Текст книги "Мой нежный убийца"

Автор книги: Михаил Рогожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Ничего, кроме моего бледного, изможденного лица, в нем не отражается. Да еще за спиной там маячит грек. Надо немного поспать, а то двинусь головой окончательно.

Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Ни фига себе домик! Три спальни, все с ванными и туалетами, кухня, холл. Видать, дамочка не одну ночь задирала ноги, чтобы наскрести на такое. Остаюсь в самой маленькой спаленке. Она – вся белая.

И люстра белая, и плетеные стулья. А посредине – огромная высокая кровать. Как же они за границей любят большие кровати. Не раздеваясь, плюхаюсь на нее и, по-моему, сразу засыпаю. Ах, почему же только во сне я вспоминаю просьбу Наташки: «Увидишь его, передай, пусть успокоится». Я же увидела! Пат именно этого ждал, а я испугалась. Сейчас встречусь с ней, а сказать нечего. Но почему-то вместо Наташки я вижу много мужиков. Все они голые – и у всех члены, как у Ходжи. Какое-то безумие. Неужто такое бывает. Они стоят и смеются.

Нет, все-таки это не такие, искусственные! Точно.

Вон у одного вообще привязаны две банки из-под пива. И он еще лыбится. Трясет ими. Дурак. У Ходжи – больше. К тому же у него головка голая. А у этих я такой не вижу. Ничего, я найду его член.

Мне ведь даже трахаться с ним не хочется. Просто подержать в руках, погладить, поласкать. Почувствовать, как он наливается силой, как каменеет.

Такой двумя руками держать придется. Поиграть им, конечно, хочется, но все остальное – страшно.

Он же ко всему еще необузданный. Турок. Такой не спросит, нравится или нет.

Просыпаюсь от какой-то неудовлетворенности.

С чего мне такие глупости снятся? Надеялась, прилетим сюда – и начнется нормальная жизнь. Так нет! Прямо рок какой-то! Больше спать не могу. Да и рассвело совсем. Очень пить хочется. Встаю, иду в кухню. Там, в холодильнике, чего только нет.

Даже томатный сок. Но сейчас не до «Кровавой Мэри», а пивка немного не помешает. Наверху, на крыше, кто-то приглушенно разговаривает по-гречески. Прислушиваюсь. По голосу, должно быть, Ика. Но с кем? Осторожно поднимаюсь по лестнице. Боже! Какая на крыше красота! Сколько зелени, бассейн. Ика сидит на качающемся диване и разговаривает по телефону. Заметив меня, он как-то дернулся, осекся и быстро закончил разговор. Интересно, чего он испугался? Я ведь в греческом – ни бум-бум.

– Доброе утро, красавица! Я думал, такие девушки, как ты, просыпаются поздно! – натянуто улыбается он, сверкая золотыми зубами, а глазами испытывающе всматривается в меня.

С кем же он разговаривал по телефону? Хотя какое мне до этого дело? Его намереваются убить.

Пусть крутится. Попрошу Лимона, чтобы он не очень-то заботился об этом греке.

– Зря не желаешь со мной мириться, – продолжает он. – Ика никогда никому не желает зла.

С тобой получилась неприятность. Но я сам влип по уши. Раз Ходжа прислал мне четки, значит, остается только молиться. Одна надежда – на твоего Друга.

– Он мне – жених! – вру я. – А об остальных девушках ты не вспоминаешь? Куда вы их с Хазбаром продали?

Ика, видать, полностью очухался и, продолжая притворно улыбаться, беспечно произнес:

– Чего о них волноваться? Проститутка она ,и есть проститутка. Но там зато условия получше и риска заразиться меньше.

– Что же они сами туда не рвутся?

– Глупые потому что…

– Врешь! Их ведь потом в море топят! – неизвестно почему утверждаю я и попадаю почти в точку. Ика вздрагивает. Его противные маслиновые глаза выражают растерянность.

– Кто тебе такое сообщил?

– Хазбар!

– Идиот. Потому его и убили. Бывает, конечно, случается. Так ведь проституток во всех странах убивают. Работа такая. Связана с риском. А иначе бы каждая ноги раздвигала. Не тяжела работа. Тебе тоже не следует болтать лишнего и повторять чушь.

Не забудь, вы – в Греции, а не в России. Тут любят нас до тех пор, пока мы являемся туристами.

Я решила не продолжать разговор. Ика засунул радиотелефон в карман брюк и спустился вниз.

Нужно будет передать Лимону о его телефонном звонке. Но мое внимание привлекает несколько парней, идущих по песчаному берегу к нашему дому. Сначала не понимаю, чем они мне подозрительны, оказывается, одеждой. Все – в темных костюмах. Какого черта они делают на пляже?

Встаю за вьющийся розовый куст и наблюдаю за ними. Голоса их не слышны. Да и, похоже, – переговариваются они жестами. При этом часто оглядываются по сторонам. Чего-то опасаются. Останавливаются. Один из них разговаривает по телефону. На крышу вновь поднимается Ика. Подходит ко мне.

– Какие-то бандиты хотят попасть в дом, – говорю ему шепотом.

– Нет. Это ребята пришли искать золото.

– Какое?

– Знаешь, сколько людей за день теряют на пляже золотые кольца, сережки, кулоны, деньги? Вот эти ребята по утрам просеивают песок. Это их бизнес.

– Они греки?

– Нет, албанцы. Совсем безобидные.

– Чего ж они возле самого дома крутятся?

– Весь пляж – их территория. Хотят и крутятся. Пошли вниз, нужно позавтракать.

Ика намеревается увести меня, чем еще более увеличивает мои подозрения – Надо бы предупредить Лимона.

– Он спит. И тебе не мешает хорошо выспаться, – уговаривает Ика.

Делаю вид, что соглашаюсь, и позволяю ему проводить меня в мою спальню. Начинаю раздеваться. Ему становится неловко, и он уходит. Вернее, стоит за дверью и прислушивается, чем я занимаюсь. Сбрасываю юбку и курточку, иду в ванную и встаю под прохладный душ. Шум воды должен развеять его опасения. Хотя, возможно, все это – дурь. Но после похищения меня не покидает ощущение опасности. Необходимо отключиться и думать о чем-нибудь хорошем. Не получается, потому что в комнату кто-то входит. Такого хамства греку не прощу! Тянусь за халатом – в проеме двери появляется Инга.

– Думала, будешь спать до обеда. Нервы у тебя – дай бог каждому.

Стою и не знаю, что ответить Чувствую свою наготу, и становится вдруг стыдно. Инга нагло всю меня разглядывает.

– Мужчинам, очевидно, нравятся эти родинки? – она тычет пальцем в мой «бермудский треугольник». – Такое расположение родинок предрекает счастливую судьбу. Кстати, в двадцать лет оказаться на Западе уже неплохо Вот только ноги у тебя вверху слишком худые. Нужно заниматься бодибилдингом, иначе кожа на заднице обвиснет.

И постоянный массаж. Я умею такой делать… – Она немного помолчала, продолжая скользить взглядом по моему мокрому телу, и вдруг ни с того ни с сего спросила:

– У тебя любовницы были?

Смутить меня вообще-то трудно. Но, кажется, краска заливает не только лицо, но и грудь Как отвечать на такой вопрос? Только вопросом!

– А у тебя?

– Никогда, – без всякого стеснения признается она и добавляет:

– Но, глядя на тебя, думаю, в такой женщине, как ты, скрыто нечто большее, чем способны разглядеть мужчины.

Глупо улыбаюсь, не соображая, как воспринимать этот комплимент. Наш идиотский разговор неожиданно прерывается. Чьи-то руки высовываются из-за двери, одна хватает Ингу за волосы, вторая зажимает ей рот. Не успеваю сообразить, что происходит, как Инга исчезает, а на ее месте возникают двое парней в костюмах. Узнаю их сразу. Это те самые, которых я видела на берегу. Ика наврал!

Это его дружки! С ними он разговаривал по телефону, а потом вешал мне лапшу на уши!

Пока я растерянно убеждаюсь в своем легкомыслии, парни вытаскивают меня из-под душа и голую волокут в комнату. «Неужели будут насиловать?» – проносится в голове. Возле кровати стоит улыбающийся Ика. У его ног на полулежит Инга с заклеенным клейкой лентой ртом и связанными руками. Ика что-то сказал по-гречески, и, выставив меня вперед, как прикрытие, все шесть человек двинулись вниз, не обращая внимания на бьющуюся в истерике Ингу.

Кажется, на этот раз мне окончательно не повезет! Ноги не слушаются, но идущий за мной, воняющий потом и одеколоном парень почти несет меня на руках. Кричу изо всех сил: «Лимон!» – и получаю по голове чем-то тяжелым.

* * *

Услышав истошный крик, Лимон стряхнул с себя сонное оцепенение и вскочил на ноги. Но больше ничего совершить не успел, потому что Ика, задержав процессию на лестнице, приказал:

– Не двигайся и подними вверх руки.

Мельком взглянув через плечо, Лимон понял, что сопротивление бесполезно. Один из парней направил на него пистолет. В руках остальных сверкали ножи. Ольга поникла от удара и, если бы ее не поддерживали, не устояла бы на ногах. Пришлось задрать руки над головой.

С торжествующей улыбочкой Ика подошел к нему.

– Ну что, козел? Ты сюда зачем приехал? Нас на вшивость проверить? Тут давно уже и без тебя даже воздух разделен на части. Решил с первого дня свой порядок завести? Да? Ублюдок! – После этих слов Ика развернул Лимона и ударил его в лицо. Но эффекта не получилось, потому что Лимон успел среагировать, и кулак лишь чиркнул по уху. Зато в ответ он нанес такой пушечный удар ногой Ике в пах, что у того чуть глаза из орбит не вылезли. Он со стоном повалился на колени и задергался всем телом. Тут же прозвучал выстрел – ив плечо Лимона впилась пуля.

После этого все немного успокоились. Пришла в себя Ольга. Албанцы, почти нога в ногу, медленно спустились с лестницы. Кровь обагрила горчичного цвета пиджак Лимона. Ольга от страха зажмурила глаза. Остальные наблюдали, как по полу со стонами катается Ика.

– Не стреляйте! Я сам! – кричал он по-русски, чем вызвал непонимание у своих сообщников. Наконец, немного очухавшись, он поднялся на корточки и стал прыгать на пятках, сыпля проклятия и по-русски, и по-гречески.

Тем временем Инга, брошенная на полу спальни, прекратила бессмысленную истерику и всю свою энергию сосредоточила на веревке, которой были связаны ее руки. Сначала ей показалось невозможным растянуть кусок расплетенного каната, белого и жесткого от морской соли. Но постепенно силы возвращались к ней. Она не сводила глаз с узла и полностью сконцентрировала на нем свою волю. Клейкая лента затрудняла дыхание. С трудом она оторвала ее от щек. Бандиты, уверенные, что имеют дело со слабой, беззащитной женщиной, даже не завели ей руки за спину. Связали больше для проформы, чтобы не путалась под ногами. Несколько тягучих минут Инга боролась своим взглядом с узлом. В этот момент и прогремел выстрел.

Должно быть, он придал Инге новые силы, потому что медленно узел стал ослабевать. Она не двигала руками, но чувствовала, как веревки перестают впиваться в кожу. Уже можно было бы вытащить руки из накрученных колец, но Инга, боясь иллюзий, продолжала мысленно развязывать сам узел.

И действительно, будто кто-то невидимый потянул за конец веревки – и узел распался. Тяжело вздохнув, она развела руки в стороны. Снизу послышались крики и угрозы Ики.

Он уже полностью оправился от удара. Поднялся на ноги и потребовал, чтобы Ольгу поставили рядом с Лимоном.

– Сначала я пристрелю тебя! – истерично завизжал он, брызжа слюной в лицо.

Она плохо соображала, что происходит. Один из парней, опасаясь приближаться к раненому русскому, с силой толкнул ее в спину, и она, чтобы не упасть, рванулась к Лимону. Тот подхватил ее здоровой рукой и прижал к себе.

– Прости, княгиня. Когда-то со мной это должно было случиться. Жалко, не удастся спасти тебя в третий раз, хоть бог и любит троицу, – услышала она его горячий шепот.

– Так вот, Лимон! Ходжа, самый мудрый и влиятельный человек в Афинах и во всей Греции, не испугался твоего приезда и твоих наскоков, но, чтобы впредь ни одному русскому гангстеру, каким бы авторитетом он у вас в России ни был, не захотелось устанавливать здесь свои порядки, мудрый Ходжа приказал расстрелять тебя и твою бабу, не вступая ни в какие разговоры и торги. Теперь твоя вшивая жизнь ничего не стоит, – нагло и торжественно закончил Ика и потребовал передать ему пистолет.

– Я тебя прикрою, – прошептал Лимон Ольге.

Та ничего не ответила, скорее всего не услышала его слов. Тогда он обратился к Ике:

– Я согласен. Но моей смерти будет достаточно. Пожалей девчонку.

– Нет. Из-за нее погиб мой друг Хазбар. Я обязан отомстить. Иначе кто же потом отомстит за меня? – Говоря это, Ика вертел пистолет, стремясь совладать с волнением. Он не желал выглядеть перед молодыми парнями новичком в таком деле. К тому же боялся промахнуться из-за дрожи в руке.

Поэтому оттягивал момент спуска курка.

Но вместо выстрела раздался заставивший пришедших вздрогнуть крик Инги:

– Лимон! Лови!

Над головами албанцев пролетел небольшой овальный предмет, который Лимон схватил свободной рукой, на секунду забыв о простреленном плече. Прежде чем кто-либо сумел понять, что происходит, он развернул перед собой беспомощное тело Ольги и, прикрывшись им, как щитом, поднял руку с зажатой в ней гранатой-"лимонкой".

– Стреляй, парень. Меня тебе не достать. Но от взрыва умираешь первым. Вряд ли кто-нибудь будет соскабливать твои мозги с потолка.

Надо отдать должное Ираклию Сотириади, он умел быстро ориентироваться и мгновенно оценивать расклад сил. Оставалось взглянуть в сторону лестницы и заметить в руке Инги еще одну «лимонку», чтобы понять, что дело – дрянь. Эти русские на попятную не пойдут. Разнесут виллу, словно карточный домик. Рука с пистолетом невольно опустилась.

– Нет, нет, Ика. Ты меня не понял. Стрелять тебе все же придется. Ведь мы с тобой договорились действовать вместе, – спокойно произнес Лимон. – Начинай с первого слева, иначе я бросаю гранату.

Ика послушно выстрелил в стоявшего метрах в двух от него албанца. Тот рухнул, так и не поняв, что произошло. Остальные бросились по лестнице вверх. Инга отпрянула в сторону. Но на нее никто не обратил внимания.

Лимон отпустил Ольгу, тут же повалившуюся на пол, подошел к Ике и забрал пистолет.

– Теперь ты – приговоренный. Ходжа больше тебе не поверит. Придется работать на меня.

Ика молча опустился на колени. К Лимону подошла Инга и протянула вторую «лимонку».

– Откуда они у тебя? – спросил Лимон.

– С собой прихватила, когда улетала. Так, на память, – тихо ответила Инга.

Лимон вдруг зашатался и упал. Инга наклонилась над ним, взяла из его ослабевшей руки пистолет и приказала Ике:

– Неси его наверх. Нужно срочно обработать рану.

Ика подчинился беспрекословно. Осторожно обхватил Лимона за талию и бережно приподнял.

Потом переступил через убитого албанца и медленно зашагал по лестнице. За ним поднялась Инга, на всякий случай держа пистолет наготове.

* * *

В течение двух дней состояние Лимона оставалось тяжелым. Инга колдовала над ним своими заклинаниями и зельями. Ика покорно выполнял все ее приказания. Ночью, дрожа от страха, вытащил труп албанца и бросил его в море. Ольга отмыла от крови мраморный пол в ливинг-рум. Никаких новых попыток проникновения на виллу или ее штурма люди Ходжи больше не предпринимали. Казалось, они исчезли навсегда. Правда, в это верила одна Ольга, да и то больше старалась делать вид.

Зато Ика понимал, что война только начинается.

Ходжи, дважды обжегшись, постарается собрать сведения о противнике и больше не рисковать своими боевиками. К тому же полиция уже в курсе конфликта и переполошилась, теряясь в догадках, что еще за новая напасть обрушилась на Афины.

Ходже невыгодно привлекать общественное внимание к внутренним разборкам. В парламенте и так с утра до вечера вопят о росте преступности.

У постели Лимона попеременно дежурили Инга и Ольга. Не потому, что состояние его вызывало серьезные опасения, а из-за боязни оставить его одного. Ика у дам доверием не пользовался.

Утром третьего дня раздался телефонный звонок. Инга давно его ждала. Звонил Солон.

– Здравствуйте, керье Инга.

– Здравствуйте, я вас узнала.

– Это более чем приятно. Мы условились связаться через сутки. Но у вашего друга, как я понимаю, возникли непредвиденные обстоятельства?

– Да… – неопределенно протянула Инга.

– Как его самочувствие? – вдруг поинтересовался Солон и, не дожидаясь ответа, добавил:

– Может, нужна какая-нибудь помощь?

– Спасибо. Думаю, дня через три он сможет приступить к переговорам.

– Нам бы хотелось знать его решение… – настаивал Солон.

– После того, что случилось? – решила проверить его Инга.

Но Солон не клюнул на провокацию и с насмешкой в голосе спросил:

– А что случилось?

Пришла очередь улыбаться Инге:

– Ваша неосведомленность пугает. Она может затруднить переговоры.

– Пусть это вас не волнует… – пошел на попятную Солон и приглушенным голосом, как нечто сугубо личное, сообщил:

– Ваша вилла в настоящее время – одно из самых безопасных мест в Афинах.

– Тогда мы завтра идем купаться! – отозвалась Инга.

– Не советую, керье… Море еще холодное… Однако не будем дожидаться того времени, когда оно превратится в парное молоко. Передавайте привет вашим друзьям.

– Мечтаю, чтобы они стали общими, – закончила Инга.

Повесив трубку, Инга задумалась. Она прекрасно понимала, что Лимон попал в сложную ситуацию.

По сути, сам нарвался на албанскую группировку.

Выбор у него не богат – либо, чуть поднакопив силы, мотать из Греции, либо начинать неравную войну с Ходжой. И то и другое было бы для него смертельно опасным. Солон не простит его побега и немедленно передаст материалы в Интерпол. Но и начинать борьбу с Ходжой, не заручившись благосклонностью карт, было бы безумием. Две бессонные ночи, проведенные Ингой у постели Лимона, были заполнены мыслями о даме пик. Вероятнее всего, карта не исчезла бесследно. Ее следовало искать у Ольги. Уж если заблудшая душа умоляет Ингу вернуть перстень, значит, за этой девицей многое числится. Черный агат на пальце Ольги раздражал Ингу. Но она делала вид, что не замечает перстня. Разговор с Солоном подталкивал к какому-нибудь решению, но Инга боялась сообщать о нем Лимону. Единственное, на что она решилась, так это выбросить его костюм. Тем более что пиджак был залит кровью. Лимону об этом она не сказала, решив к его выздоровлению купить и привезти новый. Она не знала, что Ика, об одежде которого позаботиться было некому, вытащил из большого черного пакета для мусора брюки от костюма и спрятал у себя в комнате.

Разумеется, прежде всего он, на всякий случай, проверил содержимое карманов, но ничего не нашел, кроме обгоревшей карты – дамы пик. Повертев ее в руках, Ика сунул карту обратно в карман.

Он с детства любил карты и относился к ним с почти мистическим уважением. Так дама пик, о которой мечтала Инга, осталась на своем месте.

Лимон лежал с открытыми глазами. Силы медленно возвращались к нему. Большая потеря крови и воспалительный процесс, начавшийся было в плече, ослабили его организм. Стараниями Инги он преодолел кризис. Левая рука посинела и не двигалась. До сих пор он не мог понять, как умудрился раненой рукой поймать гранату, спасшую ему жизнь.

Обе девушки – и Ольга, и Инга, сменявшие возле него друг дружку, плохо выглядели, и он старался с ними не заговаривать. А собственные мысли крутились вокруг Ходжи. Самое важное заключалось в том, что Лимон не ощущал в себе достаточно злости, чтобы обрушиться на Ходжу. Но, с другой стороны, оставить их конфликт без последствий значило расписаться в собственном бессилии. Об этом быстро станет известно в Москве, а значит, и везде. Он лишится ореола, который во многом служил ему защитой против многочисленных шакалов, готовых в любой подходящий момент напасть на него целой стаей и разорвать на клочья. Сказать самому себе: «Кранты, я завязываю» – просто. А как это сделать? Попробуй он купить ферму в Новой Зеландии, сменить фамилию, отпустить бороду – и там его найдут. В его профессии от дел уходят только в могилу. В этом и заключается ее печальный финал. Даже когда у тебя достаточно денег, нужно тянуть эту кровавую лямку.

Кроме того, Лимона нервировала ситуация, из которой он уже не видел выхода. Это касалось отношения к обеим любовницам. Он вообще не был избалован женским вниманием. А годы, прожитые с Ингой, отдалили его от нормальных отношений между мужчиной и женщиной. Инга стала для него судьбой, знамением, роком. Она вдохновляла на дела, она же их и выстраивала. Она прикрывала ему спину, отводила в сторону любые напасти, а взамен требовала подчинения своей воле. Была ли между ними любовь? Раньше Лимон об этом не задумывался. В их отношениях присутствовало что-то животное, необузданное. Было много страсти, но мало ласки. Впрочем, ласкать Лимон не умел. Разве что мысленно. Ольга появилась на его пути настолько неожиданно, что он и не успел разобраться, на кой черт она ему нужна. Но именно к ней в душе созревала нежность. Видать, судьба сама подстраивала события так, чтобы Лимон вынужден был постоянно спасать Ольгу. А что может быть для мужчины дороже спасенной им женщины? Здесь уже возникала какая-то отеческая забота, добровольное принятие на себя участия в ее судьбе. Но ведь и это все нельзя назвать любовью. В таком случае Ольга является оборотной стороной Инги. Однажды, вероятно сразу после ранения, Лимону приснился сон, в котором постоянно путались лица обеих дам. Это возбуждало и отвращало одновременно. Он мучился от неопределенности. Он путался в желаниях и чувствовал, что они над ним издеваются. Когда Лимон открыл глаза, то увидел спящую рядом в кресле Ольгу и обрадовался ей.

Эмоционально он чувствовал себя с ней намного раскованнее и спокойнее, чем с Ингой. Начинать новую жизнь приличного, преуспевающего бизнесмена, конечно, следовало бы с ней. А возможно ли продолжать прошлую жизнь вдвоем? Лимон понимал, что нельзя. Значит, возвращаться к Инге? Становиться орудием ее колдовского инстинкта? Продолжать разрушать уже без какой-либо надежды на освобождение? Неужели и он, самый свободный человек на земле, обречен жить в неволе однажды избранного им пути? Но что тогда впереди? Ведь если Инга – это конец, то Ольга всего лишь начало того же конца…

Лимон твердо решил сделать Ольге новый паспорт, снабдить деньгами и отправить в Америку.

Пусть хоть одна душа в мире останется ему навсегда благодарна. Как только решение было принято, его здоровье быстро пошло на поправку, и к вечеру того дня, когда раздался звонок Солона, Лимон впервые встал с постели и поднялся на красноватую от заходящего солнца ретере.

В шезлонге сидела Инга и читала старинную книгу. Внизу, на песчаном пляже, Ольга делала какие-то спортивные упражнения, а неподалеку от нее Ика, забравшись с ногами на лавочку, курил и крутил головой по сторонам.

– Не опасно? – Лимон кивнул в сторону княгини.

– Дом и берег охраняются, – не отрываясь от книги, объяснила Инга.

– Кем?

– Нашими друзьями. Они – в курсе событий и ждут от тебя согласия.

Лимон сел в качающийся шезлонг, скривился от боли в руке.

– Очень уж смахивает на провокацию с их стороны.

– Не думаю. У них есть осведомители, отсюда и информация. Сама судьба столкнула меня с Ходжой…

– Судьба?! – вдруг вскрикнул Лимон. – Или твои пасьянсы? Я ведь совсем забыл, что имею дело с ведьмой. Ты поколдовала над картами. И – готово! Никакая полиция, никакой Интерпол не придумает лучшей операции, чем расклады твоих пасьянсов. Ну, теперь ты довольна? Я по уши увяз в новом дерьме. Мною готовы таранить албанские укрепления, моя жизнь – снова в твоих руках, и ты можешь спокойно обзаводиться роскошной мебелью для своей виллы!

– Мебель будем выбирать вместе, – спокойно ответила Инга и отложила книжку. Горящие яростью глаза Лимона всколыхнули в ней подернутую тиной чувственность. Если уж принадлежать мужчине, то такому, как он. Привыкший убивать и в сексе ведет себя как убийца. Иной ей не нужен.

Самые вершины страсти всегда должны граничить с трагедией. Иначе секс становится слишком приторным.

– Не дождешься! – рявкнул Лимон. – Я проломлю голову Ходже, устрою в этом городе фейерверк, но не для твоих друзей. Хватит использовать меня в хозяйственных целях!

Инга подошла к нему, села у его ног и, положив голову на колени, совсем тихо сказала:

– Я должна тебе кое в чем признаться…

Это прозвучало так проникновенно, что у Лимона промелькнула мысль: «Неужели беременна?»

Ярость, охватившая его, моментально исчезла, он задержал дыхание и наклонился над ней.

– Моей власти над тобой больше не существует, – призналась Инга.

Лимон шумно выпустил воздух. Это признание было похлеще всех остальных. Даже не нашлось слов для ответа.

– Все дело – в даме пик. Она исчезла из моей колоды. Поэтому все, что случилось после моего ухода и твоего падения в зеркало, к моим гаданиям не имеет никакого отношения. Но зато над тобой взяла власть другая сила. Милая княгиня, резвящаяся возле воды, обладает черной колдовской силой. Я уверена, что дама пик – в ее руках, поэтому бойся свою Ольгу, а не меня.

В ответ Лимон захохотал. Смеялся он долго и искренне. Так могут смеяться взрослые над ночными страхами детей. В его смехе не было презрения или сочувствия, только веселость. Возможно, он смеялся над своими глупыми представлениями о таинственных чарах Инги.

– Дама пик? Так она валяется в кармане моих брюк!

Инга вскочила и схватила голову Лимона руками, задрав к себе его лицо.

– Откуда она у тебя?!

Лимон пожал плечами:

– Сам не знаю… Попалась под руки, когда я вошел в сгоревшую квартиру на Садовом кольце.

С тех пор и таскаю ее с собой как воспоминание.

– Что я натворила! – буквально взвыла Инга и повалилась в стоящее рядом плетеное кресло.

Лимон оторопело смотрел на нее, не понимая, чем вызвана такая бурная истерика. Инга не плакала, не рыдала, а беззвучно дергалась всем телом.

Должно было произойти что-то действительно очень страшное, чтобы она так убивалась.

– Перестань, – постарался успокоить ее Лимон. – Я тебе ее отдам. Где мои штаны?

– Их нет… Я выбросила твой костюм, – едва слышно произнесла Инга.

Лимон развел руками:

– Кто ж тебя просил?

– Он мне не нравился…

– Действительно, повод.

Инга снова подошла к нему и села рядом. Ей нужно было выговориться, потому что никто, кроме нее, не знал, что произошло.

– Слушай внимательно, мне все равно, веришь ты мне или нет. Я говорю правду, и на этот раз она касается нас троих – тебя, меня и княгини. Из моих раскладов исчезла дама пик.

– Купи новую колоду и успокойся, – перебил ее Лимон, не склонный к выслушиванию всякой мистической галиматьи.

– Покупала. Ни в одной дамы пик не оказалось.

– Быть не может! – возмутился Лимон. И, превозмогая боль, подошел к краю ретере. – Эй, Ика! Иди сюда!

Ика незамедлительно сорвался со скамейки, на которой сидел, и стремглав кинулся в дом. Через минуту он уже стоял перед Лимоном. Тот, раскачиваясь в шезлонге, запахнул полы халата и поинтересовался:

– Здесь где-нибудь поблизости можно купить карты?

– В таверне за углом. Хозяева всегда запасаются для любителей поиграть.

– Дуй туда и купи все, что есть.

– А деньги?

Лимон посмотрел на Ингу. Та молча вытащила из кармана кошелек и протянула греку.

– Лишнего не возьму, – галантно сообщил тот и заторопился по лестнице вниз.

– Значит, ты мне больше не веришь, – грустно констатировала Инга.

– Ты же сама сказала, что больше не в силах повлиять на мою судьбу? В таком случае мой побег из России произошел благодаря Ивану Христофоровичу Хромому, а то, что я до сих пор жив в Греции, – лично моя заслуга!

– Ты прав… – призналась Инга.

– Выходит, и без твоих дурацких карт я не пропадаю?

– Тебя спасла дама пик.

– Ну какие страсти вокруг! То ты меня спасала, теперь дама пик, а я сам – полное говно, да?

Инга ничего не ответила. Как объяснить сложнейшие переплетения астральных сил, создающих над Лимоном купол, не пробиваемый для ударов судьбы.

Вернувшийся Ика застал их обоих в напряженном, молчаливом ожидании. Они вместе протянули руки к нему.

Ика растерялся:

– Всего тринадцать колод. Не хотел давать, решил, что я конкурент. Пришлось заплатить с верхом.

– Давай же, иди отсюда! – нетерпеливо прикрикнул на него Лимон и быстро разорвал полученную колоду. Подождал, пока Ика удалится, рассыпал карты на мраморном полу и ногой стал искать даму пик. Как ни в чем не бывало она оказалась среди других дам, сияющих лакированной атласной красотой. – Вот она!

Его победный крик не произвел на Ингу никакого впечатления. Она собрала валявшиеся на полу карты, перетасовала и, пододвинув белый пластиковый столик, принялась быстро раскладывать самый примитивный пасьянс – «Мария Стюарт».

Лимон внимательно наблюдал за ее руками. В раскладке дамы пик не оказалось.

– Фокусы, – скривился он в презрительной гримасе.

Тем временем Инга разорвала вторую колоду и, бросая перед Лимоном все карты картинками вверх, продемонстрировала, что дамы пик действительно среди них нет.

Лимон завелся и разорвал следующую колоду.

Дама пик в ней была. Но стоило к картам прикоснуться Инге, она бесследно исчезала.

– Куда ты их прячешь? – покосился он на гадательницу.

Инга молча встала и медленно, на его глазах, разделась донага. Потом отбросила платье и, разорвав новую колоду, принялась раскладывать. Лимон склонился над ней, почти обнимая здоровой рукой, чтобы усмотреть момент жульничества.

В таком положении их и застала поднявшаяся на крышу Ольга. Она замерла, не преодолев последнюю ступеньку. Слезы обиды навернулись на ее глазах. Ничего не сказав, она тихо отступила назад и, пригнувшись, держась руками за ступеньки, медленно ретировалась.

– Действительно нет, – с удивлением признался Лимон. Он долго ходил вокруг стола, невзирая на боль, заглядывал под него и за кресло, на котором сидела Инга. Заставлял ее вставать, раздвигать ноги, но дамы пик нигде не было.

Тем временем Инга надела белое, с желтой отделкой, легкое платье и закурила.

– Куда ж она делась? – не сдавался Лимон.

– Каждая карта имеет свое значение в судьбе человека. Но в жизни каждого бывают черные дыры, в которые летят все надежды, планы, мечты. Ты же сам замечал, что иногда все валится из рук, ничего не удается. Даже самые элементарные желания становятся невыполнимыми. Кажется, что все против тебя. А на самом деле в судьбе возникла черная дыра. Люди, не понимая этого, чаще всего начинают нервничать, болеть и в конечном счете умирают. А разложив пасьянс, легко можно определить, какой карты и почему не хватает. На этот раз пропала дама пик, очень противившаяся нашей любви. Это ее стараниями ты встретился с Ольгой.

Я сразу поняла, что между вами возникнет чувство, и решила исчезнуть. В противном случае я вынуждена была бы свести твою подружку в могилу.

Пожар должен был сжечь дотла мое и твое прошлое. Без его очистительного пламени мы не пережили бы груз наших отношений. Но подлая дама пик, как выяснилось, уцелела. И удобно устроилась у тебя в кармане. Своим спасением ты обязан ей.

Больше мне сказать нечего…

Лимон встал, прошелся по дорожке кегельбана.

Пожалел, что не может попробовать катануть пару шаров, и спросил:

– По-твоему, я теперь беззащитен, уязвим и не могу надеяться на себя?

– Наоборот, теперь ты должен надеяться исключительно на себя. Во всяком случае, пока я не найду даму пик.