Текст книги "Воскресное утро - 2 (СИ)"
Автор книги: Михаил Алексеев
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Посмотрел направления выстрелов: стреляла именно та незнакомая самоходка. Расстояние – метров 500 – 600.Озадаченно поскреб пятерней в затылке – не слышал он еще о таких орудиях. Потом, поразмыслив, понял, что все правильно: Красная Армия явно имеет преимущество в качестве танков, следовательно, немцы должны были озаботиться ответными мерами. Вот это одна из них.
Пауза длилась недолго. Сергей только успел собрать командиров взводов и показать пробоины на сгоревшей тридцатьчетверке. Примерно через час после взятия городка загрохотало со стороны северного боевого охранения. Все заняли свои места, командиры взводов побежали к танкам. Немцы приблизительно знали силы советского отряда и верно определяли его задачу, поэтому начали без обычной разведки – времени на это у них не было.
Атаковал город примерно мотопехотный батальон, усиленный танковой ротой и артдивизионом. Пауза между боестолкновением их головной походной заставы с нашим охранением определялась временем развертывания их артиллерии. И как только на окраины города упали первые пристрелочные снаряды, они атаковали. Сил у них хватало, поэтому части пехоты, поддержанные танками, ударили в лоб по северному участку обороны, а пехота без танков переправилась через невеликую речку восточнее и западнее города и попыталась нанести удары по флангам. И тут их ждал неприятный сюрприз: с южной окраины города нанесла удар батарея гвардейских минометов, чем практически сорвала атаку пехоты, наступавшей за танками. Немецкие же танкисты поступили по правилам: попав под артобстрел, увеличили скорость и остались одни. Хотя это мало что меняло в их судьбе. Их "троечки" еще не встречались с последней моделью тридцатьчетверки. Через десять минут на поле чадило более десятка братских могил немецких экипажей. Всего четыре танка успели избежать этой участи. Экипаж Смирнова отметился двумя подбитыми. Пехота, посланная для фланговых ударов, также не добилась успехов. Поняв, что ни отбить городок, ни взорвать мост не удастся, немцы попытались разрушить его артиллерией. Но без корректировки результат мог быть всего лишь в пределах случайности. К тому же им активно противодействовала батарея М-30. Хотя в этом случае у немцев шанс был: одной батарее на не оборудованных позициях справиться в контрбатарейной борьбе с дивизионом было нелегко. Выручила вызванная еще в начале боя авиация. Сначала девятка бомбардировщиков сделала два захода на позиции немцев и сразу же их сменила шестерка штурмовиков, более обстоятельно занявшаяся противником. После этого такой элемент вооруженной борьбы, как артиллерия, у противника исчез. Немцы отошли и начали готовить позиции, перехватывая дорогу из города на север.
А дальше...Последующие несколько часов немцы пытались атаковать городок с разных направлений – их резервы подтягивались из соседних гарнизонов. Выручало то, что подход их был разновременным. Но координация их усилий было лишь вопросом времени. Смирнов мотался с одного фланга на другой, усиливая своим танком оборону. Самой опасной оказалась атака с юго-запада. Боевое охранение, выставленное на дороге, было очень быстро сбито с позиций, и немецкая мотопехота, поддержанная штурмовыми орудиями, атаковали позиции нашей артиллерии. И тут же немцы пошли в атаку с других направлений.
Сергей примчался на позиции с резервным взводом пехоты на броне, когда уже изрядно поредевшие расчеты пушкарей, развернув стволы гаубиц на прямую наводку, отбивались от наступающих немцев. Смирнов, сбросив пехоту, атаковал противника. Вслед ему выскочили две оставшихся "сушки". Первым же выстрелом его наводчик зажег штурмовое орудие. "Сушки" с коротких остановок били осколочными по пехоте, заставив ее остановиться и залечь. Артиллеристы, почувствовав помощь, ударили по бронетехнике и просто развалили две немецких самоходки. Немцы дрогнули, и тридцатьчетверка Смирнова возглавила контратаку
Через два часа после этой контратаки к городку подошли передовые подразделения дивизии, и война для передового отряда на какое – то время закончилась. Но гвардии старший лейтенант Смирнов этого не видел. Он, обожженный и контуженный, со множественными осколочными ранениями, лежал без сознания в палатке батальонного медпункта в ожидании эвакуации в госпиталь. Последнее, что он отрывочно помнил, – это убегающая немецкая пехота, пятящиеся немецкие самоходки, потом удар, как молотом, по броне и темнота. Еще короткий миг – он задыхается от дыма горящего танка, тянется рукой к люку, открывая его, но сил подняться уже нет. Он смотрит в голубое небо в люке и чувствует, как вдруг постепенно перестает слышать все вокруг, как будто кто-то невидимый крутит ручку регулировки звука. И вслед за этим сереет небо и пропадают краски, все становится черно – белым. И лицо пехотинца в каске, появившегося в проеме люка и что-то кричащего, тоже черно – белое. И тот, невидимый, кто только что выключил звук, теперь крутит настройку изображения, и все вокруг начинает темнеть. Последнее, что еще увидел Сергей, – это тянущиеся к нему руки пехотинца. И все. Чернота.
Потом ему расскажут, что по его танку прямой наводкой выстрелила "ахт– ахт". Она успела выстрелить всего лишь раз, но попала. Второй выстрел зенитке не дали сделать артиллеристы, попросту перевернув её близким взрывом осколочно-фугасного 122мм снаряда.
Пехота успела вытащить его и наводчика, механик – водитель успел покинуть машину самостоятельно, а вот молоденький белобрысый радист и заряжающий не успели. Или не смогли. Секунд через сорок после попадания снаряда от пожара в танке взорвался боезапас, подкинув башню метров на двадцать вверх. Но его и наводчика уже тащили прочь от горящей машины.
28 января 1942 года. Москва. Кремль.
В 18 часов в кабинете Сталина началось совещание по итогам советского наступления в Белоруссии и Прибалтике. Присутствовали члены ГКО, начальник Генштаба генерал – лейтенант Василевский, командующие Фронтами.
Докладывал Василевский. В докладе были изложены цели и задачи операций, диспозиция наших и немецких войск, подготовительные мероприятия, ход и результаты сражений. Верховный молча стоял у окна, глядя на заснеженный Кремль. Зима такая же, как и в той истории. Тогда Красная Армия только сумела отбросить врага от столицы.
А сейчас иначе – враг стоит в Прибалтике, Белоруссии и на Украине. Москве ничто не угрожает. Не понадобилась и тотальная эвакуация промышленности на Урал с европейской части СССР. На заводах не потеряно ни одного часа рабочего времени, и они исправно выпускают все необходимое для фронта, для Победы.
Обошлись в этой истории без ополченческих дивизий – и это тоже было большим плюсом. Не сгинули в полях Подмосковья и под Ленинградом десятки тысяч рабочих, служащих, инженеров и ученых. Солдаты из них по большей части были никакие, а вот на своих местах они приносили значительную пользу стране. Потери кадровой армии были, конечно, большие, но Сталин знал, что они не шли ни в какое сравнение с потерями в ТОЙ истории. И пока Красной Армии хватало подкреплений за счет ресурсов внутренних округов, которые не покладая рук готовили из мобилизованных возрастов грамотных и умелых солдат. Все это в целом позволило промышленности освоить и уже начать производство оружия потомков. Ижевский оружейный завод готовился перейти на производство автоматов и ручных пулеметов Калашникова. Тульский уже выпускал пулеметы РП-46 и выпускал карабины СКС, осваивал снайперские винтовки СВД. Два патронных завода перешли на выпуск промежуточного патрона. Постепенно на этот патрон перейдет большинство патронных заводов СССР. Кировский завод смог выпустить первые экземпляры Т-44. И сейчас эти первенцы бороздят просторы танкового полигона Кировского завода, проверяя на соответствие техзаданию прочность ходовой части и моторесурс двигателя и трансмиссии. При выходе конвейера на план, завод будет выдавать до 60 танков в неделю. И к весне можно будет заменить Т-34 Особого Корпуса на новенькие Т-44. Возможно, этот танк станет тем, чем стал Т-34-85 в той истории.
Не хватало мощностей для производства БМП и БТР. Делали их практически штучно. Главная проблема была в двигателе для БМП
Д-30 освоили, но не стали менять в производстве М-30. Д-30 была явно лучше, но пока шло формирование новых частей, решили не снижать объемы выпускаемых гаубиц. Д-30 тоже сделали малой серией для Особого Корпуса. Сложно было с освоением "Гвоздики" и "Акации", но зато под влиянием "Градов" значительно увеличили свои возможности нынешние "Катюши". Пришлось закупить крупную партию полноприводных грузовиков в США и на их базе монтировать пусковые установки гвардейских минометов. И не только. "Студебеккеры" очень понравились в войсках, и заказ на закупку за океаном автотехники увеличили. Осваивались и боеприпасы. Попроще было со снарядами и бомбами, сложнее – с ракетным оружием.
В войска пошли радиолокационные станции. Их начали устанавливать и на корабли флотов, которые сейчас были заняты их освоением. Одновременно проводится модернизация действующих подводных лодок. Принята на вооружение новая торпеда, позволяющая советскому ВМФ первому в мире бороться с подводными лодками на глубине. Правда, тут сложностей было больше: пришлось создавать новейшую отрасль – производство радиоэлектронных приборов на новой элементной базе. А вот для этого пришлось осваивать производство этих новых элементов. Но! Глаза боятся – руки делают! Освоение новой элементной базы двинет всю науку и промышленность СССР на новый уровень, поэтому эта отрасль становится приоритетной наравне ядерной физикой, ракетной и реактивной отраслями.
Кузнецов занимается двигателем самолета АН-22. Ивченко – АН-12.
Рассматривается в перспективе вариант установки таких двигателей на транспортные самолеты и бомбардировщики ВВС. Вес этих двигателей незначительно превосходит используемые сейчас поршневые, как минимум в два раза мощнее их. Но проблем в этом вопросе очень много. И у Климова есть все шансы их обогнать. На стенде уже испытывается аналог двигателя ВК-1. Климов не отходит от своего детища ни на шаг. Пока не все получается, но уже отдельные элементы в качестве запасных частей поступают для использования на действующих реактивных самолетах. И пока особых нареканий нет. Но это тоже штучное производство.
А вот Люлька немного обижен сам на себя тем, что в свое время бросил заниматься подобным проектом реактивного двигателя, находясь на верном пути. Как сказал Берия, "Архипу снится двигатель МиГ-23". Рановато. Сейчас война, и нужно исходить из требований сегодняшнего и максимум завтрашнего дня. Не хватит ресурсов на два таких серьезных проекта. Пусть поработает над этим не менее важным вопросом. В группе Климова вообще собрали всех, кто в дальнейшем выдаст результат именно в этом направлении. Будет правильным поручить ему оказание помощи Климову в разработке технологии производства двигателя ВК-1.
Камов и Миль радуют. Пользуясь тем, что в первых вертолетах устанавливались в качестве силовой установки поршневые двигатели, они уже вышли на уровень испытаний своих "первенцев" – МИ-1 и КА-18. Двигателем вертолета Миля был доработанный Швецовым освоенный М-62. А Камов использовал двигатель с самолета Як-12. Ивченко понадобилось доработать их под требования вертолетов. Сталин пока именовал эти машины терминами летчиков и инженеров из будущего. Как назовут свои машины конструкторы – их дело. Главное, чтобы летали, и хорошо летали. Тем более начали они не на пустом месте. И скоро эти вертолеты пойдут в массовое производство. Но не они являются экзаменом на зрелость конструкторов, осваивающих новую отрасль воздухоплавания! Это всего лишь курсовые работы. МИ-1 и КА-18 нужны как учебное пособие для всей отрасли и будущих пилотов. Экзамен – это МИ-4 и КА-26. Эти мощные машины нужны и Красной Армии, и народному хозяйству. Огромную помощь оказывают конструкторам летчики вертолетов с аэродрома "Двоевка". Они же и поднимут первые советские вертолеты в этом времени в небо.
Алюминий! Вот этот металл становится самым важным материалом. Наравне с броневой сталью. Хорошо, что потомки дали приблизительные координаты месторождений полезных ископаемых. И все приоритетные – по важности и доступности – уже открыты, готовится инфраструктура для промышленной добычи ресурсов. А пока придется покупать алюминий за золото, чтобы не сбить темп развития науки и промышленности. Но все эти вложения сегодня сторицей будут оплачены завтра.
А сейчас на авиазаводах уже на потоке стоит АН-2. Вроде и невелика "птичка" и ничего особенного в ней нет, но польза от самолета огромная. При минимальных затратах на освоение в производстве и эксплуатации.
...Таким образом, результатом даже неудачной операции по разгрому Групп Армий "Центр" и "Север" стало освобождение большой части Белоруссии и почти всей советской Прибалтики. Противник вынужден был отвести войска из образовавшегося Вильнюсского выступа и спрямить линию фронта.
Доклад закончен.
Эта фраза вернула Верховного Главнокомандующего в действительность. Махнув рукой, он разрешил сесть Начальнику Генерального Штаба.
– Все, что мы услышали, – это констатация фактов, что и требовалось товарищу Василевскому доложить. Но собрались мы здесь не только из – за желания услышать об успехах нашего наступления. Война этим сражением не заканчивается. Кроме успехов нам нужно разобрать и недочеты, промашки и ошибки. Чтобы не повторить в следующий раз. Тем более что задачи, поставленные Ставкой трем нашим Фронтам, остались невыполненными. Вот это я хочу от вас услышать. Начнем с правого фланга. Товарищ Кузнецов! Доложите, что, по Вашему мнению, не дало Вам возможности выполнить поставленную задачу.
Из-за стола поднялся командующий Прибалтийским Фронтом генерал – полковник Кузнецов.
– Товарищ Сталин! Командование Фронта перед началом операции было ориентировано Генеральным Штабом на то, что после начала наступления Западного Фронта и создания им угрозы тылам группам Армий "Центр" и "Север" немецкое командование вынуждено будет реагировать перемещением оперативных резервов в полосу наступления войск генерала Жукова. Следовательно, у нашего Фронта появлялся шанс после подчинения нам Особого Гвардейского Корпуса прорвать фронт и нанести удар по сходящимся направлениям совместно с Западным Фронтом. Особый Корпус со своей задачей справился. Его дивизии взломали фронт и двинулись по немецким тылам к Тильзиту, который и взяли совместно с десантниками 16-го января. Однако расчет на то, что за Особым Корпусом сумеют пройти и два мехкорпуса нашего Фронта, не оправдался. Во – первых, наша техника не выдерживала темпа продвижения гвардейцев; во – вторых, немцы успевали смыкаться за тылами Особого Корпуса и встречали наши мехкорпуса на всех более – менее подходящих для обороны рубежах, замедляя темп нашего наступления; в– третьих, неожиданным и для нас и, как я понимаю, Генштаба, оказалось, что 2-ая ТГр не эфемерные образования, а вполне боеспособные соединения, пусть еще и не полностью восстановленные после поражения. Именно удар дивизий 2-ой ТГр остановил наши мехкорпуса и позволил немцам восстановить фронт.
Таким образом, занятие Особым Корпусом Тильзита потеряло оперативный смысл. Я считаю правильным решение Ставки на выход Особого Корпуса на широком фронте от Лиепаи до Шяуляя для соединения с Фронтом. Это позволило вновь обрушить немецкую оборону на этом участке, деблокировать Лиепаю и передвинуть линию фронта вглубь Литвы.
– Хорошо, товарищ Кузнецов. Мы Вас услышали. Товарищ Опанасенко! Вам слово.
– Северо– Западному Фронту ставилась достаточно ограниченная задача: не допустить снятия противником частей с нашего фронта с целью переброски их против войск Западного и Прибалтийского Фронтов. Я считаю, Фронт со своей задачей справился. Войска Фронта не дали возможности немцам оторваться при отступлении, преследуя их по пятам. Но, исходя из задачи, рассчитывать мы могли только на свои силы. Единственный мехкорпус в составе Фронта перед началом операции был передан соседу справа. Однако хочу сделать замечание. Немцы в обороне очень сильны. Зачастую их батальон на укрепленной позиции мог держать наш полк и даже бригаду. Особенно это заметно, когда у нас нет мехчастей, способных быстро обойти опорные пункты и выйти им в тыл. И сами опорные пункты очень грамотно оборудуются в инженерном отношении. Однако, когда нам удавалось сборными мотомехчастями обойти их и создать угрозу тылам, как правило, они позицию оставляли. Но тут же замечу, это правило не касается ключевых точек их системы обороны. Вот их они защищали с огромной стойкостью и упорством. Не подумайте, что я хвалю врага, но нужно им отдать должное и относиться предельно серьезно.
– А что нам скажет товарищ Жуков?
– Я не буду повторять то, что сказал генерал Василевский о наших успехах и неудачах. Все всё слышали. Я хочу сказать вот о чем. Войска Западного Фронта перед началом операции были пополнены красноармейцами и командирами внутренних округов. Они еще не были в бою. Если уровень подготовки красноармейцев еще приемлем с точки зрения наших довоенных требований, то с командными кадрами у нас все очень плохо. Вы все знаете о значительном некомплекте командными кадрами довоенного штата РККА. Речь шла о 200 -300 тысячах командиров в основном звене "взвод – рота". Многие из тех, кто только в 39-ом году закончили военные училища, в 41-ом уже стали командирами батальонов. То есть опыта никакого. Но это еще полбеды! Опыт – дело наживное, а на фронте он приобретается быстро. Но! И их не хватает. В качестве пополнения командных кадров во Фронт прибыли запасники, имеющие гражданское высшее образование и в одночасье ставшие командирами. Но, опять же, в звене "взвод – рота" это еще куда ни шло! Но председатели колхозов в должностях командиров полков! А иногда и командиров дивизий! Они, наверно, неплохие специалисты, но в своей отрасли. В военной – их опыт, в лучшем случае, опыт времен Гражданской войны. Они не понимают современного боя. Они не могут его организовать. В их понимании бой – это забить противника кучей народа. И даже результат для некоторых не главное -главное доложить, что приказ исполняется. И самое, я не побоюсь этого определения, позорное явление для Красной Армии – и среди наших кадровых генералов немало таких же военачальников! До них никак не дойдет, что сводки потерь – это не штабные игры и не абстрактные числа. Это были живые люди, которых они погубили по причине своей военной безграмотности.
Успех Первой Ударной Армии определяется прежде всего высоким уровнем подготовки командных кадров во всех звеньях. Боевая работа командиров всех степеней корпусов этой армии в оборонительной Белорусской операции совместно с дивизиями Особого Корпуса значительно повысила уровень командирской и оперативной подготовки. Я считаю, что нужно выдвигать на более высокие должности командиров и Ударной Армии и, особенно, из Особого Корпуса. Это во – первых. Во-вторых, нам нужно поднимать уровень подготовки всех командиров всеми возможными способами. Иначе они будут учиться методом проб и ошибок. То есть через кровь свою и подчиненных. И операция в Белоруссии тому красноречивый пример. 1-ая Ударная прорвала фронт и взяла Лидский укрепрайон одним корпусом, а армии и корпуса моего Фронта, к сожалению, не смогли действовать в таком же темпе и с таким же размахом. В общем, повторился вариант, имевший место на Прибалтийском Фронте, с одним исключением – генерал Оганян сумел своими силами удержать фланги и выполнить ближайшую задачу.
Я считаю, что наряду с перевооружением нам срочно нужно готовить не только красноармейцев к современной войне, но и в первую очередь, командные кадры. И эта задача сложнее, нежели первая. Создание Общевойскового Центра по переподготовке командирских кадров очень своевременная мера, которая обязательно положительно скажется в дальнейшем. Ибо на сегодняшний момент мы слабее противника в этом, главном, компоненте вооруженной борьбы.
Доклад закончил.
–Садитесь, товарищ Жуков.
Несколько минут Сталин молча ходил по дорожке кабинета.
– Вы все правильно высказались о наших ошибках. Я могу только добавить, что в происшедшем есть и вина товарища Сталина. Товарищ Сталин сначала слишком верил некоторым военным о готовности Красной Армии "малой кровью, на чужой территории...". Оказалось, что это не так. Потом товарищ Сталин после кровопролитных, но в целом успешных приграничных сражений, когда Красная Армия сломала блицкриг, получил надежду, что теперь-то, через семь месяцев после начала войны, наша Красная Армия и наши командиры, которых советский народ растил и снабжал всем необходимым, отрывая от себя последнее, начнет бить врага со всей силой и прогонит его с нашей территории.
Оказалось, товарищ Сталин и весь советский народ ошибались. Оказалось, что, несмотря на наличие оружия, ни количественно, ни качественно не уступающего оружию врага, наша Красная Армия и ее командиры воевать не умеют.
Товарищ Сталин виноват в том, что имел такую надежду, подписывая Директиву на это наступление.
И товарищ Сталин тоже сделает определенные выводы из своей ошибки.
Мы с товарищами в Генштабе и Государственном Комитете Обороны обсудим сложившееся положение, и результат вы все увидите в приказах.
На этом совещание закончено. Если ни у кого нет дополнительных вопросов или предложений, всем до свидания!
После того как все вышли, Сталин попросил Поскребышева тридцать минут его не беспокоить и сел за стол. Как ни странно, все, что он сказал на совещании, было правдой. Он действительно чувствовал за собой вину. И за ошибки довоенные, и, самое обидное, за ошибки, допущенные уже сейчас. Этого большинство присутствующих не знало, но он – то знал. Он повторил ошибку ТОЙ истории. Пусть в гораздо лучшем положении и с меньшими потерями, нежели тогда, но от этого она не стала меньше. В ТОЙ истории он считал возможным, начав контрнаступление под Москвой, разгромить гитлеровцев. Этого не случилось практически по тем же самым причинам, которые назывались сегодня. Тем не менее он посчитал возможным то же самое сделать в этой истории. Тем более что обстоятельства для этого были несравнимо более благоприятные. Однако и в этом случае результат был схож: немцы потерпели поражение, но не были разбиты. В этом и была его главная ошибка.
Значит, и эта война может продлиться не один год. Поэтому нужно сделать правильные выводы и исходить из такой перспективы.
Вечером он в узком кругу обсуждал с Шапошниковым, Жуковым и Берией персоналии на назначения командующими формируемых армий и корпусов.
30 января 1942 года. Полигон вермахта под Кенигсбергом.
Гитлер прилетел в Кенигсберг в подавленном состоянии. То ли наступившая зима тому была виной, то ли отсутствие успехов на фронте, но факт оставался фактом – его одолевала депрессия. И это знал и чувствовал на своей шкуре весь обслуживающий его персонал. Сегодня он наорал на повара за слишком горячий и невкусный кофе, хотя в душе понимал, что это тот же самый кофе, что был и вчера, и позавчера.
Да! Пришла зима, и в снежных метелях скрылись последние надежды на победу над русскими в 41-ом году. И окончившаяся вничью операция в Белоруссии и советской Прибалтике только добавляла горечи.
Все это накладывалось на раздумья Фюрера, которыми теперь были заполнены вечера. Он – Адольф Гитлер, Вождь немецкого народа, призванный историей освободить немецкий народ от гнета версальского позора, очистить от недочеловеков пространство для строительства государства сверхлюдей, совершивший для этого почти невозможное за эти годы – он понимал, что, в конечном счете, не так велик его выбор в своих свершениях. Банкиры и промышленники из-за океана, давшие деньги ему и обеспечившие взлет Германии, имели свои виды на дальнейшее, свои цели и интересы. И пока его и Германии интересы совпадали с их, он мог пользоваться их поддержкой. Но в этой комбинации была и обратная связь: пока он отвечал их интересам – он был Фюрером. Но неизвестно, как повернется дело, когда он перестанет им быть полезным. Вся эта суета, вся подноготная с еврейским, английским, русским вопросами ему была в целом ясна. Он – Фюрер германской нации – на самом деле человек, работающий на нанимателя, данным ему Хозяином инструментом. А Германия и германская нация, к сожалению, и были инструментами в большой планетарной борьбе за первенство, за деньги, за власть на этой планете. И весь выбор работника заключается лишь в том – либо он работает, либо нет. А воля Хозяина – выбирать работника и ставить ему задачу, давая инструмент.
С первыми двумя вопросами Фюрер (работник) справился успешно. Не было причин, чтобы не справиться и с третьей. Причиной неисполнения задачи стал сам предмет работы. То есть крепость предмета превысила крепость инструмента. Конечно, у него есть время и ему дадут ресурсы улучшить характеристики инструмента и подогнать их под новый материал, но время и ресурсы не бесконечны – и у Хозяина может появится желание либо сменить работника и инструмент, либо отказаться от задачи. В обоих случаях нынешний инструмент и работник станут никому не нужны. И это конец.
Единственный шанс для него лично и для Германии – быть успешными, побеждать, несмотря ни на что. А вот с этим проблемы. Победить Великобританию он не мог, не имея сильного военно-морского флота, а усиливать флот в ущерб вермахту не мог из – за русских, стоявших у него за спиной. Решение казалось логичным: победить русских, развязать себе руки на континенте и тогда взяться за англичан всерьез. Все говорило о том, что победа реальна. Но вот уже восьмой месяц подряд русские доказывают обратное.
Удручало не только это. Девиз хозяев "Ничего личного! Просто бизнес!" предстал перед ним за эти месяцы во всей своей страшной неприглядности: Хозяева зарабатывали на крови немцев, продавая через посредников топливо и стратегические материалы Германии и одновременно же продавая все необходимое врагам Германии. Они были над схваткой, зарабатывая на всех. Сражающиеся страны и народы были всего лишь схемой бизнеса. И невозможность это изменить приводила Гитлера в неистовство.
На полигоне ему показали новые русские танки. Точнее – их остовы. Исправных танков захватить не удалось – пришлось довольствоваться оставленными при прорыве из Тильзита сгоревшими. Танки действительно были новыми. Их восьмидесятипятимилиметровые пушки говорили, что русские не стоят на месте и не ждут, когда их догонят. Да, их танки были сожжены снарядами из недавно поставленных на конвейер пушек. Именно теми, которые должны стать основным оружием германских панцерваффе. Но уже сейчас русские показали, что смогут их уничтожать за пределами дальности германского оружия. Присутствующие тут же на полигоне руководители ведущих танкостроительных фирм получили устное указание о необходимости скорейшей разработки и принятия на вооружение германских танков с броней, способной противостоять русским 10 см пушкам, и оснащенных орудиями от 8,8 см и крупнее, способных поражать "русских монстров". Жаль, что ни одного из них не удалось добыть под Тильзитом.
Показали Гитлеру и образцы захваченного нового стрелкового оружия. Хуго Шмайсер с интересом крутил в руках новый русский автомат. Хуго называл его автоматическим карабином. Разобрав его тут же, он поцокал языком, отметив высокую технологичность и в тоже время простоту его производства. Он даже пострелял из него и после этого заявил, что русские опередили их в развитии оружия под так называемый промежуточный патрон, чем занималась и его фирма, но недостаточное финансирование этого направления не позволило выйти на производство в промышленных масштабах. Хотя, как все присутствующие здесь, могли убедиться в весьма высоких характеристиках оружия подобного типа. Сам Гитлер попробовал новый русский карабин под этот же промежуточный патрон. Он сам еще помнил тяжесть "98k", и на этом фоне русский карабин казался необычайно легким и удобным. Хвалили и новый русский пулемет, сделанный наверняка под влиянием немецкой конструкторской мысли единым.
К сожалению, новое русское противотанковое портативное оружие имелось без снарядов, но сама идея была понятна.
Итогом этого выезда стали заказы на разработки нового оружия, не уступающего по эффективности русскому. Противник оказался таким, что без напряжения всех сил его было не одолеть.
4 февраля 1942 года. Вязьма. Госпиталь.
Сергею не спалось. Он уже две недели валялся в госпитале. Хотя... почему валялся? Лечился. И лечение было достаточно серьезным, и как сказал лечащий врач – затянется месяца на два. Он в себя пришел еще в том маленьком литовском городке, за который они бились, за который погибли в сгоревшем танке два члена его экипажа. И его рота потеряла в бою три танка. Про бой и его окончание ему рассказал лежащий рядом механик-водитель. Потом их погрузили на санитарную машину, и полковая колонна двинулась через захваченный ими мост дальше на север, туда, где грохотал бой следующего передового отряда, пробивающего путь к линии фронта. Сергей мог лежать только на животе – спина вся горела и сочилась, весь комбинезон сзади на ногах и спине санитары срезали ножницами. Ноги перебинтовали, а спину накрыли простыней. Очень хотелось пить, и болела от контузии голова. Потом он периодически начал терять сознание. Полковой врач на одной из стоянок, осмотрев его, что-то сказал санитару из их машины, и чуть погодя в машину принесли какие-то бутылки с прозрачной жидкостью, закрепили их под потолком и вогнали иглу ему в вену, соединив ее с этой бутылью резиновой трубкой. Санитар сказал, что у него началось отравление организма продуктами частично сгоревшего комбинезона и в основном сгоревшей и разлагающейся кожи и ему сейчас проводят чистку крови физраствором, нейтрализуя и выводя продукты разложения. Сергей мало что понял, но через некоторое время он уже пить не хотел, а нестерпимо хотел писать. Но машина двигалась в колонне, и никто останавливаться из-за Сергея не собирался, поэтому через некоторое время он сумел избежать мокрых штанов с помощью специально взятого ведра. Он испытывал стеснение перед другими ранеными, но других вариантов просто не было. Да и никому до этого, в общем-то, не было дела – в машине ехали лишь тяжелораненые.
Через несколько часов тыловая колонна прошла через бывшую линию фронта, разорванную совместным ударом их дивизии и частей Прибалтийского Фронта. Тут их уже ждал самолет, потому что всех раненых из Особого Корпуса отправляли отдельно. И через несколько часов их выгрузили на аэродроме под Вязьмой.