Текст книги "Семья для Феликса (СИ)"

Автор книги: Михаил Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Феликс как-то странно вздохнул, не облегченно, а так, словно подсчитывал количество дивизий противника на вражеской территории, именуемой страшным словом «Хогвартс». Потом вздохнул еще раз. На третий, уже больше напоминавший упрямое сопение, я заподозрила, что полководец начал строить планы по нейтрализации. И очистке. Территории от захватчиков. Ну да, ну да: я только что выдала ему наименования самых опасных группировок.

– Я передумала. Никакой работы сегодня и завтра. Кипа справится без меня. Директор задолжал мне немало выходных. Настало время их использовать. Пойдем-ка на экскурсию.

Феликс окинул меня таким взглядом, что я едва не вытянулась в струнку.

– Нет! – сурово заявил малец. И тут же:

– Ой...

Он отшатнулся и заметно побледнел.

– Говори. Не любишь экскурсии?

Феликс помялся, тоскливо вздохнул.

– Не пойдет! Либо колись давай: что, собственно, «нет». Либо вперед и с песней. Будем делать, как я сказала.

И тут мне неожиданно выдали странную лекцию. Сначала заикаясь и спотыкаясь, а потом довольно уверенным тоном. Взрослыми, явно давно и прочно зазубренными фразами. Такие высокопарные словоизлияния сделали бы честь любой директорской речи на линейке или собрании. Снисходительно, словно я не понимаю простых истин. Это и лекцией-то было сложно назвать. Проповедь? Скорее, инструкция: как выжить в условиях капитализма и тоталитарного режима.

Оказалось, есть способы. Первое: не отлынивать от работы, если я не хочу, чтобы Он рассердился. Второе: не тратить деньги на никчемного мальчишку. Экскурсии дорого стоят и не положены бездельникам. Третье: мы и так потеряли много времени, а еще нужно успеть убрать в чулане и приготовить поесть. «Он», если будет голодным, накажет сильнее. А если Его хорошо покормить – может, еще и обойдется. По поводу последнего: очень верно подмечено, кстати. Сразу видно – у моего подопечного большой опыт в подобных вещах. Видимо, часто шкодить доводилось. И получать по заслугам.

Шкодить ли? По заслугам ли? Чем дольше я слушала, тем сомнительнее казались многие предположения. Заключения. Выводы. И мои, в том числе.

Планы на остаток дня намечались грандиозные. Действительно, какая к черту экскурсия?! Столько дел, столько хлопот и забот. Каждая минута на счету. Семеро по лавкам? Целый взвод!

Я слушала, словно завороженная. Вот это я понимаю – промывка мозгов! Наши обзавидовались бы. Какая сволочь постаралась? Представляю, сколько раз за свою коротенькую жизнь «мужичок-с-ноготок» выслушал всю эту чушь. Вон, как шпарит. Наизусть! Да так убежденно, что еще пара минут, и я ему поверю. Проникнусь и кинусь ублажать мужа – повелителя, тирана и пупа земля одновременно.

А лицо! С таким лицом принимают присягу и идут на расстрел за правое дело. Бог мой.

Маленький проповедник-инструктор умудрился ни слова не сказать о Северусе, но картина вырисовывалась печальная: если я не буду вести себя «хорошо», то меня неминуемо сживут со свету. За что? Как же – я пошла против воли супруга, приютив лентяя, наглеца и бездонную прорву. Феликса, то есть. А, ну да, и труса, в том числе. Чуть не забыла.

Я села. Там, где стояла. На дорогу. Земляную. Желтых кирпичей на ней отродясь не бывало, а вместо Тотошки мне в спутники достался маленький рыцарь. Понять бы, где найти Страшилу, чтобы объяснил, что мне с этим со всем делать. И храброго льва, чтобы в мгновение ока сожрал готовые поглотить мою бедную голову проблемы. Не помешал бы и Железный Дровосек с его топором. Разрубить гордиев узел того бреда, что заполнял голову моего подопечного.

Феликс смолк. Не пожалев коленок, тут же плюхнулся в пыль рядом, испуганно заглядывая мне в лицо.

– Нет. Мне не плохо. Сиди тут и молчи. Взрослые тети не сидят на дороге. Понимаю. Но мне надо подумать, а когда мне это очень нужно, меня ноги не держат. Они просто не знают, куда идти.

Мы сидели довольно долго, погрузившись в невеселые мысли. Впрочем, Феликс вскоре немного приободрился и нашел себе занятие. Его заинтересовали плотоядные вьюнки, высаженные Помоной среди кустов картофеля.

Ам! Личинка колорадского жука скользит по горлышку небесно-голубого цветка, похожего на кувшинчик, и падает в наполненный пищеварительными ферментами «желудок». А благодарный куст подставляет заботливому хищнику следующий листочек, терзаемый ненасытной прорвой. Покрытые обманчиво нежными, загнутыми по направлению к «желудку» волосками лепестки вьюнка на мгновение смыкаются. Снова: «Ам!», и очередной агрессор превращается в жертву.

Пока Феликс развлекался, собирая оранжевых тварей и скармливая их «кувшинчикам», я обдумывала основную мысль лекции-проповеди-инструкции. Она была предельно проста. Меня будут защищать от тирана и злодея до последней капли крови. Но. Этой самой крови у защитника не так уж и много. Посему. Не стоит лишний раз подставляться. Проще согласиться с наиболее адекватными требованиями, приберегая силы на самый крайний случай. Главное – выжить. А уж потом...

Разумно. Весьма разумно.

Берегись, Сев. Когда «кувшинчик» расцветет, барахтаться тебе в его темной утробе. Не выбраться.

Глава 6

До замка было идти и идти.

Даже если не спешить на работу и не торопиться выполнять грандиозные планы Феликса, то рассиживаться долго не стоило: нужно было прийти к какому-то решению и наметить план выполнения. Сказывается влияние мужа: у него все по плану, и каждый пункт точно по расписанию. Жесточайшая дисциплина и высокие требования к себе.

Я так не могу. Точнее, могу. Но мне это очень тяжело дается. После нескольких дней строгого следования намеченному плану, неминуемо наступает отходняк, когда я и с постели подняться не могу, не то, что подвиги совершать. Сев обычно меня не трогает, завидев утром условный сигнал – «подушку на ушко». И не мешает мне валяться до обеда в блаженном полусне-полуяви.

Его вполне устраивает мое воскресное небытие. Он – сова, обычно долго засиживается за чтением или расчетами, проверкой эссе или подготовкой к урокам. Потом с проклятием швыряет Силенцио в давно научившийся уворачиваться будильник, с трудом поднимается к завтраку и, зачастую дожевывая на ходу, спешит на занятия. Но в субботу и воскресенье он всегда поднимается сам, очень рано, и спешит в Хогвартс, в свою лабораторию или запретную секцию библиотеки, пользуясь своим дубликатом ключей.

Помню, как он отвоевывал у директора право на свободную от уроков и обязанностей декана субботу.

На педсовете, когда решался вопрос, кому поручить сопровождение учеников младших курсов слизеринского факультета во время еженедельных походов в Хогсмит, меня нисколько не удивило заявление директора: «Это младшим курсам факультета Северуса нужно поручить приглядывать за иными представителями старших курсов некоторых Домов!», – он хитро прищурился в сторону, где сидела МакГонагалл.

Минерва мгновенно превратилась во взъерошенное подобие своей анимагической формы. Видимо, хотела возмутиться – она всегда бросается на защиту своих котят, даже если они не правы от слова «совсем». Все выжидающе уставились на нее, но она вдруг улыбнулась вполне миролюбиво: «А это идея, надо будет поговорить с...».

Вскоре после этого для младшекурсников в «Сладком Королевстве» появился павильон. Его открывали по субботам и воскресеньям, используя чары «расширения пространства». Там чего только не было! Всевозможные карусели, горки, батуты, инвентарь для подвижных игр. Два веселых клоуна показывали фокусы и вовлекали всех желающих в развлечения. Был там и «тихий» уголок, тонущий в полутьме. Там можно было попить чаю со сладостями и посидеть с книжкой за столиком с уютной лампой, а то и просто вздремнуть на кушетке, разглядывая рыб в огромном аквариуме или движущиеся картинки на потолке.

С тех пор всю малышню первых и вторых курсов включительно, не делая разбора «свой-чужой» старшекурсники доводили до дверей «Сладкого Королевства» и сдавали на руки клоунам-затейникам. Все были довольны. Деканы получили в свое распоряжение выходные. У старшекурсников появилось три часа свободного времени. Мелкие шкоды прекрасно проводили время под великолепным развивающее-развлекающим присмотром. В обиход вошло новое заклинание. Оно моментально отбивало охоту шкодить у любого озорника и называлось: «Не пущу к клоунам!».

Нужно будет сводить туда и Феликса. В прошлый раз висела красочная афиша – реклама воздушных танцев крошечных феечек. Я видела их потрясающее выступление. Если он так очарован небесно-голубыми вьюнками, возможно, ему понравятся и очаровательные танцовщицы. С него станется попробовать накормить их конфетами, как хищные цветы – личинками.

А что, если все же сегодня, вот прямо сейчас, хотя бы попытаться познакомить мальчишку с обитателями Хогвартса? Ввести в атмосферу, в которой ему предстоит жить. Выходные пролетят быстро. Куда девать ребенка, пока я буду на работе?

Со временем, когда Северус немного успокоится и свыкнется с мыслью о прибавлении в семействе... О да, зная Сева, можно смело сказать, что это произойдет не скоро. Но, тем не менее, рано или поздно эти счастливые времена наступят и тогда... Что тогда?

Пока я буду обсуждать с поставщиками продуктов и эльфами, сколько чего потребуется для бесперебойной работы школьной кухни, муж – что? Разрешит мальчишке бездельничать на своем уроке или допустит в святая святых – лабораторию? С него, знаете ли, станется. Быстро приставит к делу – котлы мыть и столы от всякой дряни отчищать. Без применения магии. Еще и окружит защитным барьером, чтобы арестант ни ногой от рабочего места – нечего шляться по потенциально опасному помещению и совать нос, куда не просят.

Видела я как-то такое заклинание в его исполнении. Провинившийся ученик находится словно в невидимой клетке, которая исчезает сама собой, по истечении срока отработки. После такого наказания, даже безобразники породы Гриффиндор на какое-то время превращаются в... не скажу в кого. Им не идет. Но Сев доволен до ужаса. Великий педагог. Его бы так. Феликсу явно ни к чему такое счастье.

Нет, не стоит пока рассчитывать на мужа в вопросе, который возникает у многих работающих родителей. Придется выкручиваться самой. Переживем. Где наша не пропадала, на каких только метлах ни летала. Главное – летать, не ползать! И не ныть, если уж свалился, но не до конца разбился.

Думай, мать, думай. А пока стоит подняться, ноги в руки и вперед – в замок. Нужно предупредить Кипу и Филча, что пару дней им придется хозяйствовать самим. Оставить кучу инструкций, назначить толковых помощников, отложить самые важные дела. Может, пока я буду решать рабочие вопросы, пацан немного осмотрится, заинтересуется чем-нибудь, вон, как сейчас, – вьюнками и колорадами. И идея экскурсии будет уже не так противна его хозяйственному сердечку.

Пора спасать объевшиеся «кувшинчики» от успевшего очистить от личинок немалую часть картофельной плантации охотника. Но жаль: Феликс выглядит счастливым, окруженный ластящимися к нему яркими цветами. Симбионт, надо же. Глядишь, увлечется гербологией, станет у Помоны любимым учеником. И мне профит – будет с кем оставить хоть ненадолго. Если его не сожрет какой-нибудь особо принципиальный антифанат симбионтов. Пока не выясню, что тому кусту понадобилось от моего подопечного – Феликс в теплицы ни ногой!

Впрочем, ясно что. Мясцо и кровушка. И похрустеть нежными косточками на закуску. Баба Яга хренова! Но почему?! Голодный, а симбионты – его любимый корм? Личная неприязнь?

Разберусь. Мало не покажется. Изничтожу! Зачем Помона его выращивает, кусаку этого? Особо полезная дрянь?

– Феликс! Пойдем.

Мальчишка выпутался из небесных зарослей и всем своим видом выразил готовность совершить еще какой-нибудь подвиг.

Мы двинулись дальше, мимо квиддичного стадиона, и мальчишка пропал. Потерялся, растворился. Бездонное синее небо в его глазах и силуэты летающих спортсменов.

– Что это? – шепотом, словно завороженный. – Они летают...

Ну, слава Мерлину! Попался!

– Пойдем, познакомлю тебя с Роландой. Для тебя – мадам Хуч. Она – тренер по квиддичу. К-ви-д-ди-чу. Повтори.

– Кидичу.

– Не пойдет. Повторяй за мной.

Пока дошли до трибун, рядом с которыми разминался первый курс, Феликс довольно сносно научился произносить трудное для него слово. Жаль, не успела прочитать лекцию о квиддиче. Ладно, потом покажу большую энциклопедию с картинками и свожу в Зал славы.

Как и следовало ожидать, первокурсники вылупились на моего мелкого, как на диво дивное, но Роланда железной рукой, точнее глоткой, моментально вернула их мозги и тела в рабочее состояние. Она подвесила в воздухе свое собственное прозрачное изображение, демонстрирующее движения разминки, велела ученикам повторять за ним и подошла к нам.

– Позвольте представить – Феликс, мой приемный сын. Мне кажется, он заинтересовался полетами.

Мне импонировал сугубо деловой подход Роланды. Без всяких охов-ахов и прочего выражения эмоций, она сцапала моего подопечного своими железными пальцами. В течение минуты крутила, гнула и мяла мальчишку, словно тесто. Потом крикнула: «Лови» и тут же швырнула ему неизвестно откуда взявшийся снитч.

Феликс не шелохнулся. Проводил изумленным взглядом моментально растаявшую в небе золотую искорку и посмотрел на меня.

– Ну, что ж не поймал-то? – сощурила свои кошачьи глаза Роланда.

Феликс молчал, опустив голову.

Я вмешалась:

– Феликс, это просто игра такая. Этот шарик – снитч, специально создали с крылышками, чтобы он улетал, а его догоняли. Чем быстрее поймаешь – тем лучше. Я потом тебе все подробно объясню.

Мадам Хуч удивленно прислушивалась к моим словам. Она, видимо, и предположить не могла, что есть люди, не подозревающие о существовании квиддича. Затем она призвала снитч обратно и вновь швырнула пацану.

В этот раз он поймал, но как-то странно, подолом рубахи, словно залетевшего в комнату птенца. Вытащил двумя пальцами из-под одежды золотой мячик и протянул Роланде.

– Рукой лови, – скомандовала она, – он не раскаленный, не обожжешься, просто на солнце сияет ярко.

– Рукой? – глаза у Феликса округлились.

– Ну, да, что непонятного? – Роланда как-то по-птичьи наклонила голову, став похожей на удивленную сойку.

– Но, он же... У него же... Такие тоненькие... Я ведь могу нечаянно помять или сломать. Ему будет больно.

Роланда расхохоталась:

– Надо же! Впервые такое вижу. Ну и чудо ты мне привела, Хэлли. Феликс, снитч не живой, ему не будет больно. Это просто спортинвентарь, как и обыкновенный мяч. А крылья у него устроены так, что моментально прячутся, как только к ним прикасаются пальцы игрока.

– Оставишь мне это сокровище? У меня пара только началась. Посмотрю на него. Забавный. Тебе его потом кто-нибудь из старших приведет.

– Спасибо, я сама заберу, не волнуйтесь. Феликс, мне нужно по делам. Остаешься с мадам Хуч, – я посмотрела на Феликса – как бы чего не учудил.

Поросенок верно истолковал мой взгляд и слегка улыбнулся, словно пообещал не влипать в неприятности.

Я сделала вид, что резвым шагом отправилась в направлении Хогвартса, а сама незаметно юркнула на трибуну. Меня интересовало все, связанное с мальчишкой.

Пока Феликс старательно и не сказать чтоб очень уж неуклюже, повторял за полупрозрачной Роландой движения разминки, я вызвала эльфа и велела передать директору и Филчу, что беру на три дня отпуск по семейным обстоятельствам в счет неиспользованных отгулов.

Собственно, ничего интересного, кроме того, что метла буквально сама прыгнула в руки пацану, я за все время так и не увидела. Феликс тщательно и как-то очень уж по-взрослому серьезно выполнял все многочисленные и весьма нудные фигуры: бесконечные «змейки», «волны», «запятые» и прочие премудрости. Остальные дети парили уже довольно высоко, на уровне первого ряда трибун, а Феликс – метрах в полутора от земли, как и положено в первые два месяца обучения.

Никаких попыток подняться выше или погнаться за мелькающими тут и там «медленными» тренировочными снитчами. Я пожалела, что сижу довольно далеко. Отсюда не разглядеть выражение лица мальчишки. А, была не была. Я вытащила палочку и носовой платок. Платок? Давняя привычка. А куда без него, если постоянно имеешь дело с малышней. Сопли, слезы и грязь с их физиономий легко удалялись заклинаниями, получавшимися великолепно. У всех, кроме меня.

Платок послушно трансфигурировался в бинокль. Военный, весьма похожий на отцовский. Уф, получилось, слава те господи, то есть Мерлин. Оптика вот только подкачала, но для моих целей – пойдет.

Я впилась взглядом в Феликса. Маленький взрослый сосредоточенно слушал объяснения. Внимательно разглядывал исполнение фигур. Его личико выражало одно: предельную погруженность в урок. Только пальцы жили своей собственной жизнью. Они поглаживали рукоять старенькой потертой и довольно облезшей метлы, словно вели с ней нескончаемую беседу.

И метла откликалась. Все старые волшебные вещи имеют свой характер, в основном вредный, брыкательно-упрямый. Поэтому первокурсники, наученные печальным опытом, стараются не брать из хранилища метлы старше трех лет.

Роланда, скорее всего, специально посадила Феликса на одну из этих «растрепок». Посмотреть, сумеет ли с ней договориться. Да и если та потеряет последние прутья, – не жаль, все равно скоро списывать.

Сумел. И еще как! Минут через сорок, я заметила, что пацанчик начал уставать. Я поднялась было, памятуя о его обмороке, испугавшись, что мужик сильно переутомится. Но тут заколдованные, парящие в воздухе фишки в очередной раз изменили рисунок. Феликс, стараясь не зацепить их, не удержался на крутом повороте и соскользнул с метлы. У меня замерло сердце.

Вот же ж, курица-наседка! Знаю ведь, что высота небольшая, что ничего страшного, а испугалась, словно мужик свалился с высоты квиддичного кольца.

Не свалился. Я не поверила своим глазам. Метла вдруг изогнулась, словно пластилиновая, и ловко подставила стремя под болтающуюся ногу начинающего спортсмена. Тот мгновенно воспользовался: оперся, подтянулся. И вот он уже заканчивает вираж. Умничка!

Роланда, как и положено опытным тренерам, имела глаза не только на лице. Собственно, у них органы зрения не играют большой роли. Возможно, хорошие педагоги сразу рождаются с датчиками контроля, которые, несомненно, натыканы в огромном количестве по всему телу. Уверена, что их приходится минимум по одному на каждого подопечного. Бывает, конечно, что система предупреждения еще только планирующегося шкодства барахлит, но редко.

Не успел Феликс закончить маневр, как Роланда очутилась рядом, пряча волшебную палочку. По тому, как она погладила метлу на которой сидел пацан, я поняла, что инцидент с недопадением не остался незамеченным. Роланда что-то сказала, кивнула головой в мою сторону и умчалась к ученикам.

Феликс нашел меня взглядом, помахал рукой, и через пару секунд был рядом со мной на трибуне. Перемахнул через перила и спрыгнул с метлы.

Я поразилась произошедшей перемене: сосредоточенное выражение исчезло, мальчишка весь лучился восторгом и счастьем. Я думала, что сейчас захлебнусь в море его восторженных излияний. Не тут-то было, озабоченность туманом легла на его лицо:

– Плохо.

– Да ты не переживай так. Скоро научишься. Никто не летает идеально, впервые сев на метлу.

– Я научусь, да. Плохо к метлам относятся. Вот, посмотрите! – возмущенно заявил он и принялся вертеть метлу, демонстрируя царапины и места, откуда выпали прутья. – Ее нужно починить! – и тут же сник: – Но это, наверное, дорого...

Метла, казалось, внимательно слушала нашу беседу. Феликс погладил ее, осторожно провел пальцем по длинной царапине. Мне чудилось, что еще немного, и метла заурчит, как довольная кошка.

– А что если где-нибудь прутиков наломать и привязать? И краски немного бы... Краска – дорого. Ну, хоть прутиков? – мужичок заглянул мне в глаза, ожидая одобрения своих планов. Потом он переменился в лице и испуганно посмотрел в сторону школы:

– Ой, уже столько времени прошло. Нам же возвращаться нужно. К Его приходу все должно быть и-де-а-ль-но.

Он так и произнес, по буквам, явно копируя кого-то. Этот кто-то произносил это словечко с явно угрожающей интонацией.

Не удалось отвлечь мужичка от горьких мыслей. Я даже толком не поняла, понравились ему сами полеты или общение с метлой.

– Феликс. Предлагаю забрать метлу домой. Я их столько починила за свою жизнь. Справлюсь и в этот раз.

– О! А вы только метлы чинили? Или тоже летали? И в квиддич играли? И снитч ловили? – в потухших было глазах ребенка, вновь зажегся огонек.

Приятно быть объектом восхищения, чего уж там.

– Летала, играла, чинила. И с тобой еще не раз полетаем, если захочешь. Можем прямо сейчас, если твоя метла согласна нести нас двоих. Нам все равно до Хогсмита добираться. Без аппарирования это довольно долго.

Феликс покраснел:

– Это та штука, из-за которой я, как дохляк, в обморок упал?

– Она самая.

– Получается, что я – не настоящий волшебник?

– Тебя метла слушается? А не волшебника стала бы слушаться?

– Это я ее слушаюсь...

– Как это?

– Ну, она сама все делает, что мадам Хуч прикажет, а я только стараюсь не свалиться. Жалко ее.

– Роланду?

– Метлу. Совсем прутиков мало осталось.

– О, господи! Ты меня с ума сведешь, своей хозяйственностью и настырностью. Договаривайся со своей замечательной метлой: согласна ли она нас двоих подкинуть домой. А там у меня найдется, чем починить.

Феликс сосредоточенно погладил древко, прислушался, вновь погладил. Было и впрямь похоже, что они ведут безмолвную беседу. Хотя... Он же симбионт, как уверяет Помона. А метла – бывшее растение. Может, симбионт действительно в состоянии понимать даже сухую деревяшку.

Мальчишка закончил обмен информацией. Посмотрел на мелькающие в воздухе фигурки старшекурсников и вдруг бросился на меня, сбивая с ног. Его голова врезалась мне в живот. Я охнула от боли и неожиданности, и мы с мелким агрессором шлепнулись на скамью.

В ту же секунду в невидимую преграду, окружавшую трибуны, врезался бладжер. Врезался и тут же отскочил, словно резиновый мяч от стены. Чары ограждения насмешливо зазвенели, дескать «не возьмешь, не пробьешь». Я раскашлялась. Феликс резко отодвинулся, поднялся и закрутил головой.

– Бладжер... ищешь? Нет его. Улетел. Вон, щиты поют, слышишь? – я сползла с лавочки, попыталась выпрямиться и нормально вдохнуть. Со стоном согнулась, вновь схватившись за живот. Реактивному чертенку тараном в строительной фирме нужно подрабатывать. При сносе старых зданий.

Мальчишка побледнел так, словно бладжер проломил мне череп, и все вокруг залито кровью. Живой таран упал на колени и умоляюще зашептал:

– Тетя... Вам больно... Я не хотел... Я думал, что он попадет в вас. Пожалуйста, простите меня! Накажите, как хотите, только простите! Я не знал... Я...

Меня бросило в пот от одной только мысли, что кто-то может увидеть эту идиотскую сцену с мольбой о пощаде. И меня в роли палача. Я подхватила мужичка подмышки и рывком поставила на ноги.

– Сдурел? Прекрати немедленно! Я уже в порядке. Ничего со мной не случилось.

Но Феликс безмолвно всхлипывал, видимо, в ожидании скорых репрессий. Парень выглядел так, словно теперь из моей «пробитой» головы начали вытекать мозги.

Я отдышалась, вновь села на скамью и медленно протянула к нему руку, опасаясь, что от резкого жеста Феликс может выкинуть еще что-нибудь неудоборасхлебываемое.

– Иди ко мне, я не сержусь и ничего тебе не сделаю. Обещаю. Шлепать не буду. Ругаться тоже. Я хочу тебе показать, почему бладжеры не залетают на трибуну.

Пацан, словно завороженный, сделал ко мне крошечный шаг, потом еще. Наконец, я увидела свое отражение в его широко раскрытых перепуганных глазенках. Нижняя губа у моего защитника еле заметно дрожала.

Я ловко сцапала рукав слишком большой для мужичка рубашки и усадила Феликса к себе на колени.

– Смотри, видишь эти еле заметные прозрачные радужные кольца в воздухе? Приглядись: они постепенно исчезают. Это и есть место, куда попал бладжер. Так работают защитные чары. Чтобы их пробить, нужно приложить куда большее усилие, чем то с которым мяч отбивают игроки. Так что спасибо тебе за великолепную реакцию и мгновенно принятое решения о спасении моей жизни. Но на трибунах мне ничего не грозит. И тебе. И никому.

Феликс, напряженный, словно натянутая струна, не сидел у меня на коленях. Он опирался кончиками пальцев о пол, не перенося тяжесть своего маленького тельца в положение, которое было бы удобным мне и ему. Его ноги вскоре задрожали от крайне неудобной позы, но упрямец не сдавался. Лицо его стало непроницаемым, словно непобежденный бладжером барьер.

Я не стала продолжать пытку неуместной нежностью. Не особо церемонясь, спихнула деятеля с колен, потерла живот, потянулась.

– Болит?

– Болит, конечно. Но уже проходит. Я просто растерялась. Никак не могу привыкнуть к твоим... нестандартным решениям, скажем так. Перестань париться по этому поводу. Что там с метлой?

Феликс поднял упавшую метлу и протянул мне. С его лица постепенно сошла мертвенная бледность, в глазенках, уменьшившихся до приемлемого размера, загорелось любопытство.

– Пить хочешь? Ты хорошо работал на уроке у Роланды, наверное во рту все пересохло.

Феликс удивился, опустил метлу:

– Я хорошо работал? У меня же все медленно так... А в конце чуть не свалился. Если бы не метла, – он вновь погладил ее, – то точно упал бы. Позорник.

– А я считаю, что очень хорошо! Для первого раза – вообще великолепно. Что Роланда сказала?

– Она сказала: «Хм, посмотрим-посмотрим, приходи еще, до свидания, приятно было познакомиться».

– О, ну если она дала такую оценку, это значит, что ты ей понравился. Обычно она говорит так: «Ну, не всем же в команде играть, а для здоровья полеты очень полезны».

Феликс все еще недоверчиво смотрел на меня, но потом смущенно улыбнулся:

– Спасибо.

Я подняла бинокль, сумела трансфигурировать его в стакан и наполнить водой с помощью Агуаменти.

Пацан смотрел на это действо и шевелил губами. Было такое впечатление, что он запоминал заклинания и формулу трансфигурации.

Взял стакан, с интересом осмотрел его, поцокал по стеклу ногтем. Медленно, прислушиваясь к себе, выпил воду, с удивлением посмотрел на собственный живот, погладил его.

Все это выглядело так забавно, что я еле удерживалась от смеха.

– Как настоящая! – вынес свой вердикт эксперт.

– А то! Фальшивой воды не держим! Дай мне стакан, я тоже пить хочу. Агуаменти!

Через минуту стакан превратился в толстый ремень.

– Подойди ближе, заправь рубаху в джинсы и не шевелись.

Феликс послушался, с опаской поглядывая то на ремень, то на меня.

Я прошептала заклинание приклеивания, окатив им грудь и рукава рубахи.

– За спину мне, быстро, пока заклятие не стабилизировалось, обхвати сильно руками и ногами. Только шею не сжимай – обними за плечи. Прижмись. И не шевелись, а то свалишься.

– И разобьюсь? Мы высоко полетим?

– Конечно, разобьешься. Заклятие приклеивания – штука не такая надежная, как хотелось бы. Так что – все в твоих руках. И ногах.

Феликс дернулся у меня за спиной, когда я протянула ему конец ремня:

– Протяни его у себя за поясницей и подай мне спереди.

Притянув к себе мальчишку как можно крепче, я застегнула массивную пряжку на животе. Попрыгала. Заклятие и ремень держали крепко. За спиной послышалось какое-то бульканье. И сдавленный смешок. Хорошо. Значит, отошел немного.

Пацан оказался не намного тяжелее моего школьного рюкзака доверху набитого учебниками и тетрадями. Он действительно крепко обхватил меня руками и ногами, и даже прижался щекой для большей надежности. Молодец.

Хотя на самом деле особой нужды в том не было. Заклятье приклеивания – одно из тех немногих, что удавались мне всегда и везде. Дядя под страшным секретом научил меня своим фирменным чарам в первый же месяц моей учебы в Дурмстранге. Очень и очень полезная вещь, доложу я вам. Особенно, если вам нужно ненадолго отлучиться. В туалет, например.

Пробовали оставить двадцать гиперактивных первокурсников, не желающих высиживать положенное время за домашними заданиями, хотя бы на пару минут без присмотра? Ну, и как? Я же говорю, – очень полезная штука.

Я вскочила на метлу, та охотно отозвалась на мой посыл. Словно радуясь возможности наконец-то заняться полезным делом, облезлая старушка идеально слушалась даже намека на движение. Давненько я не летала. С неделю уже. Это не дело. Так и жиром обрасти недолго. Нужно узнать, когда у наших «воздушных вейл» следующая тренировка и больше не пропускать. Выйду из формы – моя собственная метла со мной работать не захочет, пока не похудею. Бывало и такое.

Кто такие «Воздушные вейлы»? О, это очень интересно. Это здорово! Это классно! Это круто!

Потом расскажу.

Я поднялась выше. Медленно облетела территорию Хогвартса, показывая Феликсу наши достопримечательности.

– Смотри: Астрономическая башня! А вон оранжереи Помоны. Вон домик – там живет Хагрид, лесник. То зеленое с голубым поле, узнаешь?

Облетели озеро. Снизилась, чтобы показать Гигантского Кальмара. Феликс взвизгнул, когда прямо под нами вынырнуло из-под воды огромное щупальце и тут же с грохотом обрушилось обратно. Резко взвилась вверх, чтобы не окатило брызгами. Прокричала мальчишке:

– Не бойся, это он так шутит. Даже если ты свалишься в озеро, – утонуть не успеешь. Кальмар тебя быстренько вытащит на берег, еще и пинка отвесит по направлению к школе – не любит, когда в озере посторонние. Один раз даже русалку попытался выгнать, осерчал на нее за неприличное поведение. Но потом простил.

– Русалку? – услышала я быстрый взволнованный шепот. – Настоящую?

– Да уж не пластмассовую. Вредная девица. Но уже, похоже, перевоспиталась. Во всяком случае, под окнами мужской спальни слизеринцев чары слежения ее давно не засекали. А может, замуж все-таки вышла.

Я ненадолго замолчала, задумавшись о том, что, наверное, не стоило рассказывать малышу столь пикантные вещи. Но потом решила, что рано или поздно, но уже в первый свой год пребывания в школе, первокурсники узнают обо всех происшествиях, тайнах и сплетнях. Не минует сия участь и моего подопечного. Пусть уж лучше мне задает вопросы, чем его просветят ушлые старшекурсники.

– Смотри, видишь, ветра сегодня нет, а дерево шевелится. Опасное очень, но полезное. Мы близко подлетать не будем. Это Дракучая Ива ветвями машет. Из ее прутьев самые хорошие метлы получаются. Резкие, своенравные, но воля к победе у них – охо-хо! Если игрок сможет с такой метлой сработаться, то успех его команде почти всегда обеспечен.

– А можно у нее прутиков попросить? Или она драться будет?

– Драться будет. Обязательно. И убить может. Но я секрет знаю. Она мне прутики сама отдает, добровольно. Причем самые ровненькие и сильные. У меня все старшекурсники их клянчат. Это очень ходовой товар.