Текст книги "В омут с головой"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– До переселения сюда я был летчиком. Здесь летать не на чем. Теперь я мастерю макеты самолетов и в выходные запускаю их в воздух. Антон был гонщиком, ему проще. Машины ездят по земле. Автодрома здесь нет, но ты можешь сесть за руль и пофантазировать. Призвание похоже на неизлечимую болезнь. А вы, как я понял, сдали машину в ремонт?

– Не повезло. Надежда только на Антона.

– А лучше вам все равно никто не сделает. Он парень совестливый. Не для вас делает, для себя. Ему доверяют новые заводские машины, он разбирает их до последнего винтика и собирает заново. В итоге получается совершенно другая машина.

– Такая работенка стоит приличных денег.

– Семен Ракитин, хозяин мастерской, имеет с этого немало. А Антону на деньги плевать. У него жена – главбух Домстроя. Денег у них куры не клюют. Для Антона машины, как для меня модели, – увлечение.

– Вот вы сказали, аэродрома здесь нет. А я видел самолеты, летящие на небольшой высоте. Если учесть, что крупных городов на тысячу километров в округе нет, то почему они в ясную погоду так низко летают?

Хозяин скривил губы в какую-то странную ухмылочку.

– А вы человек внимательный. Тут много чего увидеть можно странного и непонятного, но говорить об этом не принято. Каждый сверчок знает свой шесток. Конечно, где-то рядом есть аэродром. Вы человек пришлый, сегодня здесь, завтра там. В самолетах я толк знаю. Это тяжелые транспортные самолеты. Все они летят на запад и возвращаются с запада. Лес, уголь на них возить не будут. Возможно, рыбу. Но ее не так много, чтобы по пять самолетов в день взлетали в небо. И дорого, да и не нужно. Рыба же консервируется на нашем комбинате, а консервы – продукт не скоропортящийся. Воинских частей поблизости нет. А потом, военные самолеты имеют соответствующую символику. Аэродром для меня лично – загадка. Будь он местным, меня бы позвали. Опыт у меня большой, и возраст еще позволяет. Власти знают о моей профессии, но предложений не поступало.

– Что же вас заставило ехать в эту дыру?

– За единственной дочерью поехал. Я вдовец. А она вышла замуж за местного. Хороший мужик, но наотрез отказался переселяться к нам в Новосибирск. Работает в рыбоохране, а дочка обзавелась двумя закусочными. В одной сама хозяйничает, а в эту меня посадила. Живем, не тужим.

– Спасибо за кофе. – Зимин положил деньги на стойку. – Завтра опять загляну. Понятно, процесс ремонта это не ускорит, но деваться-то все равно некуда. Может, мое присутствие Антона подстегнет. А то он взял и уехал сейчас. Какая-то рыжеволосая красавица его с места сдернула.

И опять хозяин криво усмехнулся:

– Это наша главная бизнес-леди города. Владелица домостроительного комбината Екатерина Ольшанская. Жена Антона в ее вотчине главбухом работает. Семьдесят процентов частных домов в городе из-под топора их комбината вышли. Добротно строят, но не каждому по карману. Дом под ключ с пожизненной гарантией дешево стоить не может.

– Это что же, хозяйка у бухгалтерши на побегушках?

– А кто их разберет. Они дружат семьями. Сама-то Катерина делами не занимается. Муж ее в директорах сидит, а она лишь контролирует и доходы подсчитывает.

– Значит, и Антон себе хоромы отстроил?

– А то как же. Престиж. Даже черепица на крыше зеленая, не как у всех. На Девятой улице их особняк сразу в глаза бросается.

– Повезло парню. Ему автодром еще, и он на небесах.

– Мэр ему отказал. Не рентабельно. Мужскую часть населения только футбол и хоккей интересуют. В городе выстроили один открытый стадион и два крытых. Зима здесь долгая, холодная. А такого жаркого лета даже старожилы не помнят.

– Бассейн строить пора.

– Смысла нет. У нас река, как море, и вода в ней чистейшая. Сейчас мост построили и по ту сторону реки пляжи оборудывают, лес вырубают, песок завозят. Даже автобусные маршруты открыли. Сел в автобус и через полчаса на пляже.

– Головастый у вас мэр. Еще раз спасибо и до скорого. Пойду потихоньку.

– Счастливо.

* * *

Новый портье знал о выданной постояльцу ссуде. Зимин вернул триста рублей долга и оплатил счет за проживание на три дня вперед. Он понимал, что задавать ему вопросов здесь не будут, и сам решил оправдаться, чтобы не привлекать к себе внимания.

– К сожалению, вынужден задержаться в вашем милом городке. В автосервисе обещали починить машину не раньше, чем через три дня. А если учесть, что завтра пятница, то раньше вторника или среды я не уеду.

– А кто делает ремонт? – поинтересовался дежурный.

– Антон Бартеньев.

– Тогда не пожалеете. Новую машину взамен старой получите. Золотые руки у мужика.

– Наслышан.

Зимин направился к лестнице, отметив про себя, что этот парень уже знает – гость приехал на старой машине. Проходя мимо номера соседа, прислушался. Тихо. Зимин прошел к себе. Открыв крышку ноутбука, замер, увидев на дисплее надпись: «Если вы забыли пароль, воспользуйтесь контрольным словом!» Такую надпись программа выбрасывает в тех случаях, когда три раза подряд набран неправильный пароль. А это значит, что кого-то очень интересует, какие секреты приезжий хранит при себе. Людям свойственно интересоваться тем, что лежит под замком, а не на виду.

Зимин набрал код и вошел в программу. Вынув карту памяти из фотоаппарата, он вставил ее в ридер компьютера и сбросил с нее всю информацию, после чего карточку очистил от фотографий и вновь вставил ее в фотоаппарат. Теперь он мог внимательно разглядеть снимки на экране.

На одном из них, сделанном в момент выхода Ольшанской и Бартеньева из офиса, он заметил, что она держит его за руку, будто ребенка собирается перевести через улицу. Увеличив изображение, он сумел разглядеть ключи в руке женщины. Это была связка с брелоком, и судя по большим ключам, они могли быть от дома либо другого помещения. В машинах такие не используются.

Ключи так ключи, что это меняет? Он ничего не знал об Ольшанской и последних пяти годах жизни Антона.

Просмотрев снимки, он открыл папку, где хранилось уголовное дело восьмилетней давности, заведенное на Бартеньева Антона Сергеевича. Здесь тоже имелись фотографии, но сейчас он решил посмотреть протоколы, подписанные Бартеньевым, и сравнить его подпись с подписью на квитанции автомастерской, где Бартеньев и его шеф оставили свои автографы. Подписи совпадали. В деле также имелись отпечатки пальцев. Если получить сейчас отпечатки, а это не составляет труда, то Антону крышка. Стоит его выманить на большую дорогу и сдать настоящим ментам, парню влепят срок под самую завязку. Беглый убийца – это не трамвайный щипач.

Зимин вздохнул. Нет. Ментам сдавать Бартеньева он не будет. Когда его осудили, он сожалел, что теперь не сможет дотянуться до его глотки. Зимин вынес ему свой приговор и считал этот приговор справедливым. Он выключил компьютер, лег на кровать и закурил. Ни одной стоящей идеи не приходило в голову.

В дверь постучали, и появился сосед, принаряженный в светлый костюмчик и ярко-красный галстук.

– Ты готов, Кирилл? Не забыл про ужин?

– Нет, не забыл. Заходи, Матвеич.

У Зимина мелькнула совершенно бредовая мысль. А если привлечь к своему замыслу этого прохвоста? Как? Вопрос… Но важна сама идея, ее можно покрутить и так, и эдак. Все лучше, чем ничего.

Зимин вскочил на ноги.

– А ты, Матвеич, запас пива сделал на утро?

– Полный холодильник.

– Вот что значит деловой человек!

* * *

Антон поднялся с постели и начал натягивать брюки. Рыжая бестия, как называл жену Никита Луговой, лениво потянулась на перине.

– А если, Антоша, тебя сегодня Лелька захочет? Смогешь? Я же из тебя, бедного, все высосала.

– Не захочет.

– Это почему же? Она баба страстная, по всему видно, у меня глаз наметанный. И как у тебя на меня сил хватает! Она небось с тебя не слезает. Так?

– Как видишь, хватает. Чего тебе до нее?

– Мне? Мне плевать. Она хорошо работает, большего и не надо. А ты хорошо трахаешься. Семейный подряд.

– Разница в том, что ты ей зарплату платишь, а мне нет.

Екатерина расхохоталась.

– Так я ей и плачу за десятерых. Думаешь, она стоит тех денег, что я ей плачу? Если хочешь, я тебя озолочу. Но только не наличными. Деньги тебе в руки я не дам, дорогуша. Ты же сбежишь. С тебя только скинь оковы, и упорхнешь, как птичка из клетки. Нет, Антошка, без тебя мне плохо будет. Не хочу тебя терять.

– Ладно. Пошел я. К друзьям обещал забежать.

– Иди, солнышко. Скоро увидимся. Долго я без тебя не могу.

Бартеньев спустился вниз, вышел на воздух и глубоко вздохнул. Домой надо еще заехать, душ принять. После встреч с Катей ему всегда хотелось смыть с себя ее липкий пот. Особенно сейчас, когда он собирался к Кузьме. Ему казалось, что от него воняет пороком и мерзостью.

Антон сел в машину и сорвался с места, как пришпоренный.

К Кузьме он приехал в восемь вечера. Он бывал у друга раз в неделю, иногда чаще. Приходил одетым с иголочки, каждый раз в новом костюме, благо от них шкафы ломились. Жена заботилась, дабы не ударить лицом в грязь перед своими друзьями. По собственной инициативе Антон надевал костюм, лишь собираясь в гости к Кузьме.

Кузьме Илларионовичу было пятьдесят, не старик еще. Остался он без правой руки и правой ступни. Работал в цеху по разделке рыбы. Мосток на галерее обломился, Кузьма рухнул прямо на конвейер и попал под ленточную пилу, угодил под ножи. Могло бы и пополам разрезать. Потом два месяца больничной койки, и гуляй! Пенсионных фондов в этих местах нет. Тут и бюллетени не оплачивают, и трудовых книжек не заводят. Частный капитал. Хозяин все решает.

Хозяин сжалился. Годом раньше у Кузьмы жена умерла от рака, и остался он с малолетней дочкой. Выделил ему хозяин пособие. Жить можно – цены смешные – но не очень-то шибко. Так, только чтобы концы не отдать.

Сейчас дочка школу заканчивала. Она-то и открыла дверь Антону.

– Здрасте, дядя Антон. Проходите.

– Здравствуй, Машенька.

Вот она, ахиллесова пята бывшего гонщика. Когда он видел девушку-подростка, у него душа уходила в пятки. Краснел он всегда и ничего поделать с собой не мог. Ну разве костюмами ее удивишь? Ему сорок два, а ей пятнадцать. Смотрел он на нее, как на икону, и млел, и таял. Святое создание. Часами мог смотреть, а руками -ни-ни! Только вот и смотреть-то в наглую тоже неудобно. Маша не баловала своим присутствием. Так, для приличия, посидит немного, чай попьет и уходит. За такие минуты блаженства Антону приходилось два часа, а то и больше, Кузьму выслушивать. Жаль, конечно, мужика, жизнь, можно сказать, конченная, но он с характером. Хорохорится. Волевой человек, не ровня Антону. Разные они были во всем. Кузьма этого не замечал. Он видел в Антоне благородство и сострадание и даже не догадывался, что его лучший друг навещает его из-за дочери.

Разумеется, сострадание имело место. Антон приносил Кузьме деньги. Сколько мог. Жена ему ни гроша не давала, а в гараже он получал не очень много. Конечно, Кузьма бы денег не взял. Гордый. Так Антон перед уходом Маше деньги давал. Он знал, что девушка где-то подрабатывает, вот и говорил ей, вручая конвертик: «Скажешь отцу, что премиальные получила. Тебе же надо купить и платье красивое, и туфельки». Маша брала. Он краснел, когда приходил, а она краснела, когда он уходил. Неудобно девушка себя чувствовала.

Кузьма встречал друга восклицаниями:

– Главный пижон города прибыл! И опять в новом костюме. Хорош, хорош! Ничего не скажешь. Красивый ты мужик, Антон. И руки у тебя золотые, и душа добрая. Такому человеку, как ты, надо на виду быть. Жаль. Жаль. Гниешь ты в этой дыре. Я-то ладно. На мне крест ставить пора. А чем же ты от меня отличаешься? Полон сил и энергии, а со мной в одной клетке сидишь. И выходит, Антоша, что ты такой же инвалид, как я. Вот что обидно!

– Да не слушайте вы отца, дядя Антон, – ослепительно улыбалась Маша, накрывая на стол. -Где человеку нравится, там он и живет. Вот я решила уехать и уеду.

По телу Бартеньева пробежала дрожь. Он едва мимо стула не сел. Страшные слова пронзили его, укололи в самое сердце. Это как же так! Что же будет, если она уедет? Свет в окошке померкнет. И что ему теперь делать? Удавиться на суку, благо тайга ими богата? Единственную радость, и ту отбирают.

– Да… – протянул Кузьма. – Мы теперь Машкой гордиться можем. Уж она-то в люди выйдет. Это как пить дать.

– Куда же ты уедешь? – хрипло спросил Антон.

– Учиться. В университет. Сегодня приглашение получила. Персональное.

Бартеньев попытался изобразить улыбку, но ничего из этого не получилось. Так, гримаса какая-то.

Кузьма пояснил:

– Мой гениальный ребенок послал свою работу по математике на конкурс в МГУ. Заметь, не куда-нибудь, а в Москву. И надо же, заняла второе место. Теперь ее приглашают учиться. Кто бы мог подумать! Вот подфартило так подфартило.

– А как же отец, Маша? – растерянно спросил Бартеньев.

– А что я? Я нормально. Проживу, – запальчиво предупредил ответ дочери Кузьма. – Кашу себе сварить и одной рукой сумею. Уже пробовал. А то, глядишь, какую-нибудь вдовушку приглашу. Квартира большая, места хватает. Одним словом, не пропаду. Пусть девчонка в люди выходит. В Москве простор. А здесь ей что делать? Дрова пилить или рыбу чистить? Поликлиника, больница да телефонная станция – вот и весь выбор для женщин. Хорошее занятие – сидеть на коммутаторе и подслушивать чужие разговоры, а потом доносы писать главному жандарму!

– Да, да, конечно, все понимаю, – мямлил Антон. – Скучать мы без тебя будем. А так все правильно. Не сидеть же всю жизнь в этой дыре.

– Я уже денег достаточно подработала. И на первое время в Москве хватит, и отцу оставлю. Целый год собирала. Полная копилка.

Маша подмигнула Антону, стоя спиной к отцу.

«Что это за деньги, – думал Антон. – Москва прожорливая. Там не мелочатся». Уж он-то знает, чем живут столицы. Всякого повидал. Периферийной девчушке там не выжить. Нужна поддержка, сильная рука. Вот бы с ней поехать! Бартеньева аж в жар бросило от этой мысли. Нет. Глупая идея. Повязан по рукам и ногам. Нет выхода из этого капкана. Была одна радость в жизни, и той лишится. Уедет Маша, и он с тоски загнется.

– Ну что, чай будем пить? – предложила девушка.

Они сели за стол. Кузьма что-то говорил, но Антон его не слышал. Он думал о своем и косился На Машу. Может случиться, что и не увидит больше.

* * *

Часам к одиннадцати вечера Филимон Агеев уже прилично накачался. Зимин большую часть водки выливал из рюмки в стоящий на подоконнике горшок с цветком. Делал он это незаметно, даже изящно. Сегодня он хотел оставаться трезвым или хотя бы трезвомыслящим. Ему в голову втемяшилась интересная идея. Теперь он пытался ее примерить на манекен, как закройщик костюмов. Мысль сама по себе бредовая, но Зимин никогда не отказывался от внезапных и мало реальных проектов. Он верил в собственную интуицию. Она его редко подводила. Чем круче он заложит вираж, тем интереснее получится результат. Пусть даже не так, как он ожидал, но цель всегда достигалась. Зимин считал, что все идеи не берутся с потолка. Поднимай планку выше. С неба, и никак иначе. Всевышний ему на ухо нашептывал лучшие варианты ходов во время его хитроумных партий. Во всяком случае, он всегда выигрывал, а потому и слыл человеком популярным, если не сказать звездным. Ну а Всевышний или дьявол делали ему подсказки, не в этом суть. Главное -результат.

Филимон начал рассуждать слишком громко. Голос повышался с каждой рюмкой, и они решили продолжить в гостинице, прихватив бутылку с собой.

Опять сидели в номере Агеева.

– Почему ты решил, Матвеич, что этот самый Никита Луговой даст тебе пятьсот тысяч долларов? Сам же уверял, он обычная марионетка в руках жены.

Агеев сладко затянулся сигарным дымом, от которого у Зимина глаза слезились, и откинулся на спинку кресла.

– Рыльце у него в пушку. Я же не дурак и не стану давить на кого-то, если у меня нет на человека компромата. Рано или поздно, но он сломается.

– Если не сломает тебе шею.

– Нет. Он трус. Очень большой трус. И в Тихих Омутах он не рискнет идти на преступление. Здесь его захомутают в два счета. Кто, кроме него, мне может сломать шею? Думаешь, местные сыскари не знают о наших встречах?

– Трусы опаснее закоренелых бандитов. От страха они идут на безрассудные и отчаянные поступки.

– Из двух зол всегда выбирают наименьшее. Деньги он может взять у жены. Больше негде. Он хитрый мужик и хороший коммерсант. Такой партнер мне и нужен. У Никиты крутая жена. Если я захочу, она вышвырнет его на улицу и даже из города. Итог: мужик в свои пятьдесят с лишним остается без средств к существованию и без крыши над головой. Вариант второй. Он берет у жены деньги – крадет. С его опытом такую аферу можно проделать чисто. Конечно, рано или поздно она все равно вскроется. Сто тысяч долларов – не сто рублей. Он вкладывает их в дело и становится моим партнером. Теперь не так страшно и на улице оказаться. Теплое местечко на будущее забронировано. Есть куда идти и есть на что жить. И что, по-твоему, он выберет? Отвечаю. Наименьшее зло. У парня есть голова на плечах, он умеет взвешивать все «за» и «против». А убийство не выход. Это тупик. О местной тюрьме легенды ходят. Я не уверен, что она вообще существует.

– Как тебя понимать?

– Очень просто. Мэр орет во все горло, будто в Тихих Омутах нет преступности. Однако суд-то есть, и он без дела не сидит. Тюрьму я своими глазами видел, она очень странная. Там нет вышек с вооруженной охраной. Кирпичный замок, у самой северной черты города за высокой стеной, с решетками на окнах. А дальше тайга. В окнах каземата никогда не горит свет. Ходят слухи, будто осужденных убивают и сбрасывают в старые штольни. Нет человека и свидетеля нет.

– А я так думаю, что эти слухи распространяет служба майора Прошкина с целью запугать население.

– Не исключено. Но Никита и есть население, и он верит слухам. Допустим даже, что не верит. Кто же пойдет на добровольный эксперимент и согласится стать подопытным кроликом ради выяснения действительности! Копать правду на стометровой глубине штолен – не лучшая затея.

– Может быть, Никита и рискнул бы. Допустим. А если он тебе не доверяет: возьмешь деньги и пропадешь?

– Нет. У меня есть доверенность банка на выдачу чековой книжки партнеру, который может пользоваться моим личным счетом. Мне остается вписать в чековую книжку имя и сумму, которую партнер может снять с моего счета. У меня есть справка банка о состоянии этого счета. Там немало денег. К тому же мы заключаем договор о партнерстве, и он становится вице-президентом моей турфирмы. Я выдаю ему расписку в получении денег, на банковском бланке, с печатью и подписями. Серьезный документ. Люди, знающие толк в таких делах, сомневаться не станут. И потом, все мои адреса известны. Куда я денусь. Я прикован к своему бизнесу кандалами. У меня большие обороты и прибыль. Даже полмиллиона не та сумма, ради которой можно все бросить и бежать. Бежать нужно Никите, пока Ольшанская не превратила его в половую тряпку. Она уже давно об него ноги вытирает.

– Ольшанская?

– Да. Катя Ольшанская, его жена и хозяйка комбината, где он исполняет обязанности директора.

Зимин налил водки в стакан и выпил залпом, будто забыл, что его новый приятель тоже пьющий. Однако Агеев не обиделся. Водка уже не лезла в его организм, превысив уровень ватерлинии.

– Послушай, Матвеич, а почему бы тебе не подобрать для бизнеса другого партнера? Тут, как я догадываюсь, полно подпольных миллионеров.

– Не спорю. Но на обработку каждого нужно потратить не меньше месяца и иметь на руках его досье. Я ведь должен знать человека, с которым придется делать деньги и развивать бизнес.

– Попробую тебе помочь. У меня есть кандидатура. Надежный парень. Постараюсь выяснить его финансовые возможности. Одно я знаю точно: он не трус. Воля у него железная. Такого ничем не напугаешь. Его единственная слабость – доверчивость. Что тебе на руку.

– У тебя есть на него досье?

– Об этом позже. Сначала надо прощупать почву. Но то, что ему Тихие Омуты поперек горла стоят, я уверен. Один вопрос к тебе: ты можешь достать чистые документы? Паспорт?

– Вопрос, конечно, непростой. Но решаемый. Я готов был к такому варианту. Никите тоже потребовался бы паспорт. Иначе жена с ее связями могла бы достать его. Самое крупное начальство из МВД отдыхает на арендованных мною виллах в Испании. Денег я с них не беру. Генералы с семьями по месяцу за мой счет жируют. Вряд ли откажут в такой мелочевке, как паспорт. Я езжу на ворованном джипе с перебитыми номерами третий год. Они мне его же и продали за гроши, прямо с документами. Эти люди могут все. Посадить, освободить, убить, вознаградить. Одним словом – власть! Я предпочитаю с ними дружить.

– Ну, мне ты не рассказывай. Не первый год имею с ними дело. Адвокат

– Да, да…

Агеев зевнул и уронил голову на грудь. Зимин снова выпил водки и пошел к себе. Он был еще в состоянии думать. Простые варианты его мало интересовали. Зимин всегда ставил перед собой сложные задачи, а если они решались просто, то он сам себе ставил подножки, строил препятствия на пути. Истинную силу человек обретал, когда выпутывался из экстремальной ситуации сам, в одиночку, без страховки и надежды на помощь со стороны. Так он жил, этот человек, и так ему нравилось жить.

6

Ракитин, хозяин автомастерской, с недоумением смотрел на Бартеньева и пожимал плечами:

– Я отказываюсь тебя понимать, Антон. Пять лет ты вкалываешь не покладая рук, за обычную зарплату. Я тебе предлагаю стать моим -партнером на равных паях. Сколько можно под машинами штаны протирать. В конторских делах ты поднаторел. Замещал же меня, когда я в отпуск к матери в деревню уезжал, и отлично справился. Слесарей у нас хватает, сам их учил работать. Мне уже тяжело тащить лямку одному. И куда мне столько денег? Ты молод, энергичен, голова хорошо кумекает. А?

– Нет, Сеня. Одно дело – тебя на месяц подменить, другое – в бумажную волокиту впрягаться. Нет у меня охоты. Железки мне дороже бумаги. И платишь ты мне прилично. Хватает.

– Хватает при такой жене. А будь ты один? Смешно сказать вслух про такое жалованье. Ты же мне как брат. Я же плачу тебе гроши, и почему? Да потому, что жду, когда ты взорвешься, а ты молчишь. Ты же стоишь во сто крат дороже. Все жду и надеюсь, когда наконец ты согласишься стать моим партнером. Послушай, Антон. Мне недолго осталось. Не смотри, что я здоровяком выгляжу. Гнилой орех. Болезнь меня пожирает, чавкая и причмокивая. Все хозяйство тебе достанется. В могилу с собой ничего не унесешь. Я же бобыль.

– Не уговаривай, Семен. Не хочу тебя подводить, нечестно это.

Ракитин помолчал, лицо его потемнело.

– Уехать хочешь? Думаешь, тебя где-то ждут. Для гонок ты уже староват, да и на горы лазить не так просто. Сноровку потерял. Шило на мыло меняешь? Тут дом, семья, свое дело, а там? Пустота и неизвестность.

– Всю жизнь мечтал в Тибет съездить и по горам полазить. Вот где живительная сила есть! Загадочная страна. А Тянь-Шань? Да мало ли мест на земле!

– Бродягой был, бродягой и остался.

– Хорош бродяга. Три года за колючей проволокой, теперь пять лет здесь. Та же зона, только режим хуже, хоть его строгим не назовешь. Но здесь пострашнее будет. В кодексе такой не прописан.

– Плохо кодекс помнишь. Это называется: «принудительные работы».

– Работы я не боюсь. А вот душу принуждать нельзя.

Они сидели на скамеечке, в саду за ангаром.

– Ладно. Пойду к Валерке кофе попью. – Бартеньев встал.

Он зашел в ангар и направился было к противоположной стороне, к выходу на улицу. Возле разобранного на части «жигуленка», широко расставив ноги и держа руки в карманах, стоял его владелец и с тоской смотрел на то, что называлось автомобилем. Видом он напоминал человека, следящего за тем, как гроб с любимым родственником опускают в могилу. Оставалось только горсть земли в яму бросить. Антон остановился.

– Не расстраивайтесь. Машину соберу, будет лучше новой.

– Не очень-то вы торопитесь, – процедил сквозь зубы Зимин.

– Детальку одну заменить надо. То, что есть на складе, дерьмо. Я токарю дал задание выточить, вот и возникла пауза. Через часок сделает. Вы не дергайтесь. Мы пришлем за вами.

Бартеньев пошел к выходу. В закусочной напротив он взял кофе, омлет и сел за столик, Бармен, как всегда, смотрел телевизор.

– Вы разрешите?

Сегодня Антон пребывал в отвратном настроении. Грядущий отъезд Маши в Москву – сильный удар ниже пояса, к которому он был не готов.

Он поднял глаза. Перед ним стоял назойливый владелец «Жигулей» с чашкой кофе в руках.

– Садитесь.

Зимин сел напротив и, глянув в окно, сказал:

– Не город, а пустыня. Пообщаться не с кем. А вечером все наоборот. Вот только лиц я веселых и одухотворенных не видел. Все улыбаются. Но улыбки, как у манекенов в витрине. Город манекенов с моторчиками. Люди-роботы.

Бартеньев молча поглощал омлет. Непонятно было, слышит он соседа или нет.

– Один мой знакомец приехал сюда инвестора искать для своего бизнеса, – продолжал Зимин. – Партнер ему нужен. Только кого он здесь найдет, в городе мертвых. Все по своим щелям сидят и носа не кажут. Разница лишь в том, что клетки у всех разные. У кого-то больше, у кого-то меньше. Живут, и, что ужаснее всего, им нравится. На кой черт таким людям по миру ездить! Они свой мирок уже нашли.

Бартеньев оторвал взгляд от тарелки и глянул на болтливого типа.

– По миру ездить?

– Да. Он же владелец турфирмы. У него офисы в Москве и Питере. Хочет строить коттеджи за кордоном. Парню серьезный партнер нужен. Все границы открыты. Один из местных нашелся, правда, новый паспорт почему-то потребовал. А у Матвеича везде связи. Он все может. Готов и паспорт достать. Чистый плюс заграничный. Но инвестор в последнюю минуту или чего-то испугался, или денег не достал.

– И много нужно?

– Много. Полмиллиона долларов. Наличными, но под твердые гарантии. Я же адвокат, понимаю толк в документах.

– И зачем вы мне это рассказываете?

– Что именно? Я о вашем городе говорю, о его жителях, похожих на манекенов, у которых из всех чувств сохранилось только одно. Страх!

– Вы философ, а не адвокат.

– Скука заела. Вот и смотрю по сторонам. Нам, людям из других мест, здесь многое непонятно. На первый взгляд, все идеально, а поторчишь здесь пару дней и шкурой своей начинаешь ощущать сквозняк одиночества. Будто из склепа холодом повеяло. Жутковато становится.

– Вы слишком мнительны. Так зачем вы про вашего знакомца рассказываете?

– Боюсь, что мнительны вы, Антон. Во всяком случае, в вашем лице я инвестора не вижу. Вы же не имеете в кармане своих джинс лишние полмиллиона долларов. Или в Тихих Омутах механики зарабатывают больше? Впрочем, я и этому не удивлюсь.

– Не удивляйтесь. Могу я повидать вашего приятеля?

– Конечно. Гостиница «Кедр», третий этаж, номер триста два. Вечером он будет у себя.

– Найдется время, загляну.

Бартеньев встал и вышел из забегаловки. Особого интереса в его глазах Зимин не заметил. Казалось, он сделал все правильно, палку не перегибал, держал дистанцию, но реакции Антона не понял. Вспомнилась история восьмилетней давности. Тот самый момент, когда судья выносил приговор Бартеньеву. Он и сейчас в его ушах звенит: «Пятнадцать лет колонии строгого режима». А что Антон? На его лице ни одна мышца не дрогнула. Внешность обманчива, не может человек с равнодушием слышать, как из его жизни вычеркивают пятнадцать лет. Жизнь-то у него одна, а не девять, как у кошек, если верить сказкам. В одном только можно не сомневаться. Антон знает способ, как достать деньги, и если так, то Зимину нужно знать, как он раздобудет полмиллиона долларов. Теперь с этого типа нельзя глаз спускать. Вот только Агеева надо подготовить к встрече. Не спугнул бы он парня.

* * *

Все документы были разложены на кровати. Зимин проверял их тщательно, как криминалист, просматривая на свет, через лупу, смачивая водой, тер и пытался разложить лист на слои.

– Я же тебе говорю, Кирюша, документы в порядке, – вздохнул Матвеич. – Я конечно же прохвост, но не до такой степени. Мне надежный партнер нужен. А если у человека нет денег, значит, он глуп. Не смог заработать. Мой бизнес нуждается в умеющих делать деньги.

Зимин сложил документы в папку и бросил ее на стол.

– Ты мне голову не морочь, Матвеич, один вопрос рождается сам собой. В Москве миллиардеров больше, чем в Нью-Йорке. Денег там пруд пруди, а ты за партнером приехал к черту на кулички, где Макар телят не пас. Почему?

– В Москве нет партнеров, там есть конкуренты и бездельники, которые умеют только считать деньги. В своих и чужих карманах. Мне нужен работяга. Не избалованный, не сытый, жаждущий поднять свое дело на международный уровень. Трудоголик с мозгами, а не алчный жлоб с амбициями. И денег у меня, в конце концов, своих хватает, но ведь чем больше партнер вложит, тем лучше будет работать. Я и менеджеров всех с периферии набирал. Столичные слишком часто перепрыгивают с места на место. Им не дело важно, а где больше предложат. Жаль, что у нас нет статьи, предусматривающей наказание за промышленный шпионаж. Допущен к секретам фирмы, значит, отвечай. Есть контракт, так сиди и работай, пока он не кончится.

– Ладно. Болтология все это. Я ею всю жизнь занимаюсь в судах.

– Перейдем к делу? Рассказывай. Кого нашел? – прищурил глазки Агеев.

– Материалы секретны. Дашь на дашь. Сначала ты мне предъявишь досье на Никиту Лугового.

– Хорошо. Мне не жалко. Ты им все равно не воспользуешься. – Агеев достал из-под матраца пухлую папку. – Вот, читай. Здесь только ксерокопии. Оригиналы я держу в своем сейфе.

Знакомство с досье заняло больше часа.

– Ну, доволен? Теперь выкладывай карты на стол.

– Хорошо. Слушай. Зовут парня Антон Бартеньев. Сорок два года. Как ты говоришь, «трудоголик», каких еще поискать. Имеет высшее образование. Надежен. Своих не сдает, проверено. А теперь черная сторона дела. Я знал его адвоката. С самим Антоном познакомился только сегодня. И еще я знаю человека, который хочет его убить.

– Я так и думал, что твой протеже связан с криминалом. В Тихих Омутах таких большинство. Местные власти прикармливают беглых и тех, кто числится в федеральном розыске. Эти рабы самые надежные, их стеречь не надо, никуда не денутся. Меня такой вариант тоже устраивает, как ты понял. Имея досье на партнера, можно быть уверенным, что он тебя не продаст, не предаст и не сбежит.

– Из рабства в рабство?

– У меня он будет иметь во много раз больше, чем здесь, плюс свобода. Настоящая, а не мнимая. Важно, чтобы он понял это. Ну а за что же его хотят убить?

– Не просто убить, а казнить убийцу.

– Понимаю. Надеюсь, он не маньяк?

– Умный человек, спортсмен, гонщик, скалолаз, работяга. Никогда не имел дело с криминалом, честный парень. Но однажды черт его попутал. На шестнадцатилетнюю девчонку позарился. Его взяли на окраине лесополосы. Факт изнасилования был спорным, но одежда на девчонке была порвана в клочья, и он ее зарезал. Когда его схватили, у него в руках находился окровавленный нож. Он выскочил на шоссе и пытался поймать машину, чтобы удрать, но на его беду нарвался на милицейский патруль. Парня скрутили. Дали ему пятнадцать лет. А через три года он сбежал. Сам-то, конечно, не сумел бы. Побег организовали блатные, настоящие хищники. Его взяли как шофера. Лучшей кандидатуры и не придумаешь. Гонщик. Они сделали правильный выбор. Только благодаря Антону им удалось уйти от погони. Отец погибшей девочки дал себе слово, что найдет беглеца и убьет. Он был не доволен приговором. Убийца должен сидеть пожизненно и сдохнуть там. А этот получил пятнадцать лет, да еще сумел увильнуть от наказания. Три года он его ищет, и думаю, что найдет, в конце концов. Антон Бартеньев даже имени не сменил. Живет здесь под своим собственным. Думаю, что ты, Матвеич, сумеешь прикрыть парня.