Текст книги "Особая миссия (Сборник)"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава восемнадцатая

Странное действие оказала на него смерть Судакова. Наверное, француз тоже не был готов к столь откровенной жестокости природы и людей. Сколько же, в конце концов, можно спокойно смотреть, как умирают люди. И самому их убивать… Ведь Карпова застрелил он. Наверное, это тоже нелегко было сделать…

Я оглянулась на Грега. Он стоял на самом краю обрыва и пил из своей фляжки, нисколько не волнуясь, что неловкое движение может отправить его вслед за Карповым. Грег смотрел по сторонам, пытаясь понять, насколько сильно изменился окружающий нас ландшафт и что нам в связи с этим теперь предпринять…

Может быть, я зря его подозревала?.. Разлившийся по телу горячей волной Джонни Уокер подсказывал мне: «Конечно, зря! Грег надежный парень! Просто ты его достала своими вопросами…»

– Иди сюда, Грег, – позвал Поль. – Нужно как-то похоронить его… – Он кивнул на Судакова. -… И решить, что делать дальше. Не век же сидеть нам на этой скале… Связи с базой нет, талибы отобрали у нас все телефоны… Нужно искать, как отсюда спуститься…

– Ты прав, мистер Поль, – ответил Симпсон, – задание наше завершено – мы нашли всех, но… просто не сумели их сохранить, чтобы доставить на базу, в Кайдабад. Мы с вами плохие спасатели. «Искать» у нас получилось лучше, чем «спасать»…

Он помолчал, оглядывая нас с Полем ироничным взглядом, прокрутил свои усы.

– Ну что ж? Давайте устроим ему последний приют… Камней здесь хватает… Ничего лучше мы все равно не придумаем…

…Мы положили Судакова посередине двора и начали обкладывать его тело камнями от забора, которых валялось на восточной стороне оставшегося в нашем распоряжении пятачка на вершине скалистого утеса более чем достаточно. Через полчаса тело Судакова было погребено под грудой камней. Теперь, по крайней мере, можно не опасаться, что его труп станет добычей грифов, которые уже кружили над ущельем, в которое рухнул дом с нашего утеса, погребя в пропасти Линева. Следом за ним туда же отправился и Карпов… Так хоть Судакова похороним по-человечески… Чтобы его останки грифы не растащили.

Мерзкие, надо признаться, создания. Одна из птиц кружила прямо над нами, и мне удалось рассмотреть ее достаточно подробно… Небольшая голова с крючкообразным клювом, длинная, словно у гуся, шея, какой-то совершенно идиотский воротничок из белых перьев, напоминающий жабо, и противный, пронзительно-скрипучий голос, в котором слышались нотки какой-то истерической радости…

Самым неприятным оказалось то, что каменная лестница, по которой мы ночью поднимались на скалу, выходила прямо на тот кусок дороги, который лежал теперь на дне пропасти…

Грег, оставив нас с Полем отдыхать после того, как мы натаскали камней для могилы, решил спуститься по лестнице, насколько окажется возможным, и посмотреть, нет ли другого пути…

Мы с Полем сидели молча, прислонившись спинами друг к другу. Разговаривать не было никакого желания. У меня отчаянно болела правая рука, кожа на которой с внутренней стороны оказалась содранной от локтя почти до плеча. Грег залил мне ее йодом, умело залепил пластырем, но любое прикосновение причиняло боль, и мне приходилось постоянно отводить локоть в сторону, держать руку на весу… Мелочь, конечно, по сравнению с возможностью умереть, но о таких мелочах забываешь только когда ситуация обостряется до предела… Не могу сказать, что я боюсь боли, но не испытывать же ее постоянно! Могу терпеть достаточно долго, но не бесконечно… Я сразу же подумала о наркотике, которого у меня осталось совсем немного. Несколько шприц-тюбиков. Если станет совсем уж невмоготу, придется им воспользоваться, чтоб хоть какое-то время отдохнуть от боли… Я выбрала из кармана-аптечки четыре оставшихся дозы и сунула в нагрудный карман, чтобы не искать в случае необходимости.

Поль сидел молча, не пытался со мной заговорить, вообще выглядел подавленным. Я чувствовала, как слегка шевелится его спина в такт спокойному дыханию, но это был единственный признак, по которому можно было судить о том, что он еще жив…

Грег вернулся через полчаса, злой, но возбужденный. В нем не было заметно и тени апатии. Он остановился перед нами с одного бока, потом зашел с другого, посмотрел сначала на меня, сплюнул, потом наклонился к Полю и помахал у него перед глазами рукой.

– Эй, парень! – сказал он. – Возвращайся из страны теней на свет божий… Мы не ангелы, улететь отсюда не сможем, придется спускаться по скалам. Мне показалось, что на запад можно пробраться до соседнего утеса… Плохо только, что этот путь простреливается талибами. Они все удрали на восточную сторону, там, кстати, дорога уцелела… Вертолет, возможно, тоже… Но на запад не пройти – это раз. Там полно талибов – это два. И вертолет может оказаться поврежденным – это три. Пробираться туда даже пытаться не стоит. Ставлю вопрос на голосование. Кто за? Я. Остальные – воздержались. Значит, принято единогласно… Люблю, когда все заодно, когда никто не спорит с командиром… Я, например, со своим командиром никогда не спорю.

Грег засмеялся, но мы с Полем его не поддержали. В конце концов, он претендовал на роль лидера, вспомнила я, вот пусть теперь и играет эту роль…

Симпсон, видно, понял, что от нас с Полем сейчас толку мало. Решение придется принимать ему. Мы примем любое, кроме самого абсурдного. Ну, например, в пропасть прыгать не станем. Сдаваться талибам – тоже. А что еще остается – только пытаться спуститься… А там уже – куда тропа выведет… Так что ж тут решение-то принимать, когда оно и так ясно?

– Обрушилась только центральная часть нижней дороги. – Грег решил все же ознакомить нас с результатами своей рекогносцировки. – В западной остался небольшой карниз, но на него еще нужно суметь спуститься… Талибы до нас не доберутся, но помешать нам выбраться отсюда – смогут. Особенно если у них есть хорошие стрелки, снайперы…

Симпсон замолчал и сказал раздраженно:

– И последнее. От Джури сюда максимум полчаса лёта. Если они раньше не успели сообщить туда о стычке и перестрелке с нами, теперь непременно свяжутся, потому что остались отрезанными от дороги вниз. Им помощь нужна. А заодно и по наши души архангелов вызовут. С вертолета нас здесь теперь из рогатки перестрелять можно… Нам срочно нужно уходить.

Поль вздохнул и тяжело поднялся.

– Хватит языками трепать, – сказал он, хотя, кроме Симпсона, никто рта не раскрыл. – Пошли…

Я слегка поныла, что у меня болит рука, что никуда я идти не могу, но на меня ни один из них не обратил внимания, и я тоже поднялась. Но предварительно спросила у Грега его фляжку, достала несколько ампул анальгетика, высыпала их себе в рот и запила глотком виски… Грег смотрел на все это совершенно равнодушно, даже не ерничал…

И мы пошли. Сразу же, без всяких сборов и раздумий. Грег шел впереди, за ним – я, последним – Поль.

Они, не договариваясь, распределили места, что меня вовсе не удивило. Грег разведал местность, значит, ему идти первым. А меня, когда рядом двое мужчин, не поставишь ни первой, ни последней. Так что же тут рассуждать? Метров на двадцать мы спустились по уцелевшим ступеням лестницы. Они шли и дальше, еще метров на десять, объяснил Грег, но затем обрывались прямо в пропасть, и, кроме того, – простреливались талибами с другой стороны обрыва, метров с пятидесяти…

Но дальше спускаться и не требовалось. Единственное место, где можно было перебраться на соседний утес, находилось именно там, где мы остановились.

Идти предстояло по узенькому карнизу, шириной не более двадцати сантиметров. Следуя изгибам стены, он тянулся с равномерным подъемом в западную сторону, затем сворачивал немного на юг, открывая идущего по нему человека обстрелу талибов, а затем резко сворачивал на запад и скрывался за поворотом.

Грег сообщил, что за этим поворотом мы будем уже в безопасности. Карниз расширяется там до метра и хорошо защищен скалой от выстрелов талибов.

Я удивлялась, как Поль и Грег без слов понимали друг друга. Я, наверное, была слишком неопытным спасателем, чтобы чувствовать, как ситуация сама диктует и образ действий, и распределение ролей. Только много позже я поняла, что спасатели понимают друг друга без слов, даже если не знают ни одного общего языка. Их коммуникационное пространство – это их опыт. Именно он подсказывает спасателю единственно правильное решение, и, поскольку оно единственное, другой спасатель не ждет от него ничего иного.

Так и Поль с Грегом – не сказав ни слова друг другу, разошлись в разные стороны. Поль спустился по ступеням вниз, а Грег отправился первым по карнизу.

Я тут же поняла, что по-другому и нельзя было обеспечить хоть какую-то возможность удачного перехода через простреливавшееся пространство. Пока идет Грег, его прикрывает Поль выстрелами с лестницы. Потом они оба прикрывают мой переход на другую сторону расщелины. Последним идет Поль, которого прикрывает Грег с карниза. Хуже всего, конечно, приходится Полю. К тому времени, пока до него дойдет очередь, талибы успеют пристреляться к карнизу. А к тому же несколько секунд Поль будет идти вообще без прикрытия, так как окажется на линии огня Грега, – и тому придется прекратить перестрелку…

Грег перешел по карнизу практически без проблем. Под выстрелами нужно было пройти всего метров десять. Пять метров он прошел вообще незамеченным. Автомат Поля залаял только тогда, когда Грег был уже на середине открытого пространства.

Талибы не сумели даже обстрелять карниз, их внимание отвлек Поль, который, судя по всему, поливал огнем любую цель, появлявшуюся в его секторе стрельбы.

Грег благополучно скрылся за поворотом, и автомат Поля замолчал.

Нужно было идти мне.

Глава девятнадцатая

Я всегда считала, что не боюсь высоты. Но только на этом карнизе поняла, что такое настоящая высота. Человек не может, например, «представить» себе высоту. Чтобы испытать ощущение высоты, нужно постоять на узком двадцатисантиметровом карнизе над полукилометровой пропастью и хорошо рассмотреть открывающееся тебе во весь горизонт огромное пространство…

Оно открыто тебе только вниз и вдаль, но настолько велико, что ты даже не можешь сравнить его с собой, чтобы понять истинный масштаб. Ты оказываешься просто несоизмеримым с этим пространством и начинаешь казаться себе какой-то бесконечно малой величиной, которой можно пренебречь, если рассуждать о вас обоих вместе – о тебе и этом огромном пространстве. Твое существование теряет всякий смысл, когда ты понимаешь… нет, не понимаешь… Когда ты просто чувствуешь, что в мире не может быть так много пространства.

И тебе остается только шагнуть вперед и слиться с этим пространством, войти в него, стать его частью, чтобы впитать в себя весь этот лежащий перед тобой огромный и прекрасный мир.

Я знала, что не нужно смотреть вниз. Тем более что совсем недавно уже заглянула в глаза вечности, когда сползала в пропасть с обрыва скалы. Я не хотела вновь испытать этот взгляд, вызывающий покорность смерти. Поэтому старалась не смотреть вниз.

Но куда глядеть, когда ты идешь спиной к стене, прямо перед тобой пропасть, а ступни твои еле умещаются на узеньком карнизе? Я повернула голову направо до предела, так, что шейные позвонки хрустнули, и старалась смотреть только на стену. Ноги сами нащупывали карниз…

Двигалась я медленно, очень медленно, по сравнению с Грегом, который шутя пробежал по этому карнизу. Пространство лезло в глаза, манило всмотреться в него пристально. Я чуть не поддалась этому искушению, но тут же судорожно закрыла левый глаз, правым уперевшись в стену. Сразу стало намного спокойнее. Я даже смогла чуть увеличить свою скорость… Только левое веко дергалось от напряжения, и держать глаз закрытым стоило больших усилий. Он открывался непроизвольно.

Помогла еще и боль в раненой руке. Не знаю, что это было, может автоматически сработал какой-то бессознательный защитный механизм, но рука у меня вдруг заболела так, что я забыла обо всем на свете и мечтала только добраться до конца карниза, чтобы тут же вколоть себе наркотик…

Хуже всего пришлось на тех десяти метрах, которые были открыты для пуль талибов.

Я слышала, как они защелкали по скале у меня под ногами. Стоило одной из них попасть в меня – и все…

Странно, но я не слышала самих выстрелов. Только щелканье пуль о камень.

Когда мне оставалось уже буквально метра два до спасительного поворота и я уже видела Грега, высунувшегося из-за скалы и одной рукой стрелявшего из дергающегося на весу автомата, я вдруг увидела, что пули выбивают осколки камня впереди, на уровне моей головы. Мне даже обдало лицо каменной пылью.

Я остановилась. Еще два шага – и осколки полетят не от камня, а от моей головы…

– Вперед! – закричал из-за поворота Грег, заметив, что я остановилась, и перестав стрелять, чтобы я могла его услышать. – Не стой на месте! Они не попадут в тебя! Вперед, мать твою! Или я тебя сам пристрелю!

Я заставила себя сделать два шага вперед и оказалась как раз против того места, откуда пули талибов только что выбивали осколки камня…

Странно, но я была еще жива. Это меня поразило настолько, что я забыла напрочь о своей раненой руке и не чувствовала никакой боли.

То ли Поль заставил замолчать талибского автоматчика, пристрелявшегося к карнизу, то ли рука у того дрогнула, но пули теперь взвизгивали, пролетая мимо скалы. Уже смелее я сделала еще несколько шагов и, обогнув выступ скалы, оказалась под ее защитой.

Грег тянул меня за рукав комбинезона, я мешала ему вернуться на огневую позицию. Притиснув меня спиной к скале, он пробрался на свое прежнее место, а я двинулась дальше, с каждым шагом чувствуя как отступает напряжение, сжавшее меня на карнизе, под пулями талибов…

Снова застучал автомат Грега, я приготовилась ждать, когда появится из-за поворота Поль и все наконец кончится. Француз справился с переходом над пропастью еще быстрее Грега. Он даже умудрился дать с карниза несколько очередей из автомата, тоже с одной руки и вряд ли прицельно… Но психологическое действие на талибов они, конечно, оказали. По крайней мере, ни одна пуля не задела и Поля…

Грег, а за ним и Поль присоединились ко мне, и мы втроем уселись на карнизе над пропастью.

Закурили сигареты, которые вытащил Грег из кармана. Помолчали.

– Мы сделали это, ребята! – воскликнул вдруг Симпсон и хлопнул нас обоих по плечам. – А вы уже готовы были распустить сопли… Грегори Симпсон никогда не умирает раньше того, как кто-нибудь сделает ему пару хороших дырок во лбу. А это пока еще никому не удавалось!..

Симпсон взял меня за подбородок и заглянул мне в глаза.

– Ну что, девочка? – спросил он с насмешкой. – Тебе не хочется больше прыгать в пропасть?.. Поверь, мне придется спуститься и разыскать тебя. Но для тебя внимание старого Симпсона будет слабым утешением. Не так ли?

Он старался говорить весело, но глаза у него были холодные. Рыбьи глаза.

Я отбросила его руку от своего лица и встала.

– Пошли, – сказала я, обращаясь к обоим своим спутникам. – А то мы тут сами в горных козлов превратимся…

– Вот, мой юный друг, – тут же подхватил Симпсон, обращаясь к Полю. – Берите пример с нашей бесстрашной леди… Ей на месте не сидится. Так что поднимайтесь и вы… Да и пора, знаете ли. Нам до темноты еще шагать и шагать…

Грег тронул меня за плечо и вежливо так попросил:

– Вы позволите, я пойду впереди?.. А то, не приведи господи, заведете нас куда-нибудь в не совсем подходящее место… Уж доверьтесь Грегори Симпсону, который знает в этих горах если не каждую тропинку, то каждого горного козла…

Я очень редко позволяю себе крепкие выражения, но, честно говоря, чуть не выматерилась. Что он, в самом деле, меня постоянно достает!.. Но я все же сдержалась и пропустила его вперед. Он прав: впереди лучше идти ему…

…Карниз постепенно расширился в нормальную горную дорогу. И я с удивлением узнала ту самую, по которой мы с Полем ехали на лошадях под конвоем талибов. Только как мы на нее вышли, я так и не сообразила…

Грег шагал впереди, изредка оглядывая горы и насвистывая какой-то джазовый мотивчик. Шел он и правда очень уверенно. Но куда мы идем, он, как всегда, сообщать не торопился. Мне это наконец надоело… Сколько еще я должна доверять человеку, который, на мой взгляд, доверия не заслуживает? И почему Поль молчит? Ему что, хочется опять попасть в плен к талибам? Так хорошо еще, если нас в живых оставят, а то ведь просто расстреляют тут же, где встретят…

– Грег! – не выдержала я наконец. – Куда мы идем? Это – дорога в Джури. Я не имею никакого желания навещать талибское командование… Ты не хочешь поделиться с нами своими планами? У нас, знаешь ли, в истории был один такой персонаж, завел польский отряд в непроходимые дебри, там они все и погибли. Но предварительно его на пики подняли… Его звали, правда, не Грегори Симпсон…

Не уверена, что сумела сказать по-английски именно то, что хотела, но Грег перебил меня заливистым смехом.

– Нет, ты смотри, Поль! – с трудом говорил он между взрывами хохота. – Наша леди мне угрожает! Нет! Это настолько смешно, что я даже не обижусь! Разве старый Симпсон может обижаться на юных наивных созданий? Нет! И еще раз нет!..

Он оборвал смех и повернулся ко мне с совершенно серьезным лицом.

– Я действительно на тебя не обижаюсь, девочка… – сказал он спокойно. – Но посмотри на нашего французского друга. Он не задает лишних вопросов. Он просто шагает и шагает за старым Грегом. Потому что знает: Грег не заведет его в дурное место. Чтобы потом его отец, какой-нибудь Грэнд-Поль, стегал ремнем его розовую задницу за то, что его мальчик шатается по дурным местам с подозрительной компанией? Никогда старый Симпсон не позволит себе дать кому-то повод, чтобы его называли подозрительной компанией! Да я лучше съем свой комбинезон, чем позволю кому-то думать, что я плохо влияю на подрастающее поколение…

– Перестань, Грег, – вмешался наконец Поль. – Мы давно уже оценили твое остроумие, а новых зрителей я что-то не вижу…

Потом Поль взял меня за плечо и развернул в свою сторону.

– С этой дороги пока свернуть некуда, – сказал он мне. – И хотя она действительно ведет в Джури, мы вынуждены пока идти по ней. Хотя я думаю, что навстречу нам уже движется отряд талибов…

– Вот и я так думаю, Поль! – подхватил Грег.

– Но где-то рядом, недалеко отсюда, начинается тропа на восток, в Вайнахскую долину. Если мы свернем на нее, талибы пройдут мимо. Они сначала поднимутся туда, откуда мы только что спустились, и доберутся до своих, попытаются освободить их из вынужденного заточения в горах… Мы тем временем уйдем уже далеко. А в Вайнахской долине сможем попытаться перейти таджикскую границу и окажемся в вашем Припамирье… Хотя, возможно, у мистера Симпсона есть на этот счет другие планы… Но сначала нужно попасть в долину…

– С первой частью этого плана я совершенно согласен, – заявил Грег. – А что мне остается делать, если это единственный план и другого просто нет?.. А вот по поводу второй части наш юный друг совершенно прав. К чему обсуждать сейчас то, чего мы еще не имеем даже на горизонте?

…На тропу мы свернули минут через десять. Идти по ней было, конечно, потруднее, чем по дороге, но зато уже через полчаса мы удалились от возможной встречи с талибами настолько, что я успокоилась окончательно… Не знаю, конечно, какие планы у Грега, а вот планы Поля меня, судя по всему, вполне устраивают… Для меня нет сейчас ничего желаннее, чем встреча с российскими пограничниками на таджикской границе.

Мы шли и шли, то поднимаясь на какие-то крутые обрывы, то спускаясь по не менее крутым склонам, и постепенно усталость вытеснила из головы все мысли, превратила меня в биологический аппарат, запрограммированный на движение вперед. Спутники мои не говорили о привале, не заикалась и я. Не хочу лишний раз терпеть насмешки Грега и ловить на себе сочувственные взгляды Поля… Идти так идти!

«Вперед, Оля! Только вперед! – подбадривала я себя. – Не останавливайся – и ты сделаешь следующий шаг, каким бы трудным он ни был…»

Глава двадцатая

Мы шли часов восемь до самой темноты. Я совершенно отупела от этого похода и только не спускала глаз со спины Грега, стараясь повторять его движения.

Вот сейчас Грег полез куда-то вверх. Значит, и мне сейчас нужно подниматься на обрыв…

Вот он исчезает из поля моего зрения, словно проваливается с каждым шагом под землю все глубже. Ага, догадываюсь я, это он спускается! Значит, и мне…

И так часами.

Когда начали сгущаться сумерки, Поль два раза предлагал остановиться и сделать привал: или остаться на ночевку, или подождать восхода луны, а пока отдохнуть, но Грег начинал с ним спорить, что нужно идти вперед и до конца использовать светлое время. Еще неизвестно – сможем ли мы двигаться ночью, и – с какой скоростью. Да и талибы, мол, могли уже пуститься за нами в погоню…

Я оставалась безучастной к их спору. Если нельзя сейчас же, через пять минут, попасть к пограничникам или к майору Васильеву, или к мистеру У, в крайнем случае, мне все равно – идти дальше или отдыхать в ожидании, что все равно придется идти дальше…

Но оба раза Грег переспорил Поля, и мы не останавливались, пока не наступила почти полная темнота, такая, что Грег раза три споткнулся и даже чуть не упал. Только тогда он согласился остановиться. Но сразу же заявил, что сидеть на одном месте до утра – это значит испытывать судьбу, а он, Грегори Симпсон, не испытатель, а спасатель. И он знает, как спасти самого себя. Нужно идти вперед. Вот!

Часа полтора я продремала, привалившись к какому-то камню. Наверное, в конце концов я все же крепко заснула, так как проснулась от того, что чьи-то руки шарят у меня по карманам.

«Микропленка!» – чуть не сказала я вслух и вцепилась в фонарик, лежащий в нагрудном кармане.

Он был на месте. Я несколько успокоилась и открыла глаза. Надо мной стоял Грег.

– Что вам нужно, Симпсон? – холодно спросила я. – Вы хотите сделать мне массаж?.. Ну так начинайте с шеи, а не с бедер… У меня, кстати, болят плечи от этой бесконечной ходьбы…

– Я потерял в темноте зажигалку. А будить вас не хотелось… – пробормотал Симпсон.

Он был явно смущен. Не рассчитывал, что я проснусь. На «вы» меня назвал… Явно хотел обыскать, воспользовавшись тем, что я крепко, как он думал, заснула…

– Спроси у Поля, Грег, – ответила я. – Не помню, куда сунула свою. Кажется, он у меня ее и брал…

Я, конечно, врала. Но и он тоже лгал. Зажигалка лежала в том кармане, из которого только что выскользнула его рука.

Я задумалась. А зачем он соврал так откровенно? Рассчитывал, что я спросонья не соображу, что он должен был заметить зажигалку в моем кармане, раз уж залез в него? Не-ет… Для Симпсона это было бы слишком наивно…

Внезапно я поняла…

Он ничего не искал! Вернее – не знал, где искать… Он специально шарил по моим карманам так грубо, чтобы меня разбудить. Хотел, чтобы я бессознательным жестом показала, где у меня лежит то, что хотела бы скрыть от посторонних глаз. Что я и сделала, дура! Теперь он знает, что микропленка лежит у меня в нагрудном кармане, справа…

«Стоп, стоп, стоп! Без паники! – осадила я сама себя. – Это только в том случае, если он уверен, что микропленка у меня… Но разве она не может находиться у Поля? С такой же вероятностью. Грег не так наивен, чтобы думать, будто Поль не может быть связником Судакова… Только потому, что он француз. Возможно, меня он больше подозревает. Но и с Поля подозрений снять пока не мог… А в нагрудном кармане у меня может лежать все что угодно… А например? Ну… фотография моего жениха, например… Ты что, дура, что ли, полная? Это Грег-то будет думать о твоем женихе! Он – прожженный циник! Слишком наивно, дорогая, придумай что-нибудь еще… Ну хорошо, давай обойдемся без романтизма. Без жениха, то есть… Но что тогда?.. Ну, хотя бы – шоколадка…»

Я чуть не засмеялась над своей выдумкой.

«Давай, давай, попадайся на эту удочку! – высмеивала я себя. – Грег специально подсовывал тебе все время мысль о том, что ты младенец по сравнению с ним, детский сад… И если ты сейчас заикнешься о шоколаде, он тут же раскусит твой дешевый театр. Он же на самом деле вовсе не считает тебя наивной и инфантильной. Ты для него равноценный противник, которого он должен переиграть. Стоит тебе только принять на себя роль, которую он же тебе и подсовывает, Грег сделает вывод, что в так горячо охраняемом тобой кармане именно микропленка. А дальше? А дальше ему достаточно пристрелить вас с Полем и завладеть микрокассетой… Он не сделал этого раньше только потому, что не уверен, что кассета вообще у кого-то из нас при себе, что мы не успели ее где-нибудь спрятать, хотя это и маловероятно. Но даже если при себе, то – у кого? У меня или у Поля? Это для него загадка. И не надо помогать ему ее разгадывать. Ты должна придумать что-то такое, во что он поверит…»

Я начала вспоминать, что у меня лежит в этом кармане, кроме фонарика… Вроде бы больше ничего… Но почему-то кажется: что-то есть еще… Точно! Я же сунула в этот карман шприц-тюбики с наркотиком…

«Наркотики! – осенило меня. – Вот во что он поверит… Я же ныла, что у меня рука болит…»

Грег между тем все стоял рядом со мной в каком-то напряжении. Взошедшая уже луна не позволяла, конечно, увидеть выражение его глаз, но позу его я разглядела очень хорошо. Он внимательно за мной наблюдал. Ему важно было понять, что лежит у меня в правом нагрудном кармане, за который я так судорожно схватилась…

Ничего, мистер Симпсон… Сейчас я стимулирую вашу умственную деятельность в нужном мне направлении…

– Грег! – сказала я хриплым голосом. – У тебя осталось что-нибудь в твоей фляжке? Я больше не могу терпеть эту боль…

Симпсон протянул мне фляжку с виски, а сам продолжал внимательно смотреть за моими движениями… Он еще не понял…

Я закатала повыше разорванный рукав комбинезона, расстегнула клапан правого нагрудного кармана, пошарила в нем и вытащила шприц-тюбик… Открутив колпачок фляжки, я плеснула себе на предплечье с внешней стороны и растерла пальцем. Продезинфицировала!

«Ничего не поделаешь, придется пострадать ради конспирации», – подумала я и всадила иглу себе в руку.

По-моему, он поверил в то, что я заботилась прежде всего о своем лекарстве и непроизвольным жестом схватилась прежде всего за наркотик, который может избавить меня от боли… Настолько поверил, что даже забеспокоился, не помешает ли это его планам.

– Эй, эй, девочка – что ты делаешь! – заворчал он в тревоге. – Нам идти еще не меньше двух часов, а ты начнешь сейчас ловить чертей… Нам с Полем нести тебя, что ли, прикажешь?

– Пошел к черту, Грег! – огрызнулась я. – Любые глюки лучше этой боли в руке. Я не могу ее больше терпеть. Сил никаких нет… Если я не приму сейчас это, я просто не смогу идти дальше…

– Поль! Поль! – Грег принялся расталкивать француза. – Да проснись же ты, наконец! Ты только посмотри, что вытворяет эта чертова русская старшая лейтенантка! Прямо у меня на глазах она вколола себе наркоту! Как хочешь, Поль, а я не смогу следить за ней, чтобы она не расколола себе черепушку о камень, когда погонится за каким-нибудь привидением… У меня глаз на затылке нет. Придется тебе за ней присматривать…

– Ладно, Грег, не кипятись, а то перегреешься, – проворчал Поль, продирая глаза. – Хорошо бы куда-нибудь прийти до утра. Третьи сутки без еды я не протяну. Придется съесть кого-нибудь из вас…

– Грегори Симпсон чувствует своим старым носом запах хорошего ужина, – загадочным тоном произнес Грег. – Если мы поторопимся, возможно, на нашу долю что-нибудь и перепадет…

Поль, наверное, посмотрел на него с подозрением. Во всяком случае, голос у него был недоверчивый.

– Что-то я не припоминаю, чтобы в этом районе где-то на карте были обозначены рестораны… А впрочем, черт с тобой. Не сидеть же на месте… Пошли.

Минут через пять мы снова тронулись по освещенным яркой луной горам. Грег шел впереди и не часто на нас оглядывался, занятый только тем, чтобы не сбиться с одному ему известной дороги. Поль шагал вплотную за моей спиной и изредка помогал перебираться через камни или страховал, когда рядом был обрыв.

Мне было смешно на него смотреть. Тоже мне, заботливый какой! Девку под кайфом пасет! Кобель! Так и норовит схватить меня за руку или еще за что при первом удобном случае… Когда он мне помогал, я возмущенно отмахивалась, била его по рукам, хотя сама шла очень неуверенно и, кроме того, отставала от Грега с каждым шагом.

Наконец Поль не выдержал и остановился. Он взял меня за руку, чтобы я тоже остановилась. Я попыталась вырваться, но он держал крепко.

– Зачем ты это сделала, девочка? – тихо спросил Поль. – Ведь не для того, чтобы заглушить боль… Я это знаю…

– Отвали, Поль, – пыталась я от него отбиться. – У меня болела рука! Понял? Ты мне надоел со своими приставаниями… Хочешь меня? Так и скажи! Хочу, мол, пошли! Может быть, я и пойду… А что ты меня просто за руки хватаешь все время?

«Господи! Что я несу? – поразилась самой себе, но слова как-то сами вылетали из меня прежде, чем я успевала сообразить, что они значат. И слушала себя как будто со стороны. – Надо как-нибудь остановиться. Иначе я наговорю такого, что потом не расхлебаешь…»

– Поль! Я хочу спать, – бормотала я. – С тобой спать хочу, у тебя на руке… Не-ет! Не трахаться!..

Я покачала пальцем у него перед лицом.

– Я просто хочу спать.

Мне очень захотелось уткнуться ему в грудь и заплакать. Что я тут же и сделала…

Поль погладил меня по голове и усадил на камень. Потом он взял мою голову в свои руки и попытался увидеть в свете луны мои глаза. Не знаю, может быть, и увидел. Я его глаз не видела… Вместо Поля передо мной сидел на корточках… Сергей. И гладил меня по голове.

– Ну что ты, радость моя, – сказал мне Сергей. – Я всегда был с тобой. Тебе просто приснилось, что мы с тобой расстались… Я тебя люблю, малышка моя, люблю больше, чем генерала Васильева и русского шпиона Судакова, хотя и их я тоже люблю больше жизни…

– Что ты несешь, Сережа? – пробормотала я. – При чем тут генерал Васильев?

– Я несу службу, радость моя, – улыбнулся Сергей мне очень ласково и поцеловал меня в нос. Это у него привычка такая была, которая меня, кстати, всегда раздражала, – что я, собака, что ли?

– Вот и целуй в нос своего генерала Васильева, – рассердилась я. – И передай ему привет от горных козлов Поля и Грега…

– …Скажи мне, что ты себе вколола! – донесся до моего сознания голос Поля. – Что ты себе вколола?

Я с удивлением подняла голову. Около меня сидели Сергей, генерал Васильев, Поль и капитан Строганов. И все хором спрашивали меня:

– Что ты себе вколола?

– Не кричите вы все! – Я заткнула себе уши, и крики оборвались.

Я убрала руки от ушей. Крики возобновились снова. Снова заткнула. Опять – тишина. Это мне понравилось. Оказывается, я могу заставить их кричать, а могу заставить молчать. Они все в моей власти! Марионетки! Я всем вам вколю по шприц-тюбику, у меня еще три штуки осталось – видите? Каждому по одной. Вы будете у меня чертей ловить! Вы у меня расколете свои черепушки о камень… Нет, о камни… У меня нет глаз на затылке. А у вас они есть? Всем повернуться ко мне спиной! Спиной, Поль, а не задницей. А да, они у тебя с одной стороны… А что у тебя с другой стороны, а, Поль? Покраснел? Покрасне-е-ел, Поль, засмущался! Но, тс… Ни слова об этом. Я не хочу трахаться со всеми вами. И с тобой, Поль, не хочу. Я хочу только спать. Но спать хочу с тобой. На твоей руке… Мне понравилось… Что ты мне суешь под нос, Поль? Я должна проглотить эту гадость? Я не хочу! Что ты хочешь сказать? Я уже проглотила какую-то гадость? И теперь мне нужно проглотить еще одну? Это тебе нужно, Поль! Вот ты и глотай. А мне нужно идти. Там Грег меня ждет с шашлыком… Кстати, пошли со мной, Поль? А то этот Грег такой зануда… И все пусть идут с нами… А где все, Поль? Почему ты один? Они ушли? А почему ты остался? Чтобы влить в меня эту гадость? Ну хорошо! Я выпью и мы пойдем, да?…