Текст книги "АЛЬФА -смерть террору"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Трудно сказать, что стоит за «высокой оценкой» руководством ГУВД собственных омоновцев, но специалисты во всем мире считают: операция с применением спецподразделений не имеет смысла, если в ходе нее уничтожаются как террористы, так и заложники. В таком случае достаточно роты солдат, которая, окружив захваченный бандитами объект, искромсает огнем автоматов и правых и виноватых.

Иной оценки нет и быть не может…

И все-таки что же случилось в питерских «Крестах», или, как их официально именуют, в следственном изоляторе №1 ГУВД Санкт-Петербурга, тем февральским днем?

Во время прогулки семеро подследственных, вооруженных заточками (заостренными металлическими штырями) и двумя гранатами, набросились на контролеров В. Аввакумову и А. Яремского. Затащив пленников в служебное помещение и запершись изнутри, преступники выдвинули ультиматум: в обмен на жизнь заложников они потребовали два автомата, четыре пистолета с боекомплектом, гранаты, автомобиль. Было также поставлено условие обеспечить беспрепятственный выезд из тюрьмы и предоставить самолет.

Знакомство с личными делами бандитской семерки не предвещало легкой борьбы. Статьи Уголовного кодекса, по которым предъявлены обвинения каждому из бандитов (разбой, убийство, насилие), тянули как минимум на 10 лет лишения свободы каждому. Да и большинство из них за решеткой не были новичками.

Ситуация складывалась угрожающая.

В «Кресты» выехала группа захвата ОМОНа.

Три с половиной часа вели переговоры с преступниками заместитель начальника ГУВД В. Фролов и исполняющий обязанности прокурора города В. Большаков.

Преступники категорически отвергали все предлагаемые варианты, по-прежнему угрожая расправой над заложниками. Не отрезвили бандитов слезы матерей, мольба жен и родственников, которых доставили в изолятор.

Из тюрьмы привезли «авторитетного» рецидивиста, который тоже советовал им сдаться. Не послушали. Вели себя нагло, агрессивно.

Переговоры, начатые в 10.45, завершились в 14.00. Преступники твердо стояли на своем, демонстрируя гранаты-»лимонки» (как впоследствии выяснилось, муляжи, слепленные из хлебного мякиша и раскрашенные).

Было принято решение в 14.15 начать операцию по освобождению заложников. Но как это сделать? Штурмовать камеру, в которой заперлись террористы? Да, хотя это один из самых сложных вариантов. В тюрьме, построенной еще до революции, все было сделано добротно: крепкие решетки, массивные двери с надежными замками. При подготовке штурма пробовали, зацепив тросом, вырвать оконную решетку. Толстый трос лопнул, а решетка даже не сдвинулась с места. Вот уж проклятый царский режим, и тут нам подгадил!

Другой путь для штурмовой группы – маленькое окошко на лестнице, через которое велись переговоры с преступниками. Оно бы и хорошо, да не пролезть могучим парням в окошечко.

Задача казалась практически невыполнимой. Сами омоновцы признались: шанс на то, что при штурме заложники уцелеют, – один из ста. И все же выбрали именно этот, по существу тупиковый, безвыходный вариант. Почему?

Непростой вопрос. Безусловно, были еще кое-какие варианты. Ведь ситуация с захватом заложников в следственном изоляторе не нова. Достаточно вспомнить сухумский изолятор. Там преступники вооружились не заточками и муляжами гранат, а боевым оружием – пистолетами, десятками пистолетов, по нескольку штук на каждого негодяя. Тогда «Альфу», как до того питерский ОМОН, тоже подталкивали идти на штурм камер, но не вышло. Ее начальник однозначно взял ответственность на себя и, все взвесив, настоял на так называемом варианте «Рафик». Бандитов выманили во двор, и, когда они сели в микроавтобус, прозвучала команда группе захвата. Террористы в несколько секунд оказались арестованными, заложники – освобожденными. Хотя местное руководство, милицейские генералы боялись варианта «Рафик»: как бы чего не вышло. Вдруг действительно, усевшись в микроавтобус, бандиты вырвутся на свободу, в город. Что делать с ними тогда? А так спокойнее, хоть и грозятся, орут, но в камерах, в тюрьме. Долго пришлось профессионалам из группы «А» убеждать высокое начальство. Убедили. И операция закончилась успешно.

Ничего подобного не произошло в Санкт-Петербурге. Две штурмовые группы выдвинулись на лестницу, к окошку, через которое шли переговоры. Приготовили трос с крюком, чтобы в нужный момент выдернуть решетку. У запертой двери стояла еще одна группа, которая после начала штурма должна была выбить ее с помощью подручных средств.

Потом, в паноптикуме «Кресты» Александра Невзорова, все увидят, как боец подразделения отчаянно колотил в дверь кувалдой. Помогали ему и другие, но, как оказалось, безуспешно. Дверь открыли только изнутри после окончания операции.

О начале штурма преступников известил сам командир группы захвата. Он решил с ними поговорить. Предупредил: «Ваши требования невыполнимы. При штурме ложитесь на пол, тогда останетесь живы». И тем самым подписал смертный приговор заложникам. Естественно, после такого выступления ни о какой внезапности не могло идти и речи.

Потом омоновец объяснил, что пошел на своего рода маневр, он-де отвлекал внимание бандитов от выдвигающейся группы захвата, пытался «стянуть» террористов в одно место и, наконец, хотел в последний раз образумить преступников.

Не получилось ни того, ни другого, ни третьего.

Бандиты, как и следовало ожидать, приготовились и ждали штурмующих. Конечно, с заточками и муляжами они не могли противостоять вооруженным омоновцам, и с началом штурма один был застрелен снайпером, другой из автомата при попытке сопротивления, остальные остались в живых. Но свое гнусное дело они успели сделать: убили заложника.

Интересно, что решетку из окна удалось вырвать лишь с третьей попытки, на что ушло 10 минут. Вся операция длилась 15 минут. В такой ситуации четверть часа – целая вечность.

Сыграла свою роковую роль и слабая техническая оснащенность, нехватка спецсредств. Подумать только, у милиции Питера не нашлось гранат свето-шумового действия, которые дают яркую вспышку и ослепляют на время преступников. Что же касается взрывного устройства направленного действия «Ключ», а оно «открывает» любые двери, то тут нужны специально подготовленные люди, умеющие его применять. «У нас их пока нет», – посетовал заместитель командира ОМОНа капитан Павел Пашаев.

Если отсутствуют спецсредства, нет профессионалов, умеющих их применять, может, лучше приглашать их со стороны, из «Альфы», например, ведь в ее практике не было провалов: заложники оставались в живых, террористы либо убиты, либо арестованы. Когда дело идет о жизни людей – не время для межведомственных распрей. Но руководство ГУВД Санкт-Петербурга всякий раз отвергало эту мысль с порога: мол, наши ничуть не хуже. Оказалось, как ни прискорбно признать, значительно хуже.

Поговаривают, что с милицейским начальством города на Неве злую шутку сыграли удачи «Альфы». Еще бы, обезврежены террористы в Сарапуле, Тбилиси, Уфе. Операции прошли успешно, бойцы спецподразделения действовали умело, высокопрофессионально. Соответственно были и награждены. Вот и решили местные руководители, что не боги горшки обжигают. Оказалось, чтобы бороться с террористами, надо быть богом в своем деле.

Штурм на аэродроме Вещево, по существу, захлебнулся в огне и крови. Но прошло время, многое забылось, стерлось в памяти, уволились в запас старые начальники, появились новые. А у «Альфы» опять победы – спасли детей в Минводах, обезвредили террористов в Баку, Саратове. И самое главное, «без шума и пыли» взяли следственный изолятор в Сухуми, захваченный вооруженными преступниками.

Со стороны посмотреть: все легко и просто. И поэтому вновь звучит знакомый мотив: «А мы чем хуже?» Нет, не хуже и не лучше, просто другие.

23 февраля 1992 года газеты сообщили о гибели в «Крестах» заложника, отца троих детей. Тогда же было опубликовано другое сообщение: «Шестеро этапированных по железной дороге преступников, особо опасных рецидивистов, напали на караул, тяжело ранили трех конвоиров, забрали оружие и боеприпасы. На трассе бандиты остановили «Икарус» с 30 пассажирами, ехавшими из Кзыл-Орды в Сарыачаг.

Преступники потребовали подготовить самолет для вылета в южную страну.

При въезде в аэропорт грохнули отвлекающие гранаты. Операция по захвату преступников длилась 3 секунды. Разбив окна, парни из подразделения по борьбе с терроризмом ворвались в «Икарус». Бандиты были расстреляны на месте».

Какие похожие сообщения, и какие разные судьбы у заложников. Откуда они, эти парни, сумевшие уничтожить бандитов и сохранить 30 жизней? Тоже из «Альфы». Из регионального алма-атинского подразделения антитеррористической группы «А».

Теперь, правда, оно уже стало самостоятельным.

САРАТОВСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ

Из служебного отчета группы «А».

«10 мая 1989 года в 16.45 группа подследственных изолятора № 1 УИТУ УВД Саратовского облисполкома: Рыжков В. Ю., 1969 г. рождения, арестованный за разбой, Семенютин Г. Л., 1972 г. рождения, Левахин Д. И., 1962 г. рождения, осужденные за разбой и другие преступления, Збандут Г. П., 1956 г. рождения, осужденный за умышленное убийство, угрожая самодельным холодным оружием, во время прогулки во внутреннем дворе изолятора, захватили в качестве заложниц двух сотрудниц изолятора.

Завладев ключами от 3-го этажа корпуса, преступники открыли одну из камер и дополнительно взяли в качестве заложников двух несовершеннолетних подследственных: Федорова А. В., 1972 г. рождения, и Бекетова Ю. М., 1972 г. рождения.

Забаррикадировавшись на этаже, преступники требовали встречи с руководством УИТУ, представителями прокуратуры и УВД. В разговоре с прибывшими руководителями преступники выдвинули требование предоставить им 4 пистолета, 10 тысяч рублей, транспорт и возможность выезда за пределы области. В случае невыполнения требований преступники угрожали расправой над заложниками.

10 мая в 22 часа требования преступников были частично удовлетворены. Им был передан пистолет ПМ с 24 боевыми патронами, часть денег, за что они освободили женщину и подростка. Затем к дверям изолятора вплотную был подан микроавтобус, куда сели преступники с заложниками.

11 мая в 2 часа ночи, обнаружив за собой преследование, они потребовали прекратить его, угрожая в противном случае убить заложников. Преследование было прекращено, преступники скрылись в неизвестном направлении.

В результате предпринятых оперативных мер 11 мая в 15.00 было установлено местонахождение преступников в квартире Просвириных на 4-м этаже 6-этажного жилого дома по адресу: улица Жуковского, дом 20, квартира 58.

Преступная группа, возглавляемая Рыжковым В. Ю., захватила в качестве заложников хозяина квартиры с женой и двухлетней дочкой и его брата. Всего в квартире находилось 11 человек. Для проведения операции по спасению заложников и задержанию преступников был создан оперативный штаб. Предпринятые штабом меры положительных результатов не дали. В связи с вышеизложенным руководством КГБ СССР было принято решение о направлении в г. Саратов сотрудников группы «А».

Когда 11 мая самолет «Ту-154» с 18 сотрудниками спецподразделения «Альфа» произвел посадку на военном аэродроме г. Энгельса, В. Карпухин и М. Головатов поняли: им придется расхлебывать кашу, заваренную непрофессиональными действиями саратовских милиционеров.

После захвата заложников и выдвижения требований преступниками руководители УВД пытались вступить в контакт с террористами, но разговор как-то не клеился. Милиционеры были к нему психологически не готовы, бандиты же буквально «брали за горло», грозясь уничтожить несчастных женщин и подростков. Представители правоохранительных органов вновь и вновь совещались. Время шло. Террористы проявляли все большую нервозность, сыпали угрозами. Наконец результатом «сидения» руководства была полная капитуляция перед бандитами. Решили не рисковать. Подали террористам микроавтобус «РАФ» с полной заправкой бензином и, по существу, без борьбы выложили боевое оружие – пистолет Макарова и 24 патрона к нему. За что бандиты освободили женщину и подростка.

В 10 часов вечера из ворот следственного изолятора на улицы оживленного Саратова на высокой скорости выскочил «рафик» с четырьмя вооруженными бандитами. Остальных заложников, вопреки обещанию, те взяли с собой. Вскоре одну из пострадавших террористы выбросили из машины. Женщина была без сознания, едва не умерла от жестоких побоев.

Пять часов преступники колесили по ночному городу. Они чувствовали себя хозяевами: выезжали на полосу встречного движения, газовали на красный свет, неожиданно открывали огонь из пистолета. Бандиты захватили еще одну заложницу, 19-летнюю И. Закутаеву, продавца магазина, которая была свидетельницей по делу одного из бандитов.

Оперативный штаб, созданный из представителей УВД, Комитета государственной безопасности, прокуратуры и командования подразделений внутренних войск, с оцепенением следил за разбойными действиями террористов.

В 22 часа штаб проиграл еще один раунд борьбы – преступники, обнаружив преследование, выдвинули ультимативное требование: прекратить слежку, в противном случае угрожали застрелить заложников. Как напишут потом в оперативных милицейских документах, «преследование было прекращено, преступники скрылись в неизвестном направлении». Штаб потерял вооруженных бандитов.

Двенадцать часов о террористах не было ничего известно убыли ли они на территорию другой области или здесь, в Саратове, готовятся к новым убийствам, а может, уже совершили их. С превеликим трудом к 15 часам следующего дня удалось установить: преступники находятся в квартире супругов Просвириных, в доме номер 20 по улице Жуковского, рядом с саратовским аэропортом. В квартире кроме взрослых двухлетняя дочь Просвириных. Все они взяты заложниками в плен.

Теперь преступники выдвигали новые требования: предоставить самолет для вылета за границу, дать водку, наркотики, крупную сумму денег. И снова грозили убить заложников. Предупреждали, что на случай штурма они привязали хозяйку квартиры с дочерью к дверям. Попытки убедить бандитов отказаться от преступных замыслов ничего не дали.

Так напряженно складывалась обстановка на момент прибытия группы «Альфа» в Саратов.

Было 23 часа 11 мая. Переговоры, которые вели с преступниками начальник ГАИ Саратовского облисполкома и заместитель прокурора области, в очередной раз зашли в тупик. Преступники вели себя агрессивно, нагло угрожали. Чтобы показать серьезность своих намерений, стали истязать женщину-заложницу. На просьбу выдать ребенка потребовали водки, наркотиков, автомат, бронежилет. То и дело в захваченной квартире распахивалось окно, террористы сажали на подоконник одного из заложников, кричали, что выбросят его с четвертого этажа.

Штаб принял решение выдать водку и наркотики. Их подняли в осажденную квартиру по веревке.

Стало ясно, выход один – штурм квартиры. «Альфа» подготовилась к штурму. Карпухин и Головатов провели рекогносцировку: прошли в квартиру этажом ниже той, что была захвачена преступниками, составили ее схему. Снайперы постоянно наблюдали с помощью приборов ночного видения за поведением преступников и их передвижениями. Вся информация передавалась в штаб.

А информация тревожная – действия террористов становились непредсказуемыми.

В 3.10 группа захвата заняла исходные позиции. В 3.25 начальник группы «А» отдал команду на штурм. Здесь следует подчеркнуть магазины автоматов сотрудников «Альфы» были снаряжены холостыми патронами. Бойцы с помощью специального альпинистского снаряжения спустились с крыши и буквально влетели в окна захваченной квартиры, забросав преступников имитационными гранатами. Бандиты никак не ожидали штурмующих из окон. Они ясно видели, что лестниц под окнами нет, никто к штурму не готовится. В те же секунды дверь вышибла тараном вторая группа и ворвалась в квартиру.

Преступник, вооруженный пистолетом, успел сделать два выстрела. Пули пришлись в бронещит.

Пользуясь фактором внезапности, группа захвата через несколько секунд обезвредила бандитов.

В последних строках отчета о действиях группы в Саратове начальник подразделения «А» напишет одну фразу, которая не нуждается в комментариях, ибо она коротко и емко характеризует высокий профессионализм спецподразделения антитеррора: «Пострадавших при проведении захвата не было».

«КАХЕТИНСКОЕ» ДЛЯ «АЛЬФЫ»

Из служебного отчета группы «А»:

«11 августа 1990 года в г. Сухуми семь арестованных преступников, находящихся в изоляторе временного содержания (ИВС) МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. Среди 75 содержавшихся в изоляторе 73 совершили уголовные преступления, 15 из них арестованы за убийство, 8 – за разбой, 1 – за угон самолета.

Инспиратор этой акции – трижды судимый матерый преступник П. Прунчак, взятый под стражу за убийство трех человек, двое из которых сотрудники милиции».

… Порядком уставший от суточного дежурства постовой Козмава, гремя ключами, идет коридором первого этажа. Сейчас он повернет ключ в замке двери седьмой камеры, потянет железную ручку на себя, передаст ведро и веник. Обычное дело – уборка помещения. Так каждое утро, изо дня в день, из года в год. Правда, вчера начальник изолятора, инструктируя наряд перед заступлением на дежурство, велел быть особенно осторожным у седьмой и десятой камер. По некоторым данным, там вроде бы готовят побег. Но постовой привык к предупреждениям. Они звучат на каждом инструктаже. И, как правило, никаких последствий. Обязанность начальника постоянно предупреждать об опасности. Понятное дело, не на конфетной фабрике работают.

Козмава знал, что идет на нарушение инструкции, ведь открывать дверь должен дежурный офицер, в присутствии постового. То есть у камеры их должно быть двое. Но гудит голова после бессонной ночи, в ушах стоят крики и ругань заключенных, хочется скорее распрощаться с этим затхлым «каменным мешком».

Не взглянув в глазок, постовой открывает дверь. Резкая команда, стремительный бросок, удар по голове – Козмава падает на бетонный пол.

Дежурный офицер Шикирба не заметил, когда постовой забрал ключи. Опомнился, увидев на пульте охранной сигнализации тревожное мигание желтого глазка: в седьмой камере открыта дверь.

Лейтенант помчался в камерный блок. А в дверь уже протискиваются заключенные Дзидзария и Бигвава. Офицер пытается затолкнуть их обратно в камеру. К нему на помощь прибежал постовой Нижерадзе со второго этажа. Но уже поздно – семеро преступников вырвались из камеры, набросились на охранников, отобрали ключи, поспешно открыли другие камеры.

Четвертый охранник смены, постовой сержант Векуа, видя, что ничем не может помочь товарищам, захлопнул на перегородке, преграждающей выход из камерного блока, дужку замка, затем выбежал во двор, запер дверь изолятора и кинулся в дежурную часть МВД рассказать о нападении. Бежал и клял все на свете: из-за блокады железной дороги ломался график спецэтапов, вагоны с заключенными простаивали на путях вместе с десятками замерших поездов. Недели три не было поступлений, потом сразу привалило сорок два заключенных. Требовалась усиленная охрана, да где ее взять. Ее и по обычному штатному расписанию не хватало: постовых в изоляторе восемнадцать человек, а должно быть двадцать четыре.

По камерам распихивали кого куда – судимых с несудимыми, совершеннолетних с несовершеннолетними.

Да и следователи, прокуроры, судьи – разве они считались с бедами изолятора? Из дальних уголков республики, из других изоляторов везли в Сухуми на допросы задержанных. А потом здесь же оставляли, и не на десять дней, как положено, а на недели, месяцы. Так убийца, рецидивист Павел Прунчак сидел в изоляторе уже месяц, а суда все не было.

Когда Векуа докладывал о нападении, заключенные успели повалить стальную перегородку и открывали камеры второго этажа.

Еще через несколько часов взбунтовавшиеся преступники овладели оружием. Когда прокурор Квициния и руководство МВД Абхазии совещались, входить или не входить в изолятор, из-за решетки второго этажа выбросили горсть патронов и наган. Бандиты давали понять, что они вооружены. «Откуда у них оружие?» – удивился первый замминистра МВД Абхазии Аршба.

Действительно, откуда? Оказалось, что в изоляторе, в одном из помещений, хранилось более трех тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия: винтовок, пистолетов, охотничьих ружей и 28 тысяч единиц боеприпасов, изъятых у населения, а также у преступников.

Верно сказал на следствии один из зачинщиков бунта, осужденный за убийство Петухов: «Какой же дурак держит в переполненной тюрьме боеприпасы и оружие? Для нас это был приятный сюрприз».

Теперь представим себе преступников, которым уже нечего терять, и в их распоряжении вот такой арсенал. Представим, что они вырываются на улицы города. Думаю, Абхазия в августе 1990 года стояла на пороге страшной трагедии.

Возможно, кто-либо возразит, мол, они же не вырвались. Да, и только по двум причинам: в первое утро – случайно. К ним в руки не попал сержант Федор Векуа, и он успел захлопнуть щеколду на дверях. А на четвертые сутки, когда по их требованию был подан микроавтобус, на их пути уже стояла «Альфа».

14 августа с одного из московских аэродромов стартовал самолет, следующий в Сухуми. На его борту было 22 сотрудника группы «А» и 31 боец ОМЗДОНа. Альфовцы знали: идут на трудное дело, тут тебе не террорист с ружьем или поддельным взрывным устройством, а десятки преступников, вооруженных до зубов. Что ж, работа есть работа. Из трех отделений группы отобрали лучших, отменных снайперов, мастеров рукопашного боя, опытных командиров. Руководил операцией начальник группы «А» полковник Герой Советского Союза Виктор Карпухин.

Экипировка по максимуму – тяжелые бронежилеты, электрошоковые дубинки, щиты, спецгранаты, приборы ночного видения.

В полете прокурор Абхазии ввел группу в обстановку. Три дня в руках вооруженных преступников томились заложники. Требования бандитов постоянно менялись. Они хотели, чтобы перед ними для безопасности выстроили жителей – женщин и детей, потом требовали бронетранспортер, чтобы уехать из города, ставили и такое условие: посадить невдалеке от изолятора вертолет.

Город напоминал растревоженный улей – у изолятора собралась толпа жителей, родные и близкие преступников, просто любопытные. Квартал был оцеплен бронетранспортерами и войсками, низко кружил вертолет.

Все эти дни и ночи с преступниками вели переговоры руководители МВД Абхазии и Грузии, родственники, лидеры различных движений, просто друзья.

Зачинщик бунта, убийца Прунчак, выкрикивал свои требования из-за спин других. Его, совершившего немало преступлений, выследили в пещерах глухого Очамчирского района два милиционера. Прунчак застрелил их из охотничьего ружья. Но вскоре был сам ранен. Он бы, конечно, погиб, но министр внутренних дел Абхазии Ломинадзе отдал распоряжение, и Прунчаку сделали переливание крови, спасли жизнь. Кровь дал один из милиционеров.

Теперь Ломинадзе, стоя у решетки под винтовочными стволами, говорил: «Прунчак, если бы мы хотели тебя убрать, задержали бы переливание крови. И все. Обещаю, если вы сложите оружие и разойдетесь по камерам, за этот случай вас не привлекут к ответственности»

В ответ – крики, мат. И новые требования. Сразу после прилета в Сухуми и проведенной рекогносцировки, «Альфа» стала прорабатывать варианты штурма изолятора и освобождения заложников.

Михаил КАРТОФЕЛЬНИКОВ, сотрудник группы «А», участник операции в Сухуми:

– Когда преступники оказались хозяевами в изоляторе, они стали все ломать, крушить, рвать сигнализацию. Нашли свои уголовные дела, стали читать, выявили нескольких стукачей, ну и, наконец, добрались до комнаты с оружием.

Уже в самолете мы стали составлять план действий. Оружия у них было более чем достаточно – пистолеты Макарова, Марголина, «ТТ», винтовки.

Много боеприпасов, тут войну вести можно. Потому каждый из нас спрашивал себя: как быть?

В городе их брать невозможно, могут пострадать тысячи мирных граждан. А бандиты требовали предоставить БТР, чтобы уйти в горы. Значит, в горах придется атаковать бронетранспортер. Это бы ладно, но есть другая опасность: прорываться в горы бандиты станут через город. Кто знает, что взбредет в их лихие головы, когда в руках окажется мощная боевая машина.

Местные органы предложить ничего не могли, у них не хватало сил. Три дня они выжидали, старались не выносить сор из избы, только куда уж там: пришлось обратиться в Москву.

Выходит, альфовцы могли рассчитывать только на себя.

А требования бандитов постепенно менялись. Кто-то из них соглашался уезжать, кто-то отказывался, количество людей называлось разное. Сначала требовали автобус, потом уже вертолет. Его посадили на площади Ленина, невдалеке. В изоляторе был слышен шум винтов. Те говорят: покажите экипаж. К изолятору пришли пилоты. Тут же требование один из летчиков должен остаться заложником. На это мы не согласились.

Вскоре они отказались от бронетранспортера. Видимо, поняли, что горные дороги трудные, запас хода БТРа небольшой, могут подбить и взять.

Михаил МАКСИМОВ, сотрудник группы «А»:

– Считаю, что самое удачное изобретение «Альфа» сделала в Сухуми. Буквально за один день нашли и разработали новый тактический прием. На одном из этапов переговоров бандиты отказались от БТРа. Значит, передвигаться они будут в автобусе или «рафике».

На этот случай есть хорошо отработанный прием, во всем мире его называют «прием лопатки». Разбиваются окна автобуса, ставится трап и по нему бойцы спецподразделения врываются в салон. Но тут была иная обстановка: пока мы схватим террористов, они убьют заложников. Значит, надежный, проверенный вариант тут не годился.

У омздоновцев есть прием, когда в машине прячут специальную взрывчатку и, к примеру, в момент остановки у нее направленным взрывом отрывает колеса. Для нас этот прием не подходил, но натолкнул на мысль: начинить пиротехникой «РАФ», который будет предложен бандитам. Снаряжали его всю ночь.

Дополнительное отвлекающее взрывное устройство было заложено во дворе изолятора.

М. КАРТОФЕЛЬНИКОВ:

– Подогнали «рафик». Бандиты долго выясняли отношения, орали, ругались. Вспыхнула драка. Видимо, решали кому ехать. Потом внутри помещения началась стрельба. Как выяснилось позже, они опробовали оружие, приводили его в боевое состояние.

Выпустили «шестерку». Тот внимательно осмотрел «РАФ». Не понравилось, что нет шторок. Ладно, повесили шторки.

И вот, наконец, десять отъявленных преступников, большинство убийцы, – Прунчак, Дзидзария, Петухов, Ахвледиани, Малов, Бигвава и другие, натянув на головы чулки с прорезями для глаз, прихватив с собой Козмаву и Нижерадзе (тоже в масках), с рюкзаками и с оружием вышли из дверей изолятора.

Снайперы оказались парализованными: в кого стрелять, где бандиты, а где заложники? Однако на них особенно и не рассчитывали достаточно того, что они вели наблюдение за террористами и были готовы в любую минуту открыть огонь.

Тут произошла небольшая накладка. Взрыв в «РАФе» должен произойти, как только бандиты его заведут, но вот он катится уже метров десять на выезд из ворот, а взрыва нет.

Представляете состояние некоторых генералов, которые как раз и боялись этого. Еще десяток-другой метров – и преступники на свободе. Конечно, даже в том случае, если бы пиротехника не сработала, машина с бандитами на улицу не вырвалась бы – ворота перекрыл бронетранспортер.

М. МАКСИМОВ:

– По расчету мы начинали одновременно. Нас было три группы – первая действовала на «рафике», вторая проникала через люк с четвертого на третий этаж, еще одна группа взрывала боковую дверь изолятора.

Для нашей группы сложность состояла в том, что люк, через который предстояло спуститься на «оккупированный» этаж, мы не видели. Он находился под паркетом. Определили примерное его месторасположение, но вскрывать паркет не могли: боялись выдать себя шумом.

Что касается двери, то там возникли свои проблемы. Рядом с дверью, метрах в двух-трех – цементный забор. Дверь взорвать не проблема, опасна ударная волна. Надо было так рассчитать силу взрыва, чтобы и дверь убрать с дороги, и самим остаться в живых. Не колотить же кувалдой, как это делала группа захвата в санкт-петербургских «Крестах».

Хотя в «Крестах» двери – не чета советским, сухумским. Бандиты надавили плечами – вывалилась стальная перегородка, отделяющая камерный блок от остальных помещений. Боковые штыри перегородки не были даже закрепленными в кирпичных гнездах. Окажись перегородка покрепче, так бы и остались преступники на первом этаже, не прорвались к оружию. Если бы да кабы…

В тот день, перед штурмом, мы пригласили к себе прораба, который строил изолятор. Он посмотрел на тротиловые шашки и откровенно предупредил: «Осторожно, ребята! Строили изолятор кое-как, материалы тащили, воровали. Балки перекрытия лежат на «честном слове». Рванете – упадет наша тюрьма». Ладно, хоть нашел мужество признаться.

После его слов подошел Карпухин, снял одну тротиловую шашку с центра люка.

М. КАРТОФЕЛЬНИКОВ:

– «Рафик» подогнали почти вплотную к дверям. Всем трем подгруппам, которые брали его, надо было бежать примерно одинаковое расстояние. Но он выкатился вперед. Мы стали стрелять по колесам. По салону вести огонь нельзя. Террористы сидели с заложниками вперемешку.

Моя подгруппа штурмовала машину сзади. Пока преодолевали расстояние из засады к «РАФу», бандиты успели выпустить в нас 20 пуль.

Мы выбили заднее стекло. Рукояткой пистолета я «вырубил» ближнего бандита, второго схватил за шиворот и вытащил. А преступник оказался мощный, ростом под метр восемьдесят. Потом ребята удивлялись: как ты смог такого борова выволочь?

Где у него только не было оружия: за пазухой, в карманах, за поясом.

При штурме ранили Игоря Орехова. Когда он навалился на бандита, Прунчак, сидевший на переднем сиденье, выстрелил. Пуля попала в незащищенную часть шеи между каской и бронежилетом, пробила шею. Счастье, что террорист стрелял из малокалиберного пистолета Марголина, а не из Макарова или «ТТ».

Ну и как всегда, рядом не оказалось врача. Как снять боль? Ребята из местного КГБ бутылку коньяку притащили. Принял Игорь, тут и «Скорая» подоспела. Так Орехов отпраздновал свой день рождения.

Признаюсь, что и я в тот день выкурил несколько сигарет, хотя никогда в жизни не курил. Как-то совсем не весело, когда в упор по тебе палят из пистолетов.

М. МАКСИМОВ:

– Когда у самых ворот «взорвался» «рафик», мы тут же подорвали и люк. Снизу он, оказывается, был еще закрыт на засов. Крышка люка вылетела, но засов остался, разделяя люк на две части.