Текст книги "Секс в кино и литературе"

Автор книги: Михаил Бейлькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

Михаил Бейлькин
Секс в кино и литературе

Вступление

Прочесть хорошую книгу, посмотреть отличный фильм, а потом, не торопясь и вникая во все тонкости, поговорить о них – большая радость для книголюбов и любителей кино. Участие сексолога придаёт такому разговору психотерапевтический характер, наделяя его профилактическим и даже лечебным эффектом. Удовольствие дополняется пользой.

Несколько лет назад с моим участием записали телепередачу, посвящённую фильму Андрея Тарковского “Солярис”. Накануне её выхода в эфир в Челябинск приехала знакомая журналистка, работающая на московском телевидении. Её заслуженно считают знатоком мирового кинематографа и, в особенности, творчества Тарковского. “Уж её-то предстоящая передача заинтересует наверняка!” – решил я. Однако известие о ней было встречено с обескуражившей сдержанностью:

– Как странно, что вы надумали искать в “Солярисе” сексуальные проблемы! – пропела журналистка в телефон. – Конечно же, в фильме нашлось место и для них, но не это главное. Тарковский выше секса, он – прежде всего философ. – В тоне моей собеседницы угадывалась снобистская уверенность в том, что я взялся не за своё дело. – Впрочем, – продолжала она, – у священника Александра Меня была публикация с богословской трактовкой “Соляриса”. Почему бы, в конце концов, и сексологам не проявить свой интерес к этому шедевру кино?! Что ж, спасибо за приглашение. Я посмотрю вашу работу.

После передачи голос знакомой заметно потеплел. Она нашла анализ фильма интересным и попросила видеозапись для повторного просмотра. То, что последовало за этим, стало полной неожиданностью: она обратилась ко мне за врачебной помощью, посвятив в нешуточные сложности своей половой жизни.

Её прежнее асексуальное восприятие фильма было явлением далеко не случайным: годами из сознания моей знакомой вытеснялось всё, что могло бы напомнить ей о неполадках в психосексуальной сфере. Телевизионная передача, обнажив эротическую подоплёку “Соляриса”, сыграла для неё роль магического ключа. Психологическое сопротивление было преодолено, и она осознала необходимость своего лечения.

Свойствами ключа и одновременно зеркала сексолог наделяет даже порнографию, которой сейчас наводнён Интернет. Профессиональный анализ, сделанный врачом, нейтрализует её эмоционально, лишая способности вызывать эротическое возбуждение. Зато при этом стимулируются другие интересы, включая исследовательский. Читатели обнаруживают, что фантазии автора порнотекстов имеют невротическую природу. Главное же – проясняется подоплёка воздействия порнографии на них самих. В процессе такого узнавания представители сексуального большинства часто убеждаются в незрелости своей половой психологии. Её признаки – эгоизм и агрессивность, склонность к промискуитету, неспособность любить. Всё это приводит к развитию половых расстройств. Геи же могут распознать собственную интернализованную (усвоенную извне) гомофобию. Суть её в том, что человек, уверенный в том, что он гордится своей сексуальной нестандартностью, на деле неосознанно презирает и себя, и себе подобных. Этот невроз тормозит психосексуальное созревание гомосексуалов (вне зависимости от их возраста), обрекает их на нелепые и навязчивые формы полового поведения, на частую и беспорядочную смену партнёров.

Что мешает любить? Этот вопрос ставит в тупик многих. Все хотят любить и быть любимыми. Люди обычно не сомневаются в том, что уж они-то вполне достигли психосексуальной зрелости и потому счастье большого взаимного чувства придёт к ним с минуты на минуту. Дело лишь в удачном стечении обстоятельств. Любовь, по их мнению, – лотерея. Всё зависит от встречи с человеком, самой судьбой предназначенным для каждого из них. Пушкинская Татьяна уверяет Онегина:

Вся жизнь моя была залогом

Свиданья верного с тобой;

Я знаю, ты мне послан Богом…

В таком подходе, казалось бы, есть определённый резон; ведь способность к любви – врождённое качество человека, продукт бесконечно долгой эволюции вида Homo sapiens. Хотя отношения Татьяны Лариной с её избранником сложились несчастливо, она-то полюбила его по-настоящему. Но беда в том, что, в отличие от неё, самое человечное чувство – любовь – многим попросту недоступно. Их врождённая способность так и не реализуется на протяжении всей жизни. Радужные ожидания любви сменяются скептицизмом и даже отчаяньем. Подобно героине стихов Шарля Бодлера, люди с горечью начинают думать, что в нынешнем “продажном мире” настоящее чувство невозможно:

И нет совсем любви! Есть звук красивый, слово!

Есть бессердечия гранит!

Дело, однако, не только и не столько в ущербности всего мира, сколько в них самих.

Вопрос о том, какие механизмы блокируют врождённую способность любить и как им можно противостоять – сквозная тема книги, объединяющая все главы воедино. Анализ фильмов и литературных произведений (включая фантастику) проводится, прежде всего, с этой целью. Что же касается читателей, то, подобно моей знакомой, посмотревшей передачу о Тарковском, многие из них по мере чтения обнаружат у себя психосексуальные неполадки. Но одновременно они получат и реальную помощь в их преодолении.

Вторая тема, не уступающая по важности первой и тесно переплетающаяся с ней, – сексуальные девиации и половые извращения.

В книге обсуждаются такие беды, как педофилия и садомазохизм. Это тем более необходимо, поскольку люди, страдающие парафилиями (половыми извращениями), боятся встреч с сексологом и избегают их. Между тем, именно они нуждаются во врачебной консультации, хотя бы заочно с помощью книги или Интернета, в первую очередь.

Подобающее место в книге отводится печалям и радостям людей нетрадиционной сексуальной ориентации. Запреты прежних времён делали недоступными для российских читателей и зрителей шедевры литературы и кинематографа, посвящённые этой теме. Между тем, Запад в середине ХХ века пережил пору сексуальной оттепели. Многие деятели искусства с необычайной искренностью открыли миру свои сокровенные тайны. Кто-то считает их признания важными и ценными как для отдельных людей, так и для общества в целом. Кто-то, напротив, видит в них призыв к разврату, попытку “моральных уродов и извращенцев” обелить себя в глазах “нормальных” обывателей.

Возникает почти библейский вопрос: “Что есть истинная норма в сексе?”

Ссылки на естественность или неестественность тех или иных форм полового поведения обычно не выдерживают критики. Если, скажем, однополая активность наблюдается почти у всех видов животных, то можно ли говорить о её неестественности у человека? Неубедительно и мнение А. М. Свядоща (1974), считавшего критерием нормы в половых взаимоотношениях людей фактор размножения.

“Понятие сексуального поведения, укладывающегося в границы нормы, является более широким, чем понятие типичного сексуального поведения”, – предупреждает знаменитый польский сексолог Казимеж Имелинский (1986).

В качестве критерия нормы логичнее принять всё ту же человеческую способность любить, неизвестную в животном мире. Атрибутами любви, то есть качествами, присущими лишь ей, являются избирательность и альтруизм. Именно они лежат в основе половой доминанты влюблённого: он испытывает радость, поступаясь собственными интересами ради любимого человека, затмевающего в его глазах все иные возможные объекты влечения.

Такой подход позволяет провести чёткую грань между девиацией(латинское de – “от” и via – “дорога”) как отклонением от стандартного типаполового влечения и поведения,и половыми извращениями – перверсиями или парафилиями (греческое para – “около, рядом” и philia – “любовь, влечение”). Лицам с девиациями, например, гомосексуалам, если они не отягощены невротическим развитием, любовь доступна. Тем же, кто страдает парафилией, – нет. В быту их иногда именуют “сексуальными маньяками”. Такому субъекту присуща труднопреодолимая тяга к нелепым или преступным сексуальным эксцессам, ущемляющим достоинство людей, а нередко угрожающим их здоровью и жизни; чувство дискомфорта вне подготовки и реализации подобных эксцессов; их повторяемость, серийность. Забегая вперёд, скажем, что грань между девиациями и перверсиями не абсолютна: порой возможно своеобразное “озлакочествление” девиации, осложнённой невротическим развитием, её переход в парафилию.

Психологический анализ произведений, посвящённых нестандартному сексу, всегда вызывал живой интерес у любителей литературы и искусства. Разговор о девиациях обычно порождает вопрос, не являются ли они той творческой силой, что движет художником? Если да, то этично ли касаться подобных тем? С одной стороны, анализ половых отклонений того или иного гения – часто самый надёжный ключ к пониманию глубин его творчества. Вместе с тем, непозволительно “заглядывать в постель” к человеку, который не желает обсуждать свои интимные чувства с посторонними. Со временем, однако, многое утратило покров тайны, став общеизвестным фактом. Кое-кто из знаменитостей, не слишком афишируя свою принадлежность к сексуальному меньшинству, не очень-то её и скрывал, считая её важной составной частью своего внутреннего мира. В каждом случае уместен свой подход; о чём-то можно говорить открыто, а иные сюжеты обсуждению не подлежат. Во всяком случае, интимная жизнь писателей и режиссёров – не главная тема книги. Гораздо важнее их мысли о проблемах и чувствах людей, любящих иначе, чем это свойственно большинству.

Сексолог, вооружённый профессиональными приёмами, способен разглядеть за вымыслом художника то, что ускользает от внимания даже самых проницательных и искушённых читателей или зрителей. Комментарии врача делают их эмоции и переживания, до того неосознанные, яснее и понятнее, а потому глубже и полнее. Подобные публикации служат для профилактики и терапии сексуальных неврозов. Поскольку речь идёт о чтении книг, этот способ лечения получил название библиотерапии.

Исходя из профилактического и лечебного потенциала предлагаемой публикации, она была размещена в Интернете. При этом я предлагал присылать на мой сайт критические замечания в её адрес, а также подсказки по поводу произведений искусства, интересных в плане психосексуального анализа. Кроме того, я призывал обмениваться личными наблюдениями из области половых взаимоотношений. Интересные сообщения планировалось публиковать, сопровождая их комментариями врача. Это было бы полезным для всех, в первую очередь, для самих корреспондентов.

Переписка с читателями, которая продолжается вот уже несколько лет, показала ошибочность большинства моих расчётов и ожиданий. Книга вызвала немалый интерес; количество посещений сайта достигает 700 – 1000 в месяц. Корреспонденция также оказалась обильной. Но выяснилось, что читателей волнуют, в первую очередь, их собственные сексуальные расстройства. Они спрашивают, как увеличить время половой близости, усилить эрекцию, сделать возможной близость с партнёром другого пола при слабом гетеросексуальном потенциале и т. д. Всё это заставило меня дополнить книгу главой, не имеющей отношения к искусству (и потому названную “дополнительной”!), зато усиливающей её психотерапевтический потенциал. В ней речь идёт об аутогенной тренировке, тантризме, о приёмах нейролингвистического программирования (НЛП); предлагаются упражнения, стабилизирующие сексуальность. Собственно, эта последняя глава – большая цитата из моей же книги “Секреты интимной жизни. Знание. Здоровье. Мастерство” (2001).

Надеюсь, что в целом публикация получилась занимательной и полезной.

Александра Рябкова, Марка Пашкова, Сергея Шевякова, Александра Манойлова, моих друзей и сотрудников прошу принять мою глубокую признательность за помощь в работе над книгой.

Буду благодарен читателям за высказанные критические замечания и предложения; постараюсь использовать их в последующих изданиях.

Глава I
Красная Шапочка и Серый Волк

Ты так играла эту роль!

Я забывал, что сам – суфлёр!

Леонид Пастернак

Что в имени тебе моём?

Александр Пушкин

Начало странной сказки

В 1976 году на экраны мира вышел фильм итальянского режиссёра Бернардо Бертолуччи “Последнее танго в Париже”. Ещё до начала съёмок к нему стали относиться с опаской и даже с осуждением. Поначалу главная роль была предложена актёру Трентеньяну, с которым режиссёр давно сотрудничал. Осторожный француз отказался сниматься. Его отпугнула откровенная эротика сценария. Думается, от этого отказа зрители только выиграли: трудно представить, что кто-либо справился бы с ролью главного героя блистательней, чем Марлон Брандо. Сыграв своего соотечественника Пола (Поля, на французский лад), американец в очередной раз продемонстрировал миру свой талант великого актёра. Да и красавица Мария Шнайдер, его партнёрша, бесподобна в роли Жанны. О фильме шумно заговорили. Газеты писали: “Эта история опрокидывает все сложившиеся представления о любви”. Но никому из его создателей и участников так и не присудили честно заслуженных наград и призов: всё в нём шокирует кинокритиков и бюрократов от кинематографа! Его расценили как пропаганду перехлёстов и перегибов сексуальной революции, пик которой пришёлся на конец шестидесятых годов ХХ века.

Прошли десятилетия. Эротика “Последнего танго”, когда-то казавшаяся безумно смелой, сейчас мало кого шокирует. Зрителя не смущают даже киноленты, без стеснения демонстрирующие гениталии совокупляющихся актёров. На их фоне фильм Бертолуччи выглядит куда как скромно. Между тем, именно он волнует гораздо сильнее, чем фильмы, граничащие с порнографией. Счастливых исключений из этого правила очень немного – “Империя чувств” Нагисы Осимы, “Калигула” Тинто Брасса. Что же касается “Последнего танго в Париже”, то психологические, сексуальные, художественные и философские проблемы поставлены им так остро и талантливо, что фильм навечно вошёл в историю мирового кинематографа.

Пересказ киноленты – задача неблагодарная. Буквальное воспроизведение сценария показалось бы всем занятием скучным и затянутым. Но диалоги, помогающие понять суть фильма, цитируются по возможности дословно. Расчёт строится на том, что люди, уже посмотревшие “Последнее танго”, с удовольствием припомнят эпизоды, о которых идёт речь. А читатели, до сих пор не видевшие фильма, заинтересовавшись его сюжетом и анализом, поскорее наверстают упущенное.

Париж начала семидесятых годов. Зимняя погода напоминает русскую осень: солнечно, но свежо; парижане выходят в город в демисезонных пальто. В пролёте ажурного моста, переброшенного через Сену, проложена линия метро. Поль идёт вдоль набережной. Под грохот проходящего сверху поезда он вдруг останавливается и, обхватив руками голову, кричит, глядя куда-то в небо: “Проклятье!” Люди его не слышат, и он, погружённый в своё отчаянье, никого не замечает. Всклокоченные волосы, расстёгнутое светло-коричневое пальто, под которым нет ни шарфа, ни пиджака, ни сорочки, но зато видна майка – всё это придаёт ему вид человека опустившегося или переставшего следить за собой. Поль измучен и опустошён, и всё же c первого взгляда в нём заметна его незаурядность. Контрастное сочетание силы и драматичной отрешённости привлекло внимание девушки, идущей ему навстречу. Она обернулась, с интересом глядя вслед необычному прохожему.

Жанна очень молода; по временам ей не дашь и шестнадцати, хотя ей уже исполнилось двадцать лет. В ней легко угадывается ребёнок, ни на миг не прекращающий играть. В момент своего появления на экране она изображает светскую даму в модном замшевом пальто-макси с шалевым воротником и широкими манжетами из пушистого меха. К фетровой шляпе приколот букетик цветов. На лице старательно удерживается выражение солидности. Оно разом улетучилось, когда Жанна, повстречав уборщика, подметающего улицу, резво перепрыгнула через его метлу. Похоже, она не прочь попрыгать со скакалкой, поиграть в классики, и, вообще, увлечься любой игрой.

На улице Жюля Верна девушка с детским любопытством загляделась на старинный дом, опоясанный балконами. Прочитав приклеенное объявление о сдаче внаём квартиры, она вошла в здание и обратилась к консьержке, сидящей в застеклённой будке. Подчёркнутая независимость и нарочитая солидность Жанны не обманули мулатку, подавшую ей ключ от сдаваемой квартиры. Консьержка с видимым удовольствием задержала в ладони её руку и, не обращая внимания на возмущение девушки, весело засмеялась: “Какая же вы ещё молоденькая и хорошенькая!”

И вот Жанна, открыв старинную дверь тёмного дерева, шагнула в таинственный полумрак огромной квартиры. Она подняла одну из тяжёлых штор, занавешивающих окна, и испуганно вскрикнула: скорчившись, у стены сидел на радиаторе тот самый человек в светло-коричневом пальто, которого она недавно видела на улице.

– Как вы сюда попали? – спросила поражённая Жанна.

– Через двери, – глухо и завораживающе, в типичной для Брандо манере, ответил незнакомец. – Я вошёл сюда до вас.

Они перебросились парой коротких фраз о намерениях снять квартиру. Зазвенел телефон: на полу в разных концах квартиры стояли два аппарата.

– Мне подойти? – спросила Жанна и, не дождавшись ответа, совершила странный и по-детски непосредственный поступок. Не снимая пальто и не закрыв за собой дверь в комнату с ванной и туалетом, девушка опустилась на сидение унитаза и помочилась. После этого она подошла к одному из телефонов, и, усевшись на пол, молча приложила трубку к уху. Мужчина, не дав отбоя по своему аппарату и не говоря ни слова, подошёл к Жанне сзади. Та испуганно вскочила. Он запер двери квартиры на ключ; его лицо, словно осветившись изнутри, показалось девушке странно манящим, почти колдовским. Поль небрежно швырнул на пол шляпу, снятую с её головы, поднял Жанну и легко понёс к одному из зашторенных окон. Прислонив её к стене, он властным движением руки спустил с неё колготки. Всё также молча, мужчина расстегнул молнию брюк и жёсткими, резкими толчками начал половой акт. Поцелуев не было: лишь Жанна потыкалась губами в колючую щетину своего внезапного любовника. Руками она держалась за его шею. Её ноги в высоких кожаных сапожках обхватили ягодицы мужчины, обтянутые пальто из верблюжьей шерсти.

Он глухо рычал, она вскрикивала при сильных толчках. Оба упали на пол, где закончили свою странную близость. Жанна откатилась в сторону, через замшу и мех пальто зажимая рукой промежность. Кого она изображала в этот момент – шлюху или зверька, раненого хищником? Поль лежал, уткнувшись лицом в пол. Он глухо стонал и казался таким же отрешённым и погружённым в отчаянье, как и прежде, когда шёл по набережной Сены.

Из дома уходили молча. Жанна не вернула консьержке ключ. Поль сорвал со стены объявление о сдаче квартиры внаём.

Жанна спешила на встречу со своим женихом Томом. Поль возвращался к себе домой в атмосферу горя и отчаянья. Накануне его жена покончила с собой, искромсав свои вены и артерии опасной бритвой. Крови на стенах ванной комнаты было так много, что полицейские заподозрили жестокое убийство.

Поль и его жена

Роза, покойная жена Поля, лежала в гробу, утопая в цветах и траурных украшениях. Об этом позаботилась её мать, приехавшая на похороны. Она привезла с собой чемодан, набитый похоронными принадлежностями. Тёща Поля горевала по своей умершей дочери и, в то же время, гордилась, что не упустила ни одной мелочи, нужной в печальной церемонии.

Поля коробила косметика, густо наложенная на лицо покойной. Он морщился от смеси аромата цветов и медицинских запахов, оставшихся после анатомического вскрытия тела и его бальзамирования.

Вдовец и слышать не желал о религиозном ритуале на предстоящих похоронах:

– Священникам здесь делать нечего,– твёрдо заявил он тёще.– Роза была неверующей.

– Ей отпустят грехи! – зарыдала тёща. – Мы закажем мессу. Этого хочет её отец. Он с горя слёг и не смог приехать на похороны. Знаете, что он сказал? “Моя дочурка всегда была счастлива. Что они с ней сделали? Почему она покончила с собой?”

– Церковь не хоронит самоубийц. А почему она покончила с собой, этого я не знаю и, наверное, не узнаю никогда!

Из глаз тёщи катились слёзы. Приехав, она первым делом перерыла все вещи покойной. На вопрос зятя, что она ищет, женщина, плача, ответила:

– Сама не знаю… Может, найдётся хоть какое-то объяснение, какая-нибудь записка…

Поль был женат уже пять лет. В последний год до этого он жил на Таити, где выучил французский, не избавившись, впрочем, от американского акцента. Приехав на пару дней в Париж, он остановился в маленьком отеле, принадлежащем Розе, да так и остался в нём жить, став парижанином и её мужем.

Поль был уверен в том, что их брак прочен. Между тем, в последний год их супружества Роза завела себе любовника из числа постоянных жильцов отеля. Поль и не подумал выяснять мотивы столь свободного поведения жены. У него были свои взгляды на независимость каждого из супругов. Но теперь он принял приглашение Мориса, её любовника, и зашёл к нему в гости. Им руководила лишь одна мысль: может быть, это посещение прольёт свет на мотивы суицида Розы. Поля поразило, что его соперник носил точно такой же домашний халат, что и он сам, держал у себя тот же коньяк. Всё это были подарки Розы. Она, похоже, пыталась хотя бы внешне уподобить любовника супругу.

Морис показался Полю самоуверенной посредственностью. Между прочим, он рассказал странную историю. Однажды Роза, ломая ногти, принялась исступлённо царапать обои, которыми были обклеены стены его комнаты. У самого потолка Поль увидел большое белое пятно с содранными обоями и покарябанной штукатуркой. В этом поступке Розы угадывалось её отчаянье, и отчасти – неосознанное желание сделать жилище Мориса похожим на то, в котором жили они с мужем. Их комната была покрыта побелкой.

Оставшись ночью наедине с гробом покойной, Поль горько оплакивал её, перемежая слова любви с площадной бранью:

– В гриме ты выглядишь шлюхой. Всё дешёвка, всё фальшь! Фальшивая Офелия, вот ты кто! Муж, проживи он со своей женой хоть двести поганых лет, всё равно не знает её. Можно познать вселенную, но так и не понять, кем ты была. И ради чего всё это: бритва и горячая ванна?! Сука ты! Ты попадёшь в ад, потому что всё время лгала мне! А я тебе верил. Что б тебя чёрт побрал, свинья, лгунья проклятая! – сквозь слёзы упрекал он покойную. – Роза, прости меня, не могу я, не могу этого перенести! Господи, как же я раньше не догадался обо всём?! Я ничего не знал. И сейчас не понимаю, зачем ты это сделала?!

Внизу у запертой гостиничной двери послышался какой-то шум.

– Эй, есть там кто-нибудь? Просыпайтесь, открывайте!

В отель ломилась немолодая проститутка; рядом с ней переминался с ноги на ногу мужчина лет тридцати.

– Мне нужна комната! Всего на полчаса, – требовала проститутка у Поля. – Позовите хозяйку, она всегда меня выручает. Мы с Розой давние подруги.

Этот довод убедил Поля. Он распахнул двери, но её спутник уже успел ретироваться.

– Ну вот что ты наделал! Но он ещё не успел далеко уйти; догони и верни его! – приказала проститутка.

Поль послушно бросился вдогонку за сбежавшим ухажёром.

– Вы же сами видите, какая она отвратная! – взмолился настигнутый беглец. Хмель у него прошел, и возобладало критическое отношение к объекту угасшей похоти.

– Иди за мной, скотина! Возвращайся к ней, – орал Поль, с размаху швыряя беднягу об стену какого-то здания. – Педик!

Отпустив, наконец, мужчину восвояси, Поль вернулся в свою комнату и в отчаянии зарыдал.