Текст книги "Гончаров разгадывает семейную тайну"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Не утруждай себя, просто ты решил окунуться в прошлое, а заодно и помолодеть на двадцать лет.

– Можно сказать и так, поехали, по пути попытаюсь передать тебе мое состояние.

– Ты мне десятку на дорогу зажал, а тут целое состояние.

– Ты понимаешь, Костя, дыма без огня не бывает, – выруливая на магистраль, сообщил он. – Это я к тому, что, по моему мнению, Логинов легенду о неверности жены взял не с потолка. Может быть, когда-то ему пришлось с этим столкнуться. Короче говоря, у меня появилось ощущение, что в этой игре не хватает какой-то фигуры. Нет, она есть, иначе бы не состоялась партия. Она есть и, более того, играет активно, но вот только нам с тобой ее не видать. Как мне ее не было видно и двадцать лет назад.

– А ты ее искал?

– Вопрос совершенно справедливый. Нет, тогда я ее не искал, но, наверное, подспудно постоянно думал об этом, потому что память уж очень услужливо предоставила мне картину забытого прошлого, а главное – то состояние тревоги, которое я испытывал тогда. Нет, не за себя, а за своих подопечных. Сегодня в голову мне пришло удачное, на мой взгляд, сравнение. Я подумал, что с исчезновением Логиновой в их доме появилась мина с не известным никому кислотным взрывателем. Никто не знает, когда он сработает. В общем, по моему мнению, убийство Логиновой и смерть Логинова это звенья одной цепи, и они не последние. Хотя я вполне допускаю, что фигуры они второстепенные.

Выбросив меня возле дома Логиновых, Мамай поехал на ферму, дабы собственными глазами взглянуть на подстанцию. Вовремя заметив мой приезд, Варвара выскочила навстречу. Недоуменно посмотрев на перебинтованную голову, она приложила палец к губам, утащила меня в летний пристрой и только там воровато протянула спичечный коробок с часами.

– Насилу забрала, больше часа их штурмовала. Устала из одного кабинета в другой бегать. А что касается папашиной гибели, как вы и просили, я все вспомнила в точности, но только ничего нового рассказать не могу.

– Не страшно, Варвара Сергеевна. А вы не припомните, где в этот момент находилась ваша сестра?

– Господи, неужели же вы Танюху в чем-то подозреваете?

– Я сейчас всех подозреваю, даже вас. Так где она была?

– Она ездила в банк и вернулась, когда его уже увезли.

– Кто может это подтвердить?

– Не знаю, наверное, банковские служащие, но вообще-то если вы мне верите, то я вам говорю, что она точно была в банке, потому что привезла деньги по чеку, который накануне подписывал отец.

– Ясно, теперь скажите, что за тип болтается по скотному двору? Его зовут Валера Ермаков. Вы его хорошо знаете?

– Да так, но парнишка вроде неплохой, работящий. Он еще с весны к нам приблудился, сначала с Клушкой по дискотекам обжимался, потом на ферму стал заглядывать. То с Клушкой тискается, а то и поможет чего. Отцу он приглянулся, а тут как раз дядя Коля, наш шофер, опять в пике ушел. Тогда-то отец его на работу и взял. Нет, ничего плохого я сказать о нем не могу. Скорее, наоборот.

– Верю, мне он тоже понравился, психованный только.

– Так ведь били сильно его в милиции, заставляли в чем-то сознаться, а в чем там сознаваться, когда я сама, своими глазами видела, как все произошло.

– Если бы били сильно, то он бы непременно сознался, даже в том хотя бы, что это он убил эрцгерцога Фердинанда и развязал Первую мировую войну.

– А вы не смейтесь, они это могут.

– А я и не смеюсь, потому как знаю не понаслышке. Вы мне, Варвара Сергеевна, на днях, а точнее, позавчера рассказывали один интересный обычай вашего дома. Будто бы ваша покойная мать первого октября дарила вам красивые платья и угощала конфетами? Я ничего не перепутал?

– Нет, это действительно так.

– А с какого времени и почему у вас была заведена такая традиция?

– Почему, я не знаю, кажется, это я вас просила выяснить. А с каких пор? Да сколько себя помню. Она и перед "отъездом" дня за два приготовила нам подарки. Велела отцу нам их передать первого октября, про это я в окошко подглядела. А он, подонок, на первое октября подарил мне совсем другую куклу. Ну а больше мы этот день не отмечали и теперь отмечать не будем, потому что первого октября он, слава Богу, подох.

– А почему вы думаете, что кукла была не та?

– Здрасьте! Неужели семилетняя девчонка не различит куклы? А вот куда он подевал мою, ту, что мама оставила, до сих пор не могу понять. Я его об этом сразу же спросила, но он так на меня наорал, что раз и навсегда отбил охоту спрашивать.

– Спасибо за информацию, не смею вас больше задерживать.

– Извините, Константин Иванович, я понимаю, что еще слишком рано, но все же...

– Завтра утром я вам позвоню, – ответил я и собрался улизнуть со двора незамеченным, но этого мне не удалось – возле калитки меня поджидала Татьяна.

– А вы, никак, решили посещать нас инкогнито? Или шуры-муры с сестренкой закрутили? Батюшки, а что это у вас с головкой? – подбоченившись, насмешливо спросила она. – Неужто Варька не дала? Какой пассаж! А вы у меня попросите. Я дам. Какая вам разница, на рожу мы обе корявые.

– Благодарю вас, над вашим предложением я обязательно подумаю.

Мамаевский "Москвич" ждал меня в конце улицы. Плюхнувшись рядом, я спросил Толика, какой диагноз относительно подстанции ему удалось поставить, но он только неопределенно помотал головой и запустил двигатель.

– Я ничего в той подстанции не понял, – старательно объезжая вековую лужу, посетовал Мамай. – О каких шести тысячах можно говорить, если там стоит трансформатор, понижающий до трехсот восьмидесяти? Оно понятно, что и триста восемьдесят могут скорехонько тебя препроводить на тот свет, но зачем говорить о шести тысячах?

– Дело не в этом, я удивляюсь, почему не сработала защита.

– Ну тут-то ничего особенного нет, его вполне могло шмякнуть с верхнего контура, ведь шел ливень. Да черт его знает.

– А у меня более интересные новости, – сообщил я немного погодя. – Я могу почти наверняка сказать, что кукла, подаренная проводнице Наташе, предназначалась средней дочке Варваре. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что чепуха все это. Не то мы с тобой делаем и, наверное, не там. Роемся, как кроты, у себя под носом, не обращая внимания на соседнее поле.

– Покажи мне то поле, и мы будем рыть там.

– Далеко то поле, Костя, надо ехать к ним на родину. Думаю, если бы я это сделал двадцать лет назад, то все бы было иначе. Ты где теперь живешь?

Назвав адрес, я задумался, переваривая его рекомендацию относительно Сибири. По большому счету, мысль эта была для меня не нова. Я прекрасно понимал, что четверть века назад чета Логиновых приехала сюда неспроста. Зачем им потребовалось менять место жительства и ехать в незнакомое волжское село, где у них нет ни родных, ни близких. Это бывает лишь в том случае, когда люди ищут лучшей доли. Но, судя по всему, они и там жили неплохо, по крайней мере, приехали к нам с деньгами. Сразу же купили домик и начали постройку теперешних палат. Про "Волгу" я вообще молчу. В то время она стоила целое состояние. От добра добра не ищут. Но они искали. Нет, скорее всего, хотели, обрубив старые концы, начать новую жизнь. Но этого не получилось, как видно, кусок шлейфа они с собой все-таки прихватили. Какой кусок и какого шлейфа? Это можно узнать только там, где он остался. В Сибири, в Листвянке, кажется, так называется село, откуда они приехали.

– Здесь, что ли? – притормаживая, прервал мои размышления Мамай.

– Ага, тут и находится зимняя резиденция Кости Гончарова. Поскольку ты за рулем, то приглашаю тебя на чашку чая, Людмила Алексеевна вашему визиту будет необычайно рада.

– Как-нибудь в другой раз, извини, но у меня дочка замуж выходит, а сейчас подготовительный период. Весь дом вверх коромыслом. А вот телефончик свой дай.

Записав свой номер, я вышел из машины и уже собирался заходить в подъезд, когда он, выскакивая из машины, меня окликнул:

– Кот, черт тебя забери, чуть не забыл!

Из открытого багажника в бумажный мешок он забросил двух жирнющих кролей и протянул мне.

– Не-е-ет!!! – истошно завопил я. – Только не это! Я не возьму!

– Как знаешь, но это элитная порода, именуемая шиншилла, – рассмеялся он, сел в машину, хлопнул дверцей и уехал.

Осиновым пнем я неподвижно застыл возле подъезда, понимая весь ужас случившегося. А возле моих ног зловеще шуршал и шевелился бумажный мешок. Ну что за злое провидение меня преследует? Если так пойдет и дальше, то в ближайшем обозримом будущем мне подарят африканского слона. Вздохнув, я потащил мешок домой, а весил он килограммов десять. На первых же ступенях он порвался, так что дальше мне пришлось тащить их за уши.

Поскольку руки у меня были заняты, то стучать в дверь мне пришлось ногами. Это, видимо, очень рассердило Милку, потому что, находясь еще по ту сторону двери, она начала сильно ругаться и обзываться всякими обидными словами, а когда увидела меня воочию и во всей красе, с перевязанной головой и двумя до пола висящими кроликами, ее слова стали просто оскорбительными, потому что они касались моего мужского достоинства и ума, в наличии которого она позволила себе усомниться.

– Это что за зайцы? – Немного остывая, она показала на симпатичных зверей.

– Милочка, ты ничего не понимаешь, это элитные шиншиллы.

– И где ты их поймал? Опять в постели у своей рябой девки? Охота, как я погляжу, была долгой и отчаянной, ты сражался всю ночь и даже головы своей не пощадил.

– Ты не права, кроликов мне подарил Мамай, – отпуская зверей, правдиво ответил я.

– Только не надо делать из меня идиотку, сейчас ты скажешь, что ты и ночевал у него и что машина у тебя сломалась.

– Нет, машину у меня отобрали еще по дороге к нему, было совершено вооруженное ограбление, в результате которого я и лишился автомобиля, но ты не волнуйся, об этом уже заявлено.

– Как мне надоело слушать твой треп и... Костя, но ведь они тоже гадят! удивленно воскликнула супруга, пробуя тапочкой кроличий горох, и даже дернула носом, показывая высшую степень брезгливости.

– А ты думала, это исключительно твоя привилегия? И по-твоему, они все должны носить с собой?

– Мне плевать, что они должны, а что нет, только сейчас же убирай их отсюда.

– Куда? – задал я гамлетовский вопрос и нырнул в холодильник.

– А меня это не интересует, здесь у меня жилая квартира, а не уголок юного натуралиста. Чтобы через час их не было.

Плотно прикрыв комнату, она уединилась, а мы остались втроем. Почистив три красные морковки, я две из них отдал кроликам, третью же оставил себе на закуску. С упоительным хрустом они накинулись на овощи, а я, с не меньшим аппетитом выпив водки, уснул на кухонном диванчике.

Проснулся я поздним вечером от какого-то стука и неописуемой вони. Причину стука я определил сразу: верные своим привычкам, расположившись под столом, кролики азартно занимались любовью, но до этого они настолько старательно загадили кухню, что я был вынужден согласиться с Милкиным решением по поводу их выдворения.

– Проснулся? – не решаясь открыть дверь, через стекло спросила жена. Какого же черта ты врал мне про машину? Или делать тебе больше нечего?

– Клянусь, моя лапушка, все как на духу рассказал. Ничего не утаил, чтоб лопнули мои глаза, чтоб век мне не видать воли.

– Ну хватит, я от тебя ухожу, – напряженно следя за моей реакцией, осторожно сообщила она. – Всему есть предел, и твоему вранью тоже. Ну что ты молчишь?

– Жду, когда ты пойдешь.

– Не дождешься, а вот врать я тебя отучу.

– Да клянусь тебе, все, что я рассказал, – чистой воды правда.

– Посмотри в окно.

– Смотри, если тебе надо, а у меня есть занятие куда более увлекательное. – И с этими словами я выпил остатки водки и показал ей язык.

– Я-то уже смотрела, а тебе не вредно, может, поменьше врать будешь. Ты бы хоть поставил ее не так заметно, а то прямо на виду, перед самым подъездом.

– Кого поставил? Перед каким подъездом?

Ничего еще не понимая, я подошел к окну и ахнул. Совершенно без намордника, живая и невредимая, перед входом стояла моя машина, и отрицать этот факт было бессмысленно. Идиотски открыв рот, я смотрел то на нее, то на стоящую за стеклом Милку.

– Только не делай вид удивленного браконьера, которому с неба на спину упал кабан. Смотреть на тебя противно.

– Милка, – жалобно заныл я, – я правда не знаю, как она здесь очутилась. Может, ее заминировали и коварно нам подогнали?

– Совесть у тебя заминировали, и когда только она у тебя взорвется?

– Хоть на куски меня режь, я ничего не понимаю.

– Зато я прекрасно все понимаю, кобель ты бесхвостый. С какой бабы очки снял? – Выдернув из носового платка очки, она возмущенно тыкала ими в стекло.

– Тупица, там же отпечатки, – застонал я от собственного бессилия перед ее необузданной глупостью и непомерной ревностью. – Я содрал их с преступницы в самый последний момент, когда они разбивали мою голову.

– Ты не очки с нее сдирал, скотина, ты трусы с нее сдирал! За это и получил по своей безмозглой голове. И мало получил, насильник собачий, я на ее месте вообще бы тебя убила.

– Да пойми же ты, наконец, чертова кукла, – взмолился я в изнеможении, – я говорю тебе правду. А вот насчет машины, тут я и сам ничего не понимаю.

– Ах, не понимаешь? И откуда у тебя в кармане оказались золотые женские часики, ты, конечно, тоже не понимаешь. Мне бы такое непонимание.

– Про часы я знаю, часы той женщины, которая к нам позавчера приходила.

– Вот как, оказывается, она расплачивается не только зайцами, но и золотом. Гончаров, я горжусь, твои котировки растут.

– Оставь часы, дура, – не выдержав, вспылил я. – Это часы ее матери.

– А что же она у тебя такая неряха, дарит тебе дорогую вещь в ужасном состоянии. Могла бы хоть их почистить, отремонтировать...

– Нет, не могла, потому что часы только недавно сняли со скелета ее матери, который был замурован в фундамент их дома, а не идут они по той причине, что двадцать лет, пока она там лежала, их никто не заводил.

– О Боже! – Кажется, наконец-то она мне поверила, потому что, брезгливо дернувшись, она уронила реликт на пол. – Ой, что я наделала...

– Если сломала механизм, тебе придется уплатить стоимость всех часов или купить аналогичные, – бесстрастно, но с внутренним ликованием констатировал я. – По моей прикидке, чистый вес корпуса и браслета составляет не менее тридцати граммов. Учитывая, что они 583-й пробы, несложно подсчитать, что у тебя таких денег нет.

– Прости, но я же не нарочно, я не хотела.

Дрожащей рукой, через салфетку она подняла их и, чуть не плача, протянула мне.

– Это будет тебе трудным, но хорошим уроком, – монотонно, не слушая ее, продолжал я. – И впредь перед тем, как лезть в чужой карман, ты хорошенько подумаешь.

– Конечно, но зачем ты притащил домой такую страшную штуку?

– Это не твоего хилого ума дело, женщина, не мешай мне, лучше займись домашним хозяйством, а я должен подумать.

– Куда мне девать твоих тварей? Я их выброшу.

– Не возражаю, но лучше свезем их к тестю на дачу, и всего через год мы получим от них миллионное потомство, поскольку они размножаются в геометрической прогрессии. Но это потом, а пока не забудь помыть за ними пол.

В комнате, вооружившись лупой, я приступил к обследованию часов.

Название их я прочесть не мог, но для меня значения это не имело, меня больше интересовала задняя крышка. Но и здесь меня ждало разочарование. К сожалению, даривший словоблудием не страдал, это я понял по более чем лаконичной гравировке: "Любимой Ольге" было написано по кругу, а в центре значилась дата – 1965. Вот и вся информация, которую мне удалось почерпнуть. От огорчения мне даже пришлось немного выпить.

Особо ни на что не надеясь, я скальпелем отковырнул крышку, и тут меня ожидал сюрприз. На ее обороте я без труда прочел переплетенную вязь аббревиатуры: "АСБ-ОИТ". Буквы эти ровно ни о чем мне не говорили, и, как я ни старался, инициалы Логинова С. В. никак к ним привязать не получалось.

Вторая группа букв – ОИТ – тоже вызывала некоторое недоумение, но его разрешить я был в состоянии. Найдя врученную мне Варварину визитку, я с удивлением вчитался в номер. Он был шестизначным, а значит, городским. Озадаченный этим обстоятельством, я накрутил диск, уже готовый к любым неожиданностям. Но на сей раз Бог миловал, к аппарату подошла Татьяна и на мою просьбу пригласить Варвару ответила неожиданно вежливо и располагающе:

– Одну секундочку, Константин Иванович, но сначала поговорите со мной, я бы хотела принести вам извинения за свое дурное поведение.

Ети ж твою мать, ну прямо лорд Байрон, а не коровница-матерщиница! подумал я и в тональность ей ответил:

– Ну что вы, госпожа Логинова, какие такие глупости вы говорите, вас и слушать смешно! Мы же не какие-нибудь там всякие, мы понятие об вас имеем, разумеем, в каких вы раздражительных чувствах пребывали-с. И никаких претензий от нашей стороны быть на вас не может-с.

– Ну вот, я с вами серьезно, а вы скоморошничаете. Я что у вас хотела спросить: кто тот мужчина, с которым вы сегодня приезжали?

– А что, он вам понравился? Могу познакомить, но, к сожалению, он женат.

– Да нет, я не о том, об этом я уже и думать забыла, но от знакомства с ним не отказалась бы. Что-то в нем есть притягивающее и интригующее, я после вашего отъезда просто не нахожу себе места. Кто он?

Интересно, как она смогла его рассмотреть, если машина стояла в конце улицы? – подумал я, а вслух ответил:

– Мой добрый приятель. Если вы приготовите приличный стол, то я обязуюсь завтра же к вечеру его привезти.

– Нормально, я тогда с утра Клавку за холку – и вперед. К обеду она у меня кучу пельменей настреляет. Он что квасит? – Закончив официальную часть, Татьяна перешла на деловой язык. – Да это без разницы, у меня водка всяко-разная. Ну ладно, договорились, а то Варька тут уже из штанов вылазит.

– Ой, Константин Иванович, не слушайте вы ее, она сегодня после вашего отъезда сама не своя ходит. Никак я не думала, что вы так поздно позвоните. В чем дело?

– Хочу вам задать несколько вопросов... У вас есть, кстати, параллельный телефон?

– Нет.

– Хорошо, отвечайте, только односложно. Как звали вашу мать?

– Ольга Ивановна.

– Это я знаю, меня интересует ее девичья фамилия.

– Тихонова.

– Инициалы АСБ вам что-нибудь говорят?

– Нужно подумать, так сразу я не могу.

– Понимаю, подумайте, а потом мне перезвоните. И последнее, у вас бинокль есть?

– Есть.

– Жду вашего звонка.

Ну вот, удовлетворенно подумал я, кладя трубку, с одной группой букв разобрались. Значит, дедушку Варвары Сергеевны обзывали Ваней Тихоновым, какое приятное сочетание имени и фамилии. Ну что же, Ванятка Тихонов, по этому поводу нам с тобой надо выпить за помин твоей дочери Ольги Ивановны Тихоновой.

Но что может означать вторая группа букв? Что за таинственное АСБ? Если руководствоваться логикой, то, по идее, вторая тройка должна принадлежать Логинову Сергею Васильевичу. ЛСВ, но из того, что мы имеем, совпадает только одна буква "С", а этого маловато для построения даже песочной версии. Зато выплывает другая, которая в твоем мозгу, дорогой Константин Иваныч, зреет давно и упорно, просто ты как красна девица ее стесняешься. Боишься даже. А боишься потому, что та версия может привести черт-те куда. И если она верна, то помощи от Варвары Сергеевны я не дождусь, даже если буду очень ждать.

Жалко, что Мамай живет на даче, сейчас было бы самое время пригласить его на семейный ужин к трем сестрам, а заодно и обсосать ту мыслишку, что давно щекочет мои скудные мозги. Ничего не поделаешь, придется это важное мероприятие отложить до завтра. Хотя и завтра доставать человека, по уши погруженного в свадебные хлопоты, не очень тактично. А он, спрашивается, поступил тактично, когда воткнул мне двух вонючих кроликов с поэтическим названием шиншилла. Ладно, утро вечера мудренее.

Спал я плохо, потому как каждую секунду ожидал, что сработает минное устройство, наверное спрятанное в моей машине.

Разбуженный мною Макс пришел, когда еще не было семи. Он дотошно и скрупулезно осмотрел всю машину, нашел мои документы с деньгами и пришел к выводу, что можно запускать двигатель: правда, за благополучный исход дела он поручиться не может, так как ему неизвестно, что находится в аккумуляторе и в скатах. Протянув два длинных провода, мы, спрятавшись за подъездной дверью, зажмурили глаза и запустили движок. Довольный тем, что машина работает, а мы еще живы и даже из соседей никто не пострадал, я рассказал ему о своих вчерашних приключениях и попросил совета.

– Кислое это дело, Иваныч, скажи спасибо, что вернули.

– Вот это-то и настораживает меня больше всего. За каким же хреном они грабили? Чуть было меня не убили. И все для того, чтобы потом подогнать ее к самой двери? Я удивляюсь, как это они записку с извинениями не оставили. Что это все значит?

– Может быть, нападение было целевое и тебя просто предупредили? Подумай, кому ты перешел дорогу за эту пару недель?

– Если исключить наше последнее похождение, то никому. Дело, которым я сейчас занимаюсь, совершенно другого характера. Рэкета и крутых там нет и близко, старая деревенская история, своими корнями уходящая в прошлое. Странно все это.

– Плюнь и не думай, главное – тачка на месте.

– Нет, Макс, найти их нужно, уж очень они меня обидели, коварно обманули и больно ударили. Буду искать.

– По очкам, что ли? Но, Иваныч, это же глупо, в городе десяток магазинов оптики и сотни таких же частных лавочек, тебе потребуется пара месяцев, чтобы их все обойти, и нет никакой гарантии, что в конце концов ты чего-то добьешься. Возможно, она вообще покупала эти очки в Пекине или в Кислодрищенске. Возможно, аптека, где их приобрели, не ведет записей, словом, возможно, возможно, возможно... А если ты надеешься на отпечатки, то тут вообще труба. Наверняка ее пальчиков в картотеке нет. Бессмысленно все это.

– А я все-таки попробую, спасибо тебе за самоотверженную помощь, пока!

– Стой, Иваныч, ты куда?

– "Прощай, царевна, путь мой долог..."

– Погоди, я с тобой!

Не успел я опомниться, как он оказался рядом на пассажирском сиденье.

– Убирайся, тебе ж на работу.

– Заткнись, Иваныч, сегодня суббота, – пропел он и, довольный своей рифмой, загоготал. – Вперед, дранг нах ост! С чего мы начинаем поиски?

– С того, что ты уматываешь из машины, у тебя своих дел хоть отбавляй.

– А я покататься желаю, могу я хоть раз в месяц отдохнуть по-человечески?

– Ты и так два месяца в больничке отдыхал, – проворчал я и тронул машину. – Мы с тобой, Макс, начнем с того, что или сразу сузим круг поисков, или вообще откажемся от этой бредовой затеи.

Боря Майер имел окладистую бородку, крепенькое брюшко и пятидесятилетний стаж проживания на нашей грешной земле. Раньше он считался хорошим глазным врачом, а теперь, в эпоху новых русских, открыл фешенебельный оптический салон и повелел называть себя элитным оптиком. Тяга к коммерции у него появилась давно, еще в застойное время, тогда-то и тряс я его за фарцовку фирменными оправами. Дело в конце концов сошло на нет, и мы разошлись полюбовно.

В роскошной приемной – красная кожа, мрамор и никель – мы смиренно ожидали его аудиенции, разглядывая витрины-витражи с диковинными и дорогими оправами, среди которых я, между прочим, заметил точную копию моей.

Наконец, с его высочайшего позволения, мы были допущены до его руки. При виде меня он даже привстал с места и сделал несколько шагов навстречу, шумно и радостно при этом удивляясь.

– А я думаю, какой такой Гончаров? – Он покровительно-дружелюбно потряс мне руку, при этом совершенно не реагируя на Максово присутствие. – А это, оказывается, вон кто, сам Константин.., э-э-э...

– Иванович, – проглотил я его мнимую забывчивость.

– Ну да, ну да, что-то я не того, присаживайтесь. Кофе, чай, коньяк?

– Лучше ту ржавую брюнетку.

– Ну что вы, Константин Иваныч, как вы можете?

– Ладно, будем считать, что официальная часть и обмен любезностями закончены, и потому перейдем к делу. Что ты можешь сказать по поводу этой штуки? – На офисный стол я выложил одноглазую оправу. – Только не прикасайся к ней, там пальчики.

– Опять вы, Константин Иваныч, до кого-то хотите докопаться, и когда только вы бросите эту гнусную привычку?

– Когда последний убийца будет пойман и последний мошенник посажен! патетически воскликнул я и спросил: – У тебя машина есть?

– Да, "БМВ", – гордо, но подозрительно ответил он. – А в чем дело?

– Дело в том, что хозяйка этого лорнета очень любит кататься на "БМВ", но поскольку своего постоянного автомобиля у нее нет, то она периодически их угоняет, при этом с незадачливыми владельцами она обращается нехорошо – то голову прострелит, то кишки выпустит.

– Мне это не грозит, – сглотнув слюну, загрустил Боря, – у меня охрана.

– Боря, вытри сопли и не делай из себя ребенка. Где ты видел владельца престижной машины без охраны? Однако ей все равно удается делать свое дело. У тебя, наверное, автомобиль в отличном состоянии?

– Он новый, но не будем терять время. – Придвинув платок поближе, он, вооружившись лупой, заговорил: – Что я могу сказать по существу дела? Не очень-то много. Ну, во-первых, это "Кобра". Оправа очень дорогая и неподдельная, не всякому по карману. Куплена она сравнительно недавно, по крайней мере, следов долгого ношения на ней нет, но есть недавние повреждения механического характера. Можно сказать, что приобретена она не больше чем полгода тому назад. Расстояние между центрами дает основание предполагать, что тип лица...

– Тип лица мы знаем, все эти плюсы-минусы нам пока ни к чему, ты лучше скажи, где она могла их купить?

– Вопрос довольно трудный, но могу сразу сказать, что уличные торговцы таким товаром обладают едва ли, скорее, это ассортимент серьезных фирменных магазинов моего ранга или чуточку пониже. Их в нашем городе не больше десяти. Сейчас я назову вам их адреса, если вы пообещаете мне полную конфиденциальность.

– А ты не диктуй, ты возьми ручку в ручки и запиши, а конфиденциальность это дело плевое, это мы тебе гарантируем. Пиши.

– Константин Иванович, вы как ребенок! – Он так укоризненно и сожалеюще на меня посмотрел, что мне стало стыдно за свой пофигизм.

– Пардон, Борис... э-э-э...

– Абрамович.

– Ну конечно же Абрамович, прошу пардона, Борис Абрамович, за свою нетактичность. Диктуйте, Макс все запишет.

В первых трех салонах нас ожидало полное разочарование и облом. В одном таких оправ не было вообще, в другом не велась документация, а в третьем сказали, что не вправе давать нам информацию о своих клиентах без соответствующих на то документов с нашей стороны. В четвертый нас попросту не пустили, а вот пятый...

Стервозная сорокапятилетняя дама, не то совладелица, не то компаньонка, как-то уж очень заинтересованно посмотрела на "Кобру", а особенно на единственную линзу. Она даже протянула руку, но я вовремя отдернул платок и спросил:

– Вам знакома эта оправа?

– Конечно, у нас осталось еще шесть таких оправ, а всего их было восемнадцать. Но что, собственно, вас интересует?

– Нас интересует, кто приобрел именно эту оправу. У вас ведутся какие-то регистрационные журналы? Вы можете сказать, кто ее заказывал?

– Я много чего могу сказать, но могу и молчать. – Криво улыбнувшись, она украдкой зыркнула на обитую белой кожей дверь. – А вы можете?

– Что? – не сразу понял я, а когда сообразил, то было уже поздно.

– Ничего! – досадливо вякнула она и кинулась навстречу толстой бабе, выплывающей из кабинета: – Розалия Самуиловна, у меня все в порядке, не беспокойтесь.

– А чего это я должна беспокоиться? – трубно и высокомерно спросила дочь Соломона. – Твои проблемы, тебе и беспокоиться. Голова пусть болит у дятла. Скажи девочкам, пусть ко мне зайдут. – И с этими словами туша величаво заплыла в свою бухту.

Только теперь я сообразил, что все это время женщина старалась закрыть нас от Розалии своей спиной. Точнее, не нас, а меня, а еще точнее, мои руки, осторожно держащие пресловутую оправу. Чудеса, да и только.

– Уходите отсюда, – едва за начальницей закрылась дверь, прошипела она, но, видимо, любопытство и прирожденный сволочизм взяли верх, потому что от порога она нас окликнула, в чем я в общем-то не сомневался. – Дайте мне очки, – не глядя в нашу сторону, потребовала она.

– Зачем? – оценивая задницы снующих девок, спросил я.

– Я проверю диоптрии и тогда скажу наверняка. Что она натворила?

– Ничего, просто я случайно их нашел и хотел бы вернуть хозяйке.

– А-а, – разочарованно протянула интриганка, – ну тогда и возвращайте себе на здоровье, а я вам тут ничем помочь не могу.

– Простите, мадам. – Сообразив, что сделал непростительную ошибку, я попробовал исправиться. – Вы видите мою перевязанную голову. Ее разбила та самая фрекен, чьи очки сейчас у меня в руках. А кроме того, она угнала мой автомобиль, шестисотый "мерс", и я бы просил вас помочь мне отыскать мерзавку.

– Давайте мне очки, я все должна проверить, а вдруг это не она. Ждите меня возле хлебного павильона на той стороне улицы через час. А теперь уходите.

Подогнав машину к названному павильону, мы окопались и замерли в ожидании дичи. Время текло необыкновенно медленно, и поэтому, втайне от Макса, я посетил питейное заведение и через полчаса, поставив его уже перед фактом, вручил ключи.

Интриганка оказалась изощренной и опытной разведчицей. Она подползла неизвестно откуда и совершенно неожиданно вынырнула перед нашим носом. Сразу же оценив ситуацию, она мышкой юркнула на заднее сиденье.

– Господа, я надеюсь, вы джентльмены?

– О да! – горячо заверил я ее. – А чтобы вы в этом не сомневались, позвольте вам вручить наш маленький презент. – И с этими словами я протянул ей пластиковый пакет с бутылкой шампанского и коробкой конфет.

– Это совершенно лишнее, я делаю это исключительно в своих корыстных целях, потому что хочу принести этой семье как можно больше горя. Почему? Позвольте мне на этот вопрос не отвечать. Но шампанское я все-таки возьму, приятно его получить из рук таких обаятельных и мужественных мужчин.

Да не тяни ты резину, чертова кукла! – подумал я, внутренне соглашаясь с ее комплиментами. Макса они, конечно, не касались, потому как его рожу только в темноте и на приличном расстоянии можно было назвать обаятельной.

– Я проверила по карточкам, и мое предположение подтвердилось, оправа действительно принадлежит Вике Кравецкой, дочери нашей заведующей. Ошибки тут быть не может, потому что месяц тому назад я их ей сама подгоняла.

– Огромное вам спасибо, но не могли бы вы сообщить нам ее адрес?

– Да, непременно и адрес, и телефон. Я думаю, нет нужды вам говорить, что я от них зависима и ваши неосторожные действия мне могут сильно повредить.

– О чем вы говорите, мы даже не знаем, как вас зовут, и вообще видим в первый и последний раз. На этот счет у вас не должно быть никаких опасений.