Текст книги "Убить генерала"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Сергей передал ему деньги – тысячу рублей – и словесные инструкции:

– Езжай домой, переодевайся и возвращайся в центр. Мы будем приглядывать за тобой.

И даже не спросил, как все прошло. Наверное, уже знает, рассудил Крапивин.

В центре его ждало предписание о прохождении дальнейшей службы в 22-й отдельной бригаде спецназа ГРУ – Аксай (Ковалевка). Через две недели в составе взвода антитеррора был командирован в Веденский район Чечни.

Глава 8
Подготовка к убийству

29 июня – 1 июля

Шторы в комнате были все так же запахнуты. Косые лучи солнца падали на стену там, где занавеска прилегала к стене неплотно, и смягчали мрачные тона обоев, высвечивали давно потускневший узор.

Дверь в комнату хозяина была закрыта. Голоса искусственно зашумлены работающим на волне «Маяка» радио. Будто по заказу, только что прозвучала любимая песня Крапивина. Он заучил наизусть каждый звук, который был для него живым. В его представлении гитарные и фортепианные аккорды словно обыгрывали, переплетались, любили друг друга и не могли расстаться. Долго – казалось, нескончаемо долго музыканты касались клавиш и струн, прежде чем приняли, допустили к себе другого. Его голос казался живым инструментом: «Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант. Расправил нервною рукой на шее черный бант. Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать. Если ты еще не слишком пьян...»

Близнец мог слушать эту песню вечно, переносясь в неизведанный мир покоя, безмятежности и грусти. Казалось, она была создана специально для него. Она подходила к любому настроению. Она была дождем – но не тем, которого ждут с нетерпением, а просто дождем, каплями, стучащими по крыше и отдающимися в груди. Дождем, под который хочется подставить лицо и закрыть глаза...

«Устала скрипка. Хоть кого состарят боль и страх. Устал скрипач, хлебнул вина, лишь горечь на губах. И ушел не попрощавшись, позабыв немой футляр, словно был старик сегодня пьян».

Красиво. Если у природы и есть такой мотив, как-то подумал Виктор, то под него она засыпает осенью. Это как опустить голову на подушку и загадать свой сон, зная, что ты его обязательно увидишь. Что проснешься совсем другим и будет звучать при пробуждении другая песня – но с чувством, что услышишь и ту – первую и последнюю. И все повторится вновь. То казалось вечной жизнью, подтверждало истину: «Мы живем вечно, но только не знаем этого». Вечность – это и есть человеческая жизнь. Она начинается ниоткуда и уходит в никуда. Миллиарды вечностей, проникающих друг в друга.

– ...Мы узнали, что Дронов как минимум дважды в неделю встречается со своей дочерью, – объяснял Проскурин. Полковник Хворостенко не принимал участия в обсуждении деталей готовящейся акции. Он гостил сейчас у своего сына в подмосковной Ивантеевке. Он был далеко от этого дома и не очень взволнован. Он не мерил шагами комнату, опираясь на трость, но даже на инвалидном кресле, в которое он сел «для пущей убедительности», он мог проехать по объездной дороге законов. Опытный юрист, он был уверен, что в данный момент работает та часть, озвученная генералом Свердлиным:

«Вы принизите свою роль до минимума: «Я лишь приоткрыл им глаза на правду». В этом и заключается ваша работа. Для вас убийство Дронова и арест исполнителей – тоже трагедия. Вы не рассчитывали на такое продолжение. Плюс еще один важный момент из разряда «если вдруг», который вы вынесете на обсуждение с исполнителями. Мы сделаем все, чтобы их арестовали как можно быстрее. Вы же сделаете ударение: в случае ареста они должны делать упор на идеологию. Они замучаются считать адвокатов от левых и правых и могут рассчитывать на относительно мягкий приговор. Это положительный момент, и мы в первую очередь будем ждать именно его. Мне тоже жалко этих парней. Но кто знает, может быть, уже сегодня мы творим для их сверстников достойное будущее».

На столике лежала подробная карта района и карандашные наброски.

– Машина – бронированный «Мерседес» из гаража особого назначения – останавливается у подъезда, генерал быстрым шагом направляется к нему под защитой двух телохранителей. Понятно? – спросил капитан.

– Да, – ответил Близнец. – Пока ничего сложного.

– Сумерки, – продолжал инструктор, кивнув. – Снять его в этот короткий отрезок времени практически невозможно. Единственный вариант – стрелять через окно в квартире, через стеклопакет. Я наблюдал за этой квартирой в течение трех недель. Днем шторы распахнуты, на ночь хозяйка сдвигает их. Но на кухне занавески всегда собраны с двух сторон и стянуты лентами. Получается обзор в виде треугольника. Через него видна и часть прихожей. Как раз то место, где висит зеркало. Генерал всегда смотрится в него, прежде чем выходит из квартиры.

– На кухню он не заходит? – спросил Близнец.

– Не отмечено.

– Квартира его дочери на втором этаже, – заметил Крапивин, – а ты наблюдал из дома напротив, из квартиры на третьем или на втором.

– Точно. На втором. С третьего этажа угол обзора получается такой, что видно лишь нижнюю часть цели, остальное скрывают антресоли в проходе из кухни в прихожую. Я предлагаю классический двойной выстрел через стекло.

– Вдогонку?

– Да. Стреляем и быстро уходим. Наша жизнь будет зависеть от мгновений.

– Оружие?

– Есть два вида: наши мелкашки «СВ-99» и финские «марк-1».

В теории Близнец знал почти все известные виды снайперских винтовок, их тактико-технические характеристики. Без труда вспомнил, что «марк-1» выпускает фирма «Сако»[6]6
  Винтовку Sako SSR Mark 1 (Silenced Sniper Rifle) фирма «Sako» создала вместе с фирмой «Oy Vaimeninmetalli», специализирующейся в разработке и производстве глушителей для стрелкового оружия. По материалам Дона Миллера.


[Закрыть]. Финны знают толк в оружии: перезаряжаемое вручную, как и «марк», является наилучшим – если речь идет о точности. Тот же Андрей Проскурин говорил на курсах об этой винтовке и ее версии «марк-2» под патрон бокового воспламенения. Он даже привел не совсем корректный пример: финский снайпер Симо Хайха застрелил 505 красноармейцев во время зимней войны 1939/40 года. Чукча по сути, охотник от природы. Тогда кто-то из курсантов «выдал»: «Если бы чеченцы напали на Чукотку, чукчи постреляли бы их за один охотничий сезон». Впору добавить: «Вот был бы „Роман с винтовкой“... По сути, Абрамовичу нужно было покупать „Арсенал“...

Что Близнец знал об этой винтовке? Во-первых, глушитель интегрирован со стволом, причем его длина больше ствола на двадцать сантиметров. Четырехтактный затвор с тремя ригелями. Ложе с пистолетным держателем. Ствол относительно короткий и не имеет механического прицела – только оптика. Начальная скорость пули небольшая, оттого оптимальная дальность стрельбы также невелика – всего двести метров. И становится понятно, почему капитан выбрал прием стрельбы «вдогонку»: при касании одной из сторон пули поверхности стекла искривляют траекторию ее полета и потеря и так сравнительно небольшой скорости может быть весьма существенной. Что еще? Сошки, регулируемые по высоте.

Крапивин прикинул масштаб на плане и быстро вычислил: расстояние до цели составит примерно девяносто метров. По идее, можно работать и нашей мелкашкой, но стопроцентную гарантию могла дать пуля более крупного калибра: 7,62 – как у «марка». Считай, этот вопрос закрыт.

– Пристрелять бы винтовку, – протянул Близнец. Поймал себя на мысли, что хочет просто пострелятьиз нее, подержать в руках, заглянуть в оптику. Заглянуть... и увидеть генерала. Его затылок. Нет, лучше его глаза с предательской гнойной слизью. «Ждать пристрелочного с воздуха и подкорректировать „Воздух“ в открытом режиме». Будет пристрелочный. В тире. Только поправка будет измеряться не сотнями метров, а тысячными и десятитысячными по шкале поправок.

– Будет такая возможность, – пообещал Проскурин. – Перед тем как оружие доставят на место, – добавил он. – Не мы – этим займутся другие люди. На этом этапе нам рисковать нельзя. Мы приходим, стреляем и уходим.

– Будем пристреливать в тире?

– Да, в школе. Оружие сейчас там. Вечерком закроемся и постреляем. Что скажешь? – инструктор показал на карту, план, наброски, пояснительные записки на узких полосках самоклеящейся бумаги, прикрепленных к разным участкам.

– Недостатков много, – деловито заключил Виктор. – Нет полной защищенности. Наша огневая позиция в зоне ответного огня из автоматов. Чем вооружены телохранители Дронова?

Андрей напрягся в очередной раз. Деловитость Близнеца была профессиональной. Он знал только одно место, где Близнец мог почерпнуть специфические термины о работе в городских условиях. Капитан резонно предположил, что на месте спецслужб, в свое время сделавших Виктору Крапивину предложение, он бы отказался от дальнейшей работы с ним. Что говорить о контрразведке, если детали злополучного рейда, во время которого Крапивин чудом избежал смерти, стали известны капитану Проскурину. Правда, у него свои каналы связи. Военные «купцы» порой охотно делятся нашумевшими делами в армиях и округах. Но это только один из каналов. Другой источник сообщил: «Твой бывший курсант Крапивин попал в нехорошую историю». На что капитан ответил: «Я давно не отвечаю за него». – «Отвечать придется другому», – последовал ответ. Центр снайпинга частенько посещали контрразведчики, особисты. Они «пробивали» курсантов на предмет связи с криминалом, и каждый стрелок состоял на особом контроле в ФСБ. Кого-то забирали на две-три недели. Кто-то возвращался, не пройдя многодневных тестов, и получал предписание в воинскую часть, кто-то сразу уходил в силовые подразделения службы безопасности.

И Андрей точно знал, что пятеро курсантов были задействованы в конкретных операциях.

На вопрос: «Чем вооружены телохранители Дронова?» – Проскурин ответил:

– Пистолетами и стандартными автоматами в кейсе – «скрипками», на языке охранников. Фактически они держат оружие в руках и в любой момент готовы открыть огонь. Один из телохранителей всегда прикрывает патрона бронещитом, который также раскладывается из кейса. Он закрывает его как раз со стороны нашей огневой позиции.

– Ясно, – сказал Близнец.

Затронув тему защищенности, он автоматически переключился на другую: возможность отхода. Снайпер – не самоубийца. После выполнения задания либо в случае обнаружения (или возникновения угрозы обнаружения) он должен иметь возможность быстро и незаметно покинуть свою огневую позицию. В этом деле оба пункта оказались спорными. Что касается обеспечения скрытности, то этой темы коснулся сам инструктор, сказав, что доставкой оружия займутся другие люди. Чтобы никто из посторонних не смог обнаружить («встретить дважды одно и то же лицо») снайперов на подходе или на самой позиции. А на самом огневом рубеже нужно будет воспользоваться средствами маскировки.

Это слабые стороны. Сильных ровно столько же.

Удобство наблюдения. Огневая позиция в доме напротив соответствовала этому требованию. Фактически не было «мертвых зон» между снайпером и целью. Был просто коридор, в который и должны влететь две пули.

Прикрытие.По большому счету, это работа на месте, на позиции. Если снайпер находится внутри помещения и стреляет через окно, то затемняет стену позади себя.

Близость к цели.Считай, обеспечено поражение одним выстрелом. За то говорило много факторов, включая квалификацию обоих стрелков и тактико-технические возможности оружия.

Проскурин проделал значительную часть работы, пусть и не все, но половина удовлетворяла перечисленным выше требованиям. Они воедино сплетались в следующий вопрос: в чем уязвимость снайпера?

Во-первых, в том, что нелегко найти место для огневой позиции, поскольку такие места можно относительно легко определить путем наблюдения и логического размышления. Снайпер должен выбирать огневую позицию заранее, чтобы наметить ориентиры, просчитать расстояния, углы места цели, «мертвые зоны»... Он должен лично произвести разведку местности. И эту часть работы взял на себя Андрей Проскурин, а его напарник довольствовался лишь планами и схемами. Вот и еще один минус. А если бы осуществлялись мероприятия по обнаружению либо самого снайпера, либо его наблюдателя, либо снайперских огневых позиций? Вопрос.

Что еще взвалил на себя капитан, вместе со своим напарником шагнувший в ранг снайперов-террористов и не имея ни малейшего прикрытия? Тщательно изучил информацию о постоянных маршрутах объекта ликвидации. Однако опроверг истину, что удобные места для снайперских засад такие, где объект выходит из здания либо из транспортного средства.

– Мы еще не раз вернемся к планам и картам, – пообещал инструктор. – Пора переходить к практике. Поедем в школу, постреляем.

Близнец согласно кивнул. Из его головы выветрились лишь те мысли, которые мешали «обзору», но остались другие, те, что неотступно следовали по пятам: подоплека этого дела. Им двигали три составляющие – месть, идеология и помощь. Но убеждение, или скорее миропонимание, что в общем-то не одно и то же, больше подхлестывали, подсвечивали в спину идущему позади Близнеца инструктору. Номеру второму по раскладу. Номер первый – это он, Близнец. Витька-дембель.

Губы снайпера расплылись в улыбке, когда он вспомнил Машу...

Он не мог отделаться от противоречивых чувств. Ему страшно хотелось позвонить ей, но он не знал, о чем говорить. Представил, как будет дышать в трубку – как последний маньяк-идиот. Пару раз он даже набрал ее «божественный» номер: 555-01-23, чтобы сурово попросить секретаршу «небесной канцелярии» позвать к телефону хозяйку. Но оба раза нажимал на рычаг, едва диск на телефонном аппарате заканчивал свой бег. В конце концов он порвал Машину визитку – «клочки полетели по закоулочкам», и выбросил в мусорное ведро. Про своего бывшего одноклассника Олега Лосева, который спал с «девушкой его мечты», начал думать в одном ключе: «Сволочь! Увижу – убью!»

Виктор встал вслед за инструктором и рассовал по карманам Машиного подарка сигареты и зажигалку. Проходя мимо торшера, вдруг включил его, дернув за шнурок. И выключил – потянув плавно. Как спусковой крючок.

* * *

В тире шла не простая пристрелка, а генеральная репетиция. Уже после первых пяти пристрелочных выстрелов Виктора, которые не могли не порадовать инструктора (в центре черной пристрелочной мишени виднелось отверстие не больше двух сантиметров в диаметре, куда Близнец уложил все пять пуль), оба снайпера перешли к отработке сложного приема стрельбы вдогонку.

Тир был длинным и широким. Он разделялся на сектора, отгороженные друг от друга деревянными щитами. Огневой рубеж – обычный барьер с широкой полкой, на нем лежали эластичные подушки для упора, коробки с патронами, средства наблюдения. Небольшой подъем у самых мишеней. Однажды Виктор дал этой обстановке, где пахло порохом, оружейным маслом, где пол покрывал толстый слой опилок, определение манежа. Его не покидало ощущение, что он находится в цирке: тот же барьер, опилки, схожие и в то же время разнящиеся запахи.

– Шик! – Близнец недоверчиво качал головой, боясь выпустить из рук винтовку. Для него она была произведением Амати в руках скрипача-лауреата. – Жалко использовать ее на такой короткой дистанции. Мы бросим ее?– спросил он про свою винтовку и нисколько не думая о ее копии в руках Проскурина.

– Да, бросим, – ответил капитан. Он передернул затвор своего «марка», загнав патрон в ствол. – С одной стороны, выстрел несложный, с другой – мы будем работать в городских условиях. На улицах порывы ветра всегда неожиданны, как сквозняки. Ветер может быть попутным, встречным, косым в четырех направлениях. Если ветер будет постоянным к моменту выстрела – сделаем поправки.

Проскурин долго не отрывал глаз от молодого напарника, пожалевшего о короткой дистанции.

– «СВД», дистанция шестьсот метров, ветер боковой умеренный справа, атмосферное давление – норма, температура плюс пятнадцать.

Близнец ответил не задумываясь, механически, даже не глядя на инструктора.

– Поправка на ветер – плюс шесть и четыре, поправка на деривацию – один и четыре, общая поправка плюс пять и четыре. Это один с четвертью деления бокового барабанчика. Я таблицу умножения хуже знаю, товарищ капитан.

Товарищ капитан...

Он в тире, ему задают простейшую задачу, которая решается в доли секунды (ветер справа – поправку на деривацию отнимают от поправки на ветер, если ветер слева – обе поправки складывают), оттого снова почувствовал себя курсантом. Однако сейчас мог ответить так, как не посмел бы ровно два года назад: «Я могу и без введения поправок целиться – «посажу» цель на риску вправо или влево, и готово!» Он не только мог, но и делал это, «сажая» чеченских боевиков на риски.

– К делу, – поторопил товарища Проскурин.

Оба снайпера заняли огневую позицию. Капитан – первый стрелок – чуть впереди. Второй снайпер смотрит в прицел, отстоящий от глаза на семь сантиметров. Он должен видеть и цель в оптике, и движение своего напарника. Выстрелу будет предшествовать голосовая команда, и все же Виктору придется уловить тот момент, когда капитан потянет спусковой крючок. Чтобы повторить его движения мгновением позже.

Проскурин намеренно долго держал второго снайпера в напряжении. Прошло полчаса, прежде чем он дал о себе знать:

– Вижу, стреляю!

Выстрел.

Второй.

– Хорошо, Витя! Еще раз.

Еще раз – уже через сорок минут. Потом через двадцать. И каждый раз Проскурин радостно выкрикивал одну фразу: «Хорошо, Витя!»

Крапивин был словно связан с первым стрелком таймером. Время для него текло с опозданием на сотые доли секунды. Один прикрывал глаз словно для того, чтобы открыть глаз другому. Нажимал на спуск своей винтовки, чтобы спустить курок на другой.

Близнец не понял, намеренно ли инструктор мазал. Сам он попадал точно в центр черного круга, а пули Проскурина ложились вразброс, даже кучности не наблюдалось. Он бил то поверх центра, то по низу, то сбоку. Если соединить его пули прямыми линиями, то они образуют крест. Крапивину показалось, что капитан моделирует эффект отклонения пули от траектории полета от соприкосновения со стеклом. Но как бы то ни было, эти отклонения не могли повлиять на главный выстрел второго снайпера: отверстие в стекле будет достаточным, чтобы вторая пуля не встретила на пути никаких препятствий. Кроме одного. Последнего.

Крапивин давно обратил внимание на два кейса. Ну, если висит ружье, значит, оно должно выстрелить, рассудил снайпер. Когда они отстреляли по три магазина, по пять патронов в каждом, и вычистили финское оружие, Проскурин положил оба «дипломата» на барьер и открыл.

Близнец увидел «первый вариант», предложенный Андреем: российские компактные мелкашки «СВ-99». В собранном виде общая длина составляет ровно метр. При снятом прикладе и глушителе длина получается в два раза меньше и в таком виде оружие легко умещается в практически любой «дипломат».

– Это наша подстраховка, – пояснил инструктор. – Вместо пистолетов. Если попадем в неприятности, из пистолетов не отстреляешься.

Вместо приклада с регулируемым затыльником и щекой, который отделялся от стреляющего агрегата нажатием всего лишь одной кнопки, Андрей установил пистолетную рукоятку. Получилась укороченная конфигурация оружия.

– Удобно при подходе к боевой точке и отходе от нее, правда?

Проскурин неожиданно рассмеялся.

* * *

Полковник Терехин принял телефонный звонок, поступивший ему на сотовую трубку. Звонивший не поздоровался и не назвался. Тем не менее Николай узнал его по голосу, и звонить он мог только по конкретному делу. Оно не стояло на первом месте, только полковник о нем не забывал. Это был пункт, пунктик; пусть и не сильно, но они способствовали продвижению Терехина по служебной лестнице и доказывали, что опер всегда опер.

Эти пунктики были разнообразными, отличались друг от друга, иначе Терехина раскусили бы в два счета.

– Он в кафе «Троя» на Ленинградском проспекте, – докладывал терехинский агент. – Отморозок с юго-запада. Шкаф под два метра, лет двадцати семи, стрижен коротко. Одет в белую майку с короткими рукавами. Вместе с ним два парня. Наша штучка у него.

– Ага... – Терехин незаметно нажал на кнопку «Сименса», прерывая разговор, и сказал в трубку: – Ничего не слышу, сейчас перезвоню. – Он подмигнул майору Соловьеву, который невольно прислушивался. – Подруга звонила, приглашает пообедать.

Николай набрал номер своей знакомой.

– Здравствуй еще раз. Сейчас хорошо слышно? «Троя» на Ленинградском проспекте... – Он цокнул языком. – Ты хоть раз была там? А что, нормальное приглашение, ничего против не имею. Я, кстати, сегодня еще не обедал. Да. Думал, что ты уже не звякнешь. Да я бы не ушел тогда, если бы не дела. Что значит – смылся? – Николай подошел к столу Соловьева и дал послушать возмущенный женский голос. Кивком головы спросил: «Что там?»

Вадим шепотом ответил:

– Ругается... Говорит, что ты подсадил ее на пол-«штуки».

– Было дело. «Белый ужин». Дамы угощают кавалеров. Алло! – Николай снова включился в разговор. – Плохая связь. До встречи. Уже еду за тобой. Вот так, – посетовал он, пряча трубку в карман, – работать спокойно не дают. Где эта «Троя», знаешь?

Майор покачал головой: «Нет».

– Ну ладно. Как говорит наш шеф: зачем мне география, коли извозчик довезет?

Полковник был на месте ровно через полчаса после поступившего от осведомителя звонка. Николай был не один. Вместе с ним в кафе – стандартная закусочная бизнес-ланч – вошла симпатичная брюнетка лет двадцати пяти. Терехин первым делом отыскал глазами отморозка. Действительно, шкаф под два метра. Он сидел за крайним столиком в компании двух парней. Терехин вел свою девушку прямо к ним, словно не замечал за разговором с подругой никого. Он остановился в шаге от столика, когда громила на всякий случай вытянул руку и подался назад.

Николай выжал на лоб все морщины, которые только смог.

– Опля! Мое место занято.

Завязать ссору было делом одной секунды. Однако рановато. Но первый шаг нужно сделать уже сейчас. Полковник оглядел компанию и поздоровался:

– Привет, парни! Не знаю почему, но вы сидите там, где обычно сижу я. Да вы не вставайте, сидите, я другое место найду. Извините, если что не так.

Николай развернулся и сел за соседний столик. Подозвал официантку и выложил на стол три сотни.

– Два ланча и... пару пива. – Еще пятьдесят рублей, – улыбнулась девушка.

– У тебя есть полтинник? – спросил Николай свою спутницу и изобразил невинную улыбку. Девушка долго смотрела на него, но все же полезла в сумочку.

Столики в кафе «Троя» были вынесены на веранду. Официантки периодически скрывались за дверью – она вела в основное помещение и на кухню. Девушки были одеты в короткие юбки-шотландки, гольфы, белые рубашки и короткие галстучки, расширяющиеся книзу. Когда обе официантки оказывались рядом, их невозможно было отличить от дуэта «Тату».

Пол веранды, отделенный от тротуара кованой оградой, был устлан зеленым, как весенняя трава, паласом. Столы круглые, тяжелые, состоящие из двух половинок; казалось, что они раскладываются. Николай сидел к парням вполоборота, но боковым зрением не выпускал их из виду. Его подруга что-то говорила, но он слушал невнимательно. Расслышал начало фразы: «А ты мог бы?..»

– За деньги? – на всякий случай спросил Терехин.

– Что – за деньги?

– Смочь. – Николай даже рассмеялся над этим словом. Ему показалось, он произнес его впервые в жизни.

Подруга была в джинсовой паре, на голове лихой хайер. Николай подцепил ее пару недель назад. Просто ехал на джипе, увидел прикольную чубатую телку, притормозил, подмигнул, привез домой. Потом еще разок встретился. И снова увидел «проклятье» на своем роду. Новой знакомой сразу приглянулась его двухкомнатная квартира, и она вела себя в ней как хозяйка. Точнее, начала вести. Николай отвез ее в какую-то безымянную кафешку, заказал жратвы и выпивки на пятьсот рублей и бросил там. Посчитал, что поступил по законам природы: вывез, как птицу в клетке, на волю и открыл дверцу.

У Николая была одна особенность. Когда он с кем-нибудь здоровался, всегда делал мысленные комментарии, говорил то, что на самом деле думает про человека. Вроде – «ну и придурок!», «какое же ты говно». Приветствуя подругу, выбежавшую из подъезда, он чуть слышно прошептал: «Прическа у тебя – как в трусах».

Парни за соседним столиком допили пиво, разговор, похоже, идет к концу. Еще пара-тройка минут, и они встанут из-за стола.

Николай обернулся на них, поймал беспредельный взгляд громилы, спокойно выдержал его и спросил:

– Чё ты уставился? – Чуть одернул пиджак и повел шеей, словно она затекла. Отворачиваясь, он уже тише обронил: – Придурок.

Все, понеслось, поехало. Полковник уже плохо разбирал слова, звучавшие все громче. Расстояние до парней, один из которых имел при себе австрийский «глок», было небольшим, и голоса звучали уже над ухом. Терехин не стал дожидаться, когда ему сунут кулаком в рожу или поднимут над столом за пиджак. Он выхватил из-под себя тяжелый стул и, делая шаг назад, запустил им в самого высокого парня. Тут же в его руках появился табельный «макаров», уже снятый с предохранителя. Над головой полковника полоскался на легком ветру изумрудный тент. В него, поднимая вооруженную руку, Николай выстрелил и снова опустил оружие. Фактически находясь за спиной своей спутницы, он толкнул стол ногой, освобождая место.

– На пол! – прикрикнул он на парней. Прищурился и склонил голову к оружию, подчеркивая свои намерения. Справа от него застыла официантка с фирменным подносом. Полковник бросил ей: – Звони в милицию. Назови мою фамилию. Я полковник Терехин. Живей!

Милицейская машина подъехала к «Трое» со стороны Беговой спустя всего три минуты. Пока стражи порядка бежали к кафе, с другой стороны, отрезая оба потока машин сиреной и блеском маячка, подрулила еще одна.

Не выпуская оружия, Терехин левой рукой вынул удостоверение и направил его в сторону подкрепления.

– Полковник Терехин, ФСБ. Быстро вы приехали, ребята.

Азаряновский «глок» лежал в барсетке. Рукоятка пистолета была пуста, длинный магазин находился в другом отделении сумочки. Милиционер, производивший обыск на месте, покачал головой: «Ух ты!»

– Товарищ полковник, оставьте свои координаты, – попросил капитан милиции, подъехавший на второй машине.

– Да, конечно. – Терехин продиктовал ему свой рабочий телефон. – Позвоните завтра. Там решим, я подъеду к вам или вы ко мне.

Когда инцидент был исчерпан, к Терехину подошел менеджер «Трои» – молодой парень лет двадцати трех. Он положил на стол триста пятьдесят рублей и деловито добавил:

– За счет заведения.

Деньги Николай отдал подруге:

– С меня еще полторы сотни. Везет мне сегодня.

Ему не часто, но все же везло. Некоторые так и называли его – везунчиком. Только не в приказах по управлению. Там все было строго: «За проявленное мужество и содействие органам МВД в поимке и обезвреживании опасного преступника объявить полковнику Н.Н. Терехину благодарность с занесением в личную учетную карточку».

– А мы не могли бы... – заикнулась было подруга, глядя на мужественного собеседника с обожанием.

– Нет, – быстро ответил Терехин. – Не сегодня. Два раза в один день не везет. Я отвезу тебя домой.