Текст книги "Николай Хмурый. Западная война"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5
1914, апрель, 12, Санкт-Петербург – Берлин

Раннее утро.

Николай II свет Александрович стоял у большой карты мира и вдумчиво изучал значки на ней. Где какие войска стоят. Где какие стратегические заводы или фабрики расположены. Где прямо сейчас находятся лидеры стран, их министры иностранных дел или просто важные фигуранты. Ну и так далее. Обычно каждый вечер карту приводили в актуальное состояние. Но так было раньше. Теперь её обновляли трижды в сутки, чтобы отслеживать ситуацию на фронте и в мире. Николай ужасно не хотел за разбирательством каких-то локальных задач упустить что-то глобальное, что-то действительно важное. Поэтому регулярно посматривал на карту и оценивал расположение фишек всех игроков этой большой игры. Вёл своего рода шахматный турнир по переписке.

– Медленно ракеты уплывают вдаль, – тихо мурлыкал себе под нос Император известную в XXI веке пародию на «Голубой вагон», изучая в это утро обстановку, – встречи с ними ты уже не жди. И хотя Америки немного жаль, у Европы это впереди…

– Что ты там бормочешь? – спросила Клеопатра. – Я ничего не слышу.

– Да так, песенку одну дурацкую вспомнил.

– Что за песенку? Я такой мотив не припомню.

– Глупости. Не обращай внимания, – отмахнулся Император, понимая, что заболтался.

– И всё же. Это что, твоё? Ты что, стихи начал писать?

– Я?! С чего ты взяла?

– Почему бы и нет? Пожалуйста. Прочитай. Не стесняйся.

– Да ну, – снова отмахнулся он, вспотев.

– Почему? Никогда бы не думала, что сочиняешь стихи. Мне правда очень интересно.

– Это дурной стишок.

– Но стишок. Ну хорошо. Расскажи другой. Который лучше.

– Другой? Ну… хм… – Он призадумался.

Почему он вдруг вспомнил эту дурацкую песенку? Секунда. Другая. И его накрыло каким-то иррациональным потоком эмоций. Ему вдруг стало больно и обидно за свою страну. Ту страну, которая осталась там… в прошлой жизни. Николай никогда не относился к тем людям, что любили похрустеть колхозной или французской булкой на завалинке, причитая о том, какую страну они потеряли. Нет. Ему вдруг почему-то стало просто обидно. Словно его страна проклятая. Потрясение за потрясением. Удар за ударом. Беда за бедой. То царь дурак. То революционер не лучше. То свои постарались. То враги отличились. И так далее. Куда ни плюнь – или рукав порван, или сапог в дерьме.

Кто виноват? Что делать? Его эти вопросы давно уже не интересовали. Он прекрасно понимал, что просто так звёзды легли. Роли случая и личности в истории были абсолютны, по его мнению. И чем больше веса у личности, тем сильнее она влияет на историю и тем мощнее через эту личность сказывается Господин Великий случай. Произошло то, что могло произойти. Могло. Нет, не было и не будет ничего предопределённого в развитии держав и цивилизаций. В его представлении они собирались как генетический код – случайно, набираясь из чудовищного спектра возможных вариантов и комбинаций. И связи порой было совершенно невозможно предсказать. Вот поел в Ухани китаец Сяолун супа из летучей мыши, а в Москве из-за этого, спустя несколько месяцев, оштрафовали бомжа Василия за нарушение режима самоизоляции на дому[32]32
  Особенности китайского образа жизни – включая питание – весьма регулярно порождают новые инфекционные факторы. Эпидемии оттуда – в основном грипп – докатываются до прочего мира практически ежегодно, начиная по меньшей мере с пандемии гриппа 1918–1920 годов (её назвали «испанка», поскольку Испания не участвовала в Первой мировой войне, газеты там не подвергались цензуре и первыми описали новую болезнь). Обсуждение разнообразных способов борьбы с эпидемиями – включая карантин, в том числе и добровольный – тоже вспыхивает весьма часто. Так что главный герой вполне мог слыхать обо всём подобном (в молодости – хотя бы о гонконгском гриппе) ещё задолго до выпадения из нашей общей истории.


[Закрыть]. На первый взгляд бред. Но факт. И таких неочевидных вещей в мире много. Николай не считал это хорошим или плохим. Он принимал это как данность. Своего рода проявление случайности. Но при этом он старался. Все эти двадцать пять лет старался, чтобы, вопреки случайностям, столкнуть Россию с мрачной тропинки, по которой она бежала в той, прошлой жизни. И у него получалось. Но ему всё равно… Столько боли. Столько крови. Столько проблем. Не здесь. Там… в другой жизни. Но из памяти-то это никуда не делось. Конечно, имелись страны, хлебнувшие «субстрата» побольше. Есть на планете места, по сравнению с которыми все невзгоды, обрушившиеся на ту Россию из прошлой жизни, лишь лёгкий бриз, заносящий аромат ближайшей выгребной ямы. Но легче от этого понимания ему не становилось.

Ещё пара мгновений. И в голову почему-то полезли сценки из фильма «Брат‐2». Странный фильм. Страшный фильм. Но такой близкий. Разум понимал, что происходящее на экране один сплошной фарс, но эмоции… они принимали всё происходящее всецело и без остатка. Поэтому Николай криво улыбнулся и, с какой-то жутковатой усталостью посмотрев на побледневшую Клеопатру, начал декламировать с максимальной выразительностью:

 
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья.
И тропинка, и лесок,
В поле каждый колосок,
Речка, небо голубое —
Это всё моё родное.
Это Родина моя,
Всех люблю на свете я…
 

Тишина.

– Это… это так неожиданно? – тихо произнесла Клеопатра, не понимающая состояния своего супруга. – Ты сегодня очень особенный. Я тебя даже не узнаю.

– А и не надо. Не понравится, – произнёс Николай ровным тоном. Он не раз уже ловил себя на мысли, что его супруга не блещет проницательностью. Да, она родила ему трёх здоровых сыновей: Ярослава, Святополка и Всеволода. Да, она очень тщательно следила за собой и в свои тридцать восемь лет даст фору многим юницам. Даже несмотря на три беременности. Кое-что, увы, «поплыло», но всё, что она могла подтянуть и привести в идеальную форму, было в этой самой идеальной форме. Её красотой и неувядающей молодостью восхищались не только в России, но и по всему миру. Он ведь не стеснялся популяризировать её как мог. Гибкая, пластичная, изящная и удивительно соблазнительная. С годами она стала только лучше. Но вот мозг… он был у неё какой-то прямой слишком. Нет, она далеко не дура, однако прозорливостью похвастаться не могла. И, несмотря на годы, проведенные рядом с супругом, зачастую совершенно не понимала, что и зачем он делает. Мотивация ускользала. Видимо, очень сказывалось воспитание в юности, когда ей оттачивали волю и тело, а мозг совсем не трогали и он рос у неё как дикий плющ. Поэтому, несмотря на иной раз проступающее раздражение, Император старался идти ей навстречу и объяснять вещи, которые она не понимала. Если была такая возможность.

– Ну почему же? – возразила супруга. – Мне действительно хочется разобраться в тебе. Ты до такой степени полон каких-то фундаментальных противоречий, что я теряюсь.

– Противоречий? Каких же?

– Ой… да их масса. Например, твоё отношение к революционерам. Более последовательного борца с ними нигде в мире и не сыскать. Ты за последнее десятилетие устроил им тотальный террор. Им даже не удавалось спрятаться за границей – их или убивали, или ловили и отправляли на двадцать пять лет исправительных работ без права переписки. Как глянешь, так и сразу мысли: хуже и последовательнее тебя консерватора и охранителя и быть не должно. Но на деле ведь это не так. Ты ведь сам во многом реализуешь то, за что революционеры ратуют. Россия сейчас, наверное, самая прогрессивная страна в плане социальных и экономических преобразований. Да, у нас остаётся монархия, причём абсолютная. Но права и возможности людей таковы, что Франция может лишь тихо завидовать. Как это в тебе уживается? Это ведь совершенно немыслимо!

– Почему же? На мой взгляд, вполне всё органично.

– Я не понимаю. Серьёзно. Не понимаю.

– Ты никогда не задумывалась над такой расхожей фразой: «Бессмысленный и беспощадный русский бунт»? Нет? Зря. А смысл такой: русский мужик – он ведь ничего менять не хочет. Так, побузит, покипешует и домой. Собственно, в этом и кроется фундамент всей русской государственности.

– Ты серьёзно? – удивилась Клеопатра. – Это звучит дико.

– Больше скажу, такая же беда не только у русского мужика, но и у всякого иного. Знаешь, что будет делать раб, которого освободили? Бороться с рабством? Строить новую жизнь без рабства? Нет. Он постарается завести раба уже себе. Просто потому, что вот тут, – постучал Николай себя по голове пальцем, – у него определённый формат мышления. В его мире есть только господа, рабы и те, кто ещё не знает обо всём этом. И если раб освобождается, то его естественным желанием будет не стремление разрушить порочную систему. Нет. Он будет теперь осознанно или подсознательно считать себя господином и всячески пытаться обзавестись рабами, чтобы этому статусу соответствовать. И ежели заведёт, то рабовладельцем станет куда более гнусным и безжалостным, чем тот, кто лишён комплекса «раба», то есть не должен доказывать себе и окружающим, что он другой… что он не раб… что он намного лучше…

– И к чему это? Как это связано с революцией?

– Напрямую. Все революционеры хотят только одного – занять место тех, кто правит. Ни больше ни меньше. Где-то сознательно, где-то не осознавая того. То есть по своей сути жаждут денег и власти. Вот они сейчас дорвутся, займут высокие места и покажут всему миру: как нужно управлять. И всё.

– И всё? Но… я всё равно не понимаю.

– У людей есть неразрешимая проблема. Чтобы хорошо руководить и чтобы хорошо прорываться к власти, нужны разные качества. Вот пробился такой революционер к власти. И что? Лучше стало? Для него народ – просто расходный материал. Труха. Солома. Сжигая её, он греет свои амбиции. Даже если сознательно он хочет чего-то иного – подсознание не обманешь. А потом отшумят бури революции. Уляжется муть. И глядь – вчерашний борец за права человека и светлое будущее ведёт себя намного хуже старой аристократии. Барин барином. Причём в самом карикатурном виде[33]33
  Фильм Никиты Сергеевича Михалкова «Утомлённые солнцем» получил «Оскар», насколько можно судить, не за упоминание репрессий, а за ярко показанное превращение героя Гражданской войны под лозунгом равенства в барина, наслаждающегося вновь обретёнными возможностями, явно недоступными громадному большинству.


[Закрыть]. И он, кто клеймил монархию за эксплуатацию податного населения, уже без всякой жалости и сострадания выжимает из своих сограждан последние соки. На правое дело же! Чего это они недовольны? Он ведь ради них старается. Ну сдохнет их там сколько-то – и что? Светлое будущее совсем близко… вон же, за горизонтом. Сейчас дойдём до него, и они заживут! И хорошо заживут. На новых виллах, в новых особняках, купаясь в роскоши и разврате… как он сам вот уже сейчас…

– Но ведь во Франции революция принесла много хорошего.

– Революция ли? Да и в конечном счёте – к чему всё скатилось? В середине XVIII века – Франция – самая сильная держава Европы. Никто не мог один на один с ней сражаться ни на суше, ни на море. Могучая промышленность. Самая сильная в мире армия. А флот? Великолепный французский флот превосходил английский без преувеличений. Англия – владычица морей? Нет. Великобритания ею в те дни была разве что на словах. Она ею стала… позже… после падения второй Империи во Франции. Мда. Середина XVIII века… В эти дни блистательная французская культура и наука покорили всю Европу, и лишь необразованный босяк не говорил по-французски[34]34
  В образованных сословиях России французский язык к тому времени заметно потеснил немецкий, почти обязательный (в основном в нижненемецких – бытующих в низовьях Рейна, побережье Балтики, Нидерландах – диалектах) со времён Петра I. К моменту первой из французских революций немецкий язык был всё ещё необходим во многих отраслях техники, военном и морском деле, но французский стал разговорным для большинства русских дворян.


[Закрыть]. Но прошло сто лет. И что мы видим? Францию, впавшую в совершенное ничтожество. Крестьяне, которых обдирали чиновники короля, продолжали нищенствовать, так как их теперь обдирали чиновники «народного» и «законно избранного» правительства. Что поменялось? Что стало фундаментально лучше? Нет, малыш… революционеры не делают нашу жизнь лучше. Они несут только боль и разрушение. Не потому, что их идеи дрянь. Нет. А потому, что они прикрывают ими свои реальные желания. Они просто рвутся к власти, стремясь заплатить за свой успех любую цену, но только из чужого кармана.

– Получается, что ты и есть настоящий революционер, – после долгой паузы в задумчивости произнесла Клеопатра, усмехнувшись.

– Нет. Ты упустила главное. Патриотизм. Это, как известно, любовь к Родине. Но он бывает демонстративный, то есть дежурный, показной, а бывает настоящий. Настоящий – это когда ты действительно любишь Родину и хочешь ей всего самого-самого. Чтобы у неё были лучшие дороги, трактора и города. Чтобы её жители жили лучше всех, получая лучшее образование, медицину и так далее. Чтобы её наука была впереди планеты всей. И всё это не в декларативной форме: дескать, раз наше, родное, значит – лучшее. Нет. Это как раз дежурный патриотизм. Фикция. Если ты настоящий патриот, то ты желаешь, чтобы это было по факту. И работаешь над этим в меру своих сил и возможностей. А революционеры… они просто спекулируют этими вещами, используя лозунги дежурного патриотизма для оправдания своих поступков, сильно расходящихся с их словами. Они, как те освободившиеся рабы, пытаются завести себе собственных… под любым предлогом и мотивом. Нет, милая. Нет. Я не революционер и быть им не могу. Для этого я слишком сильно люблю свою Родину…

Тем временем в Берлине разворачивалось эпическое зрелище. К городу медленно подплывали «Императорские рыбки» – тяжёлые дирижабли, разукрашенные акульим оскалом. А на всю округу надрывались динамики, откуда отчаянно рвалась на волю музыка «Советского марша»[35]35
  Марш из https://ru.wikipedia.org/wiki/Command_&_Conquer:_Red_Alert_3 3‐й части выпуска «Red Alert» – «Красная тревога» – компьютерной игры «Command and Conquer» – «Командуй и завоёвывай» – столь пародийный, что в русскоязычной среде воспринимается как воплощение западного страха перед непредсказуемыми русскими возрождениями. Послушать (и посмотреть один из эффектных вариантов видеоряда) можно, например, на https://www.youtube.com/watch?v=Kxl_SNgmH1M


[Закрыть]. Адаптированного, конечно. Но музыка, мотив и общий посыл вполне сохранялись.

Дирижабли летели на приличной высоте. Поэтому для обеспечения музыкального сопровождения использовалось три тяжёлых самолёта Сикорского: на них установили достаточно мощные динамики. Это были «РВ-3» – «Русские витязи» третьей модели[36]36
  РВ‐0, РВ‐1 и РВ‐2 были опытными моделями. На них Сикорский с 1906 года отрабатывал решения, затем воплощённые в РВ‐3.


[Закрыть], построенные очень прогрессивно для своих лет, да и в плане компоновки сильно отличались от созданных Сикорским в оригинальной истории.

РВ-3 представлял собой расчалочный биплан, построенный по двухбалочной схеме. Его корпус изготовлен полностью из дерева. Прежде всего – бальза и производимая из неё специальная тонкая бакелитовая[37]37
  Необратимо твердеющий при синтезе (а при значительном нагреве не размягчающийся, но разлагающийся) сополимер фенола и формальдегида (в реакцию должно вступать равное число молекул каждого вида) открыл в 1907 году Лео Бакеланд и назвал в свою честь. Николай II отслеживал его ещё на стадии разработки и сразу взял в оборот как первый промышленный полимер очень широкого назначения. В частности, лучшие фанеры делают из листов шпона, пропитанных фенолформальдегидной смесью, полимеризуемой при нагреве по ходу прессования.


[Закрыть] фанера. Какие-то участки самолёта имели несущий набор, какие-то выклеивались по схеме «монокок»[38]38
  То есть основная нагрузка ложится на обшивку, а внутренний набор только страхует её от «хлопунов» – резких провалов при потере устойчивости.


[Закрыть]. Но все поверхности обклеивались тонкой стеклотканью[39]39
  Технология производства стекловолокна известна ещё в 1890‐е годы. Николаю II ещё до 1904 года удалось построить кое-какие мощности (плюс базальтового волокна, изготавливаемого аналогично). После РЯВ же производства только расширялись.


[Закрыть] и дополнительно пропитывались бакелитовым лаком с последующей его полимеризацией и полировкой. Получалось тяжелее, чем обычная «этажерка», обтянутая тряпкой, но и радикально крепче.

Силовые установки также совершенно не типичны. Там стояли паровые турбины – такие же, что и на дирижаблях, только поменьше. Аммиачный, очень компактный автоматический паровой котёл высокого давления работал на керосине. Рабочего тела – слёзы, как в силовом агрегате братьев Добл[40]40
  Абнер Добл (во многих русскоязычных источниках – Добль) при участии своих братьев Джона, Уоррена и Уильяма смог построить один из самых совершенных паровых двигателей в истории (в 1910–1930‐е годы), выпуская на нём элитные автомобили с заоблачными динамическими и эксплуатационными показателями и совершенно невероятным ресурсом механизмов, на фоне ничтожного моторесурса ДВС первой половины XX века. Ключевая особенность их двигателя – компактный паровой котёл высокого давления с малым объёмом рабочего тела. Но он работал на воде. Такой же, только на аммиаке, будет существенно компактнее, легче и эффективнее.


[Закрыть], поэтому конденсатор получался очень небольшой[41]41
  Площадь конденсатора определяется отводимым от него потоком тепла (а также скоростью и плотностью обдувающего воздушного потока). Но при меньшем объёме рабочего тела можно использовать трубки потоньше и добиться хорошего теплоотвода при меньших массе и поперечном размере конструкции.


[Закрыть]. Но главное – тяга. Ни один поршневой двигатель в те годы не мог обеспечить ТАКУЮ тягу при такой массе, габаритах и тем более расходе топлива. Воздушные винты каждого турбоагрегата сдвоенные, по четыре лопасти, и вращались в противоположных направлениях. Более того – это всё не только достаточно компактно и производительно, но и прикрыто листом броневой стали, достаточной толщины, чтобы надёжно защищать силовую установку от пуль основных винтовочных калибров. Ну а что? Хрупкая, нежная конструкция. Её требовалось оберегать.

Вот эти «РВ‐3» и летели на высоте около километра и вещали из узконаправленных «звуковых пушек», представлявших собой смесь рупора и динамика, расположенного в задней части центрального фюзеляжа. Включили они проигрыш композиции, записанной на металлическую пластину, по секундомеру. Но летали не рядом, из-за чего некоторое расхождение не замечалось. А так как летали они слишком быстро для местных примитивных зенитных пушек и слишком высоко для стрелкового оружия, то в целом были в безопасности. Тем более что всё внимание оттягивала на себя колонна небесных линкоров – пёстро раскрашенных дирижаблей типа «Август».

Конструкция цеппелина «Василевс», отличившегося в ходе Русско-Японской войны, была доведена до ума. И уже по новому проекту с 1908 года их начали выпускать серийно. Это, как и раньше, были не «большие сигары», а «три колбаски» меньшего сечения, слепленные воедино и имеющие общий обтекатель. Только теперь они стали ещё крупнее, а их силовые установки – ещё мощнее. Обшивка же, как и у РВ-3, выполнялась из бакелитовой фанеры, а потом армировалась стеклотканью, пропитанной полимеризованным бакелитовым лаком. Появились «термические» баллоны – секции, куда выпускался отработанный горячий воздух. Что повышало возможности высотного манёвра. Но главное – новые дирижабли имели герметичную кабину, позволяющую им подниматься на приличную высоту. Плюс – индивидуальные средства дыхания, необходимые на случай аварии и для обслуживания технического пространства вне кабины.

На базе военной модели выпускались и гражданские модификации. Например, грузо-пассажирские. Кабина у них всё так же была герметичной. Однако пассажирский салон, заменивший собой грузовой отсек военного дирижабля, – нет. Поэтому предназначались они для эксплуатации на высотах до пяти километров.

Вот только к Берлину сейчас приближались именно военные дирижабли нового поколения. То есть высотные. Они находились намного выше, чем могли достать многочисленные зенитные орудия тех лет. Старые 37‐мм и 47‐мм морские пушки, массово приспособленные под эти задачи, просто не могли так далеко закинуть снаряды…

– Заходим на цель, – спокойно, но громко произнёс штурман авиаполка. – Готовность – пять минут.

– Есть пять минут, – по команде отозвался связист, передав приказ командира по радиосвязи на остальные дирижабли эскадры.

Медленно потянулось время. Штурман смотрел в бомбовый прицел, внося последние правки, и ждал совмещения отметок. Секунда за секундой.

И вот наконец через пять минут девять секунд после команды, он скомандовал первый сброс бомб.

Первым под удар попал Берлинский вокзал.

В отличие от морских снарядов, здесь, в бомбах для дирижаблей, Николай Александрович не стремился использовать как можно более мощное взрывчатое вещество. Ведь грузоподъёмность его дирижаблей была выдающейся и можно было взять МНОГО бомб. ОЧЕНЬ МНОГО! Каждый дирижабль типа «Август» нёс сто тонн этих подарков. СТО ТОНН! А таких в авиаполку – двадцать одна машина. Поэтому он приказал начинять бомбы взрывчатым веществом из смеси аммиачной селитры, тротила и алюминиевой пудры.

И вот такие пятисоткилограммовые стальные «чушки» вываливались из дирижаблей и устремлялись к цели. Вокзалу, где набилось какое-то безумное количество призывников и войск. Сортировочной станции, ломая и коверкая вагоны да вспахивая железнодорожные пути. Армейским складам с военным имуществом. И так далее.

Две тысячи сто тонн бомб! Они выпали из чрева этих дирижаблей за какой-то час, учинив впечатляющие разрушения. В это утро Берлин… да и весь остальной мир впервые узнали, что это такое…

– И как это понимать? – едва сдерживая свою ярость, поинтересовался Вильгельм II у коменданта города. – Кто меня заверял в полной безопасности моей столицы?

– Мы не могли знать…

– А КТО ДОЛЖЕН БЫЛ ЗНАТЬ?! – рявкнул Кайзер[42]42
  Немецкое «Кайзер», как и русское «Царь» – производное от латинского «Caesar», в разные эпохи произносимого и через «К», и через «Ц». Почему ветвь древнего рода Юлиев (по римскому преданию, потомков Юла – одного из спутников успевшего бежать из уже захваченной греками Трои Энея, младшего сына последнего её царя Приама), давшая Риму первого постоянного императора (до него этот титул давали только военачальникам на время командования кампанией и последующего триумфа – парада победы), получила такое прозвище – точно не известно. Версий много. Например, созвучное этрусское «aisar» означает «бог». В Этрурии есть также город Цере – ныне Черветери: отсюда предположение, что некто из Юлиев уехал туда из Рима, что и дало прозвище его потомкам. В любом случае немецкое «Кайзер» соответствует принятому в большинстве европейских языков титулу «Император».


[Закрыть], выпучив глаза и нервно подёргивая усами. – Почему я должен столько времени слушать эту кошмарную музыку? Почему эти мерзавцы устраивают бомбардировку МОЕЙ СТОЛИЦЫ в тепличных условиях? Что это? Глупость или измена?

– Мы всё учтем и всё исправим!

– МЫ?

– Ну… – растерялся комендант, которому жутко не хотелось брать ответственность за произошедшее только на себя.

– Арестовать, – холодно и с нескрываемым презрением процедил Кайзер.

– Что?! – ахнул комендант.

– Вы мне за всё ответите. За каждый расколотый кирпич. За каждую загубленную жизнь… ЗА ВСЁ! ТВАРЬ!!!

Глава 6
1914, апрель, 13, Санкт-Петербург

– Ваше Императорское Величество, – продолжал лепетать посол Франции, – я вас уверяю: наши войска ударят сразу, как только смогут.

– А когда они смогут?

– Мне этого не известно, – развёл руками посол. – Поймите меня правильно: подобные сведения не находятся в моей компетенции.

– Вот как? А в чьей же?

– Этими вопросами ведают военные.

– И что, эти военные специалисты не называют вам сроков?

– Увы. Они опасаются, что сроки завершения мобилизации узнают немцы. А вы их так славно отвлекли от западной границы.

– То есть Франция – вместо того, чтобы выполнять свои союзнические обязательства – просто ждёт удачного момента?

– Что вы?! Нет! Конечно нет! Мы очень ценим наш союз. Просто обстоятельства…

Вот примерно в таком ключе они и беседовали, наверное, с полчаса – Император Николай II и посол Франции в России. Причём посол заискивающе заглядывал в глаза монарху и всячески старался показать своё расположение. Цирк, да и только. Француз ушёл, и его место в кабинете Императора занял глава Имперской разведки.

– Слышал уже? – с лёгким раздражением поинтересовался Николай.

– Слышал.

– И что скажешь? Они действительно не могут?

– Они и не спешат. Вообще не спешат. Быстро подняли несколько дивизий. Загнали их в пограничные районы с Германией, чтобы обозначить своё присутствие. И всё. С остальными не спешат. Вы ведь начали войну в канун посевной.

– Да, посевная… – усмехнулся Император.

Он действительно начал войну в канун этого важнейшего аграрного действа. Жизненно важного. Специально начал, не затягивая. Хотя мог бы и подождать месяц-полтора.

В Германии, Франции и Австро-Венгрии, как и в России, в апреле начинать Большую войну было нежелательно. Ведь призывники, которых отрывали от дел и бросали в армию, были прежде всего крестьянами. Да-да. Несмотря на бурное развитие промышленности в Европе, основу её призывной армии и населения всё ещё составляли крестьяне.

В России тоже. Но в России были свои нюансы.

Прежде всего система дифференцированного гражданства. Именно гражданства. Николай Александрович ввёл в России в оборот такой юридический казус, как «гражданин Империи», опираясь ретроспективно на опыт Древнего Рима.

Концепция сложная и интересная, однако в данном случае приводила к очень важному моменту. Призыв был не обязательный. Он варьировался от того, какие права и перспективы стремился реализовать человек. Поэтому самая беднота, особенно сельская, на службу шла выборочно и, как следствие, мобилизацией особенно не затрагивалась. В отличие от состоятельных людей. Они поголовно либо проходили воинскую службу в Имперском ополчении, либо как-то её замещали государственной или общественной. Учителями там, врачами и так далее.

Казалось бы, какая разница? Российская Империя была сельской, аграрной страной с преимущественно нищим населением. Так, да не так. С 1889 года в России начался новый этап индустриализации[43]43
  Первая индустриализация России начата Алексеем Михайловичем и в полной мере реализована его сыном Петром I Великим. В эти полвека буквально с нуля создана вполне современная по тем годам мануфактурная промышленность, обеспечившая экономически и технически взлёт в Золотой век России – XVIII век. Но дальше Пётр умер и развитие пошло инерционно. Второй индустриализацией занялся Александр II Николаевич в 1860‐е годы, создав современную фабричную промышленность России, начав массово строить железные дороги и прочее. Но взлёт этого этапа упёрся в узость внутреннего рынка: негде развернуться. Из-за чего Россия попыталась закрепиться в Китае с целью превращения его в свою колонию, что вылилось в Русско-Японскую войну. В оригинальной истории Россия её проиграла, что и спровоцировало, по сути, резкое обострение внутренних противоречий её элит. И, как следствие, падение Империи. Здесь же Россия выиграла войну, получив Китай, Корею и Японию себе фактически в колонии, да ещё и прогревалась по схеме Франклина Делано Рузвельта.


[Закрыть] по «схеме Рузвельта», позволившей США в своё время выйти из Великой депрессии. Схема проста и была актуальна даже в Античности. Она заключалась в массировании государственных заказов в области инфраструктурных проектов. Они опосредованно прогревали экономику и промышленность в целом, но без перегревов и перегибов, гармонично втягивая в процесс всё, вплоть до парикмахерских и баров. Так поступал Калигула в Древнем Риме, так поступали правители древних китайских царств… так поступил и Николай. Но для такого подхода требовались деньги. Много денег. Очень много. И он их нашёл, задействовав весь арсенал из законных и не очень методов. Разве что «МММ» не сооружал, хотя Имперский пенсионный фонд, организованный им по современной для XXI века схеме, был той ещё финансовой пирамидой: новые клиенты платили за старых, а владелец организации зарабатывал маржу. Тем более что первые пару десятилетий такой пенсионный фонд деньги только собирал, ничего никому не выплачивая, что позволяло их всецело вливать в долгоиграющие инфраструктурные проекты. И таких проектов Николай претворил в жизнь массу, агрегировав в своих руках просто чудовищные по местным меркам деньги. Итог – стремительный, взрывной взлёт. Русское экономическое чудо.

Одним из итогов сего явления стал кардинальный рост городского населения, составившего не чуть более 14 %, как в оригинальной истории к началу войны, а целых 28 %. Да, большинство этих городских жителей ютилось во временных бараках множества маленьких «новорождённых» городков. Но и в старых городах население сильно увеличилось. Плюс множество посёлков городского типа, лишь условно относящихся к селу. Они вырастали вокруг машинно-тракторных станций и прочих технологических и промышленных объектов небольшого масштаба. И жили там не крестьяне, а по своей сути рабочие. Так что обученные контингенты не из собственно селян в России имелись. И очень внушительные.

Другим очень важным моментом было то, что всех подлежащих мобилизации в России поднимать не требовалось. Ведь Император по задумке только развёртывал уже существующие резервные дивизии до полного штата. А остальных мобилизованных планировал использовать для пополнения действующих соединений по мере необходимости. То есть вся стратегия войны строилась не от «больших батальонов» Наполеона, а от «метких стрелков» Вольтера[44]44
  Фразу «Бог на стороне больших батальонов» мы знаем благодаря Наполеону. Но появилась она куда раньше. Ведь ещё Вольтер, умерший, когда Наполеону было лет девять, возразил на неё: «Бог на стороне не больших батальонов, а метких стрелков». Император принципиально старался избегать концепции «больших батальонов» из-за её категорической разрушительности для экономики и социума. Тот же Наполеон оставил Францию после своего окончательного падения в жесточайшем экономическом кризисе и демографической яме.


[Закрыть]. Ставка Императора была сделана на более компактные, чем у противника, но лучше управляемые, прекрасно вооружённые и снаряжённые соединения[45]45
  Такой подход эффективен, когда противника удаётся разгромить достаточно быстро. Например, в Великой Отечественной войне превосходно подготовленные вооружённые силы Германии постепенно «сточились» о менее опытные, но не менее мотивированные и упорные войска СССР, после чего те, набравшись боевого опыта и непрерывно пополняясь через учебные подразделения (даже добровольцев народного ополчения при малейшей возможности направляли на учёбу сроком от месяца до трёх в зависимости от предыдущей военной подготовки, а на фронт отправляли пехоту из гарнизонов, частично заменяемых ополченцами), легко били свежемобилизованные и не имеющие достаточного времени на подготовку (в Германии вследствие ставки только на боевое мастерство уже к началу войны ни в одном роде войск не было существовавших ранее учебных программ продолжительностью менее полугода) силы противника. Николай, зная о таком опыте, сознательно выстраивал свою политику так, чтобы противник оказывался в условиях, позволяющих не затягивать кампанию против него до времени полной его мобилизации, когда слишком возрастает риск подставить специалистов под неумелый, но массированный огонь.


[Закрыть]. Чему способствовала и модель подготовки, и достаточно высокий уровень образования личного состава. В армии этого – обновлённого – Николая II попросту не было ни одного человека, который бы не умел читать-писать-считать. Даже самый что ни на есть затрапезный солдатик. А все флаг-офицеры[46]46
  Так в обновлённой России именовались генералы и адмиралы, а не члены их штабов.


[Закрыть] поголовно имели высшее образование, да не в области изящных искусств, а либо техническое, либо профильное – военное.

Сухопутных войск Имперской гвардии к началу войны насчитывалось около трёхсот тысяч. Ещё порядка одного миллиона ста тысяч должно было находиться в Имперском резерве после мобилизации. Немного. Совсем немного, если сравнивать с противником в лоб, пересчитывая солдатиков по головам. Ведь Германская Империя имела армию мирного времени порядка восьмисот тысяч, плюс Австро-Венгрия ещё тысяч четыреста. И это – мирного времени. При мобилизации ничто не мешало их «раздуть» до двух, трёх и даже четырёх миллионов совокупно.

На первый взгляд Николай II встал на кривую дорожку, вооружившись провальной стратегией. Но это только на первый и очень приближённый взгляд. Потому как важно не только количество, но и качество этих солдатиков, а также их организация и тактика. Вот тут-то собака и порылась, объясняя уверенность Императора в своём успехе тотальным превосходством над противниками в качественных и организационных компонентах войск. И это преимущество базировалось на трёх китах: выучке, вооружении и логистике.

Личный состав (что Имперского резерва, что – особенно! – Имперской гвардии) обладал отменной выучкой. Не только нижние чины, но и в первую очередь офицерский корпус. Особенно офицеры. Ведь командно-штабные игры, достаточно регулярные учения, жёсткие образовательные цензы и многое другое привели к невероятному росту их профессиональных навыков – как тактического уровня, так и стратегического. Плюс определённый опыт ряда военных кампаний, проведенных Россией за последние двадцать пять лет. И если уровень штабов дивизий, корпусов и армий хоть и обгонял в этом плане немцев, но не критично, то низовая компонента из унтер– и обер-офицеров – на голову превосходила своих «коллег по опасному бизнесу» из стана враг а.

Довольно низкая численность армии позволила её вооружить очень хорошо. По-настоящему. Без оговорок. К началу 1914 года в каждом стрелковом отделении Имперской гвардии имелось по ручному пулемёту в качестве коллективного оружия – от него всё в отделении и вертелось[47]47
  В реальной истории немцы пришли к такому решению по опыту Первой мировой войны и нескольких локальных войн. Правда, они сделали ставку на единый пулемёт – приемлемо лёгкий для использования в качестве ручного и в то же время достаточно прочный и жёсткий для огня со станка с хорошими кучностью и – для длинных очередей – жаростойкостью. В СССР единым стал пулемёт Калашникова 1961 года, а пулемёт Дегтярёва 1927 года работал только как ручной (на его основе в 1939 году Дегтярёв создал станковый пулемёт, но тот оказался непригоден для длинных высокотемповых очередей). Малый по сравнению с лентами немецких пулемётов магазин ДП (47 патронов) привёл к меньшей огневой производительности, вследствие чего наши пехотинцы оказались вынуждены вести винтовочный огонь активнее немцев.


[Закрыть]. А на вооружении пехотного взвода всё той же Имперской гвардии уже имелось 20‐мм крепостное ружьё и по паре 37‐мм станковых гранатомётов и 60‐мм миномётов, да ещё и стрелок – егерь – с винтовкой, оснащённой оптическим прицелом. В роте же уже имелись батарея 90‐мм миномётов и взвод станковых пулемётов. Сами же рядовые стрелки пехоты были преимущественно вооружены карабином Браунинга. Да, тем самым lever-action карабином с ручной перезарядкой, но он по скорострельности вполне сопоставим с самозарядными винтовками Второй мировой, а по эксплуатационным качествам крыл их как бык овцу.

Красота? Ещё бы. Для Первой мировой – просто неописуемая… Тем более что этот тренд высокого насыщения коллективным оружием сохранялся на всех уровнях – от отделения до корпуса – армии. На уровне было и прочее снаряжение войск – от сапог и подштанников до стального шлема и фляжки. Этого ведь требовалось не очень много – значит, ничто не мешало всё сделать по уму, толково и качественно без всякого рода идейных извращений или экономии на спичках.

Расход боеприпасов при таких подходах к делу непомерно велик. По сравнению с теми же немцами. Но и это было предусмотрено, так как ещё в 1888 году Император начал тренд на формирование при корпусах и армиях специальных транспортных подразделений. Их основу составляли паровые трактора и тягачи. Такие в те годы массово выпускали для нужд промышленности в США и Великобритании. Поначалу в эти подразделения входили покупные, иноземные машинки. Но со второй половины 1890‐х началось замещение своими собственными, разработанными и запущенными в серию. В результате чего транспортные колонны уровня корпус – армия к началу 1914 года были полностью механизированные и могли обеспечить оперативный подвоз боеприпасов и прочего военного имущества к дивизионному уровню. А уже там начиналась немного иная «петрушка». Оттуда и с уровней ниже убрали из обозов всё, кроме самого необходимого. Наверх, в корпусные и армейские обозы. Какой смысл, к примеру, возить в полках зимнюю форму летом или летнюю зимой? Ну и так далее. Что само по себе очень сильно облегчило обозы тактического звена. А дальше уже то, что осталось, привели в порядок, введя достаточно совершенные стандартные повозки[48]48
  В них использовалось много металлических деталей для повышения прочности, лёгкости и надёжности. А, например, колесо стандартного образца шло сразу оснащённое роликовым подшипником качения. Грубым и дешёвым, но одно только это решение повысило удельную эффективность использования повозок благодаря кардинальному снижению силы трения. То есть, по сути, подняло грузоподъёмность повозок.


[Закрыть] как одноконной, так и двуконной запряжки. Также для нужд передвижения действующей армии к началу 1914 года произведено более трёх миллионов специальных армейских велосипедов, кардинально поднимающих маршевую подвижность пехоты и возможность бойцов тащить на себе куда больше боеприпасов и прочего полезного имущества. Что, в свою очередь, органично дополнялось веломобилями, мотоциклами и небольшим количеством автомобилей.

В Имперской же гвардии, кроме всего прочего, были уже внедрены новинки – лёгкие колёсные паровые тягачи для нужд артиллерии. Ничего особенного в них не было. Ну, почти ничего, так как силовая установка была в рамках продвигаемого Императором тренда. Стимпанковская то есть. Поэтому у этого тягача автоматический паровой котел высокого давления работал на любом жидком топливе – что спирте, что подсолнечном масле, что бензине-керосине, что сырой нефти. Главное – форсунку подрегулировать под вязкость жидкости перед работой. А прямоточный четырёхцилиндровый оппозитный поршневой двигатель двойного расширения с длинным ходом поршней дополнял эту концепцию. И через цепную передачу вращал небольшие, но широкие колёса с развитым протектором. Хорошая машинка. Её, к сожалению, начали выпускать только в 1912 году. Однако она уже успела полностью заменить лошадей в буксировке артиллерии дивизионного уровня и боеприпасов к ней. Что ещё больше повышало подвижность войск на тактическом уровне.

Поэтому, несмотря на кажущееся радикальное превосходство немцев и австро-венгров над русскими, это им не давало ни тактического, ни стратегического превосходства. Архаично организованные, легковооружённые, малоподвижные части и соединения были просто не способны должным образом действовать в условиях манёвренной фазы войны. То есть германцы с австрийцами оказались в ситуации, аналогичной той, в которой оказалась РККА в 1941 году. Вроде и силы есть, и танки, и пушки. А толку с этого чуть. Слишком всё медленно, неуправляемо и неповоротливо, по сравнению с собранным и весьма подвижным противником.