Текст книги "Дети огня"
Автор книги: Михаил Скороходов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Михаил Евгеньевич Скороходов
Дети огня
Повесть
Художник В. Булатов
Часть первая
Нежданная гостья
Глава первая
Поручение вождя
Десять молодых охотников-ланнов легко бежали по левому берегу Реки на юг. Их поднял сегодня на рассвете вождь племени Чал, сын Огня, и послал к месту очередного привала – для заготовки дров на ночь.
Впереди охотников мчался огненно-рыжий пёс Ур, внешне только мастью отличавшийся от волка. Изредка он выскакивал на обрыв, настораживался, пропуская отряд, и снова стремительно обгонял его.
Была поздняя осень. Только что взошло солнце, и в клубах пены над тёмными порогами, что выступали посредине Реки, замелькали радуги.
Ур выскочил на обрыв, взвизгнул, припал к земле. Юноши разом остановились, быстро поднялись наверх и осмотрели равнину, покрытую жёлтой травой, редколесьем и кустарниками.
Вдали паслось стадо туров, но до желанной добычи было далеко, и ланны сдержали свой охотничий пыл.
Два быка отделились от стада и стали гоняться друг за другом. Брызги росы слетали с веток на их чёрные спины; казалось, равнина сама играет с могучими животными, радуется вместе с ними солнцу, жизни, тишине.
Ланны заметили ястреба на вершине сухостойной лиственницы, песца на склоне холма, ящерицу, мелькнувшую в траве, и, к неудовольствию Ура, спрыгнув с обрыва, побежали дальше.
Юношей радовало поручение вождя: другие охотники сейчас тащат тяжёлые волокуши с вяленым мясом и шкурами, а они бегут налегке, весь груз – кремнёвые ножи, топоры и копья. Прибрежная полоса широкая, одежду из оленьих шкур ничто не цепляет.
Ур снова остановил их – замер, подался назад, шерсть на загривке вздыбилась. Они повернулись к обрыву с поднятыми копьями. Напугать Ура мог только хищник, но днём вооружённые ланны никого не боялись. Часто сталкиваясь на охоте со смертельной опасностью, они научились преодолевать страх и всегда были готовы к схватке.
Выждав немного, юноши бесшумно подкрались к краю обрыва и увидели стаю полосатых гиен. Со смехом выскочили наверх, потрясая копьями. Хищники рысцой побежали прочь – они не выносили запаха человека, всегда смешанного с запахом дыма.
– Ур испугался трусливых гиен! – презрительно сказал один из охотников. В ответ ему вдруг раздалось короткое, но мощное рыканье, похожее на раскат грома. В тот же миг они увидели на расстоянии полёта копья двух тигров, лежавших в тени большого куста. Подняв головы, хищники смотрели на застывших людей, словно соображая, стоит ли наказывать этих дерзких, которые посмели разбудить их.
Тигры! Рассказы о них передавались из поколения в поколение, их изображали на стенах пещер. Юноши видели старые тигровые шкуры, держали в руках страшные клыки, просверленные у основания, и знали, что почти каждый из этих амулетов доставался племени дорогой ценой. На их памяти был убит, вернее добит, только один тигр, который получил смертельные раны в схватке с медведем. Сами они живых тигров видели впервые, хотя их рёв слышали не раз во время ночных привалов.
Самые, старые люди племени говорили, что убить тигра очень трудно, что даже истерзанный копьями он может делать огромные прыжки и наносить быстрые, как молния, удары. При встрече с тигром, советовали они, лучше всего отступить, стараясь не смотреть на него, не делая резких движений. Эти предостережения и советы вылетели из памяти юношей, они смотрели на тигров во все глаза и не трогались с места. Каждый из них с детства мечтал о победе над этим сильным, красивым зверем, но… Сейчас у них не хватило решимости напасть первыми. И отступать не хотелось.
Один из тигров встал, потянулся, прерывисто зарычал, словно закашлял. Сделал несколько шагов и снова лёг, вытянув лапы, мордой к охотникам. Старший из юношей, не выдержав напряжения, заговорил:
– Тигры сыты, хотят спать. Они дадут нам уйти. Ланнам нужны дрова. Осторожно назад…
Они соскользнули с обрыва и рванулись за Уром, но вскоре перешли на шаг, остановились. Всем хотелось ещё раз посмотреть на тигров.
Разглядели их не сразу. Тигры словно перелетели на другое место, были уже далеко и медленно уходили на юго-восток. Значит, едва ланны исчезли с обрыва, они тоже обратились в бегство. Довольные этим открытием, юноши оживлённо заговорили, и когда хищники скрылись из виду, снова пустились в путь.
Ур почуял добычу. Охотники пригнулись и двинулись к краю широкой лощины, заросшей камышом и кустарником. Внезапно из зарослей прямо на них вылетело стадо мелких оленей. Это была удивительная удача. В воздухе мелькнули копья – три оленя, поражённые меткими ударами, рухнули на траву. Два оленя были ранены, но далеко уйти им не удалось – Ур сбил их с ног.
Ланны поспешили снова вооружиться копьями – по-видимому, стадо было кем-то, напугано. Догадка подтвердилась: в глубине лощины раздался уже слышанный сегодня зловещий кашель тигра.
– Они опередили нас, – прошептал старший. – Разделайте оленей, я зажгу огонь.
Он упал на колени. Сдёрнув с пояса тонкие кольца бересты, достал из кармана небольшой тёмный камень и костяную трубочку с трутом; спинкой ножа высек искры. Когда трут задымился, поджёг бересту, затем быстро настрогал мелких стружек с древка копья. Пока другие занимались оленями, старший набрал сухих сучьев, приволок большую корягу.
Они вволю напились душистой оленьей крови, разрезали пополам сердца и съели их сырыми – священное право охотников. Ур тоже получил свою долю.
Тигров не было слышно, да и у костра ланны чувствовали себя в безопасности. Но место привала находилось по другую сторону лощины, а времени оставалось мало – в полдень они должны быть уже там.
– Сначала убьём тигров, – решительно заявил старший. – Вернёмся сюда, заберём мясо.
Никто не возражал, все понимали, что другого выхода нет. Правда, если бросить добычу и бежать изо всех сия в обход лощины, можно успеть. Мясо достанется хищникам, песцы уже снуют поблизости, но это не главная беда. Племя пойдёт напрямик, может быть, столкнётся с тиграми. Тогда юношей обвинят в трусости, это хуже смерти. Трусость у ланнов – самое тяжкое преступление, и гнев племени страшнее, чем когти и клыки тигра.
Они оставили Ура у костра охранять мясо и углубились в заросли. Шли осторожно, глубоко втягивая ноздрями воздух. В лощине было много родников, еле слышно журчала вода. Резкий, исступлённый лай Ура заставил их замереть. Ланны понимали язык собак: Ур видит опасного зверя, зовёт на помощь.
По знаку старшего двое вернулись.
– Ау-у! – прозвучал их охотничий клич. – Тигров в лощине нет!
Все собрались у костра. Первые двое видели, как тигры, выйдя из лощины, посмотрели в их сторону и скрылись вдали за холмом.
Не теряя времени, они подхватили шкуры с нарубленными кусками оленины, перешли лощину и вскоре прибыли на место. Длинный каменистый мыс, как огромный бивень, вдавался в Реку. Каждую осень племя устраивало здесь последний привал и к концу следующего дня достигало пещер. Весной мыс скрывался под водой. После каждого половодья Река оставляла на берегу множество сучьев и целые деревья, сломанные или вырванные с корнем.
Дружно застучали топоры. Используя обрубленные ровные сучья, как катки, юноши подтащили толстые брёвна к месту будущего привала. Уложив их в линию поперёк основания мыса, вырубили внутри продольные желоба, которые заполнили щепой. Сверху уложили второй ряд брёвен, желобами вниз, по сторонам вбили сырые колья. Осталось поджечь щепу, и брёвна будут гореть потихоньку всю ночь, сохраняя сильный жар. Тогда и дождь не страшен.
Перед заходом солнца усталые охотники выкупались в Реке и снова разбрелись по берегу, собирая сучья. Один из них приметил в траве рога лося и громко вскрикнул, замахал руками, подзывая товарищей.
Рядом с останками лося в траве белели скелеты людей, валялись копья, дротики, топоры, клочья одежды. Потрясённые, юноши с горестными восклицаниями подбирали знакомые украшения, амулеты. По этим предметам установили, что здесь погибли их товарищи – четыре охотника из рода Ястреба, которые не участвовали в походе на север. Судя по топорам и копьям, охотников было пятеро, может быть, одному удалось спастись. По цвету примятой травы и другим признакам определили, что трагедия произошла весной.
В ежегодные дальние походы отправлялись почти все здоровые люди племени. В пещерах оставались калеки, больные, старики, беременные женщины и поочерёдно пять лучших охотников одного рода во главе с родовым вождём.
Собрав оружие, юноши направились к мысу. Не забыли и рога лося: из них будут изготовлены наконечники для острог и дротиков, ножи, скребки для обезжиривания шкур, лопатки для выкапывания кореньев, рукоятки для кремнёвых орудий, а также шила, иглы, рыболовные крючки.
На лай Ура отозвалось два десятка собак – подходило племя.
Глава вторая
Лесная девушка
Ланны с незапамятных времён жили в известковых пещерах возле устья Реки и кочевали по её левобережью. Природа оградила их владения почти неодолимыми препятствиями со всех сторон, и они только смутно догадывались о существовании других племён.
С юга основание пещер омывало Море. В ясную погоду вдали над водной гладью – где она сливалась с небом – можно было разглядеть контуры двуглавой горы. По преданию, там находилась Южная земля, древняя родина ланнов. Они пришли оттуда, когда Моря ещё не было.
Когда-то племя объединяло восемь родов, было многочисленнее, чем теперь, и ни одна пещера не пустовала. Но после большого пожара, охватившего почти всё левобережье, большинство ланнов, гонимое голодом, ушло на восток через Большое Болото к синеющему на горизонте лесу. Ушло вслед за зубрами и другими животными, которые в то страшное лето, спасаясь от огня, скрылись в дыму и не вернулись. В пещерах остались, в основном, люди, у которых не было сил отправиться в далёкий путь. На их счастье, не захотели покинуть пещеры пять родовых вождей, они и спасли остатки племени от голодной смерти.
Удалось ли беглецам дойти до леса, оставшиеся ланны не знали. Многие думали, что все их соплеменники утонули в Болоте или стали добычей волков или других хищников. В самое трудное время вожди сумели сохранить нескольких собак, не разрешив их съесть, и хорошо сделали: это помогло ланнам выжить. Почти год племя питалось рыбой, кореньями, желудями, изредка удавалось добыть выдру, водяную крысу, выхухоля. Потом животные стали возвращаться к Реке. Но зубры, любимая добыча охотников, так и не появились. Большое Болото щедро снабжало ланнов сочными кореньями и ягодами, но они боялись живущих в нём злых духов и даже по его окраине ходили с опаской.
На противоположном берегу широкой, быстроводной Реки стоял густой, беспросветный лес, окутанный таинственностью и мраком. Иногда днём там поднимались струйки дыма, по ночам светились костры. Но ланны не знали, кто зажигал их: люди или духи.
Лучшие охотничьи угодья племени находились на севере за Зелёным Озером, в котором брала своё начало Река. С востока эти угодья были ограничены тем же Большим Болотом, а с севера – неприступной горной грядой, за которой, по словам стариков, начиналось вечное царство льда, лишённое жизни.
На последнем привале племя утоляло голод без обычного оживления. Смерть от болезней, от ран, полученных на охоте, была для ланнов обычным явлением, и всё же известие о таинственной гибели четырёх или пяти охотников повергло в уныние всё племя.
Чал прилёг у костра, попытался заснуть, но в памяти вдруг ожили образы разъярённых лосей, перед глазами замелькали грозные рога, похожие на языки пламени. Охота на этого отважного и гордого зверя всегда связана со смертельной опасностью, но у вождя всё же не укладывалось в голове: как мог один лось расправиться с целым отрядом опытных, хорошо вооружённых охотников?
В пещерах оставалось больше сорока человек – примерно пятая часть племени, – и Чал опасался, что большинство из них, если не все, после гибели охотников умерли от голода. Мысль тем более удручала, что поход на север в этом году был удачным, как никогда. Никто не погиб, ланны окрепли, повеселели, особенно дети, их словно преобразили добрые духи. Правда, племя потеряло несколько хороших собак, почти половину щенков, но это была обычная дань хищникам.
Утомлённый подсчётами, Чал заснул. У ланнов были зачатки счёта, чаще всего они пользовались тремя основными определениями количества: один, два и много. Числа три и четыре выражались как «один-два», «два-два», а пять – «одна рука». Но, сопоставляя количество пальцев на руках и ногах с различными предметами, они в случае необходимости получали представление о больших числах.
На рассвете с Реки на мыс хлынули волны тумана, заставив спящих плотнее укрыться шкурами.
Чал приподнялся, подул на угли и хотел заснуть снова, но, услышав призывный лай собаки, направился на конец мыса. Ур стоял у самой воды, навострив уши. Сквозь, туман Чал разглядел плот из двух брёвен, прибитый течением к песчаной отмели, и распростёртую на нём фигуру человека. Осторожно ступая по воде, он приблизился. На брёвнах, связанных ремнями, лежала вниз лицом женщина с жёлтыми спутанными волосами, в одежде из гладкой пятнистой шкуры. Чал невольно вскрикнул: ни такой одежды, ни таких волос не было у женщин его племени. Она – с того берега Реки, жительница страшного леса! Брёвна побиты, ободраны – наверно, плот протащило через пороги. Один ремень свешивался с бревна в воду, Чал выбрал его – он оказался оборванным. Может, женщина уснула на плоту, который был привязан к берегу, ремень оборвался, и её унесло ветром, течением?
Услышав голос, она приподнялась, и Чал увидел мокрое, бледное лицо совсем юной девушки, большие серые глаза были полны ужаса. Зажмурилась, опустила голову. Вот какие они, лесные люди. Осмелев, он оторвал её от плота, подхватил на руки и усадил на берег возле ближайшего костра. Она вдруг взвыла, повалилась набок и стала, извиваясь, кататься по земле. Испуганные ланны спросонок приняли её за какое-то речное чудовище. Чал объяснил, кто она, и страх сменился любопытством.
В костёр подбросили дров. От лесной девушки повалил пар; она как будто успокоилась немного, напряжённо вслушивалась в речь ланнов, смотрела на них дикими глазами.
Вдали над Болотом алела заря. Чал с несколькими охотниками подошёл к месту, где погибли Ястребы, внимательно осмотрел все кости, по царапинам и вмятинам установил, что отряд был уничтожен волками. Побывали здесь и гиены.
Останки погибших с их оружием, амулетами, украшениями закопали на дне оврага, и Чал подал сигнал отправляться в путь. Лесная девушка, окружённая женщинами и детьми, шагала покорно.
Чал увидел, что пленница поднялась на обрыв, и подошёл к ней, чтобы получше рассмотреть её при дневном свете. Женщины сказали ему, что она отказалась от еды и не произнесла ни одного слова.
Хрупкая на вид, лесная девушка с волнистыми, светлыми волосами не походила на коренастых, темноволосых женщин-ланнок. Она смотрела в сторону, словно не замечая вождя, хотя он стоял в трёх шагах. Ему стало жалко пленницу, он переправил бы её на тот берег, если бы мог.
Вдруг она тихо вскрикнула и протянула руку, показывая на что-то. Чал повернулся и увидел вдали табун лошадей, который спускался по отлогому склону в дол, расположенный между двумя рядами холмов. Лошади мчались во весь дух. Середина дола была накрыта туманом, в него уже врезалась часть табуна, когда Чал с копьём в одной руке и ножом в другой кинулся на перехват. Следом за ним побежали другие охотники. Выскочив из-за холма, Чал на бегу почти в упор ударил копьём в одну лошадь и, не останавливаясь, прыгнул на шею другой. С пронзительным ржанием лошадь вместе с человеком рухнула на землю, перевернулась через голову и после нескольких судорожных движений затихла. Чал отлетел в сторону, но сразу вскочил. Помощники опоздали: табуна словно и не было.
Лесная девушка села на траву, равнодушно наблюдая, как охотники разделывали добычу. Подошёл Чал и молча воткнул перед ней в землю рог тура, наполненный свежей лошадиной кровью, от которой шёл пар, и положил рядом кусок печени. Девушка тут же управилась с угощением и, когда племя снова тронулось в путь, подошла к Чалу, приложила палец к своей груди и сказала:
– Рума.
У неё был мягкий, звучный голос, такого ланны ещё не слышали.
Глава третья
Рассказ Асты
В полдень ланны миновали место, где обычно их встречали соплеменники – на этот раз посланцев не было. По распоряжению Чала два охотника поднялись на высокий холм, осмотрелись. С вершины холма равнина просматривалась до самых пещер.
Они одновременно заметили двух ланнов, идущих по берегу навстречу племени, но не узнали их, даже не могли разглядеть, мужчины это или женщины. Те тоже увидели их, помахали руками и сели на каменную плиту у самой воды.
Выслушав разведчиков, Чал разрешил им обогнать племя и унести встречавшим еду. Ему тоже не терпелось узнать, кто из оставшихся в пещерах выжил, но он сдержался, пропустил племя вперёд и зашагал последним.
Не останавливаясь, ланны проходили мимо двух изнурённых женщин, которые с жадностью откусывали только что доставленные им куски вяленой рыбы. Руки их дрожали. Чал еле узнал свою мать Асту и молодую женщину Мару – они походили на скелеты, обтянутые морщинистой кожей.
Ур, выражая свою собачью радость, едва не опрокинул женщин в воду. Получив от каждой по кусочку рыбы и облизав им лица, он преданно улёгся на песке. Аста и Мара занимали в племени особое положение – кормили двух сторожевых собак, привязанных у входа в пещеру, в которой хранились запасы еды. Всем собакам что-то перепадало от этих кормилиц.
Чалу всегда было приятно смотреть, как едят люди, звери, птицы. Но сейчас он смотрел в сторону. Рума остановилась рядом с ним.
Покончив с остатками рыбы, женщины разорвали зубами размягшую кожу и проглотили. Первой поднялась Мара. Подойдя к Руме, погладила её волосы, ткнулась в них носом и, повернувшись к Чалу, спросила:
– Я пойду?
Чал жестом отпустил её и сел рядом с матерью. Мара порылась в своей сумке, достала ярко-зелёный камешек, протянула Руме.
– Я Мара, возьми. Пойдём со мной, – она поманила девушку.
Рума взяла подарок, и Чал впервые увидел на её лице лёгкую улыбку. Но уйти девушка отказалась, села на песок рядом с Уром. Мара ушла.
Аста заговорила тихим, хриплым голосом. Она рассказывала о том, что оставшиеся дров заготовили мало. Пять охотников погибли весной. Дети, которые родились, и почти все больные умерли. Остальные живы. Первая охота была удачной: Ястребы убили двух кабанов, трёх их детёнышей принесли живыми. Кабанов съели, детёнышей, как обычно, поручили Свирку. Со второй охоты вернулся один вождь Ястребов, но и он в тот же день умер от ран. Охотники легко ранили лося, недалеко от лощины, но преследовать его не стали. Сидели на берегу, ожидая, когда вернутся собаки, которые побежали за лосем. Собак они больше не видели, но лось вернулся, напал на них неожиданно, тяжело ранил двоих. Ястребы закололи его, однако они не успели выдернуть копья, как налетели волки. Наверно, раненый лось в лощине наскочил на стаю и повернул обратно. В схватке волки столкнули вождя в воду.
Начался голод, ланны съели старых собак, потом злых и непослушных щенков. Осталось, кроме сторожевых, четыре собаки, которые ловили леммингов для себя и для людей. Но леммингов в этом году мало. Стали собирать прошлогодние жёлуди, ели сами, кормили маленьких кабанов. Потом собрали яйца куропаток и кур на Болоте. Сделали запас, десять полных корзин. Если не было никакой еды, каждый получал в день одно яйцо. И тут началось что-то непонятное и страшное: яйца из корзин стали пропадать…
– Она понимает? – удивлённо спросила Аста, глядя на Руму, которая ловила каждое её слово.
– Нет, – неуверенно ответил Чал.
– Я понимаю, – вдруг возразила Рума. – Только не все слова. Лесные люди – тоже ланны.
Она не ожидала, что её слова произведут на них такое впечатление. Оба вскочили, вытаращив глаза, их охватила нервная дрожь.
– Ланны, там ланны, – мягко повторяла Рума, стараясь успокоить их. – Много ланнов!
Все трое быстро зашагали вслед за племенем. Долго шли молча, потом Аста, заикаясь, то и дело поглядывая на Руму, заговорила снова. Пропажу яиц первой обнаружила Аста. Кроме неё, собаки могли пропустить в пещеру только Мару. Но та тяжело переживала смерть охотников и свою долю еды предлагала Асте. К тому же в эти дни они совершенно не разлучались, даже спали вместе. Из каждой корзины пропало по одному яйцу или по два. Аста решила, что ей померещилось, но всё же рассказала о своём подозрении Маре. Та ничего не заметила. Вдвоём они запомнили, как уложены яйца в корзинах. Через несколько дней убедились – из каждой исчезло по два яйца. Если бы в пещеру проскочил песец, разве стал бы он брать яйца из разных корзин поровну? Да и на полу, усыпанном белым песком, – следы только самих хозяек. Аста решила, что в пещеру каким-то образом пробирается Свирк. Кабаны, которых он откармливал, помещались в соседней пещере. Это странный человек: много лет подряд он не участвовал в походах на север, жаловался на боли в ногах, с удовольствием выхаживал кабанов, людей сторонился.
Аста, рассказывая, начертила на песке план большой сквозной пещеры. Два отверстия: вход на севере и на юге. Посредине течёт ручей и через южное отверстие падает в море. Слева от ручья – сухие, удобные для жилья пещеры. Справа – одна просторная сухая пещера, которая используется как склад для запасов. Рядом – пещера для кабанов; вход в неё перегорожен решёткой из жердей. Стены других пещер, расположенных с правой стороны ручья, – сырые, из них сочится вода, ланны этими пещерами не пользуются.
Сторожевые собаки, привязанные к каменным столбам у входа в склад, почему-то ненавидели Свирка – теперь известно почему – Аста была уверена, что мимо них он пройти не мог. Она не спала целую ночь, обдумывая всё это, и решила, что Свирк продолбил проход из одной пещеры в другую. Так и оказалось: утром они с Марой обнаружили его. В глубине склада, где даже днём темно, в небольшой впадине свободно отодвигался камень. Этого открытия было недостаточно, чтобы уличить Свирка: он мог сказать, что проход сделали они сами. Женщины решили заманить его в ловушку. Они сказали, что им неудобно носить яйца через всю пещеру, и перенесли корзины ближе к собакам. Относились к Свирку, как обычно. Аста вспомнила, что и в прежние годы, в дни, когда в пещере было много запасов, у неё иногда появлялось какое-то смутное беспокойство: то покажется, что не хватает куска мяса, то почудится какой-то едва уловимый посторонний запах. Теперь-то она был уверена, что Свирк пользовался своим потайным ходом много лет. Злоба душила женщин, по ночам они подолгу шептались, разрабатывая свой план мести.
Свирку приходилось почти ежедневно уходить вместе с другими на поиски пищи. В его отсутствие женщины проникли в кабанью пещеру, нашли второе отверстие, тоже заткнутое камнем. Этот камень был прикрыт кормушкой, выдолбленной из ствола лиственницы.
Аста догадалась, что Свирк проникает в склад, когда ланны покидают пещеры, и на лай собак никто не обращает внимания: все знали, что они его не любят, а он в это время кормит кабанов.
Запасы пополнились вялеными лягушками и рыбой. В тот день женщины едва не застали Свирка на месте преступления. Услышав лай, они быстро вернулись в пещеру, подбежали к складу, но было уже поздно: Свирк ускользнул. Он оказался хитрее и проворнее, чем они думали. Почуяв – по топоту ног, что хозяйки возвращаются, он успел скрыться. Однако Свирк так торопился, что оставил не просто след, а неопровержимое доказательство: на полу возле камня, закрывавшего проход, женщины подобрали его амулет – пластинку из мамонтовой кости с ниткой из сухожилия оленя. На одной стороне пластинки была вырезана двуглавая гора с волнистой линией внизу, на другой – ястреб, родовой знак. Второго такого амулета у ланнов не было. Костяные пластинки с изображениями Южной земли и животных носили на шее родовые вожди. После смерти вождя Ястребов из этого рода в живых остался один Свирк. Он взял амулет и объявил себя родовым вождём. Ланны посмеялись над ним: вождь над самим собой…
Аста остановилась, вынула из сумки пластинку и протянула Чалу. Тот подержал её на ладони и передал Руме. Она с трепетом прижала её к груди, заговорила быстро, взволнованно. Многие слова произносила неправильно, но они поняли, что у лесных ланнов есть одна такая пластинка с изображением зубра. Её носит вождь племени, женщина. Эти пластинки сделал давно родоначальник всех ланнов для своих сыновей и дочерей.
– Я из рода Ястреба, – закончила Рума свою речь. – Это большой род, в лесу нас много.
Аста внимательно посмотрела в лицо Румы и вдруг решительным движением набросила амулет ей на шею. Рума всхлипнула.
Чал был из рода Зубра, но пластинки с изображением этого животного у них не было. Самым ценным амулетом ланны считали кусочек железа, который когда-то упал с неба. На нём сохранились вмятины – следы пальцев главного Духа, научившего ланнов добывать огонь. Этот бесценный амулет вручался вождю племени и одновременно ему давалось почётное имя – сын Огня.
Потеря амулета, конечно, испугала Свирка. Женщины по-прежнему не подавали вида, что знают о его мерзких делах. Он снова побывал в их пещере, но ничего не тронул. Они теперь тщательно выравнивали песок, заметили, как он шарил, искал пропажу.
Мара уговаривала Асту показать амулет ланнам и разоблачить Свирка. Но ведь он мог отпереться: где-то потерял, а они нашли, наговаривают на него, а еду воруют сами. Никто ему не поверит, поверят им, но Асте было мало этого. И она доказала, что её по праву считают самой мудрой женщиной племени.
Яйца, рыба, лягушки вскоре были съедены. Дошла очередь до кабанов. Их закололи одного за другим, несмотря на протесты Свирка. Женщины стали засыпать в корзины жёлуди. К одной из них привязали амулет. Мужчины, в том числе Свирк, время от времени подтаскивали корзины с желудями поближе к пещере. И в конце концов он попался на удочку: заметил нитку сухожилия, а может быть, и пластинку на дне одной из корзин, которую женщины специально подносили к свету, когда Свирк находился поблизости. Они видели, как вспыхнули его глаза, и спокойно унесли корзину в глубину пещеры. Когда Свкрк удалился, Аста отвязала пластинку и спрятала её в своём поясе.
Женщины ничем не выдавали себя. В солнечный осенний день ланны отправились кто куда; в пещере остались только сторожевые псы. Свирк с удочкой в руках уселся на берегу, женщины пошли к Болоту. Аста и Мара спрятались в кустарнике и стали ждать. Вскоре у входа в пещеру, где всегда горит костёр, появился Свирк, осмотрелся, положил на горячие угли обмазанную глиной рыбу и скрылся. Женщины подкрались к отверстию и, услышав лай, бросились в кабанью пещеру. Кормушка была отодвинута, камень вынут. Они осторожно вставили камень в отверстие и установили кормушку на место.
В полу пещеры вдоль стены была выбита впадина, чтобы кормушка была устойчивой. Когда они вернули кормушку на место, Свирк уже не мог сдвинуть её и вытолкнуть камень. Мара выбежала из пещеры и созвала всех, кто был поблизости…
– Теперь он, там, – устало вздохнув, закончила свой рассказ Аста. – Ест жёлуди. Собаки охрипли.
– Я бы его убила, – просто сказала Рума.
