Текст книги "Солдат поневоле"

Автор книги: Михаил Кисличкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Ты убит, бля, убит, – заорал Илья, совсем как десятилетний мальчик во время игры в войнушку, видя, что фигура не спешит падать в снег вопреки правилам учений.

Фигура, оказавшаяся вблизи вполне знакомым Ваней Барановым из второго взвода, не обращая внимания на его слова, подняла свою лазерную винтовку и зафигачила несколько зарядов Илье в грудь и живот, приговаривая, – Сам сука убит, сам ты убит!

Илья в два прыжка подскочил ближе и схватил Ваню за руку, держащую винтовку. Закричал на него, пытаясь отвести ствол в сторону.

– Ванька бля, успокойся вояка хренов. Убит и убит, потом разберемся.

– Тот быстро огляделся вокруг и, вроде как, немного унял свой боевой пыл. – Ладно, я ничего…ты летишь тут как бронепоезд, блять над Парижем, орешь и стреляешь. Че мне делать? Я тоже стреляю, – говорил он ломким от адреналина голосом.

– Похоже, отстрелялись, – ответил Илья. – Финита ля комедия, пожалуйте на разбор полетов.

Бой, действительно, похоже закончился. Стрелять перестали, а по затянутому дымом, истоптанному пятачку земли как-то потеряно ходили заляпанные краской бойцы из всех трех взводов…

Липатов не выглядел огорченным. Он даже не выглядел особо злым. Просто молча стоял и рассматривал стоящих перед ним бойцов как профессор энтомолог разглядывает редкий экземпляр бабочки, перед тем как воткнуть в него иголку и оставить сушится…

– Ндабля…,– наконец, глубокомысленно произнес майор (месяц назад Липатов пришел в новых погонах, немного нетрезвый и сияя как начищенный самовар), когда молчание стало уже совсем затянувшимся. – Порадовали старика сынки, ох и порадовали. Для достоверности образа «порадованного» старика-отца Липатов даже немного пошамкал губами. И вдруг, резко без перехода заорал, выпучив глаза, в свойственной ему артистичной манере…

– Я нах ни понимаю нихрена!!! Зачем вам давали курс тактики, фигактики! Зачем у нас занятия по ТСП, стрелковой, логике боя, штурмовым группам! Может это товарищ майор у вас баран! Полковник Васнецов баран!!! Или вы все идиоты?!! Решили сыграть в штрафбат под Сталинградом…сссынки…В атаку нах они пошли, на немецкие пулеметы! Зачем вся учеба, если мозгов нету? Кто так атакует? Где хотя бы попытка разведки противника боем, ложного маневра, атаки подвижными группами, обхода? Вам же дали ТАКОЕ преимущество – второй взвод защищает фиксированную точку, скован ей в маневре, имеет двукратно меньшую численность, двукратно уступает по боеприпасам, не имеет естественных или искусственных укрытий. А у вас преимущество и по численности и по маневру… Да взять в мешок и перебить весь второй взвод без всяких потерь было проще чем дома сто грамм перед монитором хлопнуть…Но вы не ищете легких путей нах, устроили бойню своих и чужих. Восемь из десяти атакующих трупы. Условные пока, но с таким отношением это ненадолго, поверьте старику Липатову.

А вы, второй взвод, не лыбтесь, обезьяны! Вы с обороной просрались еще хуже, чем они с атакой. Ума палата, все легли по струнке и потеряли треть взвода при первом залпе. Оборудование огневых точек и распределение секторов обстрела – это ваще песня… Это уметь надо, нарочно не получиться. И главное: на лекциях все умные бля, все все понимают, не нарадуешься на них. А в поле – полное ничтожество, куда что девалось…

Короче пацаны, – уже спокойным тоном закончил Липатов, – деваться нам некуда. Поэтому практика, практика и снова практика. Пока – незачет.

Илья стоял в строю и, слушая Липатова, больше всего боялся услышать про отмену увольнительной и параллельно, как это уже вошло в привычку, думал об Ане. Он, как многие влюбленные, уже научился мыслить одновременно двумя частями мозга. Одна часть обрабатывает текущую информацию и обстановку, а другая в режиме нон-стоп думает о Ней. Практика – фиг бы с ним. Не впервой. Лишь бы встреч с Аней это не коснулось. Вот это будет действительно подлость.

В эти выходные увольнительной у первого и второго взвода не было, но по традиции, у остававшихся на базе двух взводов занятия закончились на три часа раньше и магазин военторга, (в виде исключения) в воскресный вечер продавал курсантам пиво. Так что можно было немного расслабиться, и Илья решил не пропускать эту возможность. В восемь часов вечера он уже сидел перед монитором, потягивая холодное «Вятское специальное» и смотря итоговые новости. Немного ныли натруженные кроссом ноги, да и Борис с Сашкой, захватив с собой свое пиво, свинтили в гости в 21-ю комнату, где по ночам уже давно, тайком от начальства, шел чемпионат взвода по покеру. Играли на деньги, но по маленькой, ставка – копейка, чтобы с одной стороны не проиграть много и не «запалиться» перед начальством крупными переводами или пачками наличных денег, а с другой стороны, чтобы игра имела «интерес». Илья же в покер играть не умел, и учиться не хотел. Карты для него были чем-то скучным, малоинтересным, поэтому он плохо сосредотачивался даже на самой простой карточной игре и, соответственно, обычно быстро проигрывал. Что тем более отвращало его от карт. Вот и в этот вечер он был рад в одиночку посидеть с пивом перед телевизором, почувствовать себя хотя бы ненадолго в неком эрзаце домашней атмосферы, где можно снять форму, никуда спешить и не быть в обществе уже прилично надоевших товарищей и тем более надоевших офицеров. Кто-то скажет, что пиво перед телевизором – это признак быдла. Пускай говорит. Илья посмотрел бы на того героя, который после семи часов лекций, двух часов в спортивном зале и десяти километров кросса, откажется от выдаваемого раз в неделю пива и займется вместо просмотра телевизора чем-нибудь возвышенным и духовным, доступным при этом в 124 спецчасти ВВС РФ. Ну, например, затребует в сети и будет изучать классиков немецкой философии 18-19 века.

Шли «Итоги недели». Большую часть выпуска занимали политические новости. В США опять было неспокойно, штат Техас, похоже, в этот раз всерьез решил выйти из состава государства. Более того, он был не один и уже проглядывались контуры некой южной конфедерации из штатов, по которым затяжной кризис ударил больнее всего. Они были сплочены общими проблемами и, более всего, ненавистью к Вашингтону, который «забрал все наши трудовые деньги и раздал зажравшимся скотам на Уолл-стрит». Президент угрожал объявить чрезвычайное положение и ввести национальную гвардию, но, по словам ведущего, такой шаг таил немало опасностей, ибо в южных штатах буквально у каждой семьи было оружие.

На этом фоне предвестниками грядущего катаклизма смотрелись новости о выводе американских войск из Афганистана и Ирака и переброска их в контролируемую ВС Южной Кореи зону корейского полуострова, а так же в Японию. Похоже, Вашингтон окончательно разуверился в переговорах с КНДР, удерживающей уже несколько лет большую часть Южной Кореи, и решил начать решительную военную операцию. – У Америки нет времени на затяжные бои, внутриполитическая и экономическая ситуация в США не позволяет вести долгую войну с напряжением всех сил, – комментировал ведущий. – Если Вашингтон не сумеет сломить сопротивление северокорейской армии за несколько недель, то аналитики не исключают применения тактического ядерного оружия. США нужна быстрая победоносная война и другие варианты событий для них неприемлемы, – говорил приглашенный эксперт из «Российского Института Глобальной Политики».

Как всегда после внешней политики, шел блок «космических» новостей. Директор Роскосмоса говорил о том, что «Ямато» и «Паладин» практически достроены. США официально просят максимально ускорить текущий проект, связанный с первой научно-исследовательской миссией этих кораблей и передают половину своей доли в нем России и Японии, в связи с экономией бюджетных средств. Россия соглашается, что подготовку экспедиции нужно максимально ускорить и просит Европу в свою очередь увеличить финансирование и ускорить поставку оборудования, соглашаясь на большее количество стартов со своего гравитационного космодрома. – Мы работаем в максимальном темпе,– заявлял директор Роскосмоса. – Но если коллеги из Европы и Японии помогут, – мы будем работать еще быстрее, без ущерба для качества.

– Куда они так гонят, – думал Илья, – зачем? Тем более, после гибели «Геркулеса»? Озвученная по ТВ логика телевизионных экспертов, который год подряд оправдывающих масштабные космические исследования понятна, – поиск новых ресурсов, выход из стагнации научно-технического прогресса, невозможность роста мировой экономики исключительно за счет дальнейшей эксплуатации ресурсной базы и экосистемы Земли. Но зачем такая спешка, неужели вселенная не подождет еще годик – другой? Или Боря таки вещает что-то недалекое от истины?

Тем временем, космический блок новостей сменился внутриполитическим. Поговорили про сокращение МВД России и переход части ее сотрудников во вновь создаваемые отделы комитета полезности. Показали ролик о перевоспитавшемся опустившемся алкоголике, который после суда комитета полезности и исправительных работ бросил пить и открыл в себе талант писателя и спортсмена.

– Спасибо комитету! – Вещал бывший алкаш. – Кем я был? – Отбросом общества. А благодаря неравнодушным сотрудникам комитета, которые не прошли мимо моей простой человеческой трагедии, я стал другим. Я теперь настоящий, полноценный человек, переосмысливший свою жизнь, я даже стал писать книги!

– Дурдом, – подумал Илья. Ему даже стало немного неудобно за столь очевидную лажу телевизионщиков. – Из алкоголиков в писатели, это же надо придумать! Из писателей в алкоголики я еще понимаю – это процесс обычный. Но чтобы наоборот?

После новостей был, как обычно, прогноз погоды, потом Илья переключился с новостей на интернет. Интернет к информационным экранам общежития курсантов все-таки подключили, но с жесткой цензурой на ряд сайтов, и без возможности обратной связи. Смотреть – смотри, но ни комментировать блоги, ни общаться на форуме или отправить обычный E-mail было нельзя. Тем не менее, и этот усеченный интернет был большим благом, и Илья просидел за ним до глубокой ночи.

Глава 9. Началось…

Третьего мая Илья, как и курсанты всех четырех взводов, был в увольнительной. Это был второй год после того, как Госдума, вняв в виде исключения голосу разума, вернула, наконец, длинные майские садово-огородно-шашлычные праздники, сократив при этом январский зимний запой на несколько дней.

Увольнительная была на четыре дня, и, лежа рядом с Аней в широкой постели номера люкс отеля «Двина», Илья представлял себе еще один замечательный день впереди. Скоро проснется Аня, потом, часа через полтора, они выползут из номера чтобы не пропустить бесплатный завтрак («за что уплочено – то должно быть проглочено» – утверждала верная подруга), потом выйдут в город. Аня с подругами собиралась поехать на какую-то выставку – ярмарку чего-то там национального у северных народов, куда-то за город, убеждая Илью, «что там будет круто». Илье было все равно, лишь бы с Аней. Вечером они вернуться обратно в город, может быть, сходят в кино, и будет ночь. Еще одна восхитительная ночь с Аней. Лежа в постели и улыбаясь как ребенок своим мыслям, Илья аккуратно положил руку Ане на живот, а потом сдвинул ее чуть выше, к крепким яблочкам ее грудей, начиная их слегка поглаживать. Сейчас проснется родная…

Однако, любимая женщина Ильи проснуться от его ласк не успела. Потому что зазвенел телефон. Причем особенно противной мелодией, которая была выставлена у Ильи на вызовы от офицеров части. Отключать телефон в увольнительной было запрещено, но звонок от отцов-командиров в это время Илья получал впервые. Времени для отдыха у курсантов было мало и без веской причины командиры его у бойцов не отбирали. Значит что-то серьезное, то есть увольнительной конец. Так оно и оказалось.

– Общий сбор на точке один через час, срочное отбытие в часть. Выполняйте – сказала трубка голосом Липатова и отключилась, не дожидаясь уставного «есть выполнять». Вот и все. Перезванивать и врать о том, что он не успеет, было бесполезно. Илья был уверен, что Липатов, как куратор взвода, прекрасно знает, где он находиться. Накатившее раздражение было такой силы, что Илья аж заскрипел зубами. Посидел на кровати, секунд тридцать, собираясь с мыслями и пытаясь обуздать волну злости, потом почувствовал, как сзади Аня положила руку ему на плечо. Когда Илья обернулся, она все прочитала в его глазах…

– Служба?

– Она, блин…

Когда машина доставила Илью от городской точки сбора к вертолетной площадке, там уже был весь его первый взвод, представлявший собой полную коллекцию злобных выражений лиц. Некоторые физиономии носили следы вчерашних не совсем умеренных возлияний (например, небритое, слегка осунувшееся Сашкино лицо), другие были свежи и чисто выбриты, но довольных среди них не было ни одной. Посадкой курсантов в вертолеты руководили лично Липатов и инструктор по парашютной подготовке майор Ванин. Взвод спешно разместили в два вертолета и те сразу взлетели, заложив небольшой вираж над красивой нежно-зеленой опушкой только начавшего одеваться в весеннюю листву леса. Почему-то именно таким его Илья запомнил надолго…

Илья летел в одном вертолете с Липатовым. И тот Липатов, которого он видел перед собой в данный момент, ему явно не нравился. Курсанты были, конечно, недовольны отмененной увольнительной и ожидали какой-нибудь внеочередной пакости от командования части, но в целом выглядели нормально. А вот Липатов выглядел не так. Наверное, именно с таким выражением лица сидели в десантном отделении самолета, летящего через линию фронта, диверсанты великой отечественной войны, получившие приказ «взорвать на рассвете охраняемый эсесовцами стратегический мост или умереть» и напутствие «Родина вас не забудет».

Очень уж сосредоточенное было у него лицо, какое-то немного нездешнее что ли. Похоже, впереди были большие неприятности, и Илья подозревал, что не только у Липатова. Подумав, Илья решил попробовать прояснить ситуацию «в лоб».

– Разрешите обратиться товарищ майор.

– Обращайся.

– У меня, ну думаю даже у нас у всех, вопрос есть – почему прервалась увольнительная? Учения новые или еще что? – Сказал Илья, предварительно оглянувшись на остальных курсантов. Тем был явно интересен их разговор с майором.

– А что, плохо погуляли боец? Баб и выпивки за два дня употреблено недостаточно? Так их никогда не хватит. Скажу по секрету, перед смертью не надышишься.

– Зачем вы сразу так, товарищ майор? – Подпустил в голос немного интеллигентной печали Илья. – Я просто спросил. Никогда же раньше увольнительных не прерывали.

– Все когда-то бывает в первый раз. Увольнительную прервали потому, что приказ такой получен. Васнецов приказал. Ему мля, наверное, генерал какой-нибудь приказал. А я, соответственно, вам приказываю – увольнительную похерить. «Вертикаль власти» – слыхал о таком понятии? Вот по ней, по вертикали, ваша малина и накрылась. К ней и вопросы. А сейчас закончим беседу, все увидите своими глазами и узнаете в части вас касающейся в свое время.

Илья понял, что пытаться что-то выяснить у Липатова бесполезно, и печально вздохнув, стал рассматривать бегущую по земле тень вертолета, повернувшись к иллюминатору. Обычно полет от окраины Архангельска до части занимал около получаса. Прошло сорок минут, потом час. Вертолет продолжал лететь, временами слегка меняя курс. Курсанты стали озабочено переговариваться, но трогать Липатова, который, не смотря на шум двигателя, сделал вид что задремал, никто не решился. Ситуация несколько прояснилась, когда через полтора часа полета вертолет пошел на посадку, выполнив перед этим резкий поворот. Илья за пару секунд увидел в иллюминаторе разнообразные высокие вышки непонятного назначения, несколько радаров, циклопического размера трубы градирен рядом с озером, длинные серые корпуса с развесистыми кустами электропроводов на множестве стоек ЛЭП и, поодаль, огромное пустое пространство с множеством дорожек, подводящих к сооружениям, более всего напоминающим стартовые столы ракет. Это место могло быть только одним. Первым гравитационным космодромом.

На земле им не дали времени осмотреться. Севшие вертолеты уже ждал желтый автобус с узкими, забранными решеткой окнами, который тут же тронулся, как только последний курсант сел в салон. Ехали не менее часа. Автобус долго кружил по асфальтовым дорогам мимо каких– то технического вида зданий, больших заводских корпусов, глухих заборов, железнодорожных путей, проехал несколько КПП, где его надолго останавливали, потом пропускали дальше. Внутрь салона никто не заглядывал. Наконец, он выехал на широкую асфальтовую дорогу, и минут двадцать ехал по ней с приличной скоростью. Остановился впритык к металлической стене, окружавшей огромную вышку, верхний конец которой не получалось рассмотреть из узеньких автобусных окон, но двери не раскрыл. Илья был весьма удивлен случившимся далее. Из стены выдвинулся телескопический шлюз, напоминающий те, что соединяют самолеты со зданием аэропорта и соединился с дверями автобуса. Только после этого они открылись. По узенькому коридору курсанты вместе с Липатовым прошли внутрь здания, где их встретили два человека, в форме капитанов ВВС, которые показали, куда двигаться дальше. Они прошли по металлическому коридору, через несколько открытых толстенных бункерных дверей, и далее, к наглухо закрытому лифту, уходящему вдоль стены куда-то вверх, откуда пробивался солнечный свет, но толком ничего не было видно. На лифте поднимались партиями по пять человек, вместе с сопровождающим. Илья был во второй партии. За дверями поднявшегося на неизвестную высоту лифта, после небольшого шлюза, обнаружилась низкая, еле-еле в рост Ильи, круглая комната с десятком стоящих вдоль стены пустых кресел. Видом и формой они напоминали какой-то гибрид массажных кресел с креслами бизнес салона пассажирского самолета, но более сложного вида, с множеством ремней. Было так же и одиннадцатое кресло – более узкое, чем остальные десять, без ремней, по виду металлическое, но с пластиковой поверхностью сиденья и ручек и широким основанием. В стенах комнаты находились какие-то забранные сеткой отверстия, лампочки, сенсорные кнопки, два монитора друг напротив друга, слегка изогнутые и утопленные вровень со стеной. В середине комнаты – металлическая лестница и люк на потолке со штурвальной задвижкой как в подводной лодке. Такой же люк был и в центре пола. Сопровождающий откинул верхний люк и пять курсантов поднялись выше, в такую же точно комнату, где на пяти из десяти кресел уже сидели курсанты, уехавшие на лифте раньше. Оставшиеся пять кресел предстояло занять им. Сопровождающий показал курсантам, как правильно сесть и плотно затянул ремни на каждом курсанте, жестко фиксируя человека в кресле. На вопросы парней показал на мониторы в стенах – дескать, предполетный инструктаж будет там. Потом спустился вниз, закрыв за собой массивную железную крышку люка. Илья видел как повернулось штурвальное колесо задвижки, отсекая помещение с курсантами от внешнего мира. Собственно все было понятно. Они находились в пассажирском отделении стартующей на орбиту ракеты, и старт, по всей видимости, должен произойти очень скоро.

В подтверждение мыслей Ильи, через десяток минут после ухода сопровождающего включились экраны, вмонтированные в обе стены комнаты. Они были расположены повыше линии кресел, почти касаясь потолка, таким образом, чтобы каждый из пристегнутых к креслам пассажиров мог легко видеть один из них. Из динамиков в стенах послышался мужской голос…

– Товарищи бойцы, приветствую Вас! Говорит капитан корабля, подполковник Соколенко. Вы находитесь на борту пилотируемого космического корабля класса «Ладья-2», выведение на орбиту производит ракета-носитель «Витязь – 5М». Мы стартуем с космодрома в низкогравитационном колодце, поэтому запредельных перегрузок в ходе полета не планируется. Тем не менее, прошу всех принять перед стартом наиболее удобное положение в креслах и ни в коем случае не трогать фиксирующие вас ремни. Говоря проще – мотать и бросать на взлете при работе рулей и изменениях тяги может очень жестко, это Вам не в Турцию на курорт в Боинге лететь, с коньячком и стюардессами. Приготовитесь заранее. Взлет ориентировочно через пятьдесят минут, отсчет времени выведен на экраны. Весь полет до стыковки с «Ямато» займет чуть более пятнадцати часов. По выходу на орбиту на экранах будет инструкция по правильному использованию пристяжных ремней и пользованию туалетом (Илья понял, для чего предназначалось одиннадцатое кресло). До этого времени прошу сидеть спокойно. Вода во флягах закреплена с левой стороны каждого кресла. Выйдем на орбиту – можно будет пить. Кормежки до стыковки не будет, но поверьте, это и хорошо, что не будет. Никто еще не жаловался на пустой желудок, наоборот… Ладно, наслаждайтесь, как говориться, полетом – в голосе Соколенко прорезалась некая смешинка. – Яркие впечатления гарантирую. – Подполковник взял небольшую паузу, а потом продолжил уже совершенно серьезным, даже заботливым голосом, – Мужики, от себя хочу добавить, – все будет исключительно хорошо. Корабль и ракета у нас надежные, все под контролем, на толчки, удары, провалы и перегрузку особо не реагируйте – это нормально мужики, поверьте. Вся система имеет многократный запас надежности, никаких проблем не будет. До встречи на орбите.

Голос в динамиках затих, на экранах побежали цифры минут и секунд обратного отсчета. Сказать, что курсанты были ошарашены произошедшим, означало, пожалуй, выбрать слишком слабое слово для описания их состояния. Речь Соколенко о трудностях полета на орбиту не произвела особого впечатления на парней, тех, кто прыгал с десятикилометровой высоты с парашютом трудно напугать полетом, пусть даже и в космос. Скорее всего, подполковник раньше возил на орбиту других пассажиров или был введен в заблуждение гражданской формой одежды курсантов (выходить в увольнительную настоятельно рекомендовалось в гражданском, видимо из соображений секретности). Не в том дело. Потрясала сама скорость происходящих событий. Еще несколько часов назад они были в увольнительной и даже не помышляли ни о чем подобном. И вот бац – они уже пристегнуты к креслам космического челнока. Без подготовки, в гражданской одежде, без всяких личных вещей или оружия. Мгновенно, без перехода, произошли кардинальные изменения, как будто один кадр кино сменился другим, но уже с совсем другой сценой фильма. Все это напоминало Илье самое начало, когда его, зеленого студента, год назад остановил патруль комитета полезности. Тогда тоже все произошло быстро…

Минуты на табло плавно утекали. Вот осталось десять минут, потом пять, потом три, одна…потом время вышло и экраны продемонстрировали белые нули на синем фоне. А еще через несколько секунд Илья неожиданно почувствовал, что попал в воздушную яму на самолете. Во всяком случае, первое впечатление было именно таким. И лишь спустя пару секунд он понял, что ракета остается на месте, но большая часть его веса исчезла. Гравитационный колодец начал работу. Потом послышался легкий, поначалу, шум, который начал резко нарастать, затем грохот, стенки завибрировали и Илья почувствовал, как его вдавливает в кресло. Корабль пошел на взлет.

Илья спешно вспоминал, что ему известно о гравитационных стартах. Ну да, ракета берет мало топлива и много груза, что в разы удешевляет доступ на орбиту. Но была и обратная сторона медали – необходимость держаться первые минуты полета в рамках «колодца» с низкой гравитацией, который был не столь уж и широк. Если ракета выйдет за его пределы до установленной высоты – топлива не хватит ни на подъем на орбиту, ни даже на поддержание достаточной тяги двигателей. Ракета попросту упадет. А держаться в «колодце» трудно, планета вращается, погрешность расчетов и систем управления ракетой растет с каждым километром высоты. Нужен поистине уникальный механизм управления рулями и тягой, сложнейшие расчеты бортовых компьютеров. Пока систему взлета в «колодце» не отработали – ракеты падали частенько. Сейчас, насколько Илье было известно, ситуация улучшилась. Но ракеты все равно иногда падали, подобные сведения в новостях попадались, хотя об этом весьма неохотно говорилось по телевизору или печаталось на русскоязычных интернет-сайтах. Ну что же, Илья надеялся, что именно ему повезет. Хотя, говорить о везении в свете полной неясности его дальнейшей судьбы было сложно.

Хуже всего было в течение первого получаса полета. Все-таки Илья понял, что Соколенко успокаивал их не зря. На курсантов то наваливалась тяжесть, то они провисали на ремнях почти в свободном падении, то ракету одновременно со страшным ударом или резким толчком вело в сторону. Грохот двигателей тоже был неравномерен, режимы их работы переключались постоянно. Вибрация иногда достигала такого уровня, что Илья боялся, что у него рассыпятся зубы. Еще одним отрицательным фактором была полная неизвестность относительно хода полета и температура, которая быстро росла в пассажирском отсеке. По ощущениям Ильи она давно перевалила за тридцать градусов и продолжала расти. Очень хотелось пить. Минуты тянулись медленно, казалось, что время остановилось. Иногда, после особенно резкого толчка корпуса ракеты, изменения шума работающих двигателей, Илье казалось что все – ракета выпала из «колодца» и падает вниз. Но перегрузки возвращались, а двигатели вновь наращивали свою огненную мощь, судя по вою и грохоту за бортом судна.

Однако, все когда-то заканчивается…Минут через сорок после старта полет корабля стал более ровным, двигатели ревели равномерно и спокойно, ушла вибрация, а в отсек стал поступать холодный воздух. Перегрузки не возвращались, и курсанты зависли в состоянии невесомости, удерживаемые в креслах только ремнями. А еще через полчаса двигатели смолкли совсем и включились экраны.

– Говорит капитан корабля Соколенко! Поздравляю, товарищи бойцы, мы благополучно покинули гравитационный колодец, и вышли на промежуточную орбиту Земли. Здесь будем около часа, пока не скорректируем дальнейший подьем до стационарной орбиты и параметры стыковки. Можно оправиться, пить воду. Внимательно смотрите на инструкции на экранах, делайте все медленно, без резких движений. Обращаю внимание – туалет специальный для невесомости, пользоваться им можно только детально разобравшись по схемам-картинкам на ваших дисплеях, а то будете лететь еще полсуток в одном отсеке с, как говориться, продуктами жизнедеятельности, прецеденты бывали. За десять минут до включения тяги дам предупреждение. Но, в общем, все, господа, самый тяжелый участок пройден, дальше лети себе и лети…

«Ямато» изнутри не поражал воображение. Не было никаких огромных футуристических залов управления с большими обзорными экранами, на которых бы светились красивые космические виды. Даже иллюминаторов не было. Никаких суетящихся специалистов непонятной квалификации за компьютерами. Ангаров с разнообразной космической техникой тоже не попадалось. То, что увидел Илья, более всего напоминало внутренности подводной лодки, причем лодки далеко не нового образца. Этакой длинной – предлинной подводной лодки. Прямо от шлюзовой камеры начинался довольно узкий и невысокий коридор (два человека разойдутся, трое – вряд ли), периодически разделенный металлическими тяжелыми люками. Вверху по потолку тянулись какие-то трубы и трубки, на стенах находилось множество грубых, явно не привычных сенсорных, переключателей и задвижек, массивных телефонных трубок связи, каких-то угловатых приборных ящиков в боковых углублениях коридора. Надписей на стенах и приборах было много, но, похоже, все они были сделаны на английском языке и с множеством сокращений, делавшей невозможным их понимание для неспециалиста. Впоследствии Илья узнал, что централизованное компьютерное управление всеми системами звездолета, безусловно было, и даже дублированное. Однако все мало-мальски важные системы корабля также могли быть управляемы вручную, на месте, причем приборы были в специальном удароустойчивом и термостойком исполнении, что не лучшим образом отражалось на их эстетике и размерах. Периодически, вверх, вниз и в стороны от центрального коридора отходили боковые ответвления. Лестниц не было, лишь на стенках вертикальных туннелей были небольшие узкие скобы. Однако, при гравитации в девять процентов от номинальной, большего и не требовалось. Сопровождающий их космонавт в синем комбинезоне с непонятными знаками отличия (мелкие серые пятиконечные звезды на погонах и американского вида орел на рукаве) объяснил, что главный реактор «Ямато» уже работает вполсилы, питая звездолет электричеством и поддерживая так называемый «гравитационный эффект Самойленкова», создавая небольшую гравитацию. Быстро спуститься вниз или подняться вверх, лишь едва прикасаясь руками к скобам, было не сложно. Хотя, сопровождающий категорически не советовал торопиться. По его словам, даже при малом весе масса тела никуда не девалась, и получить травму при неосторожном движении можно было с легкостью.

Группу курсантов провели по центральному коридору, пару раз поднявшись вверх, пока они не достигли места, где коридор «подводной лодки» сменился коридором, скорее смахивающем на проход в купейном вагоне. По обеим сторонам прохода находились овальной формы двери, высотой в человеческий рост. Сопровождающий партии курсантов ввел код на панели одной из дверей, и та открылась, обнаружив за собой помещение, так же сильно напоминающее купе поезда но только, естественно, без окна и более широкое и длинное. По сторонам стояли две двухъярусных кровати с тонюсенькими матрацами и ремнями, стол, узкие шкафы между дверью и спальными местами.

– Занимайте места, кому как нравиться. Четыре человека на одну каюту. Теперь это ваш дом,– сказал сопровождающий.

После почти суток без еды и многочасового выматывающего полета на орбиту Илья не знал, что ему больше хочется – спать или есть. Не в лучшем состоянии были и остальные бойцы первого взвода. Поэтому, получив пайки в виде саморазогревающихся пакетов с однородным мясо – картофельным пюре и тюбиков с каким-то бульоном, рыбным на вкус, курсанты, наскоро поев, тут же легли спать в своих ячейках, быстро поделив места.. Койки были жесткими, с тонкими матрасами и блинообразными маленькими подушками, но низкая гравитация – лучшая перина.

Время осмысления случившегося и ответов на вопросы пришло только утром на следующие сутки по корабельному времени.

Курсантов вместе с Липатовым и Ваниным (занявших на правах командиров одну четырехместную каюту на двоих) пригласили в столовую, где инструктор показывал, как правильно принимать пишу из тарелок в условиях низкой гравитации. В общем-то, кушать следовало так же как и на Земле, но очень медленно и осторожно.