Текст книги "Последняя охота"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ну и муженек у этой дамочки – Наташи Свиридовой!

«– Ну че, сейчас к Палычу, а потом дернем к телкам, а? Мне срочно нужно прекраснодушное женское общество, которое не грузит проникновенными беседами про памперсы и пеленки, а просто выполняет свою прямую обязанность. Нужно расслабиться, Афоня, – донеслись до Краснова слова Свиридова.

– Дело, конечно, доброе. Только вот ты своей Наташке что сказал? – отозвался Фокин.

– Что нарисовалось непредвиденное дежурство. Сказал, что завтра приду, а потом будет хороший отпуск. Сгоняем куда-нибудь на Ибицу.

– Это ты хорошо придумал…»

Краснов завел двигатель своей машины, лихорадочно соображая… Нет, соображая – это громко сказано: просто теребя в голове размахрившиеся концы разрозненных, лохматых мыслей, дробящихся в слова, в словоформы, в бессмысленные нагромождения образов. Киллеры… Роман Рублев… двести тысяч баксов. Рублев… баксов…

Краснов сглотнул комок и даже постучал кулаком по рулю, словно грозя какому-то одолевающему его наваждению. В самом деле, сложно представить себе человека, который остался бы спокоен, услышав задушевную беседу двух киллеров, только что выполнивших свою работу и теперь намеревающихся расслабиться.

В конце концов, его, Александра Краснова, нанимали не затем, чтобы представлять пленку с этим занимательным диалогом, за который из него самого этот милый Влад может сделать даже не решето, а нечто такое, к чему сложно подобрать полноценно характеризующий термин. Его нанимали, чтобы получить доказательства супружеской измены или отсутствия оной. Что Свиридов без зазрения изменяет своей милой женушке направо-налево, детектив Краснов уже уверился, оставалось получить только документальные свидетельства.

Тем временем из салона свиридовского «Фольксвагена» ничего не доносилось: по всей видимости, Афанасий и Влад уже добрались до «Конунга» и теперь отчитывались о проделанной работе своему человеколюбивому боссу.

Краснов взглянул на светящийся экран ноутбука и увидел, что зеленоватая точка сигнала со свиридовского автомобиля неподвижна и находится как раз напротив того места, где располагается «Конунг».

Впрочем, молчание было недолгим: зашелестели далекие голоса, хлопнула дверь, и голос Влада произнес:

– Куда, в «Анеллу»?

Краснов аж заерзал в кресле, услышав сказанное Свиридовым: агентство с экзотическим для заведений подобного профиля названием «Анелла» было одним из наиболее дорогих и престижных в городе. Детектив Краснов и сам бывал там, когда позволяли средства.

А у этого Влада губа не дура. Знать, не только сотенными барышнями с Вятской пробавляется паренек – не чужд и высокой секс-эстетики.

Ну что ж, теперь можно и поработать по профилю. Госпожа Свиридова получит много правдивой, красочной и документально оформленной на пленке «Кодак» информации.

Глава 5
ПРЕДЛОЖЕНИЕ ДЕТЕКТИВА КРАСНОВА

Владимир пришел домой приблизительно в десять часов утра. Он был выжат как лимон и очень хотел прилечь и заснуть, благо ночь была бурной и богатой на впечатления. Последние произвели куда большее впечатление на Фокина, который остался ночевать там, где его застали последние фейерверки всех прелестей жизни: а именно – на лавочке в сауне.

Свиридов изнурил себя алкоголем и девочками до такой степени, что не оставалось сил на угрызения совести. Самоедное это чувство, которое сам Владимир сравнивал с полудохлой крысой, то умирающей, то воскресающей, этаким Фениксом среди грызунов, – совесть Свиридова корчилась среди обломков где-то на самом дне его существа, не в силах разгрести и поднять напластования былых и нынешних грехов. Нынешнее убийство Рублева и охранников из «Конунга» неожиданно для самого Влада оказало на него сильное воздействие. В прежние годы, когда он был юным и кровавым волком «Капеллы», а потом стал вольным стрелком, не подотчетным никому, кроме себя и порой бога, он не был таким чувствительным. Верно, это заведенная семья оказала на него такое воздействие.

Он не привык отвечать ни за кого, кроме себя. А тут он был в ответе за молодую женщину, мать его ребенка, и – за сына. За Димку.

Свиридов подумал, что, быть может, у тех, кого он убил сегодня, также есть семьи и что их жены точно так же, как его Наташа, не знают о том, чем занимается глава семейства и каким кровавым ремеслом он зарабатывает деньги.

Он гулко выругался и, упав на подушку, заснул…

Впрочем, долго поспать ему не удалось. К нему в комнату вошла Наташа, которая незадолго до этого выпроводила восвояси Лелика. Он ночевал у Свиридовой, потому что вырубился напрочь и стал совершенно нетранспортабелен. Наташе удалось растолкать любовничка к восьми утра, а потом и выпроводить восвояси, предварительно накачав кефиром для опохмелки (пиво было нельзя – от одного упоминания какого-либо алкоголесодержащего напитка волосы несчастного Лелика страдальчески вставали дыбом, а помятое опухшее лицо принимало оттенок сомлевшего в ядреном рассоле квелого пересоленного огурца). Лелик мычал, шатался, но сопротивляться не имел ни сил, ни желания, как и осознания самой этой необходимости сопротивляться.

«Надеюсь, что он не встретит по пути Володю», – подумала Наташа, глядя на то, как встопорщенная мятая рубашка Лелика вместе с вложенным в нее хозяином пытается просочиться в дверной проем, всякий раз упираясь в косяк.

Наконец Лелик ушел. Хотя ушел – это, конечно, громко сказано. Просто удалился посредством беспорядочного переставления конечностей. В том числе и верхних.

Наташа вошла в спальню мужа и сказала:

– Ну что? Закончил работать, Володя?

– Да.

– Больше не пойдешь?

– Теперь уже всю неделю не пойду.

– Вот и отлично! Да, у нас гость.

Влад недоуменно взглянул на Наташу, а потом, уловив донесшиеся до него звуки могучего храпа, принадлежащего особе явно не женского пола, сказал:

– Только не говори, что это Ленка Любимова заглянула на девичник, а потом немного задремала.

Наташа невольно рассмеялась, потому что лицо Свиридова выражало недоумение в довольно смехотворном сочетании с недоверием.

– Комично выглядишь, – проговорила она.

– Комично – от слова «кома», – пробурчал Влад, разуваясь. – Ладно, посмотрим, что тут за гость. Да-а-а-а! Наташка, ты что, нарочно мне каждое утро сюрпризики припасаешь, типа: живи с улыбкой, дорогой супруг! Вчера кот устроил тут набег индейцев племени делаваров, сегодня… сегодня вообще не кот, а целый боров.

– Если это боров, то я свинья, – сказала Наташа, про себя признавая, что в словах Владимира есть существенная доля истины. Все-таки Наташин почтенный родитель выглядел явно не как французский посол в отведенных ему покоях после приема у русской императрицы. – Между прочим, это мой папа.

– Твой – кто?

– Мой папа, Михаил Иванович, – поджав губы, сказала Наташа. – Вчера приехал ко мне в гости.

– Откуда? Где он живет-то? Ведь он на свадьбе, кажется, и не был.

– Где-где – все там же: в Караганде!

– Понятно, – строго сказал Владимир, критически рассматривая прорисовавшегося на жизненном горизонте дорогого тестя. – Значит, это и есть двоюродный братец Афони Фокина, так, да?

– Да.

– Крупное оно дело, однако, – фокинская порода. Если весить – так сто тридцать килограммов, если пить – так по два литра… – Свиридов смерил в высшей степени выразительным взглядом раскиданные по комнате бутылки, а Наташа недовольно произнесла:

– Ты не пялься на него, а лучше положи его на диван. А то он всю ночь на ковре валяется. Я же не могу его сама поднять.

– И чего он так нажрался? – проворчал муж, склонившись над Михал Иванычем.

– Дочку увидел, вот чего! – отозвалась Наташа. – Мы же почти два года не виделись.

– И он вот так, в одну харю, обжабился? – поинтересовался Влад.

– Почему в одну харю? Он, когда пил, напротив зеркала сидел, смотрелся в него.

Свиридов некоторое время молчал, верно, пробуя на зуб и раскусывая сомнительную шутку Наташи, потом скептически хмыкнул и сказал:

– Ладно… Нужно отгрузить драгоценного тестя на диван. Все-таки родственничек.

Процесс транспортировки монументальных телес Михаила Иваныча даже у здоровенного Влада Свиридова, привыкшего к кантовке двоюродного братца тестя, весящего едва ли меньше, все равно прошел с накладками. Драгоценный тестюшка разок пошевелился во сне, дрыгнул ногой – и загремел на пол, потому что сотрудник охранного агентства просто не смог его удержать.

Снова оказавшись на ковре, Михаил Иванович, очевидно, понял, что с ним производят какие-то манипуляции. Потому что на его широком багровом лице прорезался узенький красный глазик и страдальчески моргнул.

– Ы-и-и…

– Ы-и-и зачем так нажираться? – продолжил Влад.

– Ы-и-иде я? – наконец разродился Буркин и пошевелил рукой. А потом и вовсе приподнялся и сел на ковре, обхватив ладонями гудящую, как главный колокол Исаакия, массивную голову.

– Ты что, папа? Ты у нас дома, – ответила Наташа. – Ты просто вчера на радостях немного переборщил с выпивкой и заснул. Ну это ничего. Это поправимо. Тебе чего? Рассолу, кефира, пива? Может, водки?

При последних словах дочери Михал Иваныч оживился, а услышав о водке, и вовсе состроил умильную ухмылку и прохрипел:

– Вот которое… последнее.

– Водку?

– Э-ге…

Поправив здоровье полновесным граненым стаканом жидкой валюты, Михаил Иваныч поднялся и глянул на Влада.

– М-м-м… погоди, – сказал он. – Это самое… Ты кто?

Наташа замерла.

– Я – Владимир, – отозвался тот. – Муж Наташи.

Михал Иваныч поскреб в затылке.

– Во-лодимер… Володя, значица… так, – пробормотал он. – Позволь… а где же тогда этот… Коля… Валя… Ва-ла…

– Наверно, Влад, – поспешила вмешаться Наталья, усмотрев в морфологических упражнениях своего родителя угрозу того, что он все-таки вспомнит имя своего вчерашнего собутыльника. – Я так называю Владимира – Влад. Уменьшительно-ласкательно.

– Уменьшительно, – пробормотал Михал Иваныч, смеривая подозрительным взглядом широкоформатную фигуру зятя. – Ничего себе – уменьшительно, Влад.

Он повернулся к Наташе и сказал:

– Ты извини, Натуля, что я вчера вот так… неаккуратно. Мне с пьяных глаз черт-те че померещилось. Как будто я говорил про ахри… ахри-тек…

– Охрип? – быстро перебила его Наташа, не желая, чтобы прозвучало знаковое слово «архитектура». – Да, охрип ты что-то. Может, простудился? Ладно, пойдем завтракать. А то водку натощак хлестать – это не дело.

– Ну ты, Михал Иваныч, конечно, фактурный мужик, – сказал Влад, когда они передислоцировались на кухню. – Если бы ты на свадьбе гулял, вы, верно, с Афанасием половину всего заготовленного сожрали и выпили бы.

– Который Афанасий? Дяди Сережи, что ли, сын? Брата моей мамаши, Наташкиной бабки?

– Примерно так, – уклончиво ответил Влад, сочтя за лучшее не копаться в генеалогическом древе семейства Фокиных-Буркиных. – Вы, конечно, с ним похожи. С Афанасием, в смысле.

– Похожи… – пробормотал Михал Иваныч, в похмельном мозгу которого, верно, зашевелилось попридавленное, почти стертое воспоминание о том, что кто-то недавно говорил ему о каком-то сходстве… Михал Иваныч тряхнул головой и решил перестать мучить мозг, а просто чокнулся с зятем и выпил стакан водки.

Знакомство было счастливо вспрыснуто.

* * *

Детектив Краснов позвонил по домашнему телефону Свиридовых примерно в полдень. К тому времени Владимир и Михал Иваныч, плотно позавтракав, улеглись передохнуть и, так сказать, усвоить съеденное. А съеденного за этим так называемым завтраком хватило бы на три обеда: два здоровенных мужика, к тому же изрядно проголодавшихся, совершенно опустошили холодильник.

Впрочем, Наташу это нисколько не беспокоило: Влад дал ей на расходы достаточно денег, чтобы затарить не один, а два или три таких холодильника.

Она уже приготовилась выходить, но именно в этот момент позвонил Краснов. Наташа даже вздрогнула, услышав в трубке вежливый, гладкий и круглый, как он сам, голос детектива.

– Наталья Михайловна? – осведомился он. – Это Краснов вас беспокоит. Из агентства «Сканер».

– Вы уже получили какую-то информацию? – спросила Наташа, чувствуя, что ей становится не по себе. В этот момент она уже жалела, что послушалась Ленки и связалась с частным детективным агентством. – Так быстро?

В ответ раздался ироничный смешок:

– Я вас не понимаю, Наталья Михайловна. Это же в ваших интересах – чтобы я скорее выполнил задание. Ведь чем быстрее я его выполню, тем меньше денег вы заплатите. И вообще… Вообще у меня к вам нетелефонный разговор, Наталья Михайловна. Вы сейчас свободны?

– Да, свободна.

– Тогда буду ждать вас через час в кафе «Эльторо». Вам известно это место?

– Да. Но…

– Наташа, я понимаю, что вы волнуетесь, – мягко перебил ее детектив, переходя на более задушевную манеру разговора. – Но ведь вы с самого начала знали, на что идете. Какого рода информацию можете получить. Так что ничего страшного.

– Да, – твердо выговорила Наташа. – Я буду в кафе. Взять деньги?

– Нет, не надо. Время окончательного расчета еще не пришло.

И, несмотря на то что слова эти были произнесены самым спокойным и доброжелательным тоном, прозвучали они – зловеще.

Повесив трубку, Наташа прошла в комнату Влада и взглянула на его неподвижное – только чуть вздрагивали веки – точеное лицо, которое, скажем, Ленка Любимова считала неподобающе красивым для мужчины, если бы не свиридовская мускулатура. Рука Влада свесилась с кровати, почти касаясь кончиками пальцев пола. Наташа подумала, что, быть может, сегодня ночью этими пальцами он касался другой женщины, и не только пальцами. И не только женщины, насмешливо подсказал кто-то саркастичный, наподобие агрессивного зеленого чертика, входящего в тело и баламутящего почем зря. Хотя нет, что касается зеленых чертиков – это к папе, Михал Иванычу. Он с ними на короткой ноге…

Свиридова повернулась и, цокая каблучками, вышла из квартиры, хлопнув за собой дверью так, что с потолка общего коридора обвалился пласт штукатурки.

Жена Влада направилась к месту назначенной встречи.

Кафе «Эльторо» было весьма дорогим, а потому не самым людным заведением на одном из центральных проспектов города. Оно располагалось в полуподвале старинного дома, лестница которого претенциозно и ясно давала понять, что посетители попадают не в простой бар для всякого жаждущего с улицы, а в достаточно престижное и солидное заведение с весьма высоким уровнем сервиса. В тот момент, когда сюда вошла Наташа, во всех трех маленьких – со среднюю комнату в типовой квартире – залах ресторана, следующих один за другим и отделенных друг от друга массивными колоннами под мрамор и тяжелыми бархатными темно-красными занавесями, находились только четверо посетителей. Это были три небритых лица кавказской национальности, которые непринужденно поедали какое-то мясное блюдо, вероятно, из грузинской кухни – не представлялось возможным определить, какое именно блюдо – и пили красное вино, быстро-быстро переговариваясь на своем тарабарском языке. При появлении Наташи кавказцы переглянулись, в воздухе прошелестело одобрительное «Вах!», один кавказец прищелкнул языком, но больше упомянутый язык предпринять ничего не успел, потому что Наташа быстро прошла мимо и исчезла за тяжелой занавесью.

Во втором зале никого не было.

В третьем же, самом маленьком, всего на три столика, и самом уединенном, Наташа сразу увидела знакомую круглую спину, обтянутую светлой рубашкой с пятном пота посередине. Краснов.

– Добрый день… Здравствуйте, Саша, – принужденно сказала она, усаживаясь перед ним и думая, что день не добрый, а Краснов… Нет, она уже не желает, чтобы Краснов здравствовал. У него красное лицо, в полном соответствии с фамилией, короткая шея и, верно, замечательная предрасположенность к апоплексии, так что…

Господи, какие глупости роятся в голове! Да при чем тут вообще Краснов? Он просто выполняет свою работу, и если он выполнил ее хорошо, то…

– Здравствуйте, Наташа, – сказал детектив. – Что-нибудь желаете? Кофе, коктейль?

– Нет, спасибо. Хотя от кофе «капуччино» не откажусь.

– Я вижу, вы хотите курить. Курите, я специально для вас взял пепельницу.

Наташа прищурилась, припоминая, какой чудовищный дымовал этот круглый человек развел у нее на квартире, и, достав пачку «Парламента», спросила:

– А вы разве не курите, Саша?

– Сегодня – нет.

Детектив вынул мобильник и набрал номер:

– Альберт, два кофе «капуччино», пожалуйста. Да, в третий.

И Краснов спрятал телефон в карман.

– Я хорошо знаком со здешним барменом, так что иногда могу позволить себе такие новорусские штучки, – пояснил он, хотя это и было совершенно необязательно.

– Я так понимаю, вам удалось добыть какую-то информацию, – деловым тоном начала Наташа, прикуривая от любезно протянутой детективом зажигалки. – Иначе вы просто не назначили бы мне встречу.

Краснов липко улыбнулся, и в этот момент в зальчике появился официант, несущий поднос с кофе, а вслед за ним в дверной проем просунулась небритая физиономия. Физиономия зыркнула черными глазами на Наташу, разочарованно прищелкнула языком и исчезла.

Да, судя по всему, горячие кавказские мужчины не рассчитывали, что девушка будет не одна. Ведь наклевывалось такое приятное знакомство.

Краснов бросил на Наташу короткий оценивающий взгляд, отпил только что принесенный кофе и сказал:

– Я проследил за вашим мужем. Думаю, что я мог бы продолжить эту работу, если вы скажете, что в этом есть какая-то необходимость.

И он положил перед Наташей пухлый конверт, через который смутно просвечивало нечто темное.

Фотографии.

Наташа взяла их в руки, сама удивляясь своему ледяному спокойствию, и, открыв конверт, вытрясла содержимое на стол.

– Не надо их так светить, – доброжелательно улыбаясь, посоветовал Краснов. – Все-таки довольно конфиденциальные фото.

Конфиденциальности в самом деле хватало. Причем по принципу «чем дальше в лес, тем толще партизаны»: каждая последующая фотография была откровеннее предыдущей. И если на самой верхней Влад сидел в обнимку с двумя «породистыми» (по любимому выражению Ленки Любимовой) дамочками, прикрытыми довольно скудно нижним бельем – у одной красное, у другой черное, прямо по Стендалю, – то из последних фотографий в пачке вполне можно было составить прекрасную подборку для порножурнала.

Здесь Свиридов и его партнерши были представлены во всей красе: вот он сидит на краю бассейна, а девушка в красных трусиках делает ему минет, между тем как вторая изогнулась перед ним в более чем откровенной позе и поглаживает себя рукой по животу; вот он пристроился к голой грудастой блондинке сзади, схватив ее руками за бедра, а ушлая блондинка уткнулась лицом между ног той девушке, что была в черном; дальше Владимир был представлен в позах снизу, сбоку, сверху, сразу и со всеми, стоя в душевой кабинке с висящей на нем с ногами проституткой и полусидя на диванчике – одна прыгает на нем, вторая обнимает его за плечи и целует в шею, в то время как ее саму молодецки трахает какой-то здоровенный мужик со спиной несколько ожиревшего Геркулеса, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Афанасием Фокиным.

Последние две из представленных фотографий были настолько непристойны, что Наташа, едва взглянув на них, выронила с легким вскриком отвращения и гнева: тут Свиридов и его дружок Афоня Фокин упражнялись с подручными средствами, в частности, запихнув одной шалаве во влагалище горлышко бутылки шампанского, а другой… нет, не стоит!

– Отснято в досуговом агентстве «Анелла», – сказал Краснов. – Это на Московской, 35. Милая такая контора, душевная. Особенно для тех, у кого есть деньги. Затем – в сауне при частном спорткомплексе «Император». «Анелла» абонирует там площади.

Наташа, казалось бы, и не слышала его. Цепенеющими пальцами она медленно сложила фотографии в конверт и деревянным голосом произнесла:

– Как вам удалось сделать такие качественные фотографии? Такое впечатление, что они вам как нарочно позировали.

– Наташа, я уже много лет этим хлеб зарабатываю, – снисходительно отозвался Краснов. – Так что было время руку набить.

Наташа кашлянула.

– Сколько я вам должна?

– Вот об этом я и хотел поговорить, – хитро улыбнувшись, произнес Краснов, а потом стер с лица ухмылку-гримасу:

– То, что вы только что просмотрели, дорогая моя Наталья Михайловна, – это детский лепет по сравнению с тем, что я хочу сейчас вам представить.

Наташа подняла на него расширившиеся глаза и тихо уронила:

– Что?

Краснов побарабанил пальцами по столу и произнес сухо и отчетливо:

– Да, бывает гораздо хуже, чем невинное кувыркание с девицами и веселая, но в принципе вполне сносная групповуха.

– Сносная? Но… – Свиридова не в силах держать себя в руках, затянулась сигаретой так, что закашлялась, а потом рвано выдохнула:

– Что же хуже?

Краснов вынул из кармана СD-плейер, рассчитанный на мини-диски:

– Вот тут у меня есть на пишущем диске одна примечательная запись, сделанная буквально сегодня ночью. Вот вам наушники. Не хотелось бы, что это услышал еще кто-то. Даже случайно и даже маленький фрагмент.

Наташа судорожно глотнула кофе, послушно надела протянутые Красновым наушники и сказала:

– Включайте.

Наташа сжалась, ожидая услышать что-то жуткое: вопли, предсмертные хрипы, крики о помощи и ругань, но… ничего из этого не было. Просто в ушах прозвучал необычайно четкий, ясный голос, невыносимо знакомый, но в то же самое время какой-то чужой, с незнакомыми упруго-металлическими интонациями:

«– Это Свиридов. Рублев склеил ласты. Самсона и Круглого тоже подчистили. Теперь там Бубон с братвой – кипеж поднимать. (Глухо и на удалении) – Расчетный счет?

– У меня. (Громко – наверно, Влад перенес телефон в другую руку, и тот оказался как раз возле вентиляционной решетки с встроенным внутрь нее «жучком») – Отлично. Значит, через десять минут будьте в офисе…»

По мере того как Наташа слушала, ее лицо все более немело, а в тускло блестящих глазах появлялось какое-то неживое, остекленелое выражение. Наконец она сняла наушники и положила их на стол.

– Что это?

– А на этот вопрос вам ответит другая запись. Специально для вас делал. Сегодня утром. Да, быть может, вы уже в криминальных сводках видели.

– Я… я не смотрю криминальных сводок.

– Завидую. А мне вот по профилю деятельности – приходится. За качество записи, как за предыдущую, не поручусь, потому как писал диктофоном прямо с телевизора, но то, что вы разберете все, – это точно.

Краснов положил на стол диктофон «Сони» и включил запись:

«– Вчера поздно вечером, – говорил приятный женский голос, – совершено новое громкое преступление, по своей жестокости, дерзости и числу жертв сравнимое с известным убийством одиннадцати человек, среди которых было несколько криминальных авторитетов, в ЧОП "Гроза" несколько лет тому назад. Около двенадцати часов вечера в приемную заместителя начальника РУБОПа капитана Курганова поступил звонок из ночного клуба "Юниверс-РУ", который, как известно, является одним из первых так называемых Интернет-кафе в нашем городе. По вызову выехала опергруппа. В приемной кабинета владельца "Юниверса" Романа Рублева обнаружены трупы личного охранника Рублева – Андрея Круглова, и секретарши Рублева – Инны Смирновой. В кабинете же находился сам Рублев, застреленный тремя выстрелами в упор, в грудь, с четвертым контрольным – в голову. Кроме того, непосредственно на входе в клуб был обнаружен труп Виктора Самсонова, еще одного сотрудника службы безопасности "Юниверса". Перечисленные охранники являлись сотрудниками частного охранного предприятия "Конунг". Директор "Конунга" Анатолий Липский согласился ответить на вопросы нашего корреспондента Егора Кручины».

Наташа подняла глаза на Краснова: тот сидел неподвижно, мягко поглаживая плавными движениями пальцев круглый подбородок. Лицо его было мрачно и сосредоточено.

«– Анатолий Павлович, вы предполагаете, что это преступление носит заказной характер?

– Несомненно. Иные версии просто не имеет смысла рассматривать. Конечно, это мое личное мнение, но тем не менее… Сотрудники моего агентства – профессионалы высокого класса, и то, что преступникам или преступнику удалось выполнить заказ и уйти незамеченными, указывает, что работали очень серьезные люди. Роман Ильич Рублев был нашим проверенным деловым партнером, наши люди работают в охране его клуба уже давно, и, могу сказать, нам приходилось сталкиваться с попытками покушения на Рублева. То есть попыткой. Четыре месяца назад. Тогда преступники не были найдены, но, надеюсь, на этот раз все будет по-другому. Я сам буду помогать следствию всем, чем могу.

– Ведь это именно ваши люди вызвали оперативников, не так ли?

– Да. Я же говорил…»

На этом запись оборвалась. Наташа закурила сигарету, а потом произнесла:

– Саша, закажите мне водки.

Краснов кивнул.

После того как Наташа выпила принесенную ей в графинчике водку, даже не посмотрев на нарезанный дольками лимон и салат с идиотским названием «Маугли-Пикантный», она закурила сигарету и произнесла хрипловатым, но, в сущности, спокойным голосом:

– То есть вы утверждаете, что это Владимир убил всех тех людей, Саша? Вы думаете, что он… что это он?

– А вы так не думаете? Вы хорошо прослушали тот, первый разговор? Может, вам стоит прослушать его еще раз, чтобы запомнить получше?

Наташа качнула головой:

– Нет, спасибо. Такие разговоры по два раза не слушают. Хотя бы потому, что врезаются в память с первого.

– Тогда вы должны помнить голос человека, которому Владимир звонил из своей машины и докладывал, что Рублев склеил ласты, а Самсона и Круглого – то есть охранников Самсонова и Круглова – тоже убрали. Кажется, этот голос звучал довольно отчетливо.

– Да, я все расслышала, – тихо сказала Наташа. – Я знаю голос Анатолия Павловича. Я два раза встречалась с ним на каких-то банкетах. Только… Только у меня в голове не укладывается. Влад… Анатолий Павлович… и эти убийства. Как же такое может быть?

Она посмотрела на Краснова, как будто он мог дать исчерпывающий и способный успокоить ее ответ. Но тот сидел, нахохлившись, как настороженный и изготовившийся к драке воробей. Даже редкие волосы на его макушке как-то вздыбились и растрепались, а лицо побагровело, отчего пухлый детектив, в самом деле тяготеющий к полнокровию и апоплексии, приобрел откровенно комичный вид.

Но Наташе было не смешно.

– Что же теперь делать? – растерянно произнесла она, только сейчас неожиданно понимая, что, в сущности, ничего не знала о Владимире Свиридове, о роде его занятий, пристрастиях, наклонностях. О его прошлом. О том, на что он способен. Она подумала, что вялые слова, которые он принужденно-добродушно цедил из себя, приходя с дежурства, были совсем не тем, что он хотел бы сказать, они были маской, лживой маской, полностью устраивающей его.

Он обманывал ее. С самого начала обманывал. Быть может, только в ту, самую первую ночь он был искренен, а потом надел маску, сделавшую его чужим – просто она сразу не поняла этого. Да, он обманывал ее. Нет, не эти голые девки, которые сосут ему член и становятся раком по одному его кивку… Нет, они как раз неважны. Это можно простить. Но то, что он стал убийцей и был всегда убийцей, потому что не может дебютант в деле смерти сработать так хладнокровно и четко, как в этом «Юниверсе»… Этого нельзя простить.

И еще – Димка…

Она едва удержала стон, подумав, что у нее с этим чужим и новым для нее человеком, который мог хладнокровно замочить четырех живых людей, а потом как ни в чем не бывало развлекаться со своим Фокиным в обществе проституток, – с этим чужим человеком у нее есть сын.

Который не знает, что его папа убийца, который просто хочет, чтобы у него был папа.

Свиридова решительно вскинула на Краснова глаза и сказала:

– Что вы намерены делать?

Он пожал круглыми плечами:

– А что я должен сделать как всякий законопослушный гражданин? Отнести эту пленку и этот диск куда следует. То есть в ментовку.

– Почему же, в таком случае, вы принесли этот компромат мне, а не в ментовку? – жестко спросила Наташа. – Ведь вы могли отнести. Почему же вы этого не сделали, Краснов? Что вам нужно?

– Вы сильная женщина, Наташа, – одобрительно сказал детектив. – С такой можно не крутить и не вилять вокруг да около, а говорить сразу, напрямик!

– Так говорите! – бросила она и судорожно закурила, стряхивая пепел прямо на столик.

Краснов выдержал паузу, неопределенно улыбаясь и наблюдая за ней. Как-то сразу он сделался похож на сладкого, липкого, вкрадчивого паучка, уверенно, плавно и нагло опутывающего ее, Наташу, круглыми и бесстыдными, как он сам, словами.

– Что мне нужно? – произнес он наконец. – То, что мне было нужно с самого начала, только в существенно больших масштабах.

– Значит, деньги?

– Деньги.

– Сколько? – в упор спросила Наташа. Спросила, как выстрелила. И с каким удовольствием она и выстрелила бы, но не этим вопросом, в котором за деревянной, наигранной выдержкой беспомощно пузырился страх, не этим вопросом, а пулей – точно такой же пулей, какую ее муж Владимир всадил этой ночью в грудь живого человека. – Сколько? – повторила она, и голос ее дрогнул.

– Двадцать пять тысяч.

– Двадцать пять тысяч? Рублей?

И тут Краснов впервые дал волю сарказму, который долго, слишком долго путался в паутине липких, вкрадчивых слов и только теперь прорвался на простор:

– Долларов, моя милая. Долларов. За Рублева рублями грешно платить.

Наташа механически затушила в пепельнице сигарету, захлопала ресницами и выговорила:

– Двадцать пять?.. Да где же я возьму вам двадцать пять тысяч долларов?

Краснов скривил угол рта и ответил:

– Хорошо. Не надо искать деньги. Я просто отнесу эти материалы в прокуратуру. Там найдут им должное применение без всяких денег. – Он усмехнулся. – Не надо смотреть на меня с таким подчеркнутым презрением. Возможно, потом вы меня еще благодарить будете. Ведь вы и не подозревали, каков на самом деле ваш Володя. Ведь вам еще воспитывать сына. Ведь вы думали, Наталья Михайловна, что вам еще воспитывать сына, который во всем будет стараться походить на папу. Он на Влада даже внешне походит, не так ли?

– Я скажу Владу, и он вас уничтожит, – сквозь зубы процедила Наталья. – Вы ничего не успеете сделать.

– О, не сомневаюсь. Что-что, а уничтожать господин Свиридов, судя по всему, умеет. Роман Рублев и эти ребята из «Конунга» могли бы вам порассказать многое… Если бы уцелели.

Наташа снова закурила. Перед глазами мутилась пелена, но в голове простерлась жуткая, ошеломляющая ясность. Гулкая, отчетливая, как пустота заброшенного колодца.

Свиридова больше не медлила. Выбора не существовало: она не могла позволить погубить Влада, кто бы он там ни был на самом деле.

– Хорошо, – бросила она. – Я найду деньги. Когда они вам будут нужны?

– Я не буду вас торопить. Чтобы собрать такую сумму, понадобится время, – возвращаясь к своей вкрадчивой, размеренной манере ведения разговора, проговорил детектив. Как он не был сейчас похож на того жизнерадостного, улыбающегося, словоохотливого человека, каким впервые предстал перед Наташей. – Ведь домохозяйка, всю жизнь проведшая у плиты, не сразу сможет сориентироваться без помощи мужа, не так ли?