Текст книги "Эра прогрессивизма. Том I (СИ)"

Автор книги: Михаил Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Стоп! А как же дирижабли и бомбардировки городов? Что-то не сходится! Наверное, все же показалось, и сознание смешало все в одну кучу, не делая разделений на страны и эпохи. Еще один факт, подтверждающий мою теорию – корабль, на котором я плыву. Он полностью деревянный и с парусами. И он, в отличие от дирижаблей, реален, я его даже пощупать могу!

На дворе точно Темные Времена.

Вот же угораздило меня!

Спасибо Шизе! Хотя, без ее помощи я бы получил второй шанс...

Поэтому действительно спасибо.

– Спасибо, Шиза, спасибо... Где бы ты сейчас не была – спасибо!

Но корабли и дирижабли не главное – теперь я серб по происхождению и выходец из российского дворянского рода. А еще я, судя по всему, свой собственный прапрадед, иначе такое совпадение никак не объяснить...

Зря я упомянул своего деда – новая порция знаний и боли, что скрутила меня и сбросила с тюка, служившего мне кроватью. Но на этот раз никакого далекого прошлого из прошлой жизни тела. Лишь то, что происходило со мной с момента подселения в новое тело.

И, судя по всему, лежу я тут уже давно, и это не первое мое пробуждение, когда я разговариваю со своим попутчиком и по совместительству медбратом. В сознание я приходил довольно часто, но урывками и на очень короткий срок. Ел, пил, и иногда рассказывал такие вещи, о которых местным точно не стоит знать, а то скинут в море и не поглядят, что я живой. Но хорошо, что говорил на русском, а его, как мне подсказывает новообретенная память тела, мой напарник не знает. Он вообще мало чего знает на самом деле, ведь кроме писать, считать и читать его ничему и не учили, в отличие от меня и от того тела, которое я занял. Темные времена, что тут сказать... Лишь его уже бывшее положение в обществе заставило меня к нему примкнуть. Положение, которого теперь не было... Положение, которое он потерял...

А вмести с ним потерял и я...

Новая порция знаний и боли, но на этот раз падать было уже некуда, как и нечем блевать...

Воскрешение умершего тела путем подсадки новой души – то еще занятие, даже с помощью Шизы. И если с еще не успевшим остыть телом проблем особо не было, относительный контроль над ним у меня уже был ко второму пробуждению, то вот мозг, а в особенности память предыдущего владельца...

С памятью определенно были проблемы.

И эти проблемы были связаны не с тем фактом, что памяти не было. Нет, она-то как раз и была, вся проблема была в том, что все воспоминания предыдущего владельца тела без всяких «проблем» слились с моими! И именно это раздвоение моей молодости доставило больше всего проблем! Мое сознание просто не смогло справиться с наплывом новых воспоминаний из детства и постоянно уходило на перезагрузку! Хотя такого не должно было быть – уж после не одного года соседства с Шизой! Ну а из-за сознания страдало и новое тело, и так находившееся не в лучшем состоянии.

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я впервые очнулся на палубе, но наверное много – я помню лишь череду бесконечных видений о моем новом прошлом, которые сначала были просто ведениями, а после стали моими воспоминаниями. Если вначале я не всегда ощущал себя главным действующем лицом воспоминания, а лишь смотрел через его плечо, то под конец мои глаза стали его, что вызвало некоторый диссонанс в моем сознании, и оно начало брать все больше и больше таймаутов для того, чтобы разобраться со всем непонятным и рассортировать все по полкам. Радовало одно – с каждым разом перерывы становились все короче и короче, а время пребывания в сознании все длиннее и длиннее. А сейчас так вообще! Уже как десять минут точно прошли, а я еще вижу, слышу и чувствую!

Определенно прогресс! Осталось только встать! Тем более, руки теперь вполне прилично слушаются. Да, пальцы практически не гнутся, но кому какое до этого есть дело? Тем более, когда у меня теперь полный набор пальцев? Для практически трупа это прекрасный результат! Я же ведь с самого настоящего того света вернулся! За попытками вскарабкаться обратно на мою лежанку меня и застал мой попутчик:

– Сербо! – кинулся ко мне парнишка и попытался поднять с пола. – Давай я тебе помогу.

На пару нам удалось встать и я вновь на своей лежанке, а парень пытается меня напоить.

– Ай! – прохрипел я, когда железная кружка больно ударила меня по зубам, но под напором холодной воды боль сразу же испарилась.

– Пей, Сербо, пей! Мы уже практически добрались! – повторил парень в очередной раз. «Практически добрались» стало для него самой настоящей мантрой.

Вода была соленой, но ее температура компенсировала этот недостаток, поэтому кружку я проглотил за один глоток.

– Вот и хорошо! Сразу видно – на поправку идешь! Сейчас я тебя укрою!

Мальчишку, который все это время за мной ухаживал, зовут Энрико Альфано, но только не тот самый великий и ужасный Энрико Альфано Эрриконе, а просто Энрико Альфано, что, впрочем, не мешало ему быть единственным сыном и наследником Эрриконе, названным в честь отца. Почему его отец был великим и ужасным я так вспомнить и не смог, но вот точно знал, что мой донор до ужаса боялся его, как и большая часть населения Неаполя. А это уже само по себе что-то да значит! Ну а когда Эрриконе и его подельников арестовали и осудили на сорок лет каторги в серных рудниках, то весь город вздохнул спокойно. Да что там город – вся провинция Кампания возликовала! Я лично был этому свидетелем, хотя меня тут еще и не было. Мой донор все это видел своими глазами, вот только я, а с этого момента я решил не разделять себя и донора, так как его воспоминания полностью стали моими, в тот момент не ликовал, так как не было повода для радости. У Энрико, или по простому Рико, арестовали отца и он лишился всего, начиная с положения в обществе и заканчивая всем имуществом, принадлежащим его Роду, плюс еще власти объявили охоту и на него самого, как, впрочем, и на всех остальных выживших представителей Рода Альфано. Ну а я лишился покровителя, так как состоял в банде малолетних преступников под руководством сына того самого Эрриконе.

Хотя, какой я малолетний преступник? Этому телу уже скоро пятнадцать! А вот Рико только-только стукнуло шестнадцать. Но он думает что мне тоже шестнадцать – я сознательно добавил себе годик при нашем первом знакомстве в одной из грязных подворотен Неаполя, куда меня занесла бродяжничая судьба. Давно это было, мне тогда едва стукнуло четырнадцать.

– Сербо! – вновь толчок в плечо. – Ты как, живой?

– Живой, Рико, живой! – с трудом подбирая слова на итальянском ответил я. – Ты сам как?

– Все нормально, Сербо, все нормально... Практически добрались! Ты главное потерпи, немного осталось! А там у моего Рода есть друзья, они нам помогут!

– Хорошо, Рико, хоро... – но договорить я не успел, сознание вновь покинуло меня.

Но на этот раз никакой спасительной тьмы. Опять сны и видения из прошлого. Мои и парня, тело которого я занял.

От автора:

Добрый день, дамы и господа!

Прошу вас, не забывайте ставить лайки и писать хвалебные комментарии(можно и не очень хвалебные) ведь именно от вашей активности зависит, будет ли продолжение истории или нет.

Приятного чтения и удачи!

Глава 2

Мне снился сон.

А я ведь наивный думал, что все – память Богдана стала полностью моей, как же я ошибался! Спасительная темнота вновь сменилась отрывком из моей прошлой жизни...

И выглядел он как небольшая пиктограмма огня, что призывно мигала на внутренней поверхности забрала моего шлема. Но на этом все не закончилось, был еще и голос виртуального помощника, что раз за разом повторяла:

– Покиньте зону возгорания! Срабатывание систем индивидуального пожаротушения возможно только при эвакуации из десантного отсека! Покиньте зону возгорания! Срабатыва...

И в этом сне я вновь горел.

Но, опять же, ничего необычного – все это когда-то уже происходило со мной, вот только фон в очередной раз сбоил и отображал все совсем недостоверно. Горел я в джунглях Французской Гвианы, а сейчас вокруг был Тибетский Муравейник. Не спорю, декорации похожие – и там и там сталь да бетон, да вот только на этот раз сознание или подсознание, которое отвечало за поставку картинки, дало сбой. Сильный сбой, который помог сразу же отличить правду от вымысла и понять, что все вокруг нереально. Но самое главное – этот сбой в матрице помог понять, что ради разнообразия сейчас я буду копаться не в памяти своего донора, а в своей, собственной. А поняв это, и огонь стал не таким уж и страшным, и крики местных повстанцев не такими угрожающими...

Огонь, еще с прошлой жизни мои отношения с ним не заладились. Впрочем, и с повстанцами у меня были несколько натянутые отношения, не считая тех случаев, когда у них находились деньги и наш отряд выступал уже на стороне сопротивления. Но такое происходило совсем нечасто – обычно деньги и повстанцы вещи несовместимые. Ну а нас идеологией и бедственным положением населения тайваньского муравейника, строгающего от очередного тирана-самодура, не пронять – мы же наемники, давно отбросившие мораль и предпочитающие воевать за звонкую монету...

Кто платит, тот и заказывает, не так ли?

Эх, давно это было! Что Гвиана, что Тибет. Но почему сейчас все это вместе? Сценарии конечно похожи – и там и там восстания и бои в узких коридорах. Неужто так все плохо, что моя память не делает различия между двумя этими событиями? Но почему? Ведь я отчетливо помню и Гвиану и Тибет! И точно знаю, что наш броневик подожгли в Гвиане, а вот повстанцы в видении определенно тибетские...

– Ник! Долго ты будешь сидеть! – голос в шлеме вернул меня в реальность. А после владелец этого самого голоса рывком вытащил меня из десантного отсека бронетранспортера и обдал из штатного автомобильного огнетушителя, сбивая пламя с бронескафандра.

Пфф! – запоздало сработала индивидуальная система пожаротушения, встроенная в скафандр.

– Да не стой же ты столбом! В укрытие! Тебя что, контузило?

– Пит, это ты? – прячась за уже догорающим остовом бронетранспортера и на автомате постреливая из винтовки куда-то в сторону соседней галереи, я вспомнил, кому принадлежал голос. Практически самостоятельно вспомнил, лишь двадцать третий номер на груди скафандра помог, он как раз и принадлежал Дяде Питу. Питу, моему товарищу, лицо которого я уже не помнил, но вот трафаретное 23 останется со мной навсегда. Питу, который так и не вернулся с нижних этажей этого муравейника...

– А кто же еще! Очухался наконец-то! Вроде не бронебоем нас приложили, а простой зажигалкой! Ты чего?

– Да нет, я ничего... – что не видение, то прямо парад мертвецов. – Все нормально, Пит, все нормально!

– Тогда не теряйся! Парни уже на той стороне! Пошли! Ты первый, я прикрою!

Понятно, что все вокруг лишь видения моего больного сознания. Но почему все так реалистично? Импульсная винтовка как настоящая – тяжелая и отдача реалистичная. И ведь этого точно не было! Да, я горел в броневике, было дело. Вот только Пита со мной тогда не было... Он был в другой группе зачистки, которая сразу отправилась вниз, на самые опасные и в то же время самые спокойные этажи муравейника. А в Тибете ни о какой зачистке речи и не могло быть! Там мы были крысами, загнанными в угол и вынужденными отбиваться от наседающих со всех сторон местных.

И если Тибет был Адом из-за своего населения, то вот Гвинея прославилась своими особыми условиями, в которых без полностью герметичного скафандра находиться было нельзя. Чем ниже мы спускались, тем агрессивней становилась внешняя среда. Про нормальный воздух можно было забыть еще на поверхности, сразу после входа на территорию муравейника.

Странно все это, за стенами города первозданные джунгли и чистейший естественный воздух, а тут отрава, что медленно разъедает воздуховоды и титановые лопасти вентиляторов системы кондиционирования муравейника. А что этот воздух делает с людьми, живущими тут... Тогда этот вопрос меня мало волновал – нам платят, мы делаем. Но теперь, спустя целую жизнь и одну смерть, мне даже стало жалко повстанцев, которые хотели лишь одного – чистого воздуха или на крайний случай ремонта системы очистки воздуха на жилых этажах. Однако, для правителя города это было слишком дорого – наш отряд обошелся ему в десять раз дешевле. А может и в тысячу раз дешевле, если говорить о полной реконструкции вентиляционных систем. И работали мы быстрее, тем более у нас и опыт был – промышленные города это всегда проблемы с рабочей силой, которые мы с радостью брались решать за скромную плату. А что до «естественной» убыли работников после нашего визита – то планета огромна и желающих подписать контракт с корпорацией всегда много. Тем более никакой особой квалификации тут и не нужно, вся образованная элита живет высоко над уровнем земли и на покупку для них забортного, естественного, воздуха, правитель города не скупится. Автоматизация и роботизация всего и вся привели к тому, что на столь огромное производство нужны были лишь разнорабочие, с которыми нам и приходилось воевать.

34...32...30...28

Цифры на забрале неумолимо стремились к нулю, показывая, сколько еще патронов у меня есть. А я все бежал и стрелял в тибетцев, что лезли из всех щелей. Бежал в открытую, и даже не стараясь спрятаться за укрытиями, которых было много на моем пути. Мне было плевать на попадания и раны, что я получал от точно таких же винтовок повстанцев. Очередной сбой – у тибетцев таких винтовок точно не было, если бы были, то мы из их муравейника не выбрались бы... Сейчас же их бояться вообще не было смысла – это уже было и прошло, тут я точно не умру, ведь это мое видение, не больше! Лишь бред сознания, которое умерло и неожиданно воскресло в новом теле и в новом мире, от такого у кого хочешь крыша поедет...

Еще одним отличием был тот факт, что воспоминание полностью мое, и это сразу исключает все чувства и эмоции Богдана, которые мне нужно раз за разом переживать. Пацан при жизни конечно мало чего боялся, но все же... Гореть заживо от близкого взрыва зажигательного снаряда и звать при этом маму то еще удовольствие...

Но и лезть грудью на пулемет не стоило, ведь не зря же сознание объединило эти два Ада в один, персональный для меня. В этом точно есть какой-то смысл, пока мне непонятный! С одной стороны бешеные тибетцы, с радостью идущие в самоубийственную атаку, если это сможет навредить нам. А с другой – столь же убийственная внешняя среда, где без противогаза и резинового плаща лучше не ходить... И в центре этого великолепия я, вынужденный вновь переживать те моменты моей жизни... Вот только нет еще одного действующего лица – Шизы. Тогда она мне сильно помогла, но где она сейчас? Страшно это признавать, но я уже начал скучать по его тупым подколкам и несмешным шуткам.

– Пит! Я на месте! – я, добравшись до перекрестка, сменил картридж и приготовился прикрывать напарника. – На счет три! Три!

Про мою привычку говорить сразу «Три» Пит знал и был готов рвануть по моей команде. Я же перевел винтовку в одиночный режим, так как стрелять двойками сейчас не было смысла – на тибетских повстанцах, в отличие от гвинейских, не было никакого защитного снаряжения и тем более дыхательных систем, что уже само по себе должно было убить их без нашей помощи.

Но мне пришлось помочь местному воздуху и сделать часть работы за него. И это только первые подземные уровни, дальше и глубже будет только хуже. К отраве в воздухе добавится отрава в виде луж на полу и капель тумана в воздухе. И почему мы сейчас не там? Видел я, что делает тот туман с незащищенными участками кожи, люди буквально плавятся на глазах... Тибетцам хватило бы пары секунд, чтобы полностью лишиться всей кожи. Но вместо этого их воздух не травит и ядовитые капли, что капают и льются из пробитых пулями трубопроводам, не жгут. Лишь мои пули отправляют их на тот свет, и что может быть хуже, чем столь живучий противник?

3...2...1...0

Картридж с пулями пуст, все триста двадцать игольчатых снарядов нашли свою цель. Я не промахнулся ни разу. Стрелял так, как никогда не мог сделать это в реальной жизни ни до обретения Силы, ни тем более после... И Пит уже рядом, осталось всего два шага до меня. А тибетцев все больше и больше, откуда они только берутся? Хотя о чем я? Это же просто галлюцинации, не больше...

Острая боль пронзила мне спину, и я полетел вперед, разминувшись в полете с Питом, который практически добрался до угла. Прямое попадание зажигалкой прямо в спинную пластину брони это вам не шутки... Вот только непонятно, как враг появился у меня за спиной, да еще и на расстоянии вытянутой руки? Там точно никого не было, Шиза бы мне подсказала и предупредила об опасности! Ах да, ее же больше нет...

Вновь пиктограмма пожара и языки пламени, что быстро разбегаются по моему скафандру. Зажигалка та еще сверхтекущая дрянь, предназначенная для борьбы с техникой. Понятия не имею, на основе чего ее делают, но если в броне будет щель в один микрон, то она легко проникнет внутрь и сожжет там все дотла. А рваных ран от пуль у меня в скафандре сейчас много, тут ни о каких микронах речи не идет...

– Внимание! Множественные повреждения термозащитного слоя скафандра! Внимание! Система пожаротушения неисправна! Внимание! Установите новые картриджи системы пожаротушения! – голос виртуального помощника все не унимался, повторяя одни и те же сообщения раз за разом.

И если поначалу я пытался не обращать внимания на то, что буквально превратился в живой факел, как это делал с пулями, что порой дырявили меня насквозь, то чем дольше я горел, тем хуже мне становилось. Огонь вдруг стал реальным, но жег он не тело, а само сознание плавилось под его напором.

– Сейчас, Ник! Сейчас! – еле слышимый крик Пита в наушниках и резкий толчок в спину, после которого я полетел в огромный бассейн с жидкими производственными отходами. Это не было водой, но и не горело, как и не давало гореть остаткам зажигательной смеси на моем скафандре. А еще в бассейне были волны, что качали меня из стороны в сторону и не давали сконцентрировать взгляд на лице Пита, который склонился надомной.

– Спасибо, Пит... – еле слышно прошептал я. – Спасибо, я твой должник...

– Терпи, Сербо, ты весь горишь! У тебя жар! – ответил он на итальянском. – Потом поблагодаришь, когда доплывем...

На этот раз не было никаких видений, лишь спасительное черное Ничто, которое с радостью приняло меня в свои объятия.

***

Спасительное Ничто еще долго чередовалось с видениями и воспоминаниями из прошлого. Не знаю, через сколько я вновь вернулся в реальность, где уже не было никакой сумасшедшей качки, лишь тихий плеск волн за бортом, да свежий морской воздух, что попадал в трюм через крошечное окошко под самым потолком. Да и не окошечко это было, а скорее всего бывшие пушечные порты, так как судно застало еще времена гладкоствольной артиллерии. Как я понял из воспоминаний Богдана такое тут не редкость – берется старое судно, пушки долой и вместо них пару новых палуб. Все – корабль, способный мотаться с континента на континент не тратя на это уголь и мазут, готов! Долго конечно плыть, это тебе не пароход, но зато дешево. Да и не возят такие корабли пассажиров – тут в основном только нескоропортящийся и не боящийся воды товар, на одном из тюков которого я собственно и лежу. Богдан вообще много знал про это судно, до морской лихорадки он успел поболтать с некоторыми членами команды корабля. Да и в порту часто терся, успел понахвататься перед смертью.

Сейчас день, а в последний раз я вроде бы приходил в себя ночью, значит, как минимум двенадцать часов забытья прошли. И самое главное – я не умер! Теперь умереть мой страх номер один. Точнее не умереть, а навсегда остаться в моем персональном Аду, где я должен раз за разом переживать события своего прошлого, смешанные и переплетенные самым причудливым способом. И, ладно бы это были только галлюцинации, ведь нет! Места и обстановка может меняться, а вот основное действо остается прежним – я всегда на грани смерти. Сюжет один и тот же – то пули, то взрывы, то огонь! Меня этот огонь уже достал! Сколько раз горел уже и не счесть! И хорошо бы что только во сне! Но нет! С трудом поднимаю левую руку и подношу к лицу – так и есть, шрам на месте. Значит, в прошлое возвращение в реальность мне не показалось и действительно на обратной стороне ладони у меняя гигантское пятно ожога, доставшееся по наследству от Богдана. И я знаю, как он его получил – видел в одном из видений! А это значит, что и другие ожоги есть, как бы мне их только посмотреть, ведь большая часть на спине и ногах, знатно тогда меня обдало фосфором... Не будь я слабосилком – не пережил бы!

Стоп! Слабосилок? Это еще что такое?

–Кх! – хрип, полный боли, сам вырвался из легких, зря я об этом подумал...

Новое погружение в пучину своего сознания принесло новые воспоминания и интересные факты, один побег из Неаполя чего стоит! Дворяне серьезно взялись за искоренение Рода Альфано, раз даже не пожалели нас, сообщников сына Эрриконе. Из двенадцати человек, что входили в банду Рико, до порта, а потом и до корабля, смогли добраться только он и я. И это было страшно! То, что это другой мир, я понял сразу, но вот то, что этот мир так похож и одновременно не похож на мой родной – это никак не укладывалось у меня в голове даже сейчас! Это точно не путешествие в прошлое, так как в моем мире точно не было официальной охоты на детей, пусть даже и преступников, с последующим их развешиванием по фонарным столбам!

Тут мне не хватает Шизы, уж он бы точно ответил на все мои вопросы, ведь благодаря именно ему я здесь! Но мой личный демон искуситель молчит с того самого момента на палубе, когда я чуть не отправился за борт.

Но мир, в который я попал, вторичен! Главный вопрос, который я хочу задать Шизе – как так получилось, что среди тысяч других тел только умерших или находящихся на пороге смерти он выбрал именно это, являющиеся моим родственником, ну или как минимум однофамильцем?

– Кхе! – вновь реальность и мой надсадный хрип, за окном все еще солнце, совсем недолго я отсутствовал. Пересиливаю слабость и запускаю руку за пазуху, где у Сербо хранится самое дорогое – память о славном прошлом его предков.

Выглядело это наследие как давно нестиранный платок, сохранивший кое-где элементы ручной вышивки. Но память подсказала мне, как он выглядел в оригинале до всех печалей и невзгод, что высыпались на голову Мирковичу Богдану Ивановичу.

Из великого родового наследия у Сербо остался только герб, вышитый на платке. Самый простой французский двухцветный щит, поделенный белым шевроном. Верх – расшит синими нитками, низ – черными. А вот верхней части нет – она не сохранилась. В один момент донору захотелось есть так сильно, что он распословинил платок и продал кусок с вышитым на нем рыцарском шлемом и короной из страусовых перьев. Да и как продал... Сменял на еду...

Но он не первый, кто портит герб – еще при жизни его маменьки, та спорола всю серебряную нить, из которой был сделан намет, и продала ее. Давно это было – отец уже умер, а мать еще была жива... С тех пор и все остальные и недрагоценные части намета расплелись и растерялись. Потом серебра лишился и сам щит со шлемом, но тут цветная нитки выдержали и смогли дожить до момента обмена шлема на еду.

И сейчас я внимательно рассматривал единственное, что осталось от наверное уже моего рода. А слезы сами текли из уголков глаз... Что было странно, ведь не было больше никакого Мирковича Богдана Ивановича. Он умер, не пережив морскую лихорадку. А его место занял я – Миркович Никола Богданович. И герб мне этот был знаком – точно такой же, как и у моего рода, что вымарали из всех дворянских книг в конце позапрошлого века. Но именно такой подход последнего императора и спас моих предков – когда грянула революция мы уже были простыми лавочниками средней руки. Конечно, и моему прапрадеду, так же именовавшемуся Богданом Ивановичем, досталось от разгулявшейся черни, но тогда только разграбили лавку, а вот всех носителей подобных гербов развесили по плахам да по фонарным столбам. Плюс потом еще и половину следующего века выискивали недобитых дворянчиков и их потомков, участь которых тоже была незавидна. Вот тут-то такое тщательное затирание всей истории моего рода нас и спасло.

Таких совпадений не бывает! И я знаю, кто может дать ответы!

«Шиза? Отвечай! Ты где!»

Но сколько я не кричал ни мысленно, ни вслух – в ответ лишь тишина.

И именно эта тишина заставила меня разреветься как ребенка. Потеря боевого товарища, с которым мы прошли ни один десяток военных конфликтов и даже практически смогли обмануть смерть, всегда горе... И не важно, был ли он реальным ангелом-хранителем или лишь голосом в моей больной голове, помогавшим пережить самые трудные моменты в жизни...

Не знаю, сколько времени я провел рассматривая вышивку на платке и переводя драгоценную влагу на слезы, но когда очнулся за окном уже начало темнеть. Однако, мы близко к экватору, а это значит, что темнеет тут рано. Ну и плюс оказалось, что я не уже не один – на соседнем тюке восседал Рико.

– Очнулся! Наконец-то! – стоило мне пошевелится и убрать платок обратно за пазуху, как Рико заговорил. – Ты чего, Сербо? Прекращай пялиться на свою тряпицу! Все у нас будет хорошо! А может даже лучше, чем раньше! Друзья и родственники моего Рода нам помогут! Главное только добраться до Америки!

Ага, друзья его Рода! Как же! Какой же он все еще мальчишка, хоть и уже взрослый по сегодняшним меркам. Да и нет у него никакого Рода – его отец, очередной глава мелкого неаполитанского преступного клана, возомнил себя ровней дворянам и провозгласил себя главой Рода Альфано, за что собственно и поплатился. Но это мелочи – в Неаполе что не побирушка, то глава Рода или даже целого Клана, а может и целый итальянский император. Всяких там простаков и простофиль напополам с отпетыми и отъявленными мошенниками хватает...

А вот что точно не мелочи, так это тот факт, что Богдан принадлежит к настоящему дворянскому роду, что насчитывает не одну сотню лет подтвержденной истории и ведет свое начало от каких-то там Рюриковичей, что позволило им претендовать на трон императора Руси. И тут история повторяется! В моем мире попытка государственного переворота и тут переворот. Там лишение всех титулов и имущества, и тут изгнание проигравшей политической партии из страны. Но дальше идут различия – там была революции, тут же еще один переворот, во время которого власть отошла брату бывшего Императора. Но все это так – лишь фон, описывающий, почему остатки Рода Мирковичей скитались с начала века по всей Европе, боясь даже смотреть в сторону своей Родины. А с ними скитался и я, теперь уже точно Миркович Богдан Иванович, простолюдин тысяча девятисотого года рождения.

Вот и доскитался до иммиграции в Америку!

– Сербо! Да очнись же ты! Ужин уже! – вновь голос Рико отвлек меня от копания в памяти, которая теперь не хотела показывать мне разные отрывки жизни Богдана и приходилось тянуть одно воспоминание за другим, пытаясь при этом составить цельную картину произошедшего с парнем. – Кости только не выбрасывай!

На ужин все те же размоченные в воде сухари, да пару кусков вареной рыбы. И это была лучшая еда, что я пробовал за все свои две жизни. И плевать, что вода соленая, а рыба горькая – я ем и пью сам, без посторонней помощи! А это о многом говорит! Конечно, руки трясутся, и челюсть еле-еле двигается, но все же! Если так пойдет дальше, то к моменту прибытия я смогу самостоятельно ходить!

– Поел? – спросил у меня Рико, который давно расправился со своей порцией и теперь зачем-то сдвигал тюки и ящики, освобождая дощатый пол трюма.

– Да.

– Тогда сейчас начнем!

Что начнем стало понятно в момент, когда пол был расчищен. Два выжженных на досках круга с вписанными в них иероглифами. Один больше, другой меньше, плюс еще и небольшие вырезанные в досках лунки, расположенные на пресечении линий, связывающих руны и круги. В лунках же все, что удалось собрать на корабле, начиная от песка и земли и заканчивая костями рыбы с моей тарелки.

Без материального воплощения ритуалы не сильно работают...

Круг сбора и круг лечения – подсказала мне память Богдана. А еще она мне подсказала, что команда корабля будет не очень рада такому самоуправству, от которого эти доски слишком быстро придут в негодность. Наговоры, заговоры и прочий ритуалистический бред – вот удел Рода Альфано. Да и не только его, так же такой бытовой магией пользуются и все остальные крестьяне и мещанин, у кого есть дар, но нет денег на его развитие. Правда, у этих ритуалов есть один несомненный плюс – они работают и не для одаренного, нужен лишь аккумулятор с энергией, и не важно, живая курица это или кварцевый кристалл, заряженный настоящим магом. А уж в совсем трудные времена, когда под рукой не оказалось даже мыши для принесения в жертву, можно воспользоваться еще одним ритуалом, который будет медленно собирать в себя силу из окружающего нас эфира и копить ее в себе, создавая примитивную батарейку. Заряжается схема конечно долго, но ведь работает же! Эхх, и почему таких ритуалов не было в моем мире?

– Все, зарядилось! Пора на лечение! – Рико подхватил меня под мышки и поволок к малому кругу, который и отвечал за лечение. – Жаль, что только вода кругом и кроме как от нее магию взять неоткуда! Поэтому ты готовься, будет укачивать.

Так вот с чего меня так дико штормит в последнее время! Да и выжженные линии рисунка говорят о том, что в этом круге я оказываюсь далеко не в первый раз, ведь все начиналось просто с царапин! И, судя по своему состоянию, я еще долго буду посетителем данной «больницы»!

***

– Рота подъем!

Мне снился сон.

Но на этот раз, видимо ради разнообразия, это опять было мое прошлое, а именно учебка, куда я попал сразу же после подписания контракта с корпорацией «...». А вот с какой именно корпорацией подписал свой первый контракт я так и не смог вспомнить – давно это было, а корпорация недолго прожила, кажется, она обанкротилась еще до окончания моего контракта, то есть и трех лет не продержалась. Да и будь я тогда немного поумнее, то смог бы и сам догадаться, что ей осталось совсем немного. Ну кто, как не корпорация на пороге банкротства, будет вербовать шестнадцатилетних детей и почти сразу же отправлять их в бой?

Но мне было все равно – взяли и прекрасно, для выходца из очередного практически полностью ушедшего под землю промышленного города-муравейника контракт с поверхностью был чудом. Именно подписав контракт, я впервые побывал на поверхности и увидел Солнце. И именно это Солнце мне сейчас и снилось. Такое желтое и теплое, при этом ни капли не похожее на холодный свет ламп и фонарей, что освещали улицы и дома муравейника. Эх, Прокопьев-Кузнецк, ведь с того момента я больше никогда и не был в своем родном городе, не видел свою семью вживую... Да и городом его назвать тяжело – один сплошной гигантский завод по производству всего и вся, занимающий тысячи квадратных километров площади. Еще тогда, щурясь от Солнца и вдыхая воздух, наполненный запахами заповедной тайги, я понял, что сделал правильный выбор и «домой» точно больше не вернусь. Мир слишком огромный, чтобы прожить целую жизнь взаперти за бетонными стенами, работая при этом оператором гидравлического пресса.