Текст книги "Белояннис"

Автор книги: Михаил Витин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

«ВЫ СУДИТЕ ГРЕЦИЮ»

Судебный «процесс 29-ти» приближался к концу. Королевский прокурор потребовал для многих обвиняемых смертной казни. Большинство обвиняемых демократов уже произнесли защитительные речи. С большим интересом присутствующие на суде ожидали выступления Белоянниса.

25 февраля. Белояннису предоставлено последнее слово. Он быстро подходит к микрофону.

В зале суда тут же наступила полная тишина, и среди этой настороженной тишины прозвучали первые слова Белоянниса:

– Господа военные судьи…

Белояннис говорил выразительно, сопровождая иногда свои слова жестом правой руки. Казалось, что он выступает перед народом, а не перед военными судьями, готовыми вынести ему смертный приговор. Его речь продолжалась 45 минут и только два раза прерывалась председателем трибунала.

«Этот процесс, как мне кажется, является новой версией предшествовавшего процесса, только более основательно подготовленной. Процесс был подготовлен в спешном порядке. Нам не дали времени ни посоветоваться с нашими адвокатами, которые могли лишь изредка посещать нас в охранке, ни подобрать необходимые документы для того, чтобы разоблачить свидетелей обвинения. Эта поспешность была бы труднообъяснимой, если бы не статья Папандреу в последнем номере газеты «Эллада», в которой говорится, что процесс затеян в результате иностранного нажима. Второе замечание по процессу со стороны обвиняемых: процесс подготовлен и проводится в условиях невиданного террора; предварительное и обычное следствия проводились в одиночных камерах охранки; обвиняемые, которые до сих пор находятся в камерах охранки, доставлялись в зал суда грубым и недопустимым способом. Что же касается состава присутствующей на суде публики, то он вызывал протесты даже в печати. Все это сильно мешает многим обвиняемым не только излагать свое мнение, но даже свободно думать.

Председатель.Оставь в покое других и говори только за себя. Другие обвиняемые не высказывали подобных жалоб.

Белояннис.Нет. Это, господин председатель, касается не только меня. Вот еще одно замечание по поводу процесса – разочарование, испытываемое теми, кто после большого шума ожидал сенсационных и необычайных разоблачений. В действительности гора родила мышь. Такое же разочарование испытывает и пресса, которая начинает заявлять, что «отдельные документы были искажены», что они «не были опубликованы» и т. д. По этому поводу делается целый ряд опровержений, которые, в свою очередь, опровергаются. Вначале нам говорилось, что некоторые документы останутся секретными, так как их содержание затрагивает безопасность государства. Затем было сделано опровержение, в котором утверждалось, что таких документов не существует. Однако вчерашние газеты настойчиво заявляли, что такие документы есть. Все это, однако, совсем не доказывает того, что какие-то документы остались засекреченными, В действительности речь идет только о стряпне, о сфабрикованной лжи.

Председатель,Тебя держат в условиях такого террора, что ты даже можешь в тот же день знакомиться с вышедшими газетами.

Белояннис.Я имею возможность читать газеты только в течение последних четырех дней. Я не могу сказать, что меня лично держат в условиях террора, я этого не допущу.

Надо сделать, – продолжал Белояннис, – и еще одно замечание по процессу. Я хочу указать на явно предвзятую позицию свидетелей обвинения. Кто они, эти свидетели обвинения? – Белояннис указывает на большую группу полицейских агентов.

– В своем большинстве они являются кадровыми полицейскими – преследователями коммунистов. Это они преследуют нас в течение 25 лет. Создается такое впечатление, что эти свидетели обвинения явились сюда с одной только целью – не считаясь ни с чем, пренебрегая правдой и нагромождая одну ложь на другую, свести с нами счеты. Примером этому является сделанное в суде извращение резолюции III конференции КПГ и главным образом того пункта, вокруг которого умышленно было поднято столько шума.

Белояннис зачитывает этот пункт. Среди свидетелей обвинения движение. Они видят, что сфабрикованная ложь раскрыта.

– Я полагаю, – говорит Белояннис, – что имеется весьма существенная разница между тем, что говорилось здесь свидетелями обвинения, и подлинным текстом этой резолюции, вне зависимости от того, одобряется ее содержание или нет. Свидетели обвинения дошли до того, что пытались утверждать, что каждый коммунист – это шпион, что коммунисты не являются греками, что Коммунистическая партия Греции не является греческой партией. Какая подлая ложь! Патриотизм любой политической партии не может определяться словами, особенно в то время, когда политические страсти внутри страны накалены до предела, как это имеет место в Греции. Нельзя судить о патриотизме партии или отдельного гражданина на основе лжи и клеветы.

Я полагаю, что патриотизм партии, патриотизм любого гражданина проверяется лишь тогда, когда независимость, свобода и территориальная целостность нашей родины находятся в опасности, – голос Белоянниса поднимается и звучит сильно и уверенно. – Действия партии и любого гражданина являются в таком случае критерием, который позволяет судить о патриотизме партии или гражданина. И если, исходя из этого определения, судить о характере Коммунистической партии Греции, то нет никакого сомнения, что речь идет о патриотической, чисто греческой партии.

Белояннис говорит о той героической борьбе, которую вела Коммунистическая партия Греции в годы второй мировой войны против итальянских, германских и болгарских фашистов, о неисчислимых жертвах, которые несли в этой борьбе коммунисты, в то время как правые партии сотрудничали с оккупантами.

– Вот такова была наша деятельность. Таковы жертвы, которые мы понесли. Вот так мы любим Грецию – всем нашим сердцем и всей нашей кровью. Я думаю, что более, чем любые слова, эти факты заставят замолчать наших клеветников.

Вот еще факт, доказывающий, что мы не предатели: если бы мы были предателями, мы в конечном счете не пользовались бы никаким влиянием в народе и перестали бы существовать как партия и организация. Но в действительности происходит совершенно иное. Несмотря на все преследования, проводимые в отношении нас, коммунистов, и огромные жертвы, которые мы понесли наше политическое влияние не перестает возрастать.

Белояннис разоблачает версию о том, что греческие эмигранты, живущие в Советском Союзе и странах народной демократии, якобы готовятся напасть на Грецию и обучаются там военному искусству.

Белояннис говорит о внешнеполитической линии КПГ, направленной на укрепление мира и дружбы между народами. Каждая политическая партия имеет свою внешнеполитическую программу. Буржуазные партии не все придерживаются одинакового мнения относительно их внешней политики. Некоторые ориентируются на США, а другие балансируют между США и Англией.

Мы также имеем нашу собственную внешнеполитическую программу. Мы считаем, что новая война, в которую может быть вовлечена Греция, принесет нашей стране только разрушения. В силу этого в интересах Греции ей следует оставаться вне военных авантюр. Мы также убеждены, что агрессивная политика США наносит ущерб Греции, ее независимости.

Я придерживаюсь того мнения, что нельзя допустить того, чтобы в новой войне Греция была бы на стороне противников Советского Союза. Мы не имеем никаких противоречий с Советским Союзом и именно ему обязаны своей свободой. Если бы 15 миллионов советских трудящихся не пожертвовали своей жизнью во время последней войны, Европа, возможно, и сейчас стонала бы под сапогом гитлеровцев. Такова, по нашему мнению, политика, которой должна следовать Греция. Кто может рассматривать эту политику как политику предательства? Именно в рамках этой политики служения интересам Греции мы следим за политической жизнью нашей страны и проявляем интерес ко всем событиям как в политическом, так ив социальном плане и, естественно, к возможной подготовке войны в нашей стране.

Для нас вообще важно знать, что происходит за кулисами политической и социальной жизни страны. Каждый политический деятель любой другой партии имеет свободный доступ в кафе Захаратоса или в кулуары парламента. Там, беседуя с другими, он может составить себе мнение по всем упомянутым вопросам. Мы, поскольку живем в нелегальных условиях, вынуждены получать такую информацию другим способом. Как я уже объяснил на предыдущем процессе, между этой реальностью и обвинением нас в шпионаже дистанция огромного размера.

Я коснусь теперь другого вопроса, – говорит Белояннис. – Каковы же новые документы, обнаруженные после предыдущего процесса и на основе которых организован настоящий процесс? Одно из основных обвинений сводится к тому, что «мне принадлежали» радиопередатчики. Но для того чтобы руководить работой радиопередатчиков, надо было бы по меньшей мере хоть один раз побывать в местах, где они установлены. То, что здесь было сказано о моем так называемом посещении дома в Каллитее, ничего не доказывает. Только один Аргириадис заявлял, что я был там один раз и что он меня узнал позднее по расклеенным на стенах фотографиям. Аргириадис был довольно долгое время вместе со мной в одной камере в тюрьме Акронавплион. Я поэтому думаю, что он мог бы меня узнать без того, чтобы воспользоваться фотографией на улице. Заявление Аргириадиса, несомненно, объясняется его трусостью.

Другое положение обвинения основывается на телеграммах, «направленных руководству партии». Эти телеграммы были якобы перехвачены и расшифрованы. Здесь тоже возникает вопрос. Кто может гарантировать идентичность этих телеграмм в условиях полного отсутствия доказательств? Пытаются уверить, что они являются подлинными. Но почему? Проанализируем характер подлинности этих телеграмм: среди них нет ни одной, которая раскрывала бы секретные факты. Речь шла о сообщениях, опубликованных в газетах. Укажу еще на неточности. В одной из телеграмм, например, говорится, что «21-й (Белояннис) был переведен в тюрьму в начале августа, и оттуда нам дали знать, что его следовало бы внести в список кандидатов в депутаты». После моего ареста я никогда не находился в тюрьме. Я все время оставался в одиночной камере охранки. Но предположим, что все эти телеграммы являлись бы правильными, подлинными. На чем можно было бы обосновать обвинение в шпионаже?

Министр внутренних дел заявил, – говорит Белояннис, – что этот процесс является весьма показательным. На мой взгляд, этот процесс действительно является показательным. Вывод, который можно сделать из этого процесса, таков. Подобными процессами нельзя нанести ущерб коммунистической партии. Как показывает история, Коммунистическая партия Греции имеет глубокие и нерушимые корни в народе, корни, которые обагрены кровью, пролитой партией в борьбе за Грецию и интересы греческого народа. Мы верим в наиболее справедливое учение, созданное самыми прогрессивными людьми человечества. Наши усилия и наша борьба направлены на то, чтобы сделать это учение реальностью как для Греции, так и для всего мира. Мы любим Грецию, ее народ больше, чем наши обвинители. Мы это доказали, когда свобода Греции, ее независимость и ее территориальная целостность находились в опасности. Мы боремся за то, чтобы увидеть взошедшую над Грецией зарю лучших дней без голода и без войны. Ради этих целей мы боремся и, если это понадобится, пожертвуем своей жизнью.

Белояннис повернулся к военным судьям.

– Я твердо уверен, что, проводя теперь над нами суд, вы судите борьбу за мир, вы судите Грецию.

К сказанному мне больше добавить нечего.

Белояннис закончил речь. Он собрал бумаги и вернулся на свое место. Журналисты поспешно покинули зал трибунала, чтобы передать сообщение о его речи. Во многих газетах она была опубликована под заголовком «Белояннис обвиняет».

ИМЕНЕМ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЯ

Две недели заседал афинский военный трибунал. С утра до глубокой ночи работала «по заданной программе» машина военной юстиции. Все повороты ее механизма были направлены к одной цели – обеспечить вынесение смертного приговора главному из двадцати девяти обвиняемых – Никосу Белояннису.

Видный деятель Коммунистической партии Греции, член ее Центрального Комитета, блестящий оратор, умелый полемист Никос Белояннис был в дни суда, как и во время первого судебного процесса, в центре внимания всей страны.

Многие сотни людей, несмотря на противодействие полиции, ежедневно собирались у здания военного трибунала и подолгу оставались здесь, чтобы узнать о ходе суда, чтобы увидеть Белоянниса, когда он вместе с другими обвиняемыми в сопровождении жандармов входил в здание трибунала или поздно вечером выходил из него.

На Белоянниса были обращены взгляды тех немногих, кому удалось попасть в зал заседаний трибунала. Во время перерыва люди старались подойти поближе к Никосу, чтобы лучше разглядеть его вдохновенное лицо, его улыбку, смелый взгляд его больших черных глаз. Присутствовавшие на суде напрягали свой слух, стараясь не пропустить ни одного сказанного им слова.

В ходе суда Белояннис изо дня в день старался что-то сделать, чтобы как-то изменить судьбу обвиняемых, спасти их от смерти.

Когда Никос следил за показаниями свидетелей, когда его быстрый взгляд останавливался на председателе или на прокуроре военного трибунала, когда он был весь охвачен страстью борьбы, даже тогда, когда он, задумавшись, вдыхал аромат красной гвоздики, в нем всегда было видно одно – страстная вера в правоту своего дела, вера в идеалы, за которые он боролся и ради которых он был готов пожертвовать своей жизнью.

Все присутствовавшие в зале заседаний военного трибунала сразу же настораживались, когда Белояннис просил слова, бросал какое-то замечание. Своими острыми репликами и вопросами Белояннис заставлял замолчать свидетелей-провокаторов, опровергал доводы королевского прокурора, останавливал зарвавшегося председателя военного трибунала. Когда зачитывались фальшивые радиограммы, Белояннис читал Шекспира. Председатель суда попробовал ему запретить.

– Меня не интересуют эти документы, – парировал Белояннис. – Я предпочитаю английскую поэзию.

Защитительная речь Никоса Белоянниса вызвала огромный интерес. Все газеты, включая самые правые, опубликовали ее на видном месте и под большими заголовками. Газеты раскупались немедленно.

Неважно, что речь была произнесена Белояннисом в зале военного трибунала, перед враждебной аудиторией. Слова его вырвались из тесного зала, разлились по всей Греции, по всему миру, рассказали правду о Коммунистической партии Греции.

В дни процесса журналист газеты «Аллаги» обратился к Белояннису с просьбой дать оценку происходящему судебному разбирательству, заверив, что газета опубликует все, что Белояннис напишет или скажет. Никос взял лист бумаги и разборчиво, четко написал:

«Местные и иностранные организаторы судебного процесса прилагают все новые и новые усилия для того, чтобы опорочить борьбу КПГ, не останавливаясь даже перед извращением всем известных текстов.

Перед лицом таких действий мы оказались совершенно беззащитными, потому что в одиночных камерах Асфалии нам совсем не дали ни времени, ни возможности для изучения досье и для того, чтобы собрать необходимые данные для нашей защиты.

Так мы вынуждены были бороться в недопустимо трудных условиях. Но, несмотря на это, мы доказали, что Компартия Греции является патриотической партией, партией национальной, какой не является ни одна другая партия, потому что на алтарь свободы и независимости Греции компартия принесла неисчислимые жертвы.

И если бы сегодня не существовало торговцев ненавистью, вклад Компартии Греции в дело умиротворения страны был бы признан не только друзьями, но и всеми честными и благоразумными нашими противниками.

Поэтому пули карательного отряда нас не убьют. Они убьют умиротворение и честь Греции…

Никос Белояннис».

Интервью газете «Аллаги», написанное собственноручно Никосом Белояннисом в военном трибунале накануне вынесения ему второго смертного приговора.

Первого марта 1952 года «процесс 29-ти» по обвинению в шпионаже был закончен. В тринадцать часов афинский военный трибунал вынес приговор.

«Именем Его Величества короля эллинов Павла I афинский военный трибунал приговаривает к смертной казни через расстрел Белоянниса Николаоса, Калуменоса Николаоса, Бациса Димитриоса, Аргириадиса Илиаса, Лазаридиса Филаретоса (Такиса), Иоанниду Элли, Тулиатоса Харламбоса, Бисбианоса Мильтиадиса…

Приговор окончательный и не подлежит обжалованию».

Иронической улыбкой, с цветком красной гвоздики в руках встретил Белояннис этот смертный приговор. От военных судей, получивших приказ свыше, нельзя было ожидать другого приговора.

Итак, именем его величества короля был послан на расстрел верный сын греческого народа, орел Тайгета, Граммоса и Вичи Никос Белояннис. Вместе с ним под дула американских винтовок были поставлены умиротворение и честь Греции.

БИТВА ЗА ЖИЗНЬ

После вынесения смертного приговора Белояннису, Элли Иоанниду и шести другим демократам все они прямо из военного трибунала были отправлены в тюрьму Каллитея. Эта старая тюрьма находится недалеко от центра Афин. Обнесена она высокой каменной стеной с колючей проволокой. По углам возвышаются круглые башни, на которых день и ночь несет дозор стража, вооруженная американскими винтовками. Окованные железом ворота тюрьмы со скрипом открываются, когда в них въезжают полицейские машины. За каменной стеной видно здание тюрьмы. На небольших окнах железные решетки.

Эта тюрьма с ее вышками и часовыми, с черными машинами, стоящими у ворот, мрачным пятном ложится на весь район.

Одиночная камера № 2, куда поместили Никоса, была совсем маленькой. В ней едва помещались кровать и стол. Вверху небольшое окно с железной решеткой. В двери камеры небольшой глазок. Через него тюремный надзиратель следит за заключенным.

Во время коротких прогулок Никоса можно было увидеть, как из окон тюремных камер смотрят на него и шлют приветствия политические заключенные – товарищи по борьбе.

По существующим правилам исполнение смертного приговора должно было состояться в течение последующих пяти дней.

Правда, имелась еще одна возможность для того, чтобы помешать осуществиться замыслам греческой и американской реакции расправиться с Белояннисом. Приговоренные к смерти могли ходатайствовать о помиловании. И они решили использовать эту единственную возможность.

Совет помилования состоял из восьми человек. Во главе его был генеральный секретарь министерства юстиции Аграфиотис – чиновник, слепой исполнитель воли правительства. Семь других членов совета были чиновниками других министерств ниже рангом. По своему характеру Совет помилования являлся всего лишь техническим органом правительства. Ждать от него смелых и независимых решений не приходилось.

Шли дни, а никакого решения совет не принимал. Прошли уже установленные для приведения в исполнение приговора пять дней, а положение оставалось по-прежнему неясным.

Не так-то легко было отклонить ходатайство приговоренных «смерти: демократическая общественность сразу же поднялась на защиту Никоса Белоянниса и его товарищей.

Первыми в защиту осужденных выступили демократические организации и рабочие Афин и Пирея.

В меморандуме, направленном партией ЭДА королю Павлу, выдвигалось требование немедленно принять меры для прекращения казней демократов и установления в стране спокойствия и мира. «Партия ЭДА считает, – говорилось в меморандуме, – что предоставление амнистии восьми приговоренным к смерти отвечает интересам страны». Продолжая настаивать на этом требовании, лидер партии ЭДА Пасалидис во время обсуждения политического вопроса заявил с трибуны парламента:

– Правительство Пластираса не выполнило своих предвыборных обязательств относительно предоставления амнистии. Правительство Пластираса амнистировало нацистского генерала Андрэ, палача Крита, но оно отказалось предоставить амнистию грекам, которые были приговорены к смертной казни во время последнего судебного процесса. Настало время осуществить политику умиротворения.

Коммунистическая партия Греции в своих обращениях к греческому народу раскрывала классовую сущность процесса, разоблачала намерения его организаторов и горячо выступала в защиту Никоса Белоянниса и других осужденных демократов.

Народные комитеты Кесарьяни, Перистери, Неа Иония и других рабочих кварталов Афин и Пирея направили свои делегации к премьеру Пластирасу, требуя не допустить исполнения смертного приговора. В эти комитеты входили люди самых различных политических направлений, объединенных общим стремлением к миру в Греции. Сотни матерей, сестер и близких родственников политических заключенных и сосланных с траурными повязками на руках шли по улицам Афин, останавливались перед королевским дворцом, министерством юстиции, перед зданиями посольств США и Англии, требуя освобождения Белоянниса и его товарищей.

Мать Белоянниса Василики вместе с делегацией Всегреческого союза семей заключенных и ссыльных посетила королеву Фредерику и просила ее оказать влияние, чтобы предотвратить готовящееся злодеяние, предотвратить убийство ее сына и его товарищей. Она надеялась, что королева, сама имеющая троих детей, внимательно отнесется к ее просьбе. Но Фредерика сухо выслушала мать Белоянниса и не нашла для нее добрых слов, лишь заявила о своем осуждении коммунизма.

Председатель комитета мира греческих политических эмигрантов профессор Петрос Коккалис в обращении к председателю Генеральной Ассамблеи ООН и к правительствам всех стран писал: «В момент, когда все честные люди на земле борются за то, чтобы достичь взаимопонимания как необходимого условия для защиты мира, в Афинах только что вынесен приговор, который является покушением на мир. Военный трибунал Афин приговорил к смерти патриотов Никоса Белоянниса, Элли Иоанниду, Такиса Лазаридиса и пять других демократов по обвинению в шпионаже. Этим приговором в действительности хотят уничтожить мужественного сына Греции, который со времени гитлеровской оккупации Греции последовательной мужественно защищает мир, свободу и национальную независимость нашей родины.

С минуты на минуту эти патриоты могут быть казнены. Только решительное вмешательство друзей мира и тех, кто уважает человеческое мужество, может спасти от смерти Белоянниса и его товарищей. Мы обращаемся к вам: поднимите ваш голос протеста, сделайте все возможное, чтобы предотвратить казнь».

Смертный приговор Никосу Белояннису вызвал возмущение не только в Греции, но и во всем мире. Все прогрессивные люди, каких бы политических убеждений они ни придерживались, понимали, что борьба за Белоянниса – это битва за мир.

Международное движение солидарности за спасение жизни Белоянниса выражалось в самых разнообразных формах: в собраниях, демонстрациях и митингах, в радиопередачах, в газетных статьях, в телеграммах протеста, подписанных видными общественными деятелями и людьми науки и культуры и адресованных греческому правительству, королю Павлу, Организации Объединенных Наций.

Имя Белоянниса становится символом – символом мира и независимости народов. За его жизнь борются сотни миллионов людей доброй воли. Горячее участие в этой борьбе принимает советский народ. Советское правительство дает указание своей делегации в Организации Объединенных Наций сделать все возможное для спасения жизни Белоянниса и его товарищей. Во время работы VI сессии Генеральной Ассамблеи ООН вопрос о спасении жизни Белоянниса и других демократов стал предметом обсуждения в политическом комитете. Советская делегация внесла тогда специальный проект резолюции, который предусматривал переговоры председателя Генеральной Ассамблеи с представителями греческого правительства, чтобы добиться отмены смертного приговора греческим демократам. Однако Генеральная Ассамблея ООН под нажимом американцев не поддержала это гуманное предложение советской делегации.

Находясь в одиночной камере тюрьмы, Никос понимает, что в эти трудные дни он и его товарищи не оставлены одни, что не только греческий народ, но и вся мировая общественность выступает в их защиту. Вместе с Элли Иоанниду и Такисом Лазаридисом они пишут проникновенное письмо, которое было опубликовано во французской газете «Юманите».

«ВСЕМ, КТО БОРЕТСЯ ЗА ТО, ЧТОБЫ СПАСТИ НАС ОТ ПАЛАЧА.

НАШИ ДОРОГИЕ, БЛИЗКИЕ ДРУЗЬЯ

Мы никогда не сможем забыть все то, что вы делаете для нас. Ваши столь благородные и трогательные усилия, направленные на то, чтобы спасти нас от смерти, составят одну из самых прекрасных страниц истории людей, борющихся за лучшее будущее, свободное от страха войны и голода.

Опасность, которая нам угрожает, велика, как никогда. Только ваши неустанные усилия смогут помешать тому, чтобы в Греции вновь начались казни. Из камер осужденных на смерть, из одиночек, в которых мы находимся, ожидая решения Совета помилования, мы выражаем вам нашу благодарность и признательность.

Никос Белояннис

Элли Иоанниду

Такиc Лазаридис. 11 марта 1952 года. Тюрьма Каллитея»