Текст книги "Да ночь простоять..."
Автор книги: Михаил Поляков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Первым перископ заметил Серый в своём секторе.
– Перископ подводной лодки, азимут сорок пять, дальность – километра два, – Тролль тоже опасался не опознанных объектов. Кивнул одному из своих людей и на оба крыла вытянули «Корнета-Д», щелкнули тумблерами включения питания, и завертели ручками наводки, загоняя бурун перископа в квадрат визира лазерного прицела ПТУРа.
– Так этож «Орлёнок», транспортный, деасантный! Ты смотри – флаг ВМФ СССР на хвосте! Акустик подпиши портрет! – командовал капраз, – Экранолёт «Олёнок». Не, ну, ты глянь Василий Иванович! Ты глянь, какие они недоверчивые, – возмущался и оценил две треноги на крыльях «Орлёнка» командир «Марса» и посторонился, – Ага, ну, так значит – прячем перископ. Боцман подойти на кабельтов и продуть балласт на всплытии так, чтоб их волной на крыльях намочило. Ишь ты, на жопе сидят. Разведчики. Стоять надо, приветствовать, уважение оказывать, когда наша лодка из-под воды выходит. А не целиться в ласточку, из каких-то пукалок сухопутных, – ласково обозвал свою субмарину Бережков и плотоядно потёр ладони, довольно улыбаясь в предвкушении. На море стоял почти что стальной штиль.
– Тащ командир! Может в двух кабельтовых выйдем, а то в прошлый раз эМэРТэ* чуть не перевернули. Не дай бог затопим, у них вон двери открыты, опыта нет на всплытие. Хлебнут по самые пулемёты, а тут глубины не детские. Та и внутрь воды нанесут после купания, – старпом оторвался от перископа и беспокоился не за прилетевших гостей, а за то чтоб потом в лодке было сухо. Резон в словах офицера был.
– Ну, по просьбе старпома, давай в двух кабельтовых, – На ЦП народ дружно хмыкнул, представив явление на поверхность десятитысячетонной лодки сто сорока тонному экранолёту.
Задача в принципе окрыляла. Как в сказке: «Пойди туда, куда только я знаю где, и сделай мне то, чего я не ведаю, ты не умеешь и никто не видел, но, чтоб было хорошо и много, и за это твоё «Хорошо», чтоб представили меня к Нобелевской премии за искусство провокации войны и ведение боевых действий с особой жестокостью».
– Я тебя вынужден оставить лейтенант, – слова были сказаны и требовали разъяснения, вникания в суть и ответа, – и твоего бойца тоже, – огорошил Тролль.
– Как – оставить? Так вы ж сами сказали, что домой на обратном пути? – растерянно пробормотал я и чуть не штертанулся. Мамедов тревожно прислушался. Вокруг кипела суета. С АПЛ выгрузили четыре резиновые лодки, надули, укрепили на транцах японские движки. И понеслась кутерьма погрузки-разгрузки. С борта субмарины спускался по штормтрапу и грузился экипаж «Костромы» по нескольку человек в одно плавсредство. Затем резинка подходила к крылу экраноплана моряки выпрыгивали, знакомились с теми, кто был на «Орлёнке» и подключались к погрузке имущества разведчиков и продовольствия в опустевшую резинку и процедуре закачки топлива из бочек в баки экранолёта. На надстройке прощались, обнимались, жали руки, принимали приветы, и письма для родных тех, кто оставался на «Марсе». «Если получится!», – говорили подводники своим коллегам. Те кивали озабоченно, понимая всю трудность выполнения их просьбы. На атомоходе принимали провизию и шмотки водолазов-разведчиков. Остановиться громадина АПЛ [3]3
атомная подводная лодка.
[Закрыть]не могла. Поэтому медленно кружила вокруг распластанного на волнах диковинного и тупоносого корпуса прилетевшей «птички». Чайки возбуждённо летали над обоими аппаратами, но ничего путного кроме выбрасываемых пустых бочек из-под топлива им не доставалось.
– А я тебе не сказал, что самолётом назад полетишь, а ты не спрашивал, – отпарировал моё возмущение Тролль.
– Это вы пока мы сюда летели, придумали? – решил гнуть справедливость и «требовать» возвращения домой я. Мамедов возмущённо нахмурил брови и мотнул головой, подтверждая, что он тоже надеялся на такой исход нашего прикрытия БТРов Змея возле маяка.
– Это не важно, товарищ лейтенант, когда я это придумал. Остановка изменилась. Вы и ваш боец мне нужны. Вернётесь на подводной лодке через месяц, – соврал он вполне правдивым тоном, – Точка. Я Вас мобилизую и принимаю под своё командование. Вам что? Приказ нужен от Змея письменный? – в голосе каптри появилась металлическая жесткость угрозы. И жалость, высшего существа к низшему, которое не может понять всего навалившегося на него и оценить разницу в кресте, который несёт разведчик, и в том небольшом грузе ответственности, что мы с Равилем могли взвалить на свои не обученные, и хилые по меркам спецназа ГРУ плечи. Он не говорил про долг, про исполнительность, про устав. Он нам приказывал и ставил в известность, что он так решил. Как будто нам от этого становилось легче.
– Нет – не нужен, – зло ответил я, – А пояснить по-людски можно, а не погонами и ВЫканием давить? – деваться было некуда. Равиль этого ещё не понял. Я уже въехал, но верить не хотелось.
– Тащ капитан третьего ранга. Вы же обещали? Помните? Когда мы к вам на резинке на крыло въехали? – глаза пулемётчика смотрели снизу своего роста с детской непринуждённостью и непосредственностью, – Товарищ лейтенант! Ну, скажите вы ему? Домой надо! Все сейчас на Уфу пойдут? – тронул он меня за рукав. Как то сразу обида за себя отошла на второй план. Офицер всё-таки. Знал, на что шёл, когда в училище поступал. Родина сказала устами Тролля – надо, лейтенант ответил есть. А Равиля было немного жаль.
– Да знает он Равиль, – я сел на крыло, снял панаму с головы и отвернулся от разведчика в сторону моря.
– Млять, – выразил своё отношение к ситуации Мамедов и с ненавистью зыркнул на капитана. Взляд не опустил, глядел с вызовом, гневом обманутого вкладчика, который не деньги, а время жизни и усилия вложил, чтоб исполнить свои обязательства, а в получении диведентов ему было отказано на неопределенный срок. Капитан смотрел спокойно. Опытный гад.
– Измена, обман, шантаж, называйте, как хотите. Причины объясню в подводной лодке по пути, научу кое-чему и постараюсь, чтоб вы поняли, что выхода у меня нет. А вы самые подходящие кандидатуры. Вы, оба, остаётесь и собирайтесь на лодку. Без вас мы не уйдём, а орлёнок с вами никуда не полетит. Всё. Исполнять. И хватит нюни тут распускать. Обидно им, конфетку не дали. Сладкое – закончилось. Теперь будем грызть сухари. В первой же партии – в лодку и на борт субмарины, – Тролль повернулся к нам спиной. И пошёл к люку в фюзеляж. Так много слов «ВЫ» говорят начальники, вместо извинения за свои собственные огрехи. Когда признавать их нельзя – лицо потеряешь. А делать что-то надо, чтоб спасти ситуацию, так как обещание своё сам же и берёшь назад. Мамед матернулся, сел рядом и ударил кулаком по крылу с такой яростью, что дядя Вася и грузившие лодку подводники оглянулись на нас с недоумением. Наши безрадостные рожи, совсем не вписывались в атмосферу праздника возвращения домой экипажа «Костромы» и летчиков.
– Слышь, погранец, ещё раз по крылу ударишь, и я тебя в воду остыть отправлю! – рявкнул дядя Вася и посмотрел на нас, ожидая реакции. Готовый в случае, если она будет не та, которую он ждёт – исполнить своё предсказание.
– Извини, дядь Вась, – похлопал я по плечу Равиля, – это не повторится.
– Ну-ну, – примирительно поглядел на нас техник и продолжил материть тяжёлый прямоугольник упаковки с оружием, что никак не хотел вписаться поперёк резиновой составляющей малого транспортного средства.
– Вот же, козёл! – согласился со мной Равиль, имея в виду ниндзя ТОФ. Услыхав такое Дядя Вася, чуть не уронил себе на ногу ящик с патронами.
– Ты что малец перегрелся? – излишне заботливо обратился к Мамедову он.
– Дядя Вася это он не вам, это он Троллю. Он нас с собой забирает. А Равиля пообещал домой вернуть прежде. Вот Мамед и ругнулся в сердцах.
– Куда он вас забирает? – техник удивился. К крепко сбитым зрелым водолазам наши, по их меркам, недоразвитые фигурки и действия, подходили – как розы танковой гусенице. Раздавит и не заметит.
– Не знаем, сказал в лодку грузиться, – неожиданно летун отложил патроны на крыло и подошёл к нам.
– Я вам пацаны скажу следующее, такие как эти, – кивнул в сторону разведчиков он, – редко возвращаются. Но стараются в свою игру со смертью никого лишнего не привлекать. И если он вас заставляет с собой идти, то значит припекло ему. В свою основную работу он вас врядли возьмёт – хилые больно, но на подхвате, чтоб подать-принести, использует. Так что – живы будете. Не огорчайтесь, а лучше ему помогите. Я вижу, что он и сам не в счастии от своего выбора. Так и выбирать не из чего.
– Вон, взял бы подводников, – смахнул слезу обиды Равиль и вздохнул ломая зарождающийся и недостойный мужчины всхлип.
– Загнул! – присел на крыло дядя Вася и достал сигарету. На удивление, никто ему даже слова не сказал о том, что бросил погрузку и занялся нашим психическим здоровьем, – Он конечно мог и их взять. Но сам посуди – они несколько месяцев были в закрытой металлической цистерне. Еле из неё выбрались. Подлодку похоронили. Только солнышко увидали и снова в темень автономки? Да и старые они все для игр разведывательных. А вы оба молодые, шустрые, жадные до жизни. Вас месяц в лодке не сломает – только крепче сделает. Вон оба какие злые и недовольные, – техник выпустил дымок. От сигареты осталась половинка, – А эти устали. Наши тоже не молодые. Ну, и кого ему брать с собой?
– Да понятно, дядь Вась. Только вот обидно почему-то.
– Тогда вы тут дообижайтесь и потихоньку собирайтесь, а у меня перекур закончился, – техник повернулся к нам спиной, оглядел рабочий беспорядок погрузки и заорал повелительно кому-то, – Куда ты бочку швыряешь, по курсу дрейфа? В сторону носа кидай! Назад же принесёт!
– Всё равно козёл, – уже как-то без надрыва и ненависти констатировал спокойно Равиль. Дядя Вася на секунду замер, расслышав сказанное, кивнул соглашаясь и продолжил руководить работами по наполнению лодок и извлечением из них подводников.
– Ну, работа такая, – Мамедов в ответ улыбнулся, – Ну, что, пошли за пулемётом и ботинками?
– Пойдёмте тащ лейтенант, кто-то ж должен козлов пасти, – я даже хмыкнул от такого перехода в душевном настроении пулемётчика.
Прощались просто и быстро. Разведчики проверили своё имущество. Подводники с «Костромы» забрались внутрь «Орлёнка». Василий Иванович Тихомиров с экипажем не пошёл. Извинился. О чем-то переговорил с адмиралом, с командиром Марса, и остался на уходящей в поход подлодке – вторым пилотом. Да и правильно. Хоть поспать даст спокойно Бережкову, а сам вместо него на вахте постоит. Однако просто так забраться в подлодку командир никому не даст.
– Товарищи офицеры, мичманы и матросы, как командир подводной лодки, запрещаю вам до сдачи зачёта лично мне или старпому выходить без сопровождающего с места вашей временной дислокации на моём корабле.
– А в туалет? – задал не праздный вопрос я. Разведчики прыснули смехом.
– В туалет обязательно, тем более что на кораблях он называется немножко по другому. Сначала правила эксплуатации, а потом самостоятельно в гальюн, – Равиль даже брови поднял не понимая, что происходит и почему в туалет-гальюн на подлодке попасть такая сложность и обязательно вдвоём для новичков.
– Вот первое занятие с вами старпом и проведёт по теме: «Как правильно, а не быстро пользоваться гальюном.» – Это был кабздец. В космос легче улететь, чем в субмарине умыться. Разведчики тему усвоили быстро, видно было, что для них это не новость. А нас с Равилем опытный старпом заставил сдавать зачёт с завязанными плотной тряпкой глазами.
– Зачем тащ капитан второго ранга? – возмущался Равиль не въезжая в мысли и грустные глаза старшего помощника командира.
– Матрос, – обозвал его подводник, – Это тебе не солнечная Туркмения. Если свет вырубит ты или весь в дерьме своих предшественников отсюда выйдешь, или мне аварийную ситуацию создашь, а запахом такого следствия всему экипажу дышать придётся пока фильтры не всосут все аммиачные соединения. Поэтому в полной темноте и без единой ошибки, – мы с Мамедом только вздыхали и заново приступали к тренировкам по освоению новой техники. Старпом передал нас помощнику, тот оказался ещё требовательнее.
– Ничо, ничо, – улыбался он нам, – через трое суток сами ходить начнёте.
– А что через трое?
– А вдруг забудешь? Практика она залог безопасности, – вот вы по сто раз в туалет в день заходили и практически все правила исполняли под суровым и придирчивым взглядом экзаменатора? Нет наверно. А мы с Мамедычем зашли в него триста раз и вышли. Экипаж ржал, как с клоунов в цирке. Разведчики при виде нас прятали улыбки, чтоб не травмировать и отворачивались. Василий Иванович, после обхода вахт, в ЦП зашёл шатаясь от хохота.
– Мля, этих двоих надо было специально сюда привести, чтоб гальюны продували – выдал резюме он после рассказа о том, как мы, ослепленные помощником, на ощупь искали краны, рычаги и вентили, не говоря о ручке двери и прочих сложностях вроде прохождения по узкому проходу от нашего места к ближайшему гальюну. Хорор, призраки и ужастики в живую. Вторым номером нашей программы было обучение одевать на себя ИДАшку, как гордо научились выговаривать мы, и оранжевую резину СГП. Это дело понравилось больше. Чем-то напоминало ОЗК на комплексной полосе пограничника. Казалось, что на этом всё закончится и нас внесут в список нормальных людей. На самом деле всё это были даже не цветочки, а предполье к забору полисадника. От количества требуемых к заучению наизусть «нельзя», «запрещается», «ни в коем случае», «особо опасно», «категорически запрещается» и «обязательно» начинало тошнить.
– Хто из вас, товарищи матросы и старшие матросы забудет взять с собой ПДА[4]4
персональный-портативный дыхательный аппарат
[Закрыть] хотя бы в гальюн, не говоря уже о сне и приёме пищи – будет оштрафован, сурово и показательно. Недельный вам срок – проверка. Везде и не еволнует удобно, неудобно, вмещается, не вмещается, влазит, не влазит. Носить и всё тут. Кстати, про гидрокомбинезон не забудте, чтоб в норматив облачения укладывались, как шпроты в банку.
Мы с Мамедычем ухмыльнулись и попросили ручку с фломастером. Нашей просьбе удивились, но её удовлетворили с нескрываемым любопытством. Ага, а вы думаете СГП с ИДА так просто научиться одевать. Щас! ОЗК отдыхает, как молоток против гидравлического пресса.
Закрылись мы с Мамедычем в жилом отсеке, прихватили часы и давай трудится. Через час СГП напоминал тактическую карту решения командира полка перед выдвижением на рубеж атаки дивизии. Через два часа мы разложили все операции и их последовательность по порядку и прикинули где, и как можно сэкономить время.
– Равиль давай так, – ты мне команду даёшь, я одеваю эту хрень, а ты сечёшь ошибки. Потом наоборот. Сначала мы учились его просто правильно одевать. Потом только попробовали ускориться.
Помощник попытался войти, полоса двери была нами заблокирована в нарушение всех инструкций. Шоб не мешали своим смехом. Моряк хотел уже гаркнуть по этому поводу что-то душевное, сердечное и этажей на девять, не меньше. Но тут Мамед, уже одевшийся в расписанное нами, как туркменскуий ковёр СГП[5]5
спасательный гидрокомбинезон подводника.
[Закрыть], убрал самодельный стопор и открыл дверь, отодвинув её в сторону на полозьях. Лицо татарина в маске ИДА[6]6
индивидуальный-изолирующий дыхательный аппарат.
[Закрыть] с выпуклыми блямбами глаз-стёкол вылупилось на помощника в упор во всей свой оранжевой красе и разводах от фиолетового фломастера и яркая фигура татарина помахала приветливо рукой в защитном рукаве комбинезона. За плечом Равиля помощнику увиделось радостное лицо меня дорогого. Рука с секундомером победно показывала подводнику результат. Всего на десять секунд больше требуемого по нормативу.
– Ну-ну, с вами только море на замок и закрывать, – невозмутимо буркнул проверяющий «лаперуз», оценив нашу прыть, старание и желание влиться в коллектив. И пошёл в соседний отсек поведать о наших подвигах коллегам. Атомоход молотил куда-то под водой со скоростью сорок пять узлов, так что работы на вахтах хватало всем. За сутки лодка прошла почти две тысячи километров. И пёрла на семидесяти процентах и обоих турбинах не сбавляя оборотов.
– Ну что, лейтенант – садись и слушай. Высадка у меня будет сложная, привлекать подводников к ней я не могу. У них после перехода и так мелкого и текущего ремонта будет по самые уши. Вон, они сейчас, то одно, то другое авральным методом меняют. А если я их ещё на свои нужды оторву, сам понимаешь, нам отсюда только на ней и есть возможность выбраться и уйти. А рисковать субмариной я не хочу. Тут у них и так каждый человек на счету.
«Нет, ну ты послушай его, лодкой не хочу, а лейтенантом и солдатом могу, так что-ли, получается» – думать мне запретить было невозможно.
– И высаживать нас на берег будешь ты с Равилем. А потом резинки на «Марс» вернёшь, и сиди себе в прочном корпусе – в нарды играй. Как вернёмся, то вы за нами и придёте на цыпочках. На моторе ты водить умеешь. А солдата своего научишь. Я с командиром договорился. На Алеутах, возле подходящего острова, если при всплытии штиль и тишина, то он «стоит» два часа, пока вы лодку гоняете вокруг стометрового обвода. Пойдём по любому на трёх моторах или на двух и тогда плот с собой грузовой прихватим. Связь по радио только в крайнем случае. По погоде выберем, чем лучше. В любом случае знаками. При потере места – по обстановке. Я тебе примерную точку высадки покажу. Плюс-минус пятьсот метров. Главное – скрытность. Поэтому все плавсредства ты с Мамедом утащишь назад. Забирать-то нас тоже надо будет на чём-то.
– Теперь понял, зачем вы мне нужны?
– И всё?
– И всё, – кивнул разведчик. Даже стыдно стало от этих его простых слов.
– А раньше сказать нельзя было?
– Нельзя.
– А я думал вы через торпедные аппараты, в аквалангах, ластах.
– Так и будет. Три тройки уйдут по водолазному. Выйдут на скалы. Обследуют. Проверят, чтоб лишних на месте высадки не было: туристов, охотников, служащих заповедника. Да, там заповедник. До ближайшей дороги почти пятьдесят с гаком километров по нехоженной тайге и горному хребту, если не все сто. Марс войдет на мелководье, всплывёт перед рассветом, сбросит нас, нырнёт, подождёт тебя, снова всплывёт. Заберёт вас и уйдёт в глубину под прикрытие берегового подъёма дна.
– Значит одна тройка влево по берегу, одна вправо и одна прямо вглубь территории. Вернее вверх – на хребет. А вы?
– Верно. А мы как в мультике, за нас не беспокойся. Остальные грузят и гонят десантные средства. Разгружаемся в темпе. И мы на север пойдём, а ты на юг к «Марсу», – и непонятно толи он шутил, вспоминая присказку шакала из «Маугли», толи серьёзно говорил. Поди их разбери – комбинаторов.
Девять разведчиков уходили из лодки через торпедные аппараты. До берега не меньше полу мили. Ближе подойти командир лодки не мог. И то хорошо, что океанический разлом подходил к самому срезу материковой плиты и углублял прибрежное мелководье до подходящих глубин. Гидроакустическая станция лодки периодически долбила дно тихими импульсами, чтобы уберечься от последствий возможного столкновения. Лодка шла параллельно черте вырастающих на севере заснеженных вершин и тёмных скал близкого берега.
– Не могу я её остановить, не могу. Самым, самым малым буду идти на перископной глубине. И не проси. Угробим же лодку, – совещание в кают-компании было похоже на поиск минимального ущерба всеми сторонами. Бережков, поддержанный Тихомировым отбивался от предложений командира разведчиков.
– Мои на такой дистанции будут до берега почти час идти под водой. Пока осмотрятся. Выйдут из воды. Обеспечат безопасный радиус. Подгоним лодки. Сбросим груз. Лейтенант доберётся до вас за пятнадцать минут. На всё про всё полчаса. На неожиданности накинем ещё полчаса, итого – шестьдесят минут риска на высадку.
– А почему бы вам всем не уйти по-подводному?
– А снаряжение, боеприпасы, мины, радиостанции, батареи, экипировка, продукты, оружие. Мы к берегу придём измочаленные весом в смерть. Расход кислорода увеличится. Возможности манёвра в воде сузятся. Вероятность ошибки возрастёт. А нам ещё километров сто топать.
– Зато твою лодку и силуэт Марса будет видно издалека. Вся скрытность по боку!
– Начало операции двенадцать часов ночи. Силуэт субмарины с берега виден будет плохо. Черный обрезиненный корпус сольётся с морем. В это время года небо затянуто большими, рваными кусками облаков. Луны не будет. Если кто подойдёт с моря, то на фоне ещё более тёмного берега рассмотреть что-то не представится возможным. Радиолокатор лодки и акустическая прослушка – возвестят о любом не прошенном госте. Промысловый лов в пределах заповедника запрещён. Самолёты ночью, здесь в такое время года – нонсенс. Завтра суббота – первый день конца недели – народ на американских базах ломанётся по барам. Мало того, завтра – ночь четвёртого июля День Независимости США. Дежурные смены в тоске по удачливым сослуживцам службу будут нести в пол уха. Салюты, шоу и торжественные попойки изрядно отвлекут внимание всех. А уж за этим медвежьим углом вообще, я думаю, и приглянут в полглаза. Самое опасное для нас – самим не натворить шума и гама. За сотню миль до места принайтуем непромокаемые мешки со снаряжением и резиновые лодками на надстройке. Пару раз всплывём, чтоб проверить надёжность крепления. И тогда сама процедура выгрузки займёт минимальное время. В случае если мы обнаружены – лодка уходит. И даёт залп крылатыми ракетами, вдруг да повезёт. И ХАРП прошляпит залп, что мало вероятно. Вот такой вот план товарищи командиры.
– Если удачно уйдёшь, то мы ждём сигнал на отход как договорились.
– Сигнал вы, пожалуй, услышите.
– Ладно, не загадывай командир.
– Я патрулирую здесь. Жду сигнал каждый восьмой час суток. До берега мне отсюда часа три-четыре хода. Если ситуация нештатная провожу радиообмен и ухожу на указанную точку возврата группы. Порядок связи у секретчика.
– Лады, всё правильно. Ну, мы двинули готовиться и отдыхать.
– Удачи.
– К черту.
Ровная, размеренная речь. Продуманные фразы. Ничего лишнего. Минимум жестов, скупость движений и отсутствие суеты. Почерк профессионалов. На их работу смотришь, а «оторвать» взгляд трудно. Все действия идеальны в своей отточенной завершённости и кажущейся неторопливости происходящего.
В начале из воды появился перископ и тонкий штырь антенны с небольшим буруном. Радиопосты проверили эфир. Акустики море. Перископ – горизонт. Ни единой засветки на радиолокаторе. Ни одного светлого пятнышка на экране мощного тепловизора. Затем тёмные силуэты в ластах и масках, с аппаратами замкнутого цикла (безпузырькового дыхания под водой) вышли из трёх торпедных аппаратов и резко заработали ластами, уходя влево от черного силуэта проплывающей мимо огромной субмарины, к береговой отмели. Через некоторое время ещё трое водолазов покинули лодку. И ещё три. Зависли над дном. Командиры включили навигационные комплексы на запястьях рук. Определили направление на заранее выбранный ориентир и в полной тишине двинулись к невидимому в воде берегу континента с трёх направлений. На «Марсе» ждали добро на высадку остальных членов группы. Время тянулось медленно, напряжение нарастало. Водолазы не учли прибрежные течения, о которых никаких сведений не имели, и им пришлось потратить гораздо больше времени, сил и нервов, ожидающих сигнала в подводной лодке прежде, чем пловцы смогли вынырнуть у самой кромки прибоя, проверить местность. Занять оборону и подать невидимый сигнал о том, что всё в порядке. И можно выпускать резиновые десантные плавсредства с основным грузом.
Разведчики-водолазы Тролля не отличались высоким ростом. Все – не выше метр семьдесят шесть. Давно вычислено наукой, что самое лучшее соотношение между весом, ростом и тягловой силой это не выше метр семьдесят. Потому, как затраты энергии у такого бойца на перенос своей массы из точки А, в точку В – гораздо меньше. Пролезть в какую-нибудь дыру гораздо проще. Спрятаться легче. Небольшой силуэт труднее заметить и нет проблем замаскировать. Ест меньше, восстанавливает силы – также, не долго. Время реакции коротких и относительно не больших мышц невысокого бойца на мгновение, но быстрее, чем высокого и обладающего большой мышечной массой. Шаг короче, давление на грунт меньше, а значит, двигается тише. Да и в повседневной жизни такой рост неприметен и легко теряется в толпе на улице. На него не обратят внимания как даже на одинокого путника на дороге. «А, – скажут, – заморыш, сам дойдёт, что его подвозить!» Но бывают и исключения из правил. Наполеон, Кутузов, Суворов, Гитлер, Чингс-хан, Тамерлан, Ленин, Манштейн, Нельсон, Даву, Черчилль… – не блистали ростом. Кровь организма хорошо омывает мозг, псевдо чувство собственной ущербности даёт необоримый мотив, формирует желания и стремления, переходящие в действия. Воля закрепляет черты характера, преломляет темперамент, если это нужно. Но русские разведчики были уже не только продуктом собственного развития, но и результатом самых передовых методик скоростного обучения мозга.
Нейроны бойцов группы Тролля были обучены активировать все зоны деятельности и подчинять их работу выполнению поставленной задачи. Разведчики видели с закрытыми глазами объёмное цветное голографическое изображение пространства вокруг себя. Могли читать с непроницаемым мешком на голове. Знали коды и пароли входа в информационное космическое поле. Владели зачатками телепатии и гипноза. Могли вводить себя в транс, и изменять вес собственного тела, облегчая его на девяносто процентов. Все были обучены приёмам секретной, бесконтактной борьбы. Стреляли, водили, летали, плавали, прыгали… Но, главное, они умели быстро и результативно думать, опережая в этом истинно человеческом мастерстве любого не прошедшего подземные этажи одного из комплексов зданий Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба ВС. Управления, которого нет, ни на одной официальной бумаге.
А ещё они легко могли изменить будущее, отрегулировать погоду на сутки вперёд, и вызвать дождь в засуху, открыть кодовый замок, не касаясь его пальцем. То, что каждый знал минимум два иностранных языка в совершенстве, было нормально в их среде. Вот четыре языка это да, это уникум. Но были такие, что знали десять! «А чем ты хуже? Или слабак?» – подначивали иногда преподаватели-инструкторы. Супермены, люди икс, скажете вы. Невозможно. Бред. Чушь. Фантастика. Та просто брехня. А как же тогда легенды, бродящие по закоулкам военных училищ, частям, подразделениям, интернету и новостям дня. До сих пор неизвестно кто испортил многомиллиардную подводную сеть, у побережья США рассчитанную на тотальный контроль не только за водами акватории Атлантики и Карибского бассейна, но и за съём информации о передвижениях транспорта по всему Южноамериканскому региону Атлантического океана. Как была снята карта таких же полей на западном побережье США и вскрыта система противолодочной обороны и дальнего предупреждения о подходе подводных лодок к береговой черте страны – мирового лидера? Откуда у командующего тихоокеанским флотом России взялась на столе пепельница из каюты его коллеги, но командующего американскими военно-морскими силами в Тихом океане со стандартной блямбой названия его флагманского авианосца на донышке: USS «Theodor Roosevelt». А на Ю ЭС Шип пропажу списали, как на обычную утерю при стоянке на базе в Иокогаме и поставили на рабочий стол командующего ВМС США в регионе новую пепельницу.
Правда один из моряков корабля говорил, что видел молчаливых призраков в черном, бесшумно гуляющих по палубам и внутренним переходам, и оставляющих после себя мокрые следы. Но от матроса несло спиртным, он был известным «баянистом» и был жутко перепуган, и кроме насмешек и подтрунивании товарищей по службе так ничего доказать и не смог. Вот только офицер службы безопасности адмирала повёл себя странно. На неделю утащил несущего околесицу матроса в свои апартаменты и вызвал психолога. Врач ввёл янки в гипнотический транс, в котором он рассказал то, что видел, и даже то, что уловил, но не заметил в сумраке ночи ночной бродяга. После его рассказа посты безопасности на корабле были утроены. Держиморды охраны с повязками военной полиции на рукавах хватали любого подозрительного и волокли на допрос в СБ. Ночью, вокруг корабля, через равные промежутки бухали в море противодиверсионные гранаты, а утром вокруг корпуса плавали боевые пловцы и тщательно осматривали на предмет диверсии, и работала на полную мощность станция обнаружения ПДСС, но безрезультатно. А через сутки корабль охраняли настоящие морские котики из секретного биотдела разведки ВМС. Пропавшую пепельницу со стола командующего так и не нашли. А, по словам матроса, черные призраки зашли на корабль с «пустыми руками», а уходили с набитой чем-то, непромокаемой сумкой из толстой резины… Ещё через сутки авианосец спешно снялся с обжитого места стоянки, вышел в море, и драпанул подальше от призраков, которых невозможно найти в сутолоке большого портового города. А через месяц матрос уборщик обнаружил надпись китайскими иероглифами сделанную фломастером, взятым со стола босса всех пиндосовских кораблей в Тихом океане. Аккуратные и точные мазки были расположены на внутренней, обращённой к полу поверхности рабочего стола адмирала. Столбик «китайских букв» гласил откровением Лао Дзы: «Хочешь победить – Люби Своего Врага!» и безупречно переводил стрелки на соседнюю державу. Предъявить что-либо Российской стороне абрикосы не могли, после гостей не осталось следов, кроме тех, которые они хотели подсунуть.
В общем, не пожалел своих самых лучших, выпестованных годами тренировок, и преданных России бойцов адмирал с ТОФа. Шансов выполнить невыполнимое у таких, как эти, суперэлитных ниндзя с русскими добавками, было существенно выше, чем у обычных диверсантов. Для них и не придумали ещё таких инвисиблиных действий, чтоб их нельзя исполнить. Просто были задачи за решение которых они ещё не брались… Дошла очередь и до ХАРПа.
Высадка проходила как по нотам. Тихо. Темно. Облачно. Лодка, прежде огляделась перископом. Горизонт – чист. Эфир молчит. Шумов в море нет. Всплыла. Мы вышли – вернее выскочили через люк. Вытянули лодки. Шипение наполнявшего резину баллонов воздуха показалось нестерпимым грохотом. Мамед испугано оглянулся. Внизу плескалась о черную обтекаемость корпуса темная поверхность воды. Подводники подали нам с высоты надстройки непромокаемые баулы. Волна неприятно качала, и вода норовила унести нас от субмарины. Американская форма и автоматические карабины с кучей прибамбасов на них вызывали чувство неудобства. Нас с Мамедом переодели также в передовую цифровку одежды армии США и их штатную броню и облегчёнку. По легенде, если нам попадётся-таки бешеный местный абориген – мы есть спецназ корпуса морской пехоты США на учениях. Отрабатываем учебную высадку с максимальной дальности на берег и переход на базу по неизведанной тайге с попутными тренировками.
