Текст книги "Поражающий фактор. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Михаил Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Потап витиевато выругался. Хороша задачка! Прискакал пацан лет не то семи, не то восьми. «Чужие наших стреляют!» А ты изволь на основании такой информации план предоставить.

– Малой прибалтов видел? – уточняет Олег.

– Видел. Они выходили из Маргузора. Топают к Пасруду, прямым ходом к басмачам.

М-да… Еще и чухна… Забить и забыть? Никто их туда не толкал. Вот только есть еще кое-что. Разорив один кишлак, пойдут в другой. И так, пока дорога не кончится. А кончается она здесь, в лагере…

Тем временем заговорил Бахреддин:

– У меня два автомата. Двое, кто стрелять умеет, найдутся?

Олег с Лехой переглянулись и дружно уперлись взглядом в Потапа.

– Отставить массовый героизм! – негромко произнес тот. – Первое. Идти надо. И пойдем. Иначе они придут сюда, и будет еще хуже. Второе. Пойдем мы. Мужики, простите, но вы потенциальные трупы. Сами поймите. Четверо пойдут. И Бахреддин водителем.

– Шестеро, – сказал Олег.

– Камикадзе?

– Да.

Потап задумался. Штатских брать? Хоть и парни резкие, но… Что впятером на полста идти, что всемером. Самоубийство, блин. Рискнуть? С другой стороны, стрелять умеют, биатлонисты. Две тройки получаются. Лишними не будут, наверное…

– Ты живых людей кончал, камикадзе? Или товарищ твой?

– До конца нет. Но почти.

Упертый парень. Такие или гибнут в первом же бою, или становятся генералами.

– Бери, – вмешался Виктор. – Не пожалеешь. А здесь я справлюсь.

Вряд ли отец бросал бы сына в бой, не видя в этом смысла… И Бахреддин поддакивает:

– Гуму ба хур, майор! Водилы они классные. Лучше только я.

Ладно, убедили.

– Хорошо. Только под пули не лезть. И подчинение полное.

Олег кивает. Вот и славненько…

– Добро. Старлей, снимайте брезент с «УАЗов», на «кабрах» поедем. Автоматы – мне и Малышу. Витя, ты на связи…

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Ждать не пришлось. Окутанные маревом от горячих двигателей, на площадке начали останавливаться гости. Джипы, метко переименованные Соловьевым в джопы, несколько легковушек. Штук пять грузовиков, остановившихся поодаль.

Стало тихо. Очень тихо. Все ждали чего-то. Краем глаза майор увидел, как мелькнула с правой стороны хитро скалящаяся морда Урусова. Вдруг стало очень легко. И даже смешно немного. И пришло чувство, что все будет хорошо. И никак иначе. Потому что за спиной – батальон. И Аня…

Наконец дверь самого блестящего джопа открылась. И на потрескавшийся асфальт нагло ступила огромная туша будущего Повелителя мира. По крайней мере, было бы такое пузо у Пчелинцева, он на меньшую должность точно не согласился бы. Никогда не считавший себя мелким, майор на секунду даже удивился, узрев такое чудо. Килограммов сто пятьдесят как минимум.

Величаво покачиваясь на каждом шагу, туша проплыла метров десять и остановилась, отдуваясь и тяжело восстанавливая дыхание.

Комбат не сдвинулся ни на полшага. Ждал, положив руки на ремень. «Крутой Уокер, блин, с Дикого юго-востока». Мысли заставили улыбнуться. Получилось, что прямо в лицо новоприбывшему.

– Че лыбишься, вояка? Истерить собрался?

– И вам поздорову, гости дорогие! – издевательски обозначил поклон Пчелинцев и снова улыбнулся хряку: – С чем пожаловали? С вестями добрыми аль с подарками дорогими?

– Предъява к вам от братвы есть! – Хряк побагровел, наливаясь дурной кровью. Не к таким ответам он привык. Не ожидал от фраерка такого. Хоть и со звездами тот, только понту со звездей тех? Щас он его на четыре кости… Сам всех сдаст и раком станет…

– Ах, предъява… – протянул комбат, внимательно изучая ползущие по небу тучи. Те обещали скорый дождь. – И в чем же она состоит, любезный мой свин? Или вы, сударь, по другому ведомству кукарекаете?

– Чего?! – взревел оскорбленный до глубины души бандит. – Ты вообще рамсы попутал, лошара?!

Как по сигналу, из приехавших машин начали вылезать остальные. Кто с чем. Ружья разнообразнейшие, «макарки», с десяток «сучков», явно с ментов снятых… Разнобой. Кое-кто в бинтах перевязки, некоторые ствол одной рукой держат… Да, зацепило их. Так что ты, майор, очень дешево отделался.

– Что он делает вообще? – Урусов вздрогнул. Рядом улеглась Влада. Но сегодня уже не с карабином, а со снайперкой.

– Это ты здесь что делаешь? – рассерженно шепнул Андрей. – Сколько раз повторять – не лезь, куда не следует лезть. И вообще, ты меня как нашла?

– Так лучшая точка для стрельбы. Где ты мог быть еще? Что я, тебя не знаю разве? – Потерлась щекой о плечо мужа. – А про то, что я тут делаю, так это кто бы говорил. – Смешно наморщила нос и прильнула к прицелу.

– Разговаривают…

– А что им еще делать? Малой где? Опять на Аньку сбагрила?

– Ну да! И малого, и шахматиста. Он все порывался тоже явиться, так я ему приказала детский сад охранять.

– Ясно все с вами, жена. Закончим, напомнишь – задницу набью.

– Извращенец! – шепнула, тихонько засмеявшись, Влада. – И трепло. Который год обещаешь. А руки-то не поднимаются!

– Тихо!

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Виктор Юринов (Дед)

Ребята уехали. Самое время начать прикидывать, что делать, если вместо них бандиты вернутся. Воевать здесь некому и нечем. С ледорубом против автомата не попрешь. С другой стороны, если один на один да на короткой дистанции… Значит, в лагере не воюем. А если и воюем, то тихо и из-за угла.

Для начала убрать отсюда детей и женщин, которых не так мало. Да и большинство мужиков заодно. Чтобы под ногами, а главное, под пулями не путались.

Куда убрать – понятно. Туда на машине не проедешь. Чтобы гости ножками топали. То есть для начала на Алаудины. И не к чайхане Али, а на дальний конец озера, откуда подходы хорошо просматриваются и можно быстро слинять дальше.

Беру Иру и иду к Руфине. Объясняю ситуацию. Вместе организуем подъем и отход. Не без эксцессов, естественно, народ вовсе не радуется. Но совсем уж грубых методов удается избежать, авторитета хватает. Пару врачей-мужиков сажаю после первого подъема, если что, могут и уйти быстро, и, наоборот, к лагерю спуститься.

В лагере остаюсь один. Успею уйти. И попартизанить успею, если наверх пойдут, не забыл еще, как это делается. Жаль, скорость уже не та… И сердечко бы не подвело… Боец на изокете…

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

– Так, значит, если я верно понимаю ваши претензии, то мне предложено добровольно впустить на территорию вверенного мне подразделения представителей вашего преступного синдиката для вывоза содержимого складов, а самому – удалиться с тем, что смогу унести? – Майор размеренно раскачивался на носках. Вперед-назад, вперед-назад. Ребята должны подойти, разобраться по секторам, перевести дыхание и выбрать цель. А для этого нужно время. Немного, но нужно. Вот и тяни, майор, до последнего. Тяни…

– Точняк ты все понимаешь! Губернатор Чукотки, нах! – Рожа заржала. – И бегом давай, пока я не разозлился.

– А если я разозлюсь? – миролюбиво спросил Пчелинцев. – Что тогда?

– Ты?! – Свин захлебнулся смехом, высоко запрокидывая голову. И захлебнулся кровью, когда в горло вошла пистолетная пуля, вырвав кусок плоти и перебив артерию.

Главарь начал медленно оседать на дорогу, бессмысленно хватаясь за разорванное горло. Пучились глаза, багровость лица плавно становилась восковой бледностью…

Вторая пуля ударила между глаз, разбрызгав мозги по вытоптанному асфальту. Серое на сером…

И со всех сторон ударили по бандитам обжигающие до смерти струи свинца… Оставляя за собой дымную спираль, взорвалась посреди скопления дорогих четырехколесных игрушек граната, пущенная из «РПГ», а потом и вторая…

Майор, откатившись за невысокую тумбу с цветами, больше не стрелял. Он только орал в микрофон рации, пытаясь перекрыть грохот стрельбы: «Граники» убрать, машины и пленные! Машины и пленные, млять!»

Перед ним плюхнулось зеленое яйцо РГД. Закрутилось, шипя тонкой струйкой запала. Пчелинцев подхватил ее и швырнул за спину. Взрыв потерялся на общем фоне боя. Или избиения.

А метрах в двух лежал, удивленно распахнув глаза, старший лейтенант Побережник. И красная струйка, мешаясь с пылью, становилась черной.

Личный пример, так сказать…

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Санечка

– Санечка, одевайся!

– Засем, мама, есе зе лано!

– Надо уходить, маленькая.

– Засем?

– Сюда идут плохие люди.

– Сосем плохие? А де папа?

– Пошел навстречу плохим людям.

– Тада не надо уходить. Папа плогонит плохих. Папа самый сильный.

– Все равно надо.

– Мамочка, осень спать хосется. Давай ты меня понесесь немнозко. Или деда. А я посплю…

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

– Доклад! – Пчелинцев не приказал. Прорычал.

Сундуков, баюкающий задетую шальной картечиной руку, поморщился:

– Товарищ полковник, не орите!

– В смысле, полковник?! – сбился комбат. – С какого перепугу? Капитан, тебе в голову ничего не прилетало?!

– Не-а, не прилетало, – совершенно спокойно ответил Сундуков. – А если и прилетит – так у меня там броня интегрированная. В три пальца слой. А полковником тебя величаю, потому что только настоящий полковник может приказать угробить под сотню рыл и не поморщиться.

– Придурок… – нервно сплюнул майор. – Короче.

– А что короче? – удивился ротный. – Мы победили.

– Рома. Ты. Охренел, – раздельно произнес Пчелинцев. И с трудом подавил отчаянный позыв достать пистолет да грохнуть капитана. Пока совсем с ума не сошел. – Иди отсюда. К Мезенцеву. Пусть перевяжет и мензурку капнет.

– Так точно! – Сундуков одной рукой вскинул на плечо громоздкий «ПК» и чуть ли не строевым пошагал подальше от места боя. Перед ним невольно расступались.

– Капитан улетает, – подвел итог Урусов, до этого стоящий метрах в трех. И весь разговор отлично слышащий. – Может, ему мыла подарить?

– Повеситься?

– Сперва – помыться. А потом и вешаться можно. – Седьмой клацнул замочком, одев на «ПСО» брезентовый чехол. – Вот почему-то мне кажется, что от товарища капитана доклада вы, товарищ майор, не дождетесь. Кроме матерных реляций на полях.

– Вот и я так думаю. Пошли?

Таджикистан, Фанские горы, ущелье реки Пасруд-Дарья

Олег Юринов

«Козлики», подпрыгивая на ухабах, летят вниз. Не меньше сорока километров в час. Для дороги, где и двадцать считается лихачеством, такая скорость – верх безрассудства. Мне легче, просто повторяю выкрутасы полковника. А вот как он умудряется не расталкивать бампером стены ущелья – уму непостижимо. Но гоним. Таким темпом до Пасруда доскочим минут за сорок. Из-за перегиба выскакиваем на склон над Маргузором и молим бога. Из кишлака этот участок как на ладони, если бандиты уже там – заметят за милу душу. Не снижая скорости, проскакиваем серпантин и врываемся на улицу поселка.

– В засаду бы не влететь, – бормочет рядом Малыш. – Ногами прямо в жидкий маргарин.

Но Маргузор тих. Бахреддин тормозит у большого кирпичного дома и начинает стучать в калитку. Видимо, хочет предупредить о нападении. Потап перескакивает ко мне в машину:

– Погнали, они догонят. Ты что здесь делаешь?

Это он обнаруживает дочку, впрыгнувшую в машину в последнюю секунду. Гнать было некогда.

– Стрэляли, – голосом Саида из «Белого солнца…» произносит девчонка. – Все бегут, а Машка что, рыжая?

Потап выдает фразу, которую я при дамах точно не произнесу. Да ладно я, такого и Леха не скажет, а он у нас известный матерщинник. Но девать фройляйн уже некуда. Жму на газ. Выскакиваем из кишлака и вновь петляем по серпантинам. Наконец крутяк заканчивается. «УАЗ» объезжает скальный гребень. То, что вижу…

В нескольких метрах стоит такой же «козлик», как у нас, но с пулеметом, присобаченным на самодельную турель. За этим устройством расположились двое в камуфляже. Часовые. По сторонам не смотрят. Кругом горы, эка невидаль, а под носом все намного интереснее. Во все глаза любуются на собственных товарищей, увлеченно насилующих прибалтийских девчонок. А парней не видно. Но разбираться некогда, действуют рефлексы.

Резко давлю на тормоз. «Козел» взбрыкивает, колдобится, но замирает в метре от бандитской машины. Над головой рубит воздух неожиданно громкая очередь потаповского автомата. Пулеметчиков вышвыривает из кузова. Наши горохом сыпятся наружу. Чуть задерживаюсь, выбираясь из-за руля. Тот, кого себе наметил, успевает привстать и развернуться. Тянет руку к оружию. По-футбольному бью под челюсть. Клиент кулем валится обратно на девчонку. Но уже спиной и мертвый: этот удар – гарантированный перелом основания черепа. Оглядываюсь. Все. Можно не торопиться. Остальные сработали не хуже. Даже Машка спокойно вытирает нож о куртку трупа. С самого начала видно было: непростая девочка.

– Машка, девчонок посмотри. А вы, мастера… – цедит Потап. – Хоть одного живым взять догадались?

– Обижаешь, майор! – Малыш за шиворот поднимает своего противника. – Есть язык. Пока не отрезал.

– Мой тоже жив, – откликается Леха. – Временно…

Мне похвастаться нечем. Погорячился маленько. Мог и полегче стукнуть.

– Олег, ты таджикский знаешь? – Потап задумчиво смотрит на пленных.

– Плохо.

– Но хоть как-то… Допросить надо.

Тащим пленников за камень.

– Ну и кто по-русски говорит?

Лопочут быстро-быстро, типа «моя твоя не понимай!»… Обоим лет под тридцать. Один совсем мелкий, в стеганом азиатском халате, штаны из местной дерюги, второй одет поприличнее: брезентовые брюки, камуфляжная куртка, даже что-то типа форменной ментовской рубашки. Вокруг левого глаза расплывается синяк в половину морды. Ну, не может Леха без показухи…

– Не понимаете… Ну что ж, поучим русскому.

Достаю нож и вспарываю штаны на мелком. А смотрю на второго:

– Пока он будет есть свой хрен, у тебя есть немного времени вспомнить русский язык, хизмат аро. Не вспомнишь – к гуриям не попадешь. Не любит Аллах тех, кто приходит к нему, держа обгрызенный член в зубах. – Надо же, поэтичность как проснулась не вовремя… Омар Хайям, блин.

Говорить начинают сразу. Оба. А я еще до трусов не добрался. Хлипенькие попались, слава Аллаху. Оставляю мужиков их потрошить и иду к остальным.

За спиной слышны глухие удары и тихий голос майора.

Бахреддин уже подъехал и вместе с Машкой хлопочет над девчонками. Прынц в трофейной машине, у пулемета. Остальные разбираются с трофеями. Литовцев нашли. Тела, естественно.

Крики за камнем затихают. Возвращается Потап, вытирая руки куском знакомого халата. Кивает в сторону девчонок:

– Как они?

– Бывает хуже, – спокойно отвечает Машка. – Но реже.

– Машка, за руль! – командует Потап. – Везешь их в лагерь, сдаешь Деду на руки. Потом вернешься с мужиками, заберете трупы и все, что тут есть ценного.

– Я…

– Отставить! А мы проведаем друзей наших клиентов. Пока не ждут…

Литовки все в слезах, но, похоже, основную истерику удалось сбить. Авось до лагеря дотянут, а там папа разберется. Помогаем им забраться в мой «УАЗ», и Машка срывается с места.

Новосибирск, медицинский центр «Врачебная практика»

Евгений Шутов

Шутов и старший лейтенант Дмитровский пили чай в кабинете профессора. Только через три часа после эффектного прибытия силовиков у врача нашлось время на общение с их командиром.

– Вот так и получилось, Евгений Сергеевич. Если бы колесо не лопнуло, накрылись бы мы медным тазом. А так сидим живые, чаи гоняем…

– Может, вам, Иван, капнуть валерьянки в правильной пропорции?

– Это как? – уточнил старлей.

– Капля валерьянки на сто граммов спирта.

– Действительно, правильная пропорция, – уголком рта улыбнулся Дмитровский. – Только вы и себе не забудьте. Мои какими по счету за сегодня были?

– Уже и не помню, если честно. Кто тут считает! Несут и несут… Но мне нельзя, в любой момент могу потребоваться в операционной.

Шутов отхлебнул из чашки.

– Вы куда дальше планируете, Иван?

– Не знаю, все наше начальство накрылось медным тазом…

– Вы бы не могли раздобыть нам еды? В окрестных магазинах творится черт знает что, девочек туда посылать просто боязно.

– По-хорошему, ваш центр еще и под охрану брать надо. Криминогенная обстановка сейчас в городе – хуже не придумаешь. Всякая сволочь, как по команде, повылазила.

– Ну так берите!

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Работа на месте боя кипела. Адреналин не успел еще весть уйти из организмов, поэтому все было бестолково, но быстро. Свежие трупы на скорую руку обыскивали и стаскивали в одну кучу. На трех расстеленных плащ-палатках росли кучи трофеев. Оружие, патроны и прочие ценности типа часов, телефонов, золотых цепей разной толщины и тому подобное. Офицеры, получив одобрительный кивок Пчелинцева, закрывали глаза, когда кто-то из солдат защелкивал браслет на запястье. Часы в армейском деле вещь нужная. И золото «Ролекса» скрывалось под выгоревшим камуфляжем кармана. А кто посмелее или сообразительнее, сразу на руку цеплял, пуская потом солнечных зайчиков в глаза друг другу и суматошно веселясь. У большинства сегодня был первый бой… Прапорщик Андрушко уже вился вокруг разложенных огнестрельных трофеев и что-то крайне оживленно рассказывал какому-то сержанту, тыкая пальцем в воняющюю свежей гарью двустволку и восхищенно вопя про мягкий спуск и прочие милые его сердцу прелести итальянского огнестрела…

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Виктор Юринов (Дед)

Шум мотора возникает на грани слышимости. Тихое гудение шмеля, постепенно переходящее в неровный гул. Одна машина. Точно, одна. Для бандюков маловато. Или разведку выслали? Наши были на двух тачках. Ладно, ждем. Устраиваюсь на крыше склада. Отличный наблюдательный пункт: я вижу все, меня – никто. Выкладываю перед собой четыре ножа. Больше годных для метания в лагере не нашлось. До ворот я их отсюда не докину, но если они остановятся метров через десять… Вроде рука еще твердая, а в «козлике» больше пяти человек – маловероятно. Один на один – это уже приятный расклад.

«Уазик» выруливает из-за последнего перегиба и упирается в ворота.

– Лайма! Открой! Ворота открой, говорю!

Гора с плеч! Таджичек-бандиток, говорящих между собой по-русски, даже представить не могу. Голос Машкин. А судя по имени той, к кому она обращается, прибалтов ребята догнали и, что не менее важно, убедили. Скатываюсь с крыши и открываю ворота.

– Ой, дядя Витя, там такое, там такое, – частит Машка, – они все мертвые, девочки плачут, а они их насилуют! Папа из автомата, а мы как попрыгали! А Олег ногой, а дядя Женя ножом! А я тоже, а Лешка рукой! Мы там всех убили, меня за руль и сюда, и девочек в машину, и два автомата, а сами дальше, и пленных тоже убили, а эта таратайка меня не слушается, еле доехали! Вот!

Глаза у девчонки по пять копеек, слова льются нескончаемым потоком. Пережидаю секунд несколько, после чего негромко командую:

– Отставить! Сержант Потапова, доложить как положено!

Машка вытягивается удивленно. Молчит секунд пятнадцать.

– Я не сержант!

– Теперь сержант! Докладывайте!

Девчонка вся вспыхивает:

– При движении ниже кишлака был обнаружен противник в количестве семи человек, произведший нападение на литовскую группу. В ходе столкновения противник полностью уничтожен, в том числе двое пленных в процессе допроса. Потерь с нашей стороны не имеется! У литовцев убито три человека, пятеро изнасилованы. Захвачено транспортное средство типа «УАЗ» с пулеметной установкой и стрелковое оружие. Лишние единицы оружия в количестве двух автоматов и освобожденные гражданские доставлены согласно приказанию майора Потапова! Докладывала сержант Потапова!

– Вольно! Молодец, девочка.

Машка всхлипывает и падает мне на грудь:

– Дядя Витя, они их насиловали! Так страшно!..

Плачь, девочка, плачь. От этого легчает. У меня потому и жилетка такая мягкая и пушистая, чтобы в нее плакать удобнее было. Глажу ее по голове, а сам уже включил рацию:

– Алаудин – Лагерю.

– Здесь Алаудин.

– Руфина Григорьевна! Срочно ко мне медиков с полным комплектом, чего может потребоваться изнасилованным бабам. Ваську Коробова из москвичей, Иру. И кого-нибудь из литовок, пусть подруг успокаивают. Как поняли, прием.

– Все поняла. Что там от наших? Прием.

– Вооружились по дороге и отправились кишлак чистить. Не нервничайте, они профессионалы, справятся… СК.

– Сейчас все придут. СК.

Профессионалы хреновы! Всемером на банду! Вернутся живыми – выпорю! Не посмотрю, что лбы здоровые!!!

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Трупов оказалась не так уж много. То ли у страха действительно глаза очень велики, то ли подвела дурацкая, но неистребимая привычка переоценивать противника. Оказалось, что бандитов приехало всего-то человек шестьдесят, а не под пару сотен жлобов, как сперва показалось Пчелинцеву. На изрытом асфальте остались лежать почти все. «При двухстах орудиях на километр фронта – о противнике не докладывают!» – вспомнилась вдруг старая, времен Великой Отечественной, поговорка. И сейчас сработала. Пару убитых чуть ли не лопатами соскребали с асфальта. Удачно стояли, очевидно. Ну и близкий разрыв гранаты дополнил…

Отдельно, возле входа в КПП, положили троих своих убитых. Осторожно укладывали, словно боясь ребят потревожить. Старлей Побережник и два срочника. Офицер поймал пулю под срез каски. А по пацанам «удачно» прошлась очередь уже убитого «быка», в агонии намертво зажавшего спуск…

Пчелинцев постоял над ними минуту, зажав в руке сдернутый берет. Стоял, потому что так положено. Никому ведь не скажешь, что на душе полнейшее безразличие, начинающее становиться привычным. Во вторник погибли миллиарды. Разные люди. Хорошие и плохие. И никакие тоже погибали. А в пятницу погибло трое хороших ребят и полсотни зверей. И только невидимый бухгалтер перекидывает костяшки старых счетов, жизнь… смерть… жизнь… смерть…

Урусов осторожно тронул за локоть:

– Командир, хорош грузиться. Мы ведь действительно победили.

– Что? А? – вскинулся Пчелинцев.

– Победили, говорю, – задумчиво повторил Урусов. Недалеко от них вдруг что-то громко щелкнуло в обгоревшем остове «Паджеро». Снова повалил густой дым. Все, кто рядом был, дружно попадали. Кое-кто начал отползать подальше, пачкаясь в крови. Хоть и жаркое солнце, но все высушить не успело.

– А у Васи – с дымком. Как у настоящего шахида, – протянул Урусов. И посмотрел на часы. – Глебыч, мы уже минут пять лежим. Если жахнуть должно было – уже бы сработало. И закидало нас обжаренным фаршем.

– Слушай, а ты всегда такой отмороженный? – отряхнул камуфляж комбат. – Как ни погляжу – все под горячего финского парня косишь.

– Только когда холодно. Или жарко. Глебыч, тут такое дело. Пленные есть. Восемь человекоединиц.

– Поспрошать хочешь?

– Имеется мало-мало такое желание.

– Ну так в чем проблема-то? Тащи в сторонку и спрашивай. Заодно пару моментов уточнить надо.

– Каких именно? – Урусов теребил провисший пистолетный ремешок, ведущий из разгрузки к рукоятке «АПС».

– Да так, – почесал заросший щетиной подбородок майор. – Странно это все при здравом рассуждении. Слишком глупый наезд был. Таких, с придурью, еще в девяностые свои же перестреляли да повзрывали.

– Могли прикинуть, что нас всех накрыло. И что вы тут с Поберегой – одни?

– Ты сам-то в это веришь? – слегка ударил Урусова по плечу комбат. Седьмой скептически ухмыльнулся. – Вот именно, – продолжил Пчелинцев. – И я не верю. Не бывает так. И твоя сверхзадача – узнать как можно больше. Справишься?

Урусов только хмыкнул, но ничего не сказал.

– Вот и замечательно, герр шарфюрер! Чего стоим?

– Тут такое дело… – замялся старший сержант. – Глебыч, если не жалко, прибереги для меня джип вон тот!

– Ты про «Тигра» говоришь? Кошке?

Армейский джип, неведомыми путями попавший в руки криминала, стоял на самом выезде и почти не пострадал. Не считать же серьезным уроном строчку попаданий, прошедших ровной линией через левый борт.

– Ну да, под карабин как раз.

– Вот я своей сумочку под туфли подбирал, а ты Кошке – машину под ружжо. Странные вы, ей-богу!

– Зависть – плохое чувство, товарищ майор! – подмигнул Урусов. – И это, спичек коробок дай.

– Зачем? Огонь нужен?

– Не-а, – отмахнулся Урусов. – Огонь свой есть. Спички нужны. Нет желания лучинки строгать.

– Лови!

– Бардзо дзенкую, пан ясновельможный! – присел в карикатурном поклоне Урусов, делая вид, что подметает беретом землю.

– Кыш отсюда, шут хохляцкий! – нахмурился Пчелинцев. – Иди работу работать!

Таджикистан, Фанские горы, озеро Алаудинское

Санечка

– Мама! Папа узе плогнал плохих людей? Падем в лагель! Я в лагель хочу! Я там камески оставила…

– Потерпи немножко еще. Ладно?

– Ладно… А куда баба побезала? Тозе плохих людей плогонять?

– Бабушка пошла помочь хорошим людям.

– Падем помозем холосим! Падем, мама! Падем!

Новосибирск, медицинский центр «Врачебная практика»

Иван Дмитровский

– Ну, так берите!

Иван задумался. Почему, собственно, и нет? Куда еще вести взвод – совершенно непонятно. От родного батальона внутренних войск в лучшем случае остались обгоревшие стены. Две тройки уже пробежались по крышам окрестных высоток, и примерную схему разрушений старший лейтенант представлял. Хотя ни на одну из войн Дмитровский не попал, но учили его хорошо. Да он и сам старался, благо дураком не был. И учил, и литературу соответствующую почитывал.

Отвлекся на лирику.

Скоро начнется кругом полнейший кирдык и прочие безобразия. Это сейчас еще большинство окружающих пытается разобраться в происходящем. Разберутся быстро. И начнут грабить, зачастую не задумываясь о последствиях.

А медицина равно наркотики. И лекарства от всех болезней. Вот и полезут сюда все кому не лень. Сначала разрозненные одиночки, а потом и организованные команды. Кто-то «удолбиться» напоследок захочет, а кому-то пригрезится, что его тут от лучевки смогут спасти. Народ же нынче грамотный, в медицине каждый себя специалистом мнит. А как левая пятка зачесалась – доктор, помоги. А доктор не бог. В нынешних условиях обозленный клиент может и с кулаками полезть. И не только с кулаками.

За примерами далеко ходить не надо. Что его сюда привело? Правильно, компашка совершенно приличных с виду людей, ни с того ни с сего обстрелявшая патруль из автомата. Еще хорошо, что задело только двоих и оба живы. Кто стрелял, почему, теперь и спросить не у кого. Нападавших срубили сразу из нескольких стволов, а документов у них при себе не оказалось.

В общем, охрана центра намного более полезное дело, чем бесцельное шатание по улицам под видом патрулирования. Здесь люди правильными вещами занимаются.

Для начала разобраться с радиацией. Уточнить наличие в центре дозиметров. Может, отсюда драпать надо со страшной силой…

И еще. В ближайшие дни все оставшиеся в живых ОПГ полезут наружу. И новых возникнет немало. Так что жди беды, товарищ старший лейтенант. Надо прикидывать возможности обороны и предполагаемой осады. В центре под сотню больных да под сотню персонала. В основном – женщины. Персонал, в смысле, женщины. Больные все подряд попадаются. А самый цирк как раз на пересменку выпал… Еды почти совсем нет…

«Рассуждаю, как будто уже согласился, – подумал Иван, – а ведь согласился. Деваться некуда…»

Таджикистан, Фанские горы, ущелье Пасруд-Дарья

Владимир Потапов (Потап)

Распад Таджикистана на мелкие кусочки начался мгновенно и идет полным ходом. Во всяком случае, Ахмет Ахмадов на пару с младшим братом успел не только провозгласить себя верховным баши, но и поднабрать народа. И даже начать акции подавления недовольных. Председатель пасрудского колхоза что-то с братьями не поделил и послал их подальше. Вот туда и приперлось полсотни джигитов на трех «УАЗах» и двух «шишигах». Сила приличная на данный момент и для самой банды. Не зря же ее возглавил лично Ахмет.

Но толковых спецов у нападающих нет. Бывшие братки и околоуголовная шпана. И за то спасибо. А то повадились наши из уволенных в криминал уходить… Или это только в России?..

В кишлак джигиты ворвались ночью. Тем не менее аккуратно взять не сумели. Местные мужики все на заработках, но ружья почти в каждом дворе есть. А стрелять в горах даже дети умеют. В конце концов с крестьянами бандюки справились. Но полтора десятка своих потеряли. Озверевший Ахмадов отдал приказ кончать всех. А дальше его условно подчиненные сорвались с катушек и помчались добивать уцелевших, насиловать и грабить! Мальчик на коне прорвался только потому, что никакого охранения по периметру кишлака выставлено не было. Хлопца заметили, даже стрельнули вдогонку пару раз, и на этом бы дело и закончилось. Но рядом оказался Ахмет, который и отрядил в погоню первых попавшихся бойцов на «УАЗе».

Погоня собиралась так долго, что догнать мальчишку они уже не могли. Зато серьезно озлобились по поводу своего неучастия в дележе барахла и женщин. И встреча с группой Пятраса пришлась как нельзя кстати. В эфемерности натовской защиты литовцы убедились быстро. Через считаные минуты парней кого застрелили, кого зарезали, а «сладкий белий шлюха» пустили в употребление… И проспали собственную смерть.

В итоге в Пасруде осталось меньше трех десятков джигитов, в массе своей неумелых и необученных, одуревших от крови, убийств и насилий и вдобавок разбросанных по всему кишлаку.

А в активе семеро. Альпинисты весьма удивили в коротком бою. Положив пулеметный расчет, Потап не успел вмешаться в быстро кончившуюся рукопашку. Зато успел многое увидеть. Во-первых, дочь. Не зря гоняли девчонку на тренировках, ох не зря. Кошкой вспрыгнула на спину насильнику и хладнокровно перерезала ножом горло. Мягко и ласково. Вся в сестру двоюродную, что в Новосибе сейчас. Дай бог, живая…

Во-вторых, Леха. Такой же прыжок на спину, но вместо удара – легкий тычок рукой куда-то в район шеи. Куда именно, Потап не разглядел, но эффект был нужный. Клиент жив и без сознания. Когда только фингал успел поставить? Видимо, позже. Позер…

А в-третьих, Олег. Единственный, кто схватился лицом к лицу, пусть противник и не успел подняться. Потап ждал реакции мирного человека, никогда с дракой не сталкивавшегося, – перехода в борьбу. Или попытки удара ножом, так ведут себя неопытные люди, впервые оказавшиеся с оружием в руках. Наконец, киношного приема какого-нибудь ногодрыжества. Олег ударил очень просто. Но быстро и эффективно.

Машку майор сумел-таки под благовидным предлогом спихнуть в лагерь. Альпинистов стоит причислить к бойцам. Так что есть две вполне приличные тройки. Вооруженные. Господин баши был столь любезен, что не забыл прислать нам оружия. А спасателя можно поставить за пулемет на подстраховке. Или на удалении машины посторожить.

В общем, авантюра из авантюр, но надо решаться. Потому как потом справиться с этой бандой будет намного сложнее…