Текст книги "Разговорчики в строю № 1"

Автор книги: Михаил Крюков

Соавторы: Александр Скутин,Олег Рыков,Дмитрий Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Дымилась, падая…

 
Дымилась, падая, ракета,
а от неё бежал расчёт.
Кто хоть однажды видел это,
тот хрен к ракете подойдёт!
 

Об этом случае мне рассказал конструктор Валентин Махалов. Несколько лет назад он работал в одном ракетно-космическом КБ. И как-то его послали, в числе других сотрудников, на одну из стартовых площадок в Казахстане в качестве гарантийного представителя своей фирмы для испытания новой ракеты, или изделия, как они её называли.

Испытания, длившиеся несколько месяцев, шли успешно, никаких, как говорится, «сбоев и неполадок в работе бортовой аппаратуры» не было (почти). Но до окончания испытаний покинуть стартовую площадку они не могли. И, хотя работы было невпроворот, они заскучали. Развлечений в степном посёлке было немного. Пить было нечего, на космодроме и вокруг Байконура – «сухой закон». Правда, в посёлке были два «очага культуры»: Дом офицеров и Дом культуры. Стояли они через дорогу друг напротив друга. В день в посёлок привозили один фильм, который в восемь вечера показывали в Доме офицеров и в десять вечера этот же фильм – в клубе. Все командировочные шли сначала, соответственно, в Дом офицеров, а после сеанса, перекурив, в дом через дорогу, для повторного, более углублённого просмотра. Делать после работы все равно больше нечего. Свихнуться можно.

Никто уже не помнит, кто первый тогда предложил:

– Мужики, а давайте сделаем из подручных материалов небольшую модель нашего «изделия» и запустим её. Ведь мы же ракетостроители, черт возьми!

Тут же, на обратной стороне секретного чертежа набросали эскиз. Ракета должна была быть одноступенчатой, твёрдотопливной, высотой около полутора метров. После выгорания топливного заряда через некоторое время, в течение которого ракета набирала бы высоту по инерции, должно было произойти отделение головного отсека, предусмотрен был даже его спуск на парашюте.

К составлению чертежа потихоньку подключились специалисты всех профилей: механики, электронщики и т. д. Стали вносить свои предложения и уточнения в проект, развернулись бурные технические дискуссии, на скатертях и газетах появились новые расчёты, схемы, чертежи.

Наконец, руководитель гарантийной группы решил приостановить стихийное развитие проекта и направить его в организованное русло. Сам, естественно, возглавил этот проект, как и подобает руководителю. Он на полном серьёзе предложил тут же составить техническое задание и на его основе – технический проект. После чего были назначены ответственные исполнители по каждой части проекта и сроки выполнения.

С этого дня двойные сеансы углублённого просмотра были напрочь забыты. В общежитии прикомандированных установилась напряжённая творческая атмосфера. Едва вернувшись со стартовой площадки, люди начинали сверлить, паять, точить, рихтовать. Общежитие все больше походило на монтажно-испытательный комплекс. Скука и уныние на лицах людей исчезли, уступив место озабоченной деловитости.

Под сидением автобуса удалось контрабандно вывезти со старта обрезок длинной оцинкованной трубы – корпус будущей ракетомодели.

Сам Валентин предложил простой, немудрящий способ для реализации временной задержки вышибного заряда парашюта с помощью разрядной RC-цепочки с постоянной времени разряда порядка десяти секунд.

– Впрочем, – рассказывал он, – ничего нового тут нет. Так же я делал и на настоящем изделии.

Наконец, в день «Д» их «изделие» было собрано и готово к запуску. Запускать решили в степи, подальше от домов посёлка.

На старт собрался смотреть весь посёлок, в котором давно уже прослышали о невиданном ещё здесь «изделии» ракетостроителей.

Ракета стояла вертикально, опираясь на деревянные консоли-направляющие, и была красиво окрашена в розовый цвет лучами заходящего за голые холмы солнца. Инженеры группы в последний раз проверяли исправность ракеты и готовность всех её элементов к запуску. Подключив провода к электрозапалу и, разматывая по земле полевой телефонный провод (раздобыли у телефонистов), стали удаляться к холмику, на котором все собрались – вроде как стартовый командный пункт.

Наконец, все готово! Успели до темноты.

– Ложитесь, а то мало ли что, – крикнул руководитель окружающим.

Разумеется, все остались стоять.

– Ключ на старт! – сказал он тогда левитанистым голосом и подключил концы телефонной полёвки к пластинам обычной плоской батарейки КБС.

С самого начала всё пошло как-то не так. Вначале вообще ничего не произошло, не было ни дыма, ни огня. Потом вдруг посыпались искры, и появилось несильный факел пламени, но почему-то в сторону. При этом ракета оставалась на месте и никуда, похоже, вообще лететь не собиралась. Потом она вдруг упала набок и, сначала медленно, а потом, постепенно набирая скорость, с рёвом устремилась к холму, на котором собрались зрители.

К чести присутствующих, они хоть и испугались, но не растерялись. Все моментально попадали на землю, прикрыв затылки ладонями. Бывалых ракетчиков видно сразу.

Тем временем, ракета, ударившись о подножие холма, взлетела вверх и, описав красивую огненную дугу с дымным шлейфом, снова ударилась о землю. Потом она закрутилась на месте, разбрасывая искры, огонь и, похоже, некоторые части своей обшивки. Корпус из трубы подвёл-таки конструкторов. Наконец, с грохотом и яркой белой вспышкой, отделился «головной отсек».

Всё стихло, хотя в это и не верилось сразу. Все повставали с пыльной и жёсткой земли, отряхиваясь и вытаскивая колючки из своей кожи и одежды. Самые смелые направились к лежащей на земле, словно притаившейся, ракете. Вокруг неё ещё кое-где горела редкая трава.

И в этот момент грохнуло ещё раз! С лежащего в стороне головного отсека сорвало кожух, из него выстрелил парашют из простыни, на котором «спускаемый аппарат» должен был вернуться на землю. Все попадали вновь. И на этот раз не вставали значительно дольше.

Но встали всё же. К ракете больше никто не пошёл, ну её, вдруг ещё чего-нибудь отчебучит. Ракетчиков ругали самыми последними словами. Те же были слишком подавлены неудачным запуском, чтобы огрызаться, а потому молчали.

– А всё-таки твоё временное устройство для выброса парашюта сработало, – сказал главный Валентину.

– У меня всегда всё работает, – ответил Валентин, – в отличие от других.

Это происшествие неожиданно получило резонанс и имело большие последствия. На место прибыла комиссия из Москвы для расследования происшедшего. У всех участников этого запуска проверили знание правил безопасности при пуско-наладочных и стартовых работах, а также посмотрели журнал по ТБ – все ли проходили инструктаж ежемесячно с росписью в журнале. Руководитель группы получил выговор за несанкционированный внеплановый запуск ракеты-носителя. А если бы вражеский спутник, «Феррет» какой-нибудь, засёк бы несогласованный запуск и в Пентагоне подняли бы ядерную тревогу – что тогда? Вы представляете себе? Это вам не хухры-мухры!

И наконец, в министерстве и в армии были изданы грозные приказы о категорическом запрещении всяких посторонних запусков в районах стартовых комплексов.

Серёжа

1980 год. Северная Карелия. 909 военно-строительный отряд, гарнизон Верхняя Хуаппа

Субботний вечер. Обе роты вернулась из лесу в казармы. Я также пригнал свой заморочный МАЗ в автоколонну, заглушил, слив воду и отправился в баню.

В предбаннике первым я увидел Саню Казакова из Серпухова. Он вышел из моечного отделения – грязный, голый и счастливый. Его так и распирало от смеха. Говорить он пока не мог.

В бане очень чётко можно разделить воинов-созидателей по их профессиям, когда увидишь их раздетыми. Есть белые, рыхлые тела – это наша «аристократия» – каптёры, клуб, пекарня, столовая и т. д. Остальные солдаты более или менее грязные. Если у солдата правое плечо чёрное – это чокеровщик. На правое плечо он кладёт трос лебёдки трелёвочного трактора, когда растягивает этот трос по завалу. Очень грязные водители, особенно водители самосвалов, как я. Но самые грязные – это трактористы.

Когда Саня немного просмеялся, я спросил у него, в чём дело.

– Там… там… Серёжу… моют! Старшина приказал! – и он снова залился смехом.

Всё ясно. Это действительно выдающееся событие.

Я много раз слышал байки о том, что некоторые воины с Кавказа попали в армия лишь потому, что «с гор за солью спустились». И был уверен, что это лишь дурные анекдоты, которые рассказывают шовинистически настроенные граждане.

Но наш Серёжа, Сарухан, попал в армию именно так. Как он рассказывал, поехали они с отцом в город на рынок. На рынке к нему подошёл комендантский патруль с офицером из военкомата.

– Сколько тебе лет? – спросили они Сарухана.

– Двадцать три, – ответил тот, гордясь тем, что он уже взрослый.

И Серёжу забрали в военкомат прямо с рынка. Выдали военный билет, повестку и отправили в армию. Так наш военно-строительный отряд пополнился незаурядной, выдающейся личностью.

Выдающийся он был прежде всего тем, что никогда не мылся. Воды боялся панически. От него постоянно исходила страшная вонь. В казарме вообще воняет, но запах от Серёжи превосходил все мыслимые ПДК (предельно допустимые концентрации).

И нашему старшине Купченко это надоело. В субботу он перед баней построил роту, прибывшую из леса, и приказал:

– Серёжу – вымыть. Дочиста.

Чтобы избежать межнациональных конфликтов, ответственными за непосредственное исполнение приказа он назначил земляков Серёжи.

И началось развлечение для всего личного состава. Серёжу раздели, завалили на бетонную скамейку, крепко держа его за ноги и за руки.

Серёжа, в духе кавказских традиций, решил, что его хотят изнасиловать. Распятый, он страшно ругался, клялся мамой что он всех «зарэжэт».

В это время его усиленно мылили, тёрли мочалками, поливали водой из тазиков. Потом перевернули и продолжили омовение. Серёжа продолжал ругаться и грозиться, солдаты ржали до колик.

Потом его затащили в парилку, а когда он заорал «нэ магу больша», окатили холодной водой.

Затем Серёже торжественно выдали новое чистое белье и каптёр попрыскал его одеколоном, пожертвовал своим для такого случая. Впервые чёрный, чумазый Серёжа стал белым, даже розовым.

Жестокие забавы, конечно. Но солдаты вообще не ангелы. А в стройбате – тем более.

В общем, повеселились от души. Забыв банальную истину, насчёт того, кто смеётся последним.

С тех пор Сарухан стал пропадать в бане, он стал фанатиком парилки. Он приходил в баню первым, а уходил самым последним, пропустив ужин. Самая лучшая, верхняя полка в парной всегда была занята Серёжей.

И сейчас, много лет спустя, перед моими глазами стоит картина: Серёжа бьёт тазиком по трубе и кричит в стенку (за стеной была котельная):

– Качегара! Я тваю маму имал! Ташкент давай!

В смысле, поддай-ка ещё пару.

Случай в дурколонне

1980 год, Северная Карелия, гарнизон Верхняя Хуаппа, вахтовый посёлок 909 военно-строительного отряда

Вахта – это фанерные вагончики в два ряда, в которых живут военные строители, занимающиеся заготовкой леса, и их командиры. Крайние два вагончика занимали дорожники, строившие дороги для вывозки леса. Подразделение называлось «Дорожно-строительная колонна», в миру – просто дурколонна. В этой дурколонне я был водителем МАЗа. Ещё два вагончика-камбуза стояли поодаль, у речки.

Лето 1980 года, года Олимпиады, было очень жаркое, лесные пожары нас постоянно донимали. Нас, солдат, мобилизовали на их тушение. Мы в меру сил сачковали от таких мероприятий. В тот год даже карельские болота все пересохли. Сразу за нашим вахтовым посёлком было такое высохшее болото, куда мы ходили по нужде.

И вот, как-то после ужина я пошёл на это болото «подумать». К процессу я подошёл серьёзно: во-первых, взял с собой большую газету – почитать и вообще. Летом там шикарные белые ночи, поэтому было светло, читать можно без помех. Во-вторых, обломал себе ветку, чтобы во время процесса подмахивать снизу, иначе всю задницу искусают комары.

И вот, сижу, значит, думаю, читаю. Вдруг, вижу, как из-за вагончика выскакивает молодой салага и, не разбирая дороги, молча бежит в лес.

«До чего все-таки дедовщина в отряде свирепствует, – подумал я. – Молодым совсем житья нет». Сам я уже отслужил 8 месяцев.

Но через несколько секунд с вахты выскочил старослужащий Читашвили, в одном сапоге, по пояс голый, с недобритой физиономией. И тоже молча умчался в лес, выпучив глаза от страха. Ему тоже, что ли, в морду дали? Не похоже. Грузины у нас были известны как люди отважные, и друг друга в обиду они не давали. Пока я думал над этим, из-за вагончиков выскочили два молдаванина с моего призыва и также беззвучно скрылись в лесу.

Я уже и не знал, что думать. Но это было ещё не все, главное потрясение было впереди.

Через секунду буквально все(!) солдаты выскочили с вахты и тихо, беззвучно, мгновенно скрылись в лесу, словно их и не было. Это такая армейская особенность: солдаты, в отличие от штатских, драпают всегда тихо, без звука, чтобы не демаскировать себя. Командиров, правда, среди убежавших не видел.

Я обалдел окончательно! Что случилось на вахте? Что могло так перепугать сотню, в общем-то, непугливых ребят? Как говорится, пьяный стройбат страшней десанта. Может, уже война началась, и на вахту высадился китайский десант? Или банда беглых вооружённых зэков забрела по дороге к финской границе? Может, в вагончиках сейчас лежат наши ребята с перерезанными глотками? Ну ладно, а что мне делать? Тоже бежать? Но куда, зачем, от кого?

Решил всё же осторожно подкрасться к вахте и высмотреть, в чем дело. (Разведчик, блин, Чингачгук хренов.)

Я подполз к крайнему вагончику и осторожно выглянул из-за него. На вахте внешне ничего необычного не увидел. Вагончики в два ряда. И от вагончика к вагончику ходят лейтенант и прапорщик.

От сердца отлегло. Слава богу, если командиры здесь, значит никаких убийств тут не происходит.

На другом краю стоял трёхосный армейский ЗиЛ-157, крытый брезентом. Водителем в нем был мой земляк Толя. Вот у него-то я и узнаю, в чём дело.

– Привет, Толя.

– Привет.

– Как дела вообще-то? – осторожно начал я выведывать.

– Да всё нормально в целом.

Ничего себе, нормально. Вся вахта ломанула в лес, сломя голову, а ему все нормально. Флегматик хренов.

– А чего тогда ты приехал? Ты же в гарнизоне был?

– Да возле гарнизона лес горит, меня и двух командиров прислали, чтобы собрать людей и везти их на тушение.

И в это время подошедший к нам лейтенант строго крикнул мне:

– Давай, военный строитель, забирайся в кузов, поедешь тушить лес!

– Ети твою бога мать!!! – с досадой воскликнул я.

И грязно выругался.

Кочегар-мутант

1980 год, гарнизон Верхняя Хуаппа в Карелии, 909 военно-строительный отряд

Водитель на Севере – профессия героическая. А военный водитель в стройбате – тем более. Без всякого преувеличения. Мне приходилось в сорокаградусный мороз менять кардан на лесной дороге. В такой же мороз мне приходилось голыми руками черпать воду из проруби в ведро, чтобы долить её в радиатор. Края проруби обледенели, и ведро не влезало в неё, а обрубить края было нечем, да и время поджимало. Любой шофёр с Севера может рассказать вам ещё более страшные истории. Но сейчас я не буду о грустном.

Свои МАЗы мы не глушили всю неделю, доливая в них воду, солярку и, на глазок, масло. В субботу днём мы сливали воду, потом глушили мотор. Именно в такой последовательности, если наоборот, то в сорокаградусный мороз прихватит радиатор.

А в понедельник МАЗ надо было завести. Та ещё морока.

С утра надо было развести небольшой костёр под картером двигателя и коробкой передач, желательно и под задним мостом. Когда прогреешь эти агрегаты, надо попросить трактор-трелёвщик, чтобы завёл с буксира. Про стартер в такой мороз забудь, зря батареи посадишь. Потом, когда заведёшься, надо срочно ехать к кочегарке и заливать горячую воду, пока не заклинило мотор. Раньше залить воду нельзя – прихватит.

Вы можете спросить: а как же антифриз, ТОСОЛ, предпусковой подогреватель, специальные зимние масла? О таких вещах в нашем глухом гарнизоне тогда ещё не слыхали, а если бы нам рассказали – не поверили б. Хорошо ещё зимней соляркой снабжали.

И вот, завёлся я с толкача и подъехал к кочегарке, чтобы скорей залить в двигатель кипяток.

А в тот день в кочегарке случилось ЧП. Водогрейный котёл работал на дровах и имел два вентилятора. Один нагнетал воздух в топку, а другой вытягивал горячие газы вместе с пеплом на улицу. Так вот, этот вытяжной вентилятор и сломался. Но нагнетающий вентилятор исправно накачивал топку воздухом. А дыму от сгоревших чурок куда деваться? Правильно, через дверцу топки обратно в кочегарку, по пути наименьшего сопротивления. Поэтому вся кочегарка была полна дыма.

Как только я в неё вошёл, от едкого дыма у меня сразу потекли слезы и сопли, словно прохудились водопровод и канализация одновременно. На расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно. Закашлявшись, я присел. У пола дыма было поменьше. В пяти метрах перед собой я разглядел чьи-то сапоги. Кочегар, поди, он-то мне и нужен.

Подойдя к кочегару, я прокричал ему, перекрывая вой нагнетающего вентилятора и шум топки:

– Где мне горячей воды набрать?

Кочегар подвёл меня к нужному крану, а потом спросил, размазывая по лицу слезы от едкого дыма:

– У тебя закурить не найдётся?

Я чуть не рухнул от изумления.