.

Ничего тревожного, отметил он, ничего заслуживающего внимания. Все звенья, цепи и кольца Системы работали в обычном режиме, персональных указаний для него не поступало, и сеть «Спайеров», стерегущих земные небеса, не зафиксировала никаких опасностей или таинственных происшествий. Значит, флот фантомов, что подкрадывался к Земле, фантомом и был – иллюзия, игра воображения, дурной сон.

Интересно, промелькнула мысль, смог бы Доктор вновь перенести его в это сновидение? Трудно сказать… Он знал, что возможности Доктора были не безграничны; уникальный дар красноглазого экстрасенса нуждался в непременной подпитке фантазиями партнеров – тех, кого в фирме «Сэйф Сэйв» именовали клиентами. Доктор умел перемещать любого человека в некий мир, воображаемый или реальный, однако миры эти по большей части оказывались аналогами земного. Быть может, потому, что никто из сновидцев, пребывая в здравом разуме и трезвой памяти, не желал попасть в метановые облака Юпитера, в жаркие гибельные туманы Венеры или на ледяную планетку, напоминавшую Плутон.

Для большинства клиентов сны повторялись с удивительной регулярностью и незначительными вариациями сюжета, в связи с чем в трех сотнях Погружений удалось обнаружить лишь сто семнадцать различных миров. Последним из них являлся фэнтриэл Амм Хаммата, в котором странствовал сейчас эс-ноль-пятый вместе со своим капризным подопечным, а первым – Сафари-1, охотничий рай, лесной заповедник, воображенный некогда самим куратором. В свое время его посетил даже президент Федерации, большой любитель пострелять четвероногую дичь. Разумеется, эта вылазка была обставлена всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями, и после нее Россия вчетверо увеличила финансовые ассигнования Системе.

С тех пор было открыто еще несколько охотничьих фэнтриэлов, получивших названия Заросли, Ронтар и Сафари-2, 3 и 4. Как правило, подобные заказы приводили в места, похожие на Африку, Индию или амазонскую сельву; лишь последняя из сновидческих реальностей, Сафари-4, являлась древним миром, где царили пресмыкающиеся и гигантские динозавры.

Но охота привлекала далеко не всех. Были люди, желавшие просто повеселиться и отдохнуть. Эти попадали на экзотические острова Фрир Шардиса, напоминавшие земную Полинезию, на взморье, аналог Лазурного берега или Флориды, либо в притоны, кабаки и игорные дома, похожие на заведения Монте-Карло и Лас-Вегаса. И дело здесь заключалось не в том, что фантазия людская не могла представить нечто самобытное, оригинальное, отличное от штампа. Существовало тонкое различие между созданием мира и желанием очутиться в нем, крохотная деталь, маленький штрих, не позволявший использовать всю мощь и силу таланта Доктора. Ибо в данном случае речь шла не о внешнем выражении воли сновидца, не о намерениях, что высказывались на словах, записывались на бумаге или повторялись про себя, но о неосознанных интуитивных побуждениях, над коими разум человеческий был не властен. Возможно, тут срабатывала защитная реакция на опасность, которой грозили не приспособленные для гуманоидов миры, – что-то вроде инстинктивного отторжения гибельных снов, холодных или слишком жарких реальностей, где плоть человеческая могла мгновенно превратиться в ледяную глыбу или горсточку пепла.

Искреннее стремление попасть туда, где не бывал никто, являлось большой редкостью. Стремление настолько страстное, что отступал подсознательный ужас перед неведомым, боязнь риска, и инстинкт самосохранения не мог заглушить, блокировать тягу к желанному… Подобное свойство натуры тоже было неким талантом, не связанным ни с силой характера, ни с личной отвагой, ни с умом, ни с умением концентрироваться на определенной цели и подавлять страх. Божий дар – такой же странный, как у «слухачей», трансформеров, адвектов, ортодромов… Куратор знал, что обладают им немногие, например, Джамаль, сын Георгия, «финансист» и торговый князь; ему же самому, руководителю звена С, в том было отказано судьбой. Как и многим обычным людям.

А значит, при всех стараниях Доктора он мог попасть лишь из обыденного в обыденное: из земного города – в подобный же город; из земных степей и лесов – в другие леса и степи, почти такие же; из мест, где тигры рыжи и хвостаты, – в иные места, где шкуры их становились серыми, а хвосты исчезали. Но тигры по-прежнему были тиграми, степи – степями, люди – людьми, и ничего необычного, ничего полезного для Системы разыскать в тех краях не удавалось. Джамаль же, сам того не ведая, измышлял сны удивительные и неповторимые. Возможно, благодаря тому, что был он, по мнению куратора, романтиком и авантюристом, натурой страстной "и склонной к азарту, тогда как сам куратор предпочитал рационалистическое мышление, как и большинство жителей Земли в век технического прогресса и торжества логики.

* * *

Вообще говоря, с Джамалем, Доктором, Монахом и прочими подобными субъектами дела обстояли весьма не просто. Все они относились к категории странных личностей – как раз таких, которых полагалось разыскивать с особым тщанием. Куратор, имевший дело с этой публикой не первый год, временами задумывался о самом понятии странности, о мере ее, о той неощутимой границе, перешагнув которую, человек становился загадочной паранормальной фигурой – не то колдуном, не то магом, мутантом или психотипом с таинственными свойствами, представлявшими ценность для Системы. Впрочем, таких терминов, как мутант или маг, никто уже не упоминал; классификация субъектов, обладавших странными талантами, была разработана еще в конце прошлого века и включала четыре основные категории: экзотов, экстрасенсов, телепатов и телекинетиков, а также фенометов.

Экзоты, самый низший класс, практически не интересовали Систему. К этой категории относились такие явления, как ультраридинг – способность к сверхбыстрому чтению и счету, мнемотаксис – феноменальная память; хроносенсинг и ортодромия – чувство времени и пространства, искусство находить верный путь. Отдельную группу составляли эндовиаты – те, кто обладал способностью управлять телом и внутренними органами; они демонстрировали такие эффекты, как нечувствительность к боли, видение в темноте, кожное зрение, умение визуализировать звуки и запахи, заживлять раны, ходить по раскаленным углям, концентрировать и высвобождать внутреннюю энергию, впадать в долгую каталепсию или погружаться в нирвану. Все это было связано с температурной и электрохимической регуляцией организма и не казалось особым чудом; подобными свойствами обладали йоги, поклонники аутотренинга и восточных единоборств, а также фанатики в состоянии религиозного экстаза.

В раздел экстрасенсорных или сверхчувственных явлений включались супер– и экстрасенсинг, иначе говоря, сверхчувствительность по отношению к окружающей среде, растениям, животным и челореку. Суперсенсы необычайно остро ощущали запахи, перепады температуры, влажности, давления, солнечной радиации, магнитного поля; они могли разыскивать воду41 залежи минералов, прослеживать электрические кабели, предсказывать погодные катаклизмы либо выращивать потрясающие урожаи – эти последние именовались «фермерами». «Механики», другая группа, интуитивно ощущали назначение любой конструкции, могли воспроизвести ее либо устранить дефекты, не представляя при этом теоретических основ функционирования того или иного устройства. Что касается собственно экстрасенсов, то их таланты были направлены на человека; они владели методами диагностики и излечения заболеваний, искусством мобилизации внутренних сил организма и могли в некоторой степени влиять на тело и разум своих пациентов. Все эти странные личности – предсказатели погоды, лозоходцы, «механики», «фермеры» и целители – входили в сферу деятельности Системы и служили ей в качестве штатных сотрудников либо консультантов. В последний год региональные цепи и звенья весьма интересовались «механиками», ибо поток загадочных находок, извлекаемых Доктором из Мира Снов, непрерывно возрастал – к немалой гордости куратора. Правда, пока что удалось разобраться с немногим – с Решеткой, Стражами и полудюжиной прочих артефактов.

Что касается телепатов и телекинетиков, то тут дела обстояли хуже, много хуже – особенно в части ментальных феноменов. В общепринятых понятиях такие эффекты сводились к считыванию и передаче мыслей, но специалисты Системы давно отвергли сей наивный подход. Была разработана детальная классификация, включавшая три формы телепатических явлений – низшую, среднюю и высшую. К низшей относилась эмпатия – прием чувств, ощущение общего настроя человека, а также проецирование на перцепиента эмоций индуктора. На грани между низшей и средней формами лежали предтелепатические эффекты – восприятие отдельных мыслей и намерений, индуцируемых большой группой лиц, размышляющих об одном и том же, то есть прием и расшифровка мощного ментального сигнала при сравнительной простоте сообщения, например, некие цифры, даты и тому подобное. Вероятно, таким даром обладали «слухачи» и отчасти мультипликаторы-"финансисты" вроде Джамаля, способные конструировать долгосрочные прогнозы ситуаций, возникавших в деловом мире.

Собственно телепатия, или средняя ее форма, сводилась к трем видам: верификации, или проверке истины, что означало полностью достоверный и устойчивый прием мыслей и мысленных образов от другого человека; экстрадикции, или передаче сведений перцепиенту ментальным путем; и, наконец, двустороннему ментальному обмену. Более высокие формы – ультра– и супертелепатия, а также телепатическое управление – подразумевали ментальную связь как с человеком, так и с любым живым существом вплоть до насекомых либо инопланетных тварей, мысленный обмен информацией на космических расстояниях и внушение собственных мыслей другому разумному либо лишенному разума созданию. Высочайшей же формой являлась телепатическая контаминация, или смешение – способность сливать несколько сознаний в единое целое для интенсификации всех ментальных и телепатических процессов. Вероятно, такой грандиозный дар сопровождался бы сонмом побочных эффектов – способностями к телепатическому управлению, телекинезу, телепортации.

К сожалению, специалистам, функционерам и агентам Системы до сих пор не удалось обнаружить ни одного телепата – настоящего телепата, способного к ментальному обмену хотя бы в рамках средней формы, не говоря уже о чем-то более серьезном. Существовало несколько теорий и вполне правдоподобных гипотез, объяснявших подобную аномалию, но все они страдали одним и тем же недостатком – отсутствием экспериментального подтверждения. Тут складывался замкнутый круг; для опытов требовались субъекты с паранормальными телепатическими способностями, а их никак не удавалось разыскать.

Зато телекинетики существовали в действительности. Впрочем, их таланты выглядели весьма скромно и заключались в умении передвигать предметы вроде пустых спичечных коробков и манипулировать ими на дистанциях от нескольких сантиметров до десяти-двадцати метров. Правда, были еще и специалисты в области телетаксиса; по непроверенным данным, они могли генерировать электромагнитное излучение чуть ли не в любом диапазоне, возжигать огонь и осуществлять адвекцию – перенос тепла и влаги на значительные расстояния. Подобные манипуляции влияли на атмосферу, а значит, и на погоду; носители же такого редкостного дара звались «синоптиками»-адвектами, или «заклинателями дождя».

Прочие же телекинетические эффекты – телепортация, теледеструкция и телеконверсия – пока оставались «терра инкогнита», вещью в себе из разряда фантастических домыслов. Однако все они были описаны (разумеется, гипотетически) и включены в сферу интересов Системы с самыми высшими приоритетами. Под телепортацией понималось искусство переносить себя самого либо живые и неживые объекты из одной точки пространства в другую, причем перенос осуществлялся мгновенно или со столь огромной скоростью, что ее нельзя было зафиксировать. Теледеструкция представляла собой жутковатый процесс разрушения любых материальных форм ментальным воздействием; наконец, телеконверсия, или трансформация, сводилась к целенаправленному преобразованию атомно-молекулярных и клеточных структур, например, к изменению собственного тела и внешности.

Разумеется, искусников, способных к таким глобальным действиям, обладавших чуть ли не божественной властью над природой и людьми, пока что не нашлось. Скорей всего их не существовало вовсе, но руководители Системы, магистры континентальных колец и командоры региональных цепей, все-таки не теряли надежды обнаружить их со временем. Ведь был же Доктор! Доктор, умевший каким-то загадочным способом переносить людей в Мир Снов или в другую реальность, фантастическую либо существовавшую на самом деле. В последнем случае его дар являлся не чем иным, как телепортацией – причем такого свойства, когда телепортируемый субъект испытывал и некую ментальную метаморфозу. Несомненно так, ведь вместе с новым миром ему дарилось и знание языка, и некий сценарий действий, если не определявший, то, во всяком случае, отчасти прогнозировавший ход дальнейших событий.

Но скорее всего необычный дар Доктора относился к разряду феноменальных явлений, высшему в разработанной специалистами Системы классификации. Сюда попадали такие поразительные эффекты, как интуитивизм, или способность мгновенно приходить к верным выводам, минуя цепочку логических рассуждений; прекогнистика, или предсказание будущего, частным случаем которой являлся талант дайнджера, связанный с предвидением опасности; акциденция – умение манипулировать случайностью и удачей; гетерохрония – власть над временем. Все эти невероятные свойства и качества в своем экстремальном выражении были, конечно, столь же гипотетичными, как телепатическая контаминация, или телеконверсия, что, однако, не исключало их из рассмотрения сразу и навсегда. В конце концов, Вселенная полна чудес! И разве Т е, от кого Система должна была защитить Землю, не являлись чудом? Мрачным чудом, грозным чудом, но все-таки – чудом…

* * *

Куратор неторопливо одевался и завтракал, пытаясь позабыть о своем сне. Лучшим способом отвлечься были размышления, и он думал – думал о Скифе и Джамале, о Монахе и Кликуше, о «механике» дяде Коле и об удачливом Сингапуре – Серже Никитине, который, вполне вероятно, был акцидентом.

Странные люди… Но что есть странность? По сути дела, отклонение от среднего, от нормы. Существуют вещи, доступные каждому или почти каждому, – способность копаться в земле, управлять автомобилем либо станком, читать, писать и считать, заниматься тысячей дел, обозначаемых как ремесло, профессия, работа. Всему этому можно научить, но можно ли выучиться на живописца или музыканта, не имея к тому природных способностей?.. Можно ли стать гениальным ученым, великим писателем или политиком, удачливым бизнесменом?.. Тут все зависело от дара, от редкостного свойства, присущего немногим – быть может, одному из тысяч или миллионов. Предрасположенность, талант, гениальность… Да, размышлял куратор, всякий талантливый человек относится к категории странных, и термин этот в конечном счете определяется лишь статистикой. Один гениальный математик на сто миллионов, один настоящий телепат из миллиарда… Поди разыщи их!

Он не всегда мог дотянуться даже до тех, кто, не попадая в категорию гениев, представлял, однако, интерес для Системы. Скажем, Доктора, Монаха и некоторых других разыскали среди пациентов неврологических клиник и психдиспансеров, а «механик» дядя Коля был извлечен из макетной группы одного приборостроительного института. Но имелись и прочие загадочные личности, к коим, несмотря на всемерную помощь петербургских спецслужб, никак не удавалось протоптать дорожку. К примеру, некий чудодей, обитавший где-то в пригороде, который пользовал болящих гипнотическим внушением и ароматной травкой. Зелье его, как поговаривали, напрочь отшибало память, зато все стрессы и неприятности развеивались как дым.

Сей факт, бесспорно, доказывал, что странные способны причинить немало бед, а значит, лучше держать их под контролем, деликатно направляя к нужной цели. Это приносило свои плоды, богатые плоды! Особенно в последнее время, когда в звене С начал трудиться Доктор… У странных людей были странные фантазии, и, овеществляясь в Мире Снов, они нередко приводили к неожиданным результатам. Взять того же Джамаля… С полгода назад ему захотелось отдохнуть и развлечься в мире гипнофедингов – созданий, не ведающих сна. Так был открыт бетламин – великолепный приз, доставшийся Самураю, который сопровождал Джамаля в той экспедиции.

Вполне приемлемая компенсация за все его капризы, подумал куратор, выбрав одну из двадцати трубок, что выстроились в специальном штативе подобно крохотному артиллерийскому дивизиону. Он уже позавтракал, выпил чашку крепкого кофе и теперь закурил, чувствуя, как уходят напряженность и тревожное беспокойство; видение хищной стай, стремившейся к Земле, больше не маячило перед глазами. За окном разгоралось ясное летнее утро, как бы напоминая, что пора приступать к делам.

«И все-таки жаль, – мелькнула мысль, – что на сей раз великий коммерсант выбрал столь бесперспективное сновидение, мир неразвитой технологии, в котором вряд ли сыщется нечто ценное. Ну пусть повеселится среди своих амазонок!» – решил куратор, повязывая строгий галстук. Сегодня ему предстояло играть роль бизнесмена, директора фирмы «Сэйф Сэйв», и тут требовался надлежащий антураж. «Пусть повеселится, – повторил он про себя, натянув куртку, – только без „АКД“, гранат и прочих сильнодействующих штуковин. Скиф со своим Хараной ему будет и оружием, и защитой… Надежный парень этот Скиф! Из тех, на кого можно положиться…»

Он был уже на пороге, когда требовательно и резко зазвонил телефон. Чертыхнувшись, куратор вернулся и снял трубку; с крохотного экрана «ви-ти» на него смотрели алые глаза Доктора. Лицо экстрасенса казалось бледней обычного.

– Я вернул людей из Амм Хаммата, – заявил он без предисловий. – Торгового князя и этого инструктора из новых… Скиф, кажется? Вернул по паролю. Что-то там у них случилось.

Куратор почувствовал, как в груди глухо ударило сердце.

– Они целы?

– Еще не знаю. Я забрал их минуту назад и сразу позвонил вам. С ними сейчас Сентябрь. Сегодня его дежурство.

– Иди к ним. Я еду.

Положив трубку, куратор бросился к двери.