Текст книги "В бою антракта не бывает"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

2

Майор Веретин спустился в подвальный этаж здания милиции. Дежурный сержант повернул длинный ключ в замке и открыл металлическую дверь. Помимо сержанта в коридоре находились семь солдат управления исполнения наказаний, один остался в пустом вагоне охранять казенное имущество. Четверо, размотав портянки, сидели у стен и клевали носами. Остальные спали на бетонном полу в обнимку с автоматами. Прапорщик Шайкин устроил себе более-менее сносную лежанку на трех стульях и тоже спал.

Веретин подошел к первой камере и заглянул в «волчок». Четыре человека, раздевшись до пояса, сидели на широких нарах и играли в шарабешки, поочередно бросая кубики, сделанные ими из хлеба и сигаретного пепла. Ефимцев не принимал участие в игре, только изредка бросал взгляды на игроков.

Начальник милиции еще несколько секунд рассматривал арестованных. Четверо игроков имели художественно выполненные татуировки и были почти одного телосложения: худые, сутулые, с ленивыми усмешками на уверенных лицах. Сергей Каменев, с пронзительными голубыми глазами, коротким носом и широкими, резко очерченными скулами сидел к двери вполоборота, не отвлекаясь от игры.

Веретин заглянул в третью камеру, где царило совсем другое настроение. Шестеро солдат молча курили, передавая друг другу сигарету.

В камере с дезертирами оказалась девушка.

– Кто посадил сюда эту проститутку? – резким тоном спросил Веретин, уже наслышанный о «похождениях мошенницы». – Опять Климов, что ли?

– Он, – ленивым голосом ответил дежурный. – Посидит сутки с дезертирами, ничего с ней не будет. Они же запуганные, как бараны. Хотите, поместим ее в кабинете дежурного следователя.

– Смотрите у меня! – предупредил Веретин солдат. – Держитесь от нее на расстоянии. Еще неизвестно, кто она и какую хворь от нее подцепил наш сослуживец. – Веретин громко рассмеялся.

Заключенные уже поужинали, осталось накормить караульных; считай, сегодняшний день прошел. Веретин еще раз посмотрел на спящего прапорщика и поднялся наверх.

3

Хабибуллин занял пост у двери, поглядывая в «волчок», который был забран еще и решеткой от мясорубки.

– Как на Бутырке, – хмыкнул он. – Чувствуешь себя куском говядины. Конвойных бы прокрутить, а, Серега?

Каменев кивнул Ефимцеву: сядь на место Мусы – и передал ему кубики.

Когда арестованных разместили по камерам, Сергей в первую очередь занялся осмотром. Сначала оглядел узкое окно, забранное решеткой: арматурные прутья были надежно вделаны в вековую стену. Потом взялся за нары, под которыми вдруг раздался шорох. «Крысы?» Кому, как не крысам, обитать в подвале.

Он призвал товарищей к тишине и кивнул Хабибуллину, который продолжал дежурить у «волчка». Прошли секунды, и ломающийся, сдавленный голос спросил из-под нар:

– Курить есть?

Вслед за этим доска отошла в сторону, и перед обалдевшими арестантами предстал пацан лет четырнадцати с забинтованными руками.

Сергей машинально протянул пареньку сигарету и, заикаясь, спросил:

– Ты откуда, пацан?

– Оттуда. – Юный гость кивнул на стену соседней камеры.

– А что с руками?

– Вскрылся, – ответил Иван. – Курить не дают, волки!.. Хочешь в гости?

Сергей пролез вслед за пацаном в соседнюю камеру, где их поджидали еще несколько подростков. Когда Каменев оглядел камеру, его едва не вырвало: все ее стены были покрыты запекшейся кровью.

– Так, братва. – Каменев задумался. – Значит, соседи ваши – солдаты?

– Ага. И телка с ними. Классная подруга!

– Подруга? – изумился Сергей. И еще раз повторил про себя: «Подруга. Вместе с солдатами». И его недоумение выросло в естественный вопрос: – А параша в их камере стоит?

– Не. Их по одному выводят на общий толчок.

Каменев кивнул, поглядев в угол, где стоял оцинкованный бак. Из этой камеры не убежишь, а вот из третьей, где арестованных выводят в туалет...

Пацаны неаккуратно поработали над нарами, довольно много времени ушло на то, чтобы загнуть гвозди и положить доску на место. Каменев пристально осмотрел ее – даже внимательный взгляд не обнаружит подвоха: шляпки гвоздей все так же покрыты краской. Он тронул доску рукой: непорядок, доска слегка зашаталась на загнутых гвоздях. Удивительно, как менты не обнаружили этого при обыске камеры, когда малолеток мутузили за «вскрытие». Еще полчаса ушло на то, чтобы, сгибая и разгибая гвозди, обломать их.

Работать приходилось лежа под нарами. Хабибуллин все это время стоял на стреме, загораживая «волчок». Заодно прислушивался к каждому слову за дверью.

Четверо строгачей были на полпути к свободе. Пятому – Ефимцеву – Каменев шепнул на ухо всего одну фразу:

– Идешь с нами.

Копать под стену почти не пришлось. Из своей камеры Каменев прополз под нарами второй с «малолетками на борту» и, чтобы солдаты в камере случайно не подняли шум, шепотом предупредил их:

– Эй, братва! Только тихо, не суетитесь. Сидите молча, мы все сделаем.

Он еще чуть подкопал и увидел слабый свет, падающий на его лицо через щели нар.

– Сядьте кто-нибудь вот на эту доску, – уголовник постучал ногтем по крайней. – Ага, вот так. И не вставай, пока я не скажу.

Он уперся ногой в доску и стал методично надавливать на нее. Медленно, миллиметр за миллиметром подался один край. Через пятнадцать-двадцать минут он приподнял доску и загнул гвозди. Потом то же самое проделал с другого конца.

– Вечером пообщаемся, – прошептал он и возвратился в свою камеру.

Однако через полчаса солдаты снова услышали его голос:

– У вас параша стоит?

– Нет, – прошептал один, склоняясь над нарами, – нас выводит в туалет дежурный.

Малолетки сказали правду. Сергей пока не знал точного распорядка изолятора, однако если беглых солдат и девушку выводил дежурный, то дверь в камеру строгачей должна открываться только раз в сутки – для того чтобы вынести парашу. В это время как минимум половина караула будет стоять у двери с автоматами на изготовку.

Солдаты исправно несли караульную службу. Даже во время раздачи пищи, когда открывалась только «кормушка», рядом стоял автоматчик.

И дежурному милиционеру стало легче. Теперь он выводил в туалет суточников и арестованных солдат парами, а не по одному, как делал это еще вчера.

До решающей минуты Каменев успел пообщаться со смекалистым пареньком, запретив тому шнырять под нарами.

– Ты местный?

– Ага.

– Стало быть, бежать тебе некуда. А вот мы с товарищами решили свалить. Что бы здесь ни произошло, следователю скажешь, что тебе показалось, будто солдаты и были зачинщиками побега, смекаешь? По ходу поправишься: может, и не они начали, но стреляли. Кто – не разберешь же через «волчок». Все в форме, вроде как на одно лицо. Вот так и говори. Своим пока ни слова о нашем разговоре. И я в долгу не останусь. Я не каркаю, но всякое может случиться. Угодишь в зону, скажешь, что знаешь меня, что я у тебя в долгу, понял? И я такой слушок пущу.

4

Радио над столом дежурного позывными радиостанции «Маяк» сообщило точное время. Скоро караульным должны принести ужин. Через пять минут Хабибуллин поднял руку: «Есть».

Каменев сам заглянул в «волчок», запоминая расположение караульных. Они незамысловато, как и во время обеда, по-походному расположились на полу, приспособив вместо столов стулья; за одним «столом» – по двое. Крайний слева солдат прислонил автомат к стене и сосредоточился на куске жареной рыбы.

Сергей подал знак: «Вперед!» Роман Юшенков аккуратно приподнял широкую доску нар, и Сергей пропал из вида. За ним последовали Хабибуллин и Девяткин. Юшенков кивнул Ефимцеву и покинул камеру последним. Не задерживаясь, они проползли под нарами второй камеры, занятой малолетками, и оказались под настилом третьей.

Общение с солдатами заняло считаные мгновения. Служивые с оторопью глядели, как из-под нар, один за другим, появились четверо уголовников и стали по обе стороны от двери. Сергей взял одного из солдат за грудки и поставил перед «волчком». Хотя до этого выбор его пал на девушку. Он узнал ее. Но удивляться времени не было.

– Ты хочешь на горшок, понял?

Солдат, не смея перечить, постучал в дверь.

– Не молчи! – прошипел Сергей, отступая и прижимаясь к стене.

– Чего там? – за дверью раздались шаги дежурного. Свет в «волчке» померк.

– В туалет, – тихо ответил парень. Он был бледен, губы подрагивали.

Дежурный заметил нездоровый вид солдата и уже вставлял ключ в замок.

– Ты только не обделайся в камере. Мне вонищи из первых двух хватает.

Дверь открылась. Сильной рукой Хабибуллин отшвырнул солдата к нарам и головой вперед устремился на сержанта. Остальные уголовники рванули к караульным, приступившим к ужину.

– Ложись!! – закричал Каменев, ударяя ногой в голову крайнего, и схватил стоящий у стены автомат. Он передергивал затвор, когда прапорщик Шайкин опомнился и потянулся к кобуре. Сергей дал длинную очередь. Последний от него караульный ткнулся головой в стул, вслед за ним упал начальник этапа.

Сергей отступил и дал еще одну очередь навскидку, отмечая, что его подельник Роман Юшенков тоже успел вооружиться «калашом».

Вадим Девяткин замешкался, но теперь его помощь была особо не нужна. Подельники расстреляли караул за считаные секунды.

Сзади раздался выстрел. Тут же прозвучал второй. Обернувшись, Сергей увидел стоящего на коленях Хабибуллина, держащего руки на животе. Голова сержанта была разбита, он едва удерживал в руке пистолет, но смотрел не на вооруженных бандитов, а в глубину третьей камеры, на окаменевших дезертиров.

Сергей одиночными выстрелами расстрелял и сержанта, и Хабибуллина.

Девяткин наконец-то опомнился. Он начал собирать автоматы. Юшенков уже открывал решетчатую дверь. Ефимцев почувствовал, как в его руку ткнулось что-то холодное. Он опустил глаза: пистолет дежурного сержанта. Отказываясь, он покачал головой. Сергей выстрелил Ефимцеву в грудь.

В здании милиции оказалось только три человека. Обнажив стволы, они убегали, отстреливаясь из пистолетов. Им вдогонку отработали три автомата. Однако двое из бандитов тоже получили ранения.

Надо бы уходить, но Каменев возился у камер, открывая двери.

– Зачем, Сергей? – вымученно, держась за простреленную руку, спросил Девяткин.

– Соображать надо, – отрезал Каменев. – Разобьем погоню. Искать будут не только нас. – И поторопил солдат: – На выход, быстро! А тебе особое приглашение надо? – он навел ствол на девушку.

Она поднималась по лестнице между Каменевым и раненым Девяткиным. Сергей на миг остановился, что-то прикидывая, потом поторопил Девяткина:

– Быстрее можешь?

Едва подельник оказался ступенькой выше, Сергей добил его выстрелом в затылок.

Дальше случилось то, чего никто из матерых преступников не ожидал и вряд ли предвидел. Ирина протянула руку и, не спуская глаз с раненого сержанта, потребовала у Каменева пистолет:

– Дай оружие. Не тяни резину. Мне долг отдать надо.

Каменев взвел курок и рукояткой вперед протянул девушке пистолет.

Ирина шагнула к Климову и навела на него ствол пистолета. Сержант загородился рукой. Ирина выстрелила, и пуля пробила ему ладонь и подбородок. Следующий выстрел в пах. Едва сержант отдернул руки от лица и схватился за живот, она выстрелила ему в переносицу. И еще раз, скрипнув зубами:

– Получи, подонок!

– Все? – Каменев постарался остаться равнодушным.

– Да.

– Тогда верни мне пистолет. Если что – не стесняйся, проси.

Вооруженная группа бандитов на данный момент насчитывала двоих – самого Каменева и Романа Юшенкова, за ними сейчас следовала беспорядочная толпа суточников, солдат и малолеток. Они быстро прошли короткий коридор, перешагивая через тела убитых милиционеров. Так же стремительно, ни на секунду не останавливаясь, бандиты оказались на вечерней улице и перекрыли дорогу идущим навстречу «Жигулям».

Каменев вытряхнул с переднего сиденья женщину и направил ствол на водителя. Затем отдал команду Роману:

– Все, брат, разбегаемся. Ты уходи в другую сторону, прихвати с собой кого-нибудь из солдат, пригодятся.

И только после этого, схватив за волосы, выбросил из «Жигулей» водителя. Кивнул одному из солдат:

– Садись за руль.

– Я не умею водить.

– Кто умеет? – Каменев раздул ноздри. Если самому садиться за руль, тогда невозможно будет контролировать дезертиров, двоих или троих он намеревался взять в качестве живого щита. – Может быть, ты? – Он повел стволом в сторону девушки.

– Почему нет? – спокойно отозвалась Ирина.

– Тогда вперед, – чуть склонив голову, Каменев с любопытством проводил ее глазами; усаживаясь в машину, она была вынуждена плечом потеснить Сергея от двери. – Вам особое приглашение требуется? – Сергей поторопил еще трех солдат, которых намеревался «сбрасывать» по мере удаления от места преступления и, меняя маршрут, запутывать погоню.

И еще раз напутствовал Юшенкова:

– Останавливай машину – и в другую сторону.

Легковушка резко взяла с места. Ирина ровным голосом спросила:

– Куда ехать?

– Прямо, только быстро.

* * *

«Жигули» нашли через три часа возле кольцевой развязки – именно столько времени понадобилось для снаряжения группы ОМОНа из областного центра на место происшествия. Очевидно, преступники разъехались в разные стороны, потому что ни по одному, ни всех вместе задержать их не удалось. Задержали только малолеток, которые вдоволь курили, рассказывая, как дезертиры ловко переколбасили караул.

* * *

Рано утром на одном из перегонов им удалось догнать медленно идущий грузовой поезд. Рабочие к этому времени закончили бастовать, и составы стали отправлять по назначению. В кромешной тьме, боясь свалиться под колеса, пять человек прыгали с вагона на вагон, ища более или менее сносное убежище. Добравшись до рефрижератора, состоящего из пяти вагонов, ступали по крыше аккуратно, чтобы их шаги не услышала смена рабочих. И за пятым вагоном нашли то, что искали. Прежде чем спуститься в вагон, Каменев определил направление: поезд шел на восток.

Солдаты и девушка слушались Каменева беспрекословно. Он был вооружен двумя автоматами, один из которых висел за спиной, и парой трофейных «макаровых».

В небольшом убежище, где они оказались, Каменев занял угол, изготовил автомат для стрельбы.

– Не бойтесь, буду ссаживать по одному. Тебя – последней. – Он стволом указал на девушку, и его губы тронула улыбка. – Лихо ты управляешься с машиной. С пистолетом тоже. Где научилась стрелять?

– По дороге расскажу, – последовал лаконичный ответ.

Глава 4
Следствие

1

Здание Верхнегородищенского ОВД было оцеплено местной милицией и областным ОМОНом. Казалось, все жители этого небольшого городка плотной стеной обступили красновато-коричневое здание управления.

– Вовремя дело о расстреле караула и побеге особо опасных преступников повесили на меня, – сказал начальнику главка полковник милиции Лысенков. – Придется поднатужиться и военной прокуратуре. Среди сбежавших числятся шесть военнослужащих. Кому еще? ГУИНу, не говоря уж о генпрокуратуре.

Московского гостя встречал начальник отделения.

– Майор Веретин, – представился он.

Лысенков решил не церемониться.

– Пройдемте внутрь, майор. По пути вкратце расскажете свежие новости.

Вместо новостей Николай Лысенков выслушал старообрядческие причитания: «Не к добру этот этап: сердце чуяло». Полковник решил выяснить причину фальши, которая лезла из всех слов майора.

Вслед за начальником в здание милиции вошли четыре оперативника и столичный судебный эксперт.

– Трупы не трогали? – Лысенков приблизился к бесформенной массе в середине мрачного коридора, накрытой простыней, над которой уже витали мухи. – Кстати, где наши коллеги из областного центра?

– Они сейчас в подвальном помещении.

– Ну что же, начнем. Слава, – подозвал полковник оперуполномоченного Мирошника, – начинайте осмотр. А вы, майор, все же расскажите последние новости.

– Да нет никаких новостей. Отловили за это время только суточников да малолеток. Самого бойкого только что удалось отыскать. Словоохотливый, уже дает показания. Сейчас все сидят по кабинетам.

– А вы говорите – нет новостей. Мне-то можно побеседовать со словоохотливым? – приноравливаясь к лицемерному тону коллеги, спросил полковник. – Он суточник или?..

– Малолетний правонарушитель. Угнали с приятелями автокран. Хотели отогнать в райцентр и продать. Перехватили на полдороге.

Разговор с московским чином повлиял на майора Веретина положительно, он стал приходить в норму. Может, удастся отделаться полегче и скрыть все правонарушения и бесчинства личного состава вверенного ему отделения.

* * *

Полковник взял протокол. Прочитав его, он вздохнул.

– Как я понял, Ваня, нападение на караульных произошло из камеры, где сидели солдаты. Но почему рецидивисты не воспользовались камерой, где сидел ты и твои товарищи? Почему не из своей камеры совершили нападение на караул – понятно, об этом говорить не будем. Почему, а?

– Как почему?.. Мы же не солдаты, стрелять не умеем.

– Молодец, хорошо соображаешь.

– Мне не к чему соображать, я сам все видел.

– И слышал, – полковник снова перевернул протокол. – Вот здесь написано, что инициаторами побега были именно солдаты. Они, по твоим словам, сделали подкоп.

– Ну да, сначала заглянули к нам, угостили сигаретами, потом поползли дальше.

Пацан начал понимать, что допустил ошибку, но вот где? Каменев просил его об одном, а он пошел дальше, стал развивать тему, полагаясь на собственную изворотливость.

Что касается Лысенкова, то ошибка Вани Корнева была для него очевидна. Паренек делал упор на солдат, а опытный следователь, не меняя самой постановки вопроса, просто переставил действующих лиц. И получил ответ.

Вошел капитан Мирошник. Переговорив с ним у приоткрытой двери кабинета, Лысенков отпустил оперативника и вернулся к столу. По-хозяйски покопавшись в ящике стола следователя, полковник извлек чистый лист бумаги, жестом попросил Корнева придвинуться ближе к столу, щелкнул шариковой ручкой.

– Дело было так, Ваня, – суховатым голосом начал Лысенков. – Если я ошибусь, поправь меня. К солдатам вы так и не смогли докопаться, не хватило силенок. Поэтому вы наведались к уголовникам, наладили контакт, кое-что рассказали о распорядке в изоляторе. Так вот, подкоп делали не солдаты, как записано с твоих слов в протоколе, а бандиты. Если нужны доказательства, то они так и лежат горкой земли и щебня под нарами вашей камеры. Ты хорошо разбираешься в технике, угнал автокран, значит, знаком с принципом работы бульдозера, который под себя не гребет. Не могли солдаты копать от себя. – Полковник отложил авторучку в сторону. – Ты не с того человека стал списывать себе облик. Пошли со мной в подвал, я покажу тебе его деяния. Давай руку, ну?

Мальчик покачал головой и машинально убрал руку за спину. Он не мог отвести взгляд от ставших вдруг пронзительными глаз следователя.

– Побудь дома, никуда не уходи. Возможно, нам понадобится твоя помощь. Или ты еще что-то хочешь добавить?

– Про девушку хотел сказать. Она с солдатами сидела. В коридоре она застрелила раненого мента. Вову Климова. Мы его Вовочкой зовем. На соседней улице живет. Жил то есть.

2

Уже глубоким вечером две объединившиеся опергруппы довольно четко воспроизвели картину преступления. Интересовало в этом деле все, но особо Лысенков выделил следующее. Перебирая на столе листы протоколов и данные экспертиз, полковник в обычной для него манере вслух обращался к себе, в то время как просторный кабинет начальника ОВД был полон офицерами милиции.

– Осужденный Хабибуллин Муса, – потирая подбородок, говорил Лысенков, восседая на месте хозяина кабинета. – В теле две пули: из «макарова» и «калашникова». Осужденный Кирилл Ефимцев – убит из «макарова». Из «макарова» же убит Девяткин. Убиты сержанты Захаров и Климов.

Капитан Мирошник затушил в пепельнице сигарету. Перед ним лежало заведенное накануне Верхнегородищенским ОВД дело на гражданку Андрианову. Собственно, в папке было только постановление на арест и пара протоколов. Паспорт задержанной ему принес дежурный следователь – старший лейтенант Панин.

– Хочу обратить внимание на показания молодой пары, на чьей машине уехал Каменев. Речь идет о заложниках, среди которых одна молодая женщина – Ирина Владимировна Андрианова. Задержанная, судя по записям в протоколе, за мошенничество.

– Думаешь обнаружить связь между ней и бандитами? – спросил Лысенков.

– Мне интересно, как и кто именно задержал ее. А этот кто-то – сержант Климов. Как раз он перевозил заключенных в отделение. Он, увы, ответить не сможет. Мы получили невразумительный, вернее, неправдоподобный ответ от несовершеннолетнего свидетеля. Якобы Ирина Андрианова принимала участие в расстреле караула, убила сержанта Климова. Может быть, вы поможете? – Мирошник вопросительно посмотрел на лейтенанта Панина. – Под протоколами ваши подписи?

– Не только мои. Но и задержанной.

– Вижу, не хотите отвечать. Хорошо, я читаю: «Я, Андрианова Ирина Владимировна, год рождения 1978: следовала пассажирским поездом: поезд стоял уже двое суток, кончились наличные деньги. Пассажиры и проводники отказались поменять доллары. Пошла в город, чтобы разменять доллары и купить продукты. Сбербанк в это время не проводил валютные операции, поэтому я обратилась в ближайший киоск».

Мирошник отложил протокол и пристально посмотрел на следователя.

– Ее-то за что в камеру, а?

– У Климова спросите.

– Спрошу. Когда в морг загляну. Спрошу его вот о чем. За какую такую нить потянул покойный ныне Климов, что вытянул столько происшествий, сколько ни одному другому городу не снилось?

– Не знаю, – покачал головой Панин. – Я только составлял протокол, и все.

– Пошли отговорки?..

Следователь не отреагировал на вопрос дотошного москвича.

Эстафету принял Лысенков.

– Лейтенант! Хреново с ушами? Я возглавлю опергруппу, и в мою компетенцию входит разбор действий каждого ответственного должностного лица. Я разберу. А собирать вас будет специально созданная комиссия, куда войдут и лица из ГУИН. Лично я определился с термином, которым буду оперировать во время устных и письменных докладов. Думаешь, высокая комиссия будет ломать голову, на ком больше вины: на министерстве, ответственном за этап заключенных, или на «команде Веретина», которая по такому случаю должна была бы пусть не полностью, но частично освободить изолятор временного содержания. Но «команда Веретина»не соизволила освободить камеры от суточников, которые все до единого были коренными жителями, от местных же малолеток. «Команда Веретина»не отпустила невиновную женщину. Больше того, «команда Веретина»поместила ее в камеру с задержанными другого пола. Здесь я вижу дикость местных милиционеров-экспериментаторов.

* * *

Пока шла работа в Верхних Городищах, в местах проживания и возможного появления уголовников работа также не прекращалась ни на секунду. Были подняты все данные на преступников, их связи – деловые, личные, семейные. Преступники были вооружены основательно. Каменев имеет на вооружении два ствола «калашникова» и пару «макаровых». Вроде бы для одного много, а с другой стороны – в самый раз. Не давала покоя мысль о том пареньке, Ване Корневе, которого матерый уголовник сумел обработать за секунды. Не получится ли так и с заложниками – тремя солдатами и Ириной, стрельба которой по раненому сержанту оставалась под большим вопросом? Это уже вооруженная банда. Две банды, считая Романа Юшенкова и его подопечных.

Опять же успокаивали обрывочные речи Сергея Каменева, не ускользнувшие от нескольких свидетелей, которые утверждали, что бандиты намеревались «сбрасывать» по дороге по одному заложнику. Под этим термином скрывалась «оперативная работа» самих преступников. Оказавшийся на свободе тот или иной заложник будет показывать то, что заведомо внушил ему преступник. У Каменева таких четверо, стало быть, не четыре плана, а четыре возможных хода. Но только преступник знает цель, вернее, конечный пункт назначения.

Все может оказаться настолько запутанным, что не хватит никаких сил и средств, чтобы быстро обезвредить преступников. Но может сработать и обратный эффект, когда чрезмерные предосторожности до того запутают бандита, что он легко попадется на профессиональные действия оперативников.