Текст книги "Николай Хмурый. Западная война"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Цель такого рывка проста и очевидна. Прорываться как можно глубже на территорию противника и занимать его логистические узлы – железнодорожные станции, парализуя транспортное обеспечение. Всё остальное ведь у немцев и австрийцев на лошадках. А много ли на них увезешь? Следом, конечно, шли уже обычные составы с бойцами Имперской гвардии. Они развивали успех. Но закрепляли, а не обеспечивали.

Общая стратегия, которой придерживался Главный штаб Российской Империи, во многом походила на доктрину Гальдера времён Второй мировой войны. Только вместо панцерштрассе использовал железные дороги, а вместо танков – бронепоезда. Прорваться вперёд. Отрезать. Окружить. Парализовать. Лишить связности, управления и снабжения. А потом дожимать обычной пехотой и артиллерией. Благо Россия начала переходить на европейскую колею[18]18
  1435 мм – 56,5 дюйма – между центрами пятен контакта рельс и колёс одной пары. Русская колея – 1524 мм = 60 дюймов = 5 футов – обеспечивает несколько лучшую устойчивость подвижного состава к боковым колебаниям, позволяя повысить нагрузку и/или скорость. Но разница не столь велика, чтобы нельзя было её компенсировать, например, улучшением амортизирующих свойств подвески. Зато при пересечении границы не тратится время на смену колёсных тележек (а для вагонов, не оборудованных таким креплением, – полную перегрузку содержимого). Поэтому при активной международной торговле перевод российских железных дорог на европейскую колею в целом выгоден. Кстати, сейчас, в реальной истории, российская колея – 1520 мм. Ещё в советское время разработан новый профиль рельс и колёс, увеличивающий пятно контакта под нагрузкой и соответственно повышающий несущую способность. Центр нового пятна контакта на 2 мм ближе к плоскости симметрии дороги.


[Закрыть] ещё в 1889 году и «переобуваться» при пересечении границы железнодорожным составам попросту не требовалось.

Имперская гвардия была не очень многочисленна. Из-за чего ещё до начала войны корпуса из неё сводились облегчённые – по две дивизии плюс средства усиления. Армии тоже[19]19
  В оригинальной истории корпуса и армии в Российской Империи сводились только после начала войны. Здесь же они существовали и в мирное время, так как подготовке личного состава штаба и тылового обеспечения Император уделял огромное внимание. Введя на корпусном и армейском уровне большие штаты паровых тягачей.


[Закрыть], с расчётом на то, что потом их можно будет укрепить передачей дивизий Имперского ополчения. Потом. По мере их развёртывания. Пока же достаточно компактные корпуса и армии были сведены в три фронта, по две армии в каждом.

Северный фронт наступал одной своей армией по Висле, продвигаясь к Данцигу, пытаясь таким образом отрезать Восточную Пруссию от остальной Германии. Второй – шёл к Кёнигсбергу, стремясь как можно скорее осадить его и отрезать накопленные там запасы вооружений от мобилизуемых в Восточной Пруссии войск.

Центральный фронт одной армией проводил наступление от Калиша и Ченстохова, пытаясь занять междуречье Варты и Одера. А другой – пытался оседлать верховья Вислы и занять Краков.

Южный фронт, опираясь на флотилию бронекатеров на Днестре и Пруте, наступал в Галиции, стремясь осадить Перемышль и выйти к Карпатам. Как можно скорее выйти. Дабы поджать австрийцев в горах, всемерно затрудняя тем оперативное развёртывание войск. Ведь в горах обороняться в той же степени легко, как и сложно из них пытаться проводить успешные наступления в предгорья. Пространства нет. Тесно. Нормально не развернёшься. Поэтому выходить будешь ограниченными контингентами. То есть станешь получать «Фермопилы» наоборот…

Глава 4
1914, апрель, 11, Балтийское море

Попытавшись деблокировать осаждённый с суши и моря Данциг, немцы вывели Флот Открытого моря на оперативный простор. То есть в Балтику. И отправили гонять русских, досаждающих их важному портовому городу. На самом деле там хватило бы и пары десятков эсминцев, но у командования Кайзермарине не было сомнений в том, что русские просто так не уйдут. Что они попытаются парировать этот выпад, позволяя своим кораблям и дальше вести разрушительный обстрел укреплений города. А там подошли очень серьёзные «машинки» – тяжёлые мониторы типа «Мардук». Восемь тысяч тонн водоизмещения. Двенадцать узлов хода. Две 340‐мм пушки[20]20
  Орудия 340‐мм/40, аналогичные установленным на эскадренные броненосцы типа «Петропавловск» и линкоры типа «Святогор».


[Закрыть] в башне главного калибра с углами возвышения до семидесяти пяти градусов. Восемь 127‐мм пушек, расположенных в четырёх башнях вдоль бортов. Причём этот тип орудий мог также задираться под большими углами и использоваться для задач ПВО – прежде всего для борьбы с дирижаблями, каковых к 1914 году в Европе насчитывалось несколько сотен. Мощная противоторпедная защита и неплохое бронирование, в том числе и горизонтальное, дающие этому типу кораблей, вкупе с небольшими размерами, отменную живучесть под огнём.

Их было построено уже десять штук, и все они находились под Данцигом. Из-за чего оборона города трещала по швам. Шутка ли? Двадцать 340‐мм «стволов» вело обстрел пусть и размеренно, но круглосуточно. От таких ласк оборона города не то что трещала – она фонтанировала щепками, норовя обрушиться в любой момент. И нужно было что-то срочно делать.

Ситуация была очень опасная. На острове Журавлиный[21]21
  Журавлиный – новое название острова Эзель Моонзундского архипелага.


[Закрыть] стояли, по оперативным данным, основные военно-морские силы русских: первый и второй Балтийские флоты[22]22
  Император ввёл в практику термин «флот» как название оперативно-тактического соединения, а не как средство описания территориального дробления наличного парка кораблей. Флот обычно состоял из 2–5 эскадр и средств усиления.


[Закрыть], плюс соединения лёгких сил. Поэтому адмирал Фридрих фон Ингеноль вывел в Балтику весь Флот Открытого моря. Этот десяток тяжёлых мониторов выглядел слишком опасным средством поддержки приморского фланга русских войск. Их можно было и разогнать, но лучше всего – пустить ко дну. Да и встретиться лицом к лицу с хвалёными русскими кораблями Фридриху не терпелось. Он был уверен: они выступят незамедлительно, узнав о появлении его в Балтийском море.

Сил под рукой фон Ингеноля было прилично. Четыре линкора типа «Позен» первого поколения, четыре – типа «Гельголанд» второго и четыре новейших линкоров типа «Баден». Плюс шесть линейных крейсеров двух поколений[23]23
  Линкор типа «Позен»: 26 тысяч тонн водоизмещения, 4×2 356‐мм/40 пушек, скорость 21 узел. Линкор типа «Гельголанд»: 30 тысяч тонн, 6×2 356‐мм/45 пушек, скорость 21 узел. Линкор типа «Баден»: 31 тысяча тонн водоизмещения, 4×2 381‐мм/45 пушек, скорость 21 узел. Линейный крейсер типа «Гебен»: 28 тысяч тонн водоизмещения, 4×2 356‐мм/40 пушек, скорость 26 узлов. Линейный крейсер типа «Лютцов»: 31 тысяча тонн водоизмещения, 6×2 356‐мм/45 пушек, скорость 28 узлов.


[Закрыть]. Также его сопровождали кое-какие лёгкие силы в составе пяти корветов[24]24
  После успешной Русско-Японской войны в мире с лёгкой руки Императора стала распространяться придуманная им классификация крейсеров. Разве что англичане дополнили её линейными крейсерами.


[Закрыть] и дюжины эсминцев. Очень серьёзные силы. Очень. Во всяком случае, так считал сам Фридрих. В Берлине так и вообще думали, что Флот Открытого моря может на равных помериться силами с Гранд Флитом. А уж англичане расстарались так расстарались: специальный налог ввели и всей страной отчаянно строили новые корабли. Но, как и в оригинальной истории, англичане старались делать не индивидуально сильные, а как можно более многочисленные корабли. В то время как немцы стояли на концепции индивидуального превосходства над англичанами, не увлекаясь, как в оригинальной истории, пушками «малых калибров»[25]25
  Благодаря лучшей баллистике орудий и конструкции снарядов немецкие 280‐мм орудия были несколько лучше английских 305‐мм, а 305‐мм почти не уступали английским 343‐мм. Но всё же немцам и в реальной истории пришлось после появления у американцев 356‐мм орудий, а у англичан 381‐мм также перейти на 381‐мм орудия. Прежде всего потому, что наращивание длины и веса снаряда при сравнительно малом калибре резко ускоряет износ ствола.


[Закрыть]. То есть они, впечатлённые разрушительной мощью русских 340‐мм пушек, перешли сразу на 356‐мм, без 280‐мм и 305‐мм: те у них оставались только на эскадренных броненосцах.

Несмотря на успех русских в Русско-Японской войне, немцы не ориентировались на них как на своих главных противников на море. Что и не удивительно. Завершив судостроительную программу для нужд Дальнего Востока, концерн, созданный Николаем Александровичем, сосредоточился на решении коммерческих задач. То есть занялся строительством флота Испании, поставкой кораблей в Грецию, Данию и Францию. Но себе корабли почти не закладывал. Нет, строил, конечно, но так. Вроде как нехотя и какие-то странные проекты. Прежде всего он зарабатывал деньги, нарабатывал опыт и маскировал очередные сюрпризы.

Тут надо сказать, что из-за особого внимания Николая Александровича к судостроительной отрасли она к 1914 году получилась поистине мощной. Кроме собственно верфей народилась целая россыпь ассоциированных предприятий, а имевшиеся, заложенные ещё во времена Константина Николаевича, прошли глубокую модернизацию. Например, Обуховский завод оказался «внезапно» самым оснащённым и технологически продвинутым в мире предприятием по выпуску «big gun». Изначально – ещё в 1888 году – 340‐мм пушки Император заказал у французов. Потом развернул их производство у себя с французской помощью. А дальше, привлекая наиболее технически компетентных специалистов со всего мира, проводил, не жалея ресурсов, последовательную модернизацию производства. Плюс – «модернизацию» персонала. Прямо года с 1892‐го и проводил. Частично через фильтрацию имеющегося, частично через поиск и набор подходящих людей, ну и обучение… обучение и ещё раз обучение, параллельно с насаждением трудовой дисциплины и культуры. Людей деньгами и прочими бонусами мотивировали повышать свою квалификацию и работать без нарушений технологий и дисциплины. Как следствие, уже к 1908 году ни один завод тяжёлых артиллерийских вооружений в мире не мог похвастаться доступом к такому количеству самых современных технологий, настолько толково организованных техпроцессов и столь квалифицированного персонала.

Примерно так же обстояли дела и на других ключевых предприятиях судостроительного концерна «РК[26]26
  Романов – Крамп. Вскоре после попадания в XIX век Император привлёк к радикальному развитию российского судостроения владельца и руководителя (что в ту эпоху ещё было нормой, а не исключением) филадельфийской верфи, в реальной истории давшей Российскому Императорскому флоту эскадренный броненосец «Ретвизан» и бронепалубный крейсер «Варяг», бывшие в числе лучших по техническим характеристикам в своих классах, да и в Русско-Японской войне проявившие себя не худшим образом в рамках сложившихся обстоятельств.


[Закрыть]». Со специализацией. Особенно ценным и важным для Николая Александровича стало приобретение Путиловского завода после событий 1904 года. Он, после глубокой модернизации и реорганизации, стал одним из основных предприятий страны по выпуску мощных силовых установок самого различного назначения. Основными направлениями завода стали электротехника и аммиачные паровые машины. Что и определило окончательный выбор силовых установок для новых кораблей Российского Императорского флота – турбоэлектрических.

Использование аммиака вместо воды в качестве рабочего тела позволяло не только поднять примерно на 20 % КПД паровых котлов, но и сделать их существенно компактнее. А применение жидкого топлива позволило сделать их автоматическими, то есть не требующими постоянного обслуживания толпами кочегаров. К этому добавились современные электростали, бесшовные стальные трубы нагревательных элементов, нагнетание топлива в котлы через форсунки потоком воздуха и теплоизоляция установок. В результате удалось в очень ограниченных пространстве и массе получить выдающуюся паропроизводительность. Этот пар шёл на питание турбин. Они вращали электрогенераторы. А те, в свою очередь, питали мощные гребные электродвигатели.

Не самая простая схема и на первый взгляд не самая лучшая. Но были нюансы. Ведь одно дело теоретический КПД и совсем другое – реальные условия эксплуатации. А Николай Александрович никогда не стоял за идеологически верные решения, придерживаясь практически целесообразных. Единственным конкурентом турбоэлектрической схемы выступали турбозубчатые решения. Но у них на том этапе развития науки и техники была одна большая – можно даже сказать, фундаментальная – проблема, выражающаяся в низкой надёжности. Всё-таки многочисленные шестерёнки вращаются и трутся на бешеных скоростях под большой нагрузкой. Поэтому турбоэлектрическая схема была в те годы, по сути, безальтернативным решением для агрегации больших мощностей на винтах.

Другой фундаментальной проблемой являлся экономический ход: он жрал топлива заметно больше, чем если бы применили не турбины, а обычные поршневые паровые машины. Да, на максимальных оборотах ситуация менялась диаметрально, но полный ход был нужен очень ситуативно. Можно даже сказать, эпизодически. Что вело к банальности – резкому сужению радиуса действия в пересчёте на тонну топлива. Как только ни пытались в XX веке обойти эту эксплуатационную особенность. В большинстве случаев это решали совмещением турбин с другими силовыми агрегатами, хорошо работающими в экономичном режиме. Теми же поршневыми паровыми машинами или дизелями. А вот у турбоэлектрической установки с этим делом проблем не было. На корабль же устанавливалась не одна турбина чудовищных размеров. Нет. Их было заметно больше, они были заметно компактнее[27]27
  При прочих равных условиях паровая турбина весит в расчёте на единицу мощности тем меньше, чем сама мощность больше. Но разница растёт куда медленнее, чем сама мощность, и в корабельных силовых установках легко выйти на предел, позволяющий пренебречь дальнейшим повышением весовой эффективности.


[Закрыть] и включались по необходимости. Что приводило к оптимальному расходу топлива на любых скоростях, ибо турбины всегда работали в оптимальном режиме, а для электродвигателей, шевелящих гребные винты, эта проблема вообще не стояла.

Так или иначе, но ставка на подобную схему привода уже с конца 1904 года позволила спроектировать и построить новое поколение кораблей к началу Первой мировой войны.

Все подобные вещи были, как и прежде, засекречены. Николай II вновь, как и во время подготовки к Русско-Японской войне, наводил туман, всецело вводя потенциальных противников в заблуждение. И это ему удалось. Тем более, что количество кораблей было построено очень небольшое, что не вызывало никаких опасений ни у Великобритании, ни у Германии, разгадавших, как они думали, план русского Императора.

Итак – немцы вышли в море. И устремились к Данцигу, чтобы если и не навязать генеральное сражение, то хотя бы уничтожить русские тяжёлые мониторы. Павел Оттович фон Эссен, ставший к тому времени уже морским министром, был вынужден отреагировать и выдвинуть для противодействия 1‐й Балтийский флот, полностью укомплектованный кораблями нового поколения[28]28
  В его составе было 3 линкора типа «Эрос» (45 тысяч тонн, 3×4 340‐мм/55, 30 узлов), 2 фрегата типа «Перун» (16 тысяч тонн, 4×4 203‐мм/55, 32 узла), 5 корветов типа «Абрек» (12 тысяч тонн, 4×4 152‐мм/55, 34 узла) и 12 эсминцев типа «Новик» (2,1 тысячи тонн, 5×1 127‐мм/55, 35 узлов).


[Закрыть]. Плюс эскадренный дирижабль, закреплённый за каждым из флотов. Не узнай Эссен о выходе немцев так поздно, то отправил бы и 2‐й Балтийский флот, укомплектованный кораблями, что участвовали ещё в Русско-Японской войне[29]29
  В его составе было 4 линкора типа «Святогор» (27 тысяч тонн, 4×2 340‐мм/40, 21 узел), 3 фрегата типа «Аврора» (12 тысяч тонн, 4×2 203‐мм/45, 26 узлов), 6 корветов типа «Варяг» (10 тысяч тонн, 4×3 152‐мм/50, 31 узел) и 4 эсминца типа «Святослав» (1100 тонн, 4×1 127‐мм/45, 31 узел).


[Закрыть]. Но теперь он просто не успевал из-за их низкой эскадренной скорости…

Хэйхатиро Того стоял на мостике новейшего русского линкора «Эрос» и до рези в глазах всматривался в горизонт. А у него в кильватере шли систершипы его флагмана: линкоры «Амур» и «Купидон».

Дымы.

Вдали были дымы. И его ждало сражение. Первое со времён Русско-Японской войны. В 1906 году его в рамках договора «О безопасности» перевели в вооружённые силы Российской Империи. Тем более что у самой Страны восходящего солнца флота теперь не оставалось вовсе. Охрану морских границ Японии должна была осуществлять Россия.

И он попёр. Просто попёр, стремительно проходя аттестации. Пока в 1913 году не получил в России звание полного адмирала, став лучшим из них и возглавив 1‐й Балтийский флот – самое современное оперативно-тактическое соединение Империи и её ключевую ударную силу на море. Всё-таки все эти командно-штабные игры немало его прокачали, да и опыт у него был огромный.

Большое доверие. Большие надежды. И больше всего на свете Того не хотелось снова проиграть. Опять. Как тогда, в Жёлтом море. Тревогу не убирало даже осознание того, что в этот раз он оказался «по ту сторону баррикад» и командует силами, значительно превосходящими противника по тактико-техническим характеристикам. Он всё равно нервничал.

Немецкие корабли приближались.

На дальномерном посту, поднятом высоко над водой, было их хорошо видно. Чему способствовала и прекрасная погода. Почти что штиль. Ясное небо. Ни облачка. Ни ветерка. Воду колышет лишь лёгкая рябь.

Адмирал скосился на командира корабля. Русского офицера, происходящего из Абиссинии. Чернокожий такой. Кучерявый. Рядом стоял старший офицер – бурят. Главным артиллеристом был славянин откуда-то из-под Рязани, а за механизмы отвечал немец… русский немец, чьи предки ещё во времена Петра Великого перебрались в Россию. В деле борьбы за живучесть распоряжался татарин. Корабельным врачом оказался одесский еврей, а главным связистом был вообще мексиканец. И так весь корабль. И так весь флот… Император собирал со всего мира самородки и таланты, стараясь дать им возможность реализоваться.

Дико. Странно. Непривычно. Хэйхатиро просто не мог к этому столпотворению народов привыкнуть. Все европейские страны энергично строили экзальтированный национализм, а тут… тут все были русскими независимо от национальности. Особенно Того нервировал этот художник австрийского происхождения, что находился на его корабле. Он должен был во время выходов флота руководить работой команды кинооператоров-документалистов и производить зарисовки эскизов для перспективных картин. Адольф Хитлер… Хэйхатиро он пугал и раздражал, но приказ Императора Того не обсуждал. Понадобился тому зачем-то этот неврастеник – значит, пусть будет…

Немцы и русские заметили друг друга почти одновременно. По дирижаблям, что выдавали их местоположение. Поэтому двигались удачно сходящимися курсами. 1‐й Балтийский флот предлагал им повоевать в линии, закладывая свой манёвр? Пожалуйста. Немцы не против. Ведь они обладали радикальным численным преимуществом. Почему нет? Как же они станут отказывать своему противнику в столь самоубийственном для него предложении?

– Сто двадцать кабельтовых, – доложили с дальномера.

Фридрих фон Ингеноль задумчиво потёр переносицу.

– Странно.

– Что странно, господин адмирал?

– Они знают, сколько нас и какие характеристики у наших кораблей. Но они не отворачивают и не уходят. Почему?

– Может, им нужно хотя бы обозначить бой? – пожав плечами, произнёс командир германского линкора. – Может быть, они не могут уйти просто так.

– Может быть… может быть… Кстати, вам не кажется, что они нас опережают? И довольно существенно.

– Опережают? – удивился его визави.

– Так точно, – передали с дальномера. – Опережают.

– Какова их скорость? – напрягся адмирал.

– Примерно порядка двадцати восьми – тридцати узлов, – спустя некоторое время передали с дальномера.

– СКОЛЬКО?! – ахнули все на мостике.

– Уточнить! – рявкнул фон Ингеноль.

Но уточнение не помогло. Даже напротив, ухудшило оценку, так как дальномерщики сумели точнее посчитать угловое смещение. Русские линкоры действительно шпарили со скоростью порядка тридцати узлов. И это были не линейные крейсера, а именно линкоры. Причём, судя по всему, крупные. Заметно крупнее германского флагмана.

– Но… но как? – только и смог из себя выдавить командир корабля, не веря ни своим глазам, ни ушам, ни тем злодеям, что сидят на дальномере.

– Я бы сам хотел знать, как это могло получиться… – пожевав губы, произнёс адмирал.

– Получается, что мы оказались в ситуации, в которой побывал десять лет назад сам адмирал Того, – ахнул кто-то из офицеров на мостике.

– Разговорчики! – рявкнул раздражённый адмирал: ему и самому пришли в голову такие мысли.

Того же, опережая ордер противника, постоянно лавировал в коридоре из пяти кабельтовых на случай, если немцы начнут стрелять. Сам же он стремился выйти на траверз германских линейных крейсеров и пощупать их за мягкие места.

Час спустя манёвр был выполнен и началась пристрелка.

К этому моменту немцы успели понести первые потери – дирижабль. Их эскадренный дирижабль, что сопровождал Ингеноля, попытался сблизиться с русскими кораблями и попал под достаточно жёсткий зенитный огонь. Ну как зенитный? Каждый линкор типа «Эрос» нёс по десять 127‐мм пушек на борт в двухорудийных башнях. Они не только были хорошо механизированы, но и давали большие углы возвышения – вплоть до восьмидесяти градусов. При этом для управления универсальной артиллерией использовался свой ЦУА[30]30
  Центр управления артиллерией.


[Закрыть] – по одному на борт. И вот он был адаптирован к ведению огня не только по морским, но и по воздушным целям. Так что бедный дирижабль растерзали сразу, как только он вошёл в зону поражения. Перед ним возникла натуральная стена взрывов, и он, превратившись в решето от шрапнели, рухнул в море.

Бульк, и всё.

Русский же дирижабль шёл выше, так как имел не только герметичную кабину, но и индивидуальные дыхательные приборы. Поэтому он находился за пределами поражения германской зенитной артиллерии: для неё приспособили старые 37‐мм и 47‐мм морские пушки – они просто до него не добивали.

Началась перестрелка главным калибром.

Каждый линкор типа «Эрос» нёс по три башни – первые две линейно-возвышенно спереди, последняя – сзади. В каждой – по четыре новые 340‐мм пушки с длиной ствола 55 калибров и увеличенной каморой для более мощного заряда. Башни, как в оригинальной истории у «Дюнкерка», разделены на две изолированные секции. Каждый ствол поднимался независимо вплоть до 45 градусов. А общий залп башни осуществлялся с автоматами задержки, чтобы вырывающиеся пороховые газы не отклоняли вылетающий рядом снаряд. Более того, общий залп производился по схеме – «через ствол»: второй – четвёртый – первый – третий. Задержки минимальные. Но они позволяли заметно снизить рассеивание. Начальная скорость снаряда в 945 м/с также заметно повышала кучность боя. Как и особая балансировка снарядов. Дорого, конечно. Но это окупилось уже через несколько минут боя. Попадания пошли одно за другим. Этому также способствовал и главный ЦУА в трюме, проводящий баллистические вычисления с учётом массы факторов. И мощные дальномерные посты, куда отбирали особых специалистов с выдающейся остротой зрения при рассматривании удалённых объектов. И дирижабль: он с 1904 года обзавёлся массой полезных приспособлений. Да и сами моряки научились взаимодействовать с ним намного лучше.

Линейные же крейсера германцев, практически реализующие мечту Фишера, оказались под страшным обстрелом: к нему они были совершенно не готовы и не предназначены. Два раза в минуту тридцать шесть стволов русских линкоров выпускали по ним свои снаряды. Два-три попадали в цель. А иногда и четыре.

Сквозных пробитий почти не было. Потому что русские бронебойные снаряды имели два режима работы взрывателя: обычный и повышенной чувствительности. Последний превращал их фактически в полубронебойные – идеальные для таких «скорлупок». Нет, конечно, германские линейные крейсера были намного лучше бронированы, чем совсем уж «голозадые» англичане. Но дистанция была приличной, снаряды падали под большими углами и раз за разом, пробивая палубу, взрывались где-то в глубине трюма. Горизонтальная-то броня у них, считай, отсутствовала. Так… только для взведения взрывателя и годилась.

Немцы, конечно, отвечали.

Все шесть линейных крейсеров.

Но у них не было ни такой плотности огня, ни такой точности, ни координации. Хуже того, германский авангард попытался играть от скорости. Что только ухудшило его положение из-за отрыва от линкоров Ингеноля. Так что через пятнадцать минут даже головные линкоры не могли стрелять по русским кораблям.

Свою оплошность Райнхард Шеер понял, когда два из шести его «карасиков» были вынуждены вывалиться из линии. Слишком непомерными оказались их повреждения. По русским, конечно, тоже были попадания. Но те прошли без всяких последствий из-за хорошего бронирования. Собственно, из-за акцента на бронировании Николай Александрович и не стал ставить на свои «эротические линкоры» орудия калибров 380 или более миллиметров. Осознав весь ужас складывающейся обстановки, Райнхард велел своим мателотам отворачивать и уходить под прикрытие линкоров Ингеноля.

Сказано – сделано.

Поймав ещё несколько попаданий, линейные крейсера отвернули и отошли. А Того, «последовав за ними», поставил «палочку над Т» колонне германских линкоров. И та, избегая опасного положения, отвернула. Потом ещё раз. И ещё. И ещё.

В общем – Фридриху пришлось несладко.

До позднего вечера его корабли терзали любвеобильные линкоры русских. И с этой стороны. И с той. И вот так. И сюда. И без «резинки». «Эрос», «Амур» и «Купидон» вели себя как насильники-энтузиасты. Борцы за всеобщую любовь и безграничное размножение всех со всеми.

Каждый малыш был водоизмещением в сорок пять тысяч тонн. Полностью сварной корпус. Мощная броневая защита встроена в силовой набор, являясь его частью. Тридцать узлов максимальной скорости. Дюжина длинных 340‐мм пушек, стреляющих далеко и точно тяжёлыми снарядами, начинёнными торпексом[31]31
  Гексоген открыт ещё в конце XIX века. Император его начал производить с 1900 года, потихоньку наращивая выпуск для нужд флота и в какой-то мере армии.


[Закрыть]. В общем, любить – не перелюбить. Флот Открытого моря оказался не готов к встрече с ТАКИМИ кораблями.

Лишь вечером пришлось отойти.

Того, конечно, хотелось утром продолжить. Благо корабли Ингеноля имели печальный вид. Но за столь выдающиеся пушки приходилось платить. Тут и боезапас совершенно опустел, и стволы требовали замены лейнеров, живших по регламенту ровно один БК. Можно было, конечно, стрелять и дальше, но точность при этом начинала довольно быстро падать, и к концу второго БК снаряды могли уже срываться с нарезов.

Разошлись.

Бой был окончен.

Для русских это всё закончилось лёгким испугом. Семнадцать моряков ранено, шесть убито и некоторые незначительные повреждения корпуса от крупных осколков германских фугасов. А вот у немцев итоги оказались печальнее. Один линейный крейсер утонул, и ещё три оказались изуродованы до неузнаваемости. А вместе с ними и флагманский линкор, показавший, что держать обстрел приходящих под большими углами снарядов он просто не может. Его 30–60‐мм броневые палубы не представляли никакой защиты от тяжёлых русских снарядов.

Фрегаты же, корветы и эсминцы в сражении не участвовали, выступая средством сдерживания. По сумеркам они выдвинулись вперёд, но так и не сцепились. Хэйхатиро не видел смысла в героической драке лёгких сил. Каждый из флотов своё слово уже сказал. И лишние жертвы были ни к чему. Особенно среди его подчинённых.

А вот немцы об этой позиции ничего не знали. Поэтому всю ночь предпринимали манёвры уклонения от всяких пригрезившихся им миражей и боялись чихнуть, опасаясь привлечь внимание. Так что наутро Флота Открытого моря не было. Просто не было какое-то время. Так как все корабли разметало кого куда. Фридрих фон Ингеноль был тяжело ранен. Командование принял Райнхард Шеер, но и он получил неприятное ранение. Поэтому осуществлял руководство без должного рвения и сноровки…

Впрочем, это было уже не важно. Силы сторон разошлись по своим углам в ожидании нового раунда переговоров.